Текст книги "Детектив на море"

– Конечно. Лет десять назад ваши портреты висели на столбах с припиской «Разыскивается приговоренный к виселице». А нынче вы – национальный герой. – Анита склонилась перед ним. – Мое почтение, сеньор Джузеппе. Когда я вас узнала, то поняла, что можно обратиться без экивоков. Вы с вашим благородством не допустите, чтобы нас застрелили.

– Джузеппе? – У Максимова отвисла челюсть, и он опустил револьвер. – Гарибальди?

Теперь-то и он признал этого человека, наделавшего шуму не только в родной Италии, но и далеко за ее пределами, вплоть до Уругвая и Североамериканских Штатов.

– К вашим услугам, – поклонился тот. – А теперь позвольте спросить, кто вы такие и как здесь оказались в этот неурочный час?

Анита представила себя и Алекса, после чего повернулась к господину Гаше:

– А как ваше имя? Ведь мсье Гаше из Перпиньяна в природе не существует. Я нарочно сделала запрос – в этом уважаемом городе никто и слыхом не слыхивал ни о вас, ни о ваших так называемых компаньонах.

– Вас подослали жандармы? – прошипел тот, сжимая рукоять тяжелого американского «кольта», который давно пустил бы в ход, если б получил на то санкцию всесильного сеньора Джузеппе.

– Мы обыкновенные путешественники. Но я люблю разгадывать маленькие шарады, а ваша привлекла меня своей необычностью.

– Как же вы ее разгадали? Вам кто-то меня выдал?

– Нет, что вы! Я сопоставила факты, только и всего… Мы не видели никого из ваших компаньонов, и я задала себе вопрос: а существовали ли они в реальности? Про первого мы узнали с ваших слов, от второго остались только накидка и фотографическая камера. Но накидку вы могли бросить заранее, а вспышку на скале легко устроить при помощи химических веществ с замедленной реакцией. Что касается Жоржа, который будто бы снял номер в гостинице… Это были вы сами, только в гриме. Все, что от вас потребовалось, – запереть дверь и выбраться через окно. Несложный трюк, вы его проделывали и после.

– Но пятно от кислоты на полу! – напомнил Максимов. – И главное – череп!

– Череп принадлежал человеку не нашей эпохи, Алекс. Я обратила на это внимание и чуть погодя поинтересовалась у аптекаря, не пропадал ли из его домашнего музея аналогичный экспонат. Он подтвердил. К слову, череп ему вернули в жандармерии, правда, он изрядно попорчен кислотой… Так что все это не более чем инсценировки, устроенные господином Гаше для нас и легковерных жителей деревни.

– Но как ему удалось проникнуть в дом аптекаря и найти нужное? – допытывался Алекс. После затянувшегося неведения он дорвался до расспросов и собирался уяснить для себя все тонкости.

– У меня есть гипотеза. Она построена на сходстве глаз, лицевых углов, отдельных жестов… – Анита снова вперила взор в мсье Гаше, или как там его звали. – Вы и есть сбежавший сын аптекаря, не так ли? Многолетняя разлука, немного маскарада, и в деревне вас не распознали.

– Вижу, вам известно все, – процедил мсье сквозь зубы. – Поразительная проницательность! Я бы сказал, пронырливость…

– Но-но! – Максимов пригрозил ему револьвером. – Поделикатнее, сударь! С трех шагов я не промажу.

– Труднее всего было раскрыть фокус с записками, – продолжала Анита. – Но я подумала вот о чем. Захудалая приграничная деревенька. Писем почти никто не пишет, почтовые служащие отвыкли от работы. И вдруг – целый вал корреспонденции, причем с одинаковым содержанием. Если цензор поначалу и просматривал эту галиматью – точки, черточки, квадратики, – то впоследствии махнул рукой. Я сама это видела на днях… В них никто не вглядывался, не изучал досконально. А между тем они очень важны.

– Чем же? – не отставал Максимов.

– Тем, что это не просто путаница знаков, а схема прибрежных французских вод. То есть на большинстве записок она бессмысленна, но на одной – той, ради которой все и затевалось, – обозначен точный фарватер, позволивший кораблю сеньора Джузеппе обойти мели, рифы, сторожевые суда и прибыть сюда незамеченным.

