Текст книги "Хочу тебя навсегда"

10

Я подъехала к «Бездне», чтобы забрать свой припаркованный неподалеку байк, параллельно названивая Артему, от которого вчера вечером было несколько пропущенных.

Старицкий скинул мой вызов, а следом от него прилетело смс: "Кобыла в стойле. Приезжай скорее!"

Прочитав сообщение, я закатила глаза и покачала головой. Кобыла в стойле, пчела в улье, птица в скворечнике – как только Старицкий не называл своих баб, которые после веселой ночки имели наглость задерживаться у него дома.

Широко зевнув, я подошла к своему мотоциклу и ласково провела рукой по нагретому на утреннем солнце пластику. Я души не чаяла в своей Малышке, красивой, дерзкой и прыткой. Усевшись на боевую подругу, я завела мотор, и ушей коснулся приятный звук. Ну, чем не музыка?

На байке я гоняла уже третий год, и эмоции, получаемые от скорости, ветра в волосах и драйва вряд ли можно было сравнить с чем-то другим. Когда я и моя Малышка были вместе, мы не просто ехали по дороге. Мы парили. Разрезали воздух. Уносились вдаль от всех проблем и невзгод.

Постучав в квартиру Старицкого, я напустила на себя грозный вид и приготовилась врубать свои актерские способности на полную мощность.

За четыре с лишним года дружбы мы с Артемом выработали несколько рабочих планов, как избавляться от моих нежелательных ухажеров и его надоедливых девиц.

Дверь отворилась, и на пороге показался друг в одних трусах. Вид у него был помятый. Светлые, обычно аккуратно уложенные гелем волосы, напоминали гнездо, а лицо буквально кричало о том, что его хозяин вчера много пил.

– Давай по-быстрому, – вместо приветствия бросил Старицкий, запуская меня внутрь.

Уверенным шагом я прошла в квартиру, и, прокашлявшись, завопила:

– Артем! Ты что, не один?!

Старицкий беззвучно указал пальцем в направлении своей спальни, и я двинулась туда. Как я и ожидала, моему взору предстала картина маслом: на кровати сидела обнаженная девица с огненно-рыжими волосами и выпученными от удивления глазами. Она растерянно прижимала к груди одеяло, пытаясь прикрыть наготу, и вопросительно смотрела на меня.

– А ты еще кто?! – заверещала я, хватаясь за сердце. – Артем, кто она?!

Девица оказалась не из робких и с вызовом ответила вопросом на вопрос:

– А ты кто?

– Я?! – сделала вид, что задыхаюсь от негодования, а затем вложила в свой голос здоровенную порцию обиды. – Я его жена!

Лицо рыжеволосой вытянулось, и она перевела взгляд на Старицкого. Тот стоял у стены, всеми силами изображая смущение и скорбь.

– Ты не говорил, что женат! – рявкнула девица, комкая одеяло на груди.

– Прости, я… – промычал Старицкий.

– Как ты мог?! – с бешенной экспрессией страдала я. – Два года брака коту под хвост! За что мне это?! За что?!

– Простите, – буркнула рыжеволосая и, обращаясь к Артему, добавила. – Ну ты и скотина!

Когда через несколько минут оскорбленная гостья покинула квартиру, Старицкий закрыл за ней дверь, развернулся ко мне и со смехом спросил:

– Гореть мне в аду, да?

– Еще спрашиваешь, – усмехнулась я, направляясь на кухню. – Но не переживай, я составлю тебе там компанию, поэтому скучно точно не будет.

Я открыла холодильник и стала оценивать его содержимое на степень съедобности. Остановив выбор на палке колбасы, я отошла к столу.

– Сегодня у тебя прям экзотика, на рыженьких потянуло? – поинтересовалась я, нарезая хлеб.

– Ага, люблю разнообразие, – Старицкий упал на стул и принялся жадно пить воду прямо из фильтра. – А мы с тобой, оказывается, уже несколько лет женаты? В прошлый раз был только год.

