Текст книги "Гора из черного стекла"

ГЛАВА 4
ЗАТРУДНЕНИЯ С ГЕОГРАФИЕЙ

СЕТЕПЕРЕДАЧА/ИНТЕРАКТИВНЫЕ ИГРЫ: IEN, 4.00 (Евр., Сев. Ам.) – «Ответный удар».

(изображение: Кеннеди, борющийся с крокодилом)

ГОЛОС: Стаббак (Каролус Кеннеди) и Ши На (Уенди Йохиpa) отправляются в джунгли на поиски химического препарата, за которым охотится злобный доктор Метусела (Мойше Рейнер). Требуются 5 актеров на роли местных жителей Йаномамо и статисты. Обращаться: IEN.BKSTB.CAST.

– Все выглядит абсолютно нормальным, – Флоримель открыла глаза. – Все, как в обычной жизни. Острое – остро, мягкое – мягко, горячее – горячо, даже если огонь ненастоящий. Но вообще-то становится не по себе.

– Извини, – Рени подняла дымящуюся палку, лежавшую у ноги Флоримель и поднесла ее к своей руке. Жар был вполне натуральный. – Следовательно, даже здесь симуляция безупречна.

– Но мы по-прежнему не знаем, зачем и почему, – сказала Мартина, хмурясь. – У нас у всех разное оборудование. Рени, у вас с !Ксаббу даже нет вживленных имплантов. Но мы все получаем одинаково сложный входной сигнал.

– Но не с самого начала, – вспомнила Рени. – !Ксаббу жаловался, что у него обоняние было очень слабым, и объяснял это несовершенством системы ВР военной базы, которой мы пользуемся. Но больше он на это не жаловался. Может, он просто привык?

Мартина хотела что-то сказать, но вместо этого на ее лице появилось странное выражение, которое Рени назвала про себя «взглядом, следящим за спутником», потому что наводило на мысль, будто Мартина принимает сигнал из далекого космоса.

– А вот и он, – сказала Флоримель, поднимаясь с земли. – Можно его спросить.

Рени обернулась и увидела знакомую фигуру !Ксаббу на гребне ближайшего холма. Казалось, он остановился посмотреть на них.

– Быстро они вернулись. Интересно, где Эмили и Т-четыре-Б?

– Ссорятся, – сухо произнесла Флоримель. – Может, лупят друг друга портфелями. Трудно понять, то ли они смертельные враги, то ли влюбленные подростки.

– Ну, если Эмили ищет отчима для своего ребенка, ее выбор невелик, – Рени прищурилась, приглядываясь. – Почему !Ксаббу там остановился?

По телу пробежала дрожь, и она помахала рукой неподвижной фигурке. – !Ксаббу?

– Это не он, – произнесла Мартина странным сдавленным голосом.

– Что?

– Это не он, – Мартина тоже вглядывалась, прищурив глаза, как от головной боли. – Я не знаю, кого или что ты видишь, но могу сказать тебе, что это не !Ксаббу.

Пока Рени пыталась подняться, бабуин на холме сдвинулся с места – то ли пошел вперед, то ли назад – и исчез.

То место, где он стоял, было пусто: насколько мог охватить взгляд, лежала недоделанная земля, открытая и необитаемая, напоминающая мятое старое одеяло, и никаких значительных неровностей, чтобы можно было скрыться.

– Куда же он пошел? – удивилась Рени. – Здесь негде спрятаться.

– Если только это не такое существо, что мы видели на днях с Т-четыре-Б, – предположила Флоримель. – Оно просто шагнуло в пустоту и исчезло.

– И что это такое было? Как ты думаешь, Мартина?

– Жаль, что не могу помочь, – ответила француженка. – Я понятия не имею. Я только знаю, что силуэт не был похож на !Ксаббу. Трудно описать то, что я увидела… Могу только сказать, что оно одновременно и сложнее и проще каждого из нас.

– Оно похоже на тех детей-привидений, что ты нам описывала? – спросила Рени. – На какое-нибудь из них?

– Нет. Те воспринимались, как люди, чем бы они ни были на самом деле. Скорее, это похоже на проход, ведущий куда-то. У меня было впечатление, будто то, что мы приняли за !Ксаббу, – на самом деле что-то вроде куклы в чьей-то руке, я чувствовала эту руку.

