Текст книги "Бочка но-шпы и ложка яда"

– Ларочка, – бросилась ко мне Ирина, и мы расцеловались, при этом я продолжала рассматривать ее спутника, надеясь, что делаю это незаметно. – Господи, сколько лет прошло, а ты ничуть не изменилась, – добавила она с некоторым недоумением. В народе широко бытовали слухи о многочисленных пластических операциях, которые я якобы сделала. Вранье. Я на пушечный выстрел не подпущу к своему лицу ни одного эскулапа. После тридцати женщины начинают волноваться, а я начала еще больше расцветать. Конечно, это противоречило законам природы и слегка волновало. Но я-то знала, какую шутку выкинула эта самая природа, то есть какую цену приходится платить за неувядающую красу. Как известно, господь – большой шутник. Он создал меня Еленой Прекрасной, у которой столько поклонников, что собьешься со счету на пятом десятке, однако никакого удовольствия я от этого не испытывала, потому что сама никогда не влюблялась. Хотя очень хотела. Иногда страдала, иногда притворялась влюбленной. Но толку от этого не было.

Ирина, которая для своих тридцати пяти выглядела весьма неплохо, рядом со мной казалась в лучшем случае старшей сестрой, если не теткой. Она внимательно вглядывалась в мое лицо, должно быть, надеясь обнаружить следы швов под нижним веком, потом вздохнула и вспомнила о своем спутнике.

– Познакомьтесь, – разулыбалась она. – Это Лариса, а это мой друг, я тебе о нем писала. Урусов Павел Андреевич.

Павел Андреевич по-мужски пожал мне руку, и стало ясно, что к дамским угодникам он себя не причисляет. Хотя, может, он профессиональный соблазнитель и у него своя хитрая тактика. Для начала дать понять женщине, что ее красота на него не действует. Дама начинает беспокоиться, проявлять повышенный интерес и сразу попадает в умело расставленные силки.

– Он просто мечтал познакомиться с тобой, – добавила Ирина, а Павел Андреевич широко улыбнулся. Улыбка у него была потрясающая, но странное дело: сходство с пиратом лишь усилилось.

– Идемте в дом, – предложила Софья, поглядывая на Павла Андреевича с непонятным выражением лица. – Все гости уже в сборе.

– Кристина приехала? – спросила я и тут же увидела падчерицу, которая с хмурым видом шла нам навстречу в сопровождении двух молодых людей. Одним был ее бойфренд Игорь Чемезов, второго я видела впервые. В детстве Макс, когда хотел позлить сестрицу (а такое желание у него возникало часто) называл ее Крысей. Это имя за ней закрепилось. Когда она особенно нервничала на этот счет, я объяснила, что это такое польское имя и ничегошеньки обидного здесь нет. Кристина мне не верила, и совершенно справедливо, потому что Макс возводил имя не к братьям-славянам, а к одному малосимпатичному зверьку, на которого Крыся была так похожа. Татьяна, ее мать, дама весьма привлекательная, Артемьев был тоже недурен собой. Крыся была чем-то похожа на отца, опровергая тем самым слухи о том, что он к ее рождению не причастен, но при этом привлекательность в ней начисто отсутствовала. Среднего роста, она с детства отличалась пагубной страстью к пирогам и пельменям, что, разумеется, сказалось на фигуре. Но некоторая полнота зачастую придает людям шарм, ей же из-за несносного злобного нрава она придавала сходство с огромной крысой с маленькими красноватыми глазками, длинной мордочкой, крепкими зубами и большим ртом. Ко всему прочему, она была глупа и страшно завистлива. Отец, как ни странно, любил ее больше, чем Макса. Софья объясняла это тем, что убогих вечно тянет к убогим.

Ее избранник был высок, строен и до того красив, что это не лезло ни в какие ворота, в том смысле, что совершенно непонятно, что он в ней нашел. Познакомились они почти год назад, задолго до того, как богатый дядя завещал Крысе свои миллионы, так что мысль о том, что парень охотник за приданым, можно было смело отбросить: у Крыси, которой отец ничего не оставил, за душой не было ни копейки, и жила она на то, что я ей давала. Правда, я никогда не жадничала. В общем, что-то Игорь в ней нашел. Надо сказать, любовь несколько сгладила ее злобный нрав, а грядущие миллионы повысили самооценку, иногда она вела себя вполне по-человечески. Однако сейчас она была явно чем-то недовольна.

