Текст книги "Играя в любовь"

Тереза Ромейн
Играя в любовь

Theresa Romain

SEASON FOR SCANDAL

© Theresa St. Romain, 2013

© Издание на русском языке AST Publishers, 2017

Глава 1. Кузены, мужья и лишние тузы

18 октября 1819 года, Лондон

Джейн Тиндалл могла бы изменить свою жизнь, если бы хозяин дома виконт Шерингбрук не выложил пятого туза.

Нынешний вечер Джейн целиком посвятила игре в «двадцать одно» и ни разу не вышла в бальный зал из душного, прокуренного карточного салона. Час за часом она сидела за ломберным столом и считала каждую открытую карту, чтобы в нужный момент сделать крупную ставку и сорвать банк.

В половине первого ей наконец улыбнулась удача. Все тузы вышли, а Шерингбрук сдал себе девятку. Значит, у него набиралось в лучшем случае девятнадцать очков, и Джейн с двадцатью должна была выиграть.

Но тут Шерингбрук открыл вторую карту, и на зеленое сукно лег… туз. Джейн замерла, не в силах оторвать взгляд от маленького глянцевого прямоугольника, ставившего жирный крест на ее надеждах и упованиях.

– Итак, мадам, у нас обоих по двадцати, – мягко, почти сочувственно, произнес Шерингбрук. – Увы и ах! Вам снова не повезло, и на сей раз сумма весьма внушительная.

Вот уж нет – сумма была не внушительная, а сокрушительная. Целое состояние. Во всяком случае для Джейн.

При этом она совершенно точно знала, что злополучный туз – пятый. Просто знала, и все тут. Никто и никогда не признавал за ней особых талантов, и тем не менее никому и никогда не удавалось сбить ее со счета, особенно за ломберным столом.

– Мадам, вы очень долго держите паузу. Что-то замышляете? – Шерингбрук скривил тонкие губы, насмешливо глядя на нее сквозь прорези черной маски.

Здесь было принято играть в масках, это раскрепощало и подталкивало к повышению ставок. Впрочем, Джейн без труда разобралась, кто есть кто за ее столом. Про хозяина дома и говорить нечего – его выдавали высокий лоб с характерными залысинами и приторно вкрадчивый голос. Остальных партнеров она тоже узнала, но не по имени, а по типажу: Пьяница, Делец и Распутник.

Конечно, компания не из приятных, но где это видано, чтобы виконт оказался шулером? И как теперь быть?

Хорошо бы встать и бросить ему в лицо: «Я не замышляю, а размышляю. Мне интересно, откуда у вас взялся лишний туз. Из рукава? Или из панталон? Очевидно, у такого ничтожества, как вы, там полно свободного места».

И тотчас вызвать мерзавца на дуэль.

Но, к сожалению, дуэль – дело сугубо мужское. Женщина может взять реванш только при помощи хитрости.

Джейн задумчиво посмотрела, как сверкает у нее на пальце чужое, взятое всего на один вечер, драгоценное кольцо.

– Итак, на чем мы остановились? Ах да… – Она неторопливо сложила свои карты, перевернула их «рубашкой» вверх и возвратила в колоду. – Примите мои поздравления с… виртуозно завершенной партией.

Слава богу, Джейн умела не только считать карты, но и блефовать – в самом широком смысле слова и лучше любого шулера. Ей ничего не стоило прикинуться кем угодно и какой угодно. Притворство не раз выручало ее, выручит и сейчас. Для начала она сделает вид, что проигранные деньги для нее – сущий пустяк, а потом…

– Как желаете расплатиться, мадам? – спросил Шерингбрук и бесцеремонно положил ладонь ей на плечо, смяв пышную оборку короткого рукава.

Противно, но вполне объяснимо. Он понятия не имел, что перед ним незамужняя девица из достойной семьи. Мало-мальски достойной девице следовало в меру сил украшать собой бальный зал, где сейчас жизнерадостно отплясывали контрданс. Там соблюдали политес. Здесь азартно испытывали судьбу, всерьез и по-крупному.

Именно за этим она сюда и пришла.