Флоримель кашлянула:

– Не могу сказать, что мне все это нравится. Может, нас ищет кто-то из Братства Грааля? Может, фальшивая Квон Ли вернулась в другом образе?

Мартина отрицательно покачала головой и потерла глаза, как человек, уставший от разглядывания чего-то.

– Вряд ли. Возможно, это особенность места. Может быть, отражение, подобие эха !Ксаббу.

Рени очень захотелось поделиться страшной мыслью, пришедшей ей в голову:

– А может, это делает само это место. Наблюдает, анализирует, копирует нас.

– Двойники, – задумчиво сказала Флоримель. – Нет. Вряд ли. Двойники. Двойники.

Рени удивилась:

– Что ты имеешь в виду?

– Я думаю, ты знаешь, как это звучит по-немецки. Моя программа все переводит на английский.

– Я могу произнести это слово, – усмехнулась Мартина, – потому что я говорю по-английски. Это парадокс. Флоримель хочет сказать «doppelganders».

Рени кивнула.

– Да, я знаю это слово. Но оно мне не нравится. – Она вздрогнула и огляделась по сторонам. – Мы уже голосовали, и я не хочу менять результат, но мне никогда не нравилось это место, а теперь еще меньше.

Она не сказала, а может быть, и не нужно было говорить, поскольку товарищи Рени уже хорошо ее узнали и понимали, что она испытывает сильнейшее желание что-нибудь предпринять. Это чувство переполняло ее.

– Мы знаем, Рени, – мягко сказала Мартина. – Но мы все равно не можем ничего предпринять, пока не вернулись остальные.

Рени хотела что-то ответить, но вдруг ей вспомнилась старая история о привидении, которую ей рассказывала бабушка. В этой истории дух умирающего явился его близким, которые находились очень далеко. Она онемела от сковавшего ее страха.

Рени испытала такое сильное облегчение, когда, наконец, !Ксаббу и остальные прошествовали в лагерь, что смогла только обнять сим бабуина, а потом, во время их отчета об экспедиции, постоянно старалась к нему прикоснуться.

– Дело в том, что мы ничего не нашли ни в одном из четырех выбранных нами направлений, ничего, кроме маленьких странностей наподобие тех животных, что видели Т-четыре-Б и Флоримель вчера, и я тоже кое-что обнаружил.

– Человек-обезьяна споткнулся обо что-то невидимое, – пояснил Т-четыре-Б с воодушевлением.

– Не совсем так, – возразил !Ксаббу, чье достоинство было, видимо, ущемлено. – Я обнаружил, что здесь есть места, где почва выглядит странно и где мы можем пройти через объекты, которые видим перед собой. Есть места, где воздух твердый. По крайней мере, намного плотнее, чем должен быть, как будто… не могу подобрать слово. Как будто… он превращается во что-то.

– И что это значит? – Рени настолько обрадовалась возвращению !Ксаббу и остальных, что не могла сосредоточиться.

– Часть этого места для нас невидима, а часть нельзя потрогать, но можно видеть. – Он поднял руки в знак того, что лучше ответить не может.

– Мы не можем полностью доверять нашим органам чувств, вот в чем суть, – тотчас сказала Флоримель. – Так происходит во всей Сети, но по-разному.

– Но здесь все иначе, ты же знаешь, – ответила Рени, которой Флоримель нравилась больше после своей исповеди, однако что-то в манерах немки до сих пор отталкивало ее. – У нас здесь было происшествие, и тебе следует о нем знать, !Ксаббу.

Она вкратце рассказала ему о бабуине-фантоме. Он разволновался больше, чем Рени ожидала, и страхи вернулись к ней.

– Значит, вы видели нечто похожее на меня, – заключил он. – Но оно с вами не разговаривало.

– Не разговаривало? Оно даже не двигалось, пока не начало исчезать, – Рени не нравилось мрачное выражение лица !Ксаббу. Не напомнила ли она ему о каком-нибудь мрачном предрассудке его племени? – Мартина думает, что это могло быть что-то вроде отражения.

– Как эхо или мираж, – подтвердила слепая. – Пожалуй, мираж подходит лучше всего, судя по тому, как отражался свет.

