Текст книги "Близость"

Татьяна Мосеева
Близость

У академии Фрунзе…

 
У академии Фрунзе
Две гея костлявых
Снежками кидают
Никак
Друг в друга
Попасть не могут
 
 
Чертова
 
 
Сложная
Сладкая
Меткая
Близость
 
 
Еду домой мимо них с гауптвахты
И продолжаю порохом пахнуть
Искрить
и на них посматривать
 
 
Гей косоглазый мой
Гей мелкожопый
Выйдь из тумана
С ножом
 
 
Вот, попадает снежком
Что же будет
Что будет что будет
Потом
 

Научи меня любить родину…

 
научи меня любить родину
вот это всё, которое просто жизнь, каждый день
попадая из состояния в состояние
переносится из зрения в голову
которой, как говорит горшкова, я зарабатываю
 
 
ведь кроме прочего
я фиксирую червоточины
в моих жестах в твою сторону
в твоих словах в мою сторону
в жестах и словах контролера в жулебино
в грязной раковине
в отсутствии туалетной бумаги в поезде
 
 
кабы я выбирала чем раниться
выбирала бы только важное
ненасыщенное и влажное
и не сладкое и не кислое
перспективное для работы со смыслами
 
 
а так —
шкура распоротого животного
подделка госбилетов запрещена законом
сонный таможенник
торт и пирожные
вся как на ладони, от слова божьего
понятная от чацкого
до невозможного
петропавловска-камчатского
 

Странно: язык не вертится – ни сдачу взять на прощание…

 
странно: язык не вертится – ни сдачу взять на прощание
хочется самое лучшее, самое вкусное – тебе
мы правильные мещане,
но истратили ощущание
и ты колесо рукой
останавливаешь, отрекаясь,
так нежно и так легко
 
 
а всего-то нападало за год
пара яблок и то не в подол
на дегустации дыни
мы были, взвешивали мятные стебли
все пин-коды – одно только имя
которого будто и не было
как тележки везут меж рядами
манекенов, лелеющих имена
гордых женщин и марок сухого вина
я люблю тебя, хочешь поужинать с нами
 

Крымские походы в кино

Кинотеатр в Евпатории

 
Сьюзан Сэрэндон
из семейства кошачьих
плакать не любит и
никогда не плачет
 
 
в кино не пускают
но пишут, что будет весело
в тех же зеленых креслах
что и 40 лет назад
 
 
церковь на набережной:
дин-дон дин-дон
сьюзан сэрэн-дин-дон
где-то лондон-дин-дон
и такой же дождь
 
 
если бы дождь был как стена
как берлинская например
и делила мир пополам
и мир делился бы пополам
плавясь как полимер
 
 
глупость какая, боже
я о чем: мокрые ни на кого не похожи
сухой мокрому не товарищ
сухой от мокрого далеко падает
и если ты после фильма в дождь попадаешь
меня это только радует
 

Дорога

 
блондинка с корнями
оксана акиньшина
оранжевый жилет
вертикальная палочка
смотрит под ноги
поезд проносится
 
 
живущие у железных дорог
думают, что можно уехать
в любой момент
чтобы жить триста лет
в каком-нибудь другом месте
 

Санаторий

 
ну что тут блин за такое
что тут за такое блин
гладишь рукою
прислоняешься щекою
трешься ногою
а она пионерка садовая
белая, ни капли загара
ни грамма совести
в рубашке с закатанными рукавами
и галстуком тоже белым
с книгой без букв как живая
 
 
как мертвая просит:
«поцелуй меня, московская девочка,
ленин жив, между ног поцелуй
 
 
это время никуда не кончалось
это жизнь на качелях качалась
здесь еще не такое случалось
ленин жив, я люблю, ты целуй»
 
 
так глаголит она и спрягает
и ветки ко мне нагибает
и взглядом скользит по фигуре
и просит
о последнем кайфе
а старая нянька ведра выносит
и пальцем грозит вечной дуре
 

Элегия

 
расти в длину и выйдет зоосад
и будешь ты пятнист и телом леп
и будешь ты, взирая свысока
на остальных, жевать пучок травы.
не горькая, как тысячи лекарств
которые ты пил
не сладкая, как домашнее вино
которое ты пил
ты будешь мягким, как твоя постель
в какой-нибудь мороз
и добрым, как одолженный модем
соединявший сто ночей подряд
москву и мэриленд
ворсистым как ковер за 8 тыщ
счастливым как другой такой же зверь
 

