Текст книги "Девушка-рябина"

Лев казался себе актером. Неким персонажем, обязанным отработать обязательную программу.

Он злился, затягивал свое «выступление», Наташа скорбно поджимала губы, старалась форсировать процесс, Льва это еще больше угнетало… И не было в этих телодвижениях ничего естественного, живого, настоящего.

Одна игра.

Наконец, финал. Стремительные неразборчивые титры. Поцелуй перед сном.

Наташа затихла на своей половине кровати… В сущности, Лев даже не знал, заснула она или нет. Несколько раз, бывало, утром она спрашивала испуганно – не храпела ли она ночью? Лев уверял Наташу, что нет. Пожалуй, именно эти аспекты совместного бытия волновали больше всего невесту Льва.

– Ты спишь? – спросил он.

– А что? – не сразу отозвалась та, совершенно нормальным, не сонным голосом.

– Если ты боишься, что будешь храпеть, то не бойся. Я тебя из-за этого не разлюблю.

– Лев! – недовольно произнесла она. – Ну, перестань.

Тишина.

«А где бабочки в животе, где сердцебиение, где восторг? – подумал Лев с иронией. – Может, Наташа права, и никакой любви нет?»

В юности он чувствовал нечто подобное бабочкам в животе. Сходил с ума. Горячка вся эта… Он сегодня соврал Наташе, когда заявил, что не терял никогда голову. Терял. Давно. Во времена первой любви. Но почему сейчас он лишен всего этого? Так и надо? Дело в Наташе или дело в нем самом?

Почему она, эта тонкая, умная, веселая Наташа, способная болтать обо всем на свете, не хочет поговорить о самом главном?

Почему ей интересно все, кроме того, счастлив ли ее возлюбленный?

Почему она с радостью и восторгом бегает по выставкам и кафе, упоенно вышагивает по паркам и садам Москвы, много читает и много хороших фильмов смотрит – но испытывает мучительное неудобство, находясь рядом со своим будущим мужем в одной постели? Со своей второй половинкой, по сути…

Почти все женщины стремятся замуж, Наташа же – старается оттянуть свадьбу как можно дальше.

Ей нравится ее откровенно девичья, легкая, беззаботная жизнь. Жизнь по собственным правилам и законам. Она едва терпит привычки Льва – причем не самые ужасные мужские привычки и особенности.

Он хочет бежать к ней, скорее, скорее – обнять, прижать к себе, чтобы весь день наслаждаться любовью, не вылезать из постели, а она – мягко отстраняет его.

Да, Наташа – замечательная. Из нее выйдет прекрасная жена. Ну нет их, этих бабочек в животе – и ладно. Может, бабочки – не самое главное?

…Прошла неделя, другая, после возвращения Льва в Москву.

Но как ни старался он забыть о горничной Вере, как ни гнал прочь мысли о ней – перед его глазами продолжало стоять ее кроткое, испуганное лицо – с узким носиком, усыпанным веснушками, с широко открытыми глазами орехового цвета.

И главное, эта загадка продолжала мучить его: Вера и Рябиновая – одна и та же девушка? Или две разные – есть горничная Вера, и есть еще фотограф Рябиновая, обе рыженькие и обе проживающие в Электрозаводске?

В конце концов, не выдержав этих сомнений, Лев вновь зашел на страницу загадочной Рябиновой в одной из социальных сетей.

Там ничего не изменилось, лишь фотографий прибавилось. Все те же виды Электрозаводска. И больше желтых, ржавых, бурых красок на снимках – ведь сентябрь подходил к концу.

Старинное здание электрозавода из красных кирпичей в свете уличных фонарей все сильнее напоминало сказочный замок. Темные проулки, пустые дороги.

Эти фотографии были словно декорациями к какому-то спектаклю. Они рождали ощущение того, что зрители уже в зале, занавес поднят. Но сам спектакль еще не начался, актеры прячутся где-то там, в боковых проходах у сцены. Зрителям осталось только дождаться увертюры, и вот тогда актеры выйдут к рампе и разыграют чудесный спектакль. Расскажут необыкновенную историю, пробирающую до глубины души.

Там, впереди, скоро – и смех, и слезы, и бурные аплодисменты зрителей… Но почему-то пауза затянулась.

