Текст книги "Империя Тигвердов. Невеста для бастарда"

Сначала мы услышали радостный гомон мальчишеских голосов. Потом увидели целую толпу.

– Двадцать два человека – вся группа, – довольно сказал мне на ухо милорд.

– Давайте начинать, господа! – сказал парень постарше.

– И графа Троубриджа с последнего курса, с десятого, притащили, поганцы, чтобы он дуэлью руководил. Все по правилам. Молодцы!

– Молодцы?! – зарычала я.

– Тише! – Милорд Верд прижал меня к себе. – Тише.

А тем временем молодой человек, которого милорд назвал графом Троубриджем, руководил процессом. Послушал отказ противников примириться, дал команду.

И вот уже противники стоят друг напротив друга, обнажив шпаги: сосредоточенный Рэм и мальчишка с изумительно презрительной физиономией.

– Начали! – раздается команда.

Звенят шпаги. Рэм словно сливается с оружием – мальчишка напротив ничем ему не уступает. И я вдруг понимаю, что их дуэль похожа на танец: опасный, смертельный, но удивительно красивый.

В какой-то момент Рэм выстилается по земле, выбрасывает руку вперед – стон его противника, кровь на бедре – и крик графа Троубриджа:

– Остановитесь! Кровь. Проигравший – маркиз Борнмут. Победитель – мастер Рэм Рэ. На этом позвольте объявить дуэль оконченной.

– Нет, – расталкивает гомонящих кадетов какой-то еще недовольный. – Я – секундант маркиза, барон Кромер, требую удовлетворения. Пусть секундант мастера Рэ сразится со мной.

– Правила этого не запрещают, – недовольно соглашается с ним граф Троубридж. – Что вы скажете, мастер Пауль Рэ?

– Я согласен. – Бледный Пашка достает шпагу, встает в спортивную стойку, несколько раз прыгает вперед, потом назад. – Готов.

– Начали! – снова командует старшекурсник.

А дальше все происходит настолько быстро, что я не успеваю заметить, что именно делает мой сын.

Какое-то неуловимое, на бешеной скорости движение вперед. Пашка летит навстречу чужой шпаге. Я кричу, но моего голоса не слышно, потому что ахнули все. В последний момент сын изворачивается, меняет траекторию движения, перетекает чуть в сторону – и все понимают, что он невредим, а свою шпагу он вонзил над ключицей соперника.

– Остановись! – орет старшекурсник. – Шпагу не вытаскивай! Барон кровью истечет. Ты ему артерию пробил! Целителя!

Я понимаю, что у меня за спиной никого нет. Милорд Верд уже появился на поляне и склонился над раненым. А я не могу пошевелиться. Видимо, как ректор академии ни спешил на помощь пострадавшему, кинуть на меня заклинание, чтобы обездвижить, он все-таки успел.

Глава 10

Ночь. Темнота. Если бы меня не обездвижили, я наверняка стучала бы зубами. От холода. А так… Поскольку я была в роли статуи, то даже такого сомнительного удовольствия я была лишена.

В голову лезли всякие мысли о том, что меня тут попросту забыли. Умом я понимала, что это бред, да и пофыркивание коня где-то за спиной подтверждало, что милорд Верд вернется на поляну. Но все равно было жутко.

И чем больше я прислушивалась – тем больше мне казалось, что сейчас на меня выпрыгнет из кустов кто-нибудь плотоядный. Поэтому когда Гром явно оживился, забил копытами и призывно заржал – ужас охватил меня. Не кричала я лишь потому, что не могла – милорд не только обездвижил меня, но и лишил голоса.

И вдруг я почувствовала, что тело может двигаться. Ноги подогнулись, и я упала на колени. Слезы выступили на глазах, я зашипела, стараясь не ругаться в голос. Сейчас перейти на русский – великий, могучий и беспощадный – было бы глупо. Поэтому я рычала и шипела, пережидая боль.

– Простите, – раздался рядом со мной голос милорда. Удивилась, услышав в нем нотки раскаяния. – Я задержался. Пока двадцать три человека посадишь под арест… Вы можете встать?

Я поняла, что сейчас милорд Верд просто дернет меня вверх, пытаясь помочь. И что ни к чему хорошему это не приведет.

– Не надо, – прохрипела я.

Он тяжело вздохнул, опустился рядом со мной на колено, положил мне руки на плечи, забормотал на мелодичном непонятном языке. Я его слышала много лет назад, именно этот язык, когда над Пашей и надо мной проговаривала что-то мама Рэма.

Боль, оскалившись напоследок, ушла.

– Поднимайтесь, – раздался приказ, и милорд протянул мне руку. – Надо вас закутать – вы вся ледяная. Почему вы не догадались взять из дома теплую одежду?

– У меня ее нет, – лязгнула я зубами, поднимаясь с земли и распрямляясь.

– Хорошо, что у меня есть. – Мне послышалась в его голосе насмешливая улыбка, и он закутал меня во что-то длинное и теплое. – Я взял свой плащ из академии.

Потом милорд Верд подхватил меня на руки, подошел к коню и легко закинул мое бедное тело боком на седло. О-хо-хо! Как же я завтра ходить-то буду? Не говоря о том, чтобы сидеть? Как они вообще умудряются после езды верхом с отбитым мягким местом договариваться?

Милорд Верд между тем вскочил в седло сам, придерживая меня одной рукой. И так ловко у него получалось – загляденье!

Застоявшийся конь резво взял с места бодрой рысью.

– Будет впредь вам наука оставлять мужские дела – мужчинам, – прошептал мне на ухо милорд.

– Так я ни о чем не жалею. И ни на что не жалуюсь, – отвечала я, стараясь не зацикливаться на своих неприятных ощущениях.

– И уже можете говорить.

Какое-то время мы молчали. Я пригрелась, и у меня стали закрываться глаза – и это несмотря на неудобную позу. Мне пришлось изо всех сил бороться с дремотой. Еще не хватало романтично заснуть у мужчины на руках. Я представила, как мы подъезжаем к порогу, как милорд снимает меня с седла… И все это на глазах у прислуги… Представила лица… Нет… Не стоит.

– Вы можете оставить меня у того камня, где забирали? – обратилась я к милорду.

– Хотите вернуться домой одна? Не хотите сплетен?

– Не хочу, – согласилась я. – Лучше будет, если мы вернемся домой по отдельности. Сначала вы – с парадного крыльца, как положено. А потом тихонько проберусь и я.

– Согласен. Только я сначала прослежу, как доберетесь вы. А потом появлюсь – минут через двадцать. Я, во всяком случае, теплее одет.

Наверное, это было нервное, но я захихикала.

– Что с вами?

– Простите, милорд, но все это… так нелепо.

– Слухи, порочащие репутацию, вы называете нелепостью?

– Именно так. И всегда не понимала: зачем это кому-то надо… Ну, занимайся своей жизнью и не лезь в чужую… И все будет гораздо спокойнее и приятнее.

– Возможно, – проворчал он. – Но не в нашем мире.

«И даже не в моем», – хотела сказать я, но вовремя прикусила язык.

– Как Рэм и Пауль?

– Рэм – хорошо. С чувством выполненного долга. Пауль же… В смятении. Я у него поинтересовался еще, была ли у него задача убить юного барона. Ваш сын ответил, что нет. Тогда я задал вопрос, почему он таким образом выстроил поединок? Не прощупывая противника, не интересуясь его стилем ведения боя, так рискованно… Один удар – и смертельный…

– Они в карцере заперты поодиночке?

– Естественно.

– Бедный мальчик. Он с ума сойдет от переживаний…

– Оставьте эти… стенания. Он – мужчина. И должен понимать, что делает. К тому же ему некогда переживать. У него задание – подготовить доклад по кровеносной системе. Вены, артерии. Куда бить, чтобы противник истек кровью практически мгновенно. Куда бить, чтобы не дать подняться, но не убить. Куда бить, чтобы напугать – не больше. Куда и как бить, если речь идет о дуэли до первой крови. Книги ему доставят.

Я задумалась. Паша ведь занимался спортивным фехтованием на рапирах. Они же в защите – в кевларовых куртках. Да и на острие шпаги надет специальный наконечник. Ударить надо быстро – в любую часть туловища – «кроме затылка», – так им, кажется, говорили. Вот он и сделал то, чему его учили… Где открылся юный барон – туда и ударил. А про отсутствие защиты просто забыл с перепугу…

– Прибыли, – отвлек меня от рассуждений голос милорда. Меня спустили с коня.

– Спасибо вам, – проговорила я и стала снимать с себя плащ.

– Что вы делаете? – раздраженно пророкотал мужчина.

– Мы же явились домой не вместе и с разных сторон, – холодно-то как! – следовательно, мне весьма проблематично будет объяснить, почему я пришла в вашем плаще. Держите.

– Бегите скорее!

А теперь бархатные нотки в голосе…

Я и пошла. Стараясь идти ровно.

Дом был ярко освещен огнями. В нем кого-то ждали – и мне на секунду стало жаль, что не меня…

– И все-таки эта новая Вероника – его любовница, – услышала я голос Каталины, когда шла по коридору мимо столовой, где ели слуги.

– Да с чего ты взяла? – Это уже Оливия.

– Ну, какая с нее прислуга? – насмешливо проговорила наша повариха. – Смешно. Она ведет себя как хозяйка. И мальчишки эти… С ними тоже все непонятно. Может, это дети милорда?

– Не знаю, – не сдавалась Оливия. – Всяко может быть. Но первую ночь госпожа Лиззард провела у себя в комнате. А милорд – как я понимаю – у себя. Правда, Джон?

– Правда, – раздался голос старого солдата. – Только не стал бы милорд вводить в дом любовницу. Непорядок это.

– Но сейчас-то их обоих дома нет, – никак не могла успокоиться Каталина.

– Мало ли у кого какие дела, – это уже был голос мужа Оливии, Натана. – Вряд ли они любовники. Вы вспомните, что было, когда летняя экономка, молоденькая эта… госпожа Вероника, пробралась в спальню милорда. Как он с утра гневался, когда ее у себя обнаружил. Какой крик стоял!

– Конечно, он гневался. Он же прибыл домой изумительно пьяным. А она, девочка-дурочка, этим воспользовалась… А милорд – как любой мужчина – привык выбирать сам… – возмущенные объяснения Джона.

– А вы заметили, что у экономок – и у той, и у этой – имена одинаковые? – спросил Натан.

– И к чему бы это? – добавила Каталина.

– Совпадение! – решительно заявила Оливия.

Я покачала головой – вот что случилось с моей тезкой… Интересно, с чего девочка в постель-то к милорду Верду полезла? С какой такой неземной любви? Хотя… Я вспомнила мужчину: его плавные, словно бы и неторопливые движения, взгляд темных глаз, волосы практически серебряного цвета…

Так, матушка. Стоп! А то так можно много до чего додуматься! Я помотала головой, прогоняя вредные мысли, перестала подслушивать и отправилась наверх, в свою комнату.

Минут через пятнадцать я спускалась вниз – в столовую для слуг. Есть хотелось неимоверно.

– Госпожа Лиззард! – поднялась Оливия. Ее движение повторили остальные. – А мы переживали, где вы.

– Была в своей комнате, – нахмурилась я. – А что случилось?

– А-а-а… – Оливия оглядела остальных. – Ничего.

– Тогда будьте добры, подайте ужин. Милорд еще не приехал?

– Нет, госпожа Лиззард, – отвечал камердинер. – Ждем.

– А в какое время милорд обычно возвращается со службы?

– Очень по-разному. Он никогда не предупреждает, поэтому мы всегда наготове – и ждем.

– Это правильно, – улыбнулась я Джону. – Всегда приятно возвращаться домой, когда тебя ждут.

На этом все как-то откланялись, разошлись, как я поняла, по своим комнатам. И я осталась одна. Время шло к одиннадцати. Спать хотелось неимоверно, поэтому я, быстро поужинав, отправилась в постель. Но не успела я дойти до комнаты, ко мне подбежала Оливия.

– Госпожа Лиззард! Милорд просил зайти к нему.

– Что еще? – резко поднялась я – и охнула. Спину все-таки прихватило. – Где милорд?

У служанки от любопытства практически подергивались носик и ушки.

– В гостиной, – кивнула она мне. – Милорд только что вернулся.

– Когда мне надо к нему зайти? – уточнила я. – После ужина?

– Он распорядился, чтобы немедленно.

Со всей поспешностью, на которую я была способна, отправилась вниз.

– Добрый вечер, милорд! – поклонилась я, когда вошла.

– Добрый! – окинул он меня задумчивым взглядом и чуть улыбнулся. – Пойдемте, я хочу с вами поговорить.

– Что-то срочное? – насторожилась я. – Вы даже не ужинали…

В ответ милорд Верд распахнул передо мной дверь. Я вышла – и он предложил мне последовать за ним.

Перед кабинетом он снова любезно распахнул передо мной дверь и пропустил вперед.

– Что-то с мальчиками? – резко развернулась я к нему и чуть не налетела прямо на хозяина.

– Нет, – удивленно посмотрел он на меня. – Что с ними может случиться в карцере?

Я взглянула на него с недоумением. Мне хотелось поинтересоваться – чем тогда обязана. Но мне показалось, что это прозвучит грубо.

– Просто… Я обратил внимание, что для вас поездки… мм-м… в седле… – как-то неуверенно проговорил милорд Верд, – это что-то необычное.

– Безусловно, – кивнула я.

– Я дам вам мазь, – решился мой хозяин. – Я приказываю использовать ее, когда мои кадеты занимаются верховой ездой и у них оказываются отбиты… мм-м…

– Спасибо, – искренне поблагодарила я.

– Вам нужно будет намазать… э-э-э…

– Поняла. – Я на миг полюбовалась на смутившегося вельможу – не смогла удержаться от такого удовольствия, – приняла вожделенную баночку. И отправилась мазать пострадавшую часть тела, которую храбрый имперец обозначил как «э-э-э».

Снова подъем в шесть утра. Спасибо милорду Верду и волшебной мази – чувствую себя хорошо.

Пока одевалась, думала о том, где взять теплую одежду. И ведь не только себе, но и Паше с Рэмом. В волшебном саквояже есть теплая одежда герцогини, но она мне, как и платья, не по размеру. Да и стоимости она немалой. Сразу возникнут вопросы.

Подошла к зеркалу и тяжело вздохнула. Укладываясь спать, я, конечно же, забыла накрутить волосы на местные орудия пыток. Следовательно, на голове была красота неземная: нечто среднее между «я у мамы дурочка» и «не одна я в поле кувыркалась». Взялась за расческу и стала плести косы, две – по бокам, потом собрала все волосы в одну. Закрутила. Заколола.

Получилось неплохо.

Отправилась инспектировать кухню. Каталина, к моему удивлению, поприветствовала меня вполне любезно. Тесто на оладьи было уже готово.

– Буду жарить, когда Джон сигнал подаст, что его милость встал. Суббота все-таки. Он, если ничего срочного, на службу не ходит. Поэтому поднимается поздно, – просветила меня повариха.

– Вам нужна помощь во вторник? – спросила я.

– Какого рода помощь?

– Все-таки торжественный обед. Шесть человек. Да еще и нас, слуг, пятеро. Можно приглашать кого-нибудь из деревни для черновой работы. И я могу приходить помогать.

– Вы хотите сказать, что встанете у плиты?

– При необходимости – конечно. Там что у нас запланировано?

Пару часов мы провели за мирной беседой о том, как лучше организовать процесс готовки с учетом того, что я планировала ввести в питание всяческие печености, о которых мечтал милорд. А с ними возни было много…

Затем у порога раздался какой-то шум, и я поспешила на господскую половину.

– …Немедленно! – сердито распоряжался в нашем холле какой-то посторонний господин. Рядом с ним стоял еще один величественный и надменный милорд.

Джон пытался объяснить, что милорд еще не принимает, но его не слушали – на него кричали.

– Доброе утро, милорды, – выдохнув, я вышла на поле боя. – Госпожа Лиззард, экономка. Чем я могу помочь вам?

– Мы должны увидеть милорда Верда. Немедленно, – холодно приказал господин, молчавший до этого.

– Конечно, господа. Как прикажете доложить о вас?

– Герцог Борнмут и барон Кромер.

Вот, значит, как! Сиятельные отцы маркиза и молодого барона, с которыми Пашка и Рэм дрались на дуэли, пожаловали.

– Прошу вас, милорды. Если вы соблаговолите пройти в гостиную – вам, безусловно, будет удобнее дожидаться. Слуга доложит о вас тотчас же.

Перед тем как присесть в положенном книксене, я выразительно посмотрела на Джона, запрещая ему спорить и возмущаться.

Господа, недовольно зыркая по сторонам, прошли в открытую для них дверь, что вела в гостиную.

– Не торопитесь, – одними губами сказала я, подойдя почти вплотную к Джону. И прошла вслед за господами. – Может быть, прикажете подать кофе? Или что-нибудь выпить?

– Нам нужен милорд Верд, – поджал губы герцог с таким же противным лицом, как и его фамилия.

– Мы, безусловно, поспешим выполнить распоряжение вашей светлости, – с неимоверной почтительностью отозвалась я.

Они пыхтели, кидали на меня презрительные и высокомерные взгляды, призванные, наверное, размазать меня по этой самой роскошной гостиной. Я почтительно им улыбалась, стояла навытяжку – время от времени приседала в книксенах и предлагала чего-нибудь откушать или отпить.

Пока никто из них и не догадался, что я издеваюсь. И заодно даю возможность выспаться лорду Верду.

Шаги милорда я услышала минут через пятьдесят, когда наша беседа с посетителями пошла по очередному кругу. Вельможи и так явились весьма и весьма раздраженными, а теперь попросту кипели. Нехороший цвет лица благородного герцога и не менее изысканного барона радовал глаз.

– Чем обязан, господа? – Распахнулась дверь, и на пороге появился милорд Верд. – Госпожа Лиззард, можете быть свободны.

Короткий поклон, и я удаляюсь. Зачем же смущать мужчин своим присутствием? Подслушивать можно и под дверью. Благо никто из них особо не сдерживался – и все говорили на повышенных тонах.

Я быстро пересекла холл, зашла в коридор, ведущий на служебную половину, обошла парадные покои и вышла в смежную с гостиной библиотеку.

– Ваши ублюдки напали на наших детей! – гремел голос герцога. – Я требую, чтобы их судили за попытку убийства.

– Как вы вообще допустили, чтобы рядом с наследниками наших родов оказались подобные… мастер Рэм Рэ и мастер Пауль Рэ? – А этот голос, барона, полон презрения.

– Мы требуем! – снова завелся герцог.

– На каком основании вы можете что-то требовать от меня? – А вот голос милорда Верда был спокоен и негромок. – Хоть что-то?

Повисла тишина.

– Вы слегка переоцениваете свое значение в иерархии Империи. – Спокойствие милорда Верда было высокомернее и оскорбительнее криков герцога и барона. – Требовать от меня чего-то может лишь император. Даже наследник на данном этапе имеет право лишь подчиняться, поскольку он кадет моей академии. Так на каком основании вы беспокоите меня? На каком основании вы называете моих воспитанников ублюдками? Кто вы, чтобы сомневаться в чистоте их происхождения?

– Что? Вас это зацепило? – Голос одного из «гостей» наполнился предвкушением. – Вы еще не привыкли, что после вашего появления на свет старинный род Рэ ассоциируется лишь с появлением бастардов?

– Барон… – Ленивая насмешка в голосе милорда Верда. – Вы что, всерьез думаете, что я начну кидаться перчатками и вызывать вас на дуэль? Оставим это мальчишкам первого курса, дуэль которых я наблюдал вчера во всех подробностях. Ваши сыновья, должен отметить, не только дурно воспитаны, но и плохо обучены фехтованию. Они получили по заслугам, только и всего…

– Что?!! Да как вы смеете!!!

– Вам что-то не нравится в моих словах? – любезно поинтересовался мой хозяин. – Так не стоило врываться в мой дом и тревожить меня. Что касается ваших сыновей… Знаете, какие у меня полномочия относительно юных дворян, что воспитываются у меня в академии? Мне рекомендовано их не убивать – только и всего. Все остальное мне не только разрешено, но и приветствуется Его Императорским Величеством.

– Они же дети. Наши дети…

– Они – будущие солдаты Империи. И чем быстрее вы это осознаете, тем лучше будет не