Электронная библиотека » Татьяна Соловьева » » онлайн чтение - страница 1


  • Текст добавлен: 8 июня 2020, 05:48


Автор книги: Татьяна Соловьева


Жанр: Путеводители, Справочники


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 3 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Татьяна Соловьева
За фасадами старинных особняков. Экскурсия по самым известным петербургским домам

© Соловьева Т. А., текст, 2018

© «Страта», оформление, 2018

* * *

Порой мне кажется, что старинные дома – живые существа, излучающие особую, только им свойственную энергию, которая заключает в себе историю, судьбы, вкусы живших в них людей. И чем интересней были владельцы, архитекторы, создававшие дома, и чем больше концентрировалось в стенах зданий всевозможных легенд и историй, тем сильнее воздействие таких мест на окружающих.

«Красота спасет мир», – утверждал Достоевский, и, думается, у многих, кто столкнулся с неповторимыми усадьбами и дворцами Петербурга, она пробудила творчество, фантазию, заставила по-иному взглянуть на окружающую действительность и на прошлое нашего Великого и Святого города.

Эта книга отличается от подобных ей, где также описаны особняки, тем, что здесь подобраны дома, объединенные либо родственными связями, либо одними и теми же архитекторами. А значит, дома имели похожие интерьеры, в которых хозяева общались между собой, устраивали различные увеселения. (Хочу отметить: занимаясь дворянскими фамилиями, невольно пришла к выводу, что все они тем или иным способом были связаны между собой.) Многие хозяева особняков в XVIII – начале ХХ века входили в аристократические круги и составляли так называемый высший свет. Такие дома передавались по наследству. Бывая друг у друга в гостях, родственники и соседи видели все привозимые из-за границы новинки, старались устроить свои жилища не хуже других и собрать у себя модные предметы и коллекции. Таким образом, к 1917 году многие особняки столичной знати превратились в настоящие музеи, собравшие уникальные коллекции.

После 1917 года, когда восставшими был провозглашен лозунг «Мир хижинам, война дворцам!», коллекции были разворованы, многие из них вывезены за рубеж, проданы и уничтожены. Но, несмотря на «плановое» уничтожение, интерьеры некоторых домов частично сохранились. Сейчас в наиболее значимых домах интерьеры воссоздаются по уцелевшим элементам. И в эти дома устраиваются экскурсии.

А значит – наступила эпоха массового познания исторического прошлого и существовавшей в нем красоты.

Предлагаю вам открыть двери некоторых особняков и заглянуть в их внутренний мир.

Автор

Дом И. Ф. Паскевича

Дом, где Пушкин узнал о легенде Бахчисарайского фонтана

Английская набережная, 8



На мой взгляд, этот дом должен быть открыт для посещений хотя бы потому, что он имеет уникальные интерьеры. Но не менее важна и его историческая ценность, ведь, согласно последним исследованиям, именно с этим домом связано обещание Александра Сергеевича Пушкина о создании поэмы «Бахчисарайский фонтан». Об этом событии и будет подробно рассказано в настоящей главе.


Сегодня на главном фасаде этого дома с Английской набережной мы видим вывеску Московского индустриального банка, туда ввиду банковской специфики доступ весьма ограничен. Но интерьеры особняка настолько необычны и, можно сказать, уникальны, что дому необходимо быть доступным для обозрения…

В одной из гостиных, бывшей прежде зимним садом, встроен фонтан – почти копия фонтана слез в Бахчисарае. Я ничем не могла объяснить, почему он установлен именно здесь. Этот вопрос долгое время не давал мне покоя. И вот, наконец, когда мне в руки попала основанная на архивах книга Т. Фадеевой «Две Софии и Пушкин», все прояснилось. Фонтан появился здесь во время владения домом семьей Потоцких. В названной книге сказано, что о семейной легенде, находясь в Петербурге, поэту рассказала Ольга Потоцкая (в замужестве Киселева), которая в то время составляла одну из многочисленных влюбленностей великого поэта.

Согласно этой легенде, одна из предков Потоцких, красавица Мария, была продана в гарем и стала затворницей шаха. Мария, не ответив на всепоглощающую любовь хана, умерла в гареме. Хан не смог забыть Марию и в знак непроходящей скорби по прекрасной девушке велел возвести фонтан слез, олицетворяющий его горе. Пушкина тронула эта история, и он пообещал Ольге написать об этом стихи. Так родилась его поэма «Бахчисарайский фонтан».

