Текст книги "Атмосферное давление"

В заснеженном парке

 
В заснеженном парке
в тиши городской
трамвай старой марки
стоит холостой.
 
 
Он ждёт пассажиров
отправиться в путь
по рельсам-пунктирам,
чтоб день обогнуть.
 
 
Он ловкий лазутчик
в дозоре дневном,
надёжный попутчик
в обходе ночном.
 
 
Немой он извозчик
маршрутов людских,
бродячий философ,
и тайн городских.
 
 
Под шум монотонный
поможет уснуть
и даже бездомным
рад дверь распахнуть.
 
 
Безмолвный романтик
и в холод, и в зной,
дороги посланник
и брат мостовой.
 
 
Он друг человека,
он счастья кузнец,
он знахарь и лекарь
разбитых сердец…
 
 
Он утром вас встретит
в беспечность, в беду,
никто не заметит
его доброту.
 

Неужели всё пройдёт бесследно

 
Неужели всё пройдёт бесследно?
Разве можно быстро всё забыть,
как луна в ночи мерцала бледно,
превращая путь в витую нить?
 
 
Как дождливо подбиралась осень,
как дрожала на ветру в руках,
я боялась натолкнуться очень
на пустые тени в зеркалах.
 
 
А надежда умирает первой,
верить хочется, но не с руки,
от любви становишься ты нервной,
упираясь по дороге в тупики.
 
 
Тлеет время, словно сигарета,
да и жизнь проходит не ахти,
но не жалко, что однажды где-то
дважды летом в реку не войти.
 

Рано утром

 
Сегодня утро нежное и тихое
и Волга вскрыла вены ото льда,
а красота царит вокруг неслыханная.
И собирают тучи в небе холода.
 

Ещё одна весна

 
Пришла ещё одна весна,
защебетали резво птицы,
и серо-жёлтые тона
разбудит радугой она
с периферии до столицы.
 
 
Подарит жителям земли
цветы и листья на деревьях,
и полетят жужжать шмели,
и где-то за окном вдали
начнётся пахота в селеньях.
 
 
А если не придёт весна?
Не защебечут резво птицы?
Научатся ль ценить тогда
и понимать, что без труда
нет жизни здесь и за границей?
 

Ранняя весна

 
Люблю я март, за ним апрель,
когда земля не отогрета,
ещё вчера мела метель,
но соло зимнее пропето.
 
 
Люблю мгновения весны
заснежных, ветрено-дождливых,
вечнозелёный цвет сосны
и пенье птиц, лесных и милых.
 
 
Люблю бродить в тиши одна
по улицам однажды утром
и за кормушкой у окна
понаблюдать, как муж премудрый.
 
 
Как лёд растаял затяжной,
дрейфуя в лужицах весенних,
чтоб отогрелся шар земной
в сугробах снега высоченных.
 

В преддверии лета

 
Гром прогремел, и солнце в небе,
и дышит свежестью асфальт.
По лужам на велосипеде
кручу педаль, куда-то вдаль.
 
 
Поеду по большой дороге,
поля, берёзы в стороне,
сегодня день на самотёке
я проведу наедине.
 
 
Уеду побыстрей от мира,
от шума людных городов,
бутылку свежего кефира
я раздавлю меж облаков.
 
 
Колёса прыгают на кочках,
и в тёплый вечер на реке,
в траве, в голубеньких цветочках
я пролежу на пиджаке.
 

Посторонний

 
Мы с тобой знакомы две недели,
кажется – прошёл уж целый год,
в ресторане люди захмелели —
маленький, банальный эпизод.
 
 
Я пока ещё не знаю, кто ты,
надо ли тебя мне узнавать.
Ты как незнакомые мне ноты,
главное – тональность подобрать.
 
 
Сколько разных крутится историй,
выбрать бы суметь всего одну,
слишком много в жизни траекторий.
Как найти, попасть в свою волну?
 
 
И никто не даст тебе ответа,
даже самый главный ГОСПОДин.
Не терзайся, не страдай об этом,
жизнь, она как горный серпантин.
 
 
То тошнит, то вид красивый сбоку,
страх и радость словно два в одном.
Может быть, поймать себе сороку,
чтоб решила за меня хвостом?
 
 
И вопросов больше, чем ответов,
а дорога круче и быстрей,
завтра я подумаю об этом.
Может, завтра стану я мудрей?
 
 
Жизнь рисует конус трёхсторонний
с разной в основанье высотой,
и сегодня ты мне посторонний —
завтра вдруг окажешься родной.
 

Слова в стихах

 
Слова в стихах становятся пусты,
и ночью белой я одна гуляю,
ещё вчера мне улыбался ты,
сегодня – нервно размышляю.
 
 
Я на крыльце тихонько подожду
и полюбуюсь на закате томном,
летят стрекозы – видимо, к дождю,
а роза чайная покажется мне чёрной!
 
 
Любовь на вдохе кажется святой,
На выдохе – как будто бы
                                  терзанье!
Туман под вечер стелется седой,
в воде размыто нежное молчанье.
 
 
В старинном парке замерла любовь
и листьев шёпот ласковый и нежный,
твои глаза всплывают вновь и вновь,
а сердце бьётся яростно, как прежде!
 
 
Мне не судьба тебя совсем забыть,
нет сил оставить жгучее терзанье.
Так как же мне остаток дней прожить
и пережить душевное изгнанье?
 

Время

 
Меня не понял ты и даже не пытался,
ты всё запутал в жизни, как во снах,
и разрушалось всё, к чему ты прикасался,
и были яблоки отравлены в садах,
а время шло безжалостно и жутко,
и глупо строить планы на всю жизнь,
у завтрашнего дня нет промежутка,
и у природы точен механизм.
Под небом всё лишь временно бывает,
и каждый день как маленькая жизнь —
всё бесконечное конец свой обретает,
и в этом, собственно, и есть глобальный смысл.
 

Побольше жизни, господа!

 
Жизнь – это то, что происходит повседневно с нами,
не подлежит обмену и возврату каждый день,
пока наполеоновские мы вынашиваем планы,
опасность есть преобразиться в старый пень.
Я к жизни перестану относиться так серьёзно,
ведь из неё, увы, не выбраться живым.
Побольше ЖИЗНИ, господа! Пока не поздно!
И пусть дождём всё к чёрту смоет проливным!
 

Как хочется не пропустить в забеге свой черёд!

 
Как хочется не пропустить в забеге свой черёд,
Не потеряться в жизненном торнадо!
Но только дураки всегда идут вперёд,
а умные идут куда им надо.
 

Я забываю

 
Я забываю много дней,
в которых пробыли мы вместе,
уже не будет мне больней,
не хочется и даже мести.
 
 
Я забываю шёпот фраз,
в которых было много страсти,
я, безрассудно ошибясь,
пытаюсь вылезти из снасти.
 
 
Я забываю глаз твоих
прищур пронзительный и цепкий,
и лоск костюмов дорогих,
и рук движенья твоих крепких.
 
 
Я забываю навсегда
всё то, что связано с тобою,
ныряют утки на прудах,
скрываясь ловко под водою.
 
 
Я наконец смогла забыть,
я снова встретилась с собою,
теперь хочу одна побыть
и стать тебе совсем чужою.
 

Всё, что было раньше

 
Всё, что было раньше, я не понимала,
мне казались люди лучше и добрей,
через призму детства мир воспринимала,
а теперь собаки кажутся мудрей.
 
 
Я спускалась утром по сырым ступеням,
каждый день в асфальте плавал, как листва.
Календарь-зануда уступал неделям,
отрывая даты с белого листа.
 
 
Ты меня забудешь, может быть, не сразу,
может, чуть позднее ты нажмешь delete
и отправишь в урну ягодную фразу,
а с утра исчезнет фирменный омлет.
 
 
Растворюсь мгновенно в чате «Телеграма»,
заберу помаду, пудру и айфон,
видно, нам чего-то очень не хватало,
и, возможно, не был ты в меня влюблён.
 
 
За окном осенним дождик барабанил,
прибивая ловко городскую пыль.
Был бы счастлив каждый, если б не лукавил,
и тогда бы точно сказкой стала быль.
 

Летнее

 
На город медленно спускается закат
каких-то алых, ярко-розовых оттенков,
а лето быстрое сегодня нарасхват,
и сердце греет мне родная деревенька.
 
