Текст книги "Леди и кот. Рассказы"

***

«Консул», №1 (4), 2006

Господин в синем фраке

Февральский вечер 185* года, которым начинается наше повествование, был исполнен какой-то смутной тревоги. Ветер с Невы влажно дышал близкой оттепелью, сочно похрустывал под полозьями замаслившийся снег. Подходила к концу сырная седмица, до начала Великого поста оставались считанные дни. Балы, маскарады, домашние концерты давались и при дворе, и в каждом богатом доме, с таким размахом, словно в последний раз. Вдохнуть поглубже пьянящий воздух веселья, танцев, флирта – и туда, в глубину покаяния, истинного или мнимого – неважно. Даже там, где в обычное время гостям предлагали лишь вино и легкие закуски, устраивались ужины или хотя бы угощения. Громадные носатые осетры, стыдливо розовеющая лососина, золотистая стерлядь, икра во льду – красная, похожая на ягоду костянику, зернистая белужья. И, конечно, блины – пышные, ноздреватые и наоборот, тонкие, кружевные, сквозь которые можно увидеть лицо собеседника. А еще… Но нет, лучше остановиться, дабы не вводить читателя в соблазн чревоугодия. Скажем только, что даже молоденькие барышни, считавшие хороший аппетит за моветон, тайком просили своих горничных не затягивать шнуровку корсета слишком туго.

Бал-маскарад, о котором пойдет речь, предполагался закрытым, попасть на него можно было лишь по особому приглашению. А поскольку устраивал его в своем особняке высокопоставленный чиновник министерства иностранных дел, то и приглашены были в основном лица, имеющие непосредственное отношение к дипломатии. Впрочем, не были обойдены вниманием и бальные завсегдатаи, crème de la crème, а также несколько знатных иностранцев, пребывавших в столице.

Время шло к полуночи, веселье набирало обороты, и только князь Андрей Иванович Бобровский, коллежский асессор двадцати семи лет от роду, состоящий на службе в министерстве иностранных дел, одиноко стоял в нише, облокотившись на подоконник и мрачно поглядывая на танцующих. Он то и дело одергивал фалды черного фрака, приглаживал светлые, слегка вьющиеся волосы, нервно поправлял маску. Бокалу шампанского, из которого князь изредка отпивал, казалось, грозила смертельная опасность – так судорожно он сжимал его в руке.

В приглашении указывалось, что все гости на балу должны быть замаскированы, – этим предполагалась большая и даже, может, рискованная по сравнению с обычными балами свобода. Но Бобровский и среди тысячи подобных узнал бы ту изящную брюнетку в голубом домино, которая разговаривала неподалеку сразу с тремя кавалерами. Узнал бы по нежным локоткам с мягкими ямочками, по крохотной атласной туфельке, которая выглядывала из-под шелкового подола чуть дальше, чем это дозволялось приличиями, по горделиво приподнятому подбородку и смеху, похожему на звон хрустальных шариков. В княжну Зинаиду Яковлеву, младшую дочь своего начальника, он был влюблен уже второй год. Девушка эта буквально с первого своего выезда в свет стала всеми признанной модной красавицей, однако ее ветреный нрав приводил поклонников в отчаяние. Бобровский порой пользовался ее расположением, настолько явным, что он позволял себе мечтать об алтаре, но… Расположение это внезапно сменялось ничем не объяснимой холодностью. Князь страдал и все более терял голову.