Об этой романтической легенде было известно всем гостям дома, поскольку легенда эта напрямую связана с хозяйкой дома того времени – Софией Потоцкой. И чтобы окружающие и близкие этой семьи люди не забывали об этом, искусными руками мастеров был создан фонтан, воспроизводивший мелодию падающих капель.

Но начнем по порядку, как и положено, с истории здания.

Первым владельцем дома, возведенного на этом участке Английской набережной, был один из любимцев Петра I – князь Иван Юрьевич Трубецкой. При вступлении на престол Анны Иоанновны Трубецкой был пожалован в сенаторы, а в 1739 году, получив должность московского генерал-губернатора, покинул Петербург.

Дом он продал Дмитрию Михайловичу Голицыну (1721–1793). Скорее всего, новым хозяином дома стал сын фельдмаршала князя Михаила Михайловича Голицына (старшего) и Татьяны Борисовны Голицыной (урожденной Куракиной). В то время Дмитрий был еще совсем молодым человеком, еще только начинавшим свою карьеру на военном, а затем дипломатическом поприще. Получив хорошее домашнее образование, он поначалу служил в лейб-гвардии Измайловского полка. Вскоре был пожалован в камергеры высочайшего двора с возведением в чин генерал-майора. В эти годы он много путешествовал по Европе, жил в Париже и даже заведовал парижским посольством. В 1761 году получил назначение чрезвычайным послом в Вену и свыше 30 лет занимал этот пост, дослужился до чина генерал-поручика, стал действительным тайным советником и в этом чине вышел в отставку.

Будучи в отставке, князь снискал всеобщую любовь окружающих. Ценитель искусства и поборник просвещения, Голицын покровительствовал ученым, художникам. Как сказал о нем Ф. Н. Голицын, «Дмитрий Михайлович… человек был почтенный, добрый, всеми любим… жил почти открытым домом и великолепнее своих сотоварищей. В нем было, между прочим, то достоинство, что он мог приобресть доверенность не токмо тамошних министров, но и самого государя. Император Иосиф, когда надобно было о чем-либо важном переговорить, давал ему знать, куда и в какое время приехать; по большей части такие свидания бывали в загородном доме у князя…». Голицын обладал большим состоянием, оказывал финансовую поддержку талантливым людям. В своем загородном доме, где, как мы знаем, он принимал императора, хозяин собрал настоящий музей редкостей произведений из бронзы, скульптуры и большую картинную галерею.

Д. М. Голицын был женат на дочери господаря Молдавии княжне Екатерине Дмитриевне Кантемир. Детей у них не было. После смерти князя в 1793 году на его средства Александром Михайловичем Голицыным – братом Дмитрия Михайловича – была открыта в 1801 году в Москве больница, получившая название Голицынской. Таковы краткие биографические сведения о человеке, владевшем домом на Английской набережной в течение сорока восьми лет, но, как мы видели, жившем в основном за границей.

Участок, согласно купчей, перешел 21 мая 1787 года к жене тайного советника, камергера и шталмейстера князя Николая Алексеевича Голицына – Марии Адамовне (урожденной Олсуфьевой). В 1797 году, когда супругам потребовались деньги, они заложили свой участок на набережной и Галерной улице Императорскому воспитательному дому за 7000 рублей. Правда, вскоре им удалось его выкупить. Особняк принадлежал Голицыным до начала XIX века.

Следующим владельцем дома с самого начала XIX века был участник кампаний 1805 и 1806–1807 годов, Бородинского сражения, служивший в лейб-гвардии Преображенского полка, генерал-майор, а позднее обер-церемониймейстер, граф Станислав Станиславович Потоцкий. В первом браке он был женат на одной из пяти племянниц Потемкина, Екатерине Ксаверьевне Браницкой, – родной сестре Елизаветы Ксаверьевны Воронцовой, супруги известного новороссийского губернатора.

Итак, второй брак он заключил с весьма примечательной женщиной – Софией Витт. Заглянем в ее прошлое – мне кажется, благодаря ей и была создана легенда о Бахчисарайском фонтане.

