Текст книги "Crime story № 7"

– Я тут живу, – робко ответил Семен Петрович. После вчерашнего инцидента он дал себе слово гулять только возле дома и даже на собачий пустырь за школой Марусю не водил.

– Хорошая у вас собачка, – при этих словах Мехреньгин помрачнел, так как вспомнил о страдальце бультерьере Квазимодо.

Он шел в отделение с главной мыслью – сесть плотно на телефон и вызвать специалиста из собачьего питомника. Но у родной двери его перехватила Галя Кузина. Сегодня на ней по теплой погоде была коротенькая курточка и обычные джинсы. Нельзя сказать, что в таком прикиде стажерка сильно похорошела, однако стала похожа на человека. То есть не на человека, а на мальчишку. Такого шустрого хулиганистого пацанчика, за которым нужен глаз да глаз.

– Валентин Иваныч! – Галя слегка запыхалась, глаза ее азартно блестели. – Мы пойдем в тот Центр современного дизайна? Я туда звонила, они как раз сейчас открыты…

И капитан Мехреньгин дал волю своему любопытству, выбросив из головы несчастного бультерьера.

Капитан Мехреньгин остановился перед дверью, на которой красовалась табличка «Центр современного дизайна». Рядом с табличкой имелся звонок, а над звонком была криво прикноплена записка: «Жмите сильнее».

– Жми сильнее, Кузина! – распорядился капитан.

– Ну вот, как всегда! – проворчала Галина. – Всю тяжелую работу сваливают на женщин!

С некоторых пор, а именно – со вчерашнего происшествия в лесу, она стала удивительно языкастой. Возможно, это объяснялось отсутствием Жеки Сапунова. Валентин обходился с ней повежливее, в силу своего мягкотелого, как говорил Жека, характера.

Галя нажала на кнопку, вложив в это движение всю свою нерастраченную энергию.

Дверь тут же распахнулась, и на пороге возник длинный парень в черной водолазке и с оттопыренными розовыми ушами.

– Вы кто? – спросил он, оглядев посетителей. – Мы закрыты. Мы вообще отсюда переезжаем.

– Милиция! – проговорил Мехреньгин, предъявив лопоухому свое служебное удостоверение в раскрытом виде.

– Татьяна Анатольевна! – крикнул парень куда-то за плечо. – Теперь он милицию прислал!

– Мы можем войти? – недовольно осведомился Мехреньгин, озадаченный таким приемом.

– Да входите уж… – буркнул парень, отступая в сторону.

Мехреньгин и Галина прошли внутрь.

Они оказались в просторном холле с зеркальными стенами. Слева от входа имелась обитая дерматином скамья, справа – металлическая пепельница на ножке. Видимо, холл по совместительству являлся курилкой.

Навстречу посетителям, отражаясь одновременно во всех зеркальных стенах, шла крупная краснощекая женщина с пышными рыжими волосами до плеч.

Капитан Мехреньгин, как уже говорилось, был человеком любопытным. И чтобы удовлетворить свое любопытство, почитывал некоторую литературу. И даже ходил иногда в музеи, благо их в нашем городе множество. Сейчас он подумал, что таких женщин любил изображать на своих полотнах французский художник Огюст Ренуар. Правда, он их обычно изображал в более молодом возрасте. Эта же дама входила в тот возрастной период, который любил описывать в своих романах французский же писатель Оноре де Бальзак.

– Передайте своему Лебедееву, что это уже чересчур! Так и передайте – это уже чересчур! – воскликнула ренуаровская женщина бальзаковского возраста. – Это уже переходит всякие границы! Мы уже все равно освобождаем помещение… сначала налоговая, потом пожарная, а теперь уже милиция!

– Кто такой Лебедеев? – осведомился Мехреньгин.

– А вы разве не от него? – недоверчиво переспросила женщина. – Он к нам уже налоговую инспекцию подсылал, и пожарную, и даже санитарного врача…

И она, кипя от возмущения, поведала капитану, что на помещение, которое занимает их центр, положил глаз некий полукриминальный бизнесмен по фамилии Лебедеев.

– Он здесь пивную открыть хочет! – воскликнула дама, еще больше раскрасневшись. – И выживает нас всеми возможными способами!