Так случилось и в этот раз. Накануне он встретил княжну в театре, и та сказала, что с нетерпением будет ждать встречи с ним на «дипломатическом» маскараде. И что же? Стоило ему подойти к ней, княжна демонстративно полистала свою бархатную бальную книжечку и заявила, что все танцы у нее уже расписаны. И это на балу-маскараде, где записи вообще не приняты?! Бобровскому осталось только откланяться и издали наблюдать за княжной, мрачнея с каждой минутой. Что она позволяет себе, эта девчонка, которая совсем недавно бегала в коротких платьях и ловила в ручье лягушек?! Князь давно покинул бы особняк, он даже направился было к выходу, но вспомнил, что уйти раньше определенного часа считалось нарушением хорошего тона. Стоя на лестнице, он с завистью посмотрел на гостя в темно-синем бархатном фраке и черной маске, который торопливо шел к двери, перекинув шинель через руку. Бобровскому показалось, что он совсем недавно видел эти седеющие виски, гордый римский нос и чуть раздвоенный подбородок. Однако вспомнить, кто же это, так и не смог. Вздохнув глубоко, князь вернулся в зал и встал на прежнее место у окна, намереваясь продержаться хотя бы еще полчаса.

Между тем по залу словно пробежал ветерок. Так бывает, когда кто-то приносит в собрание новость. Один шепнет другому, другой – третьему. Четвертый, повинуясь тайному инстинкту, повернет голову и, встретившись взглядом с уже посвященным, приподнимет брови: «Что-то случилось?». А через несколько минут новость обежит зал, и публика загудит, сладко предчувствуя пикантный скандал.

Прикрываясь веерами и лорнетами, замаскированные дамы и кавалеры шептались о том, что посланник одного из немецких княжеств господин N. закрылся в покоях с баронессой Ольгой Дорн и не открывает дверь, несмотря на требования барона и хозяина дома. Шокированные столь явным нарушением приличий, гости прекратили танцевать и ждали дальнейшего развития событий.

После долгого стука, угроз и уговоров, на которые не последовало никакого ответа, барон потребовал, чтобы хозяин дома распорядился взломать двери. Когда же их сняли с петель, все поняли, что скандал будет не только пикантным, но и страшным.

Баронесса лежала на полу, ее широко раскрытые глаза неподвижно смотрели в потолок. Она была задушена – на белоснежной коже проступили багровые следы пальцев. Посланник полулежал в кресле, в его грудь был вонзен дамасский кинжал, взятый из коллекции хозяина. На губах пузырилась кровавая пена.

Кто-то из дам лишился чувств, кто-то спешил достать флакончик с нюхательными солями. Сбившись в стайки, гости сняли маски и оживленно обсуждали происшествие. Срочно послали за городовым, в посольство, в министерство иностранных дел и даже в III отделение царской канцелярии – ведь убит иностранец, да еще к тому же посланник, что чревато дипломатическими осложнениями!

Дам, конечно, удивляло неслыханное бесстыдство покойной баронессы, рискнувшей уединиться с кавалером в присутствие на балу мужа. Однако все сошлись на том, что есть гораздо более удивительное обстоятельство. Дверь комнаты была закрыта изнутри на ключ, окна – утеплены на зиму. По всему выходило, что господин N. задушил баронессу, а затем покончил с собой, ударив себя кинжалом в грудь. От князя Бобровского, который пытался рассказать жандарму о спешившем к выходу незнакомце в синем фраке, попросту отмахнулись – мало ли кому понадобилось срочно уйти. Да и потом не просочился же он в замочную скважину или в щель под дверью.

Тем не менее князь не успокоился. Что-то странное и подозрительное виделось ему в том человеке. Отозвав в сторону до нельзя разгневанного хозяина дома, он как мог попытался описать таинственного незнакомца – и синий фрак, и седеющие виски, и римский нос. Но тщетно – ни один из числящихся в списке приглашенных под это описание не подходил. Более того, слуги не смогли вспомнить этого гостя – его не видел никто, ни входящим, ни выходящим из дома. Как будто он в воздухе растворился. И даже далекому от всякой мистики князю стало не по себе.

Но, как известно, беда не приходит одна. Когда на следующий день безутешный опозоренный барон принимал соболезнования и готовился к похоронам супруги, а чиновники улаживали формальности, связанные с отправкой тела посла на родину, выяснилось еще одно пренеприятное обстоятельство. Из рабочего кабинета дипломата пропали крайне важные секретные документы. Предание их гласности могло повлечь серьезные осложнения дипломатических отношений между его страной и Россией. Тщательное расследование дела ни к чему не привело. Возможно, господин N. сам передал кому-то бумаги, но ведь их могли и выкрасть. И тогда нет ничего странного в том, что он, помутившись рассудком, задушил баронессу и покончил с собой. И хоть дамы утверждали в один голос, что баронесса Дорн, известная своим легкомыслием и непостоянством, даже не была до этого вечера знакома с посланником, но мало ли что может приключиться в горячке масленичного маскарада!

