Текст книги "Больше, чем любовь"

– Ну вот, одним все, другим – ничего! – нарочито несчастным тоном заметил Боря. – Молодец, братишка, уху уже обеспечил! Но уха завтра, а сейчас прошу к столу. Наташа, ты что будешь, водку или вино?

– Только не водку!

– А ты, Саш?

– Только водку!

Шашлыки удались на славу, Саша с Наташей признали, что никогда таких вкусных не ели. Пахомов вел себя как хозяин, потчующий гостей, подкладывал в тарелки, наполнял стаканчики, сам же после первой порции ни одну не допил. Зато Сашка старался за двоих и пьянел на глазах, Наташе даже стыдно стало. То он лез обниматься к Боре, то целоваться к ней. Наконец, опустил голову на колени и заснул прямо у костра. Наталья растерялась, а Пахомов ухмыльнулся:

– Этого следовало ожидать. Ничего, дело житейское. Давай его со мной уложим, а то боюсь, как бы с ним чего в машине не случилось.

Сашка немного посопротивлялся, но Боря все-таки поднял его и дотащил до палатки.

– Посидим еще? – спросил он, когда вернулся. – Ночь-то какая!

Стемнело совсем недавно. Освещенная луной гладь озера, казалось, сама испускает свет. В лесу – ни звука. Такой красотой можно наслаждаться бесконечно, но Наташа покачала головой.

– Нет, пойду спать.

Пахомов послушно разложил сиденья в машине, расправил спальный мешок, и пожелал ей доброй ночи.

Разбудил Наташу щебет птиц. Потирая глаза, она выглянула из машины, пытаясь сообразить, который час. Солнце уже поднялось высоко и радостно светило на безоблачном голубом небе, обещая теплый погожий день.

На берегу в одних плавках стоял Пахомов, и вдруг, словно только что решившись, глубоко вдохнул и бросился в воду. Наташа так и ахнула. Ведь начало мая! Проплыв метров тридцать, он повернул обратно и, выскочив на берег, принялся яростно растираться полотенцем. Увидев, что Наталья проснулась, крикнул:

– Доброе утро, соня! Вставай скорее, погода чудесная!

– Оденься, а то простудишься, – забеспокоилась Наташа.

– Слушаюсь и повинуюсь, – склонился он в шутливом поклоне и направился к палатке.

«До неприличия хорошо сложен», – отметила она, против воли провожая его глазами.

Спустя несколько минут они сошлись возле кострища.

– Не хочешь покататься на лодке, пока твой муженек будет отсыпаться? – предложил Боря, и она согласилась.

У берегов в неподвижной воде с фотографической точностью отражались золотистые стволы сосен, середина озера голубизной соперничала с небом. Утреннюю тишину нарушали только крики чаек, низко летавших над водой. Лодка тихо скользила по зеркальной глади.

– Чего такая насупленная? – прервал молчание Пахомов. – Все еще сердишься за «Je t'aimer»?

Она покачала головой.

– Ты зачем вчера Сашку напоил?

– Я? – возмутился Боря. – Ты видела, чтоб я заставлял его, кричал: «пей до дна»? Просто он в этом деле меры не знает. Ох, и наплачешься ты с ним!

– А тебе-то что? – огрызнулась она.

– Да ничего! Буду рад за тебя, если окажусь неправ – хотя это и не в моих интересах.

– Это почему же? – Наташа предчувствовала ответ.

– Нехорошо соблазнять жену брата, пусть и троюродного. Но если он станет спиваться, совесть будет меня мучить значительно меньше, – улыбнулся Боря.

– Ты опять шутишь?

– Кто же будет такие вещи всерьез говорить? – рассмеялся он.

Хотя Наташе было приятно его слушать, она попыталась уверить себя, что Пахомов наглец, каких свет не видывал, и правильно его Сашка недолюбливает.

Весь оставшийся день она старалась держаться от Бориса подальше, изредка ловя на себе его пристальный взгляд. Но он был очень мил с Сашкой и, когда довез их до дома, они договорились о следующей встрече.

– А Наташа не против? – обратился к ней Боря.

При этом он смотрел так наивно ласково, что оставалось только кивнуть.

В последних числах мая Боря позвонил по телефону и сходу спросил Наташу, не нашли ли они комнату.