– Возможно, – согласился человек в симе обезьяны.

– А может, это то же, что случилось с нами и Азадором в лодке, – вдруг вспомнила Рени, – когда все вокруг вдруг начало разваливаться.

Она поняла, что пришедшая на ум аналогия ничего не объясняет, а только подтверждает их непонимание происходящего.

– Там были обезьяны? – спросила Эмили, явно напуганная. Напоминание об Азадоре привлекло ее внимание. – Может, Лев послал за нами обезьян.

Рени сдержалась и не ответила. Она очень сильно сомневалась, что здесь есть связь с Изумрудным городом, единственной знакомой для Эмили симуляцией. Но и это предположение было не более надуманным, чем остальные.

«Все это очень похоже на детскую сказку, – с грустью подумала Рени. – Полное отсутствие логики, правил – что угодно может оказаться правильным. В состоянии ли мы что-то сделать в таких условиях?»

Это был еще один вопрос, на который не было ответа. Таких вопросов накопилось уже множество.

Код Дельфи. Начать здесь.

Я, Мартина Дерубен, продолжаю свои записи. Принимая во внимание то, как много у нас свободного времени здесь, в стране, которую Рени называет Заводь или Лоскутное одеяло, я могла бы делать записи гораздо чаще. Но, кроме событий двухдневной давности, когда мы присоединились к Рени и !Ксаббу, все происходит чрезвычайно беспорядочно.

Мы ничего здесь не понимаем. Загадки усложняются день ото дня. В окружающем нас мире нет не только животных, но и почти нет растительности, весь ландшафт подвергается беспорядочным изменениям и мало похож на имитацию естественного пейзажа. Кроме земли и воздуха, находящихся на своих местах, все вокруг непрерывно меняется. Вообще, я прекратила просить товарищей объяснять, что они видят, потому что их впечатления зачастую отличны от моего восприятия. Мы находимся в мире, который нестабилен, но более или менее понятен: здесь есть холмы и долины, есть подобия деревьев и других естественных объектов. Мне кажется, что я и мои товарищи находимся в месте, где края постоянно перемещаются: земля загибается вверх завитками, которых не видят мои спутники, а воздух местами такой густой, что должен не пропускать свет, но они утверждают, что этого не происходит. По крайней мере, свет идет отовсюду и ниоткуда.

Не могу сказать, что это меня огорчает. Я не паникую, как тогда в Стране Потерянных. Изменения протекают медленно, вместе с изменениями окружения. Я учусь воспринимать поступающую информацию, чтобы не отстать от других.

Есть причины для беспокойства. Сегодня днем Рени и Флоримель видели нечто, что они приняли за !Ксаббу, наблюдающего за нами с холма. Я же не увидела никакого сходства с бушменом, я восприняла это как его символ, как достаточно странное, сложное привидение, которое казалось больше размером, чем та его часть, что мы видели. Мои новые ощущения не поддаются лучшему описанию. Позже, когда мы ложились спать у костра, Т-четыре-Б увидел в нескольких метрах от лагеря что-то, что он принял за Эмили. Забеспокоившись, он пошел к ней, даже не заметив, что настоящая Эмили спала рядом с Флоримель. Фальшивая Эмили растаяла прежде, чем наш юный друг к ней приблизился.

Что все это значит? И как симуляции и все эти явления связаны с причудливыми смешениями, когда кажется, что вся система разрушена? Понятия не имею. В какой-то мере, возможно, это и хорошо, что мы оказались в таком странном месте. Здесь сглаживаются наши особенности, которые проявляются в естественных разногласиях, если мы устали, напуганы, раздражены. Исчезновение Орландо и Фредерикса всех огорчило, но оставалась маленькая надежда, что мы увидим их снова, они ведь только исчезли. А вот смерть Уильяма и открытие, что Квон Ли вовсе не та, за кого она себя выдавала, были страшными ударами.

Странно, но Рени изменилась не так, как я ожидала. Она всегда была нетерпеливой, и я ожидала, что наш полный провал в решении загадок Иноземья будет ее злить и выводить из равновесия. Однако она нашла в себе силы принять со смирением результаты голосования, это тем более удивительно, потому что решающий голос против ее предложения исходил от лучшего друга !Ксаббу.