– С тобой день за месяц, – хмыкнула я, предлагая Артему наспех сделанный бутерброд.

Друг поморщился и отказался. Должно быть, похмелье убивало в нем всякий аппетит.

– Вчера узнал, что моя бывшая вернулась в Россию, – с желчью в голосе поведал он.

В прошлом Старицкого было бесчисленное количество девушек, но "бывшей" он называл только одну. Ту самую дочь папиного бизнес-партнера по имени Алиса. Последние четыре года девушка жила и училась в Англии.

– Да? И что? – чавкая, поинтересовалась я.

– Прикинь, она опять сошлась с тем самым мудозвоном, ради которого меня кинула, – в голосе друга звучала обида.

– Ну, так это же хорошо, Тёма, – попыталась подбодрить его я. – Теперь ты по крайней мере знаешь, что тебя отшили не из прихоти, а из-за большой любви.

Старицкий иронично приподнял брови и неодобрительно покачал головой, давая понять, что мое утешение не работает.

– Нет, вот я не понимаю, че ты загоняешься из-за этого? – заявила я. – Ты же даже не любил эту Алису.

– Я не загоняюсь. Просто бесит, что люди, которых я терпеть не могу, счастливы. Будет отстойно, если эти твари поженятся и нарожают кучу детей, – скривился он.

Знакомьтесь, мой лучший друг: мизантроп, эгоист и просто неприятный человек.

– В этом весь ты, – улыбнулась я, потрепав его по волосам.

– Эй, не трогай меня, у тебя руки жирные! – Артем брезгливо отодвинул мою ладонь, за что получил знатный щелбан по лбу.

– Ты себя в зеркало видел, бомжара? Вряд ли мои жирные руки усугубят ситуацию! – ответила я, садясь на стул.

Обычно Старицкий являл миру образец ухоженного человека: идеально выглаженная одежда, аккуратно уложенные волосы, гладко выбритые щеки. Он держался в обществе с долей легкого снобизма и часто производил впечатление надменного говнюка, которым, по большому счету, и являлся.

Однако, несмотря на внешнюю высокомерность, в душе Тёма был неплохим парнем. На него можно было положиться в трудную минуту, он умел слушать, а самое главное – никогда не осуждал. Ему можно было признаться в совершенно ужасных поступках и не встретить в его глазах ни капли порицания. Он спокойно принимал даже самые неприглядные стороны жизни и ничему не удивлялся.

Думаю, именно поэтому его юридическая карьера складывалась так удачно. Люди не боялись говорить ему правду. Знали, что Старицкий не будет сыпать нравоучениями, стыдить или неодобрительно качать головой.

За годы нашей дружбы я здорово привязалась к этому самовлюбленному засранцу и закрывала глаза на его порой откровенно вызывающее поведение. А еще я знала главный секрет Тёмы: то, что на самом деле он свинка. Находясь дома по выходным, особенно после ночных загулов, Старицкий ходил по квартире в одном носке, копил грязную посуду и мог весь день не чистить зубы.

Посидев у друга еще часок и съев почти всю его колбасу, я поехала домой. Хотелось полежать в расслабляющей ванне, прокручивая в голове воспоминания о прошлой ночи.

Даниил. Дан. Данечка. Нет, последнее ему явно не подходило. Называть почти двухметрового мужика со взглядом охотника Данечкой было бы так же нелепо, как величать огромного добермана Бобиком.

Дан был из серии мужиков, к которым лучше всего обращаться по фамилии. Интересно, какая она у него? Надеюсь, что брутальная и мужественная. Может, Суворов? Или Путин?

Я не переживу, если он какой-нибудь Какашкин, Сухозад или… Вáгин. Был у меня одноклассник: Анатолий Вáгин. И как, скажите на милость, парню уговорить будущую жену взять его фамилию после замужества? Вряд ли аргумент о том, что ударение надо ставить на первый слог, поможет. По-моему, дело гиблое. Не повезло Толику.