– Я совсем по другому поводу, – капитан продемонстрировал даме свое служебное удостоверение и представился:

– Капитан Мехреньгин. Отдел по расследованию убийств. Это река такая, Мехреньга… на севере европейской части…

– Татьяна Анатольевна, – представилась в ответ ренуаровская женщина. – А при чем здесь ваша река? И при чем здесь расследование убийств? У нас пока что никого не убили, хотя я не удивлюсь, если Лебедеев… это такой человек, который ни перед чем не остановится! Буквально ни перед чем!

– У вас, может быть, и никого, – перебил ее Мехреньгин, медленно продвигаясь в глубь помещения. – А в других местах, к сожалению, убийства пока еще случаются. И я в данный момент расследую одно из них…

Капитан бессовестно врал. В данном случае он не расследовал никакого убийства, он просто хотел выяснить, откуда взялся в лесу манекен.

Он достал из кармана прозрачный пакетик с билетом, найденным в кармане манекена, и спросил вежливым, но твердым голосом:

– Это ваше?

Ренуаровская женщина потянулась к пакетику, однако Мехреньгин в руки ей его не дал, строго проговорив:

– Вещественное доказательство!

– Это наш билет! – призналась Татьяна Анатольевна, приглядевшись к вещдоку. – А в чем дело?

Тем временем они вошли в просторный белый зал, посреди которого стояла сверхсовременная металлическая статуя в позе крайней растерянности. На полу возле статуи валялось несколько картонных коробок, наполненных какими-то папками, альбомами и прочим движимым имуществом. Зал имел вид разоренный, только по стенам кое-где еще висели фотографии в металлических рамках.

– А чей это билет – невозможно установить? – продолжал расспрашивать Мехреньгин.

– Да что вы! – выдохнула Татьяна Анатольевна. – Как это можно? Хорошо, если я узнаю, на какое это мероприятие… дайте все-таки взглянуть поближе…

Мехреньгин очень неохотно отдал ей вещдок.

Татьяна Анатольевна вгляделась в билет, почесала нос и наконец проговорила:

– Это на выставку «Красное на красном». Прошлым летом выставка проходила, в середине июня. Вот у нас и фотографии с нее сохранились… – И она показала на несколько висящих на стене снимков. – Выставка имела большой успех, приезжали известные дизайнеры из Москвы, даже из Лондона был человек…

Капитан повернулся к стене и принялся разглядывать фотографии. На них был изображен этот же зал, но только еще без признаков разорения, наполненный красивыми, хорошо одетыми людьми. В центре зала прохаживались манекенщицы, платья и костюмы на них были исключительно красного цвета.

Мехреньгин и сам не знал, что он хочет найти на этих фотографиях. Это напоминало детскую сказку «Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что».

Похоже, что с этим билетом он вытянул пустой номер…

– Валентин Иванович! – потянула его за рукав Галина. – Посмотрите, вот же она!

– Кто – она? – недовольно переспросил Мехреньгин, вырывая рукав. – Кузина, кого ты там увидела?

– Не кого, а что! – выпалила практикантка. – Вон же та юбка, которая была на манекене!

Мехреньгин разглядывал лица присутствующих и не слишком приглядывался к их одежде. Теперь же он действительно увидел на женщине в первом ряду точно такую юбку, как найденная на закопанном в сквере манекене.

– Мало ли похожих юбок! – пробормотал он, задумчиво приглядываясь к снимку.

– Мало! – перебила его Галина. – Валентин Иванович, это юбка редкая, дизайнерская!

При этом она подпрыгивала на месте от нетерпения и заглядывала в глаза капитану.

– Девушка правильно говорит, – поддержала ее Татьяна Анатольевна. – Наши посетители носят уникальную одежду, двух одинаковых юбок вы не встретите…

– А это кто в малиновом берете… то есть в малиновой юбке? – осведомился Мехреньгин.

Ренуаровская женщина приблизилась, взглянула на фотографию и уверенно ответила:

– Это Маргарита Короводская. Известный дизайнер… Впрочем, ее что-то давно не видно… кажется, с ней что-то произошло…

Капитан Мехреньгин встрепенулся, как старая полковая лошадь при звуке трубы.

