Текст книги "Тень стрекозы"

– Думаю, ваша жена отдыхает у тещи, не то вчера вы бы меня в гости не приглашали.

– Так то вчера… – вздохнул он и добавил: – Проходите, чего в дверях стоять.

Я прошла в квартиру, огляделась и выдала свою лучшую улыбку.

– Если у вас и была жена, то вы развелись, – вынесла я вердикт.

– Вот как? – поднял он брови. – А вы психолог.

– Одинокого мужчину, как и одинокую женщину, видно сразу, тут особых знаний психологии не требуется. Отсутствие заботы и женской ласки…

– Так вы меня приласкать пришли? – хмыкнул Алексей Дмитриевич и широко улыбнулся, пряча правую руку с обручальным кольцом в карман штанов.

– Это мы обсудим чуть позже, – кивнула я. – Кстати, когда вы не изображаете мента, которому, кроме мизерной пенсии, ничего в жизни не светит, за вашими плечами угадывается боевое прошлое.

– Это комплимент? – поинтересовался он.

– Не совсем.

– Моя жена умерла пять лет назад. Рак желудка.

– Извините, – вздохнула я.

– Пять лет большой срок. Успеваешь привыкнуть. Хотите позавтракать?

– Не откажусь, – кивнула я.

– Тогда прошу на кухню.

Квартира у него была однокомнатной. Казенно и чисто, как в казарме. Кухня выглядела веселее – шторы в клеточку, электрический самовар и пестренький фартучек на табурете. Видимо, хозяин снял его, когда услышал звонок.

– Присаживайтесь, – кивнул он на стул, снял с плиты кастрюльку, покопошился в ней, стоя ко мне спиной, и выставил на стол две тарелки с кашей.

– Гадость какая, – не удержалась я.

– Нечего привередничать, каша – самая полезная еда по утрам. А вы довольно нахальная девица, – заметил он с улыбкой, устраиваясь рядом.

– Я же журналистка. У скромной девушки в журналистике нет будущего.

Он уминал кашу, я ковыряла ложкой в тарелке, пока он не сказал:

– Это вкусно, попробуйте.

Я попробовала и с печалью констатировала, что наши вкусы не совпадают.

– Не нравится? – проявил он интерес.

– Я больше колбасу люблю.

– С этим напряг. Пенсию я получу только через две недели, а зарплату и того позже, так что приходится экономить.

– Ладно, приглашу вас в ресторан, накормлю и даже напою, если сделаете доброе дело.

– Еще одно?

– А что полезного вы успели сделать?

– Ресторан вы мне уже задолжали. За вчерашнее.

– А-а… Хорошо, мы сначала пообедаем, а потом поужинаем.

– Так что случилось?

– Случилось страшное. Некая Агнесса не желает со мной говорить, а очень хочется.

– Вам хочется?

– Конечно, мне.

– И что?

– Хочу навестить ее, но не имею адреса. Была бы вам признательна, если бы вы этот адрес для меня раздобыли.

– Постойте, это какая Агнесса? Подруга Светланы?

– Точно. Случайно не знаете, где ее найти?

– Думаете, ей что-то известно?

– Думаю.

– Следователь с ней не раз беседовал.

– Так то следователь…

– Уверен, у вас множество талантов, которые ментам и не снились, и все же…

– Ее телефон был записан на стене, – перебила я. – Я ей позвонила, сказала, что я подруга Светланы, а она тут же повесила трубку. Этому должна быть причина.

– Конечно. Например, такая: ее задолбали вопросами, и она от них устала.

– Адрес узнаете? – посуровела я.

Он поднялся и пошел в прихожую, где у него стоял телефон. Я слышала, как Ковалев разговаривал с неведомым мне Игорем, отметив, что свой интерес к Агнессе он объяснил довольно ловко, избегая упоминаний обо мне. Алексей Дмитриевич вернулся в кухню и положил передо мной листок бумаги.

– Ужин за вами.

– Огромное вам человеческое спасибо, – поднимаясь, сказала я.

– Куда вы?

– К Агнессе.

– Если подождете десять минут, я поеду с вами.

– Зачем? – искренне удивилась я.

– Вы уже забыли про вчерашних ребят? – в свою очередь удивился он.

– Кстати, о ребятах. Вам удалось что-нибудь узнать о нашем общем друге? Талызин его фамилия, кажется?