Оказавшись в дома, я еще с порога поняла, что у меня гости, а точнее – гостья. У двери стояли изысканные лабутены на тонюсенькой шпильке. Милая мамочка, которая обожала без предупреждения врываться в мою жизнь, решила почтить меня своим визитом.

11

Скинув кроссовки, я прошла на кухню и увидела родительницу, попивающую кофе из тонкой фарфоровой чашки из сервиза, который она мне подарила на прошлый Новый год. Однако я так ни разу и не воспользовалась этой до противного крошечной посудой. Чашки и блюдца были такими маленькими, словно их делали для Дюймовочки.

Я же не привыкла мелочиться, поэтому пила чай исключительно из огромной кружки с надписью "Настя всегда права". И удобно, и настроение поднимает.

– Здравствуй, Анастасия! – пафосно поздоровалась мама. – Рада тебя видеть.

По утрам, пока еще никто не успел ее выбесить, она косила под аристократку. Разговаривала вежливо и даже немного высокопарно. Но меня было сложно провести, я то знала, какой на самом деле у нее характер.

– Привет, ма, – я натянула улыбку и чмокнула женщину в идеально нарумяненную щеку. – Ты давно тут сидишь?

– Давно. Ты не ночевала дома, – констатировала она очевидный факт.

– Ну да, – кивнула я, садясь напротив.

– Ты была с мужчиной? – деловито осведомилась она.

– Эм… Нет, – попыталась отвертеться я. – С подружками гуляла.

Какой бы раскрепощенной я ни была, но обсуждать с мамой подробности своей сексуальной жизни – даже для меня было слишком.

– Не ври. У тебя нет подруг, – отрезала мама. – Тебя женщины ненавидят.

– Мам! – возмущенно воскликнула я.

– И ты их ненавидишь, не притворяйся, – таким же безапелляционным тоном продолжала она.

Частично это, конечно, было правдой. У меня плохо получалась ладить с представительницами женского пола. За всю жизнь у меня была одна единственная подруга, Аля Калядкина. Хотя, если уж быть до конца честной, называть наши отношения дружбой можно было с большой натяжкой.

До девятого класса мы сидели за одной партой и неплохо общались. А потом обе влюбились в новенького одноклассника Кирилла Макарова. Естественно он выбрал меня, и Аля, обидевшись, перестала со мной разговаривать.

Не скажу, что я тогда сильно расстроилась. Калядкина была довольно занудной и в последние годы жадничала, не давая списывать домашку. А вот Кирилл, к которому я впоследствии пересела, выручал меня вплоть до одиннадцатого класса. Несмотря на то, что мы с ним провстречались всего ничего, дружеские отношения между нами сохранились на долгие годы.

Короче говоря, с мужчинами мне всегда было приятнее и проще, чем с женщинами. Подозреваю, это связано с тем, что последние мне завидовали. Ведь я была красивой. А красота, знаете ли, это дар. И презрение к нему испытывают только те, кому в этом даре отказано.

– Ладно, я была с мужчиной, – сдалась я, понимая, что мама видит меня насквозь.

– Настя, ну сколько можно? – вздохнула она. – Клубы, алкоголь, одноразовые мужчины… Тебе ведь уже двадцать два года, а до сих пор ветер в голове!

– Ну и что, что ветер в голове? Зато мысли всегда свежие, – попыталась отшутиться я.

Но лицо мамы оставалось серьезным.

– Тебе осталось учиться один год, а затем взрослая жизнь, понимаешь? Или ты думаешь, что мы с отцом будем тебя до старости спонсировать?

– Мам, ну ты опять… – я уронила лицо в ладони.

– Да, Настя, опять. Тебе нужно выйти замуж! Ты, знаешь ли, не молодеешь! А за ночные попойки твоя кожа тебе спасибо не скажет!

– Да нормальная у меня кожа, – огрызнулась я.

