Текст книги "Судьба-волшебница"

– За прекрасную отдельное мерси. Капли уберите в шкаф, я давно взрослая девушка и ни во что втравить себя не позволю.

– Ох, матка боска, – вздохнула Стася, зачем-то перекрестила меня и молча удалилась в свою квартиру.

Остаток дня прошел спокойно. Само собой, мысли о Германе были довольно назойливы, но о былом возлюбленном я думала скорее с недоумением, особых сожалений об этой самой любви не наблюдалось, и это уже хорошо.

Прогулка по городу меня взбодрила, а заодно прибавила оптимизма: никого я, похоже, не интересовала. Подозрительные дяди по пятам не шли, и всех прочих поблизости тоже не наблюдалось.

Звонок от Ирки застал меня в торговом центре, где я ужинала в одном из кафе.

– Как дела? – лениво поинтересовалась подруга.

– Радуюсь жизни в меру сил.

– Меня научишь?

– Запросто. Купила классные туфли. А у тебя с радостью что?

– Да все нормально. Витьке позвонила, душевно так поболтали, он меня простил и готов забыть мои грехи за оставшуюся в наличии сумму. Есть планы на завтра?

– Никаких.

– Значит, завтра деньги отвезешь, после чего обмоем мое возвращение в лоно порядочных людей, которые бабки у шефа не тырят. – Тут она весело хихикнула. – Короче, напьемся на радостях.

– Как скажешь, – хмыкнула я.

Вечер я провела у Стаси. То ли ее слова подействовали, то ли разговор с Иркой добавил нервозности, но на душе кошки скребли. Как видно, мой внутренний голос пытался донести до меня что-то, но не был услышан.

На следующий день я еще раз встретилась с риелтором и с прискорбием поняла: делать мне в родном городе нечего. С квартирой вопрос, в общем-то, решен. Можно было разыскать одноклассников, поговорить о житье-бытье, но сильного желания не возникло. И, если б не обещание, данное Ирке, я могла бы вернуться в Питер уже сегодня. Пару минут я так и намеревалась поступить. Поезд через два часа, успею купить билет и проститься со Стасей, а Ирка деньги пусть сама отвозит. Но тут же возникли угрызения совести. Я ведь приехала сюда, чтобы подругу выручить, слово не воробей, и все такое… Значит, в Питер едем завтра.

Я купила билет, вернулась домой и заглянула к Стасе, но старушка, должно быть, отправилась на прогулку. В результате я оказалась возле телевизора, в легком раздражении и абсолютной уверенности, что это самый идиотский отпуск в моей жизни.

Ирка позвонила около семи, когда я уже отчаялась ее дождаться и всерьез забеспокоилась: если ее планы изменились, вдруг придется здесь задержаться? Ну уж дудки. Так далеко моя готовность жертвовать отпуском не заходит. Голос подруги звучал буднично, без намека на эмоции, но я все равно опасалась подвоха.

– Ну что, – начала она, – Витя ждет. Можешь двигать прямо сейчас. Ты как?

– Сейчас так сейчас.

– Ну и ладненько. Запоминай адрес: Второй Коллективный проезд, дом семь. Заберешь там бабки.

– У кого заберу?

– У меня, само собой, – хмыкнула Ирка. – Будешь подъезжать, звони. Ок?

– Мне как добираться, потайными тропами?

– Зачем? Мы ж замирились. Приезжай на такси и лучше тачку не отпускай, чтоб с баблом по улице не мотаться.

Тут я впервые подумала, что мне куда-то придется ехать с чужими деньгами, да еще на такси. Само собой, об этом я знала и раньше, но меня куда больше волновала встреча с Витей или, боже упаси, с его дружками.

– Слушай, может, Гора меня проводит? – неуверенно предложила я.

– Про Гору я тебе все в прошлый раз объяснила.

– Ему не обязательно из машины выходить. Просто будет рядом.

– Зоська, ты за бабло боишься, что ли? Никто ж не знает, что ты его повезешь. Вите я позвоню, когда ты будешь уже в дороге.

– А если кто-то за мной отсюда увяжется?

– А ты где?

– Дома.

– Есть ощущение, что тебя кто-то пасет?

– Да вроде нет.

– Ну и отлично. Ты, главное, голову не забивай, все будет хорошо, а может, даже лучше. Люблю, целую.