– Пока сессию не сдадим – поживем здесь, с Сашкиными родителями. Сейчас некогда поисками заниматься.

– Один мой знакомый уезжает с семьей работать на Кубу, минимум на три года. Не хочет сдавать квартиру чужим людям, но и без присмотра оставлять опасается, мало ли что? Если вам такой вариант подходит, то будете платить за квартиру, свет, телефон – и это все.

– Конечно, подходит! – воскликнула Наташа. – Даже не верится, отдельная квартира – мы и не мечтали!

– Вы могли бы сегодня ее посмотреть?

– Ой, – растерялась она, – Сашки сегодня до ночи не будет… А завтра можно?

После небольшой паузы Борис ответил:

– Я тут прикинул, с утра мне не вырваться, а после обеда я улетаю в Сочи на две недели. Может, мы с тобой сегодня посмотрим?

Через полтора часа они встретились у станции метро «Купчино», а оттуда на Бориной машине буквально за пару минут добрались до нужного им дома.

Трехкомнатная квартира оказалась отлично обставленной. На кухне полный набор утвари и двухкамерный холодильник. В ванной – импортная стиральная машина-автомат.

Наталья была поражена. Такие хоромы сдают за бешеные деньги!

– А где хозяева? – поинтересовалась она.

– Вчера уехали, оставив все на мое усмотрение. Родственников в Питере у них нет, знакомые все при жилье.

– Неужели за все это мы будем платить меньше, чем за комнату? – все еще не могла она поверить.

– Зато вы должны ухаживать за цветами – их тут множество, и, если что испортите, придется возмещать. Пойдем, посмотрим комнаты… Это гостиная, из нее вход в спальню. А это детская, в ней сложены кое-какие вещи хозяев. Надеюсь, она вам не скоро понадобится? – взглянул он вопросительно.

Наташа слегка смутилась и покачала головой:

– Сперва надо учебу закончить, встать на ноги…

– Ты меня успокоила. Пока вы не связаны детьми, у меня есть шанс.

– Какой? – она сделала вид, что не понимает.

– Добиться тебя.

– Опять шутишь?

– Нет, я серьезно, – Боря смотрел без улыбки. – Женщина, родившая ребенка, на несколько лет выпадает из жизни. Ее ничто не интересует, кроме собственного чада – ни карьера, ни мужчины. Я рад, что ты обстоятельно продумала свое будущее.

Он взял Наташу за локоть и повел в кухню.

– Здесь что-нибудь должно остаться… Точно, есть кофе и сахар, выпьем по чашечке?

Он сам заварил кофе в турке. Поставив на стол две чашки, спросил разрешения закурить. Перемежая затяжки глотками кофе, он некоторое время молча смотрел на Наташу. Чувствуя неловкость момента, она поспешила поблагодарить:

– Спасибо тебе огромное, Боря. Ты столько для нас сделал!

– Для тебя. И даже больше, чем собирался.

Она не знала, что ответить, а он продолжил:

– Тогда, перед вашей свадьбой, я пришел к тете Алле, потому что она попросила помочь. Конечно, я бы все сделал как надо, но, увидев тебя… Не перебивай, я сейчас выскажусь и надолго замолчу. Ты ведь тоже что-то почувствовала, я знаю. Вот поэтому я тогда и сделал больше, чем собирался. Хотелось украсить твою жизнь. А с квартирой… Я бы с удовольствием снял ее только для тебя. Мне будет тяжело сознавать, что женщина, которую я хочу, блаженствует здесь с другим. Но я не могу допустить, чтобы ты мыкалась по коммуналкам.

Он умолк, Наташа тоже молчала.

– Надеюсь, все, что ты сказал – неправда, – наконец произнесла она, уставившись в чашку.

– Нет, правда. Посмотри на меня.

Она взглянула на секунду, тут же вскочила с места и кинулась мыть чашки.

– Не бойся, – проговорил он ей в спину. – Я не насильник. И не буду предпринимать попыток разрушить ваш брак. Надеюсь, он рухнет сам. Не обижайся, Наташенька, ты еще девочка, и сама себя не знаешь. Да, я хочу тебя, но постараюсь ничем этого не показывать. Подожду, пока ты повзрослеешь, и сама окажешься в моих объятьях.