– Побойтесь бога, я участковый, а не помощник президента, чтобы все мои пожелания исполнялись за пять минут.

– Жаль, что вы не помощник президента, – погоревала я. – Но что-то полезное вы успели сделать?

– Разумеется. Мои друзья пытаются выяснить, что это за тип.

– Надеюсь, они поторопятся.

– Зря вы так. У них и без того работы по горло. Пейте чай, я пошел переодеваться.

Пить чай я не стала, а подошла к окну. Разглядывала двор, свою машину, мусорные баки и кота, который перебрался от подъезда к детским качелям.

– Я готов, – услышала я за своей спиной и повернулась.

Алексей Дмитриевич стоял в дверях в джинсах и свитере, в котором был вчера. Я вышла в прихожую, и вскоре мы покинули квартиру.

Агнесса жила в спальном районе, довольно далеко от дома Ковалева. Алексей Дмитриевич смотрел в окно машины, вопросами мне не досаждал, только иногда подсказывал, где свернуть. Мы притормозили возле девятиэтажки, и я сказала:

– Ждите здесь.

Возражать он не стал. Хоть он и в отпуске, однако начальству вряд ли понравится, что он занялся самодеятельностью.

Агнесса жила на седьмом этаже. Я позвонила в дверь и долго ждала, когда ее откроют, уверенная, что хозяйка дома. Наконец дверь чуть приоткрылась. В темной прихожей стояла женщина, которая в первый момент показалась мне старухой. Спутанные пряди седых волос, бледное лицо и взгляд… Взгляд ее мне особенно не понравился. Так могла смотреть сумасшедшая, а я надеялась встретиться со здравомыслящим человеком.

– Вы кто? – спросила она и облизнула губы.

– Я вам звонила.

– Ну и что?

«Зря я приехала», – с печалью решила я.

– Нам надо поговорить, – ответила я со вздохом.

– О чем? Вы ничего не понимаете…

– Я постараюсь, – заверила я. – Может, мы посидим в кафе, выпьем кофе и поговорим? – Голос мой звучал умоляюще.

Женщина посмотрела на меня как-то странно. Может, обратила внимание на наше сходство со Светкой?

– Ладно, заходите, – кивнула она и распахнула дверь.

Я вошла в узкую прихожую. На первый взгляд квартира не отличалась от большинства обычных квартир, виденных мною. Добротная мебель, салфеточки, ковер, тюлевые занавески на окнах. Никаких тебе надписей, кукол с иглами в груди и прочей чертовщины. Это порадовало. Агнесса шла за мной, хмуро ко мне приглядываясь.

– Я знаю, кто вы, – вдруг заявила она. – Светлана о вас рассказывала. Поэтому и пустила вас в дом.

– Вы кого-то боитесь?

– Сатаны, – серьезно ответила она. – И его воинства.

– Вот как?

– Вы из тех, для кого это все ерунда. Думаете, я спятила?

– Нет, не думаю, – ответила я серьезно. Теперь я могла ее как следует рассмотреть. Старухой она не была. Лет сорока пяти, не больше. Лицо решительное и даже властное. Но что-то безумное было в ее взгляде – возможно, некая фанатичная убежденность, что она знает то, что другим не дано.

– Вы журналистка? – зачем-то спросила она, потому что тут же сообщила: – Я знаю, Света говорила. Она хотела написать вам. Была убеждена, что вы сможете помочь. – Женщина усмехнулась и покачала головой. – С сатаной можно бороться, лишь имея веру. Она ее не имела и погибла. И вы погибнете. Так что уезжайте туда, откуда приехали.

– По-вашему, Светлану убил сатана? – кашлянув, спросила я.

– Все-таки решили, что я сумасшедшая? Ну-ну. Сатана живет в каждом из нас, – помедлив, продолжила странная Агнесса. – Он может быть вашим соседом, добрым милым старичком. Или ребенком.

– И как надо с ним бороться?

Женщина прошлась по комнате, хмуро поглядывая на меня.

– В вас я вижу одно: безверие. Вы слушаете и не слышите. Зря она рассчитывала на вас. Вы ничего не сможете. Ничего.

– Допустим, мне сложно принять какие-то вещи, но…

– Веры не бывает наполовину. Она либо есть, либо ее нет. В вас самой силен дьявол. Как вы собираетесь его победить?

