Текст книги "Проблемы межкультурного взаимодействия"

Мария Николаевна Кокаревич, Татьяна Александровна Шаповалова
Проблемы межкультурного взаимодействия

© Томский государственный архитектурно-строительный университет, 2017

© Кокаревич М.Н., Шаповалова Т.А., 2017

* * *

Предисловие

Проблемы межкультурного взаимодействия актуализируются современной практикой глобализации, которая характеризуется отторжением унифицирующих культурное пространство тенденций, что воплощается в фактах подъема национального самосознания, межнациональных конфликтах, актах терроризма и экстремизма. Проблема снижения вероятности межкультурных конфликтов, террористических угроз тесно связана с проблемой выявления закономерностей межкультурного взаимодействия.

Проблема исследования основных закономерностей, типов взаимодействий между культурами и последующих культурных изменений тем более актуальна, что полученное знание становится для студентов основанием для понимания специфики процессов межкультурной коммуникации, методологической основой для построения пространства толерантности в рамках межкультурного взаимодействия как на уровне индивидов, так и на уровне национальных сообществ. Также только рассмотрение проблем межкультурной динамики на философско-теоретическом уровне позволит ответить на вопрос, который поставил С. Хантингтон: является ли современная эпоха эпохой столкновения цивилизаций.

В учебном пособии выявляются основные типы, закономерности межкультурного взаимодействия, что является основанием для формирования практики толерантности в межкультурных отношениях на уровне индивидов, национальных сообществ. Данная цель достигается путем решения следующих задач: во-первых, определения образа культурного пространства как пространства сосуществования и взаимодействия культур; во-вторых, выявления основных типов взаимодействия между культурами на уровне суперэтносов, этносов, субкультурных сообществ, индивидов; в-третьих, экспликации онтологических основ культур, вступающих во взаимодействие, с целью выявления возможности диалоговых, комплементарных отношений, а также поиска условий предотвращения конфликтных взаимодействий.

Введение

В современную эпоху терроризм приобретает глобальный характер. Фактом культурно-исторической реальности становится повсеместное расширение практики терроризма и экстремизма. Он становится формой ведения глобальной войны во всех сферах жизни общества. Основой такой глобализации терроризма является идея Великого Халифата, рождающая идею глобального джихада. Соответственно, одной из самых распространенных форм терроризма является религиозный терроризм во всех своих проявлениях, например, таких как истребление статуй Будды талибами в афганской провинции Бамиан, разрушение башен-близнецов в Нью-Йорке в 2001 г., многочисленные террористические акты последних лет, ответственность за которые берет на себя организация «Исламское государство».

Религиозный терроризм характерен для организаций, объединенных принадлежностью к одной конфессии. Разобщенность человечества по религиозному признаку влечет за собой возможность напряжения в отношениях между людьми по религиозному основанию. Одной из причин возникновения религиозного терроризма является фундаментализм, который свойственен в разной степени всем мировым религиям.

В современном мире наибольшее распространение получил исламский фундаментализм, базисными принципами которого являются враждебность к западному образу жизни и Израилю как государству, оккупировавшему священные земли ислама. Исламский фундаментализм исходит из задачи возвращения исламским странам их былого величия, отказа от западного образа жизни и западных культурных ценностей: либерализма, культа индивидуальности, демократии. Сегодня проводниками религиозного терроризма являются известные организации, такие как «Исламское государство», «Братья мусульмане» в Египте, «Хамас» в Палестине, «Аль-Каида», международная группировка «Исламский джихад» и др.

При этом религиозный терроризм, питаемый идеей глобальной исламизации, ведется не только в формах, традиционно присущих террористической деятельности, но и в форме сетевой войны. Многие террористические организации становятся сетевыми сообществами. Их составляющими являются и идеологи, и IT-специалисты. Так, террористическая организация «Нурджулла» представляет собой единство трех составляющих: сектантское сообщество, экономический холдинг и медийная структура.

