Текст книги "Жизнь без труда или труд во спасение?"

Капитал против труда и государства

Поднявшись на волне индустриальной эпохи, труд, наряду с государством, полноправно занял место одного из основных социальных институтов. Переход к постиндустриальной эпохе, реалии глобализации в корне меняют расстановку сил в обществе и сфере труда.

В современных условиях труд переживает кризис, что проявляется не только в исчерпании возможностей его классической модели. Свидетельство кризиса труда как одного из основных социальных институтов – неопределенность его роли, статуса, значимости.

Как сказывается изменение роли труда на жизни человека и общества? Измененяются трудовые практики, появляются новые виды деятельности, новые профессии. Принуждение к труду уходит в прошлое: человек может не работать, и не будет за это наказан.

Вместе с тем, труд по – прежнему остается одним из основных источников существования человека.

Поэтому сокращение сегментов рынка труда, где были востребованы рабочие профессии, усложняет жизнь все большего числа людей.

Выдающийся социальный теоретик Ульрих Бек бьет тревогу, связывая с кризисом труда самые негативные последствия для общественного развития. Он видит причины кризиса труда в мировой экономической политике неолиберального режима, ее наступательном движении против основных социальных институтов, против национальной экономики и национальных государств: «Речь идет о том, чтобы в новом раунде борьбы отодвинуть старого противника по имени ″труд″ на запасной путь истории; но также о том, чтобы одновременно заявить о расторжении договора с государством, т. е. чтобы избавиться от пут труда и государства в том виде, как они сложились в ХIX и ХХ веках»[37]37
  Бек У. Что такое глобализация? Ошибки глобализма – ответы на глобализацию. М.: Прогресс – Традиция, 2001. С. 10–11.


[Закрыть].

Основные тренды мирового развития кардинально меняют расстановку сил в обществе (в том числе и в трудовых отношениях, в решении социальных проблем трудящихся). С интеграцией коммунистического блока в мировой рынок «в резкой форме заявляют о себе основные аспекты капиталистической динамики, которые ″маскировались″ в западном капитализме всеобщего благоденствия»[38]38
  Там же. С. 168.


[Закрыть].

С возникновением транснациональной экономики происходит всемирный передел богатства, как называет эту ситуацию У. Бек. Транснациональные организации превосходят самих себя рекордными доходами – и массовым сокращением рабочих мест. «В то время как транснациональные корпорации в состоянии уклоняться от налогообложения в рамках национального государства, малым и средним предприятиям, создающим большую часть рабочих мест, приходится истекать кровью под прессом перестроившейся налоговой бюрократии. Словно в насмешку, история распорядилась таким образом, что именно те, кто оказывается в проигрыше от глобализации, в дальнейшем должны будут оплачивать все, социальное государство и функционирующую демократию, в то время как оказавшиеся в выигрыше получают сказочные прибыли и уклоняются от ответственности за грядущие судьбы демократии»[39]39
  Там же. С. 17–18.


[Закрыть].

Противоречиями современного рынка пытаются объяснить так называемую вековую стагнацию, замедление экономического роста США, активно обсуждаемое в последнее время. Так, по версии американского экономиста Р. Гордона, «в ближайшие 25–40 лет темпы экономического роста в США будут оставаться чрезвычайно низкими – существенно ниже исторической ″нормы″ 2 %»[40]40
  Gordon R.J. The Demise of U.S. Economic Growth: Restatement, Rebuttal, and Reflections. NBER Working Paper. 2014. No. 19895; Idem. The Turtle’s Progress: Secular Stagnation Meets the Headwinds // C. Teulings, R. Baldwin (eds.). Secular stagnation: Facts, causes, and Cures. Centre for Economic Policy Research (CEPR), VoxEO. org eBook, 2014; Idem. Is U.S. economic growth over? Faltering innovation confronts the six headwinds. NBER Working Paper. 2012. No. 18315. Цит. по: Капелюшников Р. Идея «вековой стагнации»: три версии // Вопросы экономики. 2015. № 5. С. 113.