А Лев все сидит в своем кресле, в темноте зрительного зала, и ждет, и ждет… И уже начинает злиться. Скоро ли?!

А чего ждать? Может быть, это именно ему, Льву, надо подняться на сцену и начать представление?

Именно ему – надо выйти на пустую, залитую оранжево‑красным светом улицу, подойти к воротам старинного замка и постучать в них?

Лев взял да и «постучал».

Предварительно зарегистрировался в Сети как «Лео» и на аватарку прилепил себе льва Симбу из старого мультика. Детский сад, да и только… Но на большее его фантазии не хватило. Не под своим же именем, не со своей физиономией регистрироваться!

«Отличный снимок!» – написал он под очередным, последним по времени фоторепортажем Рябиновой, где была изображена крупным планом стена завода, чуть подернутая болотного цвета мхом, изъеденная временем. Подумал и убрал восклицательный знак. Вместо него поставил точку. Как-то уж слишком сдержанно, невыразительно. Удалил точку, опять поставил восклицательный знак. И отправил свое сообщение.

Через мгновение оно проявилось на экране, в блоге Рябиновой, под тем самым снимком. Сообщение от него, ото Льва… Тонкий, призрачный мостик из Москвы – в Электрозаводск.

Лев сидел у монитора, ждал. Пожалуй, он волновался, и сильно. Ответит или не ответит загадочная Рябиновая?

Прошло пять минут, десять. Полчаса.

Он не выдержал, отправился на кухню, сварил кофе, выпил. А когда вернулся и взглянул на монитор, то увидел ответ от Рябиновой под его сообщением:

«Спасибо!» И улыбающийся смайлик рядом.

У Льва забилось сердце. Она ответила. Она ответила!

«Хотя чего я радуюсь, это дежурная вежливость. В соцсетях так: если тебе написали, принято отвечать. За этим «спасибо» и улыбающейся рожицей ничего не стоит. Просто вежливость!»

Лев некоторое время сидел молча, с занесенными над клавиатурой пальцами. В его голове роились тысяча слов, тысяча вопросов, которые бы он хотел обрушить на Рябиновую.

Но не спугнет ли он ее своим напором? Если это Вера, то точно спугнет. А если не Вера, другая девушка? Да чего думать, и другую спугнет. И вообще, нечего торопиться, мчаться напролом.

Лев выждал минут пять и написал в ответ туманный комплимент: «Похоже на стену старинного замка. Это в реальности все, есть такое здание? Не фотошоп?»

В этот раз ответ от Рябиновой пришел быстро:

«Да, похоже (опять смайлик). Это здание электрозавода. Не фотошоп».

Лев рванулся было опять ответить, но сдержался. Скрипел зубами, мучился. Но буквально заставил себя выйти из соцсети.

Для первого знакомства этих нескольких фраз достаточно. Если это Вера, то она должна привыкнуть к нему, перестать бояться… Надо будет завтра или послезавтра снова зайти к ней в блог и написать пару-тройку одобрительных фраз. Она не должна думать, что он ее преследует…

С того самого дня, как Лев написал Рябиновой, у него началась новая жизнь.

Раньше Лев никогда не увлекался ни соцсетями, ни сайтами знакомств. Переписка со знакомыми и незнакомыми людьми его совершенно не увлекала. Если уж и переписка, то чисто деловая, если любовь – то в реале. Фантазиями и домыслами Лев не занимался, будучи человеком абсолютно не романтичным. Циничным даже.

Но тут…

Через два дня Рябиновая выставила новую фотографию своего города. Дождь, сумерки, двое стариков под зонтом, со спины, бредут куда-то по прилипшим к асфальту листьям. Смешной и печальный снимок…

Тут уж Лев задумался надолго. Как-то, наверное, банально, если он опять напишет – «отличное фото»? Может, надо сказать – «Хотел бы и я в старости так бродить со своей единственной под зонтом!»

Да ну. Никто не хочет стариться и бродить в промозглую погоду. Наверное, какая-то нужда выгнала этих стариков из дома. Хотя нет. Они идут, склонив друг к другу головы, так трогательно…

«Трогательное фото», – решительно написал Лев и нажатием кнопки направил свой комментарий в журнал Рябиновой.