Из многих источников известно, что, находясь в гостях у сестер Ушаковых, Пушкин набросал список своих увлечений женщинами. Впоследствии он был напечатан и вошел с историю как «Донжуанский список Пушкина». Список состоял из двух частей: в первой стояли имена женщин, к которым Пушкин испытывал более глубокие чувства. Эта часть списка заканчивалась именем жены. На четвертом месте начертаны буквы NN. По причинам, о которых вы узнаете позже, поэт не захотел раскрывать имя своей затаенной страсти. Эта загадка мучила многих пушкинистов. Они высказывали самые различные версии. Но на сегодня исторические изыскания председателя пушкинского клуба Н. А. Золотухина, специалиста по истории Крыма, кандидата исторических наук Т. М. Фадеевой, подтверждающие более раннее высказывание Л. П. Гроссмана, открыли имя красавицы, значащейся в первом списке поэта под номером четыре. Это – Ольга Станиславовна Потоцкая, в замужестве Киселева. Она была дочерью широко известной в Европе красавицы, гречанки Софии Константиновны Потоцкой, ранее Витт, урожденной Главани. Даже будучи уже в зрелом возрасте, эта женщина своей красотой произвела на Пушкина сильное впечатление, отображенное в образах Марины Мнишек в «Борисе Годунове» и Клеопатре, описанной в восьмой главе «Евгения Онегина».

Можно себе представить, какой красавицей была София Константиновна в юности! Советский коллекционер В. Магидс писал о ней: «Коллекционерский поиск привел меня однажды к этому портрету и оставил нас двоих. Из резной золоченой рамы смотрела элегантная красавица. Написанная с блеском, она буквально мерцала… Но откуда я знаю это лицо? Конечно же, я видел его у Ровинского, в “Словаре русских гравировальных портретов”. Я почувствовал аромат удачи. То была графиня София Потоцкая, называемая часто прекрасной фонариоткой, гречанка из Константинополя. Ее феерическая судьба больше похожа на вымысел, чем на подлинную жизнь».

Как писала Т. Фадеева, «судьба Софии Константиновны Главани ставит ее в один ряд с величайшими авантюристами XVIII века. Девочка из бедной греческой семьи, ставшая генеральшей Витт, затем графиней Потоцкой». Она была светской львицей в блестящей столице российских императоров – Санкт-Петербурге. Этому способствовала не только обворожительная внешность, но и знакомство с женскими тайнами гаремной жизни, куда входило ухищрение по привлечению к себе внимания мужчин.

По достижении определенного возраста она должна была попасть в гарем хана. Но ее мать воспротивилась этому и решила увезти дочь в Польшу. Но по дороге, в Каменец-Подольском, девушка красотой и кокетством покорила сердце сына коменданта крепости, в которой они останавливались, – Иосифа Витта. Он тайно обвенчался с ней, после чего молодые отправились в свадебное путешествие в Париж. В Париже необычная красота Софии и умение показать себя произвели фурор среди аристократии. Вот тогда-то для того, чтобы аристократы считали ее равной по происхождению, и была придумана легенда о Бахчисарайском фонтане.

Девушкой, впоследствии выведенной Пушкиным в поэме под именем Марии была София. Софию Витт стали называть «прекраснейшей женщиной Европы». От ее красоты и ума теряли головы окружавшие ее мужчины. Польский писатель Юлиан Немцевич писал о ней: «Не знаю, могли ли Елена, Аспазия, Лаис, славившиеся афинские красавицы, превзойти ее красотой. В жизни своей не видел более красивой женщины. Правильные черты лица и удивительной красоты глаза соединялись у нее с ангельской улыбкой и голосом, берущим за душу. Глядя на нее, хотелось сказать, что это настоящий, спустившийся с неба ангел».

Парижская публика была подготовлена к ее приезду, так как еще по пути в Париж юная супруга Витта была представлена польскому королю Станиславу Августу, который тоже был покорен ее внешностью. После этого перед ней оказались открыты все двери европейских семей. «Вид ее произвел всеобщее замешательство, – писал Немцевич, – повсюду только и говорили о прекрасной гречанке. Помню, когда она показалась на ассамблее у пани Огинской, супруги гетмана, то все как будто потеряли головы, ибо, забыв приличия, одни обступили ее кругом, другие, чтобы лучше увидеть это чудо, влезали на столы и стулья».

