Текст книги "Иллюзия закона. Истории про то, как незнание своих прав делает нас уязвимыми"

Закон о самообороне

Вопрос: Что нам разрешено делать для самообороны? Ответ: Довольно многое.

Разрешение на применение силы в целях самообороны было закреплено в общем праве Англии и Уэльса на протяжении веков. На самом деле в качестве исторического примера псевдозакона учебники по праву обычно демонстрировали, как свободно можно расправляться с грабителями, ссылаясь на дело девятнадцатого века, в котором утверждалось: «В 1811 году мистер Перселл, из графства Корк, семидесяти лет, был посвящен в рыцари за убийство четырех грабителей разделочным ножом». Менее захватывающим фактом было то, что мистер Перселл использовал свой оставшийся после обеда столовый нож, чтобы убить двух, а не четырех грабителей, когда они атаковали его с мечами и огнестрельным оружием, и был посвящен в рыцари до этого происшествия, а вовсе не благодаря ему (12).

Закон не настолько лоялен к домовладельцам, как это утверждается в пересказах истории мистера Перселла. Тем не менее, согласно общему праву, заявление о том, что вы защищали себя (или другое лицо), при предъявлении обвинений в нападении, вплоть до убийства, обеспечит вам «полную защиту». Это означает, что в случае успеха обвиняемый будет оправдан по всем пунктам. Таким образом, даже в случае убийства человека состава преступления может быть не обнаружено.

В уголовном праве Англии и Уэльса различают «полную» и «частичную» защиту. При частичной защите снижается степень виновности – и, соответственно, тяжесть вменяемого преступления, – однако уголовное преступление все равно считается совершенным. Примером частичной защиты является «снижение ответственности», которое применяется, когда человек, убивший другого, страдает от «нарушений психических функций», вызванных каким-либо медицинским состоянием, которое существенно нарушает способность человека понимать характер своего поведения, формировать рациональное суждение или осуществлять самоконтроль и которое дает объяснение его действиям. В таких обстоятельствах у подсудимого будет частичная защита от убийства и вместо этого он будет осужден по менее тяжкому обвинению в непредумышленном убийстве[10]10
  В РФ это будет принудительное лечение по суду, если экспертиза призна`ет преступника невменяемым. – Прим. науч. ред.


[Закрыть] (13). Так случилось, что именно эта защита, по мнению Апелляционного суда, должна была применяться в деле Тони Мартина, после того как были заслушаны показания эксперта о диагнозе параноидального расстройства личности, и именно она послужила основанием для отмены приговора за убийство в 2001 году и замены его на приговор за непредумышленное убийство (14). Самооборона обеспечивает полную защиту, поскольку закон признает, что наше право на физическую безопасность – и тем более наше право на жизнь – наделяет нас правом защищаться от угрозы вреда.

КОММЕНТАРИИ ОТ ЮРИСТА РФ:

Самооборона в России регулируется ст. 37 УК РФ «Необходимая самооборона». Она разделяет покушение на жизнь и имущество человека на два вида:

1) когда это сопряжено с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, или с непосредственной угрозой его применения.

2) когда это не сопряжено с таким насилием или такой угрозой. Превышения пределов (в случае если действия обороняющегося человека не соответствуют характеру или опасности посягательства) для первого вида покушений не предусмотрено.

Умышленное превышение пределов необходимой обороны влечет уголовную ответственность в случаях убийства или причинения тяжкого вреда здоровью и наказывается по ч. 1 ст. 108 УК и ч. 1 ст. 114 УК.

Причем силу разрешается применять не только для защиты себя или другого человека – тот же принцип применяется и в случае защиты собственности, а также предотвращения преступлений, ареста или задержания преступников (15). Для краткости я буду называть все это просто «самообороной».

Принципы закона о самообороне довольно просты и понятны:

• лицо, действующее в целях истинной самообороны, имеет право применить такую силу, которая является, по его суждению, разумной в данных обстоятельствах. Это обеспечивает защиту от любого обвинения в насилии, вплоть до применения смертоносной силы;

• первый вопрос, которым должны задаться присяжные: «Считал ли подсудимый или мог он считать, что для защиты себя от нападения или угрозы нападения на себя или других, для защиты собственности или предотвращения преступления необходимо применить силу?»