В наше время проблема сохранения мира становится одной из глобальных проблем, в итоге – проблемой выживания земной цивилизации. Действительно, современная эпоха может быть рассмотрена не только как эпоха взаимодействия государств, экономик, но и как эпоха взаимодействия отдельных культур. Культурные, этнические факторы становятся весомыми причинами военных конфликтов, например, на Кавказе, на Балканах, на Ближнем Востоке, целью которых наряду с защитой государственных интересов становится защита своего культурного мира, своего образа жизни.

Аналогично перестроечные процессы в России, казалось, придали ускорение взаимодействию России с Европой. Западная интеллектуальная и политическая элита ожидала быстрого принятия россиянами либерально-демократических, европейских ценностей, встраивания России в европейский мир. Однако западный либерализм и индивидуализм не стали и не могли стать повсеместными для наших сограждан, а также и для носителей ценностей других культур, что подтверждается уже названными конфронтационными реалиями современной культурно-исторической картины мира. Это обстоятельство зафиксировано в социологических исследованиях. Современная социология констатирует: «К сожалению, произошло резкое снижение уровня восприятия межкультурных различий».

Нарастает дефицит культурной, религиозной, этнической толерантности, терпимости в отношениях между народами, религиозными конфессиями. Примером этому являются языковые конфликты на постсоветском пространстве, длительная борьба русскоязычных граждан Латвии, Эстонии, Украины за признание права читать, смотреть телевизор, учиться в школе на родном языке.

Аналогично реалии межэтнических отношений в Западной Европе, США, акты терроризма во всем мире, конфликты иммигрантов с властями показали несостоятельность политики мультикультурализма как политики взаимодействия между культурами при условии уважения к культуре титульной нации, политики социокультурной интеграции, политики умиротворения противоречий, в частности, между христианскими ценностями и исламом. Таким образом, формируется социальный заказ построения обобщенной онтологической модели социокультурных взаимоотношений и взаимодействий как бытийного основания для формирования субъекта, готового к толерантным отношениям, выявления характеристических особенностей культуры как агента толерантности, а не контфронтационности. При этом современной эпохе свойственно понимание определяющей роли ментальной составляющей культуры, ее ценностного онтологического основания как детерминанты взаимодействий, как на уровне этнических сообществ, так и на уровне государств и культурных систем.

В настоящее время довольно общим стало положение о крахе политики мультикультурализма. Действительно, мультикультуралистское движение возникло в семидесятые годы как общественное, политическое движение за отказ от господства англо-протестантской культуры, за утверждение многообразия культур, прав расовых меньшинств. Мультикультурализм предполагал равенство расовых и этнических сообществ, признание государством прав за коллективными этническими образованиями, сосуществование данных сообществ в какой-либо стране без интеграции в общую политическую культуру, отказ от ига коренной культуры, но при этом уважение к языку, традициям коренного населения, к демократическим ценностям западной культуры.

Вместе с тем реалии межэтнических отношений в Западной Европе, конфликты иммигрантов с властями показали несостоятельность политики мультикультурализма как политики взаимодействия между культурами на условиях уважения к титульной культуре, политики социокультурной интеграции, политики умиротворения противоречий, в частности между христианскими ценностями и исламом. Резюмируя опыт проведения политики мультукультурализма, А. Меркель в 2010 г. заявила: «… наш подход состоял в мультикультурализме, в том, что мы будем жить рядом и ценить друг друга. Этот подход провалился, совершенно провалился». Свидетельством этому являются выборы в бундестаг в Германии в сентябре 2017 г., где впервые значительное число голосов получили ультраправые как оппоненты политике открытости границ для иммигрантов.

Тем самым актуальными становятся поиски стратегий противодействия этническому и религиозному терроризму. Возникает необходимость ответить на вопросы о том, почему сегодня большинство внутренних конфликтов – это этнические конфликты, конфликты на культурной, религиозной почве, чем обусловлена и может ли быть преодолена столь низкая степень культурной, религиозной, этнической толерантности, каковы культурологические основания данных негативных явлений.

