Текст книги "Невинные дамские шалости"

– Есть новости? – спросила хмуро.

– Ты знаешь, где она, да? – недовольно буркнул он.

– Я уже говорила: не знаю. Она не звонила?

– Нет, не звонила, – и добавил нехотя: – Заезжала домой.

– Ты ее видел?

– Нет. Оставила записку. Полная чушь. У какой-то неведомой подруги умерла мать. Она уехала на три дня. Как тебе это нравится?

– Я рада, что она жива и здорова.

– Ага. Я тоже рад. А что за подруга, ты не знаешь? И по сотовому она не отвечает, странно, да?

– А вдруг она его где-нибудь оставила, – подсказала я. – Забыла в кабинете или дома?

– Может, – вздохнул Витька. – Моя машина не нашлась. – Он вроде бы жаловался. – Езжу на такси.

– Купи другую машину, деньги у тебя есть. – Витьку я не любила и сочувствовать ему не собиралась. Он вроде бы обиделся и повесил трубку.

Значит, Алька, наврав мужу с три короба, крутит любовь неизвестно с кем. На всякий случай я позвонила в банк Александру Георгиевичу. Беседовать со мной он не пожелал, на что я не обиделась. Итак, герой-любовник трудится, следовательно, Алька выбрала кого-то другого. Странно, что она мне ничего о нем не рассказывала, подружка страсть как любит делиться сердечными секретами. И с какой стати она общается с нами посредством записок? Раньше этого за ней вроде бы не водилось. Один раз за пару дней она могла бы позвонить, тем более что дома у нее автоответчик, а на работе секретарь. Чем больше я об этом думала, тем меньше мне это нравилось, и тут меня озарило: Алька собиралась ехать с любовником на дачу. Что, если она и сейчас там? Довольно безрассудно: а ну как Витенька, гонимый беспокойством, решит туда нагрянуть? Может, стоит у него узнать: был ли он на даче? Хотя нет, Витька вряд ли поедет, скорее – позвонит. Позавчера я туда тоже весь день звонила, без всякого толку. А что, если подружка не обращает внимания на звонки, чтобы не нарваться на муженька?

– Пожалуй, стоит съездить на дачу, – решила я.

Дач в семействе Гришиных было две. Одна, километрах в пятнадцати от города, представляла собой окруженное глухим забором огромное сооружение на высоком берегу реки. Внутреннее убранство вызывало отчаяние у людей, выросших, как я, в стандартных квартирах со стандартной мебелью. Здесь было все: от итальянского буфета чудовищных размеров до медвежьей шкуры у камина. Гостей сюда звали с охотой, водили по огромному дому, а гости с непривычки плутали и впадали в тоску. Я эту дачу не любила, и Алька, кстати, тоже, хотя и располагалась она действительно в красивом месте.

Вторая дача была много проще, но приятнее. Комнат только пять, камин изяществом отделки не потрясал, зато возле него при случае приятно было отдохнуть в просторном кресле, а около дома был разбит сад и огромный цветник. Алька цветы любила и толк в них знала, поэтому клумбы радовали глаз от ранней весны до поздней осени.

Сюда мы с подружкой ездили с большой охотой, а вот Витенька вовсе не наведывался и много раз предлагал продать дачу за ненадобностью: надо думать, ее убранство не соответствовало его аристократической натуре.

От города до дачи полчаса езды. Я то и дело поглядывала по сторонам, но ничего подозрительного узреть не смогла и вскоре успокоилась.

Дачный поселок возник из-за поворота, и я свернула направо. Алькин дом размещался на отшибе, по этой причине подружка прозвала его хутором. Ворота были закрыты, я подъехала и на всякий случай посигналила. В доме, судя по всему, не было ни души, по крайней мере, на крыльце никто не появился.

Я вышла из машины и направилась к калитке, просунула руку между металлических прутьев и отодвинула засов, ожидая, когда, заливаясь громким лаем, из-за дома выскочит немецкая овчарка по кличке Норд. Мы с ним были давними друзьями. Однако странно, я дошла до крыльца, а пес так и не появился. Оглядевшись, я громко позвала:

– Норд… – и, напрасно прождав несколько минут, добавила: – Где тебя носит?

Парадная дверь была заперта, я немного подергала за ручку, бог знает зачем, обошла дом и встала перед дверью в кухню: здесь висел замок, но мне было хорошо известно, где хозяева прячут ключ.

Я прошла к собачьей будке, которая была пуста, и сняла ключ с гвоздя, после чего вернулась к кухне.

Шаги гулко отдавались в доме, это почему-то пугало. Я начала оборачиваться, точно ожидала кого-то обнаружить за спиной.

– Нервы! – сказала я громко и вздрогнула, испугавшись собственного голоса. Шторы везде сдвинуты, в комнатах царил полумрак. Я заглянула во все пять комнат и вновь вернулась на кухню. Здесь был образцовый порядок, ни забытой на столе чашки, ни ложки в мойке. Я провела рукой по полке: пару дней назад кто-то убирался, пыли совсем немного.

Я отправилась в спальню, которую Алька называла своей. Постель тщательно заправлена, шкаф совершенно пуст, что неудивительно: Алька никогда не оставляла на даче личные вещи. Ну и что я должна решить после обзорной экскурсии по дому: была здесь подружка или нет? Судя по тому, что пыли мало, была и навела порядок, по крайней мере, в кухне и своей комнате. Что мне это дает? Ровным счетом ничего.

Я присела на корточки, бог знает что высматривая на полу, и даже не поленилась заглянуть под кровать. Ничего, что могло бы пролить свет на глупое Алькино поведение. Я только-только собралась обругать ее, как заприметила кое-что любопытное.

Из-под ковра выглядывал кончик черной тряпки, я потянула за него и извлекла на свет божий Алькины колготки. Она купила их в прошлый четверг и ими хвасталась. Сомнений быть не могло: колготки те самые, черные, в очень крупную клетку, на Алькиных ногах они выглядели очень занятно. Выходило, что позавчера подружка точно была здесь и почему-то их оставила. Торопилась уехать? Конечно, впопыхах можно много чего забыть, но уж точно не колготки, тем более если ты в шикарном костюме. В чем она, интересно, отсюда отправилась?

Я тщательно рассмотрела колготки, они были новехонькие, без единой затяжки, и чем прогневили хозяйку, в ум не шло… И где, черт возьми, бродит Норд? Я уже несколько раз выглядывала в окно, но его так и не увидела. Сплошные загадки. Бог знает почему, но эти колготки меня очень расстроили. Алька ни неряхой, ни особо забывчивой не была и, если бы решила отправиться отсюда в других колготках, эти прихватила бы с собой, тем более что они ей нравились, или на худой конец убрала бы их в шкаф.

В задумчивости я села на кровать и открыла верхний ящик тумбочки, там лежала одна расческа. Ящик я задвинула и ухватилась за другой, с излишним усердием, надо полагать, что объяснялось волнением, – ящик вылетел из пазов и ударился об пол.

– Вот черт! – выругалась я и попробовала вставить его на место. Однако очень скоро отложила ящик в сторону и занялась тумбочкой. От нижнего ящика до пола было приличное расстояние. Не могу объяснить, почему мне пришло в голову обратить на это внимание. День сегодня был какой-то странный, и я сама вела себя странно. Например, подумала, что ящиков на самом деле может быть не два, а три, и точно: я оказалась права. Третий не выдвигался, я пошарила рукой, обнаружила что-то вроде проволоки и потянула ее на себя. Дно тумбочки поднялось, открыв третий ящик. – Штирлиц, – усмехнулась я, пытаясь понять, как смогла Алька додуматься до такого тайника. В тайнике лежала папка. Я раскрыла ее и бегло просмотрела содержимое: несколько писем, фотографии. Обычные женские секреты. Я убрала папку на место, задвинула ящики и поднялась. Еще раз оглядела спальню, вздохнула и вышла.

Стоя у калитки, позвала Норда. Пес точно сквозь землю провалился. Это почему-то меня очень обеспокоило, и я отправилась в поселок. За домом в отсутствие хозяев присматривали соседи, жили они довольно далеко, Алькин дом, как я уже говорила, стоял на отшибе. Соседями была супружеская чета, оба уже несколько лет назад вышли на пенсию и жили в дачном поселке постоянно. Василий Кузьмич выращивал необыкновенной красоты розы, чем прославился на всю округу, Ольга Ивановна ничем особенным не славилась, что не мешало ей быть просто хорошим человеком.

Насколько я знала, супруги бездетны, любят цветы (на эту тему преимущественно у них с Алькой и шли долгие беседы) и к своим обязанностям относятся очень серьезно. Алька ежемесячно платила им небольшие деньги, а они дважды в день кормили пса, ну и за домом присматривали. У них я и хотела узнать, что случилось с моим любимцем.

Норда четыре года назад нашла я: возвращалась из гаража и встретила щенка, было ему месяцев семь, из них он уже приличное количество времени бродяжничал. Худой, грязный, глаза смотрели на меня с такой болью, что я не выдержала и забрала его к себе, хотя знала, что держать у себя животное не имею права: домой я по нескольку дней могу вовсе не заглядывать, а, встав рано утром, шататься по улице с любимой собакой мне и вовсе не по силам. Поэтому я сразу же принялась искать щенку хозяина. Выход из положения нашла Алька. Норда отвезли на дачу, где он устроился очень неплохо: ел вдоволь, о привязи знал лишь понаслышке и весело носился по обширной хозяйской территории, поджидая меня с Алькой, причем о нашем приезде заранее узнавал каким-то непостижимым образом: когда бы мы ни подъехали к воротам, Норд уже сидел на крыльце, тявкал и вилял хвостом.

Хотя до поселка было довольно далеко, машину я брать не стала, пошла пешком и все оглядывалась по сторонам, несколько раз принималась звать Норда.

Тропинка оборвалась возле палисадника, и я увидела Ольгу Ивановну, она заметила меня раньше, чем я ее, и вышла навстречу.

– Здравствуйте, – поздоровалась я.

– Здравствуй, Танечка. Ты одна?

– Да. Заехала проведать Норда.

Ольга Ивановна вздохнула и виновато произнесла:

– Пропал пес.

– Когда? – испугалась я.

– Да уж сегодня три дня будет. И вчера, и позавчера его Кузьмич по всей округе искал.

– Как же он из сада выбрался?

– Не знаю, Таня. Может, его Алла выпустила?

– Так она приезжала?

– Конечно, как раз в тот день Норд и пропал.

– А вы с ней виделись?

– С Аллой? Нет.

– А почему тогда решили, что она приезжала?

– А кто ж еще? – удивилась Ольга Ивановна. – Кузьмич из леса шел, видел, в ее комнате окна были раскрыты и входная дверь, а пса нигде не видно, наверное, Алла его в дом с собой взяла, она ж его всегда баловала. Кузьмич-то поздоровался, но Алла не ответила, не слышала, наверное, музыка у нее играла. А потом, уже ближе к обеду, пес завыл, да так жалобно. Кузьмич мне сказал: «Наверное, Алла уехала, он и тоскует».

– И Алла к вам не зашла?

– Нет. Хотя обычно заходит, может, спешила? Вечером пошли Норда кормить, а собаки нет. Кузьмич-то испугался, мол, не был ли в доме чужой кто? Мы своим ключом дом открыли и проверили: все на месте. Только пес пропал. Может, бросился за машиной, отстал и заблудился?

Она сказала: «Может», – но я очень сомневалась, что подруга не заметила бегущего пса и позволила ему пропасть. Как бы Алька ни была занята, нашла бы время вернуться и запереть Норда в саду, опять же было неясно, на чем Алька сюда приехала, а главное – уехала.

– Значит, Аллу вы не видели? – повторила я. – Может, видели ее машину?

– Нет, машина, наверное, в гараже была… Как думаете, позвонить ей, спросить про собаку-то? – поинтересовалась Ольга Ивановна. – Мы с Кузьмичом решили пока не беспокоить, надеемся, что пес вернется.

– Алла сейчас в командировке, приедет, я спрошу, а Норд, возможно, и вправду прибежит.

Мы еще немного постояли, глядя на пестрые клумбы перед крыльцом и не зная, что сказать друг другу, я простилась и пошла к Алькиному дому.

Алька точно была здесь в среду: колготки и открытые окна это подтверждают, и в тот же день покинула дачу. Вроде бы никакого повода для беспокойства, но почему выл пес и куда он вообще делся?

«Пес мог выть потому, что у него настроение было плохое, – разозлилась я. – А потом нашел лазейку в заборе и удрал, может, ему друзей навестить захотелось или подруг».

Я пребывала в глубокой задумчивости, поэтому и не заметила, как очутилась перед кухонной дверью, причем с ключом в руках. Взглянуть еще раз? Я вошла в дом, злясь на себя, потому что заранее знала: ничего я здесь не увижу, однако поднялась наверх в Алькину комнату. Я как раз взялась за ручку двери, когда услышала шорох: внизу тихо закрылась дверь. Я торопливо перегнулась через перила: никого.

– Кто там? – испуганно крикнула я и ответа не получила. – Черт знает что…

Я быстро спустилась вниз, открыла все двери, заглянула во все помещения, не забыв даже кладовку, потом вышла на крыльцо и осмотрелась. Ни души, только в лесу по соседству птички поют.

Я вернулась в дом, громко хлопнув дверью. Может, не стоит играть в сыщиков, раз у меня на этой почве появились слуховые галлюцинации?

Стоит или не стоит, а на второй этаж я поднялась и вошла в Алькину комнату. Непохоже, что здесь кто-то был. Повинуясь безотчетному порыву, я заглянула в тайник, папка лежала на месте, письма и фотографии тоже, но утверждать, что ничего не пропало, я не могла, первый просмотр бумаг был очень поверхностным.

Тут совершенно отчетливо я услышала шаги на улице, вскочила и кинулась к окну. По-прежнему ни души.

– Пора выметаться отсюда, – сказала я вслух. – Так и спятить недолго.

Я пошла к двери, на ходу заглянула в шкаф и замерла как вкопанная: Алькиных колготок не было. Я лихорадочно принялась их искать: выдвинула все ящики, подняла ковер и даже заглянула за шкаф, а потом проверила свою сумку, может, сунула их по забывчивости? Колготок нигде не было и сомнений тоже: кто-то посетил дачу в мое отсутствие и их забрал. Спрашивается, зачем? На кой черт кому-то женские колготки?

Все происходящее стало нравиться мне еще меньше. Дачу я покидала торопливо, с неприятным чувством, что за мной кто-то следит, однако, как ни старалась, обнаружить по дороге что-либо подозрительное не смогла. До тех пор пока не въехала в город. Миновала пост ГАИ, вылетела на проспект и тут в зеркале заметила «Тойоту». Она держалась на расстоянии, но проводила меня до самого дома.

Я поднялась в квартиру и стала из окна наблюдать за тем, что происходит во дворе. «Тойота» вывернула из-за угла, постояла минут десять, потом развернулась и исчезла. Я еще с полчаса наблюдала из окна, потом, тяжело вздохнув, прошла к кровати и села, окинув взглядом комнату. Как я уже говорила, за отсутствием мебели разглядывать было совершенно нечего, потому клочок шарфа, торчащий из двери «темнушки», сразу же привлек мое внимание. Я подошла, распахнула дверцу и уставилась на три чемодана и прочее содержимое «темнушки». Здесь всегда царил такой беспорядок, что я и под пыткой не смогла бы вспомнить, куда и что положила. Одно было несомненно: желтый шарф, который сейчас валялся на полу, лежал раньше в кармане пиджака. Я встречала в аэропорту Ленку, с утра было прохладно, я надела пиджак и повязала шарф, но к обеду температура стремительно поднялась, скомкав, я сунула его в карман. Вернувшись домой, я повесила пиджак на плечики, а про шарф, естественно, не вспомнила и уж точно из кармана его не вынимала. Вопрос, каким образом он оказался на полу, да еще зажатый дверью?

Я присвистнула и тоже устроилась на полу. Выходит, пока я осматривала Алькину дачу, кто-то с той же целью посетил мою квартиру.

Я бросилась на кухню пить валерьянку.

Спать легла непривычно рано, причем забаррикадировала дверь, придвинув к ней громоздкую тумбочку. Потом поставила в изголовье кровати телефон и прихватила с собой газовый баллончик.

Утро началось с телефонного звонка.

– Привет, – сказала Ленка. – Я уже дома, на земле обетованной.

– Как прошел полет? – протирая глаза, спросила я.

– Отлично.

– А все остальное?

– Тоже. Я думаю, мы можем считать себя богатыми женщинами.

– Хорошая новость: всю жизнь об этом мечтала.

– Как видишь, мечты иногда сбываются.

– О мечтах потом. Мы так и не решили: иду я в милицию или нет?

– Конечно, нет. У тебя есть виза, садись в самолет – и ты в полной безопасности.

– А мама?

– Попробуем ее уговорить. Занятие по душе можно найти где угодно.

– Наверное, ты права, но Алька до сих пор не появилась. Не могу я уехать, не узнав, что с ней. Вокруг происходит какая-то чертовщина.

– Ты очень рискуешь?

– Да нет вроде.

– Никто не появлялся?

Я подумала, следует ли рассказывать сестре о «Тойоте», и не стала.

– Нет.

– Отыщи скорее свою Альку и приезжай.

Мы простились. Не успела я умыться, как телефон зазвонил вновь. На этот раз меня искала мама.

– Вернулась? – спросила она, поздоровавшись.

– Только что.

– Леночка очень расстроилась, что ты не могла ее проводить.

– Я ей все объяснила…

– Она сказала, что ты собралась к ней. Поедешь?

– Да… наверное. А ты?

– Не люблю я самолеты.

– Ну чего ты, мам. Съезди. Квартиру новую посмотришь…

– Ладно, решим позднее. В выходной тебя ждать или опять дела?

– Я позвоню…

– А к кому ты ездила?

Тут я вспомнила, что у неведомой мне подруги несчастье, и принялась выдумывать, получалось как-то нескладно, и я разозлилась.

– Встретимся, расскажу, – закончила я, и мы простились.

До двенадцати я сходила в магазин, приготовила себе завтрак и даже немного почитала. На телефон принципиально не смотрела. Если бы Алька появилась, то давно бы позвонила сама. Около пяти приехал Витька. Смотреть на него было жутко, он буквально разваливался на глазах, лицо землистое, взгляд блуждающий, руки дрожат. Прошел, сел в кресло и уставился на мою мазню маслом, только вряд ли что видел.

– Ты мне не врешь? – спросил он, переведя взгляд на мое озабоченное лицо. – Ты правда не знаешь, где она?

– Нет. – Витьку стало жалко, я принесла с кухни коньяк, и мы выпили. Он потер лицо ладонью и опять спросил:

– Может, она меня бросила?

– По-моему, это делают как-то иначе. Например, ставят в известность… Ты в милицию заявлял? – осторожно спросила я.

– Думаешь, надо? А если она где-нибудь… скандал выйдет страшный. Ты правда ничего не знаешь? Мне только бы поговорить с ней, чтобы знать… и вообще прийти к какому-то решению… Живу как на пороховой бочке. – Он тяжело вздохнул.

Стоит ему рассказывать о даче?

– Ты в Лапино давно не был? – помолчав, спросила я.

– Я туда вообще не езжу. А что?

– Я вчера заезжала… Норд пропал.

– Да? Сбежал?

– В среду он выл, громко и жалобно, а потом исчез.

– И что? – испугался Витька. – Думаешь, это как-то связано с Алькой? Постой, в среду она уезжала на фабрику…

«Черт, Витька не знает, что на фабрику ездила я, и как я должна это объяснить?»

– Я с соседями разговаривала, Ольга Ивановна говорит, в среду на даче кто-то был, окна открывали.

– Кто там мог быть? Алька заехала? Так ведь ей не по пути… Может, чужие? Нашли ключ… может, и пса увезли?.. Не обращай внимания, у меня ум за разум заходит… Скажи, идти мне в милицию или подождать еще пару дней?

Если бы не машина, которую Алька забрала от офиса, и не ее записка, я бы сказала однозначно: идти. А так выходило, что она и впрямь загуляла, забыв обо всем на свете.

– Не знаю, Витя, – честно сказала я. – Наверное, надо. Беспокойство у меня.

– И у меня беспокойство, – усмехнулся он. – Все, завтра утром иду в милицию.

Однако его поход в милицию ощутимых результатов не принес, по крайней мере, в первые дни. Как объяснил Витька, в милиции его проблемы восприняли прохладно: оставила жена записку, что к подруге уехала, так что же раньше времени тревогу поднимать? Не знаете, что за подруга? Дело житейское, может, и не подруга вовсе. Такие вопросы лучше решать без вмешательства милиции. В общем, из милиции Витька вернулся не успокоенный, а уж скорее раздосадованный: еще бы, там ему довольно прозрачно намекнули, что он скорее всего обзавелся рогами, просто не желает этого замечать.

– Что будем делать? – вздохнул несчастный супруг и в сотый раз спросил: – Ты правда ничего не знаешь?

А я в сотый раз подумала: «Может, рассказать ему?» Очень меня беспокоило исчезновение колготок и собаки.

Ольге Ивановне я звонила: Норд так и не появился. Хотя, конечно, пес мог потеряться или был сбит машиной… Со всеми этими странностями о собственных проблемах я вроде бы забыла. Убийство дорожного попутчика Сережи воспринималось как что-то очень далекое, малореальное и происшедшее не со мной.

Еще один день прошел в пустой беготне по квартире и терзаниях. Вечером, после одиннадцати, раздался телефонный звонок. Я сняла трубку и услышала совершенно незнакомый женский голос.

– Это Таня? – вежливо поинтересовалась женщина и уточнила: – Матвеева Татьяна Юрьевна?

– Да, – удивилась я и тут же почему-то испугалась. – Простите, с кем я разговариваю?

– Не имеет значения, – вежливые интонации исчезли из голоса женщины. – Я могу вам кое-что сообщить о вашей подруге.

– О моей подруге? – окончательно перепугалась я.

– Да, Гришиной Альбине Леонидовне. Так, кажется.

– А что с ней случилось?

– Не по телефону. Приезжайте, поговорим.

– Куда приезжать? Послушайте, что происходит, где Алька?

– Я вас жду на конечной остановке пятнадцатого троллейбусного маршрута, там рядом парк. Садитесь на скамейку у фонтана слева, если все будет в порядке, я подойду.

– Какой, к черту, парк? Где Алька? – заорала я.

– И не вздумайте звонить в милицию, – отрезала женщина. – Не то вашей подружке не поздоровится. – Она повесила трубку, а я выдала длинное и замысловатое ругательство. Однако в милицию звонить не стала.

Взглянула на часы: половина двенадцатого, нормальные люди в такое время в парке не прогуливаются. Кто мог звонить? Неужто Альку похитили, чтобы получить выкуп? В этом случае логичней было бы обратиться к мужу… Кстати, таинственная леди ничего не говорила по поводу того, что Витьке я звонить не должна. Если уж тащиться в этот парк, так хоть не одной. Я торопливо набрала Витькин номер. Автоответчик Алькиным голосом попросил оставить сообщение. Вот черт… Я вновь посмотрела на часы и стала лихорадочно собираться. Схватила сумку и опрометью бросилась из квартиры. Стоя перед машиной, сообразила, что ключи от нее оставила в прихожей на шкафчике. Сказала себе несколько добрых слов, косясь на свои окна (свет я тоже забыла выключить), но вернуться за ключами не рискнула: примета плохая, а тут такие дела…

Я вышла на проспект, решив поймать такси. Может, так даже и лучше, попрошу водителя подождать – какая-никакая, а поддержка… Что ж с Алькой-то случилось? И почему со странной просьбой о встрече обратились ко мне? А что, если это Сережины убийцы? Схватили Альку и теперь начнут шантажировать меня? Одно хорошо: эта девица сказала: «Не то вашей подружке не поздоровится» – следовательно, Алька пока жива и здорова.

Проспект точно вымер, мимо прополз «Запорожец», не обратив никакого внимания на мою простертую руку, а за ним с интервалом в минуту пронеслись три мотоцикла, от этих я сама убралась в тень деревьев.

– Черт-те что! – разозлилась я. – Спят все, что ли?

Тут впереди возник свет фар, и я выпорхнула на дорогу. Темный «БМВ» плавно затормозил рядом, и дверь открылась.

– Прошу, – с легкой издевкой в голосе произнес водитель, а я сразу запаниковала: что, если он здесь не случайно, может, он один из этих… Однако других машин поблизости не было, а бежать сломя голову после того, как сама только что просила остановиться, все-таки глупо, я вздохнула и устроилась на сиденье. – Куда? – спросил парень и посмотрел на меня, как смотрят обычно мужчины на любительниц приключений. Некоторая пакостность интонации стала понятна.

– В парк Строителей, – ответила я. Он удивленно поднял брови.

– А не поздновато, котик?

– Меня зовут Таня, если вы не против, а поздновато или нет, дело не ваше.

– Отлично, – кивнул он, ухмыляясь, и мы тронулись с места.

Парк Строителей, или попросту Казенка (откуда взялось это дурацкое название, понятия не имею, но еще до моего рождения парк называли именно так и не иначе, другие названия упорно не приживались), так вот, Казенка находится на другом конце города, по объездной туда минут двадцать пять, но хозяин «БМВ» поехал через город, соответственно времени ушло гораздо больше, надо его было как-то убить, вот парень и принялся меня разглядывать. Взгляды были пакостными. В общем, мне повезло. Еще этот парк дурацкий, я разозлилась и стала смотреть в окно.

– Значит, говоришь, тебя Таней зовут, – начал он.

– Зовут. Мне неловко повторять всякую чепуху, вроде «мы с вами на брудершафт не пили» и прочее, поэтому, если вам не трудно, то заткнитесь, а если трудно, то вот здесь остановите, я выйду.

– Крутая, да? – хмыкнул парень.

– Я это слово в первый раз слышу.

– Ладно, не дергайся. Хочется тебе из себя недотрогу корчить, ради бога. Хотя могли бы заехать в одно уютное местечко, выпить, поболтать…

– Спасибо, – предельно серьезно ответила я.

– Пожалуйста, – заржал парень. Уставился на мое лицо, потом на грудь, потом на ноги. А я поняла, каково это обезьяне целый день сидеть в клетке и сносить взгляды всяких придурков.

– Вы бы лучше на дорогу смотрели, – посоветовала я.

– И что там такого интересного?

– Ну, не знаю… – Тут мне сделалось смешно, и я фыркнула, не иначе нервы вконец разгулялись. Парень хохотнул и предложил миролюбиво:

– Выпить хочешь?

– Я? Нет… – Странные у людей фантазии. А может, это я выгляжу странно?

– У тебя чего, горе большое? – не унимался он.

– Почему? – испугалась я.

– Больно дерганая.

Что ответить на это, я не знала и снова стала смотреть в окно.

– А ты ничего, – заявил он, как видно, закончив осмотр.

– Это что, комплимент? – съязвила я.

– А то… Ты в этот парк надолго?

– Нет… Не знаю…

– К мужику едешь?

– Вовсе нет. Подруга ждет, – на ходу принялась сочинять я. – Позвонила, просила приехать, случилось у нее что-то.

– А… ясно, – кивнул парень и ухмыльнулся. – А ты, значит, спешишь на выручку?

– Что же делать?

– Телевизор смотреть, если не спится. Что случилось у подруги, я тебе и так расскажу. Шлялась по парку и нарвалась на приключение. Сначала хотелось, потом расхотелось. Сейчас поплачет, полегчает, единогласно решите, что мужики козлы, и разъедетесь по домам.

Я посмотрела на него внимательно: был он высок, широкоплеч, коротко стрижен, ухмылялся нагло, смотрел насмешливо, а в целом выглядел форменным бандитом. К тому же не был блондином. На лбу красовалась свежая ссадина, точно он на скорости поцеловался с панельным домом, а карман пиджака подозрительно топорщился. «Точно, бандит, – мысленно охнула я. – Вдруг он действительно с ними? Тогда зачем везет в парк? Хотя, место там, конечно, тихое. А если он не с ними, может, нам стоит подружиться? Вот такой, с оттопыренным карманом, мог бы очень пригодиться».

– Вы думаете? – спросила я, напустив в глаза немного нежности.

– Чего? – не понял он.

– Вы думаете, она позвонила поэтому?

– Конечно. Трахнул кто-нибудь, да не угодил…

Несмотря на то что его словарный запас вгонял в тоску, я добавила нежности:

– Нет, вы ошибаетесь. Она не такая.

Парень хмыкнул, как видно, желая сказать: «Все вы одинаковые».

– Если это дурацкий розыгрыш, я ее убью, – пообещала я.

– Замужем? – спросил он.

– Кто?

– Ты, конечно.

– Нет. А что?

– Интересуюсь. – Он пожал плечами. – Ножки у тебя блеск. И все остальное тоже. Может, мы поладим, а?

– Может, – решительно кивнула я. – Только сначала узнаю, что там с подругой.

Парень победно ухмыльнулся, и разговор приобрел более спокойную окраску.

Моего новоявленного друга звали Павел, о роде своей деятельности он интересно промолчал, зато прозрачно намекнул, что на отсутствие «зелени» никогда не жалуется. Повезло мне, одним словом. И с таким придурком идти на опасное дело… Наконец возникла темная громада парка. Павел притормозил:

– Что-то твоей подруги не видно.

– Она ждет у фонтана.

– Пойдем, – кивнул он, а я забеспокоилась:

– Оставайся в машине.

– Слушай, деточка, ты мне часом динамо не вкручиваешь?

– Подожди меня. Я заплачу. Деньги у меня есть.

Он посмотрел внимательно, как ни странно, но на дурака в эту минуту похож не был.

– Что за дела, а? – спросил он сурово.

– Никаких дел. Говорю, у подруги неприятности. Подожди, пожалуйста.

– Ладно, – с большой неохотой кивнул он. – Топай.

Я выпорхнула из машины и направилась к аллее, Павел все-таки вышел из кабины и закурил. Убедившись, что видеть он меня не может, я остановилась и с тоской огляделась по сторонам. Темно, аж жуть берет. Далеко впереди тускло светил одинокий фонарь.

– До него еще добраться надо, – проворчала я и полезла в кусты. После чего приземлилась на четвереньки и немного постояла так, ожидая, когда глаза свыкнутся с темнотой. Они свыклись, и я начала продвигаться вперед, стараясь не шуметь. Фонаря достигла довольно быстро, на некоторое время смогла увидеть клумбы с цветущими розами и опрокинутую урну. Я заспешила дальше и вновь оказалась в кромешной мгле.

Вскоре впереди, чуть левее, возник фонтан, возле него четыре красивых фонаря, но ни один не горел. Я осторожно раздвинула кусты и уставилась на фонтан. Никого похожего на человека, хотя в такой темноте разве разглядишь как следует? Я тяжело вздохнула, размышляя, стоит выбираться из своего убежища или лучше повременить? Точное время мне не назначили, возможно, женщина сейчас подойдет. В общем, я осталась в кустах. Посидела, поскучала и решила продвинуться вперед, оттуда будет лучше видно скамейку. Преодолела метров десять, подняла голову и мысленно охнула. Слева от меня была беседка, в ее тени стоял мужчина и курил, прикрывая сигарету ладонью. С аллеи я бы его ни в жизнь не разглядела, да и со своего места тоже, если б не эта самая сигарета, огонек был хорошо виден, потому что в настоящий момент я находилась сбоку от него.

Я попробовала себя утешить: стоит себе мужик и стоит. Курит и ждет кого-то, необязательно меня. А то, что сигарету прячет, так у него, может, привычка такая… Однако присутствие этого типа до смерти меня напугало, двигаться я не решилась, а как стояла на четвереньках, так и замерла и вроде бы даже не дышала.

Вдруг со стороны аллеи послышались торопливые шаги – кажется, кто-то бежал. Над кустами возникла голова, и мужской голос позвал:

– Генка, она у тебя?

– Чего ты мелешь? – вроде бы удивился тип с сигаретой и направился к кустам.

– Она в парк вошла, я видел, приехала на машине.

– Одна?

– Нет, с мужиком, но он в тачке остался. Так где ж девка?

– Чего ты разорался, придурок? – начал злиться Генка. – Замри и закрой пасть.

– Спряталась где-нибудь, сучка, – не унимался подошедший.

– Ничего, найдем, – утешил Генка. – Теперь еще этот мужик…

– С мужиком побазарить придется, – хмыкнул тип и стал продираться через кусты поближе к собеседнику.

– Если в парк не сунется, то ни к чему, – заявил Генка, он вроде бы был за старшего. – И вот что, Вовик, девка появится, сунешь ей нож в брюхо и отваливай, без всяких там штучек.

– Неинтересно, – проворчал он. – И для дела было бы полезней малость заняться ею. Шла деточка через парк и повстречала плохих дядей… Между прочим, девка красивая, я фотку видел.