Текст книги "Роддом. Сценарий. Серии 25-32"

Боится, что Евграфов подумает, что она сама вызвалась, торопливо добавляет:

ЧЕКАЛИНА

Куликовский-старший самолично Алика отстранил от всего… серьёзного.

27-32. ИНТ. РОДДОМ/КАБИНЕТ СТАРШЕЙ АКУШЕРКИ ОБСЕРВАЦИИ. ДЕНЬ.

(МАРГО, СЫТИН, МАЛЬЦЕВА.)

Марго сидит за столом. Пишет. На диване лежит Сытин, с капельницей в вене. В беспокойной дрёме. Заходит Мальцева.

МАЛЬЦЕВА

Что с ним?

МАРГО

Чёрт его знает. Стресс. Святогорский осмотрел. К ночи не очухается – будем думать.

Мальцева закрывает дверь на замок.

МАЛЬЦЕВА

Давно вы с Беляевым этим промышляете?

МАРГО

Чем?

МАЛЬЦЕВА

Абортмахерством.

МАРГО

И кто стукачок? Вычислю – выкину нахер. … Обычная рутина, ничего сверхъестественного.

Мальцева идёт к подруге, кладёт руки на плечи, смотрит в глаза:

МАЛЬЦЕВА

Малолетним во втором акушерском отделении аборты шмалять? Без анестезиолога?! Без анализов?!

Марго немедленно злеет взглядом, прищуривается.

МАРГО

Хорошо быть такой честной, всей в белом! Исключительно из любви к профессии, с бронёй из морали и нравственности! Когда муж с баблом и любовник готов в зубах лучшие куски на порог притаскивать. Мне Игорь много лет помогал. И сейчас помогает.

Мальцева отпускает подругу, вздыхает. Садится.

МАЛЬЦЕВА

Кофе сделаешь?

Марго встаёт – ещё на запале, – идёт к шкафу, достаёт банку, хлопает дверцей. Потрясает банкой:

МАРГО

Между прочим, тоже он! Всегда! Всему отделению! Ящиками в родзал. Никто никогда на кофе не тратится, кроме Беляева!

Шваркает банку на стол. Идёт к электрическому чайнику, берёт. С ним – к крану. Показывая Мальцевой на чайник и на фильтр (воды):

МАРГО

Тоже Игорь. И всё это (обводит взглядом кабинет, мебель, сейф) – Игорь! И что бельё у нас в отделении…

Мальцева перебивает, уже куда более мирно, хотя и ехидно:

МАЛЬЦЕВА

Да-да. Я поняла. И фамилия его не Беляев, а – Меценат.

Марго выходит из запала:

МАРГО

А как сейчас существовать? … Вы сегодня герои дня?

МАЛЬЦЕВА

Не мы. Панин. … Маргарита Андреевна, ты как хочешь, но такого больше не будет.

Марго, насупившись, делает кофе.

МАРГО

Будто я в восторге! Но не могла же я…

МАЛЬЦЕВА

Понимаю. Для меня дружба не пустой звук. Но я с тобой грабить детский дом не пойду, если что. Так и знай! Даже на стрёме стоять не буду.

Марго поневоле прыскает.

МАЛЬЦЕВА

Я серьёзно! Всё! Никаких гешефтов. … Я закрою сегодня глаза. Потому что тебя валить не хочу.

МАРГО

А Игоря?

Смотрят друг на друга как бойцы перед схваткой. Стонет Сытин.

СЫТИН

Илюшка!.. Алинушка!.. Виноват… Я умру за вас!..

Это разряжает атмосферу между дамами, переключая их внимание. Они идут к нему. Он мечется. Мальцева щупает ему пульс.

МАЛЬЦЕВА

Тахикардия до ста тридцати. Звони в главный корпус.

Марго бросается к внутреннему телефону.

27-33. ИНТ. РОДДОМ/У КАБИНЕТА НАЧМЕДА/КАБИНЕТ НАЧМЕДА. ДЕНЬ.

(ПАПА ДАУНА, МАМА ДАУНА, БЕЛЯЕВ.)

Беляев подходит к кабинету. У кабинета стоят мама и папа дауна.

ПАПА ДАУНА

Вы начмед?

БЕЛЯЕВ

(открывая кабинет ключом) Да. По какому вопросу?

ПАПА ДАУНА

Хотим написать жалобу на ваших детских докторов.

Беляев открыл дверь, пригласительный жест. Заходят. Он идёт к своему столу, к креслу.

БЕЛЯЕВ

Что случилось?

ПАПА ДАУНА

Они отказываются покупать нашего ребёнка на органы.

Много повидавший не ангел Беляев – продолжая по инерции двигаться, – садится мимо кресла. Фактически – падает – от услышанного. Поднимается, опираясь на стол, где груда бумаг.

БЕЛЯЕВ

Простите, что?!

ПАПА ДАУНА

У нас родился даун. Ваши врачи отказываются покупать его на органы!

Беляев, не удержавшись за поехавшую кучу бумаг, снова падает. На сей раз его засыпает бумажной грудой.

27-34. ЗАЯВОЧНЫЕ ВИДЫ ГОРОДА. НОЧЬ.

27-35. ИНТ. ЗАЛ РЕСТОРАНА. НОЧЬ.

(ЕВГРАФОВ, ЧЕКАЛИНА, ЛЕВИЦКИЙ, АЛЕКСЕЕВ, ДЕВУШКА, КАВАЛЕР ДЕВУШКИ, ОФИЦИАНТ, ПОСЕТИТЕЛИ, ОФИЦИАНТЫ.)