Я еще некоторое время пялилась на экран телефона, чертыхнулась сквозь зубы и направилась к двери. Такси я решила не вызывать. Для начала стоит проверить, есть за мной «хвост» или нет.

Но все оказалось куда хуже. Не успела я выйти из подъезда, как появился Дохлый. Подъехал на машине и лихо затормозил в двух шагах от меня. Пока я прикидывала, как разумнее поступить: скрыться в подъезде или бегом покинуть двор, Арни выбрался из машины с огромным букетом белых роз.

– Это тебе, – сказал с улыбкой, переминаясь с ноги на ногу и гадая, какого приема следует ждать.

Дохлый явился весьма некстати, а его букет был некстати вдвойне: ну куда мне идти с этим колючим веником? В квартиру возвращаться? Если Дохлый проникнет в нее вместе со своим букетом, быстро от него не отделаешься.

– Зря тратился, – сказала я, вздохнув. – Отнеси его Стасе, вернусь – заберу.

– Почему ты не хочешь его взять? – заныл Дохлый, чуть не плача. Права Стася, достали эти братья.

– Арни, я иду по делам и с букетом буду выглядеть нелепо. Сделай одолжение: оставь его бабке или катись вместе с ним. Все ясно?

– Герман был у тебя? – вздохнул он, глядя на меня с видом побитой собаки.

– Был.

– И что?

– Ничего. Твой брат не хочет, чтобы мы встречались. Давай сделаем ему приятное. В любом случае мне надо идти. Пока.

Я сделала шаг в сторону с намерением обойти машину, но Дохлый этому воспрепятствовал:

– Куда ты?

– Я же сказала, по делам.

– Давай я тебя отвезу?

«Почему бы и нет? – подумала я. – Какой-никакой, а мужик рядом».

– Поехали.

Мы сели в машину, и я назвала адрес. Минут пять я неутомимо наблюдала в зеркало за потоком машин у нас за спиной, радуясь, что Дохлый молчит. Оказалось, он просто собирался с силами.

– Зоська…

– Меня, вообще-то, Софьей зовут…

– Извини… Просто я привык и… Герман может говорить все что угодно… Я… Это моя жизнь, и я сам решаю, что мне делать.

– Вот и прекрасно. Делай что хочешь, только не доставай.

– Я тебе безразличен? – с дрожью в голосе спросил он, а я свела глаза у переносицы.

– Дохлый, большая просьба, вспомни, пожалуйста: я была влюблена в твоего брата, а вовсе не в тебя, то есть планов идти с тобой рука об руку у меня точно не было, с чего бы им вдруг сейчас возникнуть? Поэтому ты можешь слушать Геру, а можешь послать его, только сделай милость: оставь меня в покое. Тут наши с Герой желания абсолютно схожи.

– Ты все еще любишь его? – спросил он с печалью.

– Нет.

– Врешь. У тебя голос дрожит, когда ты о нем говоришь.

– Вообще-то, это от злости. Главное, помни, мы с тобой были друзьями. Ими и останемся. Или нет.

– Все дело в моем брате, – благополучно пропустив мимо ушей мои слова, заявил Дохлый. – Если б не он…

– Если бы не он, я влюбилась бы еще в кого-нибудь, но не в тебя.

– Почему? – спросил он с обидой.

– Потому что ты мне еще в детстве надоел, зануда. Куда ты летишь? Здесь свернуть надо.

Само собой, нужный поворот мы проскочили, но в конце концов на Второй Коллективный смогли выбраться.

– Останови здесь, – сказала я, Арни притормозил, глядя на дом в некотором замешательстве.

Ничем не примечательная жилая трехэтажка с одним подъездом. Я набрала Иркин номер и коротко сообщила:

– Я на месте.

– Вижу, – вздохнула она. – Давай в подъезд.

Дохлый продолжал разглядывать дом.

– Ты надолго? – спросил заискивающе.

– Желаешь продолжить содержательную беседу? – съязвила я, выходя.

– Я тебя подожду, – заявил он.

– Не сомневаюсь.

Дверь подъезда была чуть приоткрыта. Я вошла, поднялась по трем ступеням на лестничную клетку, куда выходили двери четырех квартир, и услышала голос подруги:

– Я здесь.

Она стояла возле окна между первым и вторым этажом, а я по пути к ней машинально отметила: подъезд проходной, значит, Ирка все же решила проявить осторожность.