• второй вопрос: «Была ли сила, примененная обвиняемым, допустимой в данных обстоятельствах, в том числе с учетом воспринимаемой обвиняемым опасности?»

• бремя опровержения самообороны лежит на стороне обвинения. Обвиняемый не должен доказывать, что он действовал в рамках допустимой самообороны. Обвинение должно доказать вне всяких сомнений (так, чтобы полностью убедить присяжных), что обвиняемый не действовал в рамках допустимой самообороны.

Ключевые понятия здесь – это «необходимо» и «допустимой». Стоит остановиться на них подробнее.

«Искренняя вера в необходимость применения силы»

Рассматривается субъективный вопрос – действительно ли обвиняемый считал, что ему необходимо применить силу для самообороны? Не важно, был ли обвиняемый не прав по факту, если он был убежден в этом на момент применения силы. Таким образом, если двухметровый мужчина бежит к вам в жутком костюме медведя, размахивая чем-то, напоминающим мачете, и вы искренне верите, что он намеревается причинить вам серьезный вред, будет не важно, если позже вы осознаете, что «мачете» – это просто горшок и вы только что отправили в нокаут Винни-Пуха на глазах у ревущей толпы маленьких детей в «Диснейленде». Тот факт, что ваша вера в необходимость применения силы была, по объективным стандартам, необоснованной – в конце концов, как вообще можно перепутать горшок с мачете? – не будет иметь ровным счетом никакого значения.

Другое дело, что так присяжные могут с меньшей вероятностью согласиться с вашими заявлениями, что вы действительно в это верили. Тем не менее суть в том, что ошибочной, необоснованной, но совершенно искренней веры в необходимость применения силы более чем достаточно (исключение составляют случаи, когда ошибочное убеждение связано с добровольной интоксикацией – в конце концов, суд не будет потакать тому, чтобы люди, набравшись пива, обрушивали свою ярость на Винни-Пуха у фонтана).

Что касается нашего первоначального сценария, то если вы столкнетесь посреди ночи со взломщиком, стоящим в паре метров от вас и вооруженным бейсбольной битой, никто не сможет оспорить, что вы искренне и инстинктивно посчитали, что для защиты себя и своей семьи вам необходимо применить силу.

«Обоснованная сила»

О том, насколько обоснованной является примененная сила, следует судить по обстоятельствам, какими их воспринимал обвиняемый, даже если, как в предыдущем примере, он на самом деле ошибался. Так, если вы искренне верите, что нападение с мачете неизбежно, то обоснованность применения силы должна оцениваться исходя из этого убеждения. Что именно считать обоснованным, очевидно, зависит от конкретного случая, однако в прецедентном праве часто ссылаются на так называемый принцип «соразмерности». Если человек использует силу, соразмерную воспринимаемой им угрозе, то, как правило, такая сила считается обоснованной.

Закон также признает, что в пылу пугающей конфронтации не всегда оказывается легко определить, какую именно силу следует применить для самообороны, поэтому допускается довольно широкая свобода усмотрения[11]11
  Можно еще перевести как «рамки оценки» или «свобода оценки».


[Закрыть], выражаясь словами лорда Морриса по делу Палмера (16), которые в той или иной форме доводятся до присяжных, когда судья объясняет им тонкости законодательства:

«Если нападение было совершено таким образом, что самооборону можно считать обоснованно необходимой, то признается, что защищающий себя человек не в состоянии в точности оценить силу действий в свою защиту. Если присяжные сочтут, что в момент неожиданного испуга нападавший сделал только то, что искренне и инстинктивно посчитал необходимым, это будет убедительным доказательством, что были предприняты только обоснованные действия по самообороне».

