Текст книги "Утка с яблоками (сборник)"

Покинув грудь, Антон добрался, наконец, до губ, отгоняя ее невеселые мысли.

Оставшиеся четыре каникулярных дня они ездили по городу и окрестностям, Катя хотела посмотреть как можно больше. Про себя Антон отметил, что будь ему девятнадцать, или двадцать пять или даже двадцать восемь, он бы ее из постели не выпустил. Конечно, силенок и сейчас хватает. Просто, будь он моложе – наплевал бы на ее желания и потакал своим. Молодость эгоистична.

Хотя с ней он и сам чувствовал себя молодым. Не только в постели, но и когда они, взявшись за руки, гуляли по парку в Пушкине, когда, посмеиваясь, что не был тут лет двадцать – тоже мне, ленинградец! – он водил ее по залам Эрмитажа. Когда катал по нарядному, не по-будничному свободному центру, и там, где ей казалось интересно, они искали парковку, выходили, и он рассказывал ей, что знал, гордясь родным городом, и стыдясь, что знает не так уж много.

Она делилась с ним своими не слишком богатыми, в основном детскими воспоминаниями, и он удивлялся, что детство у нее было совсем непохожим на его, и немудрено, ведь она родилась, когда он был уже студентом. Он рассказывал о своем, с летними лагерями, пионерскими отрядами и даже комсомолом в школе.

– Ты хоть знаешь, как расшифровывается комсомол?

– Коммунистическая советская… – Катя запнулась.

– Коммунистический союз молодежи!

«Славка прав, стар я для нее. Мы слишком разные. Не может быть будущего без общего прошлого. Или может?.. Вон сколько стариков из телевизора на молоденьких женятся. А раньше, «при царизме», это вообще было в порядке вещей. Муж как опекун, защитник. Способен я защитить ее? Да. Мне хочется заботиться о ней, выполнять ее желания? Конечно. Я уже с удовольствием их выполняю. Вот, в музей сподобился выбраться – кто бы мог подумать!»

И все-таки он сомневался, медлил, отодвигал разговор об общем будущем на потом.

Будто сговорившись, они оба не упоминали о ее скором отъезде.

Катя думала, что Ирка на ее месте так бы себя не вела. Уж она бы нашла способ намекнуть, что уезжать не хочется. Да она бы прямо так и сказала: «Я не хочу уезжать. Я тебя люблю и хочу остаться с тобой». Но дожив до девятнадцати лет, Катя не научилась быть настырной. Ирка уверяла, что любовь – это как раз то, чего стоит добиваться, за что стоит бороться. А мама говорила, что девушка должна быть скромной, не навязываться ни в коем случае. Нет, мама не зануда. Только Кате теперь кажется, мама больше знает жизнь, чем Ирка. Вот Ирка, не без зависти, конечно, советовала: «Поезжай с Костиком, когда еще тебе бесплатная поездка на заграничный курорт обломится! А что спать с ним придется, так пора уже, не девочка». А мама наоборот, предостерегала, и права оказалась. С Костиком. Интересно, что бы она сказала об Антоне?

Отъезд Кати приходился на первый рабочий день, и в этот день Антону обязательно надо было быть на работе. Его небольшая фирма, занимающаяся аутсорсинговым компьютерным сервисом и установкой программного обеспечения, заключала договор об обслуживании с солидной компанией. Предстояло не только подписание договора, но и прикидка объемов работы. Возможно, потребуется искать помощников его восьми сотрудникам, брать в штат или студентов нанимать по совместительству.

– Наши обычные заказчики, – объяснял Кате Антон за ужином накануне, – это небольшие фирмы, которым не по карману держать собственного сисадмина. А тут в нашем бизнес-центре размещается новая контора, огромная, целый этаж занимает. Семьдесят компьютеров. И они решили сократить ребят, которые раньше их систему поддерживали, и нанять нас, уж коли мы по соседству. В принципе, правильно. Ведь когда техника в порядке, сисадмины сидят себе, дурака валяют, в потолок плюют.

– Наверное, это очень интересно, все в компьютерах понимать! – уважительно заметила Катя.

– А деньги в банке считать – не интересно? – рассмеялся он.