– Нельзя было от него отделаться? – кивнув в сторону окна, где рядом с машиной маячил Дохлый, спросила она.

– Сама попробуй, – фыркнула я.

– Он знает?

– Нет, конечно. Давай бабло и говори адрес.

Ирка придвинула ногой сумку, в таких обычно офисные работники таскают ноутбуки и разнообразную документацию.

– Крупные купюры. Не скажешь, что здесь полно денег. Хочешь взглянуть?

– Зачем? – удивилась я.

– Не знаю. Убедиться, что я не вру.

– А какого лешего тебе врать?

– Ну да… – она потерла нос. – Витька живет в пригороде. Коттеджный поселок «Сосны». От центра пять минут на тачке. Двадцать шестой дом. Отдашь деньги, сразу позвони. Что-то на душе неспокойно, – хмуро заметила она и поежилась. – Видно, денег жалко. Привыкла я к ним. Можно сказать, сроднились. Но совесть не дремлет…

– И люди твоего Витьки тоже.

– Ага. Хотят меня с денежками разлучить. Ты с Дохлым поедешь? Лучше, чтобы он не знал.

– Он и не узнает. Мало ли куда я еду и зачем. А где Гора?

– Еще с утра умчался по своим делам.

Я была уверена, Гора ждет в машине неподалеку, но обсуждать это не стала.

– Жаль. Мог бы вправить мозги Дохлому. Хотя подъезд проходной, выйдем через двор, а Арни пусть ждет в машине второго пришествия.

Немного подумав, Ирка пожала плечами:

– Да ладно, сэкономишь на такси… – чем еще больше укрепила меня во мнении, что Гора где-то неподалеку. Вот только зачем это скрывать? – Просто не говори ему, что здесь ты из-за меня.

– Не скажу. Что ж, пойду…

– Ага. Надеюсь, все пройдет как надо, вечером увидимся и…

– Напьемся, – подсказала я.

– Вот-вот…

Ирка меня поцеловала, и я, подхватив сумку, начала спускаться по лестнице, а она так и осталась возле окна. Арни, должно быть, настроился на длительное ожидание, мое появление его удивило.

– Куда теперь? – спросил он.

– Надо заскочить еще в одно место. А потом домой. Кстати, я могу взять такси, обойдусь без личного водителя.

– Я только рад… – начал Дохлый. Но я перебила:

– Тему наших взаимоотношений оставим в покое, в противном случае поеду на троллейбусе.

Он нахмурился, но очень скоро разговорился, однако болтал о своей работе и прочей ерунде, мало меня занимавшей, время от времени я кивала или о чем-то спрашивала, создавая иллюзию беседы. Впрочем, длилось все это недолго.

Ирка оказалась права: хотя «Сосны» считались пригородом, путь от центра занял всего десять минут. По мосту мы перебрались на другой берег реки и вскоре увидели указатель, а вслед за этим появились первые коттеджи нового поселка. Выглядели дома солидно, каждый насчитывал не меньше трех сотен метров, однако вместо привычных высоченных заборов радовала глаз зеленая изгородь, заросли туи, кое-где разбавленные боярышником. Въезд на территорию преграждал шлагбаум.

Я повертела головой: ни охранников, ни будки, где они могли бы обретаться. Наше появление ажиотажа не вызвало, никто на встречу не спешил.

– Нужен электронный ключ, – порадовал Дохлый.

– Спасибо, я догадалась. Придется прогуляться.

– Я тебя здесь подожду.

Я молча кивнула, направляясь к калитке рядом со шлагбаумом, достала мобильный с намерением звонить Ирке, чтобы сообщить о внезапно возникшем препятствии. Но калитка, к моему удивлению, оказалась не заперта, и я легко проникла на территорию. Впрочем, если заборов нет, глупо на калитку замки навешивать.

Нужный дом я нашла быстро, воспользовалась планом поселка, висевшим на доске объявлений. Нужно было свернуть налево и пройти метров пятьсот. Дом с черепичной крышей выкрашен розовой краской, невысокое крыльцо, справа пристроенный гараж с подъездной дорожкой, слева клумба, плетистые розы и георгины, возле гаража стоял новенький «Мерседес».

Я поднялась на крыльцо и нажала кнопку дверного звонка. Прошло минут пять, в продолжение которых я пялилась на дверь без всякого толка. Позвонила еще раз, потом еще. Машина здесь – значит, хозяин должен быть на месте. Хотя неизвестно, сколько у него машин. Придется все-таки звонить подруге, пусть наберет своего Витю и поинтересуется, где его носит. Не очень-то он спешит вернуть свои денежки.