Другие разъясняющие этот вопрос принципы включают отсутствие «обязанности отступить», хотя наличие у обвиняемого такой возможности, которой он не воспользовался, является одним из факторов, которые следует учитывать при оценке необходимости и обоснованности примененной силы (17). Кроме того, давно установлено, что человек может нанести упреждающий удар, – он не обязан ждать, пока его ударят первым. Многие из этих принципов могут показаться обывателю интуитивно понятными. И они будут правы.

ТОТ ФАКТ, ЧТО ВЫ ТЕОРЕТИЧЕСКИ МОГЛИ ПОБЕЖАТЬ НАВЕРХ ПО ЛЕСТНИЦЕ СЛЕДОМ ЗА СВОИМ ПАРТНЕРОМ, ВМЕСТО ТОГО ЧТОБЫ ДАТЬ ОТПОР ГРАБИТЕЛЮ, НЕ ДЕЛАЕТ ВАС АВТОМАТИЧЕСКИ ВИНОВНЫМ.

То, что вы обезоружили взломщика и нанесли ему один удар по голове, сделав то, что искренне и инстинктивно посчитали необходимым в ту долю секунды для устранения угрозы вашей безопасности, является поступком, необходимость и обоснованность которого прокурору будет очень тяжело опровергнуть. Даже если этот удар привел к нанесению очень серьезной травмы – вплоть до летального исхода, – от вас никто не ждет, что вы сможете «точно оценить» силу, необходимую, чтобы обезвредить человека, не причинив ему вреда, учитывая то ужасающее положение, в котором вы оказались.

Если подытожить все вышесказанное, то в общем праве защита на основании самообороны подразумевает, что сторона обвинения должна убедить присяжных в том, что подсудимый либо не считал, будто ему действительно необходимо применить силу, либо он так считал, что применил необоснованную силу – например, застрелил кого-то в ответ на удар по лицу, – не забывая при этом про широкие рамки применения силы, допустимые в подобных случаях.

Таким образом, если закон дозволяет применить смертоносную силу для самообороны от грабителей при условии, что вы искренне считаете, будто это необходимо и ваши действия являются обоснованными с учетом обстоятельств, какими вы их воспринимаете, то что же случилось в деле Тони Мартина? Почему его признали виновным?

Тони Мартин (18)

В ночь на 20 августа 1999 года пятидесятипятилетний Тони Мартин находился дома. Вот уже двадцать лет он жил в одиночестве в доме с метким названием Блик-Хаус[12]12
  Дословно – «унылый дом».


[Закрыть], на изолированной ферме неподалеку от Эннет Хангейт в Норфолке. Двое преступников, тридцатилетний Брендан Феарон и шестнадцатилетний Фред Баррас, подошли к фермерскому дому в темноте. Они разбили окно, чтобы проникнуть в столовую. Без какого-либо предупреждения последовала серия выстрелов. Баррас был ранен в спину и ноги, а Ферон – в обе ноги. Обоим удалось выбраться из дома, однако Баррас потерял сознание и умер недалеко от фермы. Феарон добрался до соседнего участка и был впоследствии арестован и доставлен в больницу.

Тони Мартин рассказал полиции, а затем и присяжным на суде, что его разбудил шум и он вышел на лестницу, где увидел идущий снизу свет. Опасаясь за свою безопасность, он ретировался в спальню за своим ружьем двенадцатого калибра. Он осторожно спустился вниз по лестнице, направляясь туда, откуда доносился шум, когда в лицо ударил яркий свет, ослепив его. Опасаясь за свою жизнь, он трижды выстрелил из ружья, после чего вернулся в спальню. Выждав какое-то время, он вышел на улицу и осмотрел свой участок. Он никого не увидел, так что даже не подумал, что мог в кого-то попасть из ружья.

Если верить такой версии событий, то действительно задаешься вопросом, как вообще присяжные пришли к выводу, что обоснованная самооборона может быть опровергнута. Что ж, это, разумеется, только половина истории.

Версия обвинения немного отличалась. Они утверждали, что мистер Мартин услышал, как грабители приближаются к дому и приготовил засаду. Таким образом, когда преступники проникли в столовую, он уже находился на первом этаже, полностью одетый и с заряженным ружьем в руках. Он вышел из укрытия и выстрелил не менее трех раз с близкого расстояния, намереваясь убить грабителей.