А мы собрались – и не пошли…

 
а мы собрались – и не пошли,
забыв все, что могло нам помочь
держаться за руки в эту ночь
туфли не жали, билеты были, а ноги не шли
 
 
мы сидели тихо, ниже воды
спрессованные дождем, забывали дышать
чтобы не дай бог тревога не переросла в действие,
действие – в дерево, а где дерево – там и душа
лишняя на эти квадратные метры, из которых сложена моя кровать
 
 
сложно представить, что что-то еще возможно
сегодня, в данный момент, где-то в центре Москвы
и я вычитаю себя осторожно – в воздухе разрезая швы
и я дополняю – ах нет, это было бы ложью —
и я растворяюсь с мизинцев до головы
 

Пускай не хочешь телом называть…

 
пускай не хочешь телом называть
ту часть тебя, которую мы раньше <нрзб>
ты отрекаешься деля себя на пять
и кажешься искусней, хрупче, тоньше
и все картины мозга – лето, дачу,
паденье яблок, полосатых кошек —
до растворения в стакане кипятка
доводишь – он уж полон весь —
и ctrl+z его erase
 
 
тел нет, то миллионы клеток
кусали в ядра сотни клеток
но никогда не будет деток
а мы как ветер между веток
а мы как жаберное пенье
несвязное неразуменье
 

Я не каждому это говорю…

Е. Ф.

 
я не каждому это говорю
и не то чтобы я был большой знаток
как зерно покрывающий животом
кулак или божий яблочный черенок
прилипала и банный лист
не то чтобы я был чист, речист
и имел какую-то масть —
все равно я бы не дал тебе упасть
 
 
я бы стал тебя прижимать
не докучая, а молча так
как собачку му-му на ладони большой
как крестьянскую девочку в сене
чтобы было все всегда хорошо
рабе божией, стоящей на одном колене:
зимой теплый мех, радио без помех
 

Ни одной душе не хватает металла…

 
Ни одной душе не хватает металла
Как бы душа тогда затрепетала
Как лист жестяной
В рабочих руках
Как бы сверхновая батарея впитала
частицы солнца в голубых облаках
 
 
Нобелевский комитет сходит с ума
Физики мира предпочитают напиться
В институте солнца из фильма «Весна»
Начинают петь песни и веселиться
 
 
Если б металл оказался внутри… —
Так мечтала Мария Кюри
И тысячи душ защищены
От всякой заразы, любой чумы
 

Сложить как фантик, будто так и было…

 
сложить как фантик, будто так и было
пустой и легкий все-таки предмет
стереть из памяти хотя бы мыло
размер ноги этаж рецепт дыхание привет
 
 
без запятых – без пауз и без продолжений
вода-вода кругом вода как линза на глаза
меж пальцев пробираются движения
и расплетаются как девичья коса
 

Лето, 15 июня

 
школьники сдают егэ
клерки летят на солнце
там где чайка застревает в водосточной трубе
и вылетает сувениром, то есть даже не портится
 
 
и ты идешь и ты блестишь
на расстоянии пожарном
и убываешь шаг за шагом в свой косметический париж
а я вбираю гладь да тишь, что ты молчишь высокопарно
 
 
ведь есть бесчисленные токи между мною и тобой
чтобы в каждой песне пелось и по радио крутилось
лето в затяжном финале, а старалось на убой
чтобы сердце трепыхалось, то есть билось
 

Вдруг рассасывается необъяснимо…

 
вдруг рассасывается необъяснимо
не задержишь ни боже мой
ни моей рукой, ни твоей, ни высшей
так расползаются вещи любимые
еле видимо, еле слышно
не заметные до конца
 
 
лишь друзья говорят: ребята,
время ставить заплаты,
время делить зарплаты,
бежать на Карпаты
в общем, разным тканям разные латы,
листики мяты
 
 
вот несу тебе палку
розовой ваты,
нецелованной, виноватой
плату быть твоей вошью,
неподкованной и роскошной
 

Какая машина тебя избрала…

 
какая машина тебя избрала
отныне и впредь
какой генератор
без прежних привычек, без понимания ситуации,
без вкуса, без зацепок за будущее,
ну, когда будет тридцать
вопросы приобретут еще более
еще более значимый смысл
 