Я уже достала мобильный, но тут обратила внимание на дорожку, которая огибала дом, и, не раздумывая, отправилась по ней. За домом обнаружился участок с зеленой лужайкой, по периметру засаженный туями. Надежная защита от любопытных соседей. Участок примыкал к лесу, высоченные сосны радовали глаз. Должно быть, благодаря им поселок и получил свое название. На лужайку выходила застекленная веранда, дверь была распахнута настежь, но не похоже, что в доме кто-то есть. Уж очень тихо. Я постояла в раздумье и совсем было собралась вернуться к крыльцу, как вдруг услышала:

– Вы кто?

Вздрогнула от неожиданности и только тогда обратила внимание на скамейку, скрытую зарослями сирени. Со скамьи поднялся щуплый дядя лет шестидесяти, в тренировочных штанах, толстовке и тапочках. В руках у него была газета с кроссвордами.

– Здравствуйте, – сказала я, приглядываясь к дяде. По неизвестной причине, он мне сразу не понравился, хоть и выглядел эдаким пенсионером-дачником. То ли взгляд тому виной, настороженный, недобрый, то ли возмутила мысль, что этот тип, по всем статьям годившийся Ирке в престарелого родителя, был ее любовником. «С ума сошла подруга», – подумала я с сожалением.

В ответ на мое приветствие мужчина кивнул и продолжил меня разглядывать, а я сказала:

– Мне нужен Виктор Васильевич.

– Вот как? А зачем он вам? – усмехнулся дядя.

– Дело есть.

Он задержал взгляд на сумке в моей руке и спросил:

– И что за дело? Тебя Ирка прислала, что ли? Ну… профурсетка… – Он головой покачал и хмыкнул: – Я ведь сказал, чтоб сама приехала.

– Это вы с ней обсудите. Меня просили кое-что вам передать.

– Давай, – протянул он руку. – А ты откуда взялась, что-то я такой подруги у нее не помню.

– Из Америки приехала.

– Далековато.

– Ага. Специально на вас посмотреть. У вас документы, надеюсь, есть? – спросила я, не торопясь отдавать ему сумку и самой себе удивляясь.

– Какие документы? – выпучил он глаза.

– Паспорт или водительское удостоверение.

– Это зачем?

– Затем, чтобы убедиться, что вы действительно Виктор Васильевич. Мы ж с вами раньше не встречались.

– Серьезная ты девушка, – хихикнул он. – Идем в дом.

– Я лучше здесь подожду.

Он пожал плечами:

– Как хочешь. – И поднялся на веранду, а я осталась ждать, прислушиваясь. Он с кем-то разговаривал, вскоре выяснилось: разговор шел по телефону, и звонил он моей подруге.

– Ты мне кого прислала? Паспорт с меня требует. Ладно, ладно… знаю я все твои хитрости. Имей в виду, ты мне должна. Нам с тобой лучше дружить, а что деньги вернула – молодец. Воровство – дело подсудное…

В этот момент Витя, закончив разговор, появился на веранде и сунул мне в руку паспорт.

– Держи. У вас в Америке все такие бдительные?

– У нас в Америке – да.

В паспорт я заглянула скорее из упрямства. Все верно: Кудрявцев Виктор Васильевич. Вернула документ и протянула сумку.

– Спасибо. Всего доброго. – И собралась уходить.

– Стоп, красавица. Давай уж и я проверю, что ты мне принесла.

– Проверяйте, – пожала я плечами.

Он открыл сумку, держа ее на весу, и вытащил пачки денег. Пересчитал их, кивнул удовлетворенно.

– Вроде все.

Я заметила: деньги были в банковской упаковке. Он надорвал ленту в одной пачке и проверил купюры. Опасался, что ему «куклу» подсунут? А смысл? Ирка собиралась с ним помириться, так зачем ей его обманывать?

– Я могу идти? – спросила я, когда он убрал деньги в сумку.

– Может, выпьем? – усмехнулся он. – Познакомимся. Тебя как зовут, красавица?

– Курьер, – ответила я и поспешила убраться восвояси. Дядька вызывал чувство брезгливости, щедро сдобренное тревогой: у дачника-пенсионера были малопривлекательные ребята в подчинении. Не хотелось бы встретиться с ними еще раз.