Как подметил адвокат обвинения Розамунд Хорвуд-Смарт, мистер Мартин затаился и стрелял в Барраса и Феарона, «словно в крыс в мышеловке». «Этот человек, – заявил он присяжным, – решил взять на себя роль полиции, следователя, присяжных, судьи и, если потребуется, палача» (19).

Ознакомившись с двумя противоречивыми версиями событий, присяжные приняли версию обвинения. Пожалуй, нетрудно понять почему. Специалисты по баллистической экспертизе доказали: заявления мистера Мартина о том, что он совершил все три выстрела, находясь на лестнице, «не могли соответствовать правде». Как минимум несколько выстрелов были сделаны из столовой. Присяжные посетили Блик-Хаус и смогли сами оценить достоверность реконструкции событий. Баррас получил свое смертельное ранение в спину, что свидетельствует о преследовании. Возможно, решающее значение имело то, что, как было доведено до сведения присяжных, мистер Мартин неоднократно высказывал на собраниях местного фермерского дозора свое мнение о том, что грабителей следует отстреливать. «Вы знаете, какой лучший способ их остановить, – просто отстреливать». Он сказал, что если в его дом проникнут грабители, он «отстрелит им бошки». Он также выступал за то, чтобы вывозить преступников в поле и там расстреливать их из пулемета.

Это были не просто пустые слова. В 1994 году мистер Мартин застал человека, пытавшегося украсть яблоки из его фруктового сада, и выстрелил в багажник его автомобиля, когда тот уезжал. Как результат, его лицензия на ружье была аннулирована. Из этого следует, что огнестрельное оружие, использованное им в ночь на двадцатое августа, было незарегистрированным.

Все вышеперечисленные обстоятельства помогают понять, как присяжные могли прийти к выводу, что в данном случае не может быть и речи об обоснованной самообороне, как бы это понятие ни было истолковано.

И ДЕЙСТВИТЕЛЬНО, КАК ТОЛЬКО ПОЯВЛЯЮТСЯ ПОЛНЫЕ ФАКТЫ, СТОЯЩИЕ ЗА СООБЩЕНИЯМИ ПРЕССЫ О ПОДОБНЫХ ИСТОРИЯХ, ЧУВСТВО ОПРАВДАННОГО ВОЗМУЩЕНИЯ НАЧИНАЕТ УГАСАТЬ.

Случай Мунира Хусейна, «домовладельца-героя», осужденного и заключенного в тюрьму в 2009 году в результате нападения на грабителя, после чего его приговор был смягчен по апелляции, называли «самообороной, которая зашла слишком далеко» (21). Росс Кларк, написавший статью в Daily Express, осудил уголовное преследование мистера Хусейна и его брата Токира «за то, что они приняли меры по защите своей семьи от жестоких бандитов, угрожавших им убийством» (22). Теневой министр[13]13
  Теневой кабинет – «правительство в ожидании», созданное, чтобы при определенных условиях ему были переданы полномочия реального правительства. Обычно формируется партией официальной оппозиции.


[Закрыть] внутренних дел Грейлинг отреагировал на это дело, пообещав «изменить правила», чтобы любой, «предпринимающий обоснованные действия», чтобы остановить преступление или задержать преступника, «не мог быть арестован» (23).

Между тем, как тщательно подчеркнул Апелляционный суд, хотя и имела место запредельная провокация, на основании которой Апелляционный суд принял решение отменить приговор Мунира Хусейна, «это дело не является и не должно рассматриваться делом об уровне насилия, которое владелец дома может законно и обоснованно применить к грабителю…. Ограбление уже состоялось. Больше никто не подвергался опасности. Целью насилия апеллянтов была месть… Это было продолжительное нападение с применением оружия. Уговоры очевидцев прекратить насилие были проигнорированы. Такое насилие не является законным. Никто на суде не посчитал его таким» (24).