Через пять минут ответ – один лишь улыбающийся смайлик. «Да она нахалка та еще, Рябиновая, взяла моду смайликами разговаривать!» – мгновенно завелся, разозлился Лев. Потом подавил свои эмоции и захлопнул крышку ноутбука, опять боясь написать лишнее.

Еще через день – он написал еще новый комментарий к очередному фото. Получил ее ответ. Еще день – и еще один короткий обмен фразами между ним и загадочной незнакомкой.

Время шло. Сентябрь закончился, быстро пролетел октябрь. В ноябре они с Рябиновой уже не ограничивались парой фраз за вечер.

Лев писал подробно о том, что видит на ее фотографиях, какое настроение они у него вызывают. Обмен мнениями о природе, о погоде. Но ни словечка о личном – что с ее стороны, что с его.

Они – как два попутчика, встречающиеся каждый день в электричке, по дороге на работу. Попутчики здороваются, обмениваются дежурными фразами, но, в сущности, все равно остаются чужими друг другу. Незнакомыми.

В ноябре Лев отправил в качестве комментариев к фотографиям, сделанным Рябиновой, несколько стихотворений. Нет-нет, не длинные простыни стихов, а так, пару строф черкнул. Поэтично и ненудно. Пастернак, Мандельштам…

Кажется, поэзия растопила сердце Рябиновой – она ответила Льву подробно и сердечно.

В декабре Лев и Рябиновая переписывались уже как друзья. Свободно и весело. Но опять же – ничего личного.

Лев однажды спросил, как в городе идет строительство нового корпуса электрозавода, о котором слышал в новостях. (О том, что он по профессии напрямую связан с созданием трансформаторов, Лев упоминать не стал. Подозрительно прозвучало бы… Заставило бы Веру подумать, что их знакомство в Сети – не случайно. Просто обозначил, что он – инженер).

Рябиновая ответила серией фото и подробным рассказом. Лев забросал ее вопросами – как строительство повлияло на город и не собираются ли сносить старое здание.

Взрыв возмущения со стороны Рябиновой. Да как можно снести старый корпус, это же памятник архитектуры! Это визитка города!

Бурная и долгая полемика. Лев даже сподобился и послал Рябиновой в личку свои фото, вернее, не свои, а виды Москвы, отснятые им самим.

Она теперь была в курсе, что он – москвич. Немного дозированной правды – не помешает. Теперь Вера спрашивала его о Москве, он отвечал.

…Наташа ничего не знала об этой переписке. И не могла узнать. Невеста Льва, кстати, была из тех женщин, которые до подобных проверок не опускались, считая их чем-то унизительным, жалким.

«А если бы узнала? – иногда спрашивал себя Лев. – Как бы она отреагировала?»

С одной стороны, его переписка с девушкой из Электрозаводска являлась исключительно невинной. Рассказы о городах, в которых они жили, да об особенностях фотографического дела. Ничего личного.

Но… но нельзя не заметить, что их переписка носила уже очень оживленный характер. Очень дружеский. И вот именно эта приязнь, сквозившая в каждой строчке, что его, что ее, – и могла стать поводом для ревности. Пожалуй, с Наташей Лев никогда не говорил столько и с таким оживлением.

Хотя, наверное, Наташа не станет ревновать, если вдруг каким-то образом залезет в почту Льва и обнаружит эту переписку. Она ревнивая, но и очень поверхностная. Заглянет, прочитает, вникать не станет… Пожалуй, все же нечего опасаться того, что невеста станет ревновать к виртуальной знакомой из другого города.

Ладно. С Наташей все ясно, а что там с супругом Рябиновой? Ведь если под этим ником прячется горничная Вера, то она – замужем. Вдруг ее муж обнаружит переписку жены с каким-то типом из Москвы?

Нормальный мужчина – он ведь даже дружественной переписки жены с кем-то, кто мужского пола, – не потерпит. Неужели муж Веры – если это действительно Вера, – не замечает, что делает его жена, с кем она общается вечерами? В это время – где тот пропадает? Если он дома, например, то неужели не заглядывает ей через плечо, когда Вера что-то пишет у себя на компьютере? Или, может, у них кризис в семейных отношениях, и мужу глубоко плевать, чем занимается его жена, почему столько времени просиживает в соцсетях?