– Я их в глаза не вижу. Я ведь не кассир. Кредитный отдел. Работа с физическими лицами. Тарифные планы. Посоветовать, документы правильно оформить, распечатать. Вот и вся моя работа.

– Ваши банковские кредиты – чистое жульничество!

– Нет, что ты, теперь это уже нормальный бизнес! Скрытых платежей нет. Процентные ставки снижаются. Вот раньше, говорят…

– Мне и говорить не надо, что раньше было. Я и сам могу рассказать! – перебил ее внезапно раскипятившийся Антон. – Лет семь-восемь назад надумал я купить диван – тот, что в гостиной. Двадцать две тысячи стоил. Бизнеса своего у меня еще не было, работал на дядю, решил взять кредит. Взял, плачу, как положено, в срок. Один раз всего пропустил – просто замотался, забыл. Через месяц следующий платеж сделал и задолженность погасил. Вскоре закрыл кредит, и думать о нем забыл. И вдруг через два года приходит мне бумаженция: вы должны за просрочку платежа шесть тысяч. Шесть! А платеж был девятьсот рублей! И объяснение с цифрами: штрафные, пени, еще какие-то проценты на проценты. Что это, если не жульничество?

– Антош, не кипятись. Тебе надо было внимательнее договор читать. Наверняка про штрафные санкции там было написано.

– Написано… – проворчал Антон, – аптечным шрифтом на птичьем языке. Вы нарочно так договоры пишете, чтоб ни слова не понять.

– Я ничего не пишу, – обиделась Катя. – Я объясняю непонятливым, что в договоре написано. Чтобы, когда платеж пропустят, не удивлялись, что пени наросли!

– Выдаивание денег из населения – вот что такое ваши кредиты! – со злостью заявил Антон, отодвинул пустую тарелку и поднялся из-за стола.

Вспомнив о драконовских санкциях надувшего его банка, Антон позабыл, о чем собирался сказать Кате этим вечером. И ночью не сказал, и утром, отложив на последний прощальный ужин главное, что хотел сообщить: он вскоре за ней приедет. Познакомится с ее родителями, попросит ее руки, чтобы все как положено. Кстати, и маму можно позвать. Ей до Перми намного ближе, чем до Питера.

Он выехал с работы чуть позже, чем предполагал, и застрял на середине моста, лицезрея оттуда замершие красные огоньки стоп-сигналов по обеим сторонам набережной и впереди, по проспекту, на который сливался поток автомобилей. Хуже не придумаешь. Ни объехать, ни свернуть! Антон выругался во весь голос, подозревая, что в салонах соседних, прочно вставших машин, водители произносят примерно те же слова. Буду ездить на метро, твердил он себе каждый раз, оказываясь в подобной ситуации, и все равно каждое утро садился в машину.

Сегодня пробка была особенно некстати. Он надеялся вернуться примерно в шесть, тогда бы у них с Катей оставалось еще целых два часа до выезда в аэропорт. Сейчас пять минут восьмого, но если пробка рассосется, он будет дома к восьми, и все-таки успеет сказать ей: «Выходи за меня замуж». Он уже твердо знал, что на самом деле этого хочет.

Антон не верил в любовь с первого взгляда – как можно влюбиться в того, кого не знаешь? После двадцати пяти он вообще не очень верил в любовь. Остерегаясь привычки, привязанности, довольствовался недолгими связями. В ту, которую до недавнего времени почитал единственной своей любовью, он влюбился отнюдь не с первого взгляда. Они познакомились на курсах английского и полгода по три раза в неделю виделись на занятиях. Конечно, Антон отметил ее женственную хрупкость, умение постоянно выглядеть на все сто, она нравилась ему внешне, но и только. И даже когда очнулся после выпускного банкета в ее постели, он еще не был влюблен, не знал что полюбит, не подозревал, что память о нескольких месяцах с ней на годы останется в сердце саднящей занозой неслучившегося счастья. Его последующий опыт лишь доказывал, что первое впечатление бывает обманчивым. Нежность может обернуться навязчивостью, забавная наивность – глупостью, рассудительность – бессердечием.