Хотя, без сомнения, для мистера Хусейна это было страшным испытанием, когда трое мужчин в балаклавах, вооруженные ножами и кабельными стяжками, ворвались в его дом и угрожали его жене и детям, ни о какой самообороне в данном случае речь не шла. Это было не то же самое, как если бы вы столкнулись с грабителем на лестнице у себя дома, – на поиски грабителя собралась большая группа людей, а когда он был найден, они напали на него с оружием, в результате чего тот получил тяжелую черепно-мозговую травму. Более того, на суде мистер Хусейн даже не пытался доказать, что это была законная самооборона, – вместо этого он утверждал, что не принимал участия в избиении жертвы.

Как и в случае с Тони Мартином, утверждение о том, что приговор Муниру Хусейну является примером неэффективности ограничительных законов о самообороне, являлось необоснованным. На самом деле все имеющиеся данные свидетельствуют о том, что, несмотря на утверждения заголовков газет, закон был применен справедливым и надлежащим образом. В 2012 году Королевская прокурорская служба провела «неформальное расследование», показавшее, что в период с 1990 по 2005 год было возбуждено всего одиннадцать дел против лиц, применивших силу по отношению к людям, вторгшимся в их частную собственность, причем только семь из них были связаны с домовыми кражами (25).

В рамках все того же расследования Королевская прокурорская служба предложила ряд примеров дел, чтобы проиллюстрировать свой подход к принятию решений о выдвижении обвинений. В Дербишире хозяин дома, вернувшись домой, обнаружил там незваного гостя; последовала борьба, в ходе которой грабитель ударился головой о подъездную дорожку и умер. В Линкольншире двое грабителей вошли в дом, вооруженные ножом, и угрожали женщине; ее муж одолел одного из грабителей и нанес ему смертельные ножевые ранения. Наконец, возвращаясь к нашему изначальному примеру, домовладелец в Ланкашире обезоружил грабителя с бейсбольной битой и нанес ею удар по голове, проломив тому череп. Ни в одном из этих случаев домовладелец не был привлечен к ответственности.

К случаям, когда прокурорская служба инициировала уголовное преследование, относилось дело мужчины из Южного Уэльса, который подошел к группе людей, вторгшихся посреди ночи на его участок, чтобы порыбачить. Он пригрозил выпустить из ружья по сорок дробинок в спину одному из них. Аналогично под суд попал владелец коммерческого помещения в Чешире, который поймал грабителя, связал его, избил, а затем поджег.

Проще говоря, нет никаких доказательств в пользу того, что в стране произошел всплеск случаев судебного преследования – не говоря уже о вынесенных приговорах – в отношении домовладельцев, совершивших оправданные действия, которые мог бы предпринять каждый из нас, столкнувшись с грабителем. Истории, вызывающие беспокойство общественности, – вроде дела Энди и Трейси Ферри, которые в 2012 году были арестованы по подозрению в нанесении тяжких телесных повреждений после стрельбы из ружья в людей, вторгшихся в их дом на ферме Уэлби в Лестершире, – неизменно имеют одну и ту же прозаическую развязку: после тщательного расследования и изучения имеющихся доказательств принимается решение не выдвигать обвинения (26). Более того, если уголовное дело и открывается, то, как правило, против выживших грабителей, которым не стоит рассчитывать на снисхождение со стороны суда. Когда получившие ускоренное правосудие от ружья Энди Ферри преступники попытались добиться смягчения приговора за кражу со взломом на основании полученных ими травм, Его честь судья Перт выпалил в ответ: «То, что в вас стреляли, не является смягчающим обстоятельством. Если вы врываетесь в дом в стране, где у домовладельцев обычно имеется зарегистрированное огнестрельное оружие, то вы осознанно идете на этот риск. Вы не можете являться в суд и просить смягчения приговора на этом основании» (27).