Фамилия Короводская совсем недавно мелькала в разговорах его коллег, ее неоднократно упоминали на утренних планерках и летучках. Что-что, а память на фамилии у капитана была отличная.

– Вы уверены, что это Короводская?

– Ну конечно, – Татьяна Анатольевна кокетливым жестом поправила рыжие волосы. – У меня еще зрение в порядке… и память тоже… я вообще еще ничего…

Услышав эти слова, Галя Кузина фыркнула весьма громко, но Мехреньгин ничего не услышал.

– Спасибо, – капитан заторопился. – Вы нам очень помогли…

– Кто бы нам помог!.. – мечтательно проговорила ренуаровская женщина и вздохнула.

Но Мехреньгин ее уже не слушал. Он стрелой вылетел из дизайнерского центра и бросился к станции метро. Галина едва за ним поспевала, не задавая на бегу ненужных вопросов, за что капитан почувствовал к ней смутную нежность.

Ворвавшись в отделение, Мехреньгин едва не сбил с ног капитана Стукова, который с унылым видом спускался по лестнице.

– Ты чего несешься, как будто за тобой Чикатило гонится? – спросил тот, едва избежав столкновения.

– Вась, вот ты мне и нужен! – выпалил Мехреньгин, с трудом затормозив. – У тебя ведь на руках было дело Короводской?

– Издеваешься, да? – проворчал Стуков. – У меня это дело не на руках! Оно у меня уже вот где! – И он выразительно провел ребром ладони по горлу. – Только что Олегыч с меня стружку снимал! Натуральный висяк! Никаких зацепок…

– Ну-ка, расскажи, что за дело? – Мехреньгин ухватил коллегу за пуговицу.

– Да тебе-то зачем?

– Вась, а как твоя теща поживает? – вкрадчивым голосом осведомился Валентин.

– Лучше не спрашивай! – понурился Стуков. – Так ей у нас нравится, билет сдала, сказала, еще на недельку останется…

Чело его затуманилось, потом капитан взял себя в руки и пытливо вгляделся в глаза Мехреньгина.

– Ты что-то знаешь? Говори!

Но Мехреньгин на провокацию не поддался, тогда Стуков, вспомнив про дежурство, изложил ему суть дела.

Муж и жена Короводские жили в загородном доме. Муж – довольно крупный бизнесмен, жена – дизайнер одежды. Жили вроде бы хорошо. Но вся их налаженная жизнь рухнула две недели назад.

Муж улетел в Москву по делам, жена осталась дома.

Вернулся Короводский из Москвы на следующий день, около трех часов, открыл дверь коттеджа, и буквально на пороге увидел окровавленный труп своей жены.

Коттеджный поселок «Комары» от города совсем близко, бригада приехала на вызов через двадцать минут. Судмедэксперт определил смерть от черепно-мозговой травмы, нанесенной тупым тяжелым предметом.

В таких обстоятельствах первый подозреваемый – муж, но господин Короводский предъявил билеты, доказывавшие, что он всего два часа назад прилетел из Москвы, тогда как смерть его супруги наступила самое малое двенадцать часов назад. А самое большее – пятнадцать.

– Откуда такая точность? Это эксперт такую цифру назвал? – переспросил Мехреньгин.

– Пятнадцать часов – это цифра точная, мы при опросе соседей нашли инвалида Скорпионова, который проживает в соседнем коттедже у своего сына, ему делать нечего, вот и пялится в окно. Так вот этот инвалид около двенадцати часов ночи видел в окне свою соседку.

Марианна Короводская сидела за компьютером и, несомненно, была еще жива.

Так что у мужа имелось пуленепробиваемое алиби.

Вырисовывалась следующая картина.

Некий неизвестный злоумышленник проник на территорию коттеджного поселка «Комары», выбрал коттедж Короводских, пробрался в него и приступил к поискам ценных вещей и денег. Хозяйка застала его за этим занятием, и грабитель убил ее первым подвернувшимся тяжелым предметом.

– Вот и ищем с тех пор этого неизвестного грабителя! – с тяжелым вздохом закончил Стуков свой рассказ.

– Может, этот сосед ошибся? – предположил Мехреньгин. – Ну, этот… Сколопендров! Может, не Маргариту он видел, а другую женщину?