– Пока нормальная, – мама многозначительно приподняла брови. – Если не хочешь быть морщинистой, как Клавдия Степановна, нужно следить за собой смолоду.

– Ей шестьдесят! Тут уж следи, не следи, ничего не спасет! Мы все рано или поздно будем выглядеть, как сморщенный урюк, мама! И я, и даже ты! Смирись с этим!

От моих крамольных речей мама брезгливо поморщилась. Правда совсем чуть-чуть, чтобы треклятые морщинки не посмели раньше времени атаковать ее лицо.

– Настя, я не хочу с тобой спорить. Просто знай, что я желаю тебе добра.

– Я в курсе, мам, просто иногда ты бываешь…

– Помнишь Дашу Милохину, дочь Лидии Павловны? – перебила меня родительница.

– Ну да.

– Ей молодой человек предложение вчера сделал, – заявила мама, переплетая пальцы в замок.

– И что? – угрюмо спросила я, понимая, к чему она клонит.

– А у тебя даже парня постоянного нет.

Я плотно стиснула зубы, стараясь подавить возрастающее во мне бешенство. Успехи дочерей маминых подруг были отдельным видом наказания, ниспосланным мне с небес, очевидно, в качестве расплаты за грехи. Эти девушки с завидной регулярностью выходили замуж, беременели и рожали детей.

Разумеется, мама считала своей святой обязанностью информировать меня о подобных фактах их жизни, а в конце непременно добавляла, что у меня даже парня нет. А на ее языке это значило следующее: "Боже, какая ты неудачница! Зачем я вообще тебя родила?"

Я уже сто раз объясняла родительнице, что парня у меня нет только по одной причине: я сама этого не хочу. Но, кажется, в ее голове просто не укладывалась мысль о том, что девушка может не хотеть отношений. Ведь, по мнению мамы, женщина приходили в эту жизнь с одной единственной целью: выйти замуж и родить ребенка. После этого можно смело ложиться в гроб и умирать.

– Мам, давай так, если до тридцати я не заведу серьезных отношений, мы вернемся к этому разговору, а пока отстань от меня, пожалуйста, – заныла я.

– До тридцати?! – мама прикрыла рот рукой, будто услышала что-то в высшей степени непристойное. – Ты с ума сошла? К тридцати у тебя уже должен быть муж и ребенок, а еще лучше: двое.

– У тебя у самой один ребенок, – прошипела я.

– К сожалению, да. Но я бы хотела, чтобы твоя жизнь сложилась лучше, чем моя, – сказала мама и, прокашлявшись, добавила. – Поэтому я договорилась о твоем свидании с Денисом Гронским, когда он вернется из Европы.

– Чего?! – я подалась вперед и от возмущения вылупила глаза. – Ты договорилась о моем свидании?! Ау, мам?! Я что-то упустила момент, когда мы перенеслись в восемнадцатый век! Или когда там за молодых все решали родители?

– Я ничего за тебя не решаю. Просто информирую, что сын Арины Ивановны будет очень рад встрече с тобой.

– Боже! Нет! Эта та старушенция в твидовом пиджачке, которая все время всех поправляет?! "Не одевать, а надевать!" – воскликнула я, передразнивая ее занудную подругу.

– Она просто филолог, – ответила мама. – Ей уши режет, когда кто-то неграмотно выражается.

– Так, а Денис этот, значит, ее сынок, – проговорила я, покусывая ноготь на большом пальце. – Блин, мам, только не говори, что это тот странный чувак, который ходил на все детские праздники в свитере с оленем?!

– Да, а что в этом такого? – удивилась мама. – Сейчас Денис вполне прилично одевается. Он, чтоб ты знала, подающий надежды молодой хирург.

Я тяжело вздохнула. Мама просто обожала "подающих надежды" и бесконечно скучных молодых людей. В моем представлении, такие уникумы спали в пижаме и ночном колпаке, жили с мамой и ели на завтрак овсянку.

– Если я встречусь с ним, обещай, что отстанешь от меня с подобными разговорами минимум на год, – немного подумав, сказала я.