А в тех редких случаях, когда домовладельцам все же и предъявляются обвинения, высокий стандарт доказывания, требующий от обвинения убедить присяжных в том, что домовладелец действовал не в рамках допустимой самообороны, приводит к тому, что любые сомнения трактуются в их пользу. В 2015 году, идя по стопам Тома Мартина, один восьмидесятилетний фермер выстрелил и попал в ранее судимого грабителя, заподозренного в попытке украсть дизельное топливо, в результате чего ему были предъявлены обвинения в нанесении тяжких телесных повреждений. Кеннет Хугилл заявил присяжным в суде Халла в 2017 году, что действовал инстинктивно в целях самообороны, стреляя из двуствольного ружья в подозрительный автомобиль, который он увидел на своем участке в два часа ночи (28). Он был оправдан через двадцать четыре минуты после начала судебного заседания (29).

КОММЕНТАРИИ ОТ ЮРИСТА РФ:

Согласно данным судебного департамента при Верховном суде РФ, за шесть месяцев 2021 года по ст. 108 УК РФ (убийство, совершенное при превышении необходимой обороны) были осуждены 132 человека, а оправданы только двое. По ст. 114 УК РФ (причинение тяжкого или среднего вреда здоровью при превышении необходимой обороны) осуждены 203 человека, а оправдательных приговоров не было вообще.

Несмотря на все это, в конце 2000-х годов, в то время как органы прокуратуры и суды спокойно занимались справедливым и обоснованным применением закона о самообороне, в общественном сознании закрепилась вызывающая возмущение в умах обывателей и не только идея о том, что англичане не могут защищать свои крепости. Нужно «что-то с этим сделать».

ПЕРВЫМ ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫМ ВМЕШАТЕЛЬСТВОМ СТАЛ РЕВОЛЮЦИОННЫЙ ШАГ ЛЕЙБОРИСТОВ В 2008-М, КОГДА ОНИ ПРОСТО ПЕРЕПИСАЛИ СУЩЕСТВУЮЩИЙ ЗАКОН О САМООБОРОНЕ В ВИДЕ НОВОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬНОГО АКТА.

И это не преувеличение – в разделе 76 Закона об уголовном правосудии и миграции 2008 года, ярчайшем образце чистой политической аферы, были попросту перечислены основные принципы, рассмотренные нами ранее, что тем не менее позволило правительству заявить, что оно предприняло необходимые меры. Неудивительно, что во время второго чтения законопроекта в палате лордов лорд Томас из Гресфорда высмеял «воодушевленный оптимизм министра, открывшего эти дебаты», заметив: «Мало того что это пятьдесят четвертый законопроект, касающийся преступности и уголовного правосудия, который был представлен на наше рассмотрение за последние десять с половиной лет, так он еще и поддерживает путаницу в умах и полное непонимание фундаментальных правовых принципов, лежащих в основе британской концепции правосудия, а также популистские и совершенно бессмысленные меры в отношении раздутых в СМИ насущных проблем. Риторика и зарабатывание голосов оказываются важнее принципов и практических соображений» (30).

Консерваторы, совершенно справедливо высмеяв лейбористское «псевдорешение», оказавшись в правительстве, продемонстрировали впечатляющий талант к идиотской борьбе за лидерство, поклявшись «развеять сомнения» там, где их никогда и не было. В стремлении выполнить свое пустое обещание «предоставить домовладельцам большую правовую защиту на случай необходимости защищаться от непрошенных гостей» (31), данное ими публично в 2010 году, Дэвид Кэмерон и его министры решили запугать граждан страшилками, вместо того чтобы честно заверить их в том, что под законодательной кроватью не прячется никакое чудовище.

«Когда грабитель переступает порог чужого дома, – заявил мистер Кэмерон, возвращаясь к теме в 2012 году, – нам следует меньше беспокоиться о его правах и больше о правах домовладельца» (32), хотя он не привел ни одного реального примера того, как это предполагаемое почтение к «правам грабителя» может препятствовать правосудию. Он рассказал о своих – без сомнения, искренних – собственных переживаниях, когда он сам стал жертвой кражи со взломом (33), однако не сообщил – что, пожалуй, было бы более уместно для данного обсуждения – о каком-либо опыте уголовного преследования за действия, предпринятые им против злоумышленника.