– Но почему письмо нельзя было отправить безо всяких ухищрений?

– Имелся риск, что его перехватят и вычислят отправителя. Ведь оно было послано в Италию. Вспомни, с каким пристрастием нас досматривали на границе. Нет, Алекс, письмо должно было затеряться в груде ему подобных, как лист в твоем любимом псковском лесу. Деревенские рыбаки, убежденные, что на записках лежит проклятие, рассылали копии куда придется. А у многих есть родня в соседних странах… Перегруженная почта утратила бдительность.

– А ты видела то… настоящее письмо?

– Разумеется. Ради него я и устроилась помощницей господина почтмейстера. Я сличала рисунки, особенно в записках, адресованных иностранным получателям, и нашла то, что искала.

– И вы никому ничего не сказали? – усомнился блудный аптекарский отпрыск. – Позволили письму уйти по назначению?

– Понимаете… Я не хочу вмешиваться в политику, и Алекс тоже. Подозреваю, что сеньор Джузеппе прибыл сюда, чтобы забрать груз, необходимый ему для сопротивления французским войскам в Риме. Ружья, порох, ядра… Все это, скорее всего, закопано в масонском подземелье – это надежное убежище, и оно выходит прямо к морю. Возможно, на борт должны прибыть наемники, но нам нет до них дела. Все равно, кто победит в вашей войне, меня она не касается.

– Так что же вам угодно, сударыня? – с прохладцей спросил Гарибальди. – Отступные за молчание?

– Dios mio! Какого же вы гадкого мнения о моей персоне… У нас с Алексом достаточно средств, я не собираюсь выступать в роли вымогательницы. Но рассудите сами: эта бедная деревня пострадала… она погружена в хаос, который уляжется еще не скоро. Да и впоследствии обо всем этом будут вспоминать с содроганием. К тому же семьи, у которых и так денег негусто, потратились на эти глупейшие письма. А у Плешивого Гастона мсье Гаше еще и амбар подпалил… Вам не кажется, что люди заслуживают компенсации?

Сеньор Джузеппе поднял правую руку, точно готовился дать клятву.

– Пусть будет так. Мой помощник, – он бросил суровый взгляд на развенчанного винодела, – проявил недюжинную хитрость, но кое в чем перестарался. Я возмещу убытки. Каждая семья найдет на пороге своего дома кошелек с двадцатью франками. Это равняется их среднему месячному доходу. Как, по-вашему, соразмерное вознаграждение за причиненные неудобства?

– Вполне, сеньор, – не стала торговаться Анита.

– Но каким образом это устроить? – вновь подал голос похититель черепов.

– Вот вы все и устроите, мой дорогой Лоран, – наградил его усмешкой итальянский герой. – Вы же у нас такой изобретательный…

Над морем уже брезжил рассвет, когда Анита и Алекс возвращались домой. Деревня хранила гробовое молчание. Никто не высовывался из домов и, соответственно, не мог видеть, как по песчаной отмели сновали матросы, грузившие на шхуну ящики с боезапасом. Максимов опасливо оглянулся.

– Знаешь… я бы на их месте нас пристрелил. Где гарантия, что мы не сдадим их жандармам?

– Хорошо, что ты не на их месте, – отозвалась Анита. – Я была наслышана о сеньоре Джузеппе и уверена, что он поведет себя как истинный джентльмен.

Максимов помолчал, а потом спросил то, что давно вертелось на языке:

– Ну а та записка, которую я выловил в море? Что ты с ней сделаешь? Сохранишь для истории?

– Вот еще! – Анита фыркнула, словно он сморозил несусветную чепуху. – Я выбросила ее сразу же, как только сообразила, в чем дело. Ридикюль у меня и так невелик. Таскать в нем бесполезный мусор – это не по мне…

Елена Логунова. Юстас – Алексу

Мой тщательно взлелеянный прекрасный план неожиданно поломался, но тут же вместо него возник новый, просто гениальный.

Я никогда не затруднялась с фантазиями и планами. Соображалка у меня работает – будь здоров!

Не то что у моей сестрицы Алки. Та всегда была тугодумкой.

Папа наш дипломатично говорит, что у его старшей дочери немного хромает логика.

Ха-ха, немного хромает!

Да Алкина логика едва ковыляет, дунь на нее – завалится.

В школе Аллочка еле-еле вымучила свою серебряную медаль, над учебниками физики, химии и математики корпела ночами. С упорством-то у нее проблем отродясь не бывало, она если встанет на чем – с места не сдвинешь без бульдозера.

Внешне мы с ней похожи: Алка и я, старшая сестра и младшая, а вот по характеру – волна и камень, стихи и проза, лед и пламень. Но при этом между собой прекрасно ладим, даже помогаем друг другу.

Как говорится, мы разные, но вместе – команда.

Алка за меня как-то целый учебный год вела «Дневник наблюдений» – это была дурацкая придумка нашей учительницы по биологии. Скучища смертная: самая натуральная зеленая тоска с ежедневной фиксацией температуры воздуха, давления и состояния живой природы, доступной для обозрения в окна городской квартиры.

Я бы померла, если бы каждое божье утро начинала с пытливого взгляда на уличный термометр! А Алка ничего – даже с удовольствием аккуратно записывала в специальную тетрадочку: «Второе марта, температура воздуха в 7:00 плюс три градуса выше нуля по Цельсию, атмосферное давление в норме, сосульки на крыше тают, слышна капель в темпе аллегро модерато».

Алка, пока я в шахматную секцию ходила, в музыкалке училась.

Зато она знатно тупила над задачками из выданного ей в автошколе учебника, тогда как я щелкала их точно орешки и доступно объясняла старшей сестре, какова последовательность действий водителей в первые минуты после ДТП без пострадавших и почему в случае, если не видны знаки приоритета или тип покрытия, водитель должен считать, что находится на второстепенной дороге.

Честно говоря, если бы не я, Аллочка вряд ли бы получила водительские права! Мы обе это понимаем, потому-то она и согласилась с моим планом, который потом вдруг поломался.

– Конечно, я дам тебе порулить, – пообещала сестрица еще до выезда из нашего городского двора, где была аккуратно припаркована ее почти новая «Лада Калина».

Родители расщедрились и подарили старшей дочери на окончание института собственную машинку. Недорогую, слегка подержанную, но вполне симпатичную – я бы визжала от восторга, если бы это мне папа с мамой такой презентище сделали.

– Получишь диплом о высшем образовании и права – будет тебе собственная машинка, – пообещали мне родители.

Не верить им оснований не было, но только когда еще я получу свой диплом? Я же пока только поступила в универ.

А порулить отчаянно хотелось – ведь правила дорожного движения я вместе с Алкой выучила так, что от зубов отскакивали, а вот практики получила пока сущий минимум.

Папа пару раз сжалился и пустил меня на место водителя на пустой грунтовке к даче – вот и весь мой реальный шоферский опыт. Правда, на виртуальных треках в компьютерных играх я погоняла – будь здоров! В онлайне я уже практически Шумахер. В офлайне же пока надежда лишь на Алку. Та твердо обещала, что обеспечит мне практику вождения. Не на трассе, конечно, а где-нибудь на проселке с абсолютным минимумом движения.

И я заранее, еще дома, подыскала подходящий.

– Смотри, – сказала я сестре, когда мы с ней уже прибыли в приморский городок, и потыкала пальчиком со свеженьким маникюром в гугл-карту на экране смартфона. – Вот тут от шоссе вдоль моря отходит боковая дорога, она неширокая и, по сути, никуда не ведет, на ней никаких населенных пунктов…

– Зачем тогда дорога? – Алла методично разбирала свой чемодан, развешивая и раскладывая извлеченные из него вещи в идеальном порядке.

Мой чемодан валялся посреди комнаты на боку, как перевернутая черепаха. Зажатый молнией рукав рубашки торчал наружу, точно хвост или хобот, и было похоже, что гигантская черепаха проглотила небольшого слона. Меня это зрелище веселило, Алку – нервировало. Сестрица большая аккуратистка и не выносит творческого беспорядка.

Мы с ней только вселились в гостиничный номер, где собирались жить целую неделю. Семь дней у моря – вдвоем, как большие, без мамы и папы! Такого еще не бывало.

Пожалуй, неплохо, что Алка наконец окончила свой институт и приобрела в глазах родителей новый статус – «совсем взрослая дочь». Теперь на нее можно возлагать ответственность за меня, еще не совсем взрослую. Хотя, по-моему, семнадцать лет и десять месяцев – уже вполне солидный возраст.

– Дорога нужна, чтобы подъехать к дольмену. – Я увеличила изображение на экране и показала сестре фотографию сооружения, похожего на большую собачью будку из массивных каменных плит. – Это местная достопримечательность из разряда «маст визит», магнит для туристов, загадочная конструкция времен мегалита.

Я понизила голос до таинственного шепота и округлила глаза, но Алка не прониклась. Мистика с фантастикой – не ее профиль. Она на юридическом отучилась.

– Там, говорят, периодически возникает аномальная зона: приборы сами собой отключаются, мобильники глючат, иногда вспыхивают таинственные разноцветные огоньки! – Я добавила драматизма, надеясь достучаться до скучной и нудной сестрицы. – Мы просто не можем пройти мимо всего этого!

– Я бы запросто прошла, – пожала точеными плечами невозмутимая Алка. – Но ты, понятное дело, обойти вниманием хоть что-то аномальное не в состоянии. Тогда вопрос: туда только на своей машине добраться можно?

– Исключительно на своей! Ну, или с организованной экскурсией, но это же пошло. – Я скривилась.

– С этим я согласна, экскурсии – фу. Второй вопрос: не будет ли на том проселке слишком много машин? – Моя сестра – сама дотошность. – Говоришь, достопримечательность «маст визит»…

– Так мы же не днем туда поедем, а ночью, когда все нормальные туристы с проселка уже уберутся! – обрадовалась я. – Вернее, мы отправимся вечером. Смотри, план такой: сначала мы закатимся на пляж, вот тут есть прекрасное место, где прямо из машины можно с песчаного берега полюбоваться закатом. Посмотрим, как красное солнышко сядет в синее море, а потом сгоняем к дольмену! Чур, я за рулем!

– Во-первых, море не синее, а Черное, – поправила меня эта жуткая зануда.

Я только хмыкнула.

– А во-вторых, мы ни в коем случае не сгоняем, а съездим неторопливо и со всей возможной осторожностью, – сказала Алка так назидательно, будто это не она сдала теорию вождения со второй попытки, а практику – вообще с третьей.

Но она хотя бы не отвергла мой блестящий план – и на этом спасибо.

В приподнятом настроении по поводу предстоящего вечернего выезда я пребывала до самого ужина. Но потом, когда мы с сестрицей возвращались в гостиницу из кафе, где наелись восхитительных хачапури, случилось непредвиденное и страшное.

К нам подошел парнишка с пачкой цветных бумажек и всучил Алке флайер.

Казалось бы, что такого? Рекламную бумажку можно с легкостью выбросить в ближайшую урну. Именно так поступали другие осчастливленные вниманием промоутера отдыхающие – я видела, что мусорка уже наполовину заполнена этими самыми мятыми флайерами.

Но Алка же обстоятельна до занудства. Чтобы она взяла печатные материалы и выбросила их, даже не прочитав?

Нет, не бывать такому! Никогда!

– О! Как удачно! – внимательно ознакомившись с текстом рекламной листовки, воскликнула сестрица и тут же бросила на меня смущенный и виноватый взгляд, заставивший насторожиться.

– Что там? – Я выдернула у нее из рук яркий флайер. – Ночной клуб «Бизон и Робинзон», бла-бла-бла… Так, это чушь, забудь, нам не место в заведении с таким дурацким названием!

– Не нам, а мне. – Алка отняла у меня флайер и бережно спрятала его в сумочку. – Тебе еще нет восемнадцати, так что дурацкий ночной клуб или нет, а ты туда не пойдешь.

– А ты пойдешь? – нахмурилась я. – Но мы же собирались к дольмену!

– Юлия, не веди себя как капризный ребенок, ты уже почти взрослая девушка!

Говорю же, у старшей дочери моих любимых родителей бо-ольшие проблемы с логикой. То мне «еще нет восемнадцати», то я «уже почти взрослая»!

– Сама подумай, входной билет в ночной клуб стоит денег, но я сэкономлю нам тысячу рублей, если отправлюсь туда именно сегодня! В рекламе сказано, что среда – единственный день, когда красивых девушек пускают бесплатно! – Алка крепко взяла меня за руку и потащила к гостинице, явно спеша стать еще красивее.

Хотя она и так хороша, что правда, то правда. Я рядом с ней как чернавка с царевной. Лицом-то мы похожи, но фигура у Алки куда выразительней, да и ухоженные светлые локоны добавляют сестрице прелести.

Вот будет мне восемнадцать – тоже перекрашусь в блондинку. И волосы отращу аж до попы, а не до талии, как у Алки.

Пока, если что, обойдусь кудрявым париком, который, кстати, с собой привезла…

О!

В этот самый момент у меня и родился новый план – взамен жестоко убитого бессовестной Алкой.

– То есть ты до утра завалишься в клубешник, а я буду одна в гостиничном номере куковать? – заныла я, чтобы сестрица ничего не заподозрила.

– Ты не будешь куковать, а ляжешь в кровать и будешь спать! – ответила мне Алка почти рэпом.

«Зря ты так думаешь!» – мысленно заметила я, но вслух, разумеется, ничего не сказала.

Зачем беспокоить заботливую старшую сестру? Пусть себе идет в ночной клуб и веселится там хоть до рассвета.

Я тоже найду чем себя развлечь.

Расфуфыренная и надушенная Алла ушла из нашего номера в начале десятого.

Я тут же стерла с лица гримасу безмерного уныния и нестерпимой обиды, которую старательно удерживала битый час, пока сестра крутилась у зеркала. Живо выскочила на балкон, перевесилась через перила и проводила цокающую каблуками родную красавицу пристальным взглядом от порога нашего отеля до самой двери «ночника», расположенного совсем рядом, буквально за углом.

Я убедилась, что Алка благополучно прошла фейсконтроль в лице угрюмого бородатого качка (вероятно, бизона и Робинзона в одном лице). Предвкушающая недетские развлечения сестрица скрылась внутри, а я вернулась в номер и развила бурную деятельность.

Во-первых, не жалея косметических принадлежностей (все равно они Алкины), нарисовала себе более взрослое лицо. Потом оделась – ничего особенного, обычные кроссовки-джинсы-майка, но под последней – бюстгальтер пуш-ап.

Пушапище, я бы сказала! С эффектом моментального превращения первого размера груди в уверенный четвертый.

Наконец я натянула кудрявый парик, очень похожий на шевелюру Алки, только рыжий, и с удовольствием полюбовалась своим отражением в зеркале.

Какие «без двух месяцев восемнадцать»? Мне запросто можно было дать все двадцать пять!

Последний штрих – овальная поясная сумка, небольшая, но вместительная… Все! Можно начинать театр одного актера, вернее, актрисы!

Броскую вывеску «Каршеринг 24/7» я приметила еще днем: круглосуточный прокат автомобилей помещался по соседству с парковкой, на которой мы оставили нашу – вернее, Алкину – машинку. На нее, «ладушку-калинушку», я и не покушалась – зачем рисковать своим автомобилем, если можно одолжить чужой?

– «Гранта» десятого года вас устроит? – спросил меня парнишка на стойке автопроката, поморщившись при виде моих (ну, Алкиных) новехоньких прав.

Их, ее паспорт и деньги я взяла из сумочки сестрицы, которая отправилась в ночной клуб с одним телефончиком в кармане тесных джинсов.

– У вас же водительский стаж нулевой, – объяснил парнишка. – Дай хорошую тачку, так вы ее грохнете.

– А вы тогда получите выплату по страховке, – пожала плечами я.

Меня-то старушка-«Гранта» вполне устраивала – она от Алкиной «Калины» мало чем отличается, – но что за дискриминация? У кого нулевой стаж – тому только скрипучую тележку на колесиках? Я, может, хочу «Мерседес» С-класса!

Впрочем, тележку мне дали нормальную: не новую и унылого серого цвета, но вроде исправную. Я специально заглянула под капот и отпустила пару замечаний, выдающих во мне автолюбителя толкового и грамотного (не зря учила с Алкой матчасть).

Расхождение в цвете волос – сестрица-то моя на фото в документах платиновая блондинка! – юношу не смутило. Правильно: дамы имеют обыкновение менять окрас, это нормально.

Я заплатила за сутки аренды, оставила парнишке сканы Алкиных документов и поехала.

Поехала! Йо-хо-хо! Сама, одна, в тишине, без инструкций, советов и критики!

И ничего сложного, скажу я вам! Особенно если сразу выехать на пустую дорогу и держать курс по навигатору.

Я ехала в высшей степени аккуратно, притормаживала даже перед пустыми пешеходными переходами, никого не обгоняла, соблюдала все правила и скоростной режим и уже через четверть часа свернула на проселок, ведущий к дольмену.

– Прямо один километр, – приятным женским голосом уведомила меня программа-навигатор в мобильном.

И это было последнее, что я от нее услышала.

Километр-то я проехала, а потом вдруг моя машинка остановилась.

С чего вдруг – непонятно, но двигатель неожиданно заглох, все огонечки на приборной панели погасли, и мобильник – а в нем навигатор-Сусанин – тоже отключился.

Блин, а я ведь знала, что возле дольмена аномальная зона, в которой вся техника глючит! Знала, но почему-то не думала, что это коснется и меня.

– Это вообще как понимать? – спросила я непонятно кого, сидя в темной неподвижной тачке неизвестно где.

Примерно в километре от съезда с шоссе – точнее не сказать.

Приподнятое настроение рухнуло вниз, как сосулька с крыши, и едва меня не зашибло.

Итак, диспозиция: время действия – двадцать два с чем-то, место – во глубине Кавказских гор. Темно, тихо, вокруг ни души, если не считать невидимых лесных обитателей.

Некстати вспомнилось, что в окрестных лесах водятся агрессивные дикие кабаны и общительные медведи. А еще леопарды, выращенные в местном питомнике и торжественно выпущенные в дикую природу с личного благословения президента.

Вот сожрет меня сейчас такой питомец, и кому папе с мамой потом претензии предъявлять? Главе государства?

Подумала я так – и сразу же вышла из машины, превратившейся в темную неподвижную коробку.

Зачем вышла? Почему вышла? Вспомнила про голодных хищников – и сама двинулась им навстречу! Похоже, проблемы с логикой имеются не только у Алки – это у нас семейное.

Ну ладно, скажем прямо: я растерялась и вылезла из машины в смутной надежде сориентироваться на местности и найти какую-то помощь.

А нашла только новую проблему: оказывается, нормальной обочины у проселка не было, вместо нее имелся крутой откос, под который я и съехала в распростертые объятия вонючей полыни и колючей крапивы. А может, то были мирные лопухи или даже ландыши – я в ботанике ни разу не спец, особенно в потемках.

Подсветить было нечем – мобильник остался в машине, да он же и отключился намертво. Я побрела по заросшей травой канаве вперед, полагая, что где-то она рано или поздно закончится и тогда мне удастся выбраться на дорогу. Это для начала. Потом я придумаю следующее действие, у меня ни со стратегическим, ни с тактическим планированием никогда проблем не возникало…

Чу! До меня донесся звук, похожий на щелчок, а за ним то ли хруст, то ли шорох.

Это белка, подумала я, старательно отгоняя видение клацающего зубами и подкрадывающегося ко мне леопарда. Это точно белка! Она туристками не питается. Белка песенки поет да орешки все грызет. Ядра – чистый изумруд…

– Я не понял! – с претензией воскликнул кто-то.

Вряд ли белка, но и не леопард, слава богу. Уже хорошо.

– Ты че, подмогу себе высвистал, баклан?

Затрещал гравий – кто-то быстро шагал по дороге. Вниз! То есть к моей машине.

Я почему-то присела и слилась с неопознанной флорой.

– На, получи!

Грохнул выстрел.

Я не успела ни понять, что происходит, ни толком испугаться.

Прокатная «Гранта», от которой я удалилась метров на десять, не больше, вдруг сделала «ба-бах» и превратилась в большой костер.

– Носок, ты ошизел?! – взревел над моей головой другой голос – не тот, который говорил про баклана и подмогу. – Ты че творишь, отморозок?

– Заткнулся, Слон! – огрызнулся тот, кого назвали Носком. – Я знаю, че делаю!

Тут я ему, признаться, позавидовала: сама-то я не знала, но делала – ползла, и очень даже шустро, по травянистой земле вверх, прочь от пылающей машины.

Канава, оправдывая мои первоначальные оптимистичные ожидания, быстро обмелела, и мой забег на четвереньках мог быть замечен, если бы меня не прикрыла чужая машина, оставленная на краю проселка так же, как моя. У нее даже дверь со стороны водителя была аналогично распахнута!

По-прежнему не вполне сознавая, что творю, действуя на инстинктах, я юркнула в гостеприимно открытую дверь чужой машины и глянула в зеркало заднего вида.

На фоне алого пламени отчетливо чернели две суетливые фигуры: одна побольше, вторая поменьше. «Слон и Моська, а нет, Слон и Носок», – подумала я, не желая знать, как их зовут на самом деле. Ни к чему мне криминальные знакомства, я девушка благонравная.

Я огляделась: кроме меня, в машине никого не было.

А в замке зажигания призывно торчал ключ.

Я поняла, что это знак!

Рука сама потянулась и повернула ключик – мотор завелся!

Автоматически, без раздумий, я сняла машинку с ручника, включила заднюю, и она послушно покатилась под уклон – полетела, как мотылек, на огонек пылающей «Гранты»!

Разворачиваться было негде и некогда, да и ладно – зачем упускать случай попрактиковаться в езде задним ходом?

Правда, распахнутые передние дверцы – водительскую и пассажирскую – я в спешке забыла закрыть, но получилось даже удачно: ими я, как крыльями, смахнула кинувшихся ко мне Слона и Носка.

Последний при этом чем-то отчетливо звякнул о бок моего «мотылька» и тут же все уронил – и непонятный предмет, и самого себя, падая плашмя и пропуская над собой гордо реющую дверцу.

Слон оказался устойчивее: он уцепился за дверь, и мне пришлось резко вильнуть, чтобы стряхнуть его со своего борта растущими по правой стороне дороги густыми кустами.

Потом я захлопнула водительскую дверцу, а павший было Носок восстал и, судя по звуку, выстрелил – подобрал, значит, свой пистоль.

Куда попал – не знаю, я в тот момент вытянулась в струнку, чтобы закрыть дверь со стороны пассажира, и прямо в этом акробатическом этюде, сама того не заметив, удачно вошла в крутой поворот.

И скрылась из глаз в пелене января… То есть, наоборот, июля – с подобающей ему пышной лесной растительностью.

Все! До свидания, мальчики-зайчики!

Я придавила педаль газа и, выворачивая шею, чтобы видеть дорогу, на хорошей скорости покатила к шоссе.

Я помнила – до него не больше километра.

Что ж, у меня есть время осмотреться и подумать.

Я посмотрела – ни навигатора, ни исполняющего эту роль мобильника в машине не было. Очевидно, водитель (в смысле, не я, а Носок или Слон) и без того знал дорогу. То есть, во-первых, он местный, а во-вторых, у него при себе телефончик, по которому – это в-третьих – он сейчас милым делом вызвонит себе подмогу.

Следовательно, на шоссе выезжать нельзя: там меня перехватят.

План сложился, а тут и проселок закончился, влившись в асфальтированную дорогу. Я пересекла ее, предварительно развернувшись – по проселку-то ехала задом! – и, сбавив скорость до минимума, осторожно скатилась на морской берег. Лавируя между дюнами, я впотьмах поехала к призрачно светлеющему впереди морю.

Песок под колесами вкрадчиво шуршал, редкие коряги потрескивали, жесткий осот хрустел. Машинку на дюнах потряхивало.

Йо-хо-хо, вот это практика! Я тут заодно и к ралли «Париж – Даккар» подготовлюсь!

У самой полосы прибоя я остановилась и вышла из машины. Глубоко вдохнула свежий морской воздух, потянулась, почесала в затылке под жарким париком.

В машинке, надо полагать, осталось немало моих отпечатков, стирать их некогда, да я и не помню толком, за что хваталась. Значит…

Я приняла решение и стукнула по бамперу, как судья, который подкрепляет свой вердикт ударом молотка.

О! А багажник-то не заперт!

Я, конечно, открыла его.

О! А он и не пуст!

– Здрасте, приехали, – сказала я, глядя на необычное содержимое.

Оно ответило мне недовольным мычанием.

Мычало оно басовито, низким голосом. Значит, не оно, а он – мужчина.

Я присмотрелась. Неверный лунный свет позволил разглядеть синие кроссовки, голубые джинсы, белую футболку и черный мешок. Последний помещался на голове, но не был завязан под подбородком – просто надет, как слишком большой колпак, потому не мешал мужчине дышать и мычать.

Так вот ты какой – кот в мешке…

Даже не в одном, а сразу в трех: еще парой таких же пластиковых мешков, использованных вместо веревок, были стянуты запястья и щиколотки узника багажника.

М-да, похоже, он должен мне спасибо сказать за то, что я умчала его прочь, в ночь от здорового Слона и психованного Носка с пистолетом! Вряд ли они планировали в укромном месте по-дружески сообразить на троих.

Лица кота в мешках я не видела, но оценила стиль и качество его прикида и решила, что он молод. Об этом говорила и художественная татушка, широкой цветной полосой стекающая из-под вздыбленного крутым бицепсом рукава обтягивающей футболки.

Красно-синий чешуйчатый хвост спускался по руке до самых пальцев, игриво обвивая один из них – безымянный – на манер колечка.

Ужасно захотелось рассмотреть интересную татушку полностью, но я сдержалась. Не время раздевать незнакомого мужика.

Вместо этого я разделась и разулась сама. Отставила подальше от линии прибоя свои кроссы, аккуратной стопочкой положила сверху одежду и в чем мама меня, такую умную и красивую, родила вернулась к машине.

Попыхтев, я вытянула из багажника ноги кота в мешках и свесила их над сырым песком, как русалочий хвост. Потом с кряхтеньем перевалила мужика целиком из багажника на берег. Немного оттащила от воды: сейчас волны пойдут, еще смоют его – утонет же, как та персидская княжна, а я ж не разбойник…

Потом я закрыла багажник, уперлась в него, поднажала – и бампер послушно превратился в корму, а машинка – я ее на ручник не поставила! – в плавсредство. Закатившись в воду, она клюнула носом, но потом выровнялась и закачалась на волнах.

– Большому кораблю – большое плавание! – сказала я и подтолкнула кораблик типа «Хюндай» к невидимому в ночи горизонту.

Неважно, доплывет ли он до другого края моря или пойдет на дно: в любом случае от моих отпечатков ничего не останется, вода их смоет.

Спустив на воду угнанный (будем смотреть правде в глаза) у бандитов «Хюндай», я вернулась на берег, попрыгала там, спеша согреться и обсохнуть, и снова оделась, с интересом поглядывая на кота в мешках, который ворочался на песке, как медведь в берлоге, явно желая избавиться от своих пут.

Я не стала ему помогать: не хотела, чтобы он меня увидел, да и в подозрительной компании не нуждалась. Но полиэтиленовые мешки для мусора – не стальные тросы, и у меня не было сомнений, что крепкий молодой человек с развитой мускулатурой достаточно быстро освободится.

Дожидаться этого момента я не собиралась.

Одевшись, я пошла по берегу в сторону городка, из которого приехала. По пути стянула с себя и прикопала в дюнах парик и бюстик пуш-ап, вернув себе свой скромный первый размер груди и коротко подстриженные темные волосы.