– Скорпионов! – поправил его Стуков. – Не Сколопендров, а Скорпионов! И он под свою фамилию очень подходит… очень упорный дедушка, и клянется, что точно узнал соседку.

– Василий… – нерешительно начал Мехреньгин. – Ты мне «девяточку» свою не дашь, в эти самые «Комары» съездить?

Стуков согласился неожиданно для себя.

Капитан Мехреньгин подъехал к воротам и посигналил.

– Кто такой, по какому вопросу? – раздался откуда-то сверху усиленный динамиками скрипучий голос.

– Милиция! – Мехреньгин высунулся из машины, раскрыл свое удостоверение. Закрепленная над воротами камера негромко зажужжала, повернулась.

– Не вызывали! – проскрипел тот же голос.

– Понятно, что не вызывали! Я с Николаем Прохоровичем Скорпионовым поговорить хочу, по поводу убийства вашей соседки! Капитан Мехреньгин!

– Ладно, капитан, заезжай!

Ворота разъехались, и Мехреньгин въехал во двор.

Дверь дома была открыта.

– Поднимайся на второй этаж! – позволил ему прежний скрипучий голос из динамика над дверью.

Капитан поднялся по широкой лестнице, плавной дугой охватывающей холл, и оказался на галерее второго этажа, куда выходило несколько дверей. Одна из этих дверей неторопливо открылась. Капитан вошел в просторную комнату, обшитую панелями светлого дерева.

Возле большого окна в инвалидном кресле на колесах сидел старик с косматыми бровями и колючим взглядом маленьких, глубоко посаженных глаз. Он был похож на филина или какую-то другую хищную птицу, высматривающую в траве жертву.

– Капитан Мехреньгин! – снова представился гость, протягивая старику свой документ.

– Что за фамилия такая – Мехреньгин? – подозрительно переспросил тот, разглядывая красную книжечку.

– Эта река такая, на севере, Мехреньга, – привычно пояснил капитан.

Он бросил взгляд в окно. Прямо напротив него, метрах в двадцати, виднелся дом Короводских.

– Ладно, допустим! – старик вернул удостоверение. – Чего тебе надо, капитан? Я твоим коллегам уже все рассказал!

– Да вот, понимаете, Николай Прохорович, новые факты обнаружились. В свете которых хотелось бы кое-что уточнить…

– Какие еще факты? – проскрипел старик, сверля капитана взглядом.

– Не могу разглашать в интересах следствия! – как можно строже ответил Мехреньгин.

На самом деле ничего особенного у него не было, единственный факт – то, что юбка покойной Маргариты Короводской нашлась в лесу на манекене. Так если честно, то ничего это не доказывает. Может, она сама эту юбку кому-то подарила или выбросила. Мало ли, что дорогая, дизайнерская, у богатых свои причуды…

Однако старикан – крепкий орешек. У капитана возникло ощущение, что не он приехал расспросить свидетеля, а тот вызвал его к себе на допрос.

– Ладно, допустим… – проговорил старик, немного понизив голос. – Так что тебя интересует?

– Вы уверены, что видели свою соседку вечером накануне убийства?

– Склерозом не страдаю! – прокаркал свидетель. – Если говорю, что видел – значит, видел.

– А вам ничего не показалось подозрительным? – не отступал упорный капитан. – Что она делала?

– Работала за компьютером, – отозвался старик. – Она часто работала по вечерам…

На этот раз Мехреньгину показалось, что его голос прозвучал не так уверенно. Даже смущенно. Как будто старик что-то скрывал. Или, во всяком случае, недоговаривал.

– Вы уверены, что это была она? – перешел капитан в наступление. – Вы уверены, что она была… жива? Все-таки здесь довольно далеко… и дело было вечером…

– Сорок лет в военной приемке проработал и ни разу не видел, чтобы покойники работали! – проскрипел старик, но теперь он уже оборонялся.

– Что-то я сомневаюсь! – Мехреньгин подошел к окну, всмотрелся. – Отсюда вряд ли можно что-то разглядеть…

– Не веришь, капитан? – Старик вспыхнул, лохматые брови поднялись, как у рассерженного фокстерьера. – Так я тебе сейчас покажу…

Он нажал на кнопку в поручне своего кресла, подъехал к книжной полке и взял с нее видеокассету. Вставил ее в видеомагнитофон, щелкнул пультом.