Министр юстиции Крис Грейлинг должным образом поклялся защитить тех, кто «в пылу момента применяет силу, оправданную в данных обстоятельствах, однако, если посмотреть на нее трезвым взглядом, может показаться несоразмерной» (34), упустив из виду тот факт, что закон уже допускает применение обоснованной силы и что оценка присяжными обоснованности и соразмерности примененной силы осуществляется на основании обстоятельств, какими их искренне воспринимал домовладелец.

СТЕПЕНЬ РАЗУМНОСТИ ПОСЛЕДОВАВШИХ ЗА ЭТИМ ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫХ ИЗМЕНЕНИЙ ВПОЛНЕ ОЖИДАЕМА ОТ МИНИСТРОВ, ОЧЕВИДНО СОВЕРШЕННО НЕ ЗНАКОМЫХ С ПРАВОВОЙ РЕАЛЬНОСТЬЮ.

Седьмого октября 2012 года на собрании Консервативной партии Крис Грейлинг под восторженные аплодисменты объявил, что он «укрепит действующее законодательство» (35). В чем же заключался его грандиозный план? А в том, чтобы разрешить применять против грабителей «непропорциональную силу». Триумфальные фанфары таблоидов (36), приветствующих, как его прозвало правительство, закон об «отпоре грабителям», не заставили себя долго ждать.

Когда в 2008 году составлялся Кодекс законов общего права, парламент указал давний (и довольно очевидный) принцип, что сила, которая является «непропорциональной», не может быть «обоснованной» (38). Если я пну вас по ноге, а вы выколете мне глаз, это будет непропорциональным ответом и, следовательно, ваше утверждение о том, что вы действовали в рамках обоснованной самообороны, не будет иметь успеха.

Как бы то ни было, впервые в истории уголовного права Англии и Уэльса мистер Грейлинг хотел разрешить применение «непропорциональной силы» в отношениях между гражданами. Внося поправки в законодательство, он обязался ввести новое, неопределенное понятие «чрезвычайно непропорциональной» силы. Как сказал Дэвид Кэмерон в интервью ITV News, «людям нужна уверенность в том, что если они не сделали чего-то чрезвычайно непропорционального, как мы собираемся это назвать, то они по большому счету правы» (39).

Предполагалось, что в любом «деле о домовладельце» закон о самообороне будет применяться таким образом, что нарушение рамок допустимой самообороны будет признаваться только в случае применения домовладельцами чрезвычайно непропорциональной силы в отношении лиц, незаконно проникших в их частную собственность[14]14
  Аналогично в РФ. – Прим. науч. ред.


[Закрыть]. Отсюда следовало, что применение просто непропорциональной силы разрешено и даже приветствуется. «Мы заявляем, что вы можете делать что угодно, пока это не является чрезмерно непропорциональным ответом, – просиял премьер-министр, а первая полоса газеты The Sun радостно его поддержала: «Домовладельцы, давшие отпор грабителю – даже если они подстрелят или ранят его ножом в пылу момента, – смогут избежать уголовного преследования» (40). «Это, – заявил Крис Грейлинг с видом, максимально приближенным к словарному определению гордыни, – должно раз и навсегда поставить в этом вопросе точку» (41).

Стоит ли говорить, что так не случилось. Во-первых, парламент на самом деле не одобрил обещанных Грейлингом и Кэмероном поправок. Когда Высокий суд был призван истолковать новый законопроект (42), он подтвердил: его формулировка не означает, что, цитируя слова премьер-министра, «можно делать все, что угодно, пока эти действия не являются чрезвычайно непропорциональными». Напротив, законодательство в его истинном понимании до сих пор требовало, чтобы суды применяли все тот же критерий «обоснованности» при оценке уровня примененной силы. По сути, предложенный Грейлингом закон был лишь бессмысленным заявлением о том, что «чрезвычайно непропорциональная» сила не может быть обоснованной, в то время как просто «непропорциональная» сила может считаться в некоторых обстоятельствах обоснованной, однако может и не считаться (43).