Катю, случайно оказавшуюся в его жизни – если разобраться, против его воли оказавшуюся, – он поначалу не воспринимал как женщину. Не знающая жизни девушка в трудном положении – вот так примерно он думал о ней. И даже когда представил друзьям как любовницу, когда танцевал и целовал, подтверждая свою выдумку, все равно ничего такого не предполагал. О чем он думал, когда тащил ее в постель в новогоднюю ночь, Антон не помнил. Зато ясно осознал, что проведенные с ней одиннадцать дней оказались наполнены смыслом, который не надо выдумывать. Прежняя его жизнь, если не считать работы, представлялась теперь фальшивой, ненастоящей. Он зачем-то оберегал свою независимость, женщин оценивал скорее по внешним статям и умению быть нескучной в постели. Сейчас он сообразил, что ни с кем из своих любовниц не проводил десяти дней подряд, не расставаясь ни на минуту. Когда заканчивались выходные, он с облегчением возвращался к своей благоустроенной холостяцкой жизни, в которой никто его не раздражал.

Катя совершенно не действовала ему на нервы. Ему было плевать, что, выйдя из ванной, она бросает полотенце, где попало, а потом удивляется, что оно не высохло. Плевать, что у нее нет привычки сразу убирать со стола после еды. Как некоторые холостяки, он был большим педантом в смысле порядка. Ему нравилось смотреть, как, задумавшись, она накручивает на палец выбившуюся на виске тонкую прядь, как хохочет, глядя по телику ролики о забавных животных, и тут же начинает рассказывать, что вытворяет их кот, не любитель кошачьего корма, предпочитающий добывать пищу на хозяйском столе. Он был готов выслушивать ее незатейливые истории и рассказывать свои, которые она всегда слушала с широко распахнутыми глазами.

Пробка рассосалась не скоро, возле дома он оказался в пять минут девятого. Задрал голову, высматривая свои окна. В кухне и гостиной горел свет. Он представил, как нервничает Катя, уже несколько раз подогревавшая ужин. Как прихлебывает из кружки холодный чай – она всегда много наливает, и оставляет допивать, как то и дело подходит к окну.

«Вот прямо с порога ей скажу», – решил он, поднимаясь на лифте.

Едва открыл дверь, на него пахнуло ароматом утки с яблоками. «Все-таки приготовила, – радостно понял он. – То-то она твердила про сюрприз и спрашивала, где ближайший приличный магазин».

Еще не сняв куртки, он крикнул:

– Кать, ты где?

На пороге кухни возникла улыбающаяся Алла. От удивления и неожиданности он попятился и замер спиной к двери. Она подошла, чмокнула в щеку.

– Я приехала. Меня отпустили на два дня, вещи забрать, освободить квартиру. Половину я уже собрала, завтра закончу.

Единственное, что Антон смог выговорить, было:

– Как ты здесь оказалась?

– Меня девушка впустила. Как ее, Катя?

– Где она? – шаря глазами по коридору, спросил он.

– Уехала, – пожала Алла прямыми плечиками под шелковистой блузкой от Neiman Marcus.

– Куда?

– Насколько я поняла, у нее самолет. Я помогла ей вызвать такси.

– Помогла? Да кто тебя просил вмешиваться в мою жизнь?! – заорал Антон, но Алла предпочла не заметить, что он впервые повысил на нее голос.

– Антоша, я понимаю, ты обиделся, что я не смогла провести с тобой эти дни. От обиды ты связался с первой попавшейся девчонкой. Я готова это забыть.

Голос звучал спокойно, она, не отрываясь, смотрела на него.

– Алла, – начал он, но она перебила.

– Я не зря провела неделю в подмосковном пансионате. Выяснилось, что парень, возглавляющий нашу службу IT, через месяц уезжает в Германию, на ПМЖ. Ты знаешь, сколько он зарабатывает? Официальная зарплата двести тысяч, плюс бонусы, премии. Больше трехсот набегает. Мне кажется, у тебя столько не выходит?

– Да какое тебе дело до моего кошелька? – взорвался Антон.

– Как это, какое дело? Я хочу тебе добра, предлагаю перспективную работу, стабильность. Жизнь в столице. Я уже договорилась, твою кандидатуру рассмотрят первой.

– Да плевал я на твою столицу!

– Не глупи, Антон. Мы с тобой оба понимаем, что подходим друг другу. И в постели, и в жизни. Ты кое-чего добился, я тоже. Вместе мы добьемся большего.