Начался пост, волна увеселений схлынула сама собой. Другие заботы захватили умы столичной знати. Скандалы, как бабочки-поденки, не живут долго. Барон Дорн ушел в отставку и отправился в свое имение, из маленького немецкого княжества прибыл новый посол, о неприятном происшествии на «дипломатическом» маскараде стали забывать.

Забыл о нем и князь Бобровский. Княжна Зинаида опять стала нежной и ласковой, просила почаще навещать ее и даже осмеливалась ответить на его поцелуй, когда компаньонка Софи ненадолго оставляла их одних. С трудом высидев присутственные часы в департаменте, князь спешил на Фонтанку, чтобы поскорее увидеть дорогую Зизи. Порою, сидя рядом с ней и читая вслух модный роман, он поднимал глаза, встречался с ней взглядом и терял нить повествования. И все чаще представлял, как скажет ей: «Позвольте поговорить с вашим батюшкой о нашем будущем».

Да, будущее казалось ему безоблачным. Но однажды воскресным утром он получил от княжны записку. Зинаида сообщала, что нездорова и по этой причине не сможет принять его. Огорченный Бобровский написал ей пылкое письмо с пожеланиями скорейшего выздоровления и отправился в церковь. Отстояв литургию, он решил прогуляться по набережной Фонтанки – благо, солнце светило по-весеннему. Ноги сами привели его к дому Яковлевых.

И вдруг… Князь не поверил своим глазам. В нескольких шагах от него стояла Софи, а чуть поодаль Зинаида разговаривала с тем самым незнакомцем, которого он видел на маскараде. Незнакомец повернул голову, и Бобровский наконец смог разглядеть его лицо, холодное и самодовольное выражение которого производило крайне неприятное впечатление. Светлые глаза с прищуром в упор смотрели на князя. Он сделал шаг вперед, но в это мгновение медленно едущий высокий экипаж преградил ему путь, скрыв собою незнакомца и Зинаиду. Когда же экипаж проехал, на тротуаре стояла одна лишь Софи.

– Софи, с кем только что разговаривала барышня? – бросился к ней Бобровский. – И куда они подевались?

– Барышня? – подняла на него удивленные глаза компаньонка. – Вы ошиблись, князь. Барышня нездорова и не выходила сегодня из своей комнаты.

– Но я же своими глазами видел. Я не мог ошибиться.

– Простите, – Софи наклонила голову и скрылась в доме.

Обескураженный, Бобровский отправился к себе на Фурштатскую, а там его ждало известие о смерти московской кузины. Елизавета упала на прогулке с лошади и скончалась через несколько часов, не приходя в сознание.

В последующие дни князь пребывал в крайне удрученном состоянии. Смерть родственницы, с которой он был дружен, странное поведение Зинаиды, появление таинственного незнакомца – все это мучило его и днем, и ночью. Он чувствовал между этими событиями какую-то странную связь, но никак не мог понять ее. Между тем княжна снова охладела к нему, на расспросы отвечала резко, а когда он попытался выяснить, действительно ли она не выходила из дома в то воскресенье, предположила у него «горячечные видения».

Как-то раз, находясь на службе, которая, увы, была больше синекурой и не могла полностью занять внимание, Бобровский вспомнил, где раньше встречал незнакомца. Здесь, в здании министерства, в Присутственной галерее. И было это недалече как осенью. И… (тут у князя захватило дыхание) и в тот же день он узнал о смерти на маневрах своего давнего знакомца ротмистра Аверина. Что же получается? Неужели появление этой загадочной персоны, которую, кроме него, не видит никто, предвещает чью-то смерть? Но если Аверин и Лиза были близкими ему людьми, то немецкого посланника он не знал вовсе, да и баронессе был едва представлен. Справедливо ли делать такой поспешный вывод? Что, если это всего лишь цепь совпадений?