Загорелся плоский экран телевизора, Мехреньгин увидел соседний дом, ярко освещенное окно. Окно наполовину было задернуто занавеской, в открытой его части отчетливо виднелся женский силуэт.

– Знаю, что это незаконно… – проскрипел старик за плечом Мехреньгина. – Но ты, капитан, представь – я тут сижу один часами… сын приезжает только ночью, да и то не каждый день… Конечно, у меня все есть, и женщина приходит за мной ухаживать, но с ней не поговоришь… чистая гестаповка! Скучно, капитан! Телевизор этот теперешний смотреть не могу, еще не настолько отупел…

– Я вас не осуждаю… – проговорил капитан, не отрываясь от экрана. – Но здесь трудно что-то разглядеть… я не уверен, что это она, Маргарита… то есть потерпевшая…

– Ты погоди!

Действительно, изображение увеличилось, приблизилось. Теперь Мехреньгин отчетливо видел каштановые волосы, плечо, обтянутое бирюзовым трикотажем. Женщина склонилась над клавиатурой компьютера, лицо скрывалось в тени…

Тот же свитер, что на закопанном манекене!

В душе у Мехреньгина шевельнулось подозрение, которое начало перерастать в уверенность…

И вдруг женщина в окне повернулась, взглянув на что-то в глубине комнаты. Теперь она сидела спиной к окну. Золотистая занавеска колыхнулась, заиграл муаровый узор. Прошло еще несколько секунд, и женщина приняла прежнюю позу. Она какое-то время сидела неподвижно, затем снова шевельнулась, и тут свет в окне погас, особняк погрузился во тьму.

– Ну что, капитан, убедился? – голос старика снова звучал уверенно. – Я пока что все помню, и на зрение не жалуюсь! Если сказал, что видел – значит, так оно и есть!

– Спасибо, Николай Прохорович! – проговорил Мехреньгин, отрываясь от экрана. – Вы мне очень помогли. А можно мне взять эту кассету… в качестве вещественного доказательства?

– Бери, капитан! – разрешил старик. – Мне для дела установления справедливости ничего не жалко!

Мехреньгин вынул кассету, простился со стариком и отправился восвояси.

Но всю дорогу до города он был мрачен и озабочен.

Казалось бы, видеозапись стопроцентно подтверждала алиби мужа убитой, однако что-то в ней Мехреньгина беспокоило. Что-то в ней было не так…

Едва он вошел в отделение, его перехватила Нина Савушкина, секретарша начальника.

– Валечка, шеф тебя ждет! – заверещала она своим высоким ненатуральным голосом и добавила шепотом, округлив глаза:

– Рвет и мечет! Просто не Лось, а тигр!

– Игорь Олегович, вызывали? – проговорил Мехреньгин, толкнув дверь начальника.

– Вызывали! – рявкнул подполковник, подняв на Мехреньгина тяжелый взгляд.

Если бы взглядом можно было испепелять – от капитана остались бы одни угольки. Мехреньгин ослабил узел галстука – ему стало жарко.

– Ты, Мехреньгин, деньги от кого получаешь? – пророкотал шеф, приподнимаясь из-за стола. – От общества защиты животных? Или от клуба любителей комнатного цветоводства?

– Никак нет! – ответил капитан, честно выпучив глаза.

– А от кого? – На этот раз голос подполковника прозвучал обманчиво мягко.

– От государства, конкретно – от органов защиты правопорядка…

– Тогда почему, – зарокотал начальник, – тогда почему, Мехреньгин, ты в рабочее время, вместо того чтобы заниматься своим прямым делом, за государственный счет удовлетворяешь свое личное любопытство?

Мехреньгин еще немного ослабил галстук. В кабинете шефа было действительно удивительно жарко, несмотря на работающий вентилятор.

– Что вы имеете в виду, Игорь Олегович? – попытался он снять напряжение. Но шеф не попался на эту удочку.