– Целый дом народу, – буркнула она вместо «здравствуйте».

– Тебе что, места не досталось? – спросила Софья, которая с Крысей никогда особенно не церемонилась.

– А ты молчи, – фыркнула Крыся, на что Софья тихо, но убежденно сказала:

– Сейчас как дам по башке…

Странно, но этот аргумент всегда действовал безотказно. Игорь, который данную реплику, безусловно, слышал, улыбнулся, намереваясь придать словесной перепалке шутливый характер.

– Очень рад вас видеть, – сказал он. Софья из вредности расцеловала его, и я тоже, потому что и моя вредность иногда давала себя знать. Правда, и Крысю я поцеловала, слегка опасаясь, что она возьмет да и укусит. Обошлось.

Молодой человек рядом с ней напряженно улыбался, терпеливо ожидая, когда его представят.

– Это мой друг, – сказала Крыся. Вообще-то просто говорить у нее не получалось, она либо буркала, либо цедила слова, точно платила за них, как за электричество. При слове «друг» Игорь слегка поморщился и поспешно отвернулся. – Его зовут Алексей, – продолжила Крыся.

– Гришин, – вежливо представился молодой человек, пожимая руки всем по очереди, мою и Софьину он поцеловал. Парень производил приятное впечатление, лет тридцати, с симпатичным лицом, костюм вполне приличный, и вести себя умеет. Это обстоятельство меня особенно порадовало, от Крысиных друзей можно ожидать чего угодно.

Макс взглянул на часы.

– Мне пора ехать, – сказал он тихо.

– Куда это ты? – проявила интерес сестрица, до той поры Макса вроде бы не замечая.

– За своей девушкой.

Не дожидаясь, когда она скажет что-нибудь приятное, он махнул рукой и направился по дорожке вверх, но, не доходя до дома, свернул – таким путем ближе пройти к стоянке машин. Парами – я с Софьей, Крыся с Чемезовым, Ирина с Павлом (Алексей замыкал шествие в одиночку) – мы поднялись по лестнице к дому. На веранде был накрыт стол. Литературные дамы отсутствовали.

Наталья ударила в гонг, и, пока мы рассаживались за столом, они появились. Софья устроилась рядом со мной, Ирина по левую руку, далее Урусов, Крыся с Игорем и Алексеем. Литературные дамы пытались рассредоточиться, в результате Скворцова оказалась рядом с Софьей, Аглая с Алексеем, Валентина выбрала из двух зол меньшее и села рядом со Скворцовой, Татьяну, как я уже говорила, она особенно не могла терпеть.

За круглым столом осталось четыре места. Макс и его девушка. А еще кто? Только я собралась задать этот вопрос Софье, как дверь открылась и появился Хоботов. Я успела забыть, что пригласила его, и оттого слегка удивилась. Далее удивление шло по нарастающей. Прежде всего, Хоботов явился без своей дражайшей половины, объяснив это тем, что супруга внезапно заболела. Если учесть, что с утра она была исключительно здорова… Но я недолго мучила себя этой мыслью, потому что меня тут же одолели другие. Появление Хоботова произвело на литературных дам сильнейшее впечатление. Скворцова вытаращила глаза, Валентина сурово нахмурилась, Татьяна вроде бы удивилась, только Аглая, казалось, порадовалась, не новому гостю, а тому, какой шок вызвало его появление. Она исподтишка разглядывала дам, стараясь скрыть победную улыбку. Не надо быть Шерлоком Холмсом, чтобы понять: Хоботов всем четверым хорошо известен и троим чем-то насолил. Вряд ли Аглая знала, что он будет в гостях, значит, в отличие от других, у нее он скверных эмоций не вызвал. Скорее наоборот, порадовал.

– Здравствуйте, – поклонился Хоботов. Наталья придвинула стул, и он сел, явно испытывая некоторый дискомфорт от всеобщего внимания.

– Черт-те что, – с досадой пробормотала Валентина и даже швырнула на стол салфетку.