– Простите, следователь наверняка разговаривал с вами…

– Все они – приспешники дьявола. Пляшут под его дудку.

– У дьявола была причина расправиться со Светланой? Я имею в виду, особая причина?

Агнесса долго не отвечала, смотрела на меня, точно прицениваясь.

– Разумеется. Она хотела… Она пыталась вывести его слуг на чистую воду, показать их истинное лицо.

– Вы имеете в виду вице-губернатора?

– Кого? Ах, это… Нет. Он выдает себя за мессию. «Придите ко мне, обиженные и угнетенные…» А на самом деле он одержим дьяволом. Я знаю это лучше других. И Светка знала. Оттого и погибла.

– О ком вы говорите? Кто этот человек? В милиции считают…

– Они покрывают сатану. Они лгут. От первого слова до последнего – все ложь. И я им ничего не скажу, потому что знаю, кому они служат.

Я уже потеряла терпение слушать все это. Мне стало ясно, что у Агнессы явные проблемы с головой, и вряд ли я узнаю что-то полезное. И все-таки спросила:

– Вам солгали в милиции?

– Все. Они скрывают. Потому что боятся. Или служат ему.

– Что скрывают?

– Они знают, кто убил Светлану. Должны знать, а они молчат. Они скрывают, сколько было трупов. Тех, кто погиб во славу сатаны.

– Вы хотите сказать, что… что Светлана погибла не одна? – насторожилась я.

Женщина скорбно улыбнулась:

– Конечно. Людей убивают, чтобы сделать его сильнее.

– Ритуальные убийства?

– Безразлично, как вы это назовете. Он вышел на охоту, и он не остановится.

– Сколько человек погибло? – быстро спросила я.

– Я знаю еще о двоих, не считая Светланы. Но они молчат. Они не желают…

– Они… это милиция?

– Конечно. Если они скрывают, значит…

– Есть причина, – подсказала я.

– Причина может быть только одна: они его пособники. Пособники дьявола.

– Откуда вы знаете об убийствах? Я ничего подобного в газетах не обнаружила.

– Еще бы. Они скрывают.

– Как о них могли узнать вы?

– Он убил мою мать.

– Кто он? Дьявол? Откуда вы знаете об убийствах?

– Знакомая Светланы, – немного замешкавшись, ответила Агнесса, – работает в морге. Она рассказала ей, а Светлана мне.

– Светлана заинтересовалась этими убийствами? Хотела провести расследование? – спросила я. Она молча кивнула. – Вы кого-то подозреваете? – Не очень-то я надеялась, что моя странная собеседница ответит на этот вопрос, но не задать его не могла.

Агнесса засмеялась:

– Вы не понимаете. У дьявола множество лиц. И множество слуг. Берегитесь.

– Агнесса – ваше настоящее имя? – вновь спросила я. – Светлана назвала вас святой Агнессой и считала, что вы можете противостоять…

– Никто не может ему противостоять, в том смысле, как вы это себе представляете. Дьявол в нас самих. Изгнать его из своей души нелегко, бороться с ним невозможно, он принимает разные обличья. Ты думаешь, что это ангел, а он бес. Теперь понимаете?

– Не очень. Хотелось бы чего-то конкретного. Кто, по-вашему…

– Уезжайте отсюда! Уезжайте для своего же блага. – Женщина резко поднялась, шагнула к двери. – Откуда мне знать, почему вы пришли?

– Я хочу найти убийцу.

Она засмеялась и в этот момент опять очень походила на сумасшедшую. Смех стих так же неожиданно, как начался, женщина внимательно посмотрела на меня.

– Светлана собирала материал для статьи? – задала я очередной вопрос, надеясь, что женщина не выгонит меня сию минуту.

– Светлана, как и вы, хотела найти ответы, – задумчиво сказала Агнесса. – Я ее предупреждала, что, если нет веры в душе, борьба бессмысленна. И она попала в его сети. Я уже не знала, с кем говорю, со своей подругой или с его служанкой.

– Я нашла в ее квартире тряпичную куклу с иглой в сердце. Это какой-то ритуал?

– Что? Вы нашли куклу? Где?

– Она выпала из шифоньера. Это что-то значит?

– Это значит, что я не ошиблась. Он успел завладеть ее душой.