Стоп, стоп. А если это вообще не Вера? А другая девушка, живущая в Электрозаводске? И у нее никакого мужа нет! Может, рассекретиться, снять маску и во всем признаться Рябиновой? Они ведь уже вполне по-дружески болтают…

Но «снять маску» Лев все никак не мог решиться. А нужна ли ему будет та девушка-фотограф, что прячется под ником Рябиновая? Ведь он в воображении все время держал образ Веры!

Чем дальше, тем сильнее тайна Рябиновой затягивала Льва. И он даже радовался свободным вечерам, проведенным без своей невесты, – ведь именно тогда у него появлялась возможность переписываться с Рябиновой.

Новый год.

Перед самим праздником, в последние дни декабря, у Льва почти не было времени. Аврал на работе. Он исчез из Сети где-то на неделю и вернулся лишь 31‑го, около шести вечера.

Послал в «личку» Рябиновой красивую открытку с зимним пейзажем и текстом такого содержания:

«Дорогая Рябиновая! Простите, что пропадал – дел навалилось очень много в последнее время. Сейчас вот появилась минутка, и спешу поздравить Вас с наступающим праздником. Знаете, этот год у меня ничем не отличался от предыдущих. Не хуже и не лучше. Но было в этом году нечто, что заставило меня встряхнуться, ожить. Это знакомство с Вами. Вы – словно яркий огонек, освещающий тусклые сумерки… Спасибо Вам. За то, что Вы есть на свете, что вы говорите со мной. Надеюсь и в будущем году продолжить общение с Вами…»

Содержанием письма Лев был крайне недоволен. Смесь пошлости и патетики. Ну не писатель он, не писатель! Впрочем, других слов придумать не мог и потому скрепя сердце отослал письмо Рябиновой именно в таком виде.

Ответ пришел неожиданно быстро. Рябиновая тоже послала Льву открытку, но не банальную, взятую из Сети, а свое фото – башни электрозавода вдали, а на переднем плане – гроздь рябины, присыпанной снегом. И все это – на фоне тусклого, сумеречного неба.

Общее впечатление от этого фото – ощущение тайны, тревоги, волнения, скрытой радости. Мрачно, прекрасно, безнадежно…

Лев буквально вздрогнул, когда открыл файл и увидел перед собой эту картинку. Ведь именно ее он представлял когда-то, в сентябре, сидя на балконе гостиницы «Турист».

Как Рябиновая могла это узнать, как почувствовала? Чудо же. Или не чудо, просто совпадение. Что еще фотографировать зимой, как не гроздья рябины, засыпанные снегом?

Но в любом случае Лев, стиснув зубы, долго смотрел на экран, на это фото. И лишь потом прочитал само письмо от виртуальной подруги.

«Дорогой Лев, как хорошо, что Вы нашлись, а то я уже начала беспокоиться. И я поздравляю Вас с Новым годом! Пишите, и я буду Вам писать».

Дорогой. Я беспокоилась. Пиши мне. Я жду твоих писем. С тобой все в порядке? Пиши мне, дорогой мой. И я буду тебе писать. Пиши мне, не пропадай, дорогой!

Вот примерно так воспринял письмо Рябиновой Лев, именно в этом контексте.

Он ей в своем послании сказал, что она для него – как свет, и она ему в ответ сказала, что жить без него не может.

…В саму новогоднюю ночь, которую Лев провел с Наташей, в гостях у будущих свекров, он напился. Много смеялся, рассказывал подробно о принципах электротехники Наташиному папе, бывшему журналисту-международнику, рвался на балкон, чтобы посмотреть оттуда на «ночной город в огнях фейерверков». Наташина мама, повздыхав, уложила Льва спать.

* * *

Тридцать первого декабря, утром, Вера проснулась рано. Было темно, перед окном горели фонари, и лишь изредка проезжали мимо машины – именно это движение по дороге и напоминало о том, что ночь уже закончилась.

Да, и еще стайки прохожих скоро появились – смутно начали доноситься чужие голоса.

Мужа, Кирилла, не было – он ушел почти ночью, и Вера не знала куда. То ли на работу, то ли к родне.

Телефонный звонок на домашний номер заставил Веру вздрогнуть. Она в темноте сорвала трубку:

– Алло?!

– Вера, это я. Ты не спишь?

– Мама… Все в порядке?

– Сегодня Новый год. Говорят, как его проведешь, таким и весь год будет. Давай-ка, собирайся.

– Куда?

– Вместе пробежимся по парку. Бег с утра – это очень полезно.

Некоторое время Вера молчала, раздираемая противоречиями. С одной стороны, ей очень хотелось порадовать мать. Провести с той время, пусть и на бегу… С другой – Вера до дрожи, до тошноты не любила утренние оздоровительные пробежки.

Но один-то раз можно?

– Хорошо, – упавшим голосом сказала молодая женщина. – Минут через пятнадцать буду у твоего дома.

Она быстро умылась, оделась кое-как, в спортивное.

На улице – не обычный мороз, а какой-то стылый, безжалостный, пробирающий до самого сердца холод.

Вера с места бросилась в карьер, хотя мать ей не раз говорила в свое время, что надо начинать бег постепенно и обязательно с разминки. Но разминаться посреди улицы, перед прохожими, пусть и немногочисленными – она не могла. Начинала чувствовать себя идиоткой, хотя рассудком понимала, что ничего предосудительного не совершает.

Нежелание находиться в центре внимания было сильнее всего. Какие-нибудь дураки обязательно замечание в спину бросят…

Мать ждала ее за поворотом.

– Спасибо, Верочка, – ласково произнесла она, когда дочь, высоко вскидывая от холода колени, заскакала перед ней.

Бежали рядом. Мать что-то говорила, но Вера ее не слушала. Пыталась следить за дыханием, но не получалось. Холодно, под ногами скользко…

В парке, среди деревьев, которые гасили все звуки, Вера начала отчетливо слышать, как стучит кровь в ушах.

Ей было уже не холодно, а невыносимо жарко, а в животе, слева, под ребрами, что-то мучительно екало. И слегка подташнивало. В горле же саднило от морозного воздуха.

И ничего поделать Вера с собой не могла. Она не в состоянии была управлять своим телом и настроением…

– Ты сегодня вечером как? У Кирюшиной родни собираетесь праздновать Новый год?

– Ага… – прохрипела Вера. – Хочешь, я к тебе приду? Или ты к нам?

– Нет-нет. Мы с девочками собираемся. В узком дружеском кругу. – «Девочками» она называла своих подруг, соратниц по здоровому образу жизни. – Ну-с, домой, домой теперь… – весело пропела мать. Она выглядела очень довольной – то и дело поглядывала на дочь, улыбалась.

С самого детства Вера знала, каким образом можно порадовать мать. Достаточно утром пробежаться рядом трусцой. Затем облиться холодной водой, позавтракать «правильной» кашей – и все, настроение матери удивительным образом улучшалось.

…У своего подъезда мать сердечно расцеловала Веру.

– Пойду, обольюсь ледяной водой, – деревянным голосом произнесла молодая женщина. – А потом позавтракаю. Помнишь, мам, ты мне смесь ашрай рекомендовала? Обалденная.

Вера врала, и самой было неловко от собственного вранья, от того, что говорит фальшивым голосом картонные убогие фразы. Кажется, и ребенок заметил бы, что она врет. Но мать приняла все за чистую монету и, уже буквально сияя от счастья, скрылась в подъезде своего дома.

Дома Вера залезла под горячий душ (на обратном пути снова замерзла). Потом сварила кофе, сделала бутерброд с маслом и сыром. Она так завтракала каждое утро, и ее организм ничего, кроме этих продуктов, не принимал.

Потом Вера отправилась к компьютеру, включила его.

Ни одного письма.

Куда же он пропал, человек под ником Лео, с аватаркой в виде льва? То чуть не каждый день писал комментарии, то вдруг пропал.

Вера даже не помнила, когда и как завязалась их переписка. У нее имелось несколько виртуальных подруг, даже не подруг, «френдов» скорее… которые время от времени писали ей дежурные любезности, но и только. Мужчина в ее журнале появился словно из ниоткуда. Нормальный, не хам. Хвалил ее фото, что-то спрашивал, она вежливо отвечала.

Он не выказывал к ней, к Вере, никакого интереса как к женщине. Ему просто нравились те фото, которые она делала. Сколько ему было лет, этому Лео? Неизвестно. Может быть, двадцать, а может – все пятьдесят. Хотя, нет, двадцать – это вряд ли… Не похоже. Москвич, работал «по инженерному делу» – как он однажды обронил.

Он не лез к Вере с дурацкими предложениями, не спрашивал о ее личной жизни и сам о своей не говорил. Не доставал ее просьбами прислать ее фото. То есть фото, где была бы она, ее лицо… Он всегда держался на вежливом расстоянии, если можно так сказать о виртуальном общении, но при этом вел себя доброжелательно.

Вера привыкла к нему. Выходя вечерами в Сеть, ждала, что там ее встретит Лео. Незримый (словно прячется в сумраке, лишь силуэт едва можно угадать), он протягивает ей руку, и некоторое время они идут рядом, беседуя. Потом прощаются, расходятся.

Это не виртуальный роман, нет. Это просто общение. Дружеское. Приятельское. Пожалуй, Лео – самый лучший из всех «френдов».

Неделю назад Лео вдруг пропал.

Вера выходила в Сеть со свежими, только что сделанными фотографиями, а ее никто не встречал. Не ждал.

Вера была уверена, что ей не может понравиться посторонний мужчина. Но тут… Лео ей оказался по душе? Она определенно привыкла к Лео, перестала его считать чужим. Почему же он ее бросил? Считает скучной? Надоело? Да, скорее всего, ему надоела и она, и ее пейзажи…

Вечер. К этому времени позвонил Кирилл, сказал, чтобы жена отправлялась к его родне, они там все собрались уже.

Так странно. Хоть бы один раз встретить Новый год вдвоем, без его родных…

Вера уже собиралась выключить компьютер, но в этот момент пришло новое сообщение.

Письмо от Лео, с вложением. «Дорогая Рябиновая, простите, что пропадал…» Дорогая. Он назвал ее дорогой. С чего вдруг? И дальше – Лео сравнил ее с огоньком в сумерках! Удивительно… Она ведь тоже думала о сумерках, вот только что… Как будто Лео читал ее мысли. Или это обычное сравнение, раз огонек, то непременно в сумерках?

Вера быстро написала ответ, механически отзеркалив обращение: «Дорогой Лео, как хорошо, что Вы нашлись, а то я уже начала беспокоиться. И я поздравляю Вас с Новым годом! Пишите, и я буду Вам писать», вложила одну из своих последних фотографий, сделанных в городе (рябина в снегу, она же Вера – Рябиновая!), – и отправила послание Лео. Потом спохватилась – слишком нежное послание-то получилось, надо бы не так… А, поздно.

Вера выключила компьютер, принялась собираться.

Она вдруг, в какой-то момент, проходя мимо зеркала, увидела свое лицо и обнаружила, что улыбается. Впрочем, эйфория не длилась долго.

Звонок сотового.

Опять муж.

– Вера, ты скоро?

– Да, уже выхожу. Захватить с собой чего-нибудь?

– Нет, я все купил. Жду…

К каждому семейному празднику Кирилл, именно Кирилл – покупал все к столу. На всех. На маму Кирилла, на Батю, на сестру с ее мужем, на племяшек… До недавнего времени Вере не было жаль – покупает и покупает… Пусть.

Теперь же она злилась, если Кирилл опять взваливал все хлопоты на свои плечи. Злилась из-за Бориса. Как выяснилось (и как можно было предположить заранее), Борис оказался плохим работником.

Толку он него никакого, одни убытки. Ленивый пофигист, которому плевать на всех и на себя тоже. Любитель ругать государство, других людей. У него все были виноваты, только не он сам.

…Ел и пил за новогодним столом Борис больше всех.

Вера с самого начала не собиралась наблюдать за ним, но Борис сидел напротив и невольно привлекал к себе ее внимание, постоянно накладывая себе в тарелку одну порцию за другой, подливая и подливая в рюмку…

– Ты бы не пил столько, – негромко обратилась к нему Вера.

– Сегодня можно, – флегматично ответил Борис. – Один раз в году – можно себе все позволить…

– Но ты же… – Вера хотела сказать, что тот позволяет себе напиться гораздо чаще, чем раз в год, но поняла, что нет смысла напоминать об этом. Борису – глубоко наплевать на все. Он не думает. Он живет, как хочет. Ему так удобно и приятно, последствия подобной невоздержанности его совершенно не волнуют.

– Вер, не надо, – быстро наклонился к ней Кирилл, шепнул негромко.

– Ты интересный… – поморщившись, тоже негромко ответила она. – Ему же нельзя пить, а вы позволяете…

– Не сегодня, пожалуйста, – мягко произнес Кирилл.

Вера замолчала. Поймала на себе внимательный, скорбный взгляд свекрови Светланы Петровны. Судя по всему, та тоже считала, что сегодняшний вечер нельзя ничем омрачать.

И свекровь, и Кирилл были правы – конечно, не стоило в новогодний вечер портить всем настроение. Вера понимала это и сама на себя злилась… Злилась, что считает каждую рюмку, которую опрокидывает в себя Борис, злилась, что замечает, как помногу и часто наваливает он себе на тарелку покупных, ресторанных салатов, таскает то и дело вилкой куски осетрины с общего блюда… Но была бы ее, Верина воля, она бы ничем не стала делиться с этим никчемным, жалким мужчинкой.

А злость ее росла вот откуда – в последний месяц Кирилл много жаловался на убытки, на то, что бизнес его не приносит никакого дохода. И параллельно рассказывал про Бориса, его «косяки». Разумеется, убытки мужа и косяки Бориса Вера связала в своей голове в единое целое.

Причиной всех неудач и убытков Кирилла являлся Борис. Зачем только муж взял его к себе…

Ни радости, ни удовольствия Вера в этот раз от новогоднего праздника не получила. Одна черная желчь. И как от этой желчи избавиться, на кого выплеснуть? Не на мужа же…

– Ты не в настроении, что ли? – спросил Кирилл Веру, когда они вышли во двор – запускать фейерверки. Купленные, конечно же, на его деньги. Ведь как не порадовать племянников?!

– Ненавижу этого Бориса, – призналась Вера. – Если ты с ним не поговоришь, то я это точно сделаю. Не сегодня, конечно, но обязательно поговорю…

– Не надо. Это мое дело. Это наше семейное дело. Мы сами разберемся, – опять мягко, но непреклонно возразил Кирилл.

– А я – не ваша семья, что ли?

– Вера, прошу тебя… – устало вздохнул муж.

Жалея его, Вера замолчала.

…После новогодних праздников ничего не изменилось. Борис продолжил работать у Кирилла. Выпивал по-прежнему.

А Вера, чтобы хоть немного отвлечься, продолжила активную переписку с Лео.

В конце февраля Вере исполнилось тридцать. После всех поздравлений и пожеланий – как-то само так получилось, что Вера с Лео перешли на «ты».

«Я бы хотел когда-нибудь встретиться с тобой в реале, – однажды написал ей Лео. – Ты не против?»

«Зачем? Нет, я не вижу в этом смысла», – резко ответила она, хотя у самой отчаянно заколотилось сердце.

«Мы уже столько знакомы, а я никогда не видел тебя, ты – меня. Может быть, ты согласишься приехать в Москву? Я оплачу и дорогу, и проживание. Сам я никак не могу сейчас вырваться из города».

Самое время Вере признаться ему в том, что она замужем и подобные встречи невозможны. Но если она признается, то Лео, скорее всего, потеряет к ней интерес.

Кстати, а он сам, этот Лео, кто он? Одинокий холостяк? Наверное, нет. Но спрашивать не стоит – иначе и она, Вера, тоже потеряет к нему интерес. Ведь она не собирается рушить ни свою, ни чужую семью. А просто стать любовниками – это гадко… Это предательство тех, кто рядом.

«Нет, я не смогу к тебе приехать», – написала в ответ Вера.

«Тогда я приеду к тебе. Правда, это возможно не раньше мая… Как?»

«Нет».

«Почему?»

«Я не хочу в тебе разочароваться».