Не удивительно, что, когда ее познакомили с богатейшим гетманом Станиславом (Щенским) Потоцким, София Витт, несмотря на то что Виттам пришлось потратить немало средств, чтобы представить ее как гречанку благородных кровей, решила пленить богатого и знатного графа. И, несмотря на то что граф был выгодно женат, ей это с успехом удалось. София сумела развести Потоцкого с женой и, разошедшись с Виттом, она вступила в брак со Станиславом Потоцким (забегая вперед, скажу, что в дальнейшем ее поведение стало причиной смерти мужа: однажды Станислав Потоцкий обнаружил жену в постели своего сына от первого брака).

У Софии Константиновны Потоцкой (Витт) и Станислава Потоцкого было две дочери: Ольга и София, которые так же, как мать, блистали красотой. По воспоминаниям, Софии передались некоторые черты характера матери. А вот Ольга Станиславовна пошла в отца. В отличие от матери и сестры, она была чрезвычайно целомудренной и целеустремленной. С юности полюбив Киселева, она вышла за него замуж и оставалась всецело предана даже после того, как сестра София отбила его.

Но вернемся к дому. Его интерьеры поражали богатством и роскошью. О доме писали современники, бывавшие в гостях у Потоцких.

В своих воспоминаниях фрейлина императрицы, приятельница Пушкина, А. О. Смирнова-Россет писала: «Богач граф Станислав Потоцкий купил дом на Английской набережной. Парадная зала была темно-голубого цвета и по ней с верхнего до нижнего карниза был золотой герб Потоцких». Отмечая изысканность обедов, на которые иногда приглашались лишь гурманы, она описывала и стоявший в столовой орган на двенадцать регистров.

На балах и вечерах, которые давали Потоцкие, нередко присутствовал император с приближенными. «У него [Потоцкого], – продолжает Смирнова-Россет, – я в первый раз видела Елизавету Ксаверьевну Воронцову в розовом атласном платье. Тогда носили цепь из драгоценных камней, ее цепь была из самых крупных бриллиантов. Она танцевала мазурку на удивление всем с Потоцким. ‹…› На его вечерах были швейцары со шпагами, официантов можно было принять за светских франтов, ливрейные лакеи были только в большой прихожей, омеблированной как салон: было зеркало, стояли кресла и каждая шуба под номером. Все это на английскую ногу. Пушкин всегда был приглашен на эти вечера и говорил, что любителям все подавали охлажденным, и можно назвать то то, то другое, и желтенькие соленые яблоки, и морошка, брусника и брусничная вода, клюквенный морс и клюква, кофе с мороженым, печения, даже коржики, а пирожным конца не было».

На одном из таких вечеров Ольга Станиславовна рассказала Пушкину их семейную легенду. Эта легенда так поразила поэта, что он дал слово написать об этом поэму. И, как мы знаем, сдержал слово, данное О. С. Киселевой, и вскоре вышла его поэма «Бахчисарайский фонтан». А чтобы гости не забывали семейную легенду, фонтан, очень напоминающий Бахчисарайский, появился в доме Потоцких.

После смерти графа в 1831 году хозяйкой особняка стала его дочь от первого брака Александра Станиславовна Потоцкая, бывшая замужем за своим дальним родственником Артуром Потоцким.

В 1844 году перестройку помещений дома осуществил популярный среди петербургской знати архитектор Андрей Иванович Штакеншнейдер, создатель ряда дворцовых зданий в Петербурге.

В архивах сохранились проекты полной реконструкции дома с изменением фасада со стороны набережной, но по неизвестным причинам фасад остался прежним – переделкам подверглись лишь интерьеры.

Среди отделанных Штакеншнейдером помещений богатством и пышностью выделяется дубовая столовая в готическом стиле. Современники высоко ценили ее, сравнивая с коттеджем в Петергофе и фермой в Царском Селе. Ф. П. Брюллов писал своему брату, архитектору, в Италию: «В Петербурге входит в большую моду все готическое, в Петергофе маленький дворец выстроен для императрицы Александры Федоровны в готическом вкусе, в Царском Селе – ферма. Теперь граф Потоцкий уже сделал столовую готическую и все мебели…»

А в 1850-х годах домом владел генерал-фельдмаршал Иван Федорович Паскевич, граф Эриванский, светлейший князь Варшавский.