Если у вас возникли трудности с пониманием смысла последнего абзаца, то вы в этом не одиноки. Данный вопрос был поднят в результате иска, поданного семьей грабителя, получившего повреждения головного мозга после того, как был схвачен домовладельцем. Королевская прокурорская служба решила не предъявлять обвинения домовладельцу на том основании, что, по их мнению, закон Грейлинга допускает применение любой силы, кроме чрезвычайно непропорциональной. Семья оспорила решение не возбуждать уголовное дело и заявила, что закон Грейлинга, разрешающий свободное применение непропорциональной силы, не совместим с правом на жизнь, гарантированным статьей 2 Европейской конвенции по правам человека. Высокий суд постановил, что Королевская прокурорская служба неверно истолковала закон Грейлинга. Применение «непропорциональной силы» во всех делах о домовладельцах в итоге не было официально разрешено (о чем министры и сообщили общественности), а единственное, чего добилось новое законодательство, так это признания того, что «чрезвычайно непропорциональная сила» по определению не может быть обоснованной, просто «непропорциональная сила» может в некоторых случаях теоретически быть рассмотрена обоснованной, однако, скорее всего, таковой признана не будет, и при всем при этом сохраняется главный критерий обоснованности силы с учетом обстоятельств (44). Как заявил Высокий суд: «Главная мысль была и остается ясна: домовладелец может прибегнуть к этой защите только при условии, что степень примененной им силы была обоснованной с учетом обстоятельств, какими он их воспринимал» (45).

Примечательно, что адвокатом в Высоком суде, отстаивающим более узкую интерпретацию закона Грейлинга, был королевский адвокат[15]15
  Особый статус адвокатов в Великобритании, одним из условий получения которого является пятнадцатилетний стаж работы.


[Закрыть] по поручению министра юстиции (к тому времени уже не Криса Грейлинга) – очевидно, по той причине, что если бы мистер Грейлинг добился заявленной им задачи и дал карт-бланш на применение силы против грабителей, за исключением «чрезвычайно непропорциональной», его закон оказался бы в противоречии со статьей 2 Европейской конвенции по правам человека.

СУДЬИ СТАЛИ ЗРИТЕЛЯМИ СПЕКТАКЛЯ, В КОТОРОМ ГОСУДАРСТВО ПЫТАЛОСЬ УБЕДИТЬ СУД, ЧТО ПРАВИЛЬНАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ ЗАКОНА БЫЛА ПОЛНОЙ ПРОТИВОПОЛОЖНОСТЬЮ НЕОДНОКРАТНО ОБЕЩАННОЙ ОБЩЕСТВЕННОСТИ ВЕРСИИ.

Были и другие расхождения между обещаниями мистера Грейлинга и тем, как все вышло на самом деле. Газета Daily Mail встала на уши, когда после вступления в силу законодательных изменений узнала о следующих особенностях.

Официальные разъяснения, разосланные судьям, прокурорам и полиции, гласили:

• Домовладельцы не могут полагаться на защиту в суде, если обнаружат злоумышленника в своем саду или будут преследовать его на улице – борьба должна происходить в помещении.

• Владельцы магазинов могут избежать ответственности за непропорциональное насилие в отношении грабителей, если они живут над своим магазином и только если эти две части здания соединены между собой.

• Продавцы и покупатели не могут быть вовлечены в насилие, если только в магазине не проживают их близкие.

• Домовладельцы не могут апеллировать к этой защите, если они пытались защитить только свою собственность, а не себя или свою семью.

В этом документе признается: «Данное положение не предоставляет домовладельцам свободы действий в применении непропорциональной силы каждый раз, когда они сталкиваются с лицом, незаконно проникшим на территорию их собственности» (46).

Сильнее осязаемого разочарования из-за ограничения круга лиц, которые могут быть «вовлечены в насилие», может быть неприязнь, вызываемая тем неодобрением, с которым употребляется слово «признается», открывающее тот факт, что домовладельцы «лишены свободы действий в применении непропорциональной силы в каждом случае, когда они сталкиваются со взломщиком».