Увидев, как яростно она трет чашку губкой, он рассмеялся:

– Повторяю, не бойся меня. Я хочу быть твоим другом.

– Другом? – обернулась она.

– Да. Ты во всем можешь на меня рассчитывать. Помни, для тебя я сделаю все, что в моих силах. А могу я многое.

– Например?..

Ответ последовал не сразу.

– Ты еще молода и не придаешь значения связям, а связи – это все.

– И деньги? – язвительно спросила Наташа.

– Нет, моя девочка, – покачал он головой, – в нашей стране – именно связи.

– Ты считаешь меня маленькой дурочкой?

– Так оно и есть. Ты думаешь, что сможешь довольствоваться обычным семейным счастьем, служением ничего не стоящему человеку? А жизнь может быть намного богаче и интереснее. Когда-то тебе захочется большего, а твой Саша ничего не сможет тебе дать. Он умеет только брать. А я бы для тебя…

– Так ты надеешься, что когда-нибудь я уйду от мужа и выйду за тебя?

Пахомов искренне расхохотался:

– Я жениться не собираюсь!

Наташа опешила: уж не думает ли он, что она будет изменять мужу?

– Да как ты смеешь?..

– Ого! Кажется, сейчас я получу по портрету! Я же говорю – ты еще совсем ребенок. Для счастья совсем не нужен штамп в паспорте, даже наоборот.

– Ты что, не веришь в семью?

– Нет, отчего же. Но не в восемнадцать же лет выскакивать замуж за первого встречного?

– Мне девятнадцать, – поправила Наташа.

– Разница, конечно, существенная. Я говорю о том, что надо узнать жизнь, научиться разбираться в людях, получить определенный опыт, в том числе в интимных отношениях, а потом уже… – Боря сделал небольшую паузу. – Знаешь, как делают на Западе? Влюбленные молодые люди съезжаются и живут вместе, порой годами. Вроде как брак на пробу. Иногда не получается, тогда разбегаются без обид. Иногда решают завести общих детей, и вот тогда венчаются или регистрируются. Очень разумно, по-моему. Я следую их примеру.

– И сколько же пробных браков у тебя было? – язвительно спросила она.

– Не считал, но, кроме первого, ни один не продлился больше, чем две недели. Если тебя интересует – сейчас я свободен.

– Меня это вовсе не интересует, – отвернулась Наташа, не желая слушать про его любовниц.

– Но я все-таки скажу. С тех пор, как мы познакомились, у меня никто не ночует. Не буду врать, что дал обет воздержания, но я не хочу видеть утром на соседней подушке чье-то лицо, кроме твоего. Однако это мои проблемы. От тебя я сейчас не прошу ничего, лишь разрешения быть другом и видеть тебя иногда. С вашего позволения, мадам, – насмешливо завершил он, вставая и протягивая ей ключи, – время от времени я буду навещать вас в этом гнездышке, и проверять, в каком состоянии находится вверенное вам имущество.

Глава 3

Сдержав стон, Наталья перевернулась на другой бок и открыла глаза. Электронные часы на тумбочке показывали пять пятнадцать. Опять этот сон! Уже почти два года ей иногда снится, что она занимается любовью с Борей. Во сне он был страстным и нежным, она чувствовала его руки на своем теле, ощущала аромат его одеколона и любила его, во сне – любила, порой даже испытывала оргазм, как сегодня. А проснувшись, думала о нем. Понимала, что надо гнать эти мысли прочь. Как может она, мать двухлетнего Димки, думать о постороннем мужчине?.. Она замужем, она любит Сашку, да-да, любит, пыталась она убедить себя.

Как-то в порыве откровенности она рассказала Людке об этих снах, и та вынесла вердикт: «Все от недостаточной половой жизни!» Наташа только усмехнулась. Сашка в любой момент не прочь этим заняться, но после трудного дня, полного забот, после обид на мужа, мелких бытовых стычек, постоянных мыслей о ребенке, готовке, невымытой посуде, стирке, учебе и деньгах… Наташа стала часто отказывать мужу, сказываясь больной или усталой. А когда ему удавалось настоять, хотелось поскорее все закончить, и она вынуждена была признать, что Сашины ласки уже не приносят ей прежней радости.