– А ты обещай, что всерьез к нему присмотришься, – гипнотизируя меня взглядом, ответила она.

– По рукам, – кивнула я, хотя, конечно, на самом деле не собиралась ни к кому присматриваться.

С моей внешностью и обаянием я могла рассчитывать на кого-то покруче, чем хирург, неровно дышащий к оленям.

Когда мама ушла, я все-таки набрала горячую ванну, но перед тем, как залезть в нее, в очередной раз проверила мобильник. Пропущенных с неизвестных номеров не было.

Когда Даниил не позвонил и на следующий день, я задумалась. Может, он относился к категории мужчин, которые прежде чем набрать девушку, ждут три дня? Ну, чтобы не казаться романтичным слюнтяем. Типа: "Да мне вообще пофиг, я независимый самец! Меня трудно заинтересовать, легко потерять и невозможно забыть!"

Знавала я таких пареньков: на деле – обыкновенные сыкуны. Трясутся из-за того, что девушка может о них как-то не так подумать. Настоящий мужик должен без раздумий брать то, что ему нравится, будь то вещь, возможность или женщина. Тогда, в клубе мне показалось, что Даниил именно такой. Неужели ошиблась?

12

Во вторник у меня была назначена встреча с отцом и его молоденькой женушкой. Идти очень не хотелось, но деваться было некуда. Папа считал обеды с ним и его тупоголовой куклой обязательным мероприятиям для поддержания «семейных» отношений.

Подъехав к ресторану, я сразу заметила припаркованный у входа гигантский Porsche. Значит, папа со своей Аллочкой были на месте. Когда я вошла внутрь, девушка-хостес скользнула по мне неодобрительным взглядом. Должно быть, ее смутил мой внешний вид: рваные джинсы, футболка и красная рубашка, обвязанная вокруг бедер. Но наряжаться ради встречи с содержанкой отца мне не хотелось: слишком много чести!

Папа расположился на широком диване и, глядя в окно, разговаривал по телефону. Идеально сидящий светло-серый костюм, дорогие наручные часы, портмоне из крокодиловой кожи, лежащее на столе – все говорило о наличии у него денег. Рядом с отцом сидела румяная светловолосая Алла с гигантским круглым пузом.

Ах да, забыла сказать: эти двое собирались в скором времени стать родителями. Когда я узнала о беременности Аллы, то подумала, что мой отец чокнулся. Ему шел пятый десяток, какие дети?!

Поразмыслив, я решила, что у папы так проявляется кризис среднего возраста. Ну а что? Все справляются с ним по-разному. Кто-то покупает спортивную тачку, кто-то прыгает с парашютом, ну а кто-то женится на молоденькой дурочке и заводит с ней детей.

– Привет, пап! – весело поздоровалась я, привлекая внимание отца.

Мужчина отложил телефон и, смерив меня оценивающим взглядом, поднялся, чтобы приобнять. С Аллой мы обменялись сухими кивками головы.

– Насть, а ты поприличней одеваться не можешь? – поинтересовался он, когда я опустилась в кресло напротив него. – Столько денег тратишь на одежду, а ходишь не пойми в чем.

– Па, это удобно и практично, – невозмутимо ответила, разглядывая меню. – Или мне нужно одеваться, как проститутка?

– Почему сразу как проститутка? – усмехнулся он. – Можно же носить платья, туфли. Выглядеть как женщина, а не как сбежавший из дома подросток.

– В платье на байке? – рассмеялась я. – Чтобы весь город увидел мой голый зад?

– Не ерничай, ты поняла, что я имею в виду, – ответил отец, подзывая официанта.

Когда заказа был сделан, он вновь обратился ко мне:

– Ну что? Какие успехи в жизни?

Отец никогда не интересовался новостями, его волновали исключительно успехи.

– Набила новую татушку, – отозвалась я, протягивая к нему руку.

На запястье была изображена крошечная копия карты мира.