 
и что же мне делать
когда я смотрю на тебя, понимая
что и эта и та и любая другая
подошла бы не хуже тебя
 
 
меняя свои фотографии, книжки и диски
куря и смотря по-другому
по-другому совсем разминая картофель
по-другому совсем сочиняя мне профиль
по-другому совсем приучив меня к дому
другому
 

Отъебись, реальность…

 
отъебись, реальность
светлая знакомая
таджик, метлой избавь ее от листьев
скатай их горла в ком
свяжи им руки
национальный валовый повысив
 
 
когда они заламывают руки —
метафизические «они» и «мы» – «другие» —
как дойные коровы от науки
даем им имя, возраст и профессию
мы называем их, упоминаем
при разговоре с психотерапевтом
мы разъезжаемся к своим окошкам
мы пишем им историю по буквам
пиная их тела и поджигая
за все убитые минуты жизни
горячий фен, канаву за сараем
и далее
 
 
прости
молчать едва честней, чем ненавидеть
за все, что было
без меня с тобою
до февраля, когда я смог родиться
когда стал вынужден любить
все то живое
что стало вынуждено биться для меня
 

Ты мой google…

 
ты мой google
слово «секс»
на первом месте
 
 
я dot com
я узакониваю право
думать ни о ком
 

Вы же не всегда будете вместе…

 
– вы же не всегда будете вместе.
сказала
кассир магазина оптики,
оформляя две разные
дисконтные карты
вместо одной
накопительной
 

Таксист

 
—…5 лет возил, а он снимал
ругался матом, выпивал
всё в 90-х, всё давно
прошло
отснято всё его кино
про волжских золотых булгар
теперь он вроде сед и стар
 
 
наощупь помню каждый кадр
ведь я возил его, ну да
вчера буквально, ну тогда
ни пробок, ни бомжей в метро
и в легких – целая страна
 
 
одно событие на жизнь
и не война, и не война
 

Подруга, жена топ-менеджера…

 
подруга, жена топ-менеджера,
с желудочным отравлением
на банкетке обняв колени
в очереди на узи:
ну вот
вот и дожили до зимы
вы-то как? – мы-то держимся
друг за дружку
за пушок на спине и живот
 
 
на двуспальной кровати
остается место:
мы сплелись, как липкие пальцы,
как на них тесто
перед жареной неизвестностью
 

Когда напиваюсь, мне кажется…

 
когда напиваюсь, мне кажется,
что сейчас март
не в том плане, что мокро и холодно,
а в том, что мы только вчера познакомились
 

Каждый раз, когда говорю «люблю»…

 
каждый раз, когда говорю «люблю»
кажется, что умираю
кажется, что уже завтра умру
и что-то важное не успеваю
как будто ты не знаешь, чего и как
зачем это вино и это мороженое
зачем каждый кадр из серии «просто так»
сохраняется вместе с абсолютно похожим
зачем за руку, зачем двумя руками, зачем
я прошу не отвечать, когда не знаешь, что ответить
а еще только раз, два с иголочкой, два и четверть
два с ниточкой – до трех целая вечность
два в периоде, три – и проснемся ничем
 

В 7 утра, выбираясь с 17-го этажа…

 
в 7 утра, выбираясь с 17-го этажа
из чужой художественной мастерской
(дом союза художников
подруга хозяйки: – они были не как шилов и церетели
но… понимаете… были…)
 
 
и звезды загадочной тройкой летели
 
 
месяц огромный, за шампанским в полтретьего
в доме напротив не спят только верхние
самолеты садятся на пень шереметьево
накрывают от ветра искусственным мехом —
 
 
я не сплю, ширли бейсси, я не сплю, мейко каджи
притворяешься спящей – и то тебе кажется
в 7 утра ты готов целовать весь этаж
мы долго едем на землю
на земле ругаемся
 

Футболка мятая, но совсем не пахнет…

 
футболка мятая, но совсем не пахнет
твоим
надоевшим парфюмом
 
 
рассчитываю подушки
на первый-второй
вышел ежик из тумана
пасту с фтором
из кармана
вынимает
деловой
 
 
затекла рука – с чего бы
рам облупленные скобы
кошек мяу, птиц чирик
говорю: – спокойной ночи
отвечает: – между прочим,
бьется бабочка в ночник
 