[Закрыть].

Трудовая компонента присутствует в демографической ситуации, из – за которой в ближайшие десятилетия количество отработанных часов в расчете на душу населения будет продолжать снижаться[41]41
  См.: Капелюшников Р. Указ. соч. С. 113.


[Закрыть].

Динамику количества отработанных часов в расчете на душу населения можно представить как производное от действия четырех факторов: средней продолжительности рабочего времени занятых работников; доли занятых в экономически активном населении; уровня экономической активности трудоспособного населения; соотношения численности трудоспособного и всего населения. Изменения двух из четырех этих показателей, по оценке Гордона, имели решающее значение: во – первых, занятые стали трудиться намного меньше (вследствие широкого распространения неполной занятости – по инициативе как компаний, так и самих работников), во – вторых, произошел сильный отток населения из сферы экономической активности, который лишь отчасти (причем в незначительной степени) был связан с возросшим охватом молодежи учебой в колледжах. В 1996–2013 гг. за счет первого из этих факторов количество отработанных часов в расчете на душу населения ежегодно снижалось на 0,28 %, за счет второго – на 0,32 %[42]42
  Gordon R.J. The Demise of U.S. Economic Growth…; Цит. по: Капелюшников Р. Указ. соч. С. 114.


[Закрыть].

Гордон предполагает, что в долгосрочной перспективе «уровень занятости вернется к своим нормальным значениям, поскольку основной причиной его снижения было временное повышение безработицы в условиях экономического кризиса. Однако в том, что касается динамики показателей продолжительности труда занятых работников и экономической активности трудоспособного населения, он не видит ничего обнадеживающего и ожидает их дальнейшего ухудшения.

Причин здесь несколько… одним из главных драйверов наблюдавшегося в США падения продолжительности рабочего времени следует считать действующую систему медицинского страхования, предполагающую предоставление медицинских страховок по месту работы индивидов. В этих условиях компании заинтересованы в переводе максимального числа работников на неполную занятость, поскольку в таком случае они освобождаются от обязанности предоставлять им медицинскую страховку»[43]43
  Капелюшников Р. Указ. соч. С. 114.


[Закрыть].

Так, основные социальные институты становятся главной проблемой постиндустриальной неолиберальной экономики и в то же время болевой точкой глобализации. Чтобы выявить новые области прибыльного производства, глобальный капитализм обходится все меньшим количеством рабочей силы, обосновывает необходимость демонтажа государства всеобщего благосостояния. Человек как работник больше не нужен капиталу и капитализму.

Согласно Беку, функционирующая в глобальных масштабах экономика подрывает основы национальной экономики и национальных государств: «Речь идет о том, чтобы в новом раунде борьбы отодвинуть старого противника по имени ″труд″ на запасной путь истории; но также и о том, чтобы одновременно заявить о расторжении договора с государством, т. е. чтобы избавиться от пут труда и государства в том виде, как они сложились в ХIX и ХХ веках»[44]44
  Бек У. Указ. соч. С. 10–11.


[Закрыть].

Все это открывает неясные и нерадостные перспективы для человечества. Безусловно, это достаточно отдаленная перспектива. Индустриальный труд по – прежнему востребован, причем не только индустриальный, но и широкий спектр тяжелых работ, связанных с приложением физических усилий.

Но перспективы сокращения такого труда с последующим переходом на использование техники очевидны, в тоже время все большее число рабочих практик переносится за пределы экономически развитых стран, что сокращает возможности трудоустройства в этих странах. «Тенденции ясны, – отмечают В.Г. Федотова и Н.Н. Федотова, – однако остаются нерешенными вопросы: кто будет выполнять тяжелые работы в развитых странах, перенесших свои производства в страны третьего мира, сосредоточившись на информации и менеджменте этих производств? Какой поток иммигрантов для этого необходим и как этот поток совместим с чужими культурными и политическими традициями?»[45]45
  Федотова В.Г., Федотова Н.Н. Вторая великая трансформация: политические и экономические основания нашего времени // Бек У. Власть и ее оппоненты в эпоху глобализма. Новая всемирно – политическая экономия. М.: Прогресс – Традиция, 2007. С. 445.


[Закрыть].

И наконец, что будет с работающим человечеством в условиях, когда «рабочая сила и представляющие ее организации – рабочие партии и профсоюзы – повсюду утрачивают свою роль на переговорах с властью и бизнесом, а также в глазах общественности. Одновременно растет число тех, кто выброшен с рынка труда и лишен шансов на материальную и социальную безопасность. В результате не только нарастает неравенство, но и драматически меняется качество социальных неравенств, поскольку все большие круги населения отбраковываются, как ″экономически неактивные″»[46]46
  Бек У. Что такое глобализация? Ошибки глобализма – ответы на глобализацию. М.: Прогресс – Традиция, 2001.


[Закрыть].

Последствиями глобализации обусловливаются перемены в сфере труда и производства, растет неравенство, меняется качество рабочей силы: «В обществе глобального капитализма все больше людей – тех, кто уже сейчас в засасывающей воронке ожесточенной конкуренции способностей считаются ″слабыми″, ″балансирующими на грани″, ″находящимися под угрозой″ или ″неполноценными″. К ним относятся люди без среднего образования или с неважным аттестатом зрелости, больные или инвалиды, чьи деятельностные возможности (в основном технические) – низко оцениваются по сегодняшней шкале способностей. Всем им грозит попасть на наклонную плоскость и соскользнуть в круг тех, кто отбракован в соответствии с правилами допуска»[47]47
  Там же. С. 168.


[Закрыть].

Бедность в этих условиях драматически возрастает и многократно фрагментируется. В конце XIX в. были введены понятия абсолютной и относительной бедности. В XXI в. отмечают, что различные градации бедности преломляются в двойной или транснациональной относительности бедности, при которой относительность критериев бедности обусловлена межкультурными факторами.

Изменения претерпевает не только бедность, но и качество социальных неравенств. На сцену выходит человеческий «брак» – «экономически неактивные»: «Глобальный капитализм обходится все меньшим количеством рабочей силы. Что это значит? Растет число тех, кто выброшен с рынка труда и лишен шансов на материальную и социальную помощь, рабочие партии и профсоюзы повсюду утрачивают свою роль на переговорах с властью и бизнесом, а также в глазах общественности»[48]48
  Бек У. Указ. соч. С. 168.


[Закрыть].

«Отбракованные» (как называет их Бек) – это люди, живущие в обществе риска, сами ставшие людьми – риска в условиях этого общества. В отличие от пролетариата ХIХ – начала ХХ в. в условиях современного общества они стремительно утрачивают влияние на ход событий, поскольку более не востребованы. У них остается один рычаг воздействия – насилие.

В современной научной литературе активно обсуждается новый субъект социальных отношений – человек риска и неопределенности, прекариат[49]49
  Прекариат (от англ. precarious) – рискованный, нестабильный. См.: Kalleberg Arne L. Precarious Work, Insecure Workers: Employment Relations in Transition // American Sociological Review. 2009. Vol. 74. No. 1. P. 1–22; McKay S., Jefferys S., Paraksevopoulou A., Keles J. Study on Precarious Work and Social Rights. London: Working Lives Research Institute, London Metropolitan University, 2012; Standing G. The Precariat: The New Dangerous Class. L., N. Y.: Bloomsbury Academic, 2011. Занятость и социальная прекаризация в России: введение в анализ / В.Н. Бобков, О.В. Вередюк, Р.П. Колосова, Т.О. Разумова. М.: ТЕИС, 2014.


[Закрыть].

Какой труд у нас в почете

Прогнозы в области занятости более полувека назад были представлены авторами концепции постиндустриального общества. Д. Белл, А. Тоффлер, М. Кастельс, эксперты Римского клуба предсказывали, что в будущем приоритетными сферами труда станут информатизация, образование, услуги, гибкие технологии.

Человечество с восторгом и недоверием воспринимало подобные перспективы. Однако одномоментного замещения труда в его классическом понимании постиндустриальным трудом не произошло. Деятельность, которой занимаются люди в ХХ – ХХI вв. (даже перестав быть исключительно физической) сопровождается значительными перегрузками и переутомлением (в том числе психологическим), сопоставимыми по усталости с физическим трудом.

В этой связи совершенно оправданно возникает необходимость сохранения человеческого капитала, причем не только представителей физического труда, но и акторов инновационных сфер деятельности, сделавших трудоцентризм образом жизни.

Промышленный капитализм уходит в прошлое; на смену вложениям в машины и организацию труда приходит новая система накопления, основу которой представляет знание. Концепция, рассматривающая особенности эпохи, в которой эксплуатация знания является качественно преобладающей формой накопления, получила название когнитивного капитализма[50]50
  «Определение ″когнитивный″, приложенное к капитализму, не должно восприниматься в смысле когнитивных наук и когнитивизма. Оно просто подчеркивает центральный характер знания на новом этапе развития капитализма». См.: Корсани А. Тотальное проникновение. Капитализм, биотехнонаука и неолиберализм // Политический журналъ. 2008. № 2. С. 75.


[Закрыть].

«Когнитивный капитализм, – пишет французский экономист Б. Польре, – следует понимать как общество знания, управляемое и организованное по капиталистическим принципам. … как такой вид капитализма, в котором знание является основным источником стоимости, откуда и вытекает его противопоставление капитализму промышленному»[51]51
  Польре Б. Когнитивный капитализм на марше // Там же. С. 66.


[Закрыть].

Одной из ключевых перемен в обществе когнитивного капитализма называют преобладание нематериального труда.

Что понимается под нематериальным трудом и как соотносится такой труд с процессом накопления? Современный экономический взгляд оценивает нематериальный труд (интеллектуальные ресурсы, знания) в качестве характеристики одного из этапов экономического развития. И по своему предназначению эти, казалось бы, принципиально отличные, нематериальные феномены все так же служат капиталу и направлены на его накопление. Однако существует и другой взгляд на роль нематериального труда в формирующемся обществе знания.

Так, французский социальный мыслитель А. Горц, признавая значимость нематериального труда, обращается к дихотомии нематериального труда как средства накопления и нематериального труда как средства культурной трансформации и преодоления кризисных процессов современного общества[52]52
  Горц А. Нематериальное. Знание, стоимость и капитал. М.: Изд. дом Гос. ун – та Высш. шк. Экономики, 2010. С. 12.


[Закрыть].

Горц утверждает, что мы живем в переходный период, когда существуют одновременно несколько способов производства. Промышленный капитализм, ориентированный на использование больших объемов овеществленного постоянного капитала все быстрее сменяется капитализмом постмодерна, для которого сущностным является использование так называемого нематериального капитала («человеческий капитал», «капитал знаний» или «интеллектуальный капитал»)[53]53
  Там же. С. 21.


[Закрыть].

По мнению Горца, решающим фактором для повышения эффективности новых видов труда становятся не научно – технические знания исполнителей, а их способности общаться и кооперироваться с другими, а также способности, относящиеся к общей культуре[54]54
  Там же. С. 26–27.


[Закрыть].

Деятельность самосоздания (самосозидания) является неотъемлемой составляющей нематериальной трудовой деятельности. Она мобилизует те же способности и личные склонности, что и свободная досуговая деятельность. Человек во всем разнообразии своих чувств, склонностей, эмоций вовлекается в трудовой процесс, многократно преумножая отдачу разных форм индивидуального капитала. Работодатель заинтересован в трудовом энтузиазме подобного рода и стремится закрепить отношения трудового найма, предлагая незаменимым работникам участие в капитале и прибылях фирмы.

Аккумулируя способности (возможно, ранее не задействованные в труде), индивид перестает подчинятся внешнему принуждению и может превратиться «в собственного производителя, работодателя и продавца» со всеми их преимуществами и рисками, неизбежными в вопросе выживания и конкурентоспособности предприятия, которым он становится.

Такой поворот коренным образом меняет ситуацию в сфере найма. Трудоотдача сотрудника многократно возрастает, сокращается потребность в числе работников. Работодатель может ограничиться наймом небольшого числа постоянных сотрудников с полным рабочим временем[55]55
  Горц А. Указ. соч. С. 31–32.


[Закрыть].

По поводу увеличения армии утративших рабочее место теоретики и практики неолиберализма утверждают, что «если кто – то и окажется безработным, то только по причине недостаточной продаваемости своих знаний – недостаточной нанимаемости. Такие люди сами должны позаботиться об улучшении этого положения. Для этого служат тайм – ауты, паузы и перерывы в трудовой деятельности, а также все увеличивающееся свободное время. Workfare 24 в блэровском варианте, распространившаяся постепенно и на другие страны, отменяет пособие по безработице, превращая его в пособие на поиск работы. При этом подразумевается, что безработный обязан приобретать знания, более востребованные на рынке, чем те, которыми он уже обладает. Самосоздание становится таким же ″job″, как любая другая работа»[56]56
  Там же. С. 37.


[Закрыть].

Однако успехи этой политики в борьбе с безработицей, прерывностью трудовой занятости весьма скромны. В этой связи Горц говорит о необходимости введения пособия на существование, дискуссии о котором ведутся с 1995 г.[57]57
  Имеется в виду гарантированное всем гражданам безусловное прожиточное пособие или гарантированный социальный минимум, или биодоход.


[Закрыть]. Пособие должно не только помочь справиться с неустойчивостью трудовой занятости, но и дать людям формы самодеятельности, социальное и культурное значение которых не измеряется в экономических категориях[58]58
  Горц А. (2010) Нематериальное. Знание, стоимость и капитал. М.: Изд. дом Гос. ун – та Высш. шк. экономики. С. 38.


[Закрыть].

Следует ли бояться абсолютного преобладания экономики знаний и полной деградации индустриального труда? «Является ли критически важным рубежом в соревновании между демократиями и недемократиями возможность ″прорыва″ в постиндустриальное общество? – задается вопросом американский исследователь Параг Ханна. – Известно, что именно западные нации значительно дальше продвинулись к экономике знаний, в которой успех определяется квалифицированным человеческим капиталом в большей степени, чем трудом»[59]59
  Ханна П. Демократия или эффективность: вызов XXI века // Свободная мысль. 2010. № 8. С. 106.


[Закрыть].

Размышляя о кризисе труда, У. Бек связывает его и с нарастанием так называемого катастрофического сознания: «Большинство людей убеждены, что если из общества наемного труда уйдет наемный труд, то это ″кризис″ или просто ″катастрофа″. Что бы ни представлялось аборигенам общества труда, это – если смотреть с птичьего полета исторической перспективы – также фантастика. Многие поколения и эпохи мечтали о том, как бы окончательно сбросить ярмо труда или ослабить его тем, что все большее богатство производилось бы со все меньшими затратами труда. Вот мы теперь и достигли этого, но никому не ведомо, как быть с этой ситуацией.

Массовая безработица, которая сотрясает Европу, не является ″кризисом″, поскольку возврат к полной занятости представляет собой фикцию. Это и не ″катастрофа″, поскольку замена труда частично или полностью автоматизированным производством – если правильно его использовать – могла бы открыть эпохальные шансы для свободы. Должен быть сформулирован вопрос: как возможна демократия по ту сторону функции общества полной занятости – и дан ответ на него»[60]60
  Бек У. Что такое глобализация? Ошибки глобализма – ответы на глобализацию. М.: Прогресс – Традиция, 2001.


[Закрыть].

Ответ на этот вопрос мы находим в статье П. Ханна: «Было бы, однако, явным упрощением утверждать, что лишь демократии способны производить и использовать человеческий капитал нового типа. Завтрашний мир не будет ″чисто″ постиндустриальным и управляемым одними только знаниями. Доля промышленности в мировой экономике останется весьма значительной, как и доля населения, занятого в традиционном промышленном секторе. Все более заметной становится [новая] система разделения труда, в которой промышленные гиганты – такие, как Китай или Вьетнам, но также и демократическая Индия, занимают все большую долю в мировом индустриальном производстве. Есть, разумеется, и важные исключения – например, Германия, остающаяся одним из крупнейших в мире экспортеров промышленной продукции, одновременно занимая лидирующие позиции и в ″экономике знаний″. Государствам не обязательно сегодня быть отстающими или малоразвитыми, чтобы сосредоточиваться на экспортно – ориентированном развитиии экономики (как это в прошлом делали и продолжают делать большинство государств Азии). Тем не менее будущий экономический ландшафт скорее будет определяться взаимозависимостью между экономиками, основанными на знаниях и на индустриальном секторе, чем ожидавшимся в свое время доминированием первых над вторыми»[61]61
  Ханна П. Указ. соч. С. 107.


[Закрыть].

Вместе с тем трансформация сферы труда и занятости в условиях постиндустриальной неолиберальной экономики, трудоустройство значительных масс людей, обеспечения их социальных потребностей вступают в противоречие с хроническим переутомлением (overwork), трудоголизмом, которые становятся массовым явлением современного общества.

Как сохранить человеческий капитал? Могут ли другие формы деятельности заменить трудовую активность, компенсировать то, что утрачивается в результате кризиса труда в его классической форме?

Одним из последствий отношения к труду в индустриальную эпоху стало восприятие труда как важнейшей обязанности человека, одной из его потребностей и, как следствие, формирование трудоцентричного образа жизни. Современный человек не знает, как потратить свободное время, провести досуг, а досуг и праздное времяпрепровождение можно использовать именно для самосовершенствования, обучения, расширения эрудиции, приобретения новых знаний, изучения языков, причем поворот может быть самый кардинальный.

Американский ученый Роберт Райх в нашумевшей работе «Труд наций. Готовясь к капитализму XXI века» (1991) говорит о необходимости трансформации трудовых навыков современного человека. Значительное место в книге уделено развитию информационной экономики и сферы услуг в условиях перехода к постиндустриальному информационному обществу. В этом аспекте весьма показателен предпринятый автором анализ процесса деструкции традиционных отношений собственности и форм контроля в условиях, когда важная часть общественного богатства, представленная усвоенными человеком информационными и образовательными услугами (in – person services), становится неотделимой от самой активной личности. По мнению Райха, наиболее актуальным в современных постиндустриальных обществах является формирование нового социального и имущественного расслоения в связи с повышающейся ролью знаний как основного производственного ресурса[62]62
  Райх Р. Труд наций. Готовясь к капитализму XXI века // Новая постиндустриальная волна на Западе: Антология. М.: Academia, 1999.


[Закрыть].

«Вне зависимости от того, к какой официальной категории относится ваша работа (сфера обрабатывающей промышленности, услуг, управления и т. д.), – пишет Райх, – вне зависимости от того, в какой отрасли промышленности вы работаете (автомобильная, сталелитейная, электроника, реклама и т. д.), ваши реальные конкурентные возможности в условиях мировой экономики все больше зависят от того, какую функцию вы исполняете. <…>

В новых условиях преуспевают прежде всего те, кто занят анализом и работает с символами, те, кто выявляет и решает новые проблемы и осуществляет посредническую деятельность»[63]63
  Там же. С. 515–516.


[Закрыть].

Райх подробно описывает ситуацию в разных отраслях экономики, обосновывает причины успеха или проигрыша различных профессий на современном рынке труда. Он выделяет три группы профессий, которые демонстрируют тенденции в продвижении на рынке, образно называя их лодками.

Так, в первой и второй лодках находятся работники традиционных сфер производства и занятые обеспечением персональных услуг: «Быстро тонет та лодка, в которой находятся работники традиционных сфер производства. Идет ко дну и вторая лодка (дополнено мной. – Т.С.), хотя не так быстро и неотвратимо»[64]64
  Там же.


[Закрыть].

В отличие от лодок, в которых находятся работники традиционных производственных отраслей и сферы персональных услуг, лодка с работниками, занимающимися анализом и символами (symbolic analysts), не только держится на плаву, но и продвигается все увереннее[65]65
  См.: Там же. С. 522.


[Закрыть].

Спрос на знания и навыки этих специалистов возрастает по мере того, как постоянно совершенствуются средства коммуникации, обеспечивающие доступность и оперативное распространение этих знаний и навыков.

Чуть ли не все население мира покупает знания и навыки специалистов, которые работают с устными и визуальными символами – музыкантов, звукооператоров, кинопродюсеров, гримеров, режиссеров, кинематографистов, актеров и актрис, аккомпаниаторов, сценаристов, авторов песен и художников – постановщиков.

Основной причиной такого расширения мирового рынка и роста спроса на подобные услуги стало принципиальное усовершенствование коммуникационных технологий. Чертежи, разработки, инструкции, визуальные и аудио – символы передаются все быстрее, с большей точностью и меньшими затратами.

Рост спроса влечет за собой рост доходов. Вне зависимости от того, в какой форме этот доход поступает – в виде лицензионных выплат, гонораров, заработной платы или участия в прибылях – экономический результат в основном один и тот же. Помимо прочего, такая работа приносит не только деньги, но и удовольствие. Многое из того, что делают эти специалисты, нельзя считать работой в традиционном смысле этого слова. Работники традиционного производства и сферы персональных услуг обречены на монотонный труд, изматывающий человека физически и психологически, и ограничивающий его свободу. «Работа» тех, кто занимается анализом и символами, напротив, связана с разгадкой головоломок, экспериментами, играми; она требует широкого общения, и при этом работник часто сам решает, что именно ему следует делать. Мало кто из занятых в традиционном производстве или сфере персональных услуг стал бы работать, если бы не нуждался в деньгах. А многие из тех, кто занимается анализом и символами, готовы работать даже не ради денег[66]66
  Райх Р. Указ. соч. С. 524.


[Закрыть].

К началу 1990 – х гг. рынок специалистов, занимающихся символами и анализом, раскинулся по всему миру. И хотя в своей статье исследователь рассматривает ситуацию, касающуюся американских корпораций, тенденции, отмеченные им, отражают особенности постиндустриального общества в глобальном масштабе.

Пафос размышлений Райха касается, во – первых, выбора профессии либо профессиональной переориентации, во – вторых, противостояния вызовам глобальной экономики. Безусловно, сложно представить себе массовую переориентацию представителей традиционных профессий на деятельности в сфере символов и анализа». Однако вполне возможно предпринять некоторые шаги дл приобретения новых навыков, специализаций, расширения деятельностных практик.

Следует отметить, что при переходе к экономике знаний, сокращения времени, проводимого человеком на работе, опасности утраты рабочего места и других характеристик современной ситуации в сфере занятости возрастает значимость умения использовать образовавшееся свободное время.

Более того, современный человек, как отмечает российский исследователь М. Маяцкий, зачастую обречен на вынужденную праздность: «Бездеятельность, свобода от принудительного, прежде всего физического труда, досуг – обязательное условие созерцательного, теоретического образа жизни, знания и творчества, но одновременно и ловушка, в которой поджидает сладкий меланхолический искус. Из тысячелетней привилегии элит бездеятельность за один последний век стала достоянием, завоеванием и кошмаром масс. Обуздывать непокорную материю оказалось куда проще, чем заниматься эфемерным и конечным собой»[67]67
  Маяцкий М. Курорт Европа: эссе. М.: Ад Маргинем Пресс, 2009. С. 26–27.


[Закрыть].