– Как оригинально, – кисло протянул отец. – Не знал, что ты любишь географию.

– А я и не люблю. Просто эта татуировка служит мне напоминанием об одной из моих целей – объехать весь мир.

– Если хочешь записать напоминание, можно воспользоваться ежедневником. Его для этого и придумали, – иронично заметил он. – Очень удобная вещь, кстати. И глобусом прикидываться нет нужды.

– Спасибо, буду иметь в виду, – подражая его тону, ответила я. – А у тебя как дела?

– У нас все прекрасно, – бодро отозвался отец, кладя руку на напоминающий перезрелый арбуз живот Аллы. – Растем, развиваемся, УЗИ в норме.

От этого его "у нас" меня перекосило. Разве я спрашивала, как "у них" дела? Я сказала "у тебя"! В единственном числе! Какое мне дело до его тупоголовой жены и их будущего ребенка?!

– Ммм… – промычала я. – А как на работе?

– Все как обычно: переговоры, контракты, бесконечные телефонные звонки… Ничего интересного, – сказал отец и затем ни с того ни с сего выдал. – Кстати, я решил присутствовать на родах Аллочки.

Я аж чаем поперхнулась. Горячая жидкость пошла из меня обратно через нос.

– Ты сам это решил? – вытирая лицо салфеткой, уточнила я.

– Мы вместе решили, – елейным голоском отозвалась Алла, поглаживая отца по плечу. – Максим такой молодец! Такой осознанный, такой внимательный! Думаю, он будет прекрасным отцом!

– Он вообще-то уже отец. Мой, – с неприязнью глядя на нее, ответила я.

– Прости, пожалуйста, я не это имела в виду, – стушевалась блондинка.

– Пап, ты че серьезно? Будешь наблюдать, как из нее вылезает сморщенное сине-красное существо? – развела руками я. – Если хочешь треша, просто посмотри фильм "Пила". Вторая часть самая жесткая, советую.

– Настя! – осуждающе прикрикнул на меня отец, а Алла растерянно захлопала длинными ресницами. – Ты можешь вести себя адекватно?

– Пап, это ты собрался заглядывать в пещеру в момент появления из нее чудища! Так что вопросы об адекватности лучше задавать тебе!

Метафора с чудищем показалась мне очень забавной, однако собеседники, кажется, не разделяли моего веселья. Более того, секундой позже Алла начала реветь! Прям по-настоящему! Размазывая слезы по лицу!

– Что ты несешь?! Не язык, а помело! – отец грозно зыркнул на меня, а потом, обращаясь к Алле, проворковал. – Ну что ты, милая? Настя же не со зла. У нее юмор такой своеобразный.

Блондинка закивала, пытаясь успокоиться, но тихие всхлипы по-прежнему вырывались из ее рта.

– А что я такого сказала? – непонимающе протянула я. – Вы же знаете, что новорожденные дети выглядят довольно жутко?

– Прекрати сейчас же! – щеки отца стали наливаться жаром.

– Да ладно-ладно, – примирительно отозвалась я. – Только остановите этот Ниагарский водопад!

– Простите. Это, наверное, гормоны, – выдавила наконец Алла. – Настя, просто мы с твоим папой так ждали этого малыша. Для нас он с первых секунд будет самым красивым, понимаешь?

Я задумчиво уставилась на нее, а затем сказала:

– Конечно, понимаю. Просто имей в виду, что если ребенок возьмет твои черты, то нос у него будет такой, какой у тебя был до ринопластики, – улыбнулась я. – В случае с генами пластическая хирургия бессильна.

Я рассчитывала, что Алла посмеется. Должна же быть в человеке самоирония? Но вместо этого она опустила голову и вновь начала рыдать.

– Какая же ты грубиянка! – воскликнул отец и, поддерживая Аллу за талию, повел ее в уборную, чтобы умыться.

Я лишь пожала плечами и как ни в чем не бывало приступила к трапезе. Передо мной стояла тарелка с ароматными хинкали, и я со смаком принялась за еду.