Поиски новых ресурсов глобального развития с необходимостью должны опираться на понимание того обстоятельства, что существуют пределы культурной экспансии, пределы влияния одних культур на другие с целью переноса собственных ценностей, представлений, жизненных стандартов. Тем самым актуализируется задача выявления оснований мирного сосуществования культур, нивелирования неприятия, враждебности при взаимодействии культур, которая воплощается в формах, субъективно оцениваемых как конфликт, как угроза национальной идентичности.

Таким образом, очевиден социальный и политический заказ на формирование теории и методологии межэтнических, межкультурных отношений, на построение такой модели межкультурного взаимодействия, которая бы стала ответом на вызовы современного мира, охваченного пожаром терроризма, характеризующегося несостоятельностью мультикультурализма, некомплементарностью в межнациональных отношениях.

1. Культура как ЦЕлостность. Парадигмальное ядро культуры

В настоящее время общепринятой концепцией существования и развития культуры является концепция, которая базируется на следующих принципах:

1. Культура существует в виде сосуществования отдельных равноценных, саморазвивающихся, взаимодействующих друг с другом и при этом сохраняющих свою идентичность культур.

2. Каждая культура – это целостность со своим парадигмальным ядром, или системой ценностей, которые определяют специфику, воплощаются во всех формах культуры (науке, религии, образе жизни и т. д.), аналогично тому, как сущностные черты и характера, и мировоззрения человека определяют, находят воплощение в его поступках (к примеру, в античной культуре мы постоянно отмечаем отражение культа прекрасной человеческой телесности: в такой архитектурной форме как храм-периптер, колонны которого повторяют пропорции совершенного мужского или женского тела, в религиозных празднествах в честь Диониса и т. д.).

3. Часть культур в своей эволюции проходят цикл, т. е. все стадии от рождения до смерти. Это означает, что данные культуры живут в двух измерениях: временном и вневременном. Временное измерение предполагает ограниченное реальное существование данной культуры. Вневременное – музейное существование, существование в качестве объекта исследования, но не реальное функционирование парадигмальных ценностей в деятельности, в действиях людей. Если последнее случается, то вызывает впечатление неадекватности. Данный принцип называется принципом циклизма. Он подтверждается реальной эволюцией античной культуры, которая прошла все стадии от рождения до смерти.

В настоящее время принцип циклизма подвергается все большей критике. С одной стороны, следует отметить господство принципа циклизма в разных отраслях современной науки, что может служить косвенным доказательством истинности циклической модели развития культуры в культурологии. Так, в астрономии сейчас наибольшее признание получила теория пульсирующей Вселенной, в этнической истории – теория этногенеза Л.Н. Гумилева (1913–1992), согласно которой каждый этнос рождается и умирает, прожив около 1500 лет, в комплексной науке о человеке – теория новосибирского академика В.П. Казначеева (1924–2014), который вводит понятие «историческое здоровье» для измерения в большей степени биологической активности этноса в целях определения его возрастной стадии (юность… дряхлость).

С другой стороны, развитие японской, китайской, западноевропейской и других культур дает нам возможность утверждать, что для культур, парадигмальное ядро которых составляют и культурные, и цивилизационные ценности одновременно, свойственно безграничное во времени развитие. Такие культуры способны к взаимодействию с другими культурами с целью заимствования культурно-цивилизационных феноменов, необходимых для выживания, их последующей трансформации в соответствии с собственной ментальностью без потери собственной культурной идентичности.

Таким образом, культурное пространство представляет собой пространство взаимодействия культур. При этом каждая отдельная культура – это целостность со своим ментальным ядром. Ментальное ядро культуры – это система ментальных доминант, которая обладает свойством полноты, означающим, что система ментальных доминант воплощается во всех формах культуры, определяя их качественное своеобразие; свойством эффективности как способности к саморазвитию, к сохранению культурной идентичности при взаимодействии с другими культурами; способностью к модификации как на уровне явлений, так и на уровне сущности, т. е. на уровне изменения отдельных ментальных доминант при сохранении их содержательной и структурной инвариантности в целом, т. е. при сохранении собственной идентичности.