Отойдя от дома на сотню шагов, я набрала Иркин номер.

– Что за представление ты там устроила? – хмыкнула подруга.

– Решила удостовериться, что отдаю миллионы нужному человеку.

– Как тебе мой возлюбленный?

– Нормально.

– Спасибо, что соврала.

– Да нет, так и есть, – снова соврала я. – Кстати, не похож он на дядю с личной гвардией отпетых головорезов.

– Ты про Валеру, что ли, и его придурков? Забудь о них. И это… спасибо тебе. Очень выручила. У меня тут дело, маленькое, но важное, сделаю его, и вся к твоим услугам. Позвоню.

– Хорошо, – ответила я, как раз выходя из калитки.

Арни пасся возле машины, оглядываясь без особого интереса.

– Неплохое местечко, – заметил он, когда мы сели в машину. – Кто-то из знакомых здесь живет?

– Точно. Просили передать подарок.

– А я смотрю, ты без сумки вернулась. А кто просил?

– Тебе-то что за дело? – удивилась я, и вопрос был исчерпан.

Разумеется, сразу отделаться от Дохлого не удалось. Примерно час мы пробыли в кафе, где он рассказывал о себе, любимом. Я терпеливо слушала, напомнив себе, что завтра уезжаю и, даст бог, мы с ним никогда уже не встретимся. Этому обстоятельству Арни и был обязан моей покладистости.

– Давай сегодня сходим куда-нибудь? – предложил он.

– Уже сходили.

– Послушай, – он накрыл рукой мою ладонь и в глаза уставился. – Что плохого в том, чтобы сходить в кино или просто прогуляться?

– Спроси об этом у своего брата…

– Да пошел он, – разозлился Дохлый. На моем веку подобная смелость по отношению к старшенькому впервые.

– Арни, – позвала я. – Я не хочу неприятностей. Ни причинять их кому-либо, ни, тем более, их иметь. Герман решил, я плохо на тебя влияю. В каком-то смысле он прав. У тебя скоро свадьба. Вот о своей невесте ты и должен думать. А я приехала всего на пару дней и в любом случае не могу относиться к тебе иначе как к другу. И зачем, скажи на милость, тратить на меня время?

– Ты не понимаешь, – вздохнул он. – Никто не понимает. Ты – моя единственная любовь. Она на всю жизнь.

– Ну, жизнь впереди у тебя, надеюсь, еще долгая…

Он усмехнулся и с видом обиженного ребенка стал в окно смотреть, а я засобиралась домой, сочтя момент подходящим. Разумеется, Дохлый решил меня подвезти. Минут через двадцать мы наконец-то простились у моего подъезда; чтобы ускорить процесс, мне пришлось продиктовать номер своего мобильного.

Тут я вспомнила об Ирке, которой уже надлежало бы объявиться, взглянула на мобильный, забеспокоившись, что за разговорами пропустила ее звонок. Но никаких звонков не было. Подумала позвонить сама, однако делать этого не стала. Если Ирка не звонит, значит, все еще занята. Хотя все происходящее выглядит довольно странно: подруга настойчиво просила приехать, я приезжаю, но… Не так я представляла встречу старых друзей. А на деле все с ног на голову: Арни допек своим вниманием, а Ирка с Горой заняты неведомо чем.

Звонка я в тот вечер так и не дождалась. Сама звонить тоже не стала, на сей раз из принципа: не звонит, ну и ладно.

Ночь выдалась беспокойной, в том смысле что спала я плохо, а если и удавалось заснуть, то сны являлись тревожные, а под утро и вовсе приснился кошмар. Оттого кофе я пила в легком раздражении и в некоторой обиде на судьбу. Все-таки позвонила Ирке, но только для того, чтобы сообщить: я уезжаю. Провожать меня не обязательно, однако попрощаться бы хотелось. Мобильный Ирки был отключен. То же самое с телефоном Горы.

– Очень мило, – фыркнула я.

Тут в дверь позвонили. Я пошла открывать, гадая, кого увижу: дорогих друзей, вспомнивших наконец-то обо мне, или Стасю? И не отгадала. На пороге стоял Герман. Я мысленно выругалась, а вслух сказала:

– Задолбали вы, братья Купченко. Сегодня отбываю по месту жительства, так что прибежал ты напрасно.