Ее невозмутимый вид подтверждал, что уж она-то далеко пойдет. Но Антону это было безразлично. Схватив за шелковые плечи, он тряхнул ее:

– Где Катя? Зачем ты ее выгнала?

– Я не выгоняла, – стряхнула его руки Алла. – Она сама уехала, как только поняла, кто я такая.

– А кто ты такая? – ехидно поинтересовался Антон.

– Я – твоя девушка. Мы вместе уже четыре месяца. А она, насколько я поняла, пробыла в Питере всего десять дней. И собиралась уезжать. Антоша, повторяю, я сама тоже виновата, поэтому готова тебя простить.

– Да не нужно мне твое прощение! – завопил Антон, едва сдерживаясь, чтобы не ударить ее за то, что она натворила. – И ты не нужна! Чтоб ты знала – я вздохнул свободно, когда ты сказала, что тебя в Москву переводят! – вывалил он на нее.

Личико Аллы с идеальным макияжем вытянулось, стало некрасивым. А он не мог остановиться:

– Ты достала меня со своими планами на жизнь и карьерными устремлениями! Я ненавижу твой «правильный» образ жизни, твои дурацкие занятия фитнесом! Это ведь не спорт, а лишь забота о собственной красоте. Успешные должны быть красивыми – ведь так ты считаешь?

– Ты тоже за собой следишь, мне именно это прежде всего в тебе и нравится.

– Ах, это! Вот как, оказывается! И ты посчитала, что я тебе подхожу. А меня ты спросила? С какого перепугу ты вообразила, что я собираюсь с тобой жить, тем более переезжать за тобой в Москву?.. Мы ни разу трех дней подряд не провели, да я бы больше и не выдержал! А с Катей мы десять дней были вместе, и я собираюсь прожить с ней всю жизнь!

– С этой провинциальной девчонкой? Да у нее на лице неполное среднее образование, – презрительно хмыкнула Алла.

– Ошибаешься. Полное, специальное.

– Она одета с рынка, – выдвинула Алла сомнительной силы аргумент.

– Об этом я позабочусь, – заверил Антон.

– Ей хоть восемнадцать есть? – поинтересовалась она.

– Девятнадцать.

– Ты с ума сошел…

– Да, я сошел с ума. Давно не сходил. Но до чего же здорово сойти с ума! Ты, со своей рассудительностью, даже не представляешь, как здорово!

– Я всегда считала, что ты тоже рассудительный. Опомнись, Антон, она тебе в дочери годится, вы с ней слишком разные!

– А кто сказал, что любить можно только того, кто на тебя похож?

Обойдя Аллу, он выключил свет в гостиной и на кухне, снял с вешалки ее шубку, расправил:

– Одевайся, я должен ехать. Может, успею ее поймать.

Он не успел. Вбежал в здание аэровокзала за пятнадцать минут до вылета, но Катю не увидел. Наверное, уже поднялась на борт, понял он, и, дождавшись на всякий случай сообщения, что ее самолет взлетел, покинул здание аэропорта.

Пять дней Катя ходила, как в воду опущенная. Девчонки из клиентского отдела, поохав по поводу курортного загара, удивились тому, что она игнорирует Костика. Катя выдала заранее заготовленную историю – поссорились на обратном пути. Он, подлец, признался, что другая девушка ждет от него ребенка. Вот гад, косились на Костика девчонки и жалели Катю. Маме она тоже рассказала про девушку, нарисовавшуюся, едва они въехали в отель. Поняв, что у дочери с ним ничего не было, мама облегченно вздохнула, и порадовалась, что в Питере нашелся человек, приютивший Катю на время. О том, что человек этот был молодым мужчиной, и что по уши влюбилась в него, Катя умолчала.

В субботу утром мама с папой отправились за город, кататься на лыжах. Катя от поездки отказалась. К ней обещала прийти Ирка, они не виделись три недели.

Ей, единственной, Катя рассказала все. С подробностями. Разумеется, Ирка посчитала ее дурой.

– Ты зачем уехала? Дождалась бы его, послушала, что скажет, как объяснит появление этой девицы.

– Ты бы ее видела! Шубка из шиншиллы, сапоги обалденные, красивая, как с обложки…

– Ну и что!