Мне очень хотелось спросить, кто такой таинственный «он», но была почти уверена, что Агнесса снова скажет: «сатана», а вся эта чертовщина мне уже изрядно действовала на нервы. Однако страх женщины был неподдельным. Вряд ли две бабы, насмотревшись, скажем, мистики, просто поверили во всю эту чушь. Здесь что-то другое. И я задала вопрос иного плана:

– Вы давно знакомы со Светланой?

– Полтора года. – Женщина села в кресло и теперь смотрела в пол, но ответила спокойно. Это вселяло определенные надежды.

– Где вы познакомились?

– В церкви. Она хотела написать заметку о нашем приходе. Я помогаю в церкви, – пояснила Агнесса. – Мою полы, иногда работаю в церковной лавке. Она обратилась ко мне… Не помню, о чем она меня спросила, но мы разговорились. Потом Светлана опять пришла. А потом… Она искала свою дорогу к богу. Душа ее жаждала света, но… рядом стоял он. Искушение всегда преследует нас. – Она говорила монотонно, раскачиваясь в такт словам, точно впала в транс. – У каждого из нас свой путь, и я подумала, что могу помочь ей. Но дорогу указывал дьявол.

– Вы познакомили ее с каким-то человеком, которого считали…

Женщина вздрогнула и посмотрела на меня – в ее глазах застыл ужас. Теперь Агнесса походила на буйнопомешанную. Я невольно поежилась и пожалела, что оставила участкового в машине.

– Светлана вам сказала? – быстро спросила она.

– Да, – соврала я. – Но не назвала имени. Кто этот человек?

– Я не знаю! Я ничего не знаю! Уходите отсюда! Я не хочу с вами разговаривать! Если вы не уйдете, я выброшусь в окно! – Она вполне могла выполнить свою угрозу. По крайней мере, в тот момент я ей поверила.

– Хорошо, я ухожу, – сказала я, поспешно отступая к двери. Однако не выдержала и добавила: – Она считала вас другом. И вы сами сказали, что он вышел на охоту. Кто-то должен его остановить.

– Уезжайте. Вы ничего не сделаете. Только погибнете. Если я буду молчать, – понизила она голос до шепота, – он, возможно, забудет обо мне. А если нет… смерть не самое страшное. Страшно потерять свою душу. Знаете, о чем я думаю? Я хочу лишить себя жизни. Но я знаю: это страшный грех. Значит, он во мне, и он искушает.

– Белая горячка, – с грустью констатировала я, покидая квартиру.

С дьяволом действительно шутки плохи, думала я, спускаясь по лестнице. Стоит позволить всякой чертовщине угнездиться в твоих мыслях, и мир становится сущим адом, а там и с катушек съехать – дело двух минут. Неужели то, что я услышала от Агнессы, – всего лишь бред одинокой сумасшедшей? Может человек сам себя так запугать? Или за всем этим что-то есть? Вернее, кто-то есть. Вполне конкретный человек, которого она смертельно боится… Следователь разговаривал с ней и наверняка решил, что бедная баба спятила. А если, как и я, усомнился в происках нечистой силы, то должен был заинтересоваться, чем занимались подружки, с кем встречались и прочее. Если как следует перетрясти их знакомых, может, дьявол и приобретет вполне человеческие черты?

Алексей Дмитриевич скучал в машине и моему появлению явно обрадовался.

– Поговорили? – спросил заинтересованно.

– Ага.

– И что она вам сообщила?

– Что дьявол живет в каждом из нас. А милицейские так все сплошь с рогами и хвостами, да к тому же танцуют под сатанинскую дудку.

– Дама сильно выпивающая?

– Не похоже.

– Тогда непонятно, куда врачи смотрят.

– У меня к вам тоже вопрос… – Я повернулась к Ковалеву, вглядываясь в его физиономию. Он вроде бы насторожился… Или мне показалось? – Вы знаете, что подобных убийств было, по меньшей мере, три?

Он невольно поморщился. По этой его реакции мне стало ясно: Агнесса, возможно, и сумасшедшая, но об убийствах сказала правду.

– Откуда она знает? – помедлив, спросил Алексей Дмитриевич.

– От Светланы.

– О, черт… – покачал головой он и отвернулся.

– Не желаете просветить меня? Очень надеюсь на вашу доброту и отзывчивость.