Быстрая и удачная военная карьера И. Ф. Паскевича послужила поводом для многочисленных пересудов, которые сводились к одному: ему чрезвычайно везло!

Став императором, Александр I взял Паскевича к себе штаб-офицером, но скоро он был произведен в генерал-майоры. «С 1825 г. – генерал-адъютант, с 1831-го – генерал-фельдмаршал». К этому времени Паскевич, не участвуя в боевых действиях, уже имел все ордена, какие только мог получить штаб-офицер. Таких отличий не удостаивался даже А. В. Суворов.

В войне 1812–1814 годов, будучи командиром дивизии, Паскевич зарекомендовал себя как энергичный генерал. С 1825 года он стал командиром корпуса. С 1826 года командовал войсками в Закавказье, а в 1827 году был назначен наместником на Кавказ (поездка в армию Паскевича описана Пушкиным в «Путешествии в Арзрум во время похода 1829 года»). В русско-персидской и русско-турецкой войнах Паскевич одерживал небольшие победы. Был главнокомандующим во время Крымской войны и, позднее (1853-1854), на Дунае.

Однако современники не раз отмечали, что Паскевич мог проявлять смелость и решительность лишь выполняя указы свыше. «Этот человек, – писал военный историк Н. К. Шильдер, – от которого ожидали самых решительных действий и ведения войны в суворовском духе, выказал, напротив того, более чем осторожность – боязливую медлительность и нерешительность. ‹…› Он, конечно, сознавал, что слава, которая за ним упрочена, не была всецело им заслужена, и поэтому, не питая к себе самому непоколебимого доверия, он не чувствовал особого влечения вновь рисковать завоеванными уже раз лаврами. Он не хотел отважиться ни на что и всего охотнее ничего бы не предпринимал в своих последних кампаниях, а потому делал по возможности менее…»

И все же именно И. Ф. Паскевича следует назвать одним из столпов николаевского режима. Он был членом Верховного суда по делу декабристов, руководил подавлением польского восстания (после чего назначен наместником царства Польского), командовал войсками при подавлении Венгерской революции 1848–1849 годов.

О личных качествах И. Ф. Паскевича лучше всего свидетельствуют его слова и поступки. В музее-квартире А. С. Пушкина в Петербурге (наб. реки Мойки, 12) хранится сабля, подаренная поэту Паскевичем. Однако именно он, узнав о гибели Пушкина, писал царю: «Жаль Пушкина как литератора, когда его талант созревал, но человек он был дурной».

Жена Паскевича, Елизавета Алексеевна, урожденная Грибоедова, приходилась двоюродной сестрой автору знаменитой комедии «Горе от ума». В свете она славилась своей красотой.

Приемы Паскевичей отличались роскошью. Столы всегда поражали необыкновенными яствами. Приготовление обедов и сервировку стола осуществлял известный в те времена в Петербурге повар-виртуоз И. М. Радецкий. Именно он стал автором уникальной поваренной книги «Альманах гастронома», выпущенной в 1855 году. Книга имела успех и в 1877 году была переиздана. Не только в Петербурге, но и в Москве готовили по книгам Радецкого.

В 1850-е годы переделками здания для Паскевичей занимался архитектор Александр Христофорович Пель. По его замыслам создается зимний сад на чугунных колонках, надстраиваются две галереи внутри дома, изменяются многие интерьеры, обновляется фасад дома с Английской набережной.