Что-то в ее жизни… не могу подобрать подходящего слова. Раздвинуло рамки ее возможностей? Возможно, углубило ее личность? Она всегда была уравновешенной молодой женщиной с острым умом и отвагой, но при этом какой-то уязвимой. А сейчас я ни в коем случае не хочу сказать, что она полностью изменилась, просто ее дух стал спокойнее. Может быть, это влияние !Ксаббу. Можно, конечно, предположить, что, как представитель более простого и древнего образа жизни, !Ксаббу изменил ее своей простой вековой мудростью, но это означало бы недооценивать качества этого человека. Насколько я могу судить, его мудрость вовсе не простая, хотя она идет от истории тысяч поколений бушменов. Во многом ее источником является интеллект молодого человека, воспитанный на самом краю того, что зовется современной цивилизацией, когда он постоянно знает, что самое важное в этом мире не имеет к нему никакого отношения.

Вообще, я думаю, что путь, которым идет !Ксаббу, куда сложнее нашего. Ему приходится примирять культуру, проверенную и установившуюся сотни веков назад, с изменяющимся миром технологий, почти смертельно больным от постоянного роста и эволюции. Это место, где мы сейчас находимся, для нас, наверное, то же, что для !Ксаббу наш, как он выражается, «мир-город».

Он и еще кое в чем повлиял на Рени, хотя не знаю, догадывается ли она об этом. Не могу сказать, влюблен ли он в Рени – из-за слепоты я, безусловно, не могу это определить, поскольку не вижу, как он на нее смотрит, – но он точно ей предан. Не могу сказать, влюблена ли она в него, но без него она другая – ее недавно обретенное душевное спокойствие нарушается, насколько я могу судить. Иногда, когда они говорят друг о друге, как добрые случайные друзья, мне хочется схватить одного из них – обычно Рени – и встряхнуть хорошенько. Неужели они не поймут, что между ними происходит? Во всяком случае, они очень разные, поэтому я почти надеюсь, что все может оказаться трагической ошибкой. Тем не менее, бывают моменты, когда я хочу быть феей с волшебной палочкой. Наверное, если бы у меня была такая палочка, я сделала бы волшебное зеркало, в котором они увидели бы себя глазами друг друга.

А какова моя роль? Как всегда, я говорю о других, думаю о других, наблюдаю, рассуждаю, а иногда и манипулирую другими. Я всегда наблюдатель. Чем, интересно, занимается фея, когда она не благословляет детей, не превращает тыкву в повозку, не делает платье для Золушки? Может, она сидит в стороне от костра и наблюдает, как другие спят, тихонько бормоча что-то себе под нос?

Если так, я – настоящая фея.

Я слышу, как кто-то зашевелился. Это Т-четыре-Б, а значит, мое дежурство в качестве часового подходит к концу. Скоро я продолжу дневник, надеюсь, что продолжу…

Код Дельфи. Закончить здесь.

Вопль был явно человеческий, но такого тембра, что в первые минуты после пробуждения Рени не хотела ничего предпринимать. Она села, еще затуманенная сном, ничего не понимая, и поймала себя на том, что очень не хочет ничего слышать, а хочет снова провалиться в небытие, и пусть кто-нибудь другой разбирается.

Когда глаза наконец открылись, она не сразу поняла, что происходит.

– Темно! – закричала она. – Как так получилось? Где свет?

– Рени! Здесь огромная дыра! – отозвался голос. – Кто-то провалился!

Она перекатилась на бок и увидела в слабом свете костра, что за ним, там, где раньше была земля, простирается огромное черное пространство.

– Кто провалился?

– Мартина! – хрипло ответила Флоримель. – Я ее не вижу, но слышу.

Т-четыре-Б тоже кричал, Рени не уловила ни слова из его воплей.

– Господь всемилостивый, – она ухватилась за Т-четыре-Б, пробираясь к краю дыры. – Это бесполезно!

Несмотря на совершенно неожиданное наступление ночи, ей показалось, что она видит движущиеся в глубине бледные красно-черные тени – неестественно прозрачная почва пропускала отблески костра.

– Мартина? – позвала Рени. – Ты меня слышишь?

– Я здесь, – слепая полностью контролировала свой голос. – Я держусь, но земля здесь ужасно рыхлая. Я боюсь пошевелиться.

Флоримель стояла у дальнего края ямы, но Рени знала, что их двоих будет недостаточно.

– !Ксаббу, Т-четыре-Б, помогите! – сказала Рени. – Она долго не продержится.

– Моя рука! – Т-четыре-Б был ошеломлен и почти без чувств.

Рени не поняла, о чем он говорит, но !Ксаббу уже был рядом.

– Спустите меня в дыру, – велел он. – Я буду держать Мартину, и мы ее вытащим.

Растерянная Флоримель решительно затрясла головой:

– У тебя не хватит сил.

– Я сильный, – ответил !Ксаббу. – Хотя мое тело и мало.

Рени не хотела терять время на споры. Она была готова поверить !Ксаббу, хотя мысль о том, чтобы спустить его в темноту, пугала.

– Если он так сказал, так оно и есть. Подойди сюда, Флоримель, и помоги. Т-четыре-Б, ты будешь помогать или нет?

Пацан издал странный булькающий звук. Он скорчился на дальнем краю дыры, своими шипами напоминая кактус.

Рени и Флоримель держали !Ксаббу за тонкие ножки, а он на руках дошел до дыры и нырнул в нее головой. Они уже держали его на вытянутых руках, а он все не мог дотянуться до Мартины, которая, несмотря на бодрые ответы, имела весьма жалкий вид. Рени и Флоримель вытянули !Ксаббу обратно, опустились на колени и с большими предосторожностями поползли к дыре, чтобы лечь рядом у самой дыры, высунув плечи за ее край.

– Т-четыре-Б, ты нам очень нужен! – позвала Рени. Казалось, голос ее уходил прямо в темноту, непроглядную и мертвую. – Нам нужно, чтобы кто-нибудь держал нас!

Почти сразу рука сомкнулась на ее лодыжке, и она вздохнула с облегчением. !Ксаббу прополз по их спинам и спустился по рукам, как по виноградной лозе, в последний момент они ухватились за его ноги. Хоть он и весил совсем мало, им казалось, что их утянет вниз вслед за ним. Рени еле выдавила:

– Достаешь до нее?

– Нет пока… – После паузы он сказал: – Я держу ее. Мартина, держись. Возьми пока одну руку, вторую не трогай.

Когда он снова заговорил, Рени поняла, что он повернул лицо в их сторону.

– Как же вы вытащите нас двоих?

Странная мыльная земля забивалась в рот и нос, руки вытянулись настолько, что казалось, они вот-вот оторвутся. Рени уже не боялась, она была в ужасе. У них с Флоримель не было опоры, и с каждой минутой становилось все тяжелее держать !Ксаббу даже без Мартины.

– Т-четыре-Б, – крикнула Рени, – вытаскивай нас!

Ответа не последовало. Рени осторожно подвигала ногой, опасаясь, что он может отпустить ее, если дернуть сильней.

– Можешь нас вытащить?

Тоненький голосок ответил:

– Не могу. Вас и держать-то тяжело.

– Эмили, это ты?

Рени пришлось сдержать нахлынувшую злость на Т-четыре-Б – сейчас нельзя отвлекаться. Ей с трудом удавалось говорить спокойно, но она чувствовала, что самообладание начинает улетучиваться.

– Т-четыре-Б, черт тебя подери, если ты нас не вытащишь, Мартина и !Ксаббу свалятся! Ну, давай! Помогай!

Долго ничего не происходило. Рени чувствовала, что ее руки будто вытягиваются, как растаявшая ириска, становятся тоньше и длиннее. Она не могла больше никого держать – вот-вот они сорвутся. И тут большая шипастая рука ухватила ее за куртку и потянула. Она даже не успела вздохнуть с облегчением, как ее снова охватило отчаяние – Мартина повисла в воздухе.

На миг плечи и локти Рени пронзил огонь, и она поняла, что сейчас выпустит !Ксаббу, как в своем страшном сне. Ей казалось, что она пытается вывернуть весь мир наизнанку. Но тут рука, что держала куртку Рени, оттащила ее от края ямы – она смогла, наконец, согнуть колени и опереться локтями в землю. И вот уже можно согнуть позвоночник и как следует упереться.

Мартина показалась над краем ямы, она вылезала из нее, буквально переползая через Флоримель, в отчаянной попытке выбраться. !Ксаббу, который пропустил Мартину вперед, вылез через пару минут после нее. Все свалились в одну тяжело дышащую кучу.

– Спасибо вам! Слава Богу! Спасибо!

Хриплый голос Мартины был еле слышен. Рени никогда не видела Мартину такой взволнованной.

– Нам нужно уходить отсюда, – сказал !Ксаббу, стоя на четвереньках. – Мы не можем быть уверены, что здесь больше нет провалов.

Когда они кое-как поползли через непривычную темноту к янтарному свету костра, Рени вдруг остановилась.

– Т-четыре-Б, что, дьявол дери, с тобой случилось? Почему ты не помог, когда я просила?

– Он все еще у дыры, – ответила Эмили, скорее с интересом, чем огорченно. – По-моему, он плачет.

– Что? – Рени поднялась на ноги, с трудом удерживая равновесие. – Т-четыре-Б? Хавьер? Что происходит?

– Он пытался мне помочь… – отозвалась Мартина.

Но Рени уже шла к скорчившейся фигуре робота-воина, помня, однако, о дыре, находившейся всего в нескольких шагах.

– Хавьер? – Он даже не поднял головы, но и при таком слабом освещении она увидела, что он напрягся. – Т-четыре-Б, в чем дело?

Он повернул к ней свою грозную маску воина, но голос его был как у потрясенного, охваченного ужасом мальчишки.

– М-моя рука… моя блокирующая рука!

Он показал ей свою руку. Сначала Рени подумала, что у него тяжелый перелом, потому что рука была согнута под каким-то неправильным углом. И только секундой позже поняла, что отсутствует кисть, ровно отрезана по запястью. Раструб боевой рукавицы заканчивался гладкой серой плоскостью, похожей на свинец, но она почти не блестела.

– Что случилось?

– Он как раз должен был сменить меня в дозоре. – Мартина подошла к ним ближе, держась подальше от того места, где зиял провал. – И совершенно неожиданно, когда я уже отходила от поста, земля передо мной… исчезла. Нет, это слишком упрощенно, наверное, правильнее сказать, что воздух и земля… поменялись местами. Будто невидимое поле поглотило кусок земли.

Она тяжело дышала, медленно приходя в себя после ужасного испытания. Т-четыре-Б прижал поврежденную руку к груди и начал укачивать, как ребенка.

– Если бы я не была слепой, – продолжила Мартина, – я бы просто вошла в дыру, но поскольку я почувствовала, что что-то не так, я остановилась на краю, пытаясь удержать равновесие. Т-четыре-Б оттолкнул меня в сторону, но, как я полагаю, его рука оказалась в зоне, где воздух и земля менялись. Он издал ужасный крик…

– Да, я слышала, – сказала Рени, вспомнив жуткий крик, разбудивший ее.

– А когда я хотела подойти к нему, я споткнулась и свалилась через край. – Здесь Мартина остановилась, стараясь успокоиться.

Рени покачала головой. Они разберутся с этим позже.

– Флоримель, – позвала она, – ты наш врач. Ты нужна нам прямо сейчас!

* * *

В этом странном, неповторимом мире все происходило не так: и травма Т-четыре-Б, и неожиданное падение.

Их товарищ-подросток потерял руку, но, по всей видимости, только виртуальную: он по-прежнему чувствовал ее ниже запястья (правда, как сказал Т-четыре-Б, «чувствуется типа даже больше», он описал это ощущение как «вся наэлектричена»). Однако никто другой отрезанной кисти не видел, в этом мире она явно не существовала. Т-четыре-Б не испытывал боли, только шок от происшедшего, а на месте среза на запястье появилось слабое свечение. Чем бы ни было это странное явление, когда в земле образовалась пустота, обнаружилось, что от просторной одежды Мартины тоже отрезан кусок: срез был таким ровным, будто сделан лазерным скальпелем.

Они долго совещались, прежде чем снова улеглись спать, а когда проснулись, было по-прежнему темно. Рени подумала, что теперь им предстоит жить в ночи столько же времени, сколько они прожили в этом мире в серых сумерках.

– Мы даже не можем предположить, сколько будет длиться ночь, сказала Флоримель – Может, серые сумерки длились уже полгода до нашего появления.

– Я боюсь, заявила Эмили, которая проявила столько храбрости, спасая Мартину, а теперь снова вернула себе статус официальной оппозиции группы. Я хочу уйти отсюда сейчас же. Я ненавижу это место!

– Мне неловко пользоваться нашим тяжелым положением, – сказала Рени, – но я думаю, что нам следует еще раз проголосовать. Мало того, что темно, наши псевдодрова подходят к концу, а искать новые в темноте – и так маленькое удовольствие, да еще и куски этого мира вдруг исчезают…

Мартина кивнула.

– Я все время думаю, что бы было, если бы я вошла в дыру до того, как Т-четыре-Б потерял руку. Была бы я еще жива? Может, мое виртуальное тело исчезло бы, а дух продолжил существовать в виде привидения?

Было заметно, что эти мысли очень тревожат ее.

– Об этом не нужно думать, – посоветовала ей Флоримель. – Рени, в голосовании нет необходимости, по крайней мере, для меня. Это место само решило спор. Мы должны уходить.

– Если это возможно, – добавила Мартина. Она казалась меньше и в то же время ближе, будто встреча с опасностью изменила ее. – Помните, это только предположение, высказанное Рени, будто мы можем выйти отсюда без помощи специального предмета.

Рени смотрела на языки пламени в костре и думала: «Если нам помогут выбраться отсюда нужда и желание, то будет не очень трудно».

– Бесполезно.

Рени никогда не видела !Ксаббу таким подавленным. Всего несколько часов назад он и Мартина испробовали все, что могли придумать, даже заставили компанию взяться за руки и воображать сияющие золотом ворота. Флоримель с насмешкой назвала тогда их манипуляции спиритическим сеансом. Никакого результата.

– Ты надеялась на меня, Рени, и другие тоже, но я вас подвел.

– Не глупи, !Ксаббу, – ответила Мартина. – Никто никого не подвел.

Он коснулся ее руки своими длинными пальцами в знак признательности за доброту, отошел от костра и скорчился на земле спиной к огню, крошечная скорбящая фигура.

– Беда в том, что мы с !Ксаббу не можем объяснить друг другу, что знаем, – спокойно сообщила Рени Мартина. – Он и я… когда-то смогли соприкоснуться, будучи далеко друг от друга, но произошло это через уже открытые зажигалкой ворота. Мы не можем передать, что мы тогда почувствовали и что узнали. Мы как два ученых, говорящих на разных языках, – барьер слишком велик, чтобы обменяться нашими открытиями.

Флоримель угрюмо покачала головой:

– Нам следует лечь спать. Чуть позже, если не станет светло. Я попробую найти дрова.

Рени посмотрела на спящего Т-четыре-Б: переутомление и шок сделали свое дело, адреналин иссяк. Эмили тоже нашла утешение во сне. Рени пыталась придумать что-нибудь ободряющее, но не смогла. Она не посмела размышлять о том, что будет, если они не смогут снова открыть ворота. Ее охватили жалость к себе и страх. Еще хуже было видеть !Ксаббу потерявшим надежду. Она двинулась к нему по ненадежной земле. Рении уже подошла к другу, но все еще не нашла нужных слов. Тогда она села рядом и просто взяла его маленькую руку в свою.

После продолжительного молчания !Ксаббу неожиданно заговорил:

– Много, много лет тому назад другой человек носил мое имя. Он принадлежал к моему народу, и имя это означает «Мечта», мои родители назвали меня также в честь мечты, которой мы грезим.

Он остановился, как бы ожидая от Рени ответа, а она ничего не чувствовала, кроме тяжести на сердце, и не решалась заговорить.

– Он был заключенным, как когда-то и мой отец, – продолжил !Ксаббу. – Я знаю, что он сказал тогда, не потому, что мое племя помнило его слова, а через одного европейца, с которым он общался. Тот изучал мой народ. Однажды этот белый ученый спросил моего тезку, почему тот все время так печален, сидит неподвижно и прячет лицо в тени. И этот человек по имени Мечта сказал: «Я сижу и жду, когда вернется луна, и я снова смогу вернуться к своему народу и слушать его сказки».

Сначала ученый думал, что Мечта говорит о возвращении в свою семью, и спросил, где живут его родные, но Мечта сказал: «Я жду сказок издалека, сказок, похожих на ветер, который тоже приходит издалека, но мы его чувствуем. У здешних людей нет моих сказок. Они не говорят ничего, что бы отзывалось во мне. Я жду, когда изменится мой путь, когда вернется луна. Я надеюсь, что идущий сзади, кто-то, кто знает мои сказки, будет их рассказывать, а ветер принесет их сюда. Слушая их, я изменю свой путь… а сердце мое найдет дорогу к дому».

Я чувствую то же, Рени, что и человек по имени Мечта. Я понял это, когда исполнял свой танец. Я понял, что не должен пытаться быть чем-то, чем я не являюсь, а должен поступать как люди моего племени, думать как они. Но от этой мысли я почувствовал себя одиноко. По-моему, в этом мире я не могу понимать сказок, Рени.

Он медленно покачал головой, его темные глаза были полузакрыты.

Слова !Ксаббу пронзили Рени. Ее глаза наполнились слезами.

– У тебя есть друзья в этом мире, – ответила она, слегка запинаясь. – Люди, которым ты очень небезразличен.

Он сжал ее руку.

– Я знаю, но даже самые сердечные друзья не всегда могут утолить Великий Голод.

Они опять надолго замолчали. Рени слышала, как Мартина и Флоримель тихонько переговаривались в нескольких метрах от них, но она не понимала их слов, так сильно она жаждала облегчить печаль маленького человечка.

– Я… я люблю тебя, !Ксаббу, – наконец произнесла она. Слова прозвучали очень весомо в окружающей темноте. Она не поняла, что имела в виду, произнося их, и вдруг испугалась чего-то, сама не зная чего.

– Ты мой лучший, самый близкий друг.

Он положил свою лохматую голову ей на плечо:

– Я тоже люблю тебя, Рени. Даже самая острая боль моей души слабеет, когда ты и я вместе.

Для Рени это был тяжелый момент. Он так спокойно воспринял ее признание, как само собой разумеющееся, что она почувствовала себя почти оскорбленной, несмотря даже на то, что сама не была уверена, какое значение вложила в такие важные слова.

«Но я ведь тоже не знаю, что он в них вложил, – подумала Рени. – Мы в некотором смысле очень далеки, мы почти не знаем друг друга».

Она почувствовала неловкость и попыталась высвободить руку. Что-то жесткое на запястье !Ксаббу царапнуло ее.

– Что это?

– Моя веревочка. – Он тихо смеялся, развязывая ее. – Твоя веревочка от ботинка, которую ты дала мне. Дорогой подарок.

Его настроение заметно улучшилось, или он делал вид, чтобы сделать приятное Рени.

– Хочешь еще одну сказку, рассказанную с ее помощью? Я могу вернуться к костру.

– Может, позже, – ответила она, втайне надеясь, что не обидела его. – !Ксаббу, я устала. Но мне нравились те сказки.

– Веревочка еще кое-что умеет. Такая умная веревочка! С ее помощью я могу считать и делать многое другое. Знаешь, игра с веревочкой может заменять счеты и подсказывать интересные мысли… – Он умолк.

Рени настолько была занята обдумыванием происшедшего между ней и !Ксаббу, что далеко не сразу заметила, как !Ксаббу погрузился в размышления. Прошло еще больше времени, прежде чем она поняла, о чем тот думает.

– Ой, !Ксаббу, а ты можешь воспользоваться веревочкой для этого последнего? Думаешь, получится?

Он уже полз на четвереньках к костру, в спешке выбрав звериный способ передвижения, Она почувствовала некоторое беспокойство оттого, как легко он перенимает повадки бабуина. Но тут же забыла об этом, охваченная приливом надежды.

– Мартина, – велел он. – Вытяни руки, вот так.

Слепая, несколько испуганная, позволила !Ксаббу установить свои руки ладонями внутрь, пальцы прямые. Он быстро набросил на них веревку, подсунул свои пальцы под веревку и стал быстро ими двигать.