– Что конкретно она сказала? – Теперь Ковалев повернулся ко мне.

– Сейчас я хотела бы послушать, что скажете вы.

Он размышлял не меньше минуты. Две тяжелые складки на переносице придали его лицу суровое выражение. Как видно, решение далось ему нелегко. Я не торопила, молча наблюдая за чужими душевными муками.

– Она права, – кивнул он. – Уже три трупа.

– Почему милиция это скрывает?

Ковалев пожал плечами:

– Должно быть, не хотят, чтобы в городе началась паника.

– Потрясающе. По городу бродит маньяк, а доблестная милиция…

– Тут есть еще кое-что… – перебил он. – Делом занимается ФСБ.

– Нельзя ли об этом поподробнее?

– Я знаю только то, о чем шепчутся в коридорах. Милицию просили в это дело не соваться. Убедительно просили. Так что вам тем более соваться ни к чему.

– По этой причине вы поспешили стать моим верным оруженосцем?

– Я же сказал: ни к чему мне еще один труп на участке. Я могу понять ваше желание докопаться до истины, но…

– Вряд ли мне позволят, – закончила я начатую Алексеем Дмитриевичем фразу.

– Вот именно. Кстати, в целях вашей же безопасности. Светлана могла что-то узнать ненароком и оказалась в подвале со вспоротым животом. Это не охладило ваш пыл?

– Значит, маньяк… – постукивая пальцем по рулевому колесу, пробормотала я задумчиво. Встрепенулась от пришедшей в голову мысли и повернулась к своему спутнику: – А вам не кажется, что вчерашние мальчики в данную версию не укладываются? Или они – наши друзья из ФСБ?

– Не болтайте глупостей. Я понятия не имею, что это были за типы. Но их появление меня здорово взволновало.

– Поэтому вы не стали сообщать о них в милицию?

– Светлана Сергеевна, ехали бы вы в Питер, а компетентные люди во всем разберутся. Вы потом статью напишете…

– И не надейтесь! Мне только интереснее стало.

– Тогда нам придется стать неразлучными. Очень меня тревожит ваша безопасность. Буду приглядывать за вами, пока в отпуске.

– Откуда такое человеколюбие?

– А вы мне нравитесь. Красивая, умная… Правда, нахальная, но к этому можно привыкнуть.

– А вы мне не нравитесь.

– Чем прогневил?

– Мутный вы тип…

– Ну вот. Я со всей душой…

– Возможно, я изменю свое мнение о вас.

– Да? И что я должен сделать? Открыть свою душу? Рассказать биографию в деталях? Поклясться на Библии, что черных мыслей не держу?

– Все это очень увлекательно, но подождет. Мне нужна полная информация о всех трех убийствах.

– А луну с неба вам не надо?

– На что она мне? Пусть на небесах висит.

– Как вы себе это представляете? Я не луну имею в виду, а информацию.

– Я помню, что вы простой участковый, но ваш облик внушает определенные надежды. Напрягитесь, совершите невозможное, – я хитро улыбнулась, – для женщины, которая вам, как вы сами сказали, нравится.

– Да? И что я буду иметь?

– Все, что пожелаете. То есть все, что в моих силах.

– Ловлю на слове. Не вздумайте потом отнекиваться.

– Что вы! Я готова вам отдаться прямо сейчас, в качестве аванса. Или у вас на мой счет совершенно другие планы?

– Не вгоняйте меня в краску. У меня нет вашего нахальства, к тому же…

– Что?

– Ничего. Не мешайте думать, каким макаром совершить подвиг в вашу честь.

– Не возражаете, если я пока заведу машину и мы поедем в ресторан? Хороший обед улучшит ваши мыслительные способности.

Он хмыкнул и отвернулся, а я направилась в сторону центра города, справедливо полагая, что лучшие рестораны должны быть именно там.

Однако в ресторан мы не попали. По дороге Алексей Дмитриевич позвонил по телефону, назвал собеседника Севой, и… разговор у них вышел затейливый.

– Хочу, чтобы ты поговорил с одним человеком… об убийствах. Знаю. И все-таки прошу. Нет, у тебя не годится. Приезжай на Подбельского, там на углу пивная. Будем через двадцать минут. Сворачивайте, – повернулся он ко мне, убирая телефон. – Подбельского – это где старый главпочтамт. Надеюсь, помните.