Герман в ответ улыбнулся. Вполне по-человечески, кстати.

– В квартиру впустишь? – спросил ворчливо.

– Зачем?

– Не тут же стоять…

Я пожала плечами и направилась в кухню, он, захлопнув дверь, пошел за мной.

– Квартира словно не твоя, – заметил, оглядываясь.

– Так и есть.

– Хочешь, я ее куплю?

– Купи. Вот только зачем она тебе? От меня избавиться? Я и так сегодня уезжаю.

– Значит, сегодня?

– Могу билет показать.

– Без надобности. Возвращаешься к себе в Питер? – Я постаралась своего удивления никак не демонстрировать, а Герман усмехнулся: – Думала, я не знал, где ты?

– Думала, тебе это безразлично.

– Если бы… – он вновь усмехнулся. – Дело давнее… но… я до сих пор… в общем, прости меня, если можешь.

Хорошо, что я на стуле сидела, не то ноги бы точно подкосились. Должно быть, Герман за эти годы сильно переменился, не в его привычках просить прощения, особенно у меня. Чудеса. Однако как ни была я поражена такими переменами, нашла в себе силы ответить спокойно.

– Ты прав, дело давнее, и я тебя давно простила.

Я не знала, что еще сказать, и надо ли говорить, Герман, наверное, тоже не знал, пауза затягивалась, мы старательно отводили взгляд. Наконец он произнес:

– Арни у тебя вечером был?

– Да, поработал водителем. Съездили в пару мест, посидели в кафе.

– Невеста его рвет и мечет, вчера их ждали в ресторане, где будет проходить торжество, собирались меню обсудить.

Говорил он с усмешкой и без злости, точно все это его совсем не касалось.

– Извини, не знала…

– Ты тут ни при чем, – махнул он рукой. – Вообще-то, братик прав: жениться надо по любви. Ты как считаешь?

– Разбирайтесь сами.

– Невесту эту я ему нашел, – продолжил Герман. – Он все по тебе сох. В Америку собирался. Скажи я ему, что ты в Питере, сорвался бы в тот же день.

– Спасибо, что промолчал. Надеюсь, что и впредь мое местопребывание останется в тайне.

– Значит, у братца нет шансов?

– Никаких.

– Что ж, судьбу не обманешь. Хотя попытаться всегда можно. – Он засмеялся и мне подмигнул. – Как у тебя, все нормально? Парень есть? – Я поморщилась и головой покачала. – Не стоило спрашивать? – хмыкнул Герман. – Ну, извини.

– Спрашивай на здоровье. Парня нет. Для девушки это всегда обидно, оттого и морщусь.

– А чего так? Ты ж красавица!

– Венец безбрачия.

– Это кто сказал?

– Цыганка на вокзале.

– Нашла кому верить. У меня, кстати, тоже никого. То есть баб пруд пруди, но… все взаимозаменяемы. Наверное, тоже венец. – Он вновь хохотнул. – Как отрезало. Должно быть, на небесах решили, это мне за тупость.

– Ты вроде дураком не был?

– Да? Чего ж тогда дурака свалял? Как бабуля-покойница говорила, что имеем – не храним, потерявши – плачем. – Он хлопнул ладонями по коленям, точно подводя черту, и поднялся. – Ладно, я пошел. Арни гони в шею. Он тебе не пара. И сам об этом прекрасно знает. Пусть со своей Наташкой мучается, она в нем души не чает. Питеру привет. Я там довольно часто бываю, по делам. Мимо твоего дома пару раз проезжал.

Он направился в прихожую, я плелась за ним. Герман открыл дверь и, уже стоя на пороге, спросил нерешительно:

– Позвонить-то можно будет?

– Звони, – промямлила я.

– Тогда диктуй номер.

Я продиктовала, он кивнул:

– Я запомню, – вышел и захлопнул дверь. А я повалилась на банкетку, счастливо оказавшуюся рядом, и уставилась на стену в крайнем недоумении. Это мне сейчас все привиделось? Или Герман в самом деле сожалеет? Он мне почти в любви признался или у меня глюки? Вчера был готов мне голову откусить, а сегодня нате вам: если можешь, прости. И что теперь? «Билет сдавать, – услужливо предложил внутренний голос. – Себе-то не ври, все эти годы ты продолжала сохнуть по этому придурку, уступившему тебя родному братцу, как место в троллейбусе».