На улице открыли рай…

 
На улице открыли рай
Только нам туда не попасть, билет не достать
Я с кувалдой своей, не дает ни упасть, ни встать
От нее как орех, кокос bounty, раскалывается голова
А ты жертва неумелой акупунктуры-дуры
Я собираю буквы так часто, что забываю слова
Нарисуй этот рай по памяти, если нельзя с натуры
там такие зеленые листья, полупрозрачные, как желе
И райские птицы выводят со свистом:
Никого не жалеешь, жалеешь, жалеешь
А теперь пожалей, пожалей, пожалей
 
 
Научи меня говорить эти речи
Как они – по-простому, по-человечьи
 

Читала тут стихи…

 
читала тут стихи
со «звездой» (сашей гавриловым)
прочла не «чтобы было все всегда хорошо»
а «чтобы было все всегда нам хорошо»
вот, думаю, как оно вылезает
нещадно
как же я люблю (несбыточных) нас
здесь просится уж рифма «ананас»
а ты далече, fuck, так далеко
что даже мат меняет на лету
язык
 

Леонард коэн «цветы для гитлера»…

 
леонард коэн «цветы для гитлера»
на лотке все по 20
и еще книжка знакомой барышни
никогда ее не читала
представляю
ассортимент
лет через
 
 
да, двадцать
работорговля
я набираю в кошелку
 

Это дом без мужчины – все ножи тупые…

 
это дом без мужчины – все ножи тупые
сказала одна татарская девушка
 
 
у меня голова
не голова, а тыква пустая
звенит, а нож, ее протыкая
наоборот – тихий, тупой
 
 
музыка ножей – это не танец с саблями
и даже не рука шеф-повара
и не свист беззубого насильника
и не капля крови в салате слепой женщины
 
 
а африканская страсть
с продырявленными сосками
желобок таблетки
крошки на мокром пальце
 
 
шум вентилятора
 

Тогда и здешняя реальность…

мы наверняка литература (строчка сгенерированная программой и записанная Иваном Марковским)

 
тогда и здешняя реальность
качнется как какой-то гриб
на тонкой ножке ядовитый
кидаем камушки на дальность
втроем размешиваем суп
и разливаем по разбитым
 
 
октябрь, сосны, плюс пятнадцать
прилипчивое мы да мы
пинг-понговый пока без трещин
шар тоже может улыбаться
когда фломастер держит швы
как воздух держит эти вещи
 

Режиссеру Наташе

 
потеряла крест, теперь незащищенная
 
 
люблю чужие слова записывать
за свои выдавать
 
 
подарю тебе яйцеварку за 300
или за 600
черт его знает, сколько она там у них
может, и скидки
 
 
сыночек мой пришел, попить принес
девятый уже стаканчик
димочка
 
 
все-все, давайте работать
 

Правильное дыхание

 
так же, видимо, ночью по пустому морю
на матрасе
подплывать к буйкам
и стучать по их ржавым бокам
морским царькам
 
 
самого главного зайца я тебе не отдам
придумаю, как мы будем курить
и щелкать орешки
собирать ковры по старым домам
а потом начнется метро
 
 
лена-лена, вам бы духи «красная москва»
ваня-ваня, тебе бы свитер с горлом
из шерсти какого-нибудь экзотического животного
теплого
рита-рита, вам бы горные
лыжи посеребренные
таня-таня, тебе бы погромче горн
 

Стихи о детстве

 
вчера купила киндер-сюрприз
игрушку собрать не смогла
 
 
а раньше – всегда получалось
 
 
*
 
 
человек говорит сам с собой. не сразу понимаешь:
это не headset, а простое городское безумие
 
 
*
 
 
жизнь жизнь жизнь жизнь жизнь
продаются посмертные слепки
старого dendy – слоненка в кепке —
всего 4 кнопки и стрелки справа
8 бит счастья
xватало
 

Стихи о работе

 
приготовьтесь к тому, что вас удивят
берегите нервы, пейте валерьяну
это мы это мы удивим вас и себя
заодно, виртуозы обмана
сюрпризы, чертики, красивые фантики,
девочки-мальчики и снова мальчики,
ласковые имена
 
 
глупости
под номерами и без этой хуйни
все было бы проще
только без нас, сонных и тощих
а просто вы – и сразу они
 