– Мое почтение, Валентина Николаевна, – довольно своеобразно отреагировал Хоботов.

– Вы-то здесь какими судьбами? – нахмурилась Серова и с недоумением посмотрела в мою сторону. Я посмотрела на Софью, после чего мы дружно уставились на Хоботова, предоставив ему возможность самому отвечать на этот вопрос.

– Не мог не почтить память моего дорогого друга.

– Чего это он так изъясняется? – тревожно шепнула мне Софья.

– Интеллигентный человек, воспитан на классической литературе.

– Да бросьте вы, – сурово отрезала Валентина в ответ на его слова. – Покойный вас терпеть не мог.

– А вот и заблуждаетесь, – склонив плешивую головку набок, возразил Хоботов. – Мы были истинными друзьями. А между друзьями случаются ссоры, потому что был я нелицеприятен и все как есть, прямо в глаза… покойный Борис это ценил… – Тут Хоботов перекрестился, чем, признаться, удивил – человек с такой физиономией и вдруг верующий? С таким лицом, как выражалась моя бабушка, только нищих обворовывать.

– Он тебя из дома выгнал, – тоненько съязвила Скворцова, – да еще назвал ничтожеством.

– Явное преувеличение, – склонив головку на другую сторону, ответил Хоботов. – Враги пытались вбить клин между нами и на некоторое время преуспели. Но наша дружба превозмогла все. Борис самолично звонил мне, и мы разрешили все недоразумения.

– Неужели? – гнула свое Серова, категорически отказываясь верить словам Хоботова.

– Именно так, – льстиво улыбнулся он мне. – Иначе бы Лариса Сергеевна меня не пригласила.

Все, разумеется, уставились на меня. На самом-то деле Хоботова я не приглашала, сам напросился. С другой стороны, выходит, что все-таки пригласила. Чтобы прекратить все это, я ответила:

– Разумеется. – И похвасталась, какой замечательный салат готовит Роза.

Разговор за столом не клеился. Литературные дамы молчали, Ирина напряженно улыбалась, точно диву давалась, как ее сюда занесло, а главное, зачем. Павла я не видела, так как он сидел рядом, а демонстративно пялиться на него мне мешало хорошее воспитание.

Крыся ехидно улыбалась, радуясь, что за столом скандалят и без ее участия. Ее друзья делали вид, что происходящее их не касается. Один Хоботов чувствовал себя превосходно, улыбался, между делом со всеми перезнакомился и даже умудрился пустить слезу, когда узнал, что Крыся та самая маленькая девочка, которую он когда-то держал на коленях. Крыся к данному утверждению отнеслась с сомнением, но, так как комплиментами ее особо не баловали, а Хоботов назвал ее и красавицей, и умницей, криво улыбнулась.

– А вы, стало быть, ее жених? – вкрадчиво обратился он к Игорю. – Очень, очень интересно.

– Что вам интересно? – с некоторой нервозностью поинтересовался тот.

– Как же я могу не интересоваться, кого избрала спутником жизни дочка моего любимого друга? Достойный молодой человек. Чем занимаетесь?

– Работаю, – без энтузиазма отозвался Игорь. – А со спутником жизни вы поторопились, Кристина своего согласия еще не дала.

– Девка спятила, – прошептала Софья. – На ее месте в загс бегом надо бежать, а не кобениться.

– Ты забываешь, она теперь богатая невеста.

– Дура она прежде всего.

Однако, вопреки прогнозам Софьи, совсем дурой Крыся не была. Поднялась и с видом королевской особы заявила:

– Хочу всем сообщить, кого это касается. Я выхожу замуж за этого парня. – Тут она ткнула в Игоря пальцем. – Завтра подаем заявление. А венчаться будем в Успенском соборе. И никто не скажет, что он женится из-за денег. Он мне, еще когда дядя был жив, предлагал. Хотя это не ваше дело, – весьма своеобразно закончила Крыся.

– Поздравляю, – с усмешкой сказала Татьяна, продолжая есть, хотя, как мать, могла бы и расстараться.

Сообразив, что она далека от этого, я поднялась, подошла к Крысе и поцеловала сначала ее, потом Игоря.

– Поздравляю, очень за вас рада.