Положим, со мной все более-менее ясно, обалдела от счастья или просто от неожиданности, но Герман… Если понял, что дурака свалял, чего ждал? Сам же сказал: в Питере бывает часто. Боялся нарваться на неласковый прием? Герман не из тех, кого это остановит. Парень он решительный. Тогда что? Хотел сначала Дохлого пристроить? А мне, значит, спокойно ждать своей очереди? Сомнительно, но как раз в его духе. Тогда с какой стати вчера зверем смотрел? А сегодня вдруг запел серенаду о былой любви. Хотя, если рассудить, о любви он не сказал ни слова. Сожалеет – да, хотел бы встретиться – тоже да. По крайней мере, намекнул, что позвонит. Ну, и отдельный куплет на тему: ты одна и я один. В общем, встретились два одиночества…

Нет, сдавать билет я не буду. Уж столько лет терпела и еще потерплю. Облегчать ему жизнь точно не собираюсь. Но беспокойство нарастало, эмоции зашкаливали и поражали своей противоречивостью: то хотелось немедленно броситься Герману в объятия со словами «Где ты раньше был?», то бежать отсюда сломя голову, не дожидаясь поезда в Петербург. Чудеса… Вопрос, люблю я его или уже нет, тоже оставался открытым, вдруг выяснилось, что все не так однозначно. Обида все эти годы точно была, но обида и любовь слеплены из разного теста.

Сообразив, что идей в голове все больше и больше, а толку от них все меньше, я решила обсудить впечатляющую новость с соседкой. Стася, с высоты своего жизненного опыта и незамутненного любовью сознания, авось да и ответит на вопрос: что за перемены произошли с человеком буквально за несколько часов?

Стася пила чай, сидя перед телевизором.

– Что смотрите? – проявила я интерес.

– Жду местных новостей. Вдруг кто-то помер?

– Кто-то конкретный?

– Все равно. Это всегда бодрит, начинаешь самой себе завидовать. А с тобой опять что? Такое впечатление, будто ты украла миллион, а теперь гадаешь, себе оставить или разумнее все-таки вернуть.

– По-вашему, я могу свистнуть чьи-то деньги?

– Это фигурально, деточка. Таки что?

Я села рядом, потерла нос и начала рассказывать. Стася слушала и мрачнела на глазах.

– Не верь ни одному его слову, – заявила она, когда свое повествование о визите Германа я закончила.

– Почему? – спросила я с обидой.

– Потому что Германа твоего я вижу насквозь. Никого, кроме себя, он любить не способен. И если сейчас соловьем запел, значит, есть тому причина.

– И какая же?

– Кто ж знает… но предположение имеется.

– Валяйте ваше предположение.

– Вчера ты его отшила, и этот тип понял: вертеть тобой, как прежде, не получится. А его планам ты можешь помешать. Башка-то у него варит, вот и сообразил: чем ругаться с тобой, лучше былую любовь вспомнить. Растрогаешься и станешь плясать под его дудку.

– Я сегодня уезжаю.

– Но он-то этого не знал. Опять же, можешь не раз вернуться. Или Дохлого к себе в гости пригласить… – Я закатила глаза, демонстрируя свое отношение к подобной идее. – А что? Желание напакостить иногда заводит очень далеко.

– Никому пакостить я не собираюсь.

– Скажи это Гере.

– Говорила.

– Должно быть, не поверил.

– Значит, это просто притворство? – вздохнула я.

– А тебе как хочется?

– Не знаю я, чего мне хочется, – разозлилась я. – Я девушка противоречивая.

– Зоська, держись от него подальше. Зачем ты вообще приехала? Сидела бы в своем Петербурге…

– Я-то думала, вы рады меня видеть.

– Рада. Но на душе беспокойно.

– Через три часа уеду, успокоится ваша душа. Давайте новости смотреть, надеюсь, они вас порадуют.

Сложив руки на груди, я уставилась на экран, а Стася сделала звук погромче. Новости оказались самыми обыкновенными: подготовка к отопительному сезону, нехватка мест в детских садах… Если честно, я мало что слышала, гадая, кому стоит верить: Стасе или Герману.

Начался прогноз погоды, и я сказала не без ехидства:

– Ну вот, все живы… – И оказалась не права.

– Сейчас криминальная сводка будет, – с милой улыбкой заявила Стася.