Джейн незаметно обвела взглядом своих партнеров-противников. Большие и сильные, они смотрели на нее свысока. Она казалась им маленькой и слабой. Достаточно маленькой и достаточно слабой, чтобы стать для них легкой добычей, которую можно бессовестно обмануть, обобрать и забыть. Но она не собиралась сдаваться. Больших и сильных мужчин в салоне было полным-полно, а маленькая и слабая женщина всего одна, и в этом заключалась ее сила.

Джейн выпрямилась, легким движением стряхнула с плеча руку Шерингбрука и расправила оборку.

– Помилуйте, джентльмены, неужели вы хотите закончить игру? Нет, я только вошла во вкус и намерена продолжать, чего бы мне это ни стоило.

Собрав воедино скудные впечатления от десятка провинциальных вечеринок и дюжины бульварных романов, Джейн принялась лепить образ роскошной женщины. Богатой. Красивой. Обольстительной. Раз – и она кончиком языка увлажнила накрашенные губы, чтобы они выглядели как самый сочный из запретных плодов. Два – обвила спираль тугого локона вокруг пальца. Три – слегка подалась вперед и пригладила лиф чернильно-синего платья.

Больше ничего не потребовалось. Вот так просто, на раз-два-три она заставила их проглотить наживку. Они встрепенулись и заерзали, как будто им вдруг стали тесны панталоны.

Конечно, провоцировать четверых изрядно подвыпивших мужчин – занятие небезопасное, но Джейн все рассчитала. Вокруг люди, много людей. При таком количестве свидетелей ее партнеры будут держать себя в руках и не пойдут дальше непристойных намеков. Ничего, пускай порезвятся. Главное, карты пока на столе, а значит, есть шанс восстановить справедливость.

Первым заговорил Распутник.

– Вы уверены, что справитесь с напряженной игрой? – Он вскинул брови и хищно осклабился. – Я готов преподать вам несколько уроков в приватной обстановке.

– Благодарю, у меня достаточно опыта. Я привыкла играть всерьез. Только такая игра по-настоящему возбуждает, – промурлыкала Джейн, лукаво улыбнувшись, и провела кончиком языка по губам. – Ну что, джентльмены? Вы согласны доставить мне такое удовольствие? По рукам?

– Черт побери, если мадам нужны мои руки, я готов пустить их в ход, – пробормотал Пьяница, беспорядочно перебирая дрожащими пальцами лежавшие перед ним монеты и банкноты.

Никчемный раб бренди, он пропьет их, как пропил собственные мозги. Ему невдомек, что для кого-то деньги – это способ вырваться на свободу и начать новую жизнь.

– Я готов предоставить в распоряжение мадам не только руки, но и кое-что поинтереснее, – подал голос Распутник и хохотнул, чрезвычайно довольный собой и своей пошлой остротой. – Берите, не пожалеете.

Джейн повернулась к виконту и смерила его задумчивым взглядом.

– Признаться, меня куда больше интересует наш банкир. Он так искусно сдавал карты! Вот кто мастер на все руки.

– Я, э-э-э, хм, – сбивчиво начал Шерингбрук и, пару раз кашлянув, ни с того ни с сего предложил: – А давайте-ка снимем маски.

Он опустил голову и принялся развязывать узел на затылке.

Пора. Сейчас или никогда. Джейн взмахнула рукой и как будто случайно задела колоду. Карты рассыпались по столу. Туз… второй… надо срочно найти еще три и во всеуслышание объявить, что виконт – шулер.

– Ах, что я натворила! – хихикнула она жеманно. – Простите великодушно, сейчас я исправлю свою оплошность.

Некоторые карты легли «рубашкой» вверх. Джейн потянулась, чтобы перевернуть их, но цепкие пальцы виконта сомкнулись у нее на запястье, и он произнес с натянутой усмешкой:

– Не беспокойтесь, мадам. Если вам так не терпится продолжить игру, проще будет распечатать новую колоду.

Виконт кивком подозвал стоявшего неподалеку лакея в несвежей ливрее. Тот подошел, смахнул на поднос карты и удалился. Десять секунд – и все кончено. Джейн с тоской взглянула на зеленое сукно опустевшего стола. Прощай, проклятый пятый туз. Прощай, единственная надежда избавиться от чудовищного долга, который она никогда не сможет оплатить.

Уничтожив улики, Шерингбрук заметно повеселел и широко улыбнулся.