– Спасибо, – буркнула Крыся. – Получу денежки и больше не буду висеть у тебя на шее. Мы, наверное, уедем. В Испанию. Или в Италию, – мечтательно прищурилась она.

– Но моя работа… – робко вклинился Игорь.

– Да забей ты на работу, мне дядька столько бабок оставил, за всю жизнь не потратишь.

– Мы это обсудим, – дипломатично сказал Игорь, и тут вновь влез Хоботов:

– А родители ваши, позвольте спросить, кто?

– Родители погибли год назад, – ответил Игорь с достоинством. – В автокатастрофе. Еще вопросы есть?

– Извините мою назойливость, – сразу залебезил Хоботов. Игоря он явно раздражал. Конечно, Хоботов надоеда, но ничего особенного я в его вопросах не видела, просто не в меру любопытен и любит поболтать. – Предлагаю выпить за покойного Бориса, – не унимался Хоботов. – Царство ему небесное.

– Я хотела дождаться Макса, – пояснила я, но тут влезла Крыся:

– Еще чего. У Макса все не как у людей, народ за стол, а его черти куда-то погнали.

– Он поехал за своей подругой, – вступилась я за пасынка, и тут сам Макс явился во всей красе, держа под руку грудастую брюнетку.

Менее подходящей для Макса девушки выбрать было просто невозможно. Прежде всего, она была старше его лет на пять или таковой казалась из-за слоя косметики, пользоваться которой бедняжку никто не научил. Черные волосы со стрижкой каре делали ее похожей на женщину-вамп в третьесортных голливудских фильмах. При таких бедрах мощный бюст просто не мог быть настоящим, ноги, слава богу, выглядели вполне прилично, если бы не черные чулки в крупную сетку и туфли на здоровенной платформе. Платформа успела выйти из моды, а черная сетка в такую жару… Наряд завершала кожаная юбка, которую человек несведущий вполне мог перепутать с ремнем, и коротенький топик без бретелек. Пупок был украшен фальшивым бриллиантом. Ко всему прочему, девица жевала резинку. Даже Крыся, которая тоже могла далеко зайти в нарядах, слегка прибалдела от всего этого великолепия.

– Что это? – прошипела Софья мне на ухо. Вопрос некорректный – разумеется, это девушка Макса, только что нам теперь делать с этакой напастью?

– Это Оля, – слегка смущаясь, сообщил Макс. Оля выплюнула жвачку на руку, подумала и прилепила ее на спинку стула (хорошо хоть стул оказался не занят).

– Очень приятно, – нашла в себе силы ответить я. Разумеется, мне никто не поверил, хотя я пыталась быть максимально убедительной.

Татьяна при виде сокровища, которое отхватил Макс, загадочно улыбнулась. Меня это разозлило – в конце концов, она мать… Макс об этом тоже вспомнил и, подхватив свою избранницу, подошел к Татьяне.

– Это моя мама, Татьяна Игоревна.

– Здрасьте, – равнодушно обронила девица.

– Твоя сестра выходит замуж, – сообщила Татьяна. На Макса это впечатления не произвело.

– Да? Отлично, – сказал он и устроился на свободном стуле, Ольга плюхнулась рядом.

– Ну и семейка, – вновь прошипела Софья, не особо заботясь о том, что ее могут услышать.

– Что ж, теперь, когда все в сборе, – торжественно начала я и тут заметила вот что: Ольга откровенно пялится на Игоря Чемезова, а тот под ее взглядом начинает нервно ерзать. «Нахалка», – подумала я и испугалась, что произнесла это вслух. Но обошлось.

Мы выпили, закусили, нахальная девица занялась салатом, но время от времени со значением смотрела на Игоря. Аглая собралась произнести речь, но ее опередила Валентина. С постным видом она сообщила, что много времени у нас не займет, и говорила минут десять, а мы слушали, держа рюмки в руках. Наконец с облегчением выпили, и тут вскочила Аглая. Она прослезилась, трижды назвала Бориса гением и выдала замысловатый пассаж о его ранней кончине. Понять его можно было только в том смысле, что кто-то гению помог, но, вещая это, она смотрела не на меня, а на Скворцову, и я решила, что, по ее мнению, скончался он от непосильных трудов из-за корысти злодейки-издателя. Та поморщилась и тоже выступила с речью. Говорила она ласково до чрезвычайности, но между делом досталось всем. Кроме нее, гения, естественно, никто не понимал, вокруг него толпились одни кровопийцы и прихлебатели, и если б не она, они бы ввели Артемьева в могилу еще раньше.

