Книга: Кысь. Зверотур. Рассказы - Татьяна Толстая

Немного спойлеров, много негодования

А с огнём? С огнём-то что, почему старожилы не расскажут всем, как его добывать? Господи, даже пещерные люди опытным путём до этого додумались, а люди, которые готовят, работают, свечи жгут и Бог знает что ещё творят - нет?.. Хорошо, Николай Иванович рассказал Бенедикту, что так можно, тот не поверил. Так покажите, сложно, что ли?.. Просто - возьми, да покажи, ведь никто и не поверит, пока не увидит. Вот отсутствием того самого "реализма" [даже бытового, поскольку он вызывает огромное количество вопросов] сия книга и отвращает от себя. Потому что сам мир лишён столпов логики, на которых бы стоял фундаментально, а так - стоит он на воздушных колоннах фантазии Т.Н. Толстой, не более. И мифотворчество, сказки, народные предания, слова старые - откуда всё взялось, если даже книги на современном русском языке не ушли в никуда? Даже Пушкин - Пушкин, наше всё! - в печатном виде небольшом существовал, и переводы классиков тоже были - их же писари эти переписывали, с чего тогда люди так общаются?.. Почему, например, поговорки старые остались в неизменном виде, а значение обычных слов, как выяснилось, часто незнакомо? Значения которых никто не знает? Вряд ли никто, если матушка Бенедиктова ещё до взрыва жила. Вот "конь", например. Неужели она ему не рассказала, что раньше коней в тройки запрягали, а не мутантов-перерожденцев, в таком случае, откуда люди знают, как вообще их запрягать [сами, стало быть, догадались? да вы что?]? Почему в одном случае что-то работает [старые поговорки], а с тем же "конём" не срабатывает?.. И с чего, опять же, так изменился язык, по какой причине, если никто из тех, кто после взрыва выжил, так никогда не разговаривал? Да и с грамотностью тут какая-то чехарда, не поймёшь - кто грамотен, а кто нет, если эти переписчики существуют, то, наверное, грамоте всё-таки обучают и читать умеют, но почему тогда Бенедикт обучался этому специально, чтобы стать переписчиком? Ни слова про школы я не нашла [может, я что-то пропустила?]. Но для кого тогда он эти книги переписывает, если грамоте обучают не всех?.. И ещё - опять же, по какой причине общество стало таким, почему всё, что было до XX века более-менее сохранилось, а после - как отрезало?.. Предыстории, как водится, никакой, никаких намёков - мол, было и прошло, а почему, зачем и как - это нас, читателей, не касается, не заслужили мы внятного сюжета от Т.Н.Т., ибо чернь, темнота. Всё равно мы сей изысканной метафоры на современное общество не поймём, чего зря стараться да бумагу марать. Словом, количество моих "почему?!" с первой сотни страниц уже зашкаливало, и это здорово мешало воспринимать мир книги. Поэтому всё это воспринималось не как "постапокалипсис" или, прости-Господи, антиутопия, а как обычная и не совсем удачная сказка. Как те же сказки Саши Чёрного. Однако, в самом начале показалось, что автор краем глаза пробежалась по Метро 2033 Глуховского , вспомнила про 451° по Фаренгейту , про О. Хаксли , и решила с их помощью постичь "загадочную русскую душу", приправив это всё слизыванием чужой авторской манеры и вялой ностальгией по относительно недалёкому прошлому. Но вспомните, пожалуйста, "Смех и горе у Бела моря"? Нет? Пересмотрите обязательно, целый час замечательных мультфильмов [но это так, отступление, я вообще русский север нежно люблю]. А к чему я это вспомнила? Да всё из-за той же языковой манеры, что уж больно у Толстой с ними схожа. Замечу - всё с теми же сказками. Поэтому-то и не веришь в мир - слишком уж он, как один лайвлибовец любил говорить, лубочный, нелогичный, абсурдный, словно затянувшаяся небылица. Вот читаешь одну сказку, вторую - и интересно, и здорово, и коротко, а тут человек взял и решил роман из этого слепить. К середине романа от этого устаёшь - да так, что хочешь плюнуть на всё, растереть и забыть. Но коль уж начал, то и заканчивать надо, а к концу так умаешься от сего слога, что не удивишься потом, что автор на сие целых десять лет и четыре года потратил. Самой, верно, надоедало. Вот, и вам надоело. А это всего лишь несколько предложений. Но в сказках тех герои с характером, и мораль там какая-никакая, да имеется. А здесь что мы имеем?.. Сатиру?.. Сомнительно, поскольку манера изложения сатирой назвать сложно, а кроме неё я больше ничего не углядела. Ну, это если не считать той самой метафоры, которая в начале рецензии ещё упоминалась. Кроме того, что манера эта как репей - к тебе цепляется, да так иной раз, что не стряхнёшь подолгу. Впрочем, так и с книгой Саши Чёрного было, чего уж там [хотя автор, будто насмехаясь, и его в тексте до кучи упоминает]. Антиутопию?.. Разумеется, это не утопия, но и для жанра антиутопии характерен недостаток ресурсов, что необходимы для жизни [бензин, вода, пропитание], политический строй - фашизм, тоталитаризм, а я его в книге тоже не заметила. Что, еды-воды мало? Но не упоминалось, что кто-то от голода постоянно помирал, иначе бы в городке том все повымерли. Экологическая катастрофа, мутанты и т.п. - на сюжет это влияет чуть больше, чем никак. Идею?.. Ну, так себе идея, хиленькая больно, на двух тонких ножках держится, что твои слоны у Дали. И книги-то эти ничего не поменяли в жизни Бенедикта, да и в жизни тестя - тоже, шило на мыло, включая этот бессмысленный по сути рейд на Фёдора Кузьмича. Пустое какое-то всё, безысходное, как в самом начале, так и в конце. История маленького человека? История антимыслящего человека? История кого это была?! Народа, может быть? Но народ же там одинаковый, что остатки интеллигенции, что простой люд - никто ничего не делает и на Фёдора своего Кузьмича одинаково уповают. Получается, что он единственный вообще, кто знания из книг пусть и себе присваивал, но худо-бедно применял. То коромысло, то ещё что-нибудь - пусть и под своим именем, но он этим делился. А так этого не делали даже те, кто об этом знал - те же Прежние. Поэтому люди в романе вышли мелкими, жалкими, кухонными философами да, откровенно говоря, ещё и недалёкими. Мир без духовности как таковой автор хотела показать? Хорошо, наверное, но слишком откровенно, ибо мысль эта кричит со всех страниц. С каждого абзаца. Как по мне, в том же О дивном новом мире бездуховность тоже в лоб, даже слишком прямо показана, и Дикарь-революционер, что как-то решил Шекспира почитать, ничем, собственно, от Бенедикта-то не отличался. Я трепетно люблю антиутопии, мне нравится над ними думать, рассуждать, представлять. Поэтому можете ли вы представить степень моего негодования, когда я наткнулась на это? Ведь здесь, как выяснилось, совершенно не над чем думать - автор всё любезно сделала за нас, чего делать, на мой взгляд, категорически нельзя. Но как иначе ж, не поймут! Таким образом читатели сами низводятся до героев, описанных в романе. Вторичное произведение, не моего сорта - ни по языку, ни по сюжету, ни по сути. Простите, Т.Н.Т., но роман у Вас вышел... А, вышел, да и ладно. P.S.: Радиоспектакль от радио "Россия" показался мне несколько перегруженным шумовыми/голосовыми и прочими эффектами, но в целом звучит интересно, слушала первую часть с удовольствием, только потом устала и переключилась уже на чтение книги.