И все же Бобровский решил нарисовать незнакомца и показать портрет служащим министерства. Пытаясь припомнить малейшие детали облика этого странного человека, он сидел в задумчивости над рисунком, покусывая перо, и вдруг услышал за спиной голос своего товарища Ивана Воронина:

– Живописуешь? Стой, знакомое лицо.

– Ты правда его знаешь?

– Ну да. Это же Чертанов, статский советник. Только он умер лет пять назад.

– Ты не путаешь? – не поверил Бобровский.

– Никоим образом. Была какая-то темная история, его обвиняли в служебных злоупотреблениях, и с ним случился разрыв сердца. А наш любезный Т. потом купил его дом – выморочное имущество. Наследников-то у Чертанова не было. Да ты знаешь, мы ведь были там зимой на маскараде.

Князь, будучи человеком богобоязненным, тем не менее категорически отрицал существование призраков и возможность общения с ними. И вдруг то, что он всегда считал вздором и суевериями, сказками темных старух, ворвалось в его жизнь.

Желая найти утешение, Бобровский отправился на Фонтанку к княжне, но в дом встретил его суетой, запахом успокоительных лекарств и чьими-то всхлипами, доносящимися в переднюю из комнат.

– Господа никого не принимают! – угрюмо известил его старый слуга.

Все разъяснилось через несколько часов, когда на Фурштатскую явилась заплаканная Софи.

– Я не знаю, что мне делать, князь, – рыдала она. – Меня выгнали, и мне некуда идти. Барышня Зинаида убежала из дома. Оставила записку, что уезжает с господином Чертановым. И чтобы ее не искали.

– Значит, тогда вы мне солгали, Софи? – едва сдерживая ярость, спросил Бобровский.

Софи зарыдала еще сильнее…

О княжне Зинаиде Яковлевой и загадочном статском советнике Чертанове никто больше ничего не слышал. Родители ее вскоре умерли, а сестра стала монахиней. Говорили об этом истории много. Одни считали, что княжну похитил призрак покойного и увлек ее в потустороннее царство. Другие напротив полагали, что Чертанов был хитрым авантюристом и шпионом, что он, боясь суда, устроил себе фальшивые похороны. И даже что это именно он выкрал или купил у немецкого посланника секретные документы, а затем, заручившись помощью баронессы Дорн, проник через потайной ход в свой бывший дом и убил их обоих. Но как обстояли дела на самом деле, мы вряд ли когда-нибудь сможем узнать. Да и нужно ли? Пусть каждый сам, руководствуясь своей фантазией, решит для себя, что же произошло той весной 185* года.

Скажем только, что князь Бобровский спустя несколько месяцев обвенчался с бывшей компаньонкой княжны Зинаиды Софи Захарьиной, девушкой из знатной, но сильно обедневшей семьи. Он прожил с ней долгую счастливую жизнь, достиг высоких чинов и мирно скончался в своей постели, окруженный детьми, внуками и правнуками, всего за несколько лет до начала эпохи страшных потрясений.

***

«Консул», №2 (5), 2006

Посольство с привидениями

Мы сразу поняли, что в этом здании что-то не так. Буквально в первые же дни после переезда. Да, пожалуй, дня два или три все радовались, что работаем теперь в центре, в таком красивом, просторном, капитально отремонтированном особняке, и что не приходится теперь сидеть по пять человек в комнате друг у друга на голове. А потом начали происходить всякие непонятные вещи, пронявшие до печенок даже сугубых материалистов.

Пожалуй, началось все с пропавших документов. Договоры на грузоперевозки лежали у директора в сейфе. И ключ от сейфа был только у него одного. Вечером директор папку в сейф положил, все закрыл и домой уехал. А утром папки на месте не оказалось. Поскольку заподозрить себя, любимого, в маразме шеф наш никак не соглашался, был сделан вывод, что в фирме орудует «крот». Допрос персонала хоть и был проведен третьей степени с устрашением, но результата не дал. Целый день все ходили и старательно подозревали друг друга, а ближе к вечеру в холле вдруг выпал снег. Бумажный. Из мелко порванных договоров. Клочки падали с потолка на ковролин, на головы ошарашенных сотрудников, собирались в сугробики и приветливо шуршали. Теперь мы подозревали друг друга уже не в экономическом шпионаже, а в злостном и глупом хулиганстве. Да еще и невероятно изощренном с технической точки зрения.

Потом пришел черед часов. Они взбесились разом. Одни остановились, другие ушли вперед, третьи отстали, как грузопассажирский поезд. Причем не только настенные, но и наручные, и в мобильниках, и даже в компьютерах. И снова в этом увидели чей-то злой высокотехнологический умысел. Но когда свежесваренный кофе в чашке директора вдруг подернулся ледком, а через секунду промерз до дна, тогда призадумались все.

Подобные фокусы начали повторяться изо дня в день, на самозахлопывающиеся двери и заунывно скрипящие стулья даже и внимания никто не обращал, но вот пропадающие предметы, выключающиеся в разгар работы компьютеры и прочие вредительства изрядно действовали на нервы. Разговоры о том, что «в этом доме нечисто», быстро миновали стадию шепотков в курилке и грозили превратиться в стихийный марш протеста. Офис-менеджера усадили за компьютер, приказав обыскать весь Интернет вдоль и поперек, но без подробного отчета об истории нашего здания из-за стола не вставать.

Выяснилось, что дом был построен в конце XIX века специально для дипмиссии некой третьестепенной державы. После революции кто только в нем не квартировал, от детского сада до районного треста столовых. Однако ни одна организация почему-то в здании надолго не задерживалась. Предыдущие арендаторы, сотрудники небольшого турбюро, куда мы позвонили, поеживаясь, туманно говорили, что «домик вообще-то странненький», но в подробности не вдавались. Так нам толком и не удалось ничего выяснить. Кто-то выдвинул предложение пригласить из ближайшего храма священника, но осуществить эту идею не успели.

Понедельник, как обычно, начался с планерки. Руководители отделов собрались в кабинете директора, разложили на длинном столе свои папки с документами и уже готовы были приступить к обсуждению ближайших дел, как вдруг в кабинете стремительно похолодало. Кто-то застучал зубами, на столе засверкал иней.

– Что за?.. – фальцетом выкрикнул директор и осекся.

Воздух в середине кабинета сгустился, помутнел и стал похож на свернувшееся молоко. Кто-то тоненько взвизгнул. Через несколько секунд фигура стала вполне похожей на человека, даже костюм какого-то старомодного покроя вполне можно было рассмотреть. Однако существо это было каким-то полупрозрачным, и предметы, находящиеся позади, просвечивали сквозь него.

– Я уполномочен вести с вами переговоры, – лишенным модуляций голосом изрек призрак (кто же еще!).

– Пере?.. – поперхнулся директор.

– Да, переговоры. Это здание принадлежит дипломатической миссии суверенного государства, на него распространяется принцип экстерриториальности, и вы должны…

Директор мелко и часто закрестился, но призрак не исчез.

– Позвольте, – пряча за спину дрожащие руки, встал юрист. – Давайте уточним, что вы понимаете под экстерриториальностью.

– Молодой человек, не стоит тянуть время, – картинно усмехнулся призрак. – Мне известно, что вы юрист, но специалистом по международному праву не являетесь. Специально для вас – и для всех остальных – уточняю. Дипломатическое представительство пользуется иммунитетом, который включает: неприкосновенность помещений и архивов, свободу сношений со своим правительством, право вывешивать флаг и герб представляемого государства на здании дипмиссии, освобождение от налогов и сборов, таможенные привилегии. Неприкосновенность помещений представительства означает, что власти государства пребывания имеют право входить в эти помещения только с согласия главы представительства. Государство пребывания обязано принимать все необходимые меры для защиты помещений представительства от всякого вторжения, нанесения ущерба, а также для предотвращения всякого нарушения спокойствия представительства. Помещения представительства, предметы их обстановки и другое имущество представительства пользуются иммунитетом от обыска, реквизиции, ареста и исполнительных действий.

Директор издал протяжный стон.

– Здесь уже восемьдесят девять лет нет никакого дипломатического представительства, – сдавленным голосом сказал он.

– Вы ошибаетесь, – возразил призрак. – Мы не были отозваны нашим правительством, стало быть по-прежнему представляем здесь нашу страну. Однако я не буду настаивать на немедленном проведении переговоров, поскольку понимаю, что для вас это является неожиданностью. Хотя мы и пытались подготовить вас к подобному повороту событий. Я вернусь завтра в это же время.

Раздался негромкий хлопок, фигура сжалась в светлую точку, как выключенное изображение на экране допотопного телевизора, и исчезла. Какое-то время в кабинете стояла гробовая тишина, потом заговорили все разом. Директор откинулся на спинку кресла и тяжело дышал, вытирая со лба обильный пот. Придя в себя, он отправил системного администратора – как более подкованного – в новое плавание по интернет-океану, а офис-менеджера – за священником.

Пожилой степенный батюшка в малиновой рясе молча выслушал наш сбивчивый рассказ, недоверчиво покачал головой и принялся за дело. Читая молитвы по толстой растрепанной книге и кропя стены святой водой, он обошел все здание. Сотрудники поспешно выходили из комнат при его приближении и с любопытством туда заглядывали. Оптимисты злорадствовали: мол, теперь, призрак, иди умойся. Пессимисты уверяли, что это поможет, как мертвому припарки. И, ухмыльнувшись, просили прощения за каламбур. Впрочем, осталось еще несколько непрошибаемых, из тех, кого на планерке не было. Они по-прежнему утверждали, что все это чей-то розыгрыш. Может быть, даже конкурирующей фирмы. Или тех, кого мы обставили на повороте и увели помещение из-под носа. А что, чем плохая версия? Вынудить нас съехать и занять особняк.

– А это поможет? – с надеждой спросил директор, когда освящение офиса закончилось.

– Все в руце Божьей, – сурово ответил священник и удалился.

В этот момент с кислой миной появился сисадмин.

– Фиговато, – заметил он. – Оказывается, домик этот в спиритической среде…

– Какой? – фыркнул кто-то.

– Не то, что вы подумали. От слова «спиритизм», а не «спирт». Так вот, среди любителей паранормального наш особнячок известен как «дом дипломат-привидений». В 17-ом году на представительство напала банда то ли грабителей, то ли политэкстремистов, несколько дипломатов погибли. Получился небольшой международный скандал, но на волне событий все спустили на тормозах – не до того было, да и держава-то, их пославшая, – так себе, аутсайдер. А самое интересное, что тела на родину не отправили, похоронили где-то и кое-как. Ну и… Все как у больших – невинно убиенные, небрежно погребенные, не находят покоя, пугают обывателей. Появляются такие важные дядечки, то во фраках, то в деловых костюмах, по коридорам бродят, в кабинетах сидят, бумагами шуршат.

– И всем предлагают переговоры провести, чтобы непрошенные квартиранты съехали?

– Если б такое было, наверняка бы об этом где-то упоминалось. Похоже, это они только с нами так распоясались.

– Абсурд! – снова застонал директор. – Но будем надеяться, что после освящения призраки эти больше не появятся.

Остаток дня прошел без происшествий, хотя сотрудники вздрагивали от каждого шороха и без конца озирались, боясь увидеть у себя за спиной туманный силуэт. Офис-менеджер подала было заявление об увольнении, но ее уговорили подождать хотя бы день.

Однако надежды не оправдались. На следующий день ровно в половине десятого дипломатический призрак материализовался в кабинете директора – на том же самом месте. Его ждали. Вернее, не ждали, а боялись, что он, несмотря ни на что, появится. И поэтому с замиранием в желудке ждали назначенного часа.

– Присаживайтесь! – стараясь выглядеть спокойно и естественно, как будто общается с призраками каждый день, директор кивнул на стул. Призрак величественно опустился на сиденье.

– Итак, приступим, господа, – сказал он с легким акцентом. – Я уполномочен предложить вам покинуть это здание, являющееся дипломатическим представительством моей державы.

– На каком основании? – сардонически улыбнулся обиженный призраком юрист, который всю ночь штудировал специальную литературу. – Это здание не является дипломатическим представительством без малого девяносто лет. Посольство вашей страны переехало в Москву.

– Мы не располагаем достоверной информацией об этом факте. Посол нашей страны не получил никаких уведомлений о том, что он отозван. Следовательно, он продолжает исполнять свои обязанности. Резиденция посла является территорией его страны и обладает дипломатическим иммунитетом.

– Вы не могли получить никаких уведомлений, потому что погибли, – не слишком дипломатично вступил в переговоры директор. – Вы, извините… не совсем живы. А в здании этом за девяносто лет что только не находилось. Вы со всеми вели подобные переговоры?

– О том, что мы, как вы выразились, не совсем живы, нам известно, но это ничего не меняет, – вежливо улыбнулся призрак. – Переговоры мы ведем с вами первыми. Поскольку вы кажетесь наиболее здравомыслящими. Со всеми прочими приходилось обходиться более жестко. Правда, то, что вы пригласили священника, несколько поколебало наше мнение о служащих вашей компании, но поскольку переговоры уже назначены…

– Уважаемый господин…

– Секретарь посольства, к вашим услугам, – наклонил голову призрак.

– Уважаемый господин секретарь, давайте подойдем к делу здраво. Разве то, что наша компания пребывает в этих стенах, как-то мешает вам?

– Нет. Но это противоречит всем существующим нормам. Где вы видели, чтобы в стенах дипломатической миссии находилась коммерческая организация страны пребывания?

– Что будет в случае, если мы откажемся выполнить ваши требования? – мягко поинтересовался директор.

– Мы вынуждены будем пойти на крайние меры. Поймите, мы обязаны обеспечить безопасность и нормальную работу нашего представительства. А поскольку по ряду известных вам причин мы не можем обратиться ни к вашему, ни к нашему правительству, нам придется обходиться своими силами. Нам не хотелось бы этого делать, но раз другого выхода нет…

Юрист дернулся что-то сказать, но директор наступил ему на ногу.

– А если мы предоставим вам неопровержимые доказательства того, что посольство вашей страны находится теперь в другом месте? Что обязанности чрезвычайного и полномочного посла исполняет другой человек?

Призрак задумался.

– Я даю вам двадцать четыре часа на представление доказательств, – наконец сказал он и растворился в воздухе.

– Где-то я видел такой справочник. Для служебного пользования. Там адреса всех посольств, консульств, имена послов, – наморщил лоб главбух.

– Скажет, что сами напечатали, – возразил юрист. – В соседней типографии. Интересно, а что он подразумевал под крайними мерами?

– Страшно подумать, – вздохнул директор. – А что, если?..

Попасть на прием к консулу оказалось непросто. Еще сложнее – связно объяснить, что нам надо. Он хмурился и размышлял, не вызвать ли охрану. Но все же сменил гнев на милость и обещал, что необходимое будет доставлено нам завтра утром специальной курьерской почтой.

– К счастью, нам известны имена погибших дипломатов, – сказал он, – поэтому проблем быть не должно. Надеюсь, что это поможет.

На следующий день мы, затаив дыхание, следили, как призрак изучает пакет с предписанием всем сотрудникам дипмиссии незамедлительно вернуться на родину в распоряжение министерства иностранных дел. У всех в голове вертелась одна мысль: а если сочтет его фальшивкой?

Однако призрак только вздохнул, низко поклонился и исчез. Наледь на столе превратилась в лужицу…