N изобретает лекарство от рака…

 
N изобретает лекарство от рака
А M изобретает лекарство от рока
И хотя цели у них одинаковы —
Принципы разного толка
 
 
Я говорю, как мужик девяностых
Выстреливший из-под Воронежа синих
Выдавший власти семеро смелых
Чуть презирающий серых, зеленых
 
 
Швейной машинки строка-панихида
Стачивать швы, разводить монотонно
В воде кипяченой варенье из банки
шестеро смелых (кому-то не вышло)
 
 
В море любви это все по колено
В луже любви это все одиноко
В капле любви это все невозможно
В атоме – и не любовь это вовсе
 

У нее есть подружка…

 
у нее есть подружка
а у нее – подружка подружки
 
 
подружка подружки с подружкой
носят кошачьи ушки
они собирают фантики (вместе)
и просят тебя приносить им фантики
 
 
не будешь фантики приносить – отрубят ручки
 
 
у подружки подружки дочка
у нее – имя подружки
у тебя дочки нет, но если будет дочка
подружка придумает имя катя
а если не дочка, а сын – то отрубят ручки
 
 
а если ни дочки, ни сына – примеришь ушки
каждый вечер подружка подружки
валандает в чае сушки
говорит, что-то пряники у тебя
не испеклись, как надо
ты можешь лучше
ты можешь лучше
правда
 

Это ты все сама написала – зачем?..

Л. Н.

 
это ты все сама написала – зачем?..
википедия стерпит, никто
не сотрет, не исправит
никто.
 
 
(и хорошо)
 
 
я люблю тебя и твоих заклинаю врагов
я люблю тебя так, что смотрю
как жестоко youtube
изменяет лицо
 
 
я люблю тебя так: целовать и когда
мою руку кладешь/мою руку кладешь/мою руку кладешь
превращая беседу в негодный монтаж
и шипенье пластинки
внутри головы
 
 
это ты говоришь. и не мне. и на вы.
 

Гвоздика цiла…

 
гвоздика цiла
гвоздика
висушенi квiтковi бруньки
якi ще не розпустилися
гвоздичного дерева
сiмейства миртових
 
 
батькiвщина гвоздики —
Молукскi острова
культивуэться
в Индонезii
Индii
Мадагаскарi
на островах Занзiбар
i Пемба.
 
 
гвоздика маэ
пекучий смак
та сильний аромат.
 
 
гвоздика цiла
гвоздика мрiйлива
 

День концерта garbage

 
ширли мэнсон, рыжая бестия,
выходит на сцену
нет, выбегает на сцену
расходится дым
коромыслом
вода
в бутылке
в ее руке
 
 
в другой – микрофон
не стоит тянуть
это не джаз
и даже не кабаре
(на которые ты меня отпускаешь)
это музыка детства с энергией запада
с запахом женской силы
 
 
я вижу ее, из плоти и крови,
не вставая с дивана
хорошо развитое воображение
много книг прочитанных в детстве
ширли! ширли! – кричу я
– успокойся, – отвечает мама
 
 
у нее мягкие рыжие волосы, пот
впитывается в тряпочки на ее теле
можно разглядеть ее глаза и губы
сзади в пикселях большого экрана
– ширли! ширли! ты охуительна!
– тише-тише, зачем так грубо,
приходи на кухню есть суп, – отвечает мама
 
 
никто не знает,
что с другой стороны
ты подпираешь дверь
чтобы не пустить меня к ширли, мишель,
и даже элизабет
 

Мы не панки, мы не янки…

 
Мы не панки, мы не янки
Мы фанаты валерьянки
И барбитураты
Нам обычно рады
 
 
Где то слабое звено
Заколоченная дверь
Где звонок ее? А вот
Вот звонок ее, звони
 
 
Если там живет никто
То пришел ты ни к кому
Если кто-то там живет
Ты пришел к нему зачем
 
 
Почему не позвонил
Почему не написал
Почему врасплох застал
Почему потом зассал
 
 
Это пахнет что такое
Гнилью, ветошью и гноем —
Это пахло раньше полем
И ромашкою дурною
 
 
А вот это что такое
По фэн-шую растакое
То, что греешь ты рукою
Что скрываешь головою
 
 
Без подарка ни ногою
Я отсюда, дай сюда
 

Шито нитками прочного хлопка…

 
шито нитками прочного хлопка
руки твои нарисованные как швы
забирай мое имя и робко
приставляй обращение «вы»
 
 
ты не веришь, на той остановке
спрятан клад, я его поищу
сквозь асфальт пробиваются разные нежные травки
давай отнесем их врачу
 
 
он-то знает, природа бессильна
синтезировать и хоронить
только волосы, крашенные в темно-синий
предлагаю состричь и забыть
 
 
не виси на балконе
телефон не услышишь, ее sms
звуки рождают звуки, когда ты заходишь в свой внутренний лес
и кричишь, сложа руки, протяжное «ааааай»
ну давай отнесем свое тело науке,
давай
 

Хуй с тобой, золотая рыбка, хуй с тобой…

 
хуй с тобой, золотая рыбка, хуй с тобой
станцию прощание той зимой
замело так, что поезда проносились мимо
где ты пряталась там и кого любила
 
 
хуй в тебе, золотая моя, хуй в тебе
рисковать на прощание, знаешь, здесь
невозможно, слишком много ненужных глаз
провожают тебя как в последний раз
 
 
распускаются ландыши как билет
туда, где станешь счастливей на пару лет.
все пройдет, типа, с талой водой утечет
все пройдет, ну типа пройдет
 

Сегодня я буду пить…

 
сегодня я буду пить
по-черному, по-смешному
запивать все эти дела
и рабочие ситуации
 
 
дела мирские, дела земные
сложные, сложенные, сложившиеся
нелюбовь рыжеволосой кармен
ненависть менеджера даши
 
 
сегодня я буду пить
и танцевать, если получится
если никита останется
если придет андрей
 
 
я буду плакать, размазывать
стрелки, проведенные с третьей попытки
страдания не бабы, но сотрудника
не тинейджера, но мужа
 
 
не мужа, а экс-мужа-алиментщика
не отца, а дочери беспутной
не ярославны, а марии стюарт
не четверга, а пятничной тоски
 

В твои стихи вернулась любовь…

 
в твои стихи вернулась любовь
и если бы я могла
я бы сказала это пятью славянскими языками
ну например
 
 
v básních zpět lásku
v vašem pesmi nazaj ljubezen
google translate
я говорю, ты переводишь, а я говорю
 
 
птица садится в ладонь
наверное, птаха сидае куда там
позволь говорить прислонившись к тебе
как к потасканной двери метро
 
 
сколько там не залечено ран
есть на свете таинственный йод
сколько там не залечено ран
кто тебе это переведет
 

Сон в комнате, где помещались двое…

 
Сон в комнате, где помещались двое
Сон в Starbucks напротив музея Прадо
Сон в мыслях лирического героя
Я прошу: отпусти, не надо
 
 
Сон в хостеле за 16 евро
Сон вместе, в радости или в горе
Это все, повторяешь, нервы, нервы
Хорошо, а когда же море?
 

Lena stogova and stogov's family…

 
lena stogova and stogov's family
ручкой нарисована
ричард ричардович диксон
старый и безвольный
 
 
мама – учитель, отец – инженер
летом поедет в питер
или возьмет палатку, рюкзак
в мае махнет на волгу
 
 
мама: сегодня последний диктант
мартовская депрессия
масленица прошла стороной
даже тесто не ставила
 
 
папа: врожденный астигматизм
полый почтовый ящик
черный снаружи, а внутри
линолеум цвета грязи
 
 
лена: нет менструации и
нечего сказать подругам
но все равно можно взять рюкзак
а алик возьмет гитару
 
 
мама: соседка ходила в гум
пальто из английской шерсти
меховой воротник и духи шанель
пахнет. через стены.
 
 
папа: ахматова, пастернак,
бродский, галич, евтушенко.
солженицын. булгаков. берггольц,
мандельштам, арбузов. морис дрюон.
 
 
лена: сегодня читала вслух
по-английски, смотрела в окно
надо колготки зашить
или выбросить их уже
 
 
мама: бессонница
а борис возвращается поздно и пьяный
лена смотрит часами в окно
но даст бог, с инязом срастется
 
 
лена: She's crazy like a fool
What about it Daddy Cool
Daddy Daddy cool
Daddy Daddy cool
 
 
лена: можно купить портвейн
и напроситься к алику
но я ненавижу его гитару
сраные его карпаты
 
 
я уеду туда, где белозубый негр
трогает саксофон
и огромные буквы h, o, ll
и высокие пальмы пальмы