За столиком Евграфов и Чекалина. На столе бутылка вина. По чашке кофе. Пока только сервировочные тарелки.

ЧЕКАЛИНА

К чему кутёж? Я же знаю, сколько ты зарабатываешь. Я рассчитаюсь.

Евграфов разливает вино по бокалам.

ЕВГРАФОВ

Не родилась ещё та баба, которая за меня платить будет. … Как дети?

ЧЕКАЛИНА

Всё хорошо.

ЕВГРАФОВ

Они… разные?

ЧЕКАЛИНА

(смеётся) Конечно! Валька – мальчик. Женька – девочка.

ЕВГРАФОВ

Валька… Он… какой?

Чекалина с недоумением смотрит на Евграфова.

ЧЕКАЛИНА

Маленький!

ЕВГРАФОВ

На кого похож? На тебя или… на товарища капитана?

ЧКАЛИНА

Оба похожи на маленьких детей.

За другим столиком сидят Левицкий и Алексеев. Графин водки. Уже принесён заказ. Полные стопки. Алексеев поднимает.

АЛЕКСЕЕВ

Чудесное было время!

Левицкий поднимает в ответ.

ЛЕВИЦКИЙ

Раньше были времена, а теперь – мгновения. Раньше что-то поднималось, а теперь – давление!

Алексеев усмехается.

АЛЕКСЕЕВ

Да ладно! У меня молодая жена на сносях. Ты тоже… знакомую навещал!

Чокаются, опрокидывают. Закусывают.

ЛЕВИЦКИЙ

Помнишь девчонок в том медвежьем углу?

АЛЕКСЕЕВ

Как забудешь?! Чистые, искренние. Никакой манерности. Доверчивые щеночки. Но – решительные, горячие.

ЛЕВИЦКИЙ

Теперь таких не делают!

За третьим столиком девушка и кавалер. Девушка начинает задыхаться. Кавалер подскакивает, хлопает её по спине, думая, что она подавилась. Не помогает, девушка синеет, хрипит.

КАВАЛЕР ДЕВУШКИ

Помогите!

Подбегает взволнованный официант, растерянно смотрит на девушку. Оглядывает зал.

ОФИЦИАНТ

Есть врач?!

Уже подошли Евграфов и Чекалина. Подошли и другие посетители.

ЕВГРАФОВ

(обращаясь к кавалеру) У неё есть аллергия на… что-то из… (обводит стол взглядом)

ЧЕКАЛИНА

(официанту) Вызовите Скорую!

КАВАЛЕР ДЕВУШКИ

(Евграфову) Не знаю! Мы только познакомились!

Чекалина уже взяла сумочку девушки, вытряхнула содержимое на стол. Девушка теряет сознание, сваливается со стула, её кавалер – в шоке, девушку подхватывает Евграфов, чтобы не ударилась головой об пол.

ЧЕКАЛИНА

У аллергиков должен быть шприц с адреналином!

В сумочке нет шприца.

ЕВГРАФОВ

Отёк Квинке! Надо делать трахеотомию!

Чекалина кривит скептическое лицо – она не одобряет идею с трахеотомией. Хватает со стола вилку, втыкает девушке в верхний правый квадрант ягодицы (туда, куда делают внутримышечные уколы). Все вокруг в ужасе – включая Евграфова. Девушка приходит в себя, шумно вдыхает воздух, орёт от боли.

КАВАЛЕР ДЕВУШКИ

С ума сошли?!

Чекалина объясняет не ему, а вытаращившемуся на неё Евграфову, кивая на вилку в мышечном массиве задницы (идёт кровь, выглядит ужасно, но всё не так страшно как кажется).

ЧЕКАЛИНА

Адреналин!

Левицкий и Алексеев из-за своего столика с интересом наблюдают.

АЛЕКСЕЕВ

(кивая на Чекалину) Ещё делают!

ЛЕВИЦКИЙ

Красивая бабешка.

АЛЕКСЕЕВ

(смеётся) Старовата, насколько помню твои вкусы.

Серьёзнеет. До степени: мрачнеет. Потирает поясницу в области правой почки.

АЛЕКСЕЕВ

Ты-то лёгким испугом отделался…

27-36. ИНТ. ЗАЛ РЕСТОРАНА. НОЧЬ.

(ЕВГРАФОВ, ЧЕКАЛИНА, ВРАЧ СКОРОЙ, ФЕЛЬДШЕР, ЛЕВИЦКИЙ, АЛЕКСЕЕВ, ДЕВУШКА, КАВАЛЕР ДЕВУШКИ, ОФИЦИАНТ, МЕТРДОТЕЛЬ, ПОСЕТИТЕЛИ, ОФИЦИАНТЫ.)

Чекалина, Евграфов, врач, фельдшер и кавалер – вокруг девушки (очень недовольна), уложенной на диванчик на левый бок. Фельдшер (пожилой) заканчивает накладывать повязку на ягодичную мышцу, едва сдерживая смех. Врач (молодой) с осуждением смотрит на Чекалину.

ЧЕКАЛИНА

Пришлось импровизировать. В горле дырку делать – симптоматический подход. Направленный на борьбу со следствием. А так… (кивает на задницу девушки)

До врача Скорой доходит, просветляется взглядом, смотрит на Чекалину уже с восхищением:

ВРАЧ СКОРОЙ

Этиологический! Устраняет причину!

ЕВГРАФОВ

Бинго!

ЧЕКАЛИНА

Вы же понимаете, насколько причина важнее следствия и как опасно их перепутать?

ВРАЧ СКОРОЙ

Вам в медицину катастроф надо идти.