Пахомов стал другом семьи Соловьевых, но появлялся в их доме не часто. Иной раз привозил дефицитные продукты, если возникали какие-то проблемы – помогал их решать. Именно благодаря Боре Наташин сын ходит в очень приличный ведомственный детский сад, совсем рядом с домом.

О своих чувствах Борис напоминал редко, но порой она ловила на себе его пристальный, вопрошающий взгляд, и невольно отводила глаза. Если он приезжал на какое-то сборище, случалось, они танцевали.

Наташе казалось, что, сжимая ее кисть в своей теплой ладони, Боря посылает сигналы, напоминает, что хочет ее. А ей с трудом удавалось сдержаться, не стиснуть пальцы, отвечая: я тоже хочу быть с тобой… Чувствовать его близость, запах, ощущать его руку на своей талии, и не иметь права прижаться было мучительно, но еще мучительнее было бы отказаться от этих редких прикосновений.

Последний раз Наташа видела Пахомова на Новый год. Как всегда, он явился с подарками. Димке достался симпатичный импортный грузовичок, Сашке – спиннинг, а ей – чудные австрийские туфельки на шпильке, такие красивые, что хотелось поставить их в сервант. Она примеряла обновку, затаив дыхание – а вдруг не подойдут? К счастью, туфли оказались впору.

Позже, когда приехали гости и Новый год уже встретили, они с Пахомовым оказались на кухне наедине.

– Спасибо за подарок, Борик. Таких красивых туфель у меня в жизни не было!

– Только спасибо? – усмехнулся он. – А поцеловать?

Он взял ее лицо в ладони. Мягкие губы отдавали коньяком, зубы коснулись ее зубов, язык требовал разжать их… Сладкая истома волной прокатилась по телу и замерла внизу живота. На мгновение она забыла про мужа, про сына, про гостей… Лишь собрав остатки воли, ей удалось оторваться от него.

Зажимая рот рукой, будто стирая с него остатки поцелуя, она пробормотала:

– Это ни к чему… – и поспешила в комнату.

Вскоре Пахомов уехал и, похоже, с той ночи решил ее избегать.

Наташа подсчитала: они не виделись три месяца и шестнадцать дней. Боря даже не приехал поздравить ее с днем рождения и восьмым марта, ограничился телефонным звонком. Неужели это все, и больше они никогда не увидятся?

Она обреченно вздохнула. В конце концов, разве он обязан вечно опекать ее семью? У него своих дел полно, он человек занятой, к тому же холостой… Может, он встретил хорошую девушку и надумал жениться – зачем тогда ему сюда ездить? Ведь родственные отношения всего лишь предлог, она знала это с самого начала. Знала, что он приезжает только для того, чтобы увидеть ее. И втайне радовалась этим визитам, ждала их. Зачем? Если она любит своего мужа и не собирается с ним расставаться, зачем ей Пахомов?..

Задумавшись о нем, Наташа не заметила, что пролежала в постели лишних десять минут.

С шести и до половины восьмого утра она убиралась в соседней парикмахерской, затем вела Димку в ясли и ехала в институт. После учебы оставалась там часа на два-три, подрабатывала на полставки в машбюро. Перепечатывая Сашкины статьи, она здорово наловчилась в этом деле. После бежала домой, делая по дороге покупки. Вечером занятия с сыном, готовка, уборка, стирка, шитье… Да еще Сашка с обязательными вечерними посиделками. Наташа уже едва терпела его постоянные разговоры об одном и том же.

Муж все чаще стал раздражать ее. Ежедневно он рассказывал ей об обстановке в редакции бассейновой многотиражки, где работал после университета. Почему-то выходило, что все вокруг него – идиоты, а он один умный. К тому же он взял моду приводить в дом коллег, а те прихватывали бутылку… Она подозревала, что Сашка сопьется в этой газетенке.

Как всегда, Пахомов проснулся один. Свою вчерашнюю спутницу он усадил в такси в час ночи, следуя давно заведенному правилу: никаких совместных завтраков, кофе в постель, и никаких обязательств. Окажись на месте вчерашней девицы Наташа – ее бы он не отпустил… Но она с другим.