После смерти Ивана Федоровича и Елизаветы Андреевны хозяином участка стал их единственный сын – генерал-лейтенант Федор Иванович Паскевич. Он был женат на дочери Ивана Илларионовича и Александры Кирилловны Воронцовых-Дашковых, Ирине Ивановне. Хорошо знавший эту семью граф Сергей Дмитриевич Шереметев писал в своих воспоминаниях: «Княгиня Ирина Ивановна Паскевич – существо несколько загадочное. В ней бездна талантов, она умна и добра, не красавица, но лучше всякой красавицы, она – верный друг своих немногих друзей, но круг их чрезмерно ограничен; от света она давно отстала и за границу не ездит, а живет летом в своем великолепном Гомеле. (Имение в Гомеле Паскевичи купили сразу после смерти Н. П. Румянцева, имевшего особняк на Английской набережной, у его наследников. – Здесь и далее – прим. авт.) Детей у нее никогда не было. Замуж она вышла не по любви, а по необходимости. У нее был большой сценический талант, на собственной сцене она чудно изображала Татьяну Пушкина. У нее тонкий художественный вкус, и она сама работает и вышивает прекрасно. Она горячо любит своего единственного брата. Наружный вид скорее сдержанный, даже холодный, но она может быть очень приветлива. Характер ее рассудительный и решительный, сила воли значительная и самостоятельность вне сомнений. Служба мужа ее, князя Паскевича, потерпела неудачу. Злопамятный государь не пощадил его при открытии памятника его отцу и при всех поносил его. Князь Паскевич ушел в себя и живет жизнью мудреца и мыслителя, находя утешение в художествах. Они живут как добрые друзья, но без любви супружеской, никогда ими не испытанной. Особенности положения отразились на образе жизни и на складе их. Может быть, князь Паскевич и не прав по форме, но царский суд был скорый, строгий и пристрастный. Это один из тех, кто затерты были царствием как не примкнувшие всецело к идеализации “Положения о крестьянах”. Несомненно, что двор и общество потеряли много, лишившись Князя и Княгини Паскевич».

Новые хозяева пожелали переделать интерьеры главного дома. Их оформлением занимался известный петербургский зодчий, мастер рисунка и акварели Роберт Андреевич Гедике. Архитектор изменил декапировку залов двух галерей, а в анфиладе комнат с окнами на Неву был сделан ремонт.

В 1870, 1872 и 1892 годах ремонт и подновление интерьеров особняка и каменных построек на участке осуществлял архитектор Эдуард-Готлиб Фридрих Крюгер. В 1911 году, при вдове Федора Ивановича Паскевича, Ирине Ивановне, архитектор Роберт Робертович Марфельд произвел изменения отдельных интерьеров. Многие помещения особняка и сегодня хорошо сохранились.

Скорее всего, потому, что вход в здание смещен в сторону, парадная мраморная лестница – одномаршевая. Стены лестничного интерьера снизу отделаны рустом. Выше – падуги и карниз поддерживают шесть пилястр в виде наяд. В ясный день вестибюль эффектно освещался солнцем через верхний световой фонарь. В вечернее время на лестнице зажигали бронзовый торшер.

На верхней площадке лестничного интерьера стоят зеркала в изящ ных рамах, украшенных сверху лепными цветочными гирляндами, переплетающими овалы. В овалах, имеющих форму морских раковин, на фоне солнечных лучей изображены книга, треугольник, свиток. Эта символика появилась, очевидно, позднее – в 1920-х годах, когда в здании разместился Музей морского торгового мореплавания и портов. (Думается, ранее в овалах были инициалы владельцев дома.) Такой же лепной рисунок – над дверью, ведущей в парадные помещения второго этажа. (Эти строки писались до реставрации особняка в конце 1990-х годов. Сегодня, после проведенной замечательной научной реставрации, в овалах вновь появились инициалы прежних владельцев.)

Прямо с лестницы открывается бирюзовый Лебединый зал (в 1980-х гг., заходя в вестибюль дома, можно было увидеть объявление: «Партийное собрание состоится в Лебедином зале»), названный так из-за лепного фриза с головками лебедей. В нем семь зеркальных дверей. Две из них ложные. Одна – входная, другая ведет в анфиладу парадных гостиных, еще две – в боковые галереи и последняя – в бывший зимний сад. Через нее можно выйти к фонтану, напоминающему фонтан слез в Эрмитаже: тот же замысел, те же пропорции, только иные раковины, – угадывается рука одного мастера – Штакеншнейдера.

За дверью, ведущей в анфиладу гостиных, находится парадная столовая, или буфетная, с окнами на Неву. Это, пожалуй, единственный дом на набережной, в котором центральное место занимает помещение такого назначения. Стены здесь отделаны светлыми дубовыми панелями. Верхняя часть стен декорирована тисненой кожей, расписанной золотом. Вся обстановка: камин с резными фигурами наяд, два буфета, стол, кресло и другая мебель (все из того же дуба) – неотъемлемая часть столовой. Дубовый потолок расчленен на прямоугольники-кессоны с красочным растительным орнаментом на золотом фоне. В одном из кессонов – под графской и княжеской коронами гербы Паскевича.