– Мадам, мы сняли маски. Прошу вас, присоединяйтесь. Такого восхитительного противника, как вы, надо знать в лицо.

Джейн подняла глаза.

Четверо мужчин сидели вокруг стола и смотрели на нее: Делец – с холодным любопытством, Пьяница – с интересом, Распутник – с нетерпением, а виконт – с подозрением.

Ничего не поделаешь, придется открыть лицо. Впрочем, какая разница? Они все равно не узнают, кто она. Откуда им знать? Слава богу, имя у нее на лбу не написано, а больше неоткуда.

Джейн небрежно сдвинула маску на макушку и поправила крупные тяжелые серьги.

Шерингбрук задумчиво прищурился, как будто что-то вспомнил.

– Как же я раньше не заметил? Это драгоценности Хавьера. Знаменитые бирманские рубины цвета голубиной крови. Неужели вы…

– Мне казалось, Хавьер не из тех, кто раздает фамильные драгоценности направо и налево, – вмешался Делец.

– Хавьер? – насмешливо фыркнул Распутник. – До женитьбы он только и делал, что раздавал фамильные драгоценности. Причем исключительно налево.

Сомнительная шутка вызвала бурное веселье у всех, кроме Джейн.

Ей и раньше было не до смеха, а теперь и подавно. Драгоценности кузена привлекли слишком большое внимание, и это грозило испортить все дело. Она тайком взяла украшения, чтобы создать образ, а не разрушить. Ей просто нужно было произвести впечатление на партнеров и заставить их раскошелиться.

Черт бы побрал проклятые бирманские рубины и Хавьера вместе с ними! Послушал бы дражайший кузен, как о нем тут злословят. Ну и ладно! Это даже справедливо. В конце концов, кто вынудил ее прийти сюда? Все из-за него. Ему, видите ли, кажется, что она безответственная. Он, видите ли, решил, что ей нельзя доверить самостоятельно распоряжаться деньгами.

Возможно, ему не кажется. Возможно, он совершенно прав. Возможно, она поразмыслит об этом – когда-нибудь потом. А сейчас пойдет ва-банк.

– Джентльмены, – произнесла Джейн и мысленно попросила прощения у своей подруги Луизы, леди Хавьер. – Лорд Хавьер – мой супруг.

Раз имя Хавьера выплыло наружу, почему бы им не воспользоваться? Пусть принимают ее за графиню, так безопаснее. Конечно, обман может раскрыться, но это вряд ли. Луиза вращается в высшем свете, а представители высшего света не жалуют Шерингбрука. К нему ездит не то чтобы всякий сброд, но уж точно не сливки общества.

Джейн посмотрела на виконта.

Он слегка нахмурился:

– Я недавно общался с графом. По-моему, он говорил, что у его жены темные волосы и карие глаза.

Джейн от души порадовалась своей невнятной внешности. Какими считать волосы песочного цвета – светлыми или темными? Как хочешь, так и назови. А глаза цвета осенней травы могут сойти и за карие, и за зеленые, и за ореховые.

– Как видите, так оно и есть! – Она обезоруживающе улыбнулась. – А чтобы окончательно развеять ваши сомнения, рискну сообщить, что у моего супруга имеется жуткого вида шрам на внутренней стороне правого бедра.

Правду говорить легко и приятно. Шрам действительно имелся. Лет десять назад Хавьер взялся учить Джейн фехтованию. Она оказалась способной ученицей и пропорола ему ногу. Сам виноват – надо было как следует защищаться.

Мужчины переглянулись, пожали плечами и придвинулись к столу. Шерингбрук взял новую колоду. Они поверили ей и готовы играть дальше. Джейн приосанилась и гордо вскинула подбородок. Положение обязывает. Графиня – это вам не какая-то там Джейн Тиндалл.

Чья-то рука легла на ее плечо.

– Джейн?

Она зажмурилась.

Немыслимо. У нее почти нет знакомых в Лондоне, те, что есть, почти никогда не бывают у Шерингбрука. Тем не менее кто-то из них сегодня оказался в этом доме и вошел в карточный салон именно тогда, когда она сняла маску. Просто фатальное невезение.

Затянутая в перчатку рука усилила давление.

– Джейн, как странно видеть вас здесь.

Ей пришлось закусить губу, чтобы не вскрикнуть. Она узнала этот голос и легкий акцент уроженца Южной Англии.

Киркпатрик.

Джейн с замиранием сердца обернулась к герою своих грез. Не мужчина, а предел мечтаний: высокий, черноволосый, синеглазый, всегда деликатный, улыбчивый и доброжелательный.

Всегда, но не сейчас. Сейчас Эдмунд Уэр, барон Киркпатрик, выглядел отнюдь не дружелюбно. На его лице не было ни тени улыбки, а во взгляде читалось безоговорочное осуждение. Прямо-таки Чайльд-Гарольд или даже сам лорд Байрон, только не соблазнитель, а, напротив, защитник моральных устоев.

Если на правах ближайшего друга Хавьера он сочтет своим долгом позаботиться о ее репутации и призвать к порядку, тогда порядка точно не будет, а будет позор и катастрофа.

Пытаясь спасти положение, она изобразила холодное равнодушие.

– Мне тоже странно видеть вас здесь, Киркпатрик. Не думала, что вас интересуют карты. Скорее балы и юные девицы всех мастей. Неужели сегодня вы оставите их без внимания?

– Одну юную девицу определенно не оставлю. Идемте со мной, Джейн, – потребовал Киркпатрик.

– Как вы сказали? Джейн? – вмешался Шерингбрук и добавил с отвращением, которое при других обстоятельствах могло бы показаться комичным: – Девица?!

– Мадам представилась женой лорда Хавьер, – проворчал Пьяница, обратив мутный взор на Киркпатрика. – Вы не лорд Хавьер. С какой стати вы называете ее по имени?

Чувствуя, что бледнеет, Джейн услышала голос Киркпатрика.

– Вы, очевидно, ослышались, – возразил он спокойно. – Юная леди приходится лорду Хавьеру не женой, а кузиной. Здесь довольно шумно, и ваша ошибка вполне объяснима.

Джейн воспрянула духом и лучезарно улыбнулась партнерам, однако на сей раз ее чары на них не подействовали. Ослышаться мог один человек, но никак не четверо. Джейн солгала, и они это поняли.

Появись Киркпатрик на полчаса позже, она успела бы отыграться или даже выйти в плюс. Теперь все кончено. За ней числится долг в десять тысяч фунтов. Да каким бы он ни был: сто тысяч, миллион или миллиард, – все равно ей не расплатиться. У нее просто-напросто нет таких денег.

– Полагаю, игра окончена, – сказал Шерингбрук, накрыв ладонью монеты, банкноты и бумаги с записанными ставками. – Надеюсь, вы готовы расплатиться, мисс… Джейн?

Она лихорадочно соображала, как поступить. Отыграться не получилось. Сбежать не получится. Остается только дать им обещание и попросить отсрочить выплату на один день.

Ей придется обо всем рассказать Хавьеру. Он, конечно, заплатит долг, но потом… потом запрет ее в четырех стенах. Она доказала, что он прав и ей нельзя доверять. Отныне ее ждет участь комнатной собачонки. У нее не будет ни денег, ни свободы, ни возможности отправиться в путешествие. Она навсегда останется всего лишь бедной родственницей, незаметной и никчемной Джейн Тиндалл.

– Разумеется, я заплачу, – произнесла она сухо. – Сегодня у меня нет при себе такой суммы, но завтра вы получите все до последнего пенни. А теперь, джентльмены, прошу меня простить.

Она медленно встала и собралась было уйти, но Шерингбрук схватил ее за руку и удержал.

– Нет, мадам, долг чести возможен только при наличии чести, а вы обманули нас и должны заплатить здесь и сейчас.

Джейн не верила своим ушам: он смеет рассуждать о чести – этот мерзавец и шулер – тем не менее нашла в себе силы улыбнуться ему как лучшему другу.

– Милорд, я обещаю вам, что долг будет выплачен завтра в полном размере. Если угодно, лорд Киркпатрик может поручиться за меня.

Виконт вальяжно откинулся на спинку стула.

– Меня не интересуют пустые обещания. Я готов принять в качестве залога ваши драгоценности, а еще лучше – в качестве оплаты.

У нее похолодела спина и ноги стали ватными.

– Исключено. Драгоценности стоят гораздо больше, чем я проиграла.

Шерингбрук пожал плечами.

– В таком случае, мадам, я не выпущу вас отсюда. Вы не располагаете средствами и не желаете расставаться с драгоценностями, значит, мы сочтемся каким-нибудь другим способом. Меня это вполне устраивает.

Джейн вскинула подбородок: отчасти от того, что ее вдруг замутило, да и выглядеть поувереннее не помешает.

Что же делать? Чтобы уйти, надо отдать рубины, а это совершенно невозможно, следовательно, уйти не получится. Какой-то жуткий замкнутый круг!

Джейн обвела взглядом сидевших за столом мужчин. Никто из них за нее не заступится: все только и ждут момента, чтобы воспользоваться ситуацией.

Всего несколько минут назад ей казалось, что принадлежность к слабому полу дает ей преимущества. Чушь! Преимущество всегда или на стороне мужчин, или на стороне титулованных особ, а такие, как Джейн Тиндалл, обречены на поражение и унижение.

Кто-то сочувственно коснулся ее плеча. Киркпатрик, о котором, погрузившись в невеселые раздумья, она совершенно забыла.

– Дорогая, позвольте, я заплачу.

– Зачем вам брать на себя… – хотела было возразить Джейн, но в дымном мареве тесного прокуренного салона синие глаза Киркпатрика светились словно путеводные звезды.

– То есть как зачем? – переспросил барон, пристально и многозначительно глядя ей в глаза. – Мы с вами помолвлены, и мне далеко не безразличны ваши финансовые обязательства.

Он положил перед Шерингбруком визитную карточку.

– Обратитесь к моему поверенному. Он получит указания оплатить долг мисс Тиндалл по первому вашему требованию.

Шерингбрук промолчал. Будь у него в рукаве хоть сто тузов, они не шли ни в какое сравнение с визитной карточкой пэра Англии. Киркпатрик холодно кивнул игрокам и повернулся к Джейн.

– Идемте, дорогая.

Сердце Джейн сжалось от тоски. «Дорогая». Он дважды назвал ее так, но это был всего лишь спектакль.

Киркпатрик взял ее под руку и повел к дверям.

Прочь от несбывшихся надежд на новую счастливую жизнь.

Впереди ее ожидало бесконечно серое, унылое прозябание. Так не все ли равно, с кем и куда идти?

Глава 2. Решение всех проблем

Эдмунд молчал, стиснув зубы. Джейн Тиндалл заслужила серьезного внушения, но отчитывать леди в коридоре – дурной тон. Миновав несколько дверей, из-за которых доносились стоны и вскрики пылких любовников, он наконец нашел свободную комнату и, пропустив «невесту» вперед, вошел следом и ногой захлопнул дверь. Его глаза еще не успели привыкнуть к скудному освещению единственной лампы, а в ушах уже зазвенел резкий голос Джейн:

– Ты, конечно, думаешь, что спас меня.

Да, именно так он и думал, но предпочел возразить:

– Ничего подобного. Мне всего лишь хотелось оказать тебе небольшую услугу.

– Услугу? Из-за тебя я оказалась в ужасном положении. Ты вмешался в игру в самый неподходящий момент и все испортил.

Нет, это уже слишком!

– Нечего упрекать меня во всех смертных грехах! Ты оказалась в ужасном положении не по моей вине. А если учесть, какими глазами смотрели твои партнеры, без моего вмешательства тебе грозили куда более серьезные неприятности.

Она гордо выпрямилась, что при ее малом росте выглядело не очень убедительно.

– Уверяю, что держала ситуацию под контролем. У меня достаточно ума и способностей, чтобы превратить проигрыш в выигрыш.

– Я знаю.

Джейн явно удивилась и не сразу нашлась что ответить, поэтому склонила голову набок и повторила:

– Ты знаешь… Ты знаешь? Откуда?

– Я много лет дружу с Хавьером, так что помню тебя едва ли не с младенчества и давно заметил твои незаурядные способности в игре в «двадцать одно». Ты превосходно запоминаешь карты. Я прав?

– Совершенно! – согласилась Джейн и посмотрела на него со странным напряженным любопытством, словно у него на макушке выросли рога или за его спиной маячил дьявол.

Кстати, в определенном смысле так оно и было.

Он поспешил выкинуть эту мысль из головы. Сейчас надо разобраться с Джейн и ее долгами, а его собственные проблемы можно отложить. Они тянутся за ним уже двадцать лет, так что подождут еще немного.

– Я не подвергаю сомнению твои выдающиеся способности, но… – Эдмунд запнулся, обдумывая, как помягче сообщить ей неприятные известия. – Тебе лучше сесть.

Его глаза привыкли к скудному освещению, и он оглядел небольшую комнату. В углу возвышалась арфа с провисшими струнами. Рядом – фортепиано с открытой крышкой, обнажавшей редкие уцелевшие клавиши. На стенах красовались низкопробные вульгарные картины. Посреди комнаты стояла оттоманка из красного дерева, обитая темной узорчатой материей. На полу в живописном беспорядке лежали подушки и шелковые покрывала.

Чудесное местечко – помесь убогого музыкального салона с не менее убогим гаремом.

Если не разыгрывать из себя султана с наложницей, сесть можно только на оттоманку. Он помог Джейн пробраться между подушками, усадил и сел рядом, а когда она подняла руки и принялась нащупывать застежку замысловатого рубинового ожерелья, предложил:

– Позволь, я помогу.

Она нахмурилась, но все же кивнула и повернулась так, чтобы ему было удобнее управиться с застежкой.

– Итак, я признаю твои способности, – повторил Эдмунд, скользя пальцами по золотым звеньям и стараясь не касаться нежной кожи. – Но ты не могла выиграть: Шерингбрук – шулер.

– Черт побери, – пробормотала Джейн и посмотрела на Эдмунда: – Это всем известно?

– В общем да. Хотя за руку его пока не поймали. Скажи, сколько тузов было в игре?

Она сердито сдвинула брови.

– Пять. Не считая тех, что он припрятал в своих паршивых рукавах и панталонах.

– Вот именно. Наверняка в его паршивых рукавах и панталонах имеется множество потайных кармашков, откуда можно достать нужную карту в нужный момент. Представь, как ему неудобно в таком костюме.

Он улыбнулся в надежде приободрить Джейн, но она только уныло покачала головой.

– Поверь, я тебе искренне сочувствую, – сказал он и, устав бороться с хитрой застежкой, спросил: – Почему мы снимаем это украшение?

– Потому что мне нельзя доверять такую ценную вещь. – Джейн отвела его руку и через несколько секунд, расстегнув ожерелье, протянула его Эдмунду. – Ты сохранишь его как мой жених?

Он оставил без внимания ожерелье и ее сарказм.

– Возможно, я и злоупотребил нашим знакомством и должен принести извинения, но поверь: при других обстоятельствах и с другой женщиной я бы так не поступил. Мне пришлось пойти на обман, чтобы защитить тебя от… всяких эксцессов.

– Давай называть вещи своими именами. – Она так стиснула в кулаке ожерелье, что у нее побелели костяшки пальцев. – Ты думаешь, они могли применить насилие?

– Да. Если бы ты отказалась платить. Или продолжила игру. Слава богу, мне удалось вытащить тебя оттуда, хотя и с помощью лжи. Шерингбрук – темная личность. Да ты, наверное, и сама это поняла, когда он пустил в ход пятого туза.

– Я тоже темная личность. Только, в отличие от него, по уши в долгу, что делает меня скорее жалкой. Жалкая темная личность – печальное зрелище, согласен?

Следуя привычке не спорить с женщиной, Эдмунд кивнул, чем признал ее жалкой темной личностью. К счастью, Джейн не заметила его оплошности и продолжила свои рассуждения.

– Ума не приложу, как мне раздобыть столько денег. Пиратством? Грабежом? Шантажом? – Она задумчиво наморщила лоб. – Пожалуй, шантаж легче всего остального.

У Эдмунда защемило сердце, и он жестко отрезал:

– Нет!

Она удивленно вскинула брови, но он, не давая ей возможности задать вопрос, быстро сменил тему:

– Как ты вообще здесь оказалась? Почему приехала одна, без сопровождения кузена или матушки?

– Как и почему? – Она придвинулась к спинке оттоманки, так что чернильное платье слилось с темной обивкой и остался виден только бледный овал ее лица. – Матушка осталась в деревне, а я приехала на несколько недель погостить у Хавьера и Луизы. Все было хорошо, но сегодня я получила ужасные известия.

«Я тоже», – подумал Киркпатрик и вежливо осведомился:

– Я могу чем-нибудь помочь?

– Нет, и никто не может. Ты, наверное, знаешь, что Хавьер много лет откладывал деньги, но не оформлял никаких бумаг, просто обещал, что у меня в двадцать один год будет собственный капитал. Мой день рождения уже прошел, и Хавьер поначалу ничего не говорил, а сегодня сообщил, что я недостойна доверия и отложенные деньги станут моим приданым.

Джейн горько усмехнулась и продолжила:

– Он прочел мне целую лекцию об ответственности, надежности и достоинстве. Можно подумать, что сам безгрешен и чист как слеза младенца. Просто в голове не укладывается. Его, видите ли, тревожит, что я могу бросить тень на его драгоценную безупречную репутацию. Давно ли она стала такой безупречной, хотелось бы знать?

Эдмунд с трудом понимал, о чем речь. Последнее время его терзала бессонница, и дни казались невыносимо длинными и утомительными. Он приехал на этот бал только потому, что дал слово леди Шерингбрук, матери карточного шулера. Собственный сын обманывал ее на каждом шагу, но Эдмунд не мог пренебречь своим обещанием даже в такой кошмарный день, как сегодня.

Он потер виски и попытался вникнуть в слова Джейн.

– Никаких денег сейчас. Только в приданое после замужества. Понятно. Ты пришла сюда, чтобы за карточным столом обеспечить себе безбедное существование.

Она пожала плечами.

– А что такого? Если выглядишь богатой дамой и среди партнеров нет знакомых, все с легкостью идут на повышение ставок. Я уже и раньше так делала.

– Что это значит? – опешил Эдмунд. – Прошу тебя, не надо так шутить.

– А я и не шучу. Пусть не здесь, но в других местах все получалось, так что мне удалось скопить необходимую сумму для сегодняшней большой игры, будь она трижды проклята.

Она вздрогнула, словно от испуга. Эдмунд знал Джейн Тиндалл много лет, но не мог припомнить, чтобы она когда-нибудь чего-нибудь боялась, и это его не на шутку встревожило.

– Сколько ты проиграла?

Ответа не было, и он повторил:

– Сколько, Джейн? Уж если теперь для всех я твой жених, мне нужно быть в курсе.

Она твердо посмотрела ему прямо в глаза:

– Десять тысяч фунтов – ровно столько, сколько Хавьер выделил мне на приданое.

Эдмунд оцепенел: десять тысяч фунтов! А ведь он пообещал Шерингбруку выплатить долг по первому требованию.

Для Хавьера, назначившего Джейн такое приданое, эта сумма не столь велика: за год он получал (и тратил!) гораздо больше, – но владения Эдмунда приносили куда более скромный доход. Корнуолл – суровый край, там каждый пенни добывается потом и кровью рудокопов и тружеников-фермеров. Эдмунду приходилось очень тщательно следить за своими финансами, чтобы содержать дом в Лондоне и обеспечивать всем необходимым тех, кто оставался в корнуоллском имении.

До сих пор он не испытывал недостатка в деньгах, однако, чтобы раздобыть десять тысяч фунтов, придется собрать всю наличность и продать ценные бумаги. Это весьма ощутимый урон, но тут уж ничего не поделаешь.

Разве только…

– Как только я признаюсь в своих грехах, Хавьер запрет меня в клетке, – сообщила Джейн. – Даже если продавать билеты желающим посмотреть на сумасшедшую, я смогу расплатиться с тобой лет через пятьдесят-шестьдесят.

Сумасшедшая… Вот именно. Эдмунда посетила совершенно сумасшедшая мысль. Сумасшедшая до гениальности, потому что позволяла разом решить все проблемы: как его, так и Джейн.

Нет. Ничего из этого не выйдет. Он помнил ее девчонкой-сорванцом в коротких платьицах, из-под которых торчали острые, вечно ободранные коленки. Конечно, сейчас она подросла, но, кажется, не слишком изменилась. Ему же нужна сильная женщина и надежный тыл. Или щит. Или и то и другое вместе. Но где такую найдешь, да еще так быстро? Получив сегодняшнее письмо, он понял, что должен срочно жениться и обзавестись наследником. Или хотя бы успеть такового зачать. Эдмунд понятия не имел, сколько ему осталось жить на белом свете, но сильно подозревал, что недолго.