– Она такая уверенная в себе. Знает, где на кухне что лежит. Ясно, она с ним уже давно. Сказала, что неожиданно пришлось провести рождественские каникулы в Москве. А собиралась вместе с Антоном.

– Вот зараза! Знаешь, а я бы на твоем месте ее в квартиру не впустила. Нет, ну правда, вдруг она аферистка, воровка на доверии? Ты ее там оставила, а она квартиру обнесет. Ты ж говорила, шикарная квартира.

– Да не выдумывай ты! Все ясно было. Это его девушка, он с ней давно, а я…

Не сдержавшись, Катя разревелась.

– Все мужики – гады, – озвучила непреложную истину Ирка. И добавила: – Главное, чтоб незаразный был, и чтоб ты не залетела от него. Хоть предохранялись?

– Не-а…

– Зря, – вздохнула Ирка, представив перспективу нежелательной беременности и предполагая, что на аборт подруга не решится.

– Знаешь, если что – мы его достанем. Пусть отвечает.

– Брось, Ирка. Я не буду навязываться, если он другую любит.

– Да ладно, с чего ты взяла, что любит? Ты его даже не дождалась, удрала, как трусиха последняя.

– По-твоему, надо было у него в лоб спросить, кого он любит, ее или меня? Или еще у него на глазах той девице в волосы вцепиться?

– Ну, в волосы тебе слабо, а вот выяснить все до конца надо было. Такого мужика из рук самой выпускать – глупо. Я так поняла, он небедный. Кем работает?

– У него фирма своя. По компьютерам.

– Вот. Бизнесмен. Состоятельный. Симпатичный?

– Очень.

– Порядочный, не дал пропасть. Черт знает, как бы ты без него…

– Угу.

– В постели хорош…

– Очень!

– Что ты там еще понимаешь! Ну, будем считать, что хорош. И ты от такого отказалась. Та девка тебе такси вызвала и ты уехала.

– Я до последнего в аэропорту ждала, пока посадку не объявили. А он не приехал. С ней остался.

– А что, если ему позвонить?

– Я телефона не знаю.

– Как?

– Ни к чему было.

– И он твоего не знает?

Катя горестно кивнула.

– Засада, – протянула Ирка, но тут же нашлась: – Хоть адрес помнишь?

– Да.

– По адресу можно телефон вычислить. Я Генку попрошу, он в адресных базах шарит.

– Нет, – подумав, покачала головой Катя. – Не надо.

Разговор прервал звонок в дверь. Смахнув слезы, Катя пошла открывать. На пороге стоял Антон.

– Катюш, прости, сразу не смог вырваться. Этот новый договор, черт бы его побрал…

Завизжав от счастья, Катя бросилась ему на шею. Он крепко обхватил ее, прижал к себе, нашел губы…

Они не заметили, как Ирка, натянув сапожки и подхватив куртку, выскользнула из квартиры.

2013 г.

Жар

Город задыхался. В полном безветрии над раскаленным асфальтом струился горячий воздух, в котором кислород, казалось, полностью отсутствовал, зато присутствие выхлопных газов ощущалось весьма явственно. Уличные продавцы мороженого куда-то испарились, холодильники в магазинах от избытка усердия выходили из строя, продукты тут же портились… Впрочем, есть никто не хотел, все хотели воды. Жителям Северной Пальмиры стало наконец понятно, отчего в бразильских сериалах, едва придя домой, герои с порога заявляют: «Я в душ». Некоторые парни разгуливали по городу в одних шортах, без маек. Одежда женщин становилась все легче и прозрачнее, а у девушек длина топиков, юбочек и шорт стремилась к нулю.

У Алены Снесаренко она почти достигла нуля. Шорты начинались на пятнадцать сантиметров ниже сверкающего стразом пупка и заканчивались буквально сразу. Портные явно сэкономили материал на этом фасоне. В меру пышную грудь над накаченным животиком прикрывал смахивающий на бюстгальтер топик. Усевшись на стул возле стены, Алена положила одну загорелую ножку на другую, затем несколько раз поменяла их местами, будто устраиваясь поудобнее. Взгляды трех мужчин, присутствующих в кабинете, невольно обратились к совершенным конечностям. Ноги были длинные, сильные, с идеальным педикюром и розоватыми наивными пятками. На алых ногтях больших пальцев приютилось по несколько маленьких стразов.

Хозяйка кабинета, Юлия Игоревна, проследив за взглядами мужчин, смотрела некоторое время на заинтересовавший их предмет, затем подняла глаза на саму Алену.

– Елена Антоновна, хотелось бы напомнить, что у нас совещание, а не пляжная тусовка.

Обладательница притягательных ног не сразу поняла, что начальница говорит всерьез.

– Юль, я только что пилатес оттарабанила, еле душ успела принять, такая жара…

– Ждем три минуты, иначе совещание пройдет без вас.

Давая понять, что разговор окончен, Юлия Игоревна уткнулась в какую-то бумагу на столе. Алена поднялась с места, криво улыбнулась, пробормотала:

– Хорошо, Юлия Игоревна, я быстро, – и скрылась за дверью кабинета.

За три минуты никто из присутствующих не произнес ни слова. Два тренера-мужчины, в спортивных штанах и футболках, сидели с закрытыми глазами, откинувшись на спинки стульев; массажист в голубой хлопчатобумажной блузе рассматривал свои руки; бухгалтерша Лиля переглянулась с администратором Аней и взялась за бумаги в своей папке; три девушки-тренера, в коротких, до колен, лосинах и приличного фасона майках, уставились на выцветшее небо за окном.

Наконец дверь открылась, и на пороге появилась Алена в повязанном вокруг талии цветастом парео. Юлия Игоревна оторвалась от бумаг и уставилась на нее, не мигая. Во взгляде не читалось ни капли одобрения. Заметив это, виновница задержки накинула на плечи тонкий салатного цвета платок с кистями, который прихватила с собой. Лишь после этого начальница указала ей глазами на место. Совещание пошло своим чередом.

Обсуждали итоги весенней работы, летнее затишье, перспективы на осень.

Администратор Аня жаловалась:

– С тех пор, как у нас не стало занятий йогой, отсеялось тридцать человек!

Начальница кивнула.

– Да. Я ищу тренера и попрошу всех, если есть кто на примете – присылайте ко мне. Что у нас по бонусной программе?

– «Три с половиной» сработало, люди стали вперед с удовольствием платить. Я тут у конкурентов подсмотрела, за предоплаченный годовой абонемент предлагают бассейн бесплатно.

– В «Форе»? У них бассейн большой. А у нас…

– Можно за полугодовую предоплату давать небольшую скидку плюс бассейн, – предложила Лиля. – Не каждый готов двенадцать тысяч сразу выложить, пять с половиной намного проще.

– Согласна. А толкучки у нас в бассейне не будет?

– Юлия Игоревна, – со знающей улыбкой заметила Аня, – это ж как всегда. По осени надумают заниматься, а потом слякоть, холод, лень… Дай бог, половина станет ходить от случая к случаю.

– Так, а почему из салона красоты никого нет?

– Инна заболела. Подозреваю, что запой. А девочки заняты.

Начальница побарабанила пальцами по гладкой поверхности стола, акриловые ногти издали тревожный звук.

– К черту, надоело! – объявила хозяйка. – Явится – уволю. На такую должность и такую зарплату желающих пруд пруди. Ну что, с Аней и Сергеем я прощаюсь до пятнадцатого августа? Счастливо отдохнуть. А сейчас – работать. Всем спасибо, все свободны.

Сотрудники фитнес-центра поднялись и потянулись к выходу, одна бухгалтер Лиля задержалась на месте. Когда дверь закрылась, начальница вопросительно посмотрела:

– Ну, что еще у тебя?

– У меня? – выкатила глаза Лиля. – У меня ничего. А вот с тобой что творится? Чего ты на Алену окрысилась? Ну жарко действительно, а девка только после группы.

– Почему Ольга и Вера в приличном виде пришли? А эта специально свои прелести напоказ выставляет! Видала, как мужики глазами прилипли?

– Мужика тебе надо, Юлька, – вздохнула Лиля.

Юлия зыркнула недоброжелательно и отвернулась, ничего не сказав. Лиле показалось, что в глазах ее мелькнула слеза.

– Бориса давно видела?

– Как вещи собрал и ушел – больше ни разу. Я специально приезжаю попозже и машину на соседней стоянке оставляю, чтобы с ним не столкнуться. Слава богу, входы с разных сторон, а то бы на работу не ходила.

– Три месяца прошло?

– Почти четыре.

– А я как раз на стоянке лицезрела его на днях.

– Одного или с этой сукой?

– Одного. Говорят, у него новая секретарша. На этот раз дама предпенсионного возраста.

Юля невесело хмыкнула.

– И ни разу за это время не звонил? – жалостливо поинтересовалась Лиля.

Юля покачала головой.

– И о разводе не заговаривал?

– Нет. И я сама этот разговор затевать не буду.

– Ну и правильно, ну и умница… Ни к чему на рожон лезть. Может, все еще и образуется. Слушай, а если на самом деле развод? А «Прима-фитнес» ведь на Борьку записан… Как же ты будешь?

– Думаешь, себе заберет? Мы же вместе это затевали, и «Приму-фитнесс», и «Приму-меди». И фитнесс изначально был моим делом. Кстати, сперва только с него денежки на развитие «Меди» и шли. Это потом уже у Бориса появилось имя, а тогда – кто знал Бориса Примакова, кто верил в него как во врача? Да никто! А фитнесс, он и есть фитнесс. Самое главное, чтоб помещение приличное, тренажеры, бассейн… А квалификация тренеров – дело десятое. Лишь бы были. Наши клиенты на Олимпийские Игры не собираются.

Юля помолчала и добавила:

– Нет, не станет Борька меня как липку обдирать.

– Он-то, может, и не станет, а эта сука может захотеть… – пробормотала Лиля себе под нос, и добавила, уже обращаясь к подруге: – Вы были такой хорошей парой, я, честно, завидовала на ваше счастье! Зря ты не родила. Был бы ребеночек – никуда бы он не срулил…

– Да как-то некогда было. Мы ведь еще во время учебы начали подрабатывать. Кончили учиться – в стране бизнес вовсю. Борис медицину оставлять не захотел, мечтал о собственном медицинском центре, а мне все равно было, чем заниматься. Какой из меня врач? Так – лечебная физкультура… Мы так много работали, что о детях некогда думать было. А когда вроде добились, чего хотели – и фитнесс процветает, и «Меди» раскрутилось – тут и все. Абзац.

Юля умолкла, уставившись сухими глазами в пространство.

– Для себя бы хоть родила…

– От кого?.. Да и поздновато уже, – вздохнула Юлия, – в тридцать восемь…

– Ну и что? Ты здоровая, физически крепкая. Тело – как у двадцатипятилетней, да и лицо… Старухи рожают, и ничего.

– Нет, – покачала Юля головой. – Не хочу я абы от кого.

– Тогда хоть просто мужика заведи. Ты же молодая еще баба…

Юля в раздражении встала из-за стола и подошла к окну. Лилька продолжала развивать тему о необходимости мужских гормонов, как будто она, Юля – какой-никакой, а медик – об этом не знала.

По ту сторону стекла город изнывал от безветренной жары. Юлия равнодушно отметила про себя, что впервые вдоль проспекта высадили так много цветов. Но сейчас петунии, еще месяц назад радовавшие глаз, безвольными плетями свисают с вазонов и, наполовину высохшие, уродуют городской пейзаж. Подстриженная трава газонов местами напрочь высохла, и зеленый ковер зияет соломенно-седыми проплешинами. Жара. Природа тоже изнывает от нее.

По ближней стороне проспекта проносились автомобили, а дальняя мертво встала. Конца пробке не видно ни справа, ни слева. Кое-где торчали задранные капоты.

«Закипели, бедные, – подумала Юля. – Ведь далеко не у всех кондиционер в машине. Борис, ярый противник кондиционеров, переводил какие-то американские статьи про чудовищные болезни, доказывал, что стерильно чистый воздух снижает иммунитет, и что теплообменом организм человека должен заниматься самостоятельно, а не доверять это тупой технике. Теперь я могу купить в квартиру кондиционер, или даже два – на кухню и в спальню. Душными ночами постель кажется раскаленной сковородой, по которой полночи перекатываешься, ища прохладный или хотя бы не обжигающий уголок. А может, это оттого, что я одна в постели?..

Небо белесое, на горизонте над домами серое марево – смог? Облака? Хоть бы дождь прошел и остудил жар закованных в асфальт и плитку улиц, жар тела, жар истосковавшейся души…»

– Вот и тебе мужика надо, – донесся до нее голос Лильки. Отключившись, Юля совсем не слушала, о чем та вещала пять минут. – Хотя бы одноразового.

– Одноразового? – Юлька даже захохотала. – Зачем?

– За этим, за самым… Блин! Я уже полчаса тебе рассказываю про свою школьную подругу, которая для здоровья и удовольствия покупает себе мужиков. Очень удобно. Никаких отношений и обязательств. Вообще никаких головных болей.

– Мужчин-проститутов?

– Жиголо, дура!

Юля кивнула и язвительно поинтересовалась:

– И где их берут? На Московском вокзале, в отелях Интурист, на вечерах «Кому за…»?

Лилька вздохнула, закатила глаза и менторским тоном заявила:

– В Интернете. Всё теперь находится в Интернете.

Не спросив разрешения, она уселась в кресло хозяйки кабинета, вышла в Интернет, и застучала по клавиатуре.

– Вот, – кивнула она Юлии, подзывая посмотреть на экран. – Тот сайт, на котором моя одноклассница мужиков себе снимает. Бабский, но, между прочим, очень приличный. Тут и полезные советы, консультации можно получить по некоторым вопросам – по бракоразводным, например, – и форумы на разные темы. Короче, тусуются бабцы. Вот, знакомства. Так… Для серьезных отношений… С целью совместного путешествия… Ищу родственную музыкальную душу… Состоятельный немолодой вдовец… Во! Смотри, какой выплыл. Красавчик! «Скрашу на время одиночество, подарю незабываемые минуты. Дорого». …Ничего себе! Так и пишет, что дорого!

– А ты думала, даром?

Юля взглянула на фотку. И правда, красавец – такой обложку самого глянцевого журнала не испортит. Брюнет. Ей в юности нравились брюнеты. Приличная стрижка, волевой подбородок с едва заметной ямочкой, твердая линия губ, прямой нос и глаза… Даже на фото понятно, что глаза умные. Фото по пояс. Обнаженный торс без единого волоска накачан, но не чрезмерно. Юлии до колик надоели шарообразные мускулы тренеров и клиентов. Для нее Шварценеггер отнюдь не был идеалом красоты. Вот у Бориса…

– Все! Берем этого красавчика! – решительно объявила Лилька. – Тем более он онлайн. Прямо сейчас и забазаримся по аське, вот номер. У тебя аська подключена?

– Была, – пожала плечами Юля, все еще не веря в возможность подобной покупки.

Лилька уже открыла окошко icq и печатала.

«Привет. Дорого – это сколько?»

«Привет. А с кем я говорю?»

«Меня зовут…»

– Как бы представить тебя? Не настоящим же именем?

– Джулия, – включилась в игру Юля.

– Не, сразу догадается, что Юлия.

– Тогда Джей, по первой букве в английской транскрипции.

«…Джей, – дописала Лиля. – Я не девочка, но еще не старуха. Можно сказать, женщина в расцвете лет».

«Очень приятно. А я Макс. Ты блондинка или брюнетка?»

Лиля посмотрела на подругу и застучала по клавишам.

«Русая. Мелированная. Среднего роста, стройная, ухоженная… – подумала и прибавила: – без материальных проблем».

«Мне не терпится познакомиться. Где, когда?»

Лиля даже не обернулась на Юлю, которая с интересом следила за диалогом.

«А все-таки, сколько?»

«С 11 вечера до 7 утра – тысяча».

Удивленно подняв брови, Лилька уточнила:

«Рублей?»

«Евро».

– Ничего себе! – они кинула взгляд на Юлю, та пожала плечами, мол, ничего, терпимо.

Появилось сообщение от Макса:

«Что ты замолчала? Мои услуги стоят денег, но они их стоят».

– Золотой у него, что ли? – хмыкнула Лилька и застучала:

«Просто перевариваю информацию».

«Итак, где и когда?»

Лилька вопросительно кивнула. Надо отвечать.

– Нет, домой я его ни за что не пущу. И не только из-за… Нет.

– И правильно. Он с тобой на тысячу евриков накувыркается, а потом квартиру на миллион обнесут.