Слева и справа от столовой два помещения, где декор не сохранился. Завершает анфиладу Золотая гостиная с нишей-альковом красного цвета, которая, очевидно, служила и домашней часовней. Здесь находится мраморный камин с малахитовыми и лазуритовыми вставками. Над камином – зеркало в позолоченной оправе.

Парадные помещения продолжаются по обеим сторонам главной анфилады, уходя в глубь участка и образуя букву «П». Левая галерея начинается с длинного зала бывшей Арсенальной галереи, которая имеет арочные перекрытия с лепными розетками. Сохранились и скульптурные панно, изображающие Юпитера, Юнону, животный и растительный мир. За Арсенальной галереей следует сравнительно небольшая почти квадратная гостиная с плафоном орнаментальной росписи. Это – Охотничья комната. В ней лепной фриз сложного рисунка (маски, птицы, звери, вплетенные в растительный орнамент) оправдывает данное этому помещению название.

Необычны интерьеры правой галереи, где из античного мира можно попасть в Средневековье. Первый зал – большой, светлый, с беломраморным камином, он украшен пилястрами и тринадцатью лепными панно со сценками, изображающими Аполлона – покровителя искусств. За ним – зал в стиле английской готики.

Левая дверь Готического зала ведет в небольшой Рыцарский кабинет, где посетителей встречают шесть муляжей в рыцарских доспехах и полном вооружении. Они поставлены на тумбы высотой почти что в человеческий рост. В сравнительно небольшом помещении рыцари эти выглядят весьма грозными. Впечатление усиливает контраст массивных фигур с изящным лепным декором стен. Белоснежная (будто кружевная) лепнина особенно нарядно смотрится на малиновом фоне. Лепные веерные своды дополняют этот романтический интерьер.

Очевидно, и здесь, в этих помещениях, наравне с залами левой галереи, располагался «арсенал» Паскевича – европейски известная коллекция боевого, турнирного, охотничьего, холодного и огнестрельного оружия, различных доспехов и других аналогичных экспонатов. Ныне эта коллекция находится в Государственном Эрмитаже.

После революции в доме Паскевича был размещен основанный в 1922 году единственный в Советском Союзе Музей морского торгового мореплавания и портов.

Перед Великой Отечественной войной в музее экспонировалась уникальная коллекция, куда входили не только картины прославленных маринистов, в том числе полотна И. К. Айвазовского, но и множество моделей пароходов, плавучих доков, землечерпалок, а также сигнальных флагов, морских карт, книг по мореплаванию.

Некоторые модели судов (всего их 300) были выполнены из ценных пород дерева, кости, серебра. Выставлялся и подлинный парусный бот Петра (в 1940 году бот сгнил во дворе этого дома).

Особой гордостью музея являлись четыре макета торговых портов. Не имевший аналогов макет Ленинградского порта был представлен в масштабе 1:500 и занимал площадь 20 квадратных метров.

Музей пользовался большой популярностью у ленинградцев. Во время войны его деятельность прекратилась. В начале 1950-х годов музей ожил и стал пополняться новыми коллекциями. Когда потребовалось отремонтировать здание, все экспонаты были переданы на временное хранение в различные учреждения. В особняке же после ремонта с 1960 года разместился проектный институт (ЛенжилНИИпроект), занимавшийся реконструкцией всей исторической застройки Санкт-Петербурга.

С 1993 года особняк перешел в ведение Московского индустриального банка. В 1995 году новому владельцу здания (Московскому индустриальному банку) Управление государственной инспекции по охране памятников истории и культуры Петербурга (УГИОП) предложило восстановить интерьеры дома в том виде, какими они были при Паскевичах. В ходе работ обнаружены два, очевидно, заложенных перехода между домами 8 и 10 на уровне второго парадного этажа. Это объяснимо, если учесть, что начиная с середины XIX века оба дома принадлежали близким родственникам. Остается добавить, что научная реставрация особняка, проведенная при участии реставрационных мастерских Эрмитажа на средства Московского индустриального банка, превосходна. Она признана одной из лучших работ в Петербурге в 1990-х годах.

В преддверии 300-летия Санкт-Петербурга в этом особняке размещалась комиссия по проведению знаменательного для города праздника. Сегодня, как уже сказано, здание находится в ведении Московского индустриального банка…


Страницы книги >> 1 2 3 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации