Текст книги "Лицо для Сумасшедшей принцессы"

– Ульрика? Ты?

Глава 7

Красивые женщины редко рождаются умными. Ринецее не повезло вдвойне. Обладательницы миленькой внешности всегда особо рьяно ненавидят своих более привлекательных соперниц, понимая, что сами они, по какой-то неведомой насмешке судьбы, промахнулись мимо истинной красоты на каких-то вшивых полпальца. Обидно. Ринецея всегда жутко завидовала ослепительной красоте богини Аолы. Может быть, молодая демоница и имела довольно неплохие шансы стать со временем весьма умной особой, если бы на беду не поддалась обуревавшим ее чувствам – зависти, жадности, суетности и мании величия. Недоучившаяся магичка, воспитанница великой богини самонадеянно возмечталась занять место своей излишне доверчивой покровительницы. И ведь надо же – получилось! Хитроумный Астор, по своим интеллектуальным качествам намного превосходивший посредственную сестру, умудрился добыть один из шести легендарных клинков демиургов, хранившийся в заброшенном святилище Радужного уровня. За последние сотни лет, конечно же, не без вмешательства Ринецеи и самого Астора, могущество Великих значительно поослабло, что оказалось только на руку окончательно распоясавшимся демонам. Но если гранд-мастер всегда мечтал лишь о расширении территории Изначальных, вынужденных ютится в сумрачном краю за порталом Тьмы, то его завистливая сестра стремилась к достижению личных, отнюдь не настолько благородных и альтруистических планов. И удача оказалась на стороне рискнувших. Богиня Аола, получившая удар усыпляющего лезвия «Нумриэль Алаторы», уже давно пребывала в состоянии пограничном между жизнью и смертью. Ее божественные братья, не устоявшие против чар принца демонов, разделили печальную участь сестры, заняв отведенные им места на дне Озера безвременья. Ринецея сумела соблюсти видимость мнимого равновесия сил добра и зла, принудив короля Грея – возлюбленного Дарящей жизнь, отнести саркофаги богов на дно колдовского озера. Свергнутых Пресветлых ожидало забытье, медленно, но верно сменяющееся постепенным угасанием. Король заживо гнил и каменел в отдаленной пещере, эльфы не вмешивались, сильфы проиграли войну, получили наказание и еле выживали, а люди не понимали что происходит, и все в целом складывалось замечательно. Прикрывшись кожей, содранной с лица богини Аолы, демоница вполне успешно дурила всех и вся, накапливая силы и постепенно набираясь ума-разума. И даже само Око времени вроде бы начинало потихоньку подчиняться новой повелительнице, показывая что-то туманное и малопонятное. И тут планы демонов значительно подпортило одно мешающее но – королева Смерть, дипломатически не нарушая личным присутствием едва установившегося хрупкого равновесия добра и зла – умудрилась втянуть в историю противостояния богов и демонов свою сумасшедшую внучку. Вот это то и стало началом конца! Все сразу же пошло наперекосяк. Сумасбродная, непоседливая, уродливая рыжеволосая девчонка играючи разрушала продуманные, тщательно спланированные проекты демоницы, повергая ту в полнейший ступор совершенной нелогичностью каждой своей новой и всегда неимоверной, невероятной, непредсказуемой выходкой. И Ринецея возненавидела Ульрику де Мор до самой глубины своей мелкотравчатой, черной, злобной душонки – поклявшись любым способом извести неугомонную принцессу. Не важно как – с помощью первой подвернувшейся под руку, пускай даже самой грубой и недостойной подлости, купленной по высочайшей цене… Ослепленному ненавистью не виден свет истины. Ринецея зарвалась, витающий в любовных облаках Астор проявил халатность и пошел на поводу у своей недальновидной сестры. Хроники Бальдура были найдены и прочитаны, заклятие, наложенное демиургами – спало, Дети стужи вырвались на свободу…

Ринецея злобно хрустела тонкими белыми пальцами. Мысли разбегались, разбегались, и в итоге разбежались окончательно – оставив демоницу ни с чем. Тщательно разработанный замысел рухнул, причем повлек за собой столь ужасную катастрофу, что впору было хвататься за веревку да лезть в петлю от отчаяния и бессилия. Но лже-богиня стремилась сохранить видимость благополучия даже при самой плохой игре…

Астор, внимательно наблюдающий за сестрой, насмешливо прищурил золотистые глаза. « Ну, и кого ты хочешь обмануть?» – красноречиво говорила кривая ироничная ухмылка, исказившая алые губы демона. Под этим обличающим взглядом Ринецея торопливо выпрямила спину и постаралась придать себе самый умиротворенный вид.

– Ах, братец, не драматизируй, – небрежно начала она, при этом, с головой выдав свои истинные чувства едва слышным хрустом судорожно сжимаемых и разжимаемых фаланг пальцев, – все не так плохо. Бывает и хуже!

– Бывает и хуже, – покладисто согласился Астор. – Но – реже!

Ринецея прикусила подкрашенную кармином губу, стараясь не разрыдаться:

– Но ты же сам восторгался моей идеей!

– Не сваливай, пожалуйста, вину на меня, – принц недовольно поморщился. – Никогда себе не прощу, что плохо изучил древние книги, не выяснил все подробности связанные с пробуждением Ледяного бога и позволил увлечь себя этой дурной затеей… Недаром, видимо, говорят – выслушай женщину и сделай все наоборот!

– Но вот, – совсем по-детски всхлипнула жестокая демоница, – всегда я одна во всем виновата!

– Никто тебя не винит! – принц устыдился своего непростительного поведения, встал с кресла и нежно привлек к себе на грудь черноволосую головку сестры, баюкая и успокаивая. Ведь и впрямь, недостойно мужчины в чем-то упрекать слабую, увлекающуюся, сжигаемую ненавистью женщину. – Я что-нибудь придумаю. Не плачь, родная!

Ринецея облегченно расслабилась:

– Ты же умный, сделай милость, придумай. А то от моих усилий нет никакого видимого результата. Работаю как лошадь, кусаю врагов как змея, устаю как собака, а толку то – пшик. Почему?

– Ну откуда мне знать почему, я ведь не коновал, – отшутился Астор. – А если серьезно, позволь действовать мне.

– И что ты хочешь сделать? – Ринецея подняла на брата светящийся надеждой взор.

– Ситуация сложилась угрожающая, – Астор взволнованно вышагивал из угла в угол, рассуждая на ходу. – Кто же мог предположить, что Ледяные ярлы повернут свое воинство против нас, пробудивших их к жизни. Я так полагаю, что справиться с ними теперь сможет лишь один человек – девушка, принцесса…

Ринецея взбешенно вскочила на ноги, с треском разрывая попавший под каблук подол платья из бесценного, серебристого эльфийского шелка:

– Просить помощи у нашего злейшего, ненавистнейшего врага? У самой Сумасшедшей принцессы? Никогда!

– Сестра! – старался образумить сестру принц, но демоница продолжала бушевать.

– Вспомни, она и ее друзья убили твоего единокровного брата Абигера.

– Ну, этот то всегда оставался тупым мордоворотом, шестеркой, – негромко буркнул Астор. – Сам балбес виноват, нарвался.

– Я из кожи вон лезу, – продолжала истерично голосить Ринецея, – стараясь усилить наше влияние. А ты хочешь рассказать Ульрике все и разрушить так тщательно выстраиваемый замок нашего будущего величия.

– Не все, – Астор наставительно поднял палец, – далеко не все, лишь самое нужное.

– Никогда! – повторно взвыла Ринецея, упрямо топая туфельками.

– Ты подумай сама, ведь все твои задумки часто играют и против нас тоже, – начал перечислять принц. – Ты ослабила возможности Великих, это да. Ну-ка, вспомни, что тебе пришлось для этого сотворить с драконами. Но ведь это значительно поуменьшило и мою колдовскую силу. Ты направила на Ульрику принца Ужаса и принцессу Страх, что лишь незначительно приостановило девушку, но привело к потере двух наших самых ценных соратников. Ты уговорила меня пробудить Детей стужи, но и этот план обернулся против нас самих. И наконец, ты, с истинно женским коварством придумала отдать короля Мора – отца принцессы, сына самой Смерти, в дар ледяным тварям и это…

– Остановись, брат, – Ринецея вытянула по направлению к Астору руку, вооруженную острыми, угрожающе пошевеливающимися когтями, – или мы поссоримся. Я вижу, ты принимаешь слишком близко к сердцу проблемы этой рыжей девки!

– Да ничего подобного, – принц торопливо отвернулся, чтобы демоница не заметила краски смущения, предательски залившей его лицо при упоминании о девушке, с некоторых пор овладевшей всеми его помыслами и желаниями. – Я просто указал на побочный, невыгодный эффект наших действий.

– Ой ли! – насмешливо поддела злопамятная сестра.

– Я придумаю подходящий план, как заставить принцессу исподволь действовать в наших интересах, – торопливо пообещал Астор, в душе отдавая себе отчет, что вряд ли сможет совершить хоть один поступок, способный как-то навредить любимой. – Я…

Внезапно он побледнел и напрягся, золотистые глаза недоверчиво расширились:

– Непостижимо! – шепнул он.

– Что случилось? – ошеломленно осведомилась Ринецея, но принц лишь коротко отмахнулся – не мешай.

Я чувствовала привкус крови во рту и легкое головокружение. Ощущая себя лежащей на грубом, мокром камне, я, одновременно с этим, пребывала в каком-то радужном облаке, окутывавшем меня невесомым, золотистым маревом. И в этом тумане присутствовал кто-то еще кроме меня.

– Помоги же мне, милая! – ласково шепнул странно знакомый голос. – Сконцентрируй мысли, потянись ко мне.

Я потрясенно вскрикнула. Еще не успев понять смысла услышанных слов, я тончайшими фибрами души мгновенно опознала человека, которому принадлежали завораживающие бархатистые интонации.

– Ты? – мои разбитые губы раздвинулись в слабой улыбке. – Это ты?!

– Я! – выдохнул он, так близко и вещественно, что струя теплого воздуха, вырвавшегося из его рта, коснулась моей шеи и живой струйкой поползла вниз, в вырез рубашки. – Вот мы и встретились! Ты не рада?

– Рада! – честно призналась я. – Наверно это глупо, но я так и не смогла забыть тебя с тех пор, как увидела впервые, на портрете в Лабиринте судьбы…

– Ох уж этот Лабиринт, – воркующе перебил он. – Глупышка, что же ты натворила, войдя в него!

– Я встретила там тебя, – счастливо уточнила я, – уж не знаю, на беду или на радость…

– Глупышка! – снова нежно обозвал он, сумев каким-то загадочным образом вложить в это короткое, и по сути обидное слово – проникновенность миллиона сонетов и красоту тысячи баллад.

– Я не знаю, кем ты являешься на самом деле, – продолжала я, как в полусне замечая из всего существующего в мире только его неповторимые глаза и полураскрытые губы, парящие прямо передо мной, – но понимаю, что, скорее всего – ты враг и воюешь на стороне Ринецеи…

– Разве это важно? – с мучительной горестью перебил он. – Да пропади оно все пропадом… Разве есть что-то важнее нас?

– Нет, – очарованно согласилась я. – Я ежеминутно думаю о тебе!

Он рассмеялся грудным, обволакивающим смехом. Алые губы приблизились. Я совершенно не понимала, что происходит. Сквозь контуры его лица я отчетливо видела серую громаду утеса, омытую потоком водопада, но в тоже время явственно ощутила прикосновение двух крепких рук, властно обвивших мою талию. Возникший из ниоткуда палец, заканчивающийся черным когтем, повелительно приподнял мой подбородок и алые губы тут же осыпали меня сотней жгучих, требовательных, жадных, похожих на укусы поцелуев. Я застонала от восторга, закрывая глаза в истоме и изнеможении…

– Мелеана! – раздался громкий призыв Огвура. – Что с тобой?

Я вздрогнула и пришла в себя. Образ белокурого юноши начал истончаться, таять как облачко, унося с собой частицу моей души.

– О, не уходи! – взмолилась я.

– Нис, – едва слышно прошелестело в воздухе, – запомни, милая, город кентавров Нис. Приходи туда как можно скорее, я буду ждать… – голос оборвался, золотистое сияние померкло.

– Мелеана! – абсолютно не вовремя подоспевший орк подхватил меня под руки, поддерживая и помогая подняться. – С тобой все хорошо?

– Еще как хорошо, – усмехнулась я, уже осознав, что каким-то случайным образом смогла через медальон Гельды установить контакт с белокурым юношей, встречным мной в Лабиринте судьбы.

– Браво! – Ринецея излишне демонстративно похлопала в ладоши. – Браво, братец! Ты великий лицедей и сердцеед. Сумел мастерски обворожить наивную девчонку!

Астор тонко улыбнулся:

– Я же обещал тебе, что сумею повлиять на принцессу! Но нужно торопиться – я назначил ей встречу у стен Ниса, пойду собираться в дорогу. – С этими словами принц спешно покинул комнату.

– Ой, что-то я тебе не верю, братец, – злобно прошипела Ринецея в спину уходящему. – А может, все обстоит с точностью до наоборот, и эта подлая тварь обворожила тебя и обвела вокруг пальца? Поступлю-ка я, на всякий случай, по-своему…

« Сестра мне явно не поверила, – думал Астор, пересекая длинный коридор и направляясь в свои личные покои. – Хотя меня сейчас больше всего волнует другое – поверила ли мне Ульрика? Возможно, я предаю сестру, но клянусь, что ни при каких обстоятельствах ни один волосок не упадет с головы моей прекрасной, моей Сумасшедшей принцессы!»

Огвур выглядел озабоченным. Но, судя по бледному лицу Ланса и взволнованному взгляду Эткина, они тоже приняли близко к сердцу мой опасный, образцово-показательный полет вместе с потоками воды, низвергающимися со скального уступа. Одна лишь только Гельда и глазом не моргнула, нимало не озаботившись печальной участью несносной рыжеволосой принцессы. Орк заботливо поднял меня с холодных камней и мельком пощупал насквозь промокший рукав рубашки.

– Мелеана, мне показалось, ты с кем-то разговаривала? Но здесь никого нет.

– Это у нее от удара рассудок помутился, – злорадно предположила некромантка. – А я то все понять не могла, почему ее Сумасшедшей называют? А у нее, оказывается, давно кукушка поехала! – и Гельда насмешливо покрутила пальцем у виска, наглядно демонстрируя свое невысокое мнение о моих скудных умственных способностях.

Мои друзья синхронно, но по-разному, в полном соответствии со своими характерами отреагировали на вызывающее поведение ведьмы. Ланс присвистнул и громко парировал:

– Сама такая!

Орк замахнулся было тяжелым кулаком, но успел одуматься и сделал вид, будто неожиданно захотел почесать в затылке. А дракон поднял лапу и выразительно, пальцем, проверил остроту своего громадного клыка. Не найдя поддержки и понимания, Гельда мгновенно скисла лицом, стушевалась и отступила назад.

– Без друзей меня чуть-чуть, без друзей меня чуть-чуть, а с друзьями – много! – дурашливо пропел Эткин. А потом внезапно добавил: – А я бы на месте Белого волка не стал так неосмотрительно рассуждать, что здесь нет никого, кроме нас. Я чувствую остаточный след одной, недавно удалившейся мощной магической субстанции, и усиливающееся воздействие другой – агрессивной и негативной…

– Помолчал бы ты лучше, Эткин! А то опять какую-нибудь беду накаркаешь, – попросила я, поеживаясь от пронизывающего ветра, так и приклеивающего к телу мокрую, батистовую рубашку.

– Упс, Рыжая, ты точно уверена, что драконы умеют каркать? – приоткрыл рот наивный Лансанариэль. – А я и не знал!

– О-о-о-о, – с театральным стоном закатил глаза дракон, – теперь я полностью согласен с древним мудрецом, сказавшим, что вершина мудрости – быть понятным каждому дураку!

– Ну, Эткин, ты как чего сморозишь! – недовольно покачал головой полуэльф. – Где же я тебе сейчас дурака то найду?

Гельда обидно хихикнула. Я криво улыбнулась, пытаясь не стучать зубами слишком громко:

– Простота, подчас, хуже глупости! – я внесла свою посильную лепту в заумный философский диспут.

Ланс обиженно шмыгнул носом. Он, как обычно, ничего не понял.

– Умные люди как цветы, – нудно ворчал мудрый орк, поспешно что-то выискивая глазами. – Один приятен, а от вонючего букета со смесью запахов – сразу начинает болеть голова. Вот, – он с облегчением ткнула пальцем в сторону большой пещеры, обнаруженной в стене скалы, – то, что нам и требовалось. Предлагаю укрыться в ней от ветра, развести костер, передохнуть и высушить мокрую Мелеану… – не дожидаясь нашего одобрения, Огвур первым направился к зиявшему в скале отверстию и вступил в пределы сумрачного свода.

Мы не успели даже охнуть. Раздался страшный грохот, земля под нашими ногами сильно покачнулась, а с вершины утеса посыпался целый град валунов, погребая под собой вход в пещеру и не в меру прыткого орка. Истошно завопил опомнившийся Ланс, Гельда опрометью просилась прочь, подальше от опасного места, а Эткин предусмотрительно сгреб меня обеими передними лапами, справедливо опасаясь, что я бесстрашно полезу в центр обвала. Несколько минут мы молча боролись. Победа досталась дракону.

– Ну, – требовательно сказала я, – отпусти меня. Землетрясение то – закончилось. Нужно спасать Огвура.

– Если он жив! – осиротело заголосил полукровка, горестно пытаясь вырвать клок своих длинных, пепельных волос.

– Шевелюру побереги, – посоветовал ему дракон. – Жив он, жив, я его слышу. Но в пещере есть кто-то еще…

Тут уже не на шутку испугалась я, а то мало ли кто может напасть на засыпанного в пещере и возможно, серьезно раненого тысячника. Я подошла к груде камней, закрывавших вход в пещеру, и громко позвала:

– Огвур! Ты в порядке?

– Отвали… – неразборчиво донеслось из-за завала.

Я опешила. Это что же получается то, а? Я, понимаете ли, беспокоюсь, помочь хочу, а меня еще и посылают невесть куда, вместо благодарности!

– Огвур! – возмущенно рявкнула я. – Тебя что, по голове чем-то тяжелым шандарахнуло? Ты там, случаем, не сбрендил ли?

– Отвали, – снова послышалось из пещеры, – камень от входа отвали!

Объединенными усилиями нам удалось разобрать мелкие обломки и откатить один колоссальный валун. В расчищенном проходе неторопливо возник живописно исцарапанный, пыльный, злой, но, спасибо богам – живой и невредимый орк.

– Вот, – наставительно изрек дракон, – я вы меня не послушались! Я же предупреждал, что чувствую присутствие чьей-то злой воли! Обвал не сам по себе возник…

– Кто-то хочет нас убить? – выкатил зеленые глаза Лансанариэль.

– Совершено точно! – вдруг раздалось из-за спины орка и, легко, словно тонкую тростинку, отодвинув массивную фигуру Огвура, навстречу нам вышел высокий, седобородый мужчина, аскетического облика. Я с первого взгляда вспомнила и эти умные, проницательные глаза и золотой посох с обсидиановым шаром. Мгновенно приложила руку к груди и почтительно опустилась на одно колено:

– Приветствую вас, магистр Арбиус!

Старый некромант одарил мой лоб растроганным отеческим поцелуем и испытующе всмотрелся в мокрое, прикрытое золотой маской лицо:

– Узнаю нашу отважную принцессу, по-прежнему безупречно учтивую и благородную!

– Мастер, – Огвур шумно отряхивался от пыли, – продолжили бы вы рассказывать эту захватывающую историю, конец которой я не дослушал в пещере…

– Какую еще историю? – встрепенулся Эткин.

Арбиус лукаво ухмыльнулся, неторопливо расправил складки своей черной мантии, выбрал валун посуше, уселся на него со всем доступным комфортом и только после этого, поманив к себе коротким, выразительным жестом, заставил меня опуститься на колени у его ног. Наши глаза оказались на одном уровне. Не отворачиваясь и не мигая, я смотрела в черные зрачки некроманта, отмечая гипнотические спирали света, начинавшие закручиваться в их бездонной глубине. Наконец, Арбиус довольно вздохнул, и устало прикрыл дрожащие от напряжения веки:

– Что увидел ты там, архимаг? – требовательно спросил дракон.

Некромант задумчиво пропустил через сжатый кулак свою длинную, седую бороду:

– Ты мудр, великий дракон, каким и положено быть последнему хранителю магии! Но как ты легкомысленно позволил зародиться столь опасному чувству?

– Эх, – виновато буркнул крылатый гигант, – значит, ты тоже все понял, магистр! А что я мог поделать? Запретный плод, он завсегда слаще!

– Кхе-хе-хе, – хрипло и печально откашлялся Арбиус, – случившегося не воротишь! Грядут великие горести и испытания. Под силу ли хрупкой девушке вынести то, что она сама себе наворожила?

– И вовсе она не слабая! – убежденно заспорил дракон. – Есть девы в нарронских селеньях – их бабами гордо зовут, горгулью поймают в два счета – и задницу ей надерут.

Но некромант даже не улыбнулся.

– Да что случилось то? – не выдержала я, ощущая, что сейчас лопну от распиравшего меня любопытства. – Чего такого страшного я себе подгадала?

– Сущий пустяк, всего-то изменила пророчество Великих! – скверно усмехнулся Арбиус.

– Во, дела! – привычно выдал Ланс.

Орк крякнул, но промолчал.

– Рассказывай все по порядку! – безаппеляционным тоном заявила я.

Некромант снова откашлялся. По его смущенному виду стало понятно, что он не знает, с чего следует начать. Эткин пришел ему на помощь:

– Существует древняя легенда, – дракон полуприкрыл сапфировые глаза, вслушиваясь в свой протяжный голос, – что все, произошедшее с Пресветлыми богами, оказалось определено заранее по вине скучающих, почти выживших из ума по причине крайней дряхлости – демиургов. И якобы, наличествует некое туманное пророчество, записанное на одной из стен Озера безвременья, предрекающее гибель творцов, им же самим и открывшееся. Но магам-некромантам, служащим королеве Смерти, удалось однажды заглянуть в Око времени и они увидели что-то странное, связанное с замыканием Кольца, что, несомненно, приведет к падению власти Великих. Это замыкание, сложно сказать точно, в чем оно заключается, выровняет равновесие добра и зла в нашем мире, и демиурги уже не смогут управлять нами далее. Этого и боятся жестокие создатели, затеявшие игру, лишь бы не допустить нежеланного для них витка развития. Они и подтолкнули Ринецею к свержению богини Аолы. И все ради того, чтобы установленные ими правила остались нерушимыми…

– А ты, беспокойная дочь моя, – поддержал Эткина некромант, – умудрилась забрести в Лабиринт судьбы и изменить свою жизнь, поправ текст пророчества и встретившись с тем, с кем никогда не должна была даже мельком видеться. Ты отвергла руку барона де Грея, пророчество утратило свой изначальный смысл и теперь никто из нас, в том числе и демиурги, не в силах предугадать – что произойдет дальше!

– А я то думала, что Великие просто играют! – задумчиво протянула я.

– Доигрались уже, – ехидно хохотнул Эткин. – Теперь в игру вступили новые, зловещие силы, реально угрожающие не только нам, но и демиургам. Поэтому они не случайно оставили тебя в живых, они надеются, что ты сможешь избавить их от Ледяного бога.

– А твое внезапно вспыхнувшее чувство к белокурому принцу вообще выходит за рамки разумного, – недовольно добавил Арбиус. – Вы не предназначены друг для друга, потому что ваша любовь способна изменить само понимание добра и зла! Кроме того, он твой враг и по идее, должен стремиться убить всех нас!

– Да кто же он на самом деле? – выкрикнула я, замученная обильно вываливаемыми на меня намеками и угрозами. – Демон? Вот, подумаешь, велика беда нашлась! Я ведь тоже не разберешь кто! И какой смысл упрекать меня тем, что уже сделано? Не могу же я еще раз пойти в Лабиринт, чтобы попытаться все исправить!

– Упаси тебя от этого Истинные боги! – испуганно отшатнулся Арбиус. – Нельзя тебе туда во второй раз, никак нельзя. А то, как бы еще хуже не вышло!

– Ш-ш-ш, – ласково успокоил меня дракон. – Что произошло, то произошло! Я всегда руководствуюсь умной фразой – что ни делается, все к лучшему! Магистр Арбиус говорит то, что повелевает ему его умудренный долголетним опытом, скептичный разум. Но я чувствую сердцем и верю в свою интуицию, а поэтому знаю – не все так печально и плохо, ибо если ваша любовь окажется истинной – то она принесет не только горе, но и благо, а возможно – и спасет нас всех!

Арбиус громко фыркнул, не соглашаясь. Но дракон не обратил ни малейшего внимания на сомнения старого мага и продолжил:

– У тебя сейчас слишком много неотложных дел, принцесса! Ринецея не бросает попыток тебя погубить, это землетрясение ее рук дело. Ледяной бог продолжает наращивать силу и нужно попробовать справиться с ним до тех пор, пока он не прошел через обряд инициации с помощью эльфийской девственницы и Пелены богини Аолы. Это сейчас важнее всего, любовные переживания придется отложить на потом. Хотя, – тут Эткин задумчиво пошевелил пушистой кисточкой на конце хвоста, – возможно, все это лишь разные составные элементы одной большой, перепутанной и разрозненной головоломки!

– Идиотизм! – возмущенно вмешалась молчавшая до этих пор Гельда, умудрившаяся втихую вернуться и подслушать наш разговор. – Магистр, скажите хоть вы им, что нельзя сваливать в одну кучу войну, магию и любовь. Недаром нас учат – не спи там, где работаешь!

Но Арбиус вместо того, чтобы подтвердить обвинение девицы, сильно разгневался и замахнулся на некромантку своим золотым посохом:

– Молчи, отступница! – рассерженно потребовал он. – Кого ты хочешь обмануть этим показным лицемерим? Да ты же сама первая и попрала эту прописную истину, предала Гильдию и перешла к Ринецее! И все ради чего? Да тоже ради любви!

Гельда виновато засопела, но продолжала упрямо взирать на нас исподлобья, непоколебимо уверенная в собственной правоте:

– И все равно, меня можно понять и простить! Демоны – для некроманток, а не для каких-то сумасшедших полуэльфийских принцесс! К тому же, не ведающих всей правды! Кто и когда откроет ей глаза?

Эткин резко, угрожающе рассмеялся:

– А вот уж это не тебе решать, ведьма!

– Хватит! – резко оборвала я, утомленная услышанными, не совсем понятными мне разборками. Жаль, тогда я пропустила мимо ушей последние слова Гельды, не вдумалась в важный, скрытый в них смысл. А ведь будь я тогда внимательнее, все случившееся дальше могло бы произойти совсем иначе! Ну да все мы, по собственной безалаберности и излишней самоуверенности, являемся кузнецами собственного несчастья, которое, как известно, куется намного быстрее и легче чем счастье или везение.

Арбиус, Эткин и Гельда, мгновенно прекратившие затянувшуюся перепалку, заткнулись на полуслове и выжидательно уставились на меня.

– Кто-нибудь из вас знает, что нужно делать дальше? – требовательно спросила я. – Я собираюсь отправиться к городу Нис, но теряюсь в догадках, чего следует ожидать от этого похода и во что он может вылиться. У кого-нибудь есть другие идеи?

Но все молчали.

– Я наверно смогу помочь предугадать будущее, или хотя бы попытаться набрести на подсказку, – после минутного колебания признался Арбиус. – Там, – он махнул в сторону злополучной пещеры, – глубоко под землей, находится монастырь Гильдии некромантов. Иногда, во время совершения магических ритуалов, мы используем зерна травы янт, при сжигании небольшого числа коих выделяется специфический дым, вдыхая который человек способен кратковременно расширить пределы своего сознания. Не хочешь ли попробовать провести подобную церемонию? – предложил он мне. – Возможно, ты сможешь узнать что-то полезное.

– А это не вредно для здоровья? – опасливо спросил дракон. – Говорят, эта трава наркотик и способна вызвать не только привыкание, но и слабоумие.

– Да, но не с первого раза, – успокоил его некромант.

– Хорошо, – я подмигнула Эткину с самым хулиганистым видом, – это может оказаться довольно забавным. Не имею ничего против попытки приобретения одного маленького, наркоманского опыта!