– Почему бы нам не встретиться с Севой в приличном ресторане, а не в столь злачном месте, как пивная?

– Менты в приличных ресторанах чувствуют себя неуютно. Пивнушка в самый раз.

– Вы думаете, Сева захочет что-то рассказать? – усомнилась я.

– Надеюсь. Он любопытен и на ребятишек из ФСБ большой зуб имеет.

– Да? И чем они ему досадили?

– А это, уважаемая Светлана Сергеевна, уже не ваше дело.

Мое присутствие в данном заведении было неуместным. Так думала не только я, но и немногочисленные посетители. Нас проводили недоуменными взглядами, бармен выразил неодобрение поджатием губ. Однако Алексей Дмитриевич, как видно, не обратил на это никакого внимания. Принес три кружки пива и орешки, хлопнулся на стул напротив и углубился в созерцание напитка. Понюхал, сделал глоток и улыбнулся.

– Вполне приличное. Можете попробовать.

– Я за рулем.

– Похвальное стремление к трезвости. Тогда я и вашу кружку выпью. Чего добру пропадать. Кофе и чай здесь не подают, так что извините.

Вскоре в бар вошел мужчина лет тридцати пяти, высокий, худой и сутулый. Хмуро огляделся и направился к нам. Замер возле стола, посмотрел на меня, затем на Ковалева и зло спросил:

– Ты что, спятил?

– Садись, – вздохнул Алексей Дмитриевич. – Пива выпей. Хорошее пиво. А она только с виду дура. Боевая девушка. Здорового мужика завалила, что твой спецназовец.

– Какого мужика? – проявил интерес Сева.

Ковалев, не торопясь, поведал о вчерашней битве. Я слушала без особого интереса, приглядываясь к Севе.

– Журналистка? – тяжко вздохнул он. – Зря стараетесь. Ничего опубликовать по этому делу вам не дадут. Еще и по рукам схлопочете. А ты, Леха, совсем спятил. Лезешь в дерьмо и девчонку за собой…

– Это я лезу, а он за мной, – внесла я ясность.

– Откуда об убийствах узнали? Неужто он рассказал? – Теперь Сева обращался ко мне.

– Алексей Дмитриевич дурака валял до поры до времени. Рассказала мне Агнесса.

Он нахмурился.

– Та самая чокнутая подруга?

– Возможно, она и чокнутая. Но об убийствах знает.

– Откуда?

– От Светланы. А та от знакомой, что работала в морге.

– Да-а… – покачал головой Сева. – Мир тесен. Плюнуть некуда, чтоб на знакомого не попасть.

– Вы с Агнессой беседовали? – в свою очередь спросила я.

– Конечно. Несла какую-то чушь. Со Светланой они встречались редко. Так, по крайней мере, Агнесса сказала. Чем та занималась в последнее время, понятия не имела. Тетка сильно верующая, везде ей соблазны мерещатся. А по мне, так просто чокнутая. Кстати, она инвалид первой группы. Лежала в психушке. Отпустили, да, видно, рано. Не буйная, оттого и отпустили. Мать у нее покончила с собой без видимой причины. То есть причина, наверное, была, но о ней никто не знал. В один прекрасный день она облила себя бензином и подожгла. Агнессе тогда было девятнадцать, с той поры у нее и начались проблемы с головой.

– Она сказала, что со Светланой они познакомились в церкви.

– Она там работает. Помогает с уборкой. Хотя, во что она на самом деле верит, мне не понять. Я расспрашивал ее знакомых, те пару раз их со Светланой видели в «Белых облаках».

– Что это такое? – насторожилась я.

– Хрен знает. Официально – эзотерический центр. Гадание, гороскопы, снятие сглаза и прочая чушь. Центр проверяли. Все там в полном порядке, налоги платят. Дурят, конечно, людей за их деньги, но это не запрещено.

– Может, там и стоит поискать нашего дьявола? – выдала я предложение.

Сева взглянул на меня с усмешкой, мол, ученого учить только портить, но ответил вполне доброжелательно:

– Там пять баб вроде знахарок, один старик, ведун, а за хозяина парень лет тридцати. Говорят, учился в Гамбурге, магистр и все такое…

– Надо бы на него взглянуть, – не удержалась я.

– Взгляните, – пожал Сева плечами. – Всех проверяли. Если не считать сомнительности самого этого промысла – полный порядок.

– Соседка утверждает, что пару раз видела, как к Светлане приходил молодой человек прямо-таки демонической внешности, – сказала я. Мужчины быстро переглянулись и уставились на меня. – Возможно, дама преувеличивает, но…

– Что за соседка? – нахмурился Сева. – Мы всех опрашивали.

– Должно быть, с вами она не пожелала откровенничать, – развела я руками.

– И что за молодой человек?

– Он ей не понравился.

– Мне многое в жизни не нравится.

– Мне тоже, – не стала я спорить. – Расскажите о трупах. Агнесса утверждает, что вы скрываете информацию о них.

Сева вздохнул.

– Два трупа. Мужчины. Первого обнаружили восемь месяцев назад. Возле гаражей на Тимирязева. На трупе следы пыток. Живот распорот, внутренности наружу, сердце вырвано. На груди вырезан крест.

– Крест? – нахмурилась я.

– На правой стороне возле соска.

– Личность убитого удалось установить?

– Петров Владимир Евгеньевич, бывший спецназовец. Труп был завернут в полиэтиленовую пленку. Разделались с ним где-то в другом месте, а у гаражей выбросили в надежде, что найдут не скоро. Там свалка, обнаружили его бомжи, случайно.

– Спецназовец? – уточнила я.

– Вот именно. Здоровенный детина. Тридцать пять лет.

– Занятно. Вряд ли он спокойно ждал, когда ему выпустят кишки наружу.

Сева поморщился.

– После увольнения из органов он нигде не работал, жил один в общаге, пил. В друзьях у него был всякий сброд. Вполне могли убить по пьяному делу, если бы…

– Если бы?

– Если бы не следы пыток, вырванное сердце и этот крест. Он был в Чечне. В конце концов тогда решили, что это, возможно, чья-то месть.

– Неплохая версия, только крест вряд ли подходящая метка для мусульман. На втором трупе она тоже была?

– Была. На правой груди, чуть выше соска. Водитель-дальнобойщик Прибытков Геннадий Степанович. В наш город приехал два года назад, женился. Вернулся из рейса, машину поставил в гараж, позвонил жене, но до дома не дошел. Жена ждала сутки, мобильный молчал. Естественно, она забила тревогу. Труп выловили в реке только через четыре месяца. Узнать его было невозможно, делали экспертизу. Повреждения на трупе те же самые: распоротый живот, вырванное сердце и этот крест. Убитые знакомы не были, ничто их не связывало, жили в разных районах. Кстати, этот тоже был здоровый мужик. При нем имелись приличные деньги, возможно, кто-то поджидал его возле гаража… И того, и другого, вне всякого сомнения, убил один и тот же человек. По крайней мере, орудие преступления одно – нож с широким лезвием.

– Двое взрослых мужчин, физически сильных, один вообще спецназовец… Если речь идет о маньяке, выбор довольно странный.

– Может, он не ищет легких путей, – усмехнулся Сева. – Решено было о деталях убийств прессе не сообщать и искать маньяка. Через месяц погибла ваша подруга.

– Он и у нее вырезал крест на груди?

– Левую грудь он ей вообще отрезал, еще у живой. А крест вырезал на горле. Сердце, конечно, тоже вырвал и внутренности… Ей досталось больше, чем мужикам. Она умирала долго и в сознании… Урод, мать его! На труп наткнулись дети, вызвали милицию. У одного из пацанов отец работает в газете, поэтому журналисты приехали в одно время с милицией. Что Светлана делала ночью на стройке, непонятно. Скорее всего, он похитил ее, а потом привез туда. Никаких следов. Никаких зацепок. Журналисты подняли шум из-за ее статей о вице– губернаторе. Потом появились парни из ФСБ и предложили нам не лезть в это дело.

– И как они объяснили?

– А чего нам объяснять? Вызвали к начальству и сказали: так, мол, и так, теперь это не вашего ума дело, и все материалы забрали. Только вряд ли они продвинулись в расследовании дальше нас. Если хотите мое мнение: это действительно маньяк. Выбирает случайные жертвы, и кого он похитит в следующий раз, остается лишь гадать.

– Кто проводил вскрытие? – спросила я.

– Иоффе Марк Абрамович.

– Он еще работает? – удивилась я.

– Вы с ним знакомы? Старик – молодец, любого молодого за пояс заткнет.