Пытаясь избавиться от бессмысленной любви, Борис больше трех месяцев не навещал Соловьевых. Несколько раз, не сдержавшись, подъезжал к их дому, видел, как Наташа ведет сына в садик, но к ней не подходил, так и сидел в машине, считая, что в ее жизни места для него нет. А как бы хотелось взять и увезти ее куда-нибудь на курорт, завалить цветами и подарками, усадить на трон своей любви… Он был уверен, что Наташа неравнодушна к нему, чувствовал ее волнение, когда танцевали, видел, как поспешно отводит глаза под его взглядом. А как она дрогнула, когда он ее поцеловал?

«Чего ради я пытаюсь оставаться порядочным человеком?» – спросил себя Пахомов, поднимаясь с постели, но ответа не нашел.

Пока брился, мысленно переключился на насущные дела. На сегодня были запланированы встречи с несколькими полезными людьми, кроме того, ему надо проследить, как двигается ремонт малого зала гостиницы, где он теперь директорствует. Следующая задача – пристроить гэдээровские женские плащи, не дошедшие до глубинки. Абсурд советского распределения, при котором в деревни отправляют модные вещи, а в крупных городах качественные товары в дефиците, приносил Пахомову немалые деньги. Вспомнив о плащах, он представил Наташу в ее сером пальтишке, и решил, что может позвонить Наташиной подруге.

Он предложил Людмиле встретиться в маленьком ресторанчике на Съездовской. Для приличия вначале расспросил о ее делах, узнал, где работает после института, попутно услышав, что у Натальи, просидевшей год в академке после рождения сына, тоже не за горами диплом.

Видя, как изменилось Борино лицо, когда она заговорила о подруге, Людка поинтересовалась:

– Ты только ради этого меня и пригласил? Узнать, как Наташа?

Он кивнул:

– Прости, Людочка. Ведь я люблю ее. Давно.

– Вообще-то, я подозревала…

– Только не думай, что я мечтаю отбить ее у Сашки – просто по-человечески хочу ей помочь. Поверь, если бы я был подлецом, – Боря грустно усмехнулся, – я бы давно своего добился.

«Белозубая улыбка, эти завораживающие глаза, манеры джентльмена… Я бы не устояла, это точно, – думала Людка, глядя на него. – А Наталья?.. Да что она, не из той же глины, что и все Евины дочки? Сама говорила, он ей снится. Сказать?.. Нет, Наташка меня точно убьет».

– Я ее три месяца не видел, как она?

– Как… Крутится, как белка в колесе. Вкалывает на двух работах: в парикмахерской по утрам убирает и в машбюро на полставки, – она заметила удивленный Борин взгляд. – Ты что, не знал? А на что бы они жили? Да еще учеба, да ребенок маленький, да Сашка с его закидонами…

И Людку понесло, она выдала все, что думает о Сашке, что о нем Наташа рассказывала, обо всех ее обидах…

– Представляешь, Соловьев считает, что ежели он журналист, творческая личность – так на рынок за картошкой ему ходить зазорно, посуду помыть – тем более. Да чего там – ведро до мусоропровода не донесет! Ну, может, раз в неделю Димку в ясли отводит, не чаще. Все остальное на Наталье, а она… Она ночами готова работать, чтобы в доме хоть какой-то достаток был. В квартире чистота, ужин всегда приготовлен… А Соловьев друзей из своей паршивой газетенки приведет, они выпьют, съедят все, что Наташка наготовила, а потом он пьяный к ней подкатывается…

Людка прикусила язык. Вот этого, наверное, говорить не следовало. Пахомов мрачно курил, глядя в одну точку. Она с сочувствием смотрела на него, и он встрепенулся.

– Прости, Людочка. Давай выпьем.

Поднимая бокал, предложил:

– Будем друзьями?

– Будем, – согласилась Людмила и подумала, что иметь Пахомова в друзьях тоже неплохо. – Тебе нужен лазутчик во вражеском стане?

– Да нет, я только хочу немного помочь ей. Для начала хотя бы устроить Сашку на работу в приличную редакцию, где денег побольше платят, а то он так и будет до пенсии в этой шарашке водку хлестать. Но надо это как-то не напрямую, незаметно устроить.

– А как?

– Вот тут я надеюсь на тебя. Скажи Наташе, что я хочу с ней встретиться: в пятницу, часов в пять вечера, в Катькином садике. Я мог бы и сам позвонить, но как ее одну дома застать? Договоришься, перезвони мне, вот мои телефоны.

Когда в пятницу Наташа увидела Борю, вышагивающего возле памятника императрице, сердце затрепетало и ей с трудом удалось приглушить счастливый блеск глаз. Он хотел чмокнуть ее в щеку, как всех женщин при встрече, но Наталья официально протянула руку.

– Привет. В чем дело? Людка говорила, что-то важное?

– Может, не будем на улице? Зайдем куда-нибудь, выпьем по чашечке кофе. Тут совсем недалеко очень милый ресторан.

– Нет-нет! – запротестовала она. – Какой ресторан, мне через час Димку из садика забирать.

Боря сжал зубы. Конечно, он не ожидал, что она бросится ему на шею, и все-таки…

– Если ты спешишь, поехали, по дороге поговорим. Моя машина недалеко, на Зодчего Росси.

– У тебя что-то случилось? – спросила она, усаживаясь рядом с ним и глядя в его хмурое лицо. – Может, я могу помочь?

Боря невесело усмехнулся:

– Нет, у меня все в порядке, помощь нужна тебе. Не перебивай, – сказал он, видя, что она пытается возразить. – Значит так. Завтра в пять часов вечера ты встречаешься в ресторане гостиницы «Моряк» с редактором молодежной газеты. Принесешь лучшие Сашкины статьи. Его возьмут штатным журналистом, если он не совсем бездарен – а это вроде не так, я читал его опусы. Ну и, конечно, ты должна понравиться редактору, – завершил Боря, ухмыляясь.

– То есть, как?.. – Наташа не поняла, он шутит или намекает на что-то.

– Ну, пококетничай с ним… Жалко тебе, что ли – ради счастья мужа и его творческих успехов?

– Только пококетничать? – усомнилась она.

– А это уж как карта ляжет! – расхохотался Боря.

Наташа думала, что опоздает. Выскочив из парадной, она перебежала дорогу к автобусной остановке, но тут из припаркованной рядом вишневой «девятки» вышел Пахомов и, изобразив театральный поклон, распахнул перед ней дверцу. Улыбнувшись, она уселась в машину, но не удержалась от замечания:

– Прямо как мальчишка…

– Да какой мальчишка, на днях стукнет тридцать три… – сообщил он, поворачивая ключ зажигания.

– Поздравляю, – автоматически ответила она, и только сейчас сообразила, что Боря никогда не приглашал их, и она понятия не имела, когда у него день рождения.

– Заранее нельзя, примета плохая. Вот если бы ты пришла поздравить меня через неделю…

– С Сашкой?

– Нет, одна.

– Это… в качестве платы за твои хлопоты?

Боря оглянулся и прищурился.

– Ты думаешь?.. Посмотрим, – и неожиданно рассмеялся.

Редактор газеты, толстячок лет пятидесяти, показался Наташе милейшим человеком. Представив друг другу, Пахомов, извинившись, оставил их за сервированным на три персоны столом. Наташа решила приступить к делу, пока не подали еду. Просматривая Сашкины статьи, Михаил Израилевич бормотал: «Недурственно, недурственно», а отложив вырезки из газеты, сказал Наташе, что готов встретиться с ее мужем в ближайший понедельник. Она обрадовалась, но и немного растерялась, не зная, как преподнести эту новость Соловьеву. Михаил Израилевич будто прочитал ее мысли:

– Я буду деликатен, Наташенька, и не скажу, откуда узнал о нем. Положитесь на меня, все будет хорошо.

Тут как раз вернулся Пахомов.

– Все в порядке? – поинтересовался он.

– Борис Алексеевич, у вашего родственника несомненный талант журналиста!

– Так вы его берете? Вот и славно, тогда давайте обедать.

Во время еды Михаил Израилевич несколько раз заговаривал о том, что должен быть благодарен Пахомову, а тот только усмехался. Они отобедали, немного выпили. В зале негромко играла музыка, и Боря вопросительно взглянул на Наташу.

– Потанцуем?

Конечно, она кивнула, и вскоре ощутила на талии его руки, сильные, нежные, и ненавязчивый аромат его одеколона. Она прикрыла глаза, наслаждаясь минутой…

– Так как насчет моего дня рождения? – тихо прошептал Боря. – Придешь в субботу?

– Часа в четыре?

– Я буду ждать. Вот мой адрес, ты ведь не была у меня никогда.

Музыка смолкла, и они вернулись к столу. Когда Наташа удалилась на несколько минут, Пахомов отдал редактору конверт:

– Все, как договаривались. Круиз на теплоходе «Лермонтов», две путевки, на вас и супругу. Здесь список документов, которые надо собрать за две недели, и написано, к кому обращаться.

«Черт возьми, – подумал редактор, – я ведь про заграничные путевки спросил, особо не надеясь, а он устроил! Лет тридцать мужику, а любые вопросы решает легко и непринужденно».

Когда Наташа вернулась из дамской комнаты, Михаил Израилевич встал, сказав, что ему пора. Борис попросил его подвезти Наташу до дома.

На прощанье он поцеловал ее в щеку и тихо напомнил:

– Я буду ждать.

Через день Михаил Израилевич сам позвонил Соловьеву на работу и договорился о встрече. Во вторник вечером Сашка возбужденно рассказывал:

– Видела бы ты, как наш главный зубами скрипел, подписывая мое заявление… Ему-то до смерти не видать тиража больше пяти тысяч! Нет, Наташка, ты можешь представить, что я буду работать в газете с миллионным тиражом?!

Соловьев сиял от счастья. Наташа тоже была рада, что у мужа появилась реальная перспектива.

Идти к Боре в субботу или нет? Не пойти будет свинством, убеждала она себя. И бояться нечего – ведь не одна она там будет. Но как сказать Сашке, что Боря его не приглашал? Может, вообще ничего не говорить? В субботу он собирался с отцом на дачу, Димку можно отвезти к маме…

Она никогда не бывала на улице Ломоносова, но дом нашла быстро. Поднявшись на второй этаж, нажала кнопку звонка. Боря открыл так быстро, будто стоял за дверью. Действительно, он рванул в коридор, как только увидел ее из окна.

Едва переступив порог, Наташа протянула сверток.

– Поздравляю! Не знала, что тебе подарить и решила по принципу: что дарить – дарите книгу… Это репродукции картин Дрезденской галереи.

– Спасибо, дорогая, чудесный подарок, – Боря чмокнул ее в щеку.

– А где же гости? – спросила она, снимая пальто. – Я первая?

– И единственная.

Наташа замерла. Вначале на лице отразилась растерянность, затем она нахмурилась:

– Знала бы – не пришла. Ты соврал…

– Постой, не сердись, у меня сегодня, правда, день рождения, но гости придут завтра, и это не те люди, которых я хотел бы видеть рядом с тобой… Прости, – он взял ее руку и тихонько сжал, заглядывая в глаза.

Складка между бровей разгладилась. Зачем обманывать себя: она шла к нему, а не ради того, чтобы повеселиться в компании.

– Пойдем, – потянул он ее за руку.

– Ты один здесь живешь, в такой большой квартире? – Наташа насчитала в коридоре шесть дверей.

– Не совсем. Со мной живет Ирина Романовна, очень милая старушка, она следит за домом. Ее комната по другую сторону кухни, там отдельный вход. Сейчас она в отъезде.

В уютно обставленной гостиной царил полумрак, плотные шторы были задернуты. Пахомов зажег две свечи на уставленном блюдами низком столике возле дивана.

– Ого! Это ты сам все приготовил? Очень красиво.

– Надеюсь, что и вкусно, во всяком случае, готовилось с вдохновением – потому что для тебя.

Он так взглянул, что опять будто электрический разряд прошел между ними. Наташа поспешила сесть. Вначале она чувствовала себя неловко, непривычно было оказаться единственной гостьей, которую потчуют с преувеличенным вниманием, но после нескольких рюмок вина расслабилась. Они болтали о кулинарии, потом рассматривали подаренный Наташей альбом. Пили кофе с крохотными пирожными. Тихая музыка не мешала разговору.

Вдруг Боря прислушался и предложил:

– Потанцуем?

Лишь только они встали, началась другая тема. «Je t'aimer», узнала Наташа.

Боря положил руки ей на талию, она обняла его за плечи. Медленно передвигались они под музыку, а нежный женский голос и хрипловатый мужской, казалось, говорили за них…

– Я люблю тебя, – прошептал Боря.

– Это перевод? – осторожно уточнила она.

– Нет, это я….

Он нашел ее губы. Музыка длилась и длилась, из динамика стали доноситься страстные вздохи, а он все целовал ее, и сил двигаться не осталось…Тогда он подхватил Наташу и отнес в спальню, усадил в кресло, а сам устроился у ее ног и, держа за руки, горячо заговорил:

– Я влюбился в тебя с первой минуты, как увидел. До тридцати лет не верил в любовь с первого взгляда – а она есть! Я пытался забыть тебя, даже перестал к вам приезжать – не помогло… Никто мне не нужен и не дорог так, как ты, Наташенька… И эту работу для Сашки я нашел, поверь, не для того, чтобы ты мне была благодарна, я просто не мог видеть, как ты тянешь все на себе. Ты – красивая, умная, лучшая на свете женщина, – вынуждена по утрам мыть полы, чтобы подработать!

– Ну, должен же кто-то и полы мыть, – пробормотала Наташа, отводя взгляд от его пылающих страстью синих глаз.

– Когда муж дурака валяет? Да это его прямая обязанность, тебя содержать, а не наоборот! Милая моя, я хочу все для тебя делать. Ты же знала это, ты чувствовала… Я ведь не ошибаюсь, ты тоже меня хочешь?

– Это не любовь, это…

– Дурочка. Почитай Фрейда: секс правит миром! Только старина Зигмунд не делал поправку на русский характер. Мы-то без своей загадочной души не можем, поэтому и в секс ее вкладываем – получается любовь. Посмотри мне в глаза, я же вижу, что ты тоже этого хочешь… – Он уже гладил ее колени, сдвигая юбку все выше. – Я вижу, ты хочешь… Скажи, что хочешь, и я пойму, что любишь… Хочешь?..

Он смотрел на нее, не отрываясь, и казалось, гипнотизировал своими откровенными словами. Затем принялся целовать: колени, грудь, губы. Она чуть не задохнулась от счастья, ощутив щекотку от его усов, и уже не могла понять – во сне это или наяву, так все было похоже… Еще немного, и волна восторга поглотит ее целиком. Но тут в гостиной зазвонили часы – гулко, громко. Вздрогнув от резкого звука, Наташа очнулась.

Что она делает?..

Оттолкнув Борю, она принялась лихорадочно застегиваться, лепетала, оправдываясь:

– Пойми, я так, тайком, не могу. Я себя уважать перестану…

– Давай не тайком, скажи мужу!

– Нет, я не могу.

– Чего ты боишься?

– Нет, так нельзя, это неправильно… Я не могу его предавать… Саша любит меня, он отец моего ребенка… И мы прекрасно живем, тебе все скажут…

Она сама не понимала, кого хочет убедить в этом – его или себя.

– Все скажут?.. Прекрасно?.. – крикнул Боря. Впервые Наташа видела, что ему изменила всегдашняя выдержка.

– Мне кое-кто сказал, как вы хорошо живете, да и не нужны мне ничьи рассказы! Лучше скажи: ты меня любишь? Что молчишь?.. Самой себе боишься признаться, что все не так просто? Что есть привычный муж и мужчина, которого хочется всем телом и душой, ведь так? – Он насильно повернул к себе ее лицо. – Так?!

– Нет, я не могу, – тихо ответила Наташа, опуская взгляд.

– Тогда иди ты к черту! – вдруг взбесился Пахомов. – Я вырву тебя из своего сердца! Убирайся, и даю слово, что больше шага не сделаю в твою сторону. На что ты надеялась, когда шла сюда?.. Пощекотать себе нервы, слушая мои излияния, продинамить, и уйти? Поверь, я не из тех, кто легко забывает подобные вещи. Была бы ты девицей – еще можно понять! Я думал, ты уже выросла, – горько усмехнулся он. – А теперь уходи! Придешь, когда повзрослеешь! Когда поймешь, что тебе нужен я, а не он!

Наташа остолбенела от этих слов. Не в силах двинуться с места, она стояла и смотрела на него. Тогда Пахомов схватил ее за локоть и потащил к выходу.

– Убирайся вместе со своей хваленой порядочностью!

Захлопнув за ней дверь, он вернулся в гостиную, нервно закурил, опрокинул в рот рюмку коньяка и набрал телефонный номер.