На экране под траурную музыку появилась заставка «Криминальные новости», а вслед за этим я увидела дом Виктора Васильевича Кудрявцева. Может, у меня бы и возникли сомнения, что это именно его дом, но приятный женский голос за кадром торопливо сообщил: «Вчера в своем доме был убит бизнесмен Виктор Кудрявцев. Супруга, вернувшаяся домой около девяти часов вечера, обнаружила его в спальне, лежащим на полу рядом с открытым сейфом. Сейф был пуст. В правоохранительных органах сообщили, что Кудрявцеву нанесли удар по голове, после чего дважды выстрелили: в сердце и в голову. Жена Кудрявцева не смогла ответить на вопрос, что конкретно находилось в сейфе. Однако подтвердила: супруг зачастую держал в доме деньги, и довольно значительные. Кстати, у правоохранительных органов к Кудрявцеву неоднократно возникали вопросы. Ходят слухи о некоем теневом бизнесе, уклонении от налогов, даче взяток должностным лицам и многое другое. Пока трудно сказать, было ли это ограбление или заказное убийство…»

– Черт, – простонала я, не в силах сдержаться, Стася взглянула с недоумением.

– Прибрал Иисус, Господь наш, жулика, и что? А деньги надо держать в сберегательной кассе.

Мысли мои лихорадочно метались, труп обнаружили около девяти: выходит, убили Кудрявцева вскоре после того, как я передала ему деньги. Кто-то знал, что я их привезу? Ударил хозяина дома по голове, вскрыл сейф, а потом застрелил Виктора Васильевича. Зачем? Затем, что опасался: если Кудрявцева оставить в живых, он грабителя найдет. Он его видел? Или просто догадывался, у кого возникло желание прикарманить его деньги…

– Незадолго до убийства, – продолжила журналистка, – возле поселка, где жил Кудрявцев, видели постороннюю машину, «Мерседес», серебристый металлик, сейчас активно ведутся ее поиски. Возможно, именно на этой машине и приехал убийца.

На ней приехала я, «Мерседес» – машина Дохлого, и нас очень скоро найдут.

– Черт, – вновь выругалась я.

– Пся крев, Зоська, – рявкнула Стася. – Что тебя так разбирает? Мужчину, возможно, жаль, но он тебе даже не знакомый.

Я достала мобильный и принялась звонить сначала Ирке, а потом Горе. У обоих телефоны выключены. Я бросилась к двери, Стася зачем-то припустилась за мной.

– Зоська, что на тебя нашло?

Но я ее уже не слушала. Заскочив в свою квартиру, взяла сумку и кинулась по единственно известному мне адресу, где могла находиться Ирка. Через полчаса я была там.

Дом выглядел необитаемым, на калитке замок. Наплевав на возможные последствия, я перемахнула через забор и поднялась на крыльцо. Дверь заперта, на звонок никто не открыл. Сквозь тюль на окне мало что разглядишь, однако не похоже, что здесь кто-то прячется.

– Ирка! – барабаня по стеклу, крикнула я, едва не заревев от отчаянья.

– Вы как вошли? – услышала я за спиной голос и, обернувшись, увидела возле калитки мужчину лет шестидесяти, он хмуро меня разглядывал, держа в руках связку ключей.

– Я ищу подругу, – ответила я. – У меня дело срочное…

– Какую подругу?

– Ирину Чумакову. Она жила тут… я была в этом доме…

– Никакую Чумакову я не знаю. Дом парень снимал, на месяц. Сказал, ремонт у него, надо где-то на это время устроиться. Я не возражал, дом пустует, желающих его снять пока нет. Вчера срок аренды закончился. С утра съехал.

– Парня зовут Егор Стычкин? – спросила я.

– Ну, да. У меня копия паспорта есть.

– А девушку вы здесь никогда не видели?

– Может, и была девушка, – пожал мужчина плечами. – Я личной жизнью постояльца не интересовался. А вот вас я видел. Вы на такси приезжали. Я напротив живу.

– Да, приезжала. Извините. – Он открыл калитку, и я вышла на улицу, повторив: – Извините.

Скорее из упрямства я проделала свой недавний маршрут, когда в день приезда разыскивала Ирку. Отправилась к ее матери, потом к нескольким общим знакомым. Полина Андреевна знать не знала, где ее дочь, и немногочисленные подруги тоже. Никакой пользы от беготни по городу не было, но, взглянув на часы, я смогла убедиться, что на поезд опоздала.