«Даже так… Зачем же ты тогда продолжаешь переписываться? Ты решила, что у наших отношений не может быть будущего?»

Наши отношения. Наши отношения! Он сказал – наши отношения… В первый раз за время общения с Лео Вера ощутила муки совести. В самом деле, их переписку уже никак нельзя назвать дружеской… Так зачем же продолжать ее? Не проще ли разорвать эти отношения, пока она в самом деле не влюбилась окончательно в своего виртуального собеседника.

Но что тогда будет? Ничего. Скука. Пустота…

«Я не знаю», – ответила Вера.

«Я тоже не знаю, зачем я пишу тебе. Но без тебя мне будет скучно. Жизнь покажется совсем пустой».

Он ответил ее словами, он ответил точно так, как думала и она, Вера!

«Я передумала. Я ХОЧУ в тебе разочароваться, – быстро написала Вера и добавила к написанному улыбающийся смайлик. – Да, давай когда-нибудь встретимся в реале. Просто посмотрим друг на друга. Поболтаем. Правда, мне кажется, в реале все и разрушится. Хотя бы ради этого стоит встретиться».

«Как тебя зовут? Ты же не Рябиновая, в самом деле?»

«О, нет, не скажу, – она опять изобразила смайлик. – Сюрприз будет! А тебя, наверное, зовут Лев, да?»

«Ага, так я и признался, – смайлик. – Лео – это вовсе не обязательно, что Лев. Просто зверь такой. С маленькой буквы – лев».

Они уже шутили. Вера писала своему виртуальному другу и улыбалась. Эти беседы будоражили, приносили радость, заставляли забыть о том, что ее раздражало.

Она всерьез не верила в то, что когда-нибудь они с Лео встретятся «живьем». Как бы он нашел ее, если не знает ни имени ее, ни адреса?..

Но отчего не помечтать об этой встрече, не рисовать в воображении этого самого Лео, как он выглядит?..

* * *

Чем дальше, тем сильнее Лев впадал в зависимость от переписки с Рябиновой. Ведь только тогда, общаясь с ней, он чувствовал себя живым и настоящим. Говорил, что думал, шутил безудержно, потом, тоже себя ничем не сдерживая, стремительно впадал в лирическое настроение и «бомбил» свою собеседницу уже нежными признаниями и строчками из чужих стихов…

Его жизнь словно разделилась надвое, он сам раздвоился как будто. Один Лев существовал в реальности, ходил на работу, занимался проектированием, часто его приглашали вести лекции в технических вузах, в апреле он ездил в командировку, в Германию. Этот Лев – респектабельный и почтенный – являлся официальным женихом чудесной и положительной молодой женщины по имени Наташа. Дата их свадьбы еще не назначена официально, но вроде как – вот-вот. Замечательные будущие тесть и теща, готовые с него пылинки сдувать…

Другой Лев – прятался в виртуальных Сетях. Пылкий безумец. Некто – без прошлого и настоящего, без имени и лица и оттого – абсолютно свободный.

Эти два Льва, два разных человека, существовали до поры до времени – не пересекаясь. До тех самых пор, пока однажды Наташа, с коротким вздохом, с чуть смущенной улыбкой, с ироничным сожалением в голосе, вдруг не заявила: «Ну что ж… наверное, пора. Помнишь, Левушка, один наш разговор?»

Она определенно намекала на свадьбу. На то, что они, собственно, собирались сделать этим летом. Лев сразу догадался, о чем пойдет речь.

«Стоп. Тихо-тихо… – быстро прервал он ее. – Не лети впереди паровоза. Я все помню, я все устрою сам. Чтобы красиво все было, понимаешь… Только подожди немного, ладно?» – Он многозначительно посмотрел в глаза Наташе.

Наташа чуть покраснела. Наверное, она подумала о том, что Лев в ближайшее время собирается сделать ей официальное предложение (пусть и не первое, но, так сказать – заключительное), и сделать его как-нибудь особо… красиво то есть. С рестораном, кольцом, цветами и прочими спецэффектами. Смутилась, судя по всему, она именно из-за того, что взяла на себя мужскую роль, поторопилась – и самой потом неловко стало. Во всяком случае, она мгновенно перевела разговор на другую тему, словно и не было ничего.