Зверотур. Рассказы. Рассказы у Т.Н.Т. не обременены в целом и общем ничем, приятные кое-где, кое-где шероховатые. Из моей памяти выветриваются быстро, возможно, особенность у неё такая, быстро ненужное раззапоминать. Эссе Зверотур запомнилось попыткой анализа чьих-то снов и спекуляцией на образе З.Фрейда, что - уверена! - выдал бы энное количество энергии, переворачиваясь в гробу, если бы не был кремирован. И более, опять же, увы - ничем. Возможно, после данного романа просто устала вчитываться и искать крупицы разумного, доброго, вечного.

Рассказы мне чуть больше понравились, но они обладают одним свойством: их нельзя читать много подряд - начинаешь вязнуть и тонуть.

Да только ежели уйдешь – так и не воротишься поди. Кысь-то она ждет тебя. Развернула плоскую морду свою, насторожила уши и кричит дико и жалобно: кы-ысь, кы-ысь! Покачивается на еловых ветвях там, далеко-далеко, где безлюдные поля и темные тропы на синем снегу, невесть кем вытоптанные, покачивается Кысь и смотрит. Смотрит в спину тебе, хищная, веет тоской и холодом прямо в самое сердце.

"Нет, нет, нельзя, ну ее, не думать о ней, гнать, гнать ее, засмеяться или сплясать, песню громкую завести. Вот так...вроде легче..."

Но только, бывало, забудешься, снова она – Кысь – неведомая и страшная, зашевелится где-то на ветвях, и ну, давай выть, и холодок от этого так и ползет до самого сердца. Вот так-то. Чтобы не забывали. Чтобы не ходили, не топтали тропы северные, не искали лучшего.

И щи уже мышиные остывают. Задумаешься про Кысь – вот тебе и на! Остыли, родимые. Да и червыри толченые не такими вкусными уже кажутся. Кы-ысь, кы-ысь все, она.

А ведь если не думать – так и жить весело. Федор Кузьмич, слава ему, может какой указ издаст, да праздник учредит. Ватрушек настряпаешь да квасу яичного напьешься – и горя не знаешь, и легко и спокойно на душе, девки в соседних избах песню стройную затянут, плясать начнут, засмеются на всю улицу. Хорошо...Может и в гости кто зайдет, ржави вместе покурить да посудачить. Эх!

Выйдешь на улицу в разгар веселья, посмотришь по сторонам – кой-где люди ходют, через сугробы к соседям ковыляют, другие – из окон на тебя косятся – ишь! без зипуна на мороз выскочил, а кто еще бранным словом, проходя мимо, выругает. Да только все равно светло как-то, мирно, и родное такое все вокруг, и Котя вон ластится, розовыми пальчиками тянется.

"А зовется наш город, родная сторонка, - Федор-Кузьмичск, а до того звался Иван-Порфирьичск, а еще до того – Сергей-Сергеичск, а прежде имя ему было Южные Склады, а совсем прежде – Москва."