ФЕЛЬДШЕР

А у нас сейчас вся медицина – медицина катастроф. … Не бойся ножа, а бойся вилки – один удар: четыре дырки. (к пострадавшей) Вы бы не куксились, а спасибо сказали доктору.

ДЕВУШКА

За то, что она меня пырнула?! Шрам ещё останется…

ФЕЛЬДШЕР

За то, что жизнь спасла. Спасённая жизнь дорогого стоит. А шрам на жопе – то такое…

За столиком Левицкого и Алексеева:

АЛЕКСЕЕВ

Геолога помнишь?

ЛЕВИЦКИЙ

А можно забыть?! (склоняется, конспиративным шёпотом) Хорошо, мы видели, как он… Иначе бы под статью подвёл.

АЛЕКСЕЕВ

Он мне жизнь спас. …В отличие от тебя.

Алексеев на последней реплике весьма ехиден, явно издевается над какой-то давней трусостью товарища. Левицкий улыбается гиеной, разливает из графина водку по стопкам.

ЛЕВИЦКИЙ

За удачное стечение обстоятельств. За жизнь! И…

Машет ручкой. Алексеев договаривает, салютуя:

АЛЕКСЕЕВ

За свободу.

ЛЕВИЦКИЙ

За свободу воли!

АЛЕКСЕЕВ

(саркастично) «…Которую народ русский частенько путает со своеволием».

ЛЕВИЦКИЙ

Ты мне Бенкендорфом не тычь, историк! Нам, географам, что швед, что чухонец!..

АЛЕКСЕЕВ

Вам, евреям, была бы шикса посвежее.

Опрокидывают, не чокаясь. Но атмосфера та ещё, они ковырнули невесёлый пласт, который предпочли бы не вспоминать вовсе.

Фельдшер и кавалер под ручки ведут девушку (хромающую) на выход. Она очень недовольна. Врач Скорой следует рядом.

ВРАЧ СКОРОЙ

Барклай на Бородинском поле отхватил обширный инфаркт!

ДЕВУШКА

Кто?!

ФЕЛЬДШЕР

(сочувственно глянув на кавалера) Мужик один.

ВРАЧ СКОРОЙ

Если бы не адреналин, выделившийся в горячке боя, не было бы кому сменить умершего в Бунцлау Кутузова.

ДЕВУШКА

Кого?!

ФЕЛЬДШЕР

(сдерживая смех) Другого мужика… И проспекта!

ВРАЧ СКОРОЙ

Так что вы под счастливой звездой родились и, может, (взгляд на кавалера) получите ключи от Парижа.

Выходят.

Чекалина и Евграфов сели за свой столик, к ним подошёл благодарный метрдотель.

МЕТРДОТЕЛЬ

Фу-уф! Спасибо вам огромное!

ЕВГРАФОВ

(метрдотелю) Вы пишите, если в составе соуса орехи! Были бы в США – девица ваш ресторан догола раздела. (К Чекалиной) Тебя, кстати, тоже!

Чекалина поднимает бокал вина, салютует Евграфову:

ЧЕКАЛИНА

Так выпьем же за то, что мы не в США!

МЕТРДОТЕЛЬ

Ребята, всё за счёт заведения! Вы готовы сделать заказ?!

27-37. НАТ. УЛИЦА. НОЧЬ.

(АЛИНА, ЦЫГАНКА, ПРОХОЖИЕ.)

Алина гуляет по улице с коляской. По щекам текут слёзы. Из переулка появляется цыганка (молодая, из свиты Якуловой, торчавшей под роддомом). Подходит к Алине, кошкой, Алина замечает её, только когда та оказывается рядом. Вздрагивает.

ЦЫГАНКА

Я знаю, отчего ты плачешь.

Алина взяла себя в руки, идёт дальше. Цыганка идёт рядом.

ЦЫГАНКА

Боишься, гадать начну – и без колечек и кошелька останешься?

АЛИНА

Ничего я не боюсь.

ЦЫГАНКА

Ничего не боишься – не бойся простить.

Алина останавливается, смотрит на цыганку сперва удивлённо. Затем становится ироничной.

АЛИНА

Цыганские штучки. Идёт женщина в слезах – понятно, что виноват мужчина. Уже доставать кошелёк и снимать колечки?

Цыганка не ведётся на Алинины уколы. Серьёзна.

ЦЫГАНКА

Ошибки бывают разные. Только смерть одинаковая. Всё можно исправить. Кроме смерти.

Алина идёт со злым напряжённым лицом, сжав губы. Открывает рот ответить цыганке. Глядь – её уже нет.

27-38. ИНТ. ЗАЛ РЕСТОРАНА. НОЧЬ.

(ЕВГРАФОВ, ЧЕКАЛИНА.)

ЕВГРАФОВ

Баба пять часов на столе! У неё крови-то собственной не осталось. Смерть, можно сказать, прошелестела крылами. Если бы Панин ошибся на миллиметр…

ЧЕКАЛИНА

И все твои горести и беды померкли?

ЕВГРАФОВ

Вроде того. А тут ещё ты. С вилкой.

Смеются. … Серьёзнеют, глянув друг на друга.

ЕВГРАФОВ

Стоны о прошлом и мольбы о будущем оставим на следующий раз.

ЧЕКАЛИНА

Особенно мольбы о будущем. Их оставим навсегда.

ЕВГРАФОВ

(улыбнувшись) До востребования.

27-39. НАТ. У ПОДЪЕЗДА АЛИНЫ. НОЧЬ.

(КУЛИКОВСКИЙ, АЛИНА, ПРОХОЖИЕ.)

Куликовский нервно прохаживается около подъезда, рядом запаркована его машина. Смотрит на часы. Подходит Алина с коляской, глаза красные. Видит отца – удивлена.

АЛИНА

Папа?!

КУЛИКОВСКИЙ

Где ты ходишь?!

АЛИНА

С Илюшей гуляю.

КУЛИКОВСКИЙ

Давай, помогу.

Алина берёт сына из коляски, отец катит к подъезду коляску, там берёт её в руки, заходят в подъезд.

27-40. ИНТ. ПОДЪЕЗД/ЛЕСТНИЦА ДОМА АЛИНЫ. НОЧЬ.

(АЛИНА, КУЛИКОВСКИЙ.)

Зашли в подъезд, первый пролёт, Куликовский к лифту.

АЛИНА

Не работает.

Издав возмущённый рык, Куликовский тащит коляску к лестнице, Алина с сыном на руках – за ним. Идут по лестнице.

АЛИНА

Папочка, зря беспокоишься. Если ты из-за того, что я рассказала… Точнее – ты из меня выбил… Я в порядке.

КУЛИКОВСКИЙ

Я не из-за тебя. … Сытин в реанимации.

Алина на секунду вспыхивает, но гасит очевидное волнение. Ментальна, холодна.

АЛИНА

Меня это не касается.

У отца чуть не дым из ноздрей и соответствующее выражение лица – не пойми, реакция на высказывание дочери или коляску запыхался тащить. Сурово прёт груз наверх.

27-41. ИНТ. КВАРТИРА АЛИНЫ/КУХНЯ. НОЧЬ.

(КУЛИКОВСКИЙ, АЛИНА.)

Первым на кухню вносится Куликовский – в верхней одежде, в ботинках, – открывает холодильник, достаёт бутылку минералки, жадно пьёт. Заходит Алина, без верхней одежды. Наблюдает за отцом с некоторым скепсисом.

АЛИНА

Илюша спит.

КУЛИКОВСКИЙ

Фуф!. Вот и прекрасно. Фуф! Я с ним посижу. Дуй к мужу.

АЛИНА

Никуда я не пойду.

Дуэль взглядов. Отцу тяжело говорить последующее – тем раздражённей он в своей тираде:

КУЛИКОВСКИЙ

Знаешь что! Жизнь – она разная! Жизнь – череда выборов! … В нашей семье святых не было! Если бы…

Прикладывает к минералке, допивает, ставит на столешницу.

КУЛИКОВСКИЙ

Сядь!

Дочь подчиняется. Садится за стол. Сам он начинает расхаживать – насколько это позволяет кухня.

АЛИНА

Что «если бы»?

КУЛИКОВСКИЙ

Если бы твоя мать… в своё время…

Останавливается напротив дочери, вертит у неё перед носом рукой, выговаривает с жёсткой иронией:

КУЛИКОВСКИЙ

… была такая же прин-ци-пи-Яль-ная! – вас бы с Аликом на свете не было!

Смотрят друг другу в глаза – Алина ошарашена, отцу больно, он не собирался признаваться дочери в подобном, обстоятельства вынудили. Из разгневанного становится виноватым, даже жалким.

АЛИНА

Ты… изменял маме?

Он раздавлен, унижен… Стих. Печален. Но главное – уломать дочь.

КУЛИКОВСКИЙ

Я этим не горжусь… Жизнь разная… Только смерть одинаковая.

АЛИНА

Как ты сказал?!

КУЛИКОВСКИЙ

Я не горжусь этим…

АЛИНА

Нет-нет… Папа, посидишь с Илюшкой?

С выдохом он кивает. Алина выбегает из кухни. Куликовский утирает пот на лбу. Идёт к шкафчикам, открывает дверцы. Находит бутылку коньяка, пьёт из бутылки – как только что минералку. Слышно как хлопнула входная дверь. Заплакал проснувшийся внук. Куликовский оставляет бутылку, выходит из кухни.

27-42. ЗАЯВОЧНЫЕ ВИДЫ ГЛАВНОГО КОРПУСА. НОЧЬ.

27-43. ИНТ. ГЛАВНЫЙ КОРПУС/ПАЛАТА ОРИТ. НОЧЬ.

(СЫТИН, РЕАНИМАТОЛОГ, АНЕСТЕЗИСТКА, АЛИНА.)

Сытин на функциональной кровати, без сознания, подключён к ИВЛ. Над ним стоят реаниматолог и анестезистка.

АНЕСТЕЗИСТКА

Александр Иванович, что с молодым доктором?

Реаниматолог пожимает плечами, на лице – недоумение.

РЕАНИМАТОЛОГ

Шоковое состояние невыясненной этиологии.

АНЕСТЕЗИСТКА

Это как?

РЕАНИМАТОЛОГ

В бурсе не учили? Причина неизвестна. Шок – как следствие, – есть. А причины – нет. Вернее, мы её не знаем. … Шёл ёжик. Забыл как дышать. И умер.

Оборачивается через левое плечо, чтобы поплевать – и видит застывшую на пороге Алину, услышавшую глупую детскую страшилку про ёжика. Дотьфукивает по инерции и тут же бодрым голосом:

РЕАНИМАТОЛОГ

Алина Михайловна, делаем всё возможное. Не тромбозов, не инфекций… Поддерживаем жизненные показатели.

АЛИНА

Состояние?

РЕАНИМАТОЛОГ

Стабильное.

АЛИНА

Стабильное удовлетворительное или стабильное критическое?

РЕАНИМАТОЛОГ

Алина, ты же знаешь, всё так условно.

АЛИНА

Понятно. Критическое. … Я хочу побыть… (с трудом выговаривает) с мужем. Наедине.

Реаниматолог кивает, глазами анестезистке: на выход. Оба выходят. Оставшись одна, Алина начинает расхаживать на манер отца. Не прикасаясь к Сытину, в режиме вещания-выставления условий, не глядя на него:

АЛИНА

Если ты придёшь в себя – я прощу. Никогда не забуду, но прощу. Чтобы ты оставался в живых. Я не знаю – разведусь или нет. Но я прощу. Если ты выздоровеешь.

Разродившись сбивчивым монологом, осторожно смотрит на Сытина строгим взглядом врача – никак не любящей женщины, – не пришёл ли он в себя? Ритуальная речь сказана. Нет… Никаких изменений. Мерно работает ИВЛ. Алина берёт стул, садится около кровати – на дистанции, не так как сидят с родными и близкими, а как профессиональная сиделка.

27-44. ИНТ. ГЛАВНЫЙ КОРПУС/ПАЛАТА ОРИТ. НОЧЬ.

(СЫТИН, АЛИНА, ЯКУЛОВА.)

Алина сидит на стуле. Спина ровная. Поза напряжённая. Ладони под бёдрами. Она смотрит на мужа, как смотрит исследователь на протекание эксперимента. В состоянии Олега никаких изменений. В палату заходит Якулова, руки спрятаны за спиной. Алина смотрит на неё строго:

АЛИНА

Что вы здесь делаете?! Это реанимация!

ЯКУЛОВА

Я помочь.

АЛИНА

Что у тебя за спиной?

Якулова полоборота корпусом – в наручниках – снова поворачивается, стоит прямо перед Алиной. Куликовская таращит глаза – немой вопрос.

ЯКУЛОВА

Я убила того, кого любила.

АЛИНА

Зачем?!

ЯКУЛОВА

Он не любил меня… Он (она кивает подбородком на Сытина) тебя любит. Простишь – будет жить.

АЛИНА

Я так ему и сказала.

ЯКУЛОВА

Ты сказала: ЕСЛИ выздоровеет. Ты скована. Прощение это освобождение! Выбери жизнь. Вдохни жизнь. Смотри, это легко…

Якулова широко раскидывает руки, оказавшиеся без наручников, задирает голову вверх, шумно вдыхает открытым ртом, по лицу её катятся слёзы.

27-45. ИНТ. ГЛАВНЫЙ КОРПУС/ПАЛАТА ОРИТ. НОЧЬ.

(СЫТИН, АЛИНА, РЕАНИМАТОЛОГ, АНЕСТЕЗИСТКА.)

Алина открывает глаза, лицо в слезах, – она заснула на стуле, в напряжённой позе, подложив руки под бёдра. Затекла. Выдёргивает ватные руки, они поначалу беспомощны, Алина кривится – побежавшая кровь вызывает боль в мышцах. Смотрит на Сытина. Окунает лицо в оживающие ладони – и впервые после того, как Олег признался в измене, горько надрывно рыдает. Всхлипывая. Она подскакивает к Олегу, со всей дури бьёт его по лицу, рыдая и захлёбываясь:

АЛИНА

Я прощаю тебя, скотина! Только попробуй, сдохни! На том свете достану!

После серии пощёчин, она колотит его кулаками по груди:

АЛИНА

Прощаю! Прощаю! Прощаю, тварь!

На шум прибежали реаниматолог и анестезистка. Кидаются к Алине, оттаскивают её. Реаниматолог замечает, что Сытин открыл глаза.

РЕАНИМАТОЛОГ

Господи! Запатентовать как прогрессивную методику? Я бы с удовольствием колотил иных пациентов.

27-46. ЗАЯВОЧНЫЕ ВИДЫ ГОРОДА. НОЧЬ.

27-47. НАТ/ИНТ. УЛИЦА/САЛОН АВТО. НОЧЬ.

(ЧЕКАЛИНА, ЕВГРАФОВ, ПРОХОЖИЕ, ТАКСИСТ.)

Евграфов и Чекалина прогуливаются.

ЕВГРАФОВ

Я провожу тебя.

ЧЕКАЛИНА

Не надо! Посади на такси.

ЕВГРАФОВ

Ясно. Не хотим лишний раз дразнить товарища капитана.

ЧЕКАЛИНА

Прекрати.

Евграфов ловит бомбилу. Останавливается машина. Евграфов открывает Чекалиной заднюю дверь. Она садится. Он наклоняется к ней, говорит тихо, но так, что она леденеет.

ЕВГРАФОВ

Моя мать, которую я боготворил, оказалась малолетней шлюхой. Мой отец…

Евграфов замолкает, не решаясь сказать Чекалиной что-то очень важное … Чекалина смотрит на Евграфова, широко раскрыв глаза.

ТАКСИСТ

(раздражённо) Едем или как?

Евграфов захлопывает дверцу, похлопывает по верху машины. Машина отъезжает. Он идёт в ночь, засунув руки в карманы.

КОНЕЦ 27-Й СЕРИИ

28-я серия

НОВЫЙ ДЕНЬ.

28-1. ЗАЯВОЧНЫЕ ВИДЫ РОДДОМА. РАССВЕТ.

28-2. ИНТ. РОДДОМ/ОРИТ НЕОНАТОЛОГИИ. ДЕНЬ.

(ЕЛЬСКИЙ, ПАЛЕЙ.)

Ельский и Палей – над кроваткой, где лежит новорождённый даун. У младенца недетский взгляд. Палей ёжится, Ельский обнимает её за плечи – они стоят, не в силах оторваться от ребёнка, он их гипнотизирует.

ЭКРАННАЯ НАДПИСЬ:

«МЛАДЕНЕЦ НЕ ИГРАЕТ, ИМЕЙТЕ ЖЕ, ЧЁРТ ПОДЕРИ, ГЛАЗА И ЗАМЕТЬТЕ ЕГО УСИЛИЕ ВОЛИ, ЧТОБЫ ПОСТИЧЬ!» ЯНУШ КОРЧАК, ВРАЧ, ПЕДАГОГ, ПИСАТЕЛЬ.

ПАЛЕЙ

Он ничего не знает. Ни что его хотели продать на органы, ни что от него отказались…

ЕЛЬСКИЙ

Ни что с ним будет…

ПАЛЕЙ

Может, мы всегда всё знаем. Просто… забываем.

ЕЛЬСКИЙ

Не сходи с ума! … Как наш малыш?

ПАЛЕЙ

Не знаю…

ЕЛЬСКИЙ

В смысле?!

ПАЛЕЙ

Он ещё не малыш. Плод.

ЕЛЬСКИЙ

А… Может и плод всё знает. Просто забывает.

ПАЛЕЙ

Не сходи с ума! … Я домой. Выспаться.

Стряхивает руку Ельского (и своё оцепенение), идёт к столу. Ельский продолжает рассматривать младенца-дауна.

28-3. ЗАЯВОЧНЫЕ ВИДЫ ГОРОДА. ДЕНЬ.

28-4. НАТ. ДВОР ПСИХИАТРИЧЕСКОЙ КЛИНИКИ. ДЕНЬ.

(СВЯТОГОРСКИЙ, МАРГО, ПСИХИАТР, РЫБА, ПАЦИЕНТЫ, РОДСТВЕННИКИ ПАЦИЕНТОВ, САНИТАРЫ.)

Святогорский и Марго сидят на скамейке. По двору прогуливаются пациенты с родственниками, персонал.

СВЯТОГОРСКИЙ

Где провести субботнее утро, как не в дурдоме?!

МАРГО

Тут хорошо. Спокойно. Не то что… с нормальными!

Смеются. К ним подходит психиатр. Святогорский встаёт, рукопожатие.

СВЯТОГОРСКИЙ

Приветствую, Степан Николаевич!

ПСИХИАТР

Здорово, Аркадий Петрович. (Поклон в сторону Марго) Маргарита Андреевна!

Она сдержанно кивает. Психиатр продолжает обращаться к ней:

ПСИХИАТР

Сходили с другом в подвал?

Марго так же сдержанно кивает.

ПСИХИАТР

Хорошо… (к Святогорскому) Я могу выписывать твою двоюродную сестру.

Марго вспыхивает от радости, вскакивает со скамейки.

МАРГО

Слава богу! И как нам себя вести?! Делать вид, что ничего не было? Она что-то помнит… про то, что не помнила?!

Психиатр обращается к Марго, Святогорский и так понимает.

ПСИХИАТР

У вашей подруги и не было никакой амнезии. В клиническом смысле слова. Вы же, случается, забываете, куда положили ключи?

МАРГО

Ох, если бы только это!

ПСИХИАТР

То же произошло с Настей. Нейронный пробой. Только ключи были побольше.

СВЯТОГОРСКИЙ

Разводные.

К ним идёт Рыба, в гражданском, с небольшой сумкой. Смущается слегка. Выглядит абсолютно нормально. Психиатр быстро договаривает:

ПСИХИАТР

Главные компоненты реабилитации – привычная обстановка и работы побольше.

СВЯТОГОРСКИЙ

С последним не заржавеет.

Рыба подходит.

РЫБА

Аркаша, Марго – привет!

Через секундную заминку – кидается в объятия к Святогорскому, к ним присоединяется Марго. Объятия на троих. Психиатр улыбается. Чуть пафосен, стараясь скрыть простую человеческую радость:

ПСИХИАТР

Разве нужен психотерапевт?! – Да! – В том случае, если нет друзей!

28-5. НАТ. ВОКЗАЛ/ПЕРРОН. ДЕНЬ.

(ПАНИН, ПРОВОДНИК, АЛИК, ПАССАЖИРЫ, ПРОВОЖАЮЩИЕ.)

Обычная вокзальная суета. Панин идёт по перрону мрачнее тучи. Подходит к своему вагону (СВ), достаёт документы и билет, протягивает проводнику. Из окна вагона Алик кого-то с беспокойством высматривает на перроне. Проводник возвращает Панину документы и билет, приглашает зайти в вагон. Панин заходит.

28-6.ИНТ/НАТ. КОРИДОР ВАГОНА СВ/ПЕРРОН. ДЕНЬ.

(ПАНИН, АЛИК, ЧЕКАЛИНА, САЗОНОВ, ПРОВОДНИК, ПАССАЖИРЫ, ПРОВОЖАЮЩИЕ.)

Панин (выпивший, но в норме) идёт по коридору. У окна стоит Алик. Панин его замечает, только когда подходит. Останавливается, на лице – раздражение – ему мешают пройти. Поднимает взгляд – видит Алика. Произносит формально-дружелюбно:

ПАНИН

Олег Михайлович?

АЛИК

(протягивая руку, рукопожатие) Господин Панин! Тоже на конференцию? Урогенитальные вопросы… Всё так рядом! Где урологи – там и гинекологи!

Заливисто манерно хохочет, невесть как сострил. Панин улыбается в манере: «ну ты и дурень!» – но вежливо, не придерёшься.

ПАНИН

Да, смежные специальности.

АЛИК

Меня особенно интересует доклад по «циститам медового месяца. Но вы – человек давно семейный, вас эта проблематика вряд ли остро волнует!

Снова смеётся, ехидно глянув на Панина. Панин смотрит на него: в морду тебе дать или?.. Останавливается на «или». Похлопывает по портфелю:

ПАНИН

Предлагаю выпить. За проезд!

Алик кидает взгляд в окно. На перроне, около проводника стоят Чекалина и Сазонов – он её провожает. Алик улыбается Панину.

АЛИК

Сперва за отъезд!

Панин указывает на дверь следующего купе.

АЛИК

Соседи? Отлично!

Панин отодвигает дверь, заходит, Алик за ним. (Алик не жаждет встречи с Сазоновым, наоборот – удачный повод оной избежать.) В коридор заходят Чекалина и Сазонов. Он несёт её сумку. Подходят к двери купе, напротив которой стоял Алик. Сазонов отодвигает дверь, Чекалина заходит, он за ней.

28-7. ИНТ. КУПЕ СВ. ДЕНЬ.

(ЧЕКАЛИНА, САЗОНОВ.)

Сазонов кладёт её сумку на свободный диванчик. (Напротив стоит сумка Алика.)

САЗОНОВ

Веди себя хорошо. Много не пей. В компании красавчика! (кивает на сумку).

ЧЕКАЛИНА

Я тебя умоляю! Этот красавчик абсолютно асексуален.

Сазонов усмехается, слегка иронично: «нет таких красавчиков, которые были бы абсолютно асексуальны!»

ЧЕКАЛИНА

Вова! В цветочном горшке больше страсти!

Сазонов привлекает её к себе, обнимает, целует в лоб и в глаза:

САЗОНОВ

Не забывай чистить зубки и надевай тёплые штанишки!

Чекалина смеётся.

ЧЕКАЛИНА

Я на три дня всего!

28-8. ИНТ. КУПЕ СВ. ДЕНЬ.

(ПАНИН, АЛИК, ЧЕКАЛИНА.)

На столике початая бутылка водки, два чайных стакана в подстаканниках. Алик и Панин сидят друг напротив друга. Панин неожиданно хмельной – с утра накатил, тут догнался. Себе:

ПАНИН

День без неё – мука!

Разливает по стаканам.

АЛИК

Вы сейчас, Семён Ильич, о жене?

В этот момент вагон трогается – толчок, Панин как-то слишком дёргается, коротко хохотнув. Протягивает руку Олегу:

ПАНИН

Сёма!

Алик жмёт руку, алаверды:

АЛИК

Алик!

Дверь отъезжает, на пороге Чекалина. Мужчины жмут друг другу руки. Она «представляется»:

ЧЕКАЛИНА

Маша!

Панин снова хмыкнув, как ужасно забавному:

ПАНИН

Люди просто обязаны время от времени заново знакомиться друг с другом! Ведь даже знание топографии брюшной полости…

Кивает на Чекалину, взглядом вниз живота, намекая на то, что он её оперировал… Чекалина подхватывает:

ЧЕКАЛИНА

…не позволяет заглянуть в душу!

ПАНИН

Маша! Тот, кто сможет заглянуть в душу женщины…

Алик перебивает, картинно-манерно смеясь:

АЛИК

…будет знать, как носить колготки!

Панин и Чекалина переглядываются. Она обращается к нему, к нему же рядом и садится:

ЧЕКАЛИНА

А дамам здесь наливают?!

Панин оглядывает стол – всего два стакана. Чекалина достаёт из кармана плаща/куртки – свой стакан в подстаканнике, ставит на стол. Панин, мотнув головой и одобрительно хмыкнув, наливает Чекалиной, обращаясь к Алику в манере Сухова из «Белого солнца пустыни» («Павлины, говоришь?!Ха!») :

ПАНИН

Колготки, говоришь?! Ха!

28-9. ЗАЯВОЧНЫЕ ВИДЫ АЭРОПОРТА. ДЕНЬ.

28-10. ИНТ. ХОЛЛ АЭРОВОКЗАЛА/ ЗОНА ПРИЛЁТОВ. ДЕНЬ.

(МАЛЬЦЕВА, ВСТРЕЧАЮЩИЕ, ПРИЛЕТЕВШИЕ.)

Перед нами совсем другая Мальцева – ничего острого, ехидного, жёсткого. Ни грана насмешливости. Как юная девочка в сильном волнении. У неё в руках букет. Толпятся встречающие у зоны выхода с прибывшего рейса. Она – чуть в сторонке. Смотрит широко распахнутыми глазами. И… ВОТ! Она бежит навстречу… Не показываем – к кому. (Матвей слишком харизматично-самцовый персонаж, крышу рвать должно, так что отложим пока его явление – когда и если будет продолжение – Матвей не будет проходным. Ну или можно показать, как Мальцева запрыгнула на форматного мужика – мужик спиной, – обхватив его всеми четырьмя конечностями, как коала эвкалипт. Или Мальцева просто бежит навстречу… Не видим – к кому.) Букет падает на пол. Абсолютные любовь и страсть, перед которыми разум и даже смерть отступают. Чисто «Ночной портье».

28-11. ИНТ. КУПЕ СВ. ДЕНЬ.

(ПАНИН, ЧЕКАЛИНА, АЛИК.)

Панин – мрачнее тучи. Смотрит в окно, выпав из разговора. Бутылка водки почти пустая.

ЧЕКАЛИНА

(Алику) Пустой вагон! А билетов – не было!

АЛИК

Советского союза нет – советская система осталась. Спальные вагоны под бронью.

ЧЕКАЛИНА

Зачем?!

Пожав плечами:

АЛИК

На всякий случай!

ЧЕКАЛИНА

Слушай! Раз уж так вышло. Давай ты – к Панину.

АЛИК

Какая барыня! В одной дежурке вместе не спали?! Это наглость. Чего беспокоить человека?

Чекалина трогает Панина за плечо.

ЧЕКАЛИНА

Семён Ильич!

Панин возвращается в реальность.

ПАНИН

Сёма. Просто Сёма. Или Семён.

ЧЕКАЛИНА

Семён, вы не против, если Алик будет спать у вас? Два мальчика – удобней, чем мальчик-девочка.

АЛИК

(снова манерно хохоча) Как показывает опыт покойного Черкасского, мальчик и девочка – безопасней!

Панин и Чекалина смотрят на заливисто хохочущего Алика недоумевая, мягко сказать, от его кощунства. Но Панин – сообразительный мужик, он понимает, что Чекалина не хочет оставаться с Аликом наедине.

ПАНИН

Мария Леонидовна, давайте – вы ко мне! Вот и мальчик-девочка.

Алик оборвался, смотрит на Панина со злостью. Панин не дурак – вступать с сыном главврача в открытый конфликт. Делает лицо, тянется к сумке, достаёт ещё бутылку, дружелюбно-легкомысленно:

ПАНИН

Время есть! И у нас с собой было! Мне сегодня надо нахлебаться до положения риз!

Подмигивает Чекалиной незаметно для Алика. Снова к Алику:

ПАНИН

А там – как пойдёт!

Алик улыбается – он не против. Уверен, что Панина перепьёт. Кивает на стаканы. Панин разливает.

ПАНИН

Обожаю поезда. Пароходы люблю. И… к самолётам неравнодушен.

АЛИК

Потому что телепортацию ещё не изобрели и никто не выдернет на ургентирование?!

Чекалина поднимает свой стакан в подстаканнике, салютует Панину, прочувствованно (она тонкий человек):

ЧЕКАЛИНА

Потому что в дороге всё ещё возможно.

ПАНИН

И потому в дороге человек всегда на месте.

Чокаются (сперва друг с другом, с пониманием глядя глаза в глаза, затем и с Аликом – ах, да, и ты в компании), выпивают.

28-12. ЗАЯВОЧНЫЕ ВИДЫ РОДДОМА. ДЕНЬ.

28-13. НАТ/ИНТ. РОДДОМ/У ПРИЁМНОГО ПОКОЯ/САЛОН СКОРОЙ/КАБИНА СКОРОЙ. ДЕНЬ.

(СЕНЯ, ЕВДОКИЯ, ВРАЧ СКОРОЙ, ФЕЛЬДШЕР, ВОДИТЕЛЬ СКОРОЙ, ПЕРСОНАЛ, БЕРЕМЕННЫЕ.)

К приёмному покою подъезжает Скорая. Рулит равнодушный шофёр. В салоне на носилках лежит родильница, Евдокия (женщина лет тридцати пяти, юбка, платочек), ей плохо, она в сознании, в вене – система. Стонет. На скамье по правую сторону сидят врач и фельдшер. Равнодушные. На скамье по левую сторону сидит Сеня (мужичок лет пятидесяти, простецкой внешности, засаленные волосы, на шее образок, в руках – узелок, спокоен). Беззвучно молится, крестится, кланяется, глаза закрыты. Скорая останавливается. Евдокия стонет. Сеня открывает глаза: лучистые, в них покой.

СЕНЯ

Доехали с божьей помощью!

Врач и фельдшер поднимаются.

ФЕЛЬДШЕР

С помощью двигателя внутреннего сгорания. Аминь!

Сеня не реагирует на сарказм, полуулыбка блаженного. Врач и фельдшер выпрыгивают из салона, за ними – Сеня. Они вытаскивают носилки – Сеня им не помогает, лучезаря в сторонке. Несут ко входу в приём. Сеня – за ними, бормоча под нос молитвы. Шофёр выпрыгивает из кабины, закуривает, тоже в сторонке. Равнодушен. Персонал не реагирует, – идёт по своим делам. Прогуливающиеся беременные с интересом оглядываются.

28-14. ИНТ. РОДДОМ/ПРИЁМНЫЙ ПОКОЙ. ДЕНЬ.

(РАМИШ, ЕВДОКИЯ, СЕНЯ, ВРАЧ СКОРОЙ, ФЕЛЬДШЕР, АКУШЕРКА.)

Акушерка за столом. Сеня – с таким же лучезарным спокойствием – на стуле напротив. (С узелком в руках.) Евдокия лежит на кушетке. Врач Скорой и фельдшер с претензией смотрят на Рамиш, говорящую по телефону.

РАМИШ

Игорь Анатольевич, по Скорой поступили «роды на дому».

Отодвигает трубку от уха, морщится – оттуда поток.

РАМИШ

Конечно, я принимаю её! Но обязана вам сообщить, как ответственному дежурному…

Из трубки – короткие гудки. Беляев нажал отбой, не дослушав. Фельдшер Скорой, с соответствующей миной, протягивает Рамиш бумажку на подпись. Рамиш берёт, механически пробегает глазами, уже замахиваясь ручкой. Ахает. Швыряет бумажку и ручку, быстро к Евдокии, задирает на ней кофту, осматривает живот – в правой латеральной области передней брюшной стенки выпячивание, очевидно отделённое от остальной части тела послеродовой матки. («Тело матки» – анатомический термин.)