Система ментальных доминант обеспечивает жизненность как способность к саморазвитию, к самосохранению при взаимодействии с другими культурно-историческими типами. Жизненность, воля к жизни, с одной стороны, направлена на сохранение самоидентичности, с другой, – на взаимодействие с другими культурами с целью поиска и вычленения средств, форм, обеспечивающих творческий созидательный потенциал своей культуры.

Ментальное ядро культуры представляет собой совокупность цивилизационных (направленных на человека, его прочное и благополучное существование в системе природа – общество) и культурных (выражающих способность человека к трансценденции, его стремление к творчеству, к служению идее Красоты и т. п.) составляющих. Выделение культурной и цивилизационной составляющих в ментальном ядре, в культуре в целом задается человеческой природой.

С одной стороны, человек по своей природе представляет собой совокупность биологических потребностей: в пище, в тепле, в безопасности, в продолжении рода. Эти первичные биологические потребности выступают всегда в социализированной форме, в форме цивилизационных потребностей: потребность в пище – в ведении и организации хозяйства, в освоении жизненного пространства, в благосостоянии и благополучии; потребность в продлении рода – в форме потребности в браке, семье, форме упорядоченных отношений между полами, в заботе о потомстве; потребность в безопасности – в потребности ведения хозяйства, в потребности социальной, а потом и в политической организации. Реализуя данные потребности, человек строит цивилизацию, совокупность всех тех феноменов, которые позволяют человеку прочно «стоять на земле», быть уверенным в своем будущем.

С другой стороны, человек по своей природе представляет собой совокупность собственно культурных, духовных потребностей: в красоте, в вере, в общении, в осмыслении своих отношений с миром, в познании. Реализуя эти потребности, человек создает культуру, основными сферами которой являются искусство как воплощение прекрасного, религия как воплощение потребности в вере, наука, реализующая потребность в познании истины, мораль, возникающая из необходимости выработки норм общения, философия, как реализация потребности в осмыслении многообразных отношений человека к миру. Культура тем самым представляет собой совокупность всех тех феноменов, которые вырывают человека из социального, обыденного функционирования, «приподнимают» его над землей, заставляя служить идеалам Красоты, Истины, Добра, служить Богу, пренебрегая своим благополучием и даже жизнью.

Система ментальных доминант образует ценностное ядро культуры. Ценности в своих различных формах активно воздействуют и регулируют все многообразие жизнедеятельности человека. Разумеется, эта регуляция проистекает из того обстоятельства, что ценности отвечают своему сущностному основанию – человеческой природе, являются воплощениями общих типических целей. Тогда под регулятивной функцией ценностных форм следует понимать их целесообразное воздействие на деятельность людей в определенном направлении, что находит отражение во всех видах человеческой деятельности, формирует личностную ценностную систему, заставляя человека действовать соответствующим образом.

Регуляция может принимать стихийный характер, выступая в форме подражания, моды и др. Признание тех или иных ценностей является весьма важным моментом в регулирующей функции ценностной системы. Регулятивная функция ценностей создает необходимые условия культурного бытия человека. Стержнем духовной жизни каждой культуры, культурной эпохи становится ценностное ядро, воплощающее сущностные, имманентно присущие человеческой природе культурные и цивилизационные компоненты. Ценностное ядро тем самым определяет характер целей жизнедеятельности человека.

Ценностная система представляет собой объективацию культурно-цивилизационных составляющих человеческой природы. Поэтому она всегда конкретна, качественно своеобразна. По ней можно судить обо всех сферах культуры данного сообщества: об образе жизни, об искусстве и т. п. Ценностное ядро вырабатывается постепенно тем или иным сообществом, являясь квинтэссенцией его целей. Поскольку сообщество людей существует как социальная система, как многоуровневость социальных групп, то ценностная система приобретает социальный характер, окрашивается свойствами той или иной социальной группы, социального слоя.

2. Культура как пространство взаимодействия отдельных качественно своеобразных культур

Выделение цивилизационных и культурных составляющих ментального ядра культуры позволяет усмотреть пределы взаимовлияния и увидеть, что менталитет культуры задает границы взаимодействия и взаимопроникновения культурных форм, тенденций. Наиболее естественно процессы взаимодействия протекают в цивилизационной сфере. Цивилизационным то или иное явление культуры, как было показано, делает его направленность на человека. Нацеленность на человека, на пользу предполагает адекватное соответствие реальности (техника) и структурам человеческого мышления (математическое знание). Эти свойства являются онтологическими и гносеологическими условиями общезначимости подобных феноменов и их свободного восприятия любой культурой. Так, основой успеха ведущих торговых марок становится их опора на цивилизационные ценности – семью («McDonald`s»), ответственность («Nike») и др.

Цивилизационность имманентно присуща японской культуре. Она является аспектом такой ментальной доминанты, которую Рут Бенедикт [3] назвала потребностью в самоуважении, потребностью занять достойное место в мире. Этого не удалось добиться силой оружия. Крах данной цели датируется 1945 г. Значит, добиться достойного места в иерархии стран следует посредством экономического роста. Именно сильная экономика – это то, что внушает уважение и даже восхищение в современном мире.

Отсюда естественность перестройки японского сознания на развитие экономики, повышение жизненного уровня, улучшение качества жизни.

Отметим, что исследование Рут Бенедикт, заказанное ей правительством США, позволило реализовать план по включению Японии в цивилизационное мировое сообщество при условии сохранения японской культурной идентичности. Неудивительно, что свою идентичность, свою культуру японцы представляют как ветку бамбука, закованную в стальную оболочку, сверху покрытую ярким целлофаном как образом развитой цивилизации. Стратегия включения Японии в современное сообщество цивилизованных стран, тем самым, опиралась на понимание статуса ментального ядра как границы восприятия тех или иных феноменов и ценностей, которое сформировано в рамках теории. Отметим, что некоторые политологи объясняли неудачи политики США в Ираке отсутствием у правительства Джорджа Буша своей Рут Бенедикт.

Вместе с тем видимая естественность взаимовосприятия цивилизационных форм ограничена. Ограниченность подтверждается фактом модификации и трансформации вступающих во взаимодействие феноменов. В целом возможность восприятия и границы распространения оказываются обусловленными культурными ментальными доминантами воспринимающей культуры (принципы управления экономическими структурами, привнесенные в японскую экономику американцами, трансформировались в соответствии с японским коллективизмом, потребностью в самоуважении и другими ментальными доминантами).

В то же время факт восприимчивости японской культуры к европейским технологиям, цивилизационным ценностям комфорта, уюта обусловлен ярко выраженной цивилизационной составляющей у обеих (европейской и японской) культур. Восприятие культурных феноменов, идей, ценностей более жестко ограничено системой ментальных ценностей взаимодействующих культур. Навязывание чуждых, т. е. несовместимых с собственной базисной системой ценностей какой-либо культуры, ценностей и идей воспринимается данной культурой как угроза собственной идентичности. В этом случае воля к жизни у этой культуры проявляется особенно сильно, начинается подъем национального самосознания, проявляющийся даже в актах терроризма, в открытом неприятии навязываемых (например, западных либеральных) ценностей.

Таким образом, культурное пространство представляет собой сосуществование и взаимодействие отдельных культур. При этом очевидно, что ментальное ядро каждой из взаимодействующих культур определяет степень и глубину восприятия отдельных культурно-цивилизационных феноменов, задает границы взаимообмена. Отчетливое представление о ментальности культуры как определяющего условия культурно-цивилизационного взаимовосприятия позволяет не попасть в ситуацию навязывания своих ценностей. Именно навязывание ценностей, не учитывающее наличие границы восприятия какого-либо культурного феномена, приводит к ситуации отторжения, аналогичной выраженной стихами В. Высоцкого: «Я не люблю, когда мне лезут в душу, тем более, когда в нее плюют». Выявление типов межкультурного взаимодействия позволит точнее эксплицировать условия нивелирования форм неприятия, таких как террористические акты, в пространстве культурной коммуникации.