– А я хочу выпить за его супругу, – с улыбкой возвысила голос Татьяна, пока присутствующие с потерянным видом переваривали речь Скворцовой. – Никто не знает мужчину так, как его собственная жена. Так вот, я предлагаю выпить за Ларису, рядом с ней он смог стать тем, кем стал. Восемь лет назад он был обычным графоманом, а теперь на телевидении выйдет документальный фильм к годовщине его смерти. Вряд ли он сам ожидал от судьбы такого подарка. Лариса вырастила моих детей и сделала из моего непутевого мужа знаменитого писателя. Не знаю, как ей это удалось. Она великая женщина.

– За великую женщину, – поддержал Макс, Софья и Ирина восприняли это с энтузиазмом, остальные с сомнением.

Далее ничего интересного ни в разговорах, ни в поведении гостей не было. Крыся довольно рано покинула застолье и увела своих мужчин. Вслед за ними отбыла Татьяна. Макс повел красотку Ольгу любоваться парком, литературные дамы налегли на водку. Больше всех старалась Аглая, оно и понятно: ей рюмка как слону дробина.

– За что я тебя уважаю, Лариса, – вздохнула она, точно это величайшее несчастье, – так это за заботливость. Всегда все помнишь. – Тут я сообразила, что она с обожанием смотрит на водку. – Другая бы купила что попало, а ты ни-ни, только любимую. Ну что, бабоньки, помянем Борю… – Она опять собралась реветь, но вдруг передумала.

Через двадцать минут они заговорили о литературе, а через двадцать пять мы с Софьей сбежали.

Ирина увязалась с нами. Оно и понятно: кто в здравом уме будет добровольно слушать чужие споры о литературе. Павел еще раньше снялся с места и растворился в просторах парка.

– Великие люди, – сладостно прошептала Ирина.

– Кто? – как всегда пребывая в задумчивости, удивилась Софья.

– Ну… ваши гости. Подумать только, я сидела за одним столом с самой Валентиной Серовой.

– Да, здесь кто только не сидит, – кивнула Софья. – До дармовой водки все охочи.

Ирина от неожиданности моргнула, а я поспешила сгладить впечатление:

– Я очень рада, что ты приехала.

– Правда? А я боялась, ты на письмо не ответишь. Вдруг, думаю, зазналась, со старыми друзьями дружбу водить не захочешь. Забыла, как мы с тобой…

– Воспоминания юности прошу отложить, – влезла Софья. – С великими людьми надо держать ухо востро, брякнете лишнее, а утром в какой-нибудь газетенке… Кстати, а интересный мужчина, с которым вы прибыли, он кто? Муж, друг, брат, сват?

Ирина хихикнула:

– Прямо и не знаю, как ответить. Я с ним недели три назад познакомилась. Стою, значит, под дождем, я с рынка ехала, троллейбусы куда-то подевались, а льет как из ведра. Стою я, конечно, насквозь промокла, вдруг возле меня машина останавливается, а там…

– Он, – подсказала Софья, которая всегда куда-то торопилась. Я же обычно с удовольствием выслушиваю чужие любовные истории.

– Да, – кивнула Ирина с таким видом, точно боялась, что ей не поверят.

– И что? – вновь поторопила ее Софья.

– Домой отвез. По дороге разговорились, он удивился, чего ж такая красивая женщина сама картошку с рынка таскает. А я как раз со своим развелась. С Вовкой. До этого у меня Славка был, а до него Игорек. Игорька ты помнить должна, он рабочим сцены в цирке работал.

– Ты помнишь Игорька? – спросила Софья.

– Конечно. Высокий, с усами.

– Точно, – невероятно обрадовалась Ирина. – Такой подлец оказался, а вроде непьющий. Уж лучше б пил. Ни одной юбки не пропустит. Шесть лет я это терпела, а потом… Слушай, – вдруг сказала Ирина, глядя на Софью в большой задумчивости, – а мы с тобой раньше не встречались?

– Я начала работать у Ларисы Сергеевны после ее возвращения из Италии. До той поры я жила в Магадане. Вы там на гастролях не были?

– Нет.

– Тогда не встречались.

– Уж очень мне лицо знакомо…

– Я похожа на одну французскую актрису. Нас все путают.

– Наверное. Вот смотрю на тебя и думаю…

– Не надо. Лучше расскажите о себе. Итак, он вас везет на машине и удивляется, отчего вы картошку с рынка сами таскаете.

– Вот-вот. Ну, я и говорю, а кто ее попрет, если я одна живу.

– Он невероятно обрадовался и напросился в гости?

– Конечно. Ну, я-то больно губы не раскатывала, думаю, на такой-то тачке бедные не ездят. И баб у него, поди, как грязи. Но он на следующий день меня с работы встретил… Слушай, ну до чего лицо знакомое…

– Не отвлекайтесь, – вздохнула Софья.

– Ага. Короче, мы стали встречаться.

– И чем занимается ваш избранник?

– Он ведущий инженер, – гордо ответила Ирина.

– Какой инженер?

– Ведущий.

– А он не уточнил, в каком месте и что он ведет?

– Что-то с газом или с нефтью. У него оклад большой и квартира хорошая.

– Замуж не звал?

– Нет. Да я не очень-то и рассчитываю.

– Почему? – удивилась я, а Ирина вздохнула:

– Не пара я ему. Уж я и про тебя рассказала, чтоб, значит, впечатление произвести, и письмо написала, думаю, вдруг повезет и ты ответишь.

– Так ведь повезло, – вновь влезла Софья. – Отчего ж теперь не подумать о загсе?

– Шутишь. Кто я и кто он.

– Сюда с ним приехать была твоя идея, или он подсказал?

– Да я и не надеялась, что ты меня пригласишь. А уж когда пригласила, он, конечно, обрадовался и согласился поехать со мной.

– Значит, инженер, – вздохнула Софья. – А с ро… с лицом у него что такое? Неудачный технический эксперимент?

– Это он в армии, в молодости, служил в горячей точке.

– Конечно, у нас все точки горячие. Значит, армия. Не очень удачная выдумка, – понизив голос, чтобы Ирина не слышала, заметила Софья.

– Что? – прошептала я.

– Все. С такой рожей только в ведущие инженеры. А шрамы, скорее всего, от ножа. Кого нам черти подсунули? Придется к дяде присмотреться. Боюсь, он по наши души.

Разумеется, ее слова здорово меня взволновали. Я нахмурилась и далее к разговору особо не прислушивалась. Незаметно для себя я отбилась от Софьи и Ирины, которые вновь вернулись к наболевшему: где Ирина могла видеть Софью. Это тоже тревожило. Вот в таком растревоженном состоянии я и оказалась возле реки. Макс катал на лодке Крысю, рядом с ней сидел Алексей, что меня слегка удивило. Макс к сестрице особых чувств не питал, и то, что он оставил любимую (при воспоминании о ней меня кинуло в дрожь) ради Крыси, в голове не укладывалось. И то, что Игорь не составил им компанию… Не успела я подумать о нем, как увидела его. Знакомый силуэт мелькнул в конце аллеи и свернул к домику возле купальни. Игорь воровато огляделся. Я бы даже могла подумать, что он замыслил что-то стянуть, но в домике, кроме полотенец, – ничего, а мне как-то не верилось, что его интересуют полотенца.

Вместо того чтобы идти себе дальше, я припустилась к купальне, стараясь не привлекать к себе внимания. Говоря попросту, я пряталась за кустом, прикидывая, как подойти поближе. Пока я ломала над этим голову, на дорожке возникла красавица Ольга. Лицо ее было сурово нахмурено, движения резки, чувствовалось, что девушка пребывает в гневе.

Войдя в домик, она так хлопнула дверью, что треск пошел по всему побережью. Вслед за этим я услышала голос Игоря.

– Ты что, спятила? – спросил он без всякого намека на вежливость.

– Я не собираюсь прятаться, – взвилась она, но быстро сникла.

– Да? – презрительно бросил Игорь. – И что дальше?

– Скажу твоей Крысе…

– Скажи. Только помни, что твой Макс…

Далее пошли булькающие звуки – скорее всего, Ольга зарыдала. Так и есть, голос ее теперь звучал плаксиво.

– Как ты мог? Исчез, ничего не объяснив. Я… я думала… а ты… на кого ты меня променял?

– Ты довольно быстро утешилась.

– Ты мне не оставил выбора.

Я почувствовала себя крайне неуютно, любопытство, как известно, до добра не доводит. Это как раз такой случай. Ясно, что Ольга и Игорь когда-то были любовниками. Мне-то что до этого? А я сижу в кустах и подслушиваю. Подняться и просто уйти я теперь не могла, из домика меня заметят. Чертыхаясь, я принялась пятиться вдоль кустов, ожидая, когда, оказавшись на безопасном расстоянии, смогу выпрямиться, и тут, к своему величайшему изумлению, услышала голос Хоботова.

– Не смешите меня, уважаемая, – кому-то выговаривал он. – Эти сведения стоят гораздо дороже.

Тут хлопнула дверь купальни, Хоботов настороженно замолчал. Совсем рядом со мной раздались шаги, но тут же стихли. Я сидела в кустах и костерила себя на чем свет стоит, нет бы шла себе мимо… Не хватало только, чтобы меня застали за таким занятием: сижу в кустах и подслушиваю. Однако забавный сегодня денек, на всех таинственность напала.

Выдержав паузу, Хоботов опять заговорил, но гораздо тише:

– Этим сведениям, можно сказать, цены нет.

– Побойся бога, – возразили ему мощным басом. Я сразу же узнала Аглаю. – Ты такую сумму назвал…

– И оно того стоит. Ах, какая карамболь получается, – причмокнув, заметил он.

– Какая еще карамболь? – рыкнула Аглая.

– Это я фигурально. Отправляясь сюда, я, конечно, рассчитывал… так как кое-какие приметы позволяли надеяться, что визит мой послужит к большой пользе. Но чтоб такая удача… можно сказать, сама в руки идет.

– Не знаю, о чем ты болтаешь…

– А если б знала, если б знала, никаких денег не пожалела бы. Такой секрет дорогого стоит. А мне все равно, с кого денежки получить. Я своего не упущу, уж будьте спокойны. Если уж мне повезло и я здесь оказался, да на такую жилу напал…

– Сумма, которую ты назвал, совершенно неприемлема. Предлагаю половину.

– Она торговаться не будет, – захихикал Хоботов. – Уверен, как только поймет, в чем дело, выложит денежки.

– Черт с тобой, – сдалась Аглая. – Договорились.

– Вот и ладненько. Ты как денежки привезешь, так я и…

– Я тебе деньги дам, а потом выйдет, что твой секрет яйца тухлого не стоит.

– Стоит, матушка, стоит. Уж можешь мне поверить. – Тут хрустнула ветка, и Хоботов замолчал. – Поаккуратней надо, – наставительно изрек он. – Люди не любят, когда их секреты… – Голоса начали удаляться, Хоботов шел в сторону дома, Аглая топала рядом, точно слон.

Кусты качнулись, кто-то, вне всякого сомнения, подслушивал разговор так же, как и я. Подняться и взглянуть, кто там? Вместо этого я на полусогнутых пробралась к аллее, поглядывая сквозь ветви, но тот, кто подслушивал вместе со мной, тоже проявлял осторожность и выходить на аллею не спешил. Когда я наконец рискнула выпрямиться, аллея была пуста.

– Черт, – пробормотала я, подслушанный разговор здорово меня тревожил. Следовало срочно поговорить с Софьей. Я зашагала к дому и вот тогда в другом конце аллеи заметила Павла, он тоже меня увидел и поспешил укрыться за деревом.