– Морг все там же, возле шестой городской больницы?

– Хотите навестить старика? – улыбнулся Сева.

– Хочу.

– Что ж, ваше право… Только не питайте особых иллюзий, я сомневаюсь, чтобы вам удалось то, чего не смогли мы.

Я пожала плечами. Мужчины продолжали пить пиво, а я размышляла. Три трупа, двое мужчин и одна женщина, на груди вырезанные кресты… смахивает на какой-то ритуал. В сочетании с тем, что я увидела в квартире Светки, и с тем, что говорила (или она бредила?) ее подруга Агнесса, напрашивается вывод, что так оно и есть. Светка, хоть голова ее и забита всякой чушью, все же женщина, справиться с ней несложно. Однако двое дюжих мужиков – совсем другое дело. Допустим, спецназовец был пьян в доску, и шофера предварительно специально напоили… Только к чему все эти сложности, если вокруг бомжей полно? И искать бы их или их убийцу никто не стал бы… Нет, если это ритуал, то выбор жертв настораживает. Или жертва должна отвечать каким-то определенным требованиям? Тогда что общего между Светкой и спецназовцем? Допустим, для разных целей необходимы разные жертвы, в одном случае мужчина, в другом женщина… Я тряхнула головой. Ладно, пока отложим, надеюсь, что-то прояснится после разговора с Марком Абрамовичем. Он был другом моего покойного деда, и на его желание помочь я очень рассчитывала.

– Адреса убитых вы, конечно, помните? – спросила я и улыбнулась, потому что Сева взглянул не по-доброму. Однажды мне сказали, что моя улыбка обезоруживает. Правда, говоривший не был трезв, да он и в трезвом виде не отличался большим умом и сообразительностью, но сейчас мне очень хотелось верить, что он прав.

– Я же сказал, никто вам не даст опубликовать… ничего не записывайте, – погрустнел он. – И вообще, в случае чего, я вас не видел.

Через десять минут мы с Ковалевым покинули пивную. Сева остался там. Наверное, в целях конспирации.

– Ну как, удовлетворили свое любопытство? – спросил Алексей Дмитриевич. – Теперь куда?

– В морг.

– Не шутите так.

– Бросьте! Там нас встретят, как родных.

– Не сомневаюсь, – буркнул Ковалев, устраиваясь в машине. – Вы хорошо знаете Иоффе?

– Он держал меня на коленях, когда я была маленькой девочкой.

– Трогательно. Надеюсь, он прослезится от счастья. Главное, чтобы он не сообщил ребятам из ФСБ, что мы суем свой нос куда не просят. Они этого очень не любят.

– А вам, кстати, никто не мешает проводить свой отпуск в свое удовольствие. И в самом деле, ехали бы вы на рыбалку…

– Не на чем ехать. Денег нет, да и рыбалку я не люблю. Так что я лучше с вами. Кстати, вы не забыли, что обещали мне?

– В любое время, только свистните.

Он засмеялся и стал смотреть в окно.

Я очень надеялась застать друга своего деда на боевом посту.

Марк Абрамович Иоффе по праву считался лучшим патологоанатомом города, а мой дед был хирургом, и когда два друга-медика собирались вместе за столом, усидеть рядом могли лишь самые стойкие. Врачебный юмор сродни солдатскому, к нему надо привыкать с детства, не то желудок не выдержит. Цинизм странным образом сочетался в Марке Абрамовиче с добротой, он был очень отзывчивым и заботливым человеком, поэтому его все любили, а шуткам смеялись, хотя следовало бы плакать.

Я свернула во двор шестой городской больницы, проехала еще метров пятьсот и увидела старый двухэтажный особняк, снабженный соответствующей табличкой возле массивной двери. Ковалев, который отправился со мной, потянул за ручку, и дверь тяжело, со страшным скрипом открылась. Именно так, по моим представлениям, должны открываться врата ада. Но место, куда мы сейчас пришли, с моей точки зрения, мало чем от последнего отличалось.

Когда-то я, воспитывая в себе силу воли, устроилась в анатомичку уборщицей. Продержавшись первый месяц, я себя очень зауважала. Потом стала брать на работу томик Данте, а потом поняла, что смерть – явление довольно будничное, и именно так к ней следует относиться, чтобы сохранить присутствие духа.