 
Природа спешно дарит свежее тепло,
душевной нежностью мне сердце обнимая,
я городское позабуду барахло,
в тиши лесной медитативно исчезая.
 
 
Мгновенья жизни я стихами соберу
в сентиментальную старинную открытку,
и солнце в небе подмигнёт тайком костру,
а ветер нежно постучит в мою калитку.
 

Мир полон чувств

 
Мир полон чувств для чувственных людей,
все наши мысли выбираем сами,
нам не найти ключей от всех дверей,
и счастье трудно измерять деньгами,
и деньги почитать совсем не стоит —
хорош слуга, да гнусный господин,
отрезок жизни деньги не удвоят,
и бестолковая машина – лимузин.
Для умных деньги составляют средство,
для глупых, алчных деньги – самоцель.
Какое ты оставишь в мир наследство?
 
 
Весенний сад иль дорогой бордель?
Сюрпризов много доставляет настоящее,
но, не бывает непогоды затяжной,
и ежедневно в небе солнце восходящее
сияет своей вечной красотой.
 

Рождённым в СССР

 
Нас учили с детства: «Я» – это ужасно,
«Я» стоит последним в русском словаре,
как-то это странно, как-то несуразно,
очень с этим сложно взрослой детворе.
Нас всегда учили: отдавай рубаху,
даже если больше нечего надеть,
но на деле это всех приводит к краху,
и об этом точно будем сожалеть.
 

Скрипач

 
За окошком лето, будто осень,
под ногами жёлтая листва,
ветер, дождь и холод – смертоносен,
и душа твоя совсем пуста.
 
 
И не будет больше обещаний,
привкус сладких слов оставь себе,
заберу колечко на прощанье,
растворюсь, исчезну я в толпе.
 
 
Дождик лупит каплями по крыше,
и раскаты грома в вышине,
а природа посылает свыше
нам сигналы в громкой тишине.
 
 
Только я уже совсем не слышу
или, может, просто не хочу,
заберусь, пройдусь по краю крыши.
А зачем?!
                    Подайте скрипачу!
 

Женщина

 
А женщина – она ж как крепкий гвоздь,
ведь на неё повесить можно очень много:
безумный муж принёс в кармане злость,
зануда-текст из затяжного монолога,
отвесил свои шутки юморист,
циничный муж не позабыл брюзжанье.
Апостол – вдохновенный моралист —
повесил проповедь как грешник оправданья.
 

Памяти Игоря Северянина

 
«Ананасы в шампанском!» – нам писал Северянин.
По мазку живописца узнаём грёзофарс!
Сам красив, и изыскан, и немного фонтанен,
королём был он назван поэтических царств!
Он парил над толпою, и немного снобился,
и укутал шелками женщин в гуще стихов!
А в реальности жизни мог он просто напиться,
и селёдочкой водку заедал Лотарёв!
 

Городская кинолента

 
Шум города доносится в окошко,
ворона что-то строго говорит,
на подоконнике пригрелась тихо кошка,
соседский пёс лениво вдаль рычит,
и жизнь как бы на миг остановилась,
зависла в облаке наивной добротой,
и во дворе как будто уместилось
звучанье киноленты городской.
 

Воскресенье

 
На дворе сегодня воскресенье,
я встаю немного погодя.
Может быть, испечь блинов с вареньем?
Но варенье не моя стезя.
 
 
Я люблю всё больше яйца всмятку
на манер французского пашот,
кофе, бублик, или даже связку,
или чай с пометкой «Бергамот».
 
 
Выпиваю чашку или больше,
заправляю кофе молоком,
хочется, чтоб утро было дольше,
солнечным и радужным притом.
 
 
А потом курить цигарку можно
(но не можно мне – я не курю)
и насочинять стихов безбожно,
а потом продать их по рублю.
 
 
И смотреть на жизнь философично
или посмотреть на жизнь вокруг,
как в природе в жизни всё циклично,
но мне больше нравится «а вдруг».
 

Соната № 2

 
Я встану на тонкий лёд
и тихо пройдусь по нему.
«Да ладно, и так сойдёт», —
отвечу я тихо ему.
 
 
Я глупой тогда была,
а ты, наверное, нет,
на небе горела луна,
и много дарил ты конфет.