Я шла к дому, очень надеясь, что застану Софью в одиночестве и смогу излить ей душу, точнее, свое возмущение загадочным поведением окружающих. Однако на пути к заветной цели меня ждало еще одно препятствие. Когда я свернула к правому крылу дома, в окнах первого этажа, где была студия, мелькнул чей-то силуэт. Софья собиралась зашторить окна, но от намерения до осуществления всегда проходит какое-то время. Если она и заказала шторы, то их еще не доставили, не повесили уж точно. И вот в одном из окон я увидела силуэт, который мгновенно исчез, так что я даже подумала: уж не привиделось ли мне? Я направилась в студию, чтобы выяснить это. Ключ от студии был у меня и у Софьи, однако студию далеко не всегда запирали, домашние без особой надобности туда не заглядывали, да и какая надобность может возникнуть, к примеру, у Розы или Семеныча? Сейчас дверь была не заперта, в этом я смогла убедиться, как только потянула ручку на себя. Дверь со скрипом открылась, а я подумала: надо сказать Семенычу, чтобы смазал петли. Вслед за этим пришла другая мысль: невероятно, чтобы Софья оставила дверь открытой при таком обилии граждан в доме. Вчера я студию точно запирала.

Я осторожно вошла и первым делом огляделась. Пусто. То есть пусто, конечно, не было. Вдоль левой стены полки, письменный стол, в углу подрамники, на длинном верстаке свалены холсты и краски. Посередине большой мольберт и рядом два поменьше. На одном из мольбертов стояла картина, которую я все никак не могла закончить. Цветочки в стакане с водой. Впрочем, мою мазню и картинами-то назвать неловко, так, ерунда.

То, что могло заинтересовать постороннего, находилось за дверью, которую запирали на два замка. Коллекция картин моего мужа оценивалась в несколько сот тысяч долларов, но картины находились в музее Костаса, а также в составе различных экспозиций в иных музеях. Одни картины возвращались сюда, другие отправлялись на выставку. Я сама толком не знала, каким количеством картин владею. Костас был весьма плодовитым художником, но в доме одновременно находилось не более двух-трех картин: Софья считала, что обеспечить должную охрану мы им не можем.

Я подошла к двери и на всякий случай подергала ее. Тут за моей спиной раздался скрип, я резко повернулась и успела увидеть, как захлопнулась входная дверь. Кто-то только что был в студии, услышав мои шаги, спрятался (может быть, что и под столом), а потом тихо выскользнул. Очень хотелось взглянуть на типа, которому пришла охота совать свой нос в студию. Развив прямо-таки фантастическую скорость, я толкнула дверь, и тут меня ждал сюрприз. Некто успел запереть дверь. Разумеется, это не Софья. А у кого еще может быть ключ?

– Ни у кого, – самой себе ответила я.

Ключ висел у меня на цепочке. Я достала его, отперла дверь, не особенно торопясь. Пока я пребывала в недоумении, у любопытствующего было время смыться. Только вряд ли это просто любопытствующий, если уж он сумел обзавестись ключом, скорее злоумышленник.

На всякий случай я прошлась по коридору прислушиваясь. Тишина. Из окна в конце коридора открывался вид на речку, я смогла увидеть Макса, прекрасную Ольгу и Крысю. Через минуту к ним присоединился Алексей, который вывернул из-за домика возле купальни. Интересно, когда они покинули лодку, только что или… Рядом с домиком туалет, Алексей вполне мог выйти оттуда.

А вот и Павел. Он появился из боковой аллеи, которая, кстати, как раз ведет к дому. Только вот с какой стати Павлу интересоваться студией? Причем так заинтересоваться, что даже позаботиться о том, чтобы иметь собственный ключ.

Вопросов накопилось множество. Я бросилась в кабинет Софьи, где и застала ее, пребывающей в состоянии, близком к блаженству, с бокалом коктейля в руках.

– Что это вид у тебя какой-то очумелый? – поинтересовалась она, слегка нахмурясь.

– Где ключ от студии? – вопросом на вопрос ответила я, затаив обиду за очумелый вид. Впрочем, Софья права.

– Здесь, – она продемонстрировала ключ на цепочке. – А в чем дело? – теперь в ее голосе слышалось беспокойство. Я порадовалась: не одной мне мучиться, пусть и у нее голова болит.

В глубине души я очень надеялась, что Софья найдет простое, а главное, безопасное объяснение происходящему и снимет большой камень с моей души. Но не тут-то было.

– Кто-то был в студии, – произнесла я. Она поставила бокал на стол и принялась волноваться:

– Что значит – кто-то?

– То и значит, что я не видела мерзавца.