Буквально через минуту вернулся отец. Вид у него был злой. Неужели так расстроился из-за моих безобидных шуток?

– Настя, мое терпение лопнуло, – глядя мне прямо в глаза, произнес он. – Ты ведешь себя как эгоистичный взбалмошный ребенок. Не считаешься с чувствами других, не думаешь о последствиях принятых решений.

– Ты о чем, па? – удивленно протянула я. – Я ж просто прикалывалась…

– Дело не только в том, что ты наговорила кучу гадостей моей беременной жене. Я устал оплачивать твои штрафы за превышение скорости. Устал решать проблемы с гаишниками, когда ты ездишь за рулем в нетрезвом виде. Устал смотреть, как ты сливаешь свою жизнь в унитаз. Ничего не хочешь. Ни к чему не стремишься. В голове только клубы, вечеринки и покатушки на мотоцикле, – отец тяжело вздохнул и покачал головой. – Хватит валять дурака, дочь. Пора браться за ум.

– Пап, я…

– Давай сюда ключи, Насть, – его суровое лицо было полно решимости.

– Что? Какие ключи? – с ужасом пролепетала я.

– Ключи от твоего, а точнее от моего мотоцикла. Ведь это я его тебе купил. Я и забираю.

– Пап, ты сейчас рубишь с плеча, – запаниковала я. – Давай успокоимся и поговорим как взрослые люди.

– Я уже давно пытаюсь говорить с тобой как со взрослой, но ты не понимаешь по-хорошему. Значит, буду действовать по-плохому.

– Пап, я обещаю исправиться…

– Ключи! – повысив голос, отец протянул мне раскрытую ладонь. В его взгляде было железо.

Я нервно сглотнула и трясущимися руками отдала ему ключи от своей Малышки.

– Получишь обратно, когда образумишься, – холодно заявил отец.

– И когда ты решишь, что я образумилась? – чуть не плача, простонала я.

– Я слышал, что юридическая компания "Линия права" открывает набор стажеров с осени. Требуются студенты последних курсов юрфака.

– И при чем тут я?

– Ну ты же на юриста учишься? Или я просто так плачу деньги институту?

– Пап, у меня в "Линии права" друг работает. Знаю я их стажировки. Будешь  впахивать за копейки, – заныла я.

– Все начинают с того, что впахивают за копейки. Никто не будет сразу платить тебе миллионы. Наберешься опыта, поработаешь, поймешь, твое ли это.

– Ну, пап! Туда еще не всех подряд берут! Какие-то тесты надо решать… Оно мне надо?

– Надо, если хочешь получить мотоцикл обратно, – заявил отец.

– Папочка, ну, пожалуйста, я же тебя люблю! – я все еще не теряла надежды разжалобить его.

– И я тебе люблю, Насть. Но решение принято.

К нашему столику вернулась успокоившаяся Алла и неуклюже, как бегемот, села рядом с отцом.

– Ладно, – вздохнула я. – Дашь ключи от Лексуса?

Когда наступала зима, и на байке становилось невозможно передвигаться по городу, я пересаживалась на папин Lexus, красивый и довольно удобный автомобиль.

– Нет, не дам, – папа покачал головой.

– Не дашь? – потрясенно повторила я. – И на чем я должна передвигаться?!

– На автобусе, Насть, на автобусе.

– На автобусе?! – завопила я.

– Да, это такой вид общественного транспорта, если ты не знала.

Мой отец самым нахальным образом издевался надо мной. Мало того, что забрал Малышку, так и еще предлагал мне ездить на автобусе среди потных работяг!

От таких новостей у меня даже аппетит пропал, а это со мной случалось только в действительно критических ситуациях. Я метнула в отца и его женушку злобный взгляд  и встала из-за стола.

– Ешьте свои хинкали сами! – с обидой бросила я и направилась к выходу, рассчитывая, что папа меня догонит и вернет обратно. Но он этого не сделал.