Может судьба специально свела его с Джейн именно сегодня? Кто, кроме него, возьмет ее в жены без приданого? Правда, неизвестно, хочет ли она замуж, но ничего: он постарается ее уговорить. Да, Джейн ему определенно подходит. Пусть красавицей ее и не назовешь, но у нее большие глаза и живое, выразительное лицо, на нее приятно смотреть, да и поговорить с ней есть о чем. Она вполне разумная девушка, несмотря на сегодняшний конфуз. Что ж, бывает: людям свойственно ошибаться.

Это будет брак по расчету, построенный на фундаменте старой дружбы и скрепленный взаимным уважением, и никакой любви, даже намека на любовь!

Все правильно. Эдмунд и без того получит куда больше, чем заслуживает.

– Лучше бы ты отправил Шерингбрука не к своему поверенному, а к Хавьеру, – сказала Джейн. – Как ближайший родственник-мужчина, за меня несет ответственность он, так что ты не обязан оплачивать мои долги.

Эдмунд повернулся к ней в профиль, намереваясь применить свой излюбленный трюк: на редкость хорошее боковое зрение позволяло ему незаметно наблюдать за собеседником, в то время как тот думал, что никто на него не смотрит, – и спросил:

– А если это не так?

– Это ты сейчас о чем, Киркпатрик?

Он ожидал, что на ее лице отразится удивление или интерес, но ничего подобного не увидел – никакой реакции, даже глазом не моргнула.

Эдмунд сменил позу и, положив руку на спинку оттоманки, слегка коснулся шеи Джейн. Вот тут реакция превзошла все ожидания: девушка так резко подалась вперед, что соскользнула на пол. Эдмунд подал ей руку и помог подняться.

– Что ты имеешь в виду, Киркпатрик? – тихо, совершенно ошарашенно спросила Джейн.

Все еще удерживая ее руку, он опустился на колено.

Она широко распахнула глаза.

– Нет! Только не это! Нет-нет… Пожалуйста, встань!

Можно подумать, что, если он встанет, все изменится: исчезнет ее долг, а вместе с ним и то письмо. Ему нужна жена. И наследник.

– Джейн, я прошу тебя выйти за меня замуж.

Она отчаянно пыталась высвободить свою руку.

– Не говори так, Киркпатрик! Я знаю, ты этого не хочешь. Не надо. Не поступай так со мной.

Он выпустил ее руку, встал и отступил на шаг назад.

«Не поступай так со мной». Что за таинственная фраза? Разве в его предложении было что-то дурное, обидное, оскорбительное? Странно, очень странно.

Эдмунд поморщился. Старая, знакомая, мучительная боль в желудке возникла снова. Он медленно сделал глубокий вдох, еще один… Боль утихла.

– Джейн, пожалуйста, обдумай мое предложение: ты сможешь выбраться из сложной ситуации, а я постараюсь, чтобы тебе было со мной… не очень плохо.

На ее губах промелькнула тень улыбки.

– Не прибедняйся, Киркпатрик: с тобой всем всегда хорошо!

– Вот уж не думал…

– Ты объяснил, почему мне нужно за тебя замуж, а теперь я хочу знать, зачем тебе жениться на мне.

Джейн вскинула подбородок и так плавно изогнула шею, что стала похожа на лебедя.

В этом она вся, эта Джейн. Ей ничего не стоило притвориться кем угодно: хоть благородной птицей, хоть графиней, хоть королевой, а уж баронессой и подавно.

Но Джейн Тиндалл умела не только притворяться, но и держать удар. Достаточно вспомнить, как хладнокровно она вела себя за карточным столом.

Эдмунд постарался быть с ней предельно честным:

– Мне пора обзавестись семьей, и я не хочу тянуть с женитьбой. А ты мне нравишься, Джейн. Я восхищаюсь тобой.

– Ты мной восхищаешься. Тебя восхищает моя неземная красота? Мое неотразимое обаяние? Многочисленные таланты? Изящество? Покладистый характер? Скажи на милость, чем именно ты восхищаешься?

Она смотрела на него с нескрываемой иронией, прекрасно понимая, что не обладает ни одним из перечисленных качеств.