– Кому Игорь Олегович, а кому товарищ подполковник! – рявкнул он. – И вопросы здесь пока задаю я! Вот когда займешь мое место – тогда и будешь задавать! А конкретно я имею в виду, что у тебя убийство Матренина не раскрыто, а ты вместо этого делом Короводской занимаешься… Бегаешь с практиканткой, в бирюльки с девчонкой играешь! Ты ее должен своим примером вдохновлять, а вместо этого с толку сбиваешь… Забудь сей же момент про дело Короводской!

– Так оно же тоже не раскрыто… – тоскливо пробормотал Мехреньгин, отводя глаза и рассуждая мысленно, кто же его заложил. Стуков? Не в его это интересах. Жека? Быть не может! Наверное, кто-то случайно их со Стуковым разговор на лестнице слышал.

– Убийство Короводской не у тебя не раскрыто, а у капитана Стукова! Это его головная боль, вот пусть он им и занимается! А ты своей головной болью занимайся, делом Матренина…

– Я думал, мы все делаем одно общее дело… – проговорил Мехреньгин, разглядывая занавеску.

– Ты думал?! – оборвал его шеф. – Что-то незаметно! Если бы ты думал, прежде чем что-то делать…

Вентилятор на металлической стойке медленно повернулся, направив на Мехреньгина поток холодного воздуха. Ему стало немного легче, и в голове прояснилось. Он уставился на колышущуюся под сквозняком занавеску и вдруг выпалил:

– Вот как это все было!

– Ты, Мехреньгин, со мной разговариваешь, или с кем-то еще? – удивленно осведомился начальник.

– Извините, Игорь Олегович, я сейчас!

– Куда?! – рявкнул шеф в спину Мехреньгина. – Я тебя еще не отпустил!

Но капитана уже и след простыл.

Он выскочил в коридор и помчался вниз по лестнице в поисках Стукова.

Найти его удалось только в бистро «Три пескаря», где многострадальный Стуков утешался ухой с расстегаями.

– Садись, Валентин! – пригласил коллега Мехреньгина. – Ты чего такой встрепанный?

– Шеф взгрел!

– Первый раз, что ли?

– Да уж не первый… – Мехреньгин сел напротив Стукова и, нервно теребя край скатерти, спросил:

– Слушай, Вася, у этого Короводского был мотив?

– У Короводского? – Стуков отодвинул тарелку и горестно взглянул на Мехреньгина. – Валентин, ты чего – пришел аппетит мне портить? Нехорошо это! У меня это дело и так вот где сидит! – он провел ребром ладони по горлу. – Да еще теща приехала! Дай хоть пообедать спокойно!

– Ну ты только скажи – был у него мотив?

– Алиби у него! Железное алиби! – проговорил Стуков измученным голосом. – Он с самолета прямиком домой приехал, а во время убийства был в Москве. Никак он не мог жену убить!

– А если бы не было алиби?

– Если бы да кабы… Ну, понятное дело, мужья и жены чаще всего друг друга убивают… Но ты же видишь – вечером она была жива, свидетель ее видел…

– Или думал, что видел… – пробормотал Мехреньгин.

– Вот только не надо этого! – проворчал Стуков. – Тоже мне – Эркюль Пуаро! Проще надо быть! Алиби есть алиби!

– Короче, насчет мотива ты ничего не знаешь?

– Не знаю и знать не хочу! – и Стуков снова принялся за уху.

Мехреньгин вернулся в отделение и выманил в коридор практикантку Галю Кузину.

– Галина! – сказал он, приглушив голос. – Ты никогда не хотела поработать в приличной фирме секретаршей… то есть, как это сейчас называют – офис-менеджером?

– Нет, – честно призналась Галина.

– А придется! – строго проговорил капитан.

– Но Валентин Иванович! – взмолилась Кузина. – Я всю жизнь мечтала работать в милиции! Я что – совсем не справляюсь? – Голос у нее задрожал, и Мехреньгин испугался, что она сейчас расплачется. Женских слез он не переносил.

– Наоборот, ты очень хорошо справляешься! – поспешил он заверить практикантку. – Поэтому я и хочу поручить тебе серьезное дело. Только это должно остаться строго между нами, никто, кроме нас двоих, не должен знать…

Галя смотрела на него сияющими глазами, пока он излагал дело.

– Конечно, я все сделаю, я постараюсь! Валентин Иваныч, вы… вы просто… вы замечательный!

В конце коридора показался Жека.

– Задачу я перед тобой поставил, – строго сказал Мехреньгин. – Выполняй!

– Это вы о чем тут разговаривали? – с подозрением в голосе спросил Жека. – Что это за секреты в рабочее время?

– Да мы так, о личном… – махнул рукой Валентин, ему вовсе не улыбалось слушать Жекины нравоучения, что снова он занимается ерундой.

Он оставил Жеку в сомнениях, а сам отправился звонить в собачий питомник.

На площадке перед семнадцатой квартирой собралась целая толпа. Здесь присутствовали: участковый Павел Савельевич, как представитель местной власти, капитан Мехреньгин, как представитель власти центральной, слесарь из жилконторы Ахматкул, которого жильцы дружно переименовали в Рахат-лукума (кто-то ведь должен открыть дверь) и два специалиста из собачьего питомника – один крупный и медлительный, другой – помельче и пошустрее. Кроме того, из-за спины Мехреньгина выглядывала соседка Ирка из шестнадцатой квартиры, проявлявшая острую заинтересованность в судьбе бультерьера Квазимодо.

– Пал Савельич, – адресовалась она к участковому, как к личности знакомой и невредной. – Я с работы обрезков мясных принесла, от свиной лопатки и от шеи, у нас от банкета стоматологов осталось, так я немножко песику со своего балкона бросила, он скушал… жалко же животное! Он уж сколько времени не евши! У меня еще несколько кусочков есть, я могу, когда дверь откроют, бросить… он отвлечется!

– Мы и так с ним запросто сладим! – отозвался вместо Савельича крупный собачий специалист, поигрывая мускулами перед смазливой Иркой. – Мы с таким собакевичем в пять секунд справимся! Никакие отвлекающие маневры не понадобятся! Нам не впервой! Правда, Серый?

Его более мелкий напарник неопределенно хмыкнул, прислушиваясь к доносящемуся из-за двери вою Квазимодо.

– У нас пули сонные имеются и прочее спецоборудование! – продолжал хвалиться крупный кинолог. – Мы вот на прошлой неделе дога бордоского повязали – вот это, я вам скажу, была операция! А буля обычного обезвредить – это пара пустяков! Правда, Серый?

Серый опять не ответил.

– Ну вы уж его не обижайте! – попросила Ирка, кокетливо поправив золотистую прядь. – Он же не виноватый, что так получилось! Собака – она ведь друг человека…

– Не беспокойтесь, ничего вашему другу не сделаем! Не впервой! У нас сонные пули и прочее спецоборудование имеется… сделаем этого буля в лучшем виде!

– Ну это надо же, как собака переживает! – подал голос Савельич. – Прямо мурашки по коже! Ну что, Рахат-лукумушка, давай, что ли! Как, ребята, вы готовы?

– Всегда готовы! – отозвался крупный специалист.

Слесарь подошел к двери, заслонил ее собой и пару минут поколдовал над замком. Затем он отступил в сторону и произнес:

– Попрошу, значит… готова она!

– Это же как легко можно любую дверь открыть! – ужаснулась Ирка. – Такие деньги за замки платим, и в минуту отпереть можно!

– Попрошу посторонних отойти в сторону! – прервал ее крупный кинолог, мужественно выпятив грудь и приближаясь к двери. – От греха, как говорится!

За дверью внезапно наступила подозрительная тишина. Видимо, Квазимодо почувствовал, что освобождение близко.

Крупный кинолог поднял пистолет с сонными пулями и осторожно толкнул дверь. Ничего не произошло, и он, понизив голос, проговорил:

– Давай вперед, Серый, я тебя прикрою!

Его напарник безмолвно проскользнул в квартиру, и через секунду оттуда донесся собачий лай и человеческий вопль.

– Держись, Серега! – выкрикнул крупный кинолог и бросился на подмогу напарнику. Из-за двери донеслись выстрелы и звуки борьбы.

– Помочь ребятам надо! – озабоченно проговорил участковый и тоже вошел в семнадцатую квартиру. Через секунду оттуда донесся его голос:

– Рахат-лукум! Давай сюда, без тебя не управимся!

Слесарь боязливо заглянул в квартиру, но все же подчинился участковому.

Капитан Мехреньгин некоторое время нерешительно стоял на пороге, прикрывая тылы группы захвата. Но потом он почувствовал, что дело развивается не по намеченному сценарию, и прошел внутрь, чтобы оказать помощь силам правопорядка.

Внутри он застал странную картину.

Все помещение было заполнено клубами пара, как парное отделение бани или сцена во время выступления рок-группы. В этом пару проступали мечущиеся фигуры слесаря, Савельича и крупного кинолога. Мелкий кинолог, отзывавшийся на имя Серый, так же, как и бультерьер Квазимодо, куда-то пропали.

Мехреньгин прошел вперед, протирая глаза и озираясь.

Посреди комнаты лежал мелкий кинолог, не подающий признаков жизни.

– Павел Савельич! – окликнул капитан участкового. – Что здесь происходит?

Савельич, горестно матерясь, ввел его в курс дела.

Когда передовые силы группы захвата в лице Серого вошли в квартиру, затаившийся Квазимодо выскочил из-за шкафа, налетел на кинолога и вцепился ему в ногу. Второй специалист, увидев угрожающую другу опасность, выстрелил хваленой сонной пулей, но в пылу сражения промазал и попал в своего напарника. Надо сказать, что пуля не подкачала: Серый моментально отрубился. Квазимодо, почувствовав, что противник повержен и больше не представляет интереса, выплюнул его ногу и бросился в атаку на второго кинолога. Тот в испуге отскочил, споткнулся и налетел головой на батарею отопления. К счастью, голова его не пострадала, но батарея оторвалась от трубы. Из образовавшейся бреши забила горячая вода, отчего квартира и наполнилась паром. В настоящий момент Ахматкул устранял аварию, то есть единственный из всех занимался своим прямым делом. Уцелевший кинолог пытался привести в чувство своего менее удачливого напарника, а участковый пытался среди пара и суматохи отыскать Квазимодо.

– Да где же эта чертова собака! – восклицал Павел Савельевич, по третьему разу обегая квартиру.

На этот вопрос легко ответила бы Ирка, поскольку она осталась на площадке и видела, как бультерьер, устроив в квартире переполох, выскочил наружу и припустил вниз по лестнице.

Ирка хотела было бросить ему оставшиеся от банкета стоматологов обрезки свиной лопатки и шеи, но увидела грозную морду бультерьера и стремительно улизнула в свою квартиру.

Квазимодо вылетел во двор, как космическая ракета вылетает в открытый космос. Все дворовое население бросилось врассыпную, оставляя территорию во власти взбесившегося бультерьера. Единственный, кто не пустился наутек, был Семен Петрович Зябликов. Он не мог убежать, потому что его лучший друг, его единственная любовь, сеттер Маруся оказалась прямо на пути Квазимодо.

Семен Петрович бросился навстречу страшному зверю, чтобы спасти Марусю, принять на себя предназначенную ей страшную участь… но он явно не успевал, Квазимодо бегал гораздо быстрее.

Семен Петрович зажмурился, чтобы не видеть Марусину гибель. Он схватился за сердце, ожидая услышать ее предсмертный вопль и кровожадное рычание бультерьера…

Секунды шли одна за другой, но ничего не происходило.

Тогда Семен Петрович опасливо приоткрыл один глаз.

То, что представилось его взору, было совершенно непостижимо.

Маруся кокетливо склонила голову набок и бросала бультерьеру томные взгляды из-под ресниц. Квазимодо остановился, как будто с размаху налетел на невидимую преграду, и смотрел на прекрасную сеттершу в полном обалдении. Его крысиный хвост слегка шевельнулся, на морде появилась неуверенная ухмылка. Прислушиваясь к тому, что творится у него в душе, бультерьер сделал несколько мелких шажков к Марусе. Она склонила голову на другой бок и подмигнула ему – что же ты медлишь, дорогой?

Квазимодо отбросил всяческие сомнения. Долгое заточение в пустой квартире и даже потеря хозяина были забыты им, как дурной сон. Бультерьер страстно облизнулся и подошел к Марусе вплотную. Она припала на задние лапы и отпрыгнула от него боком. Квазимодо сломя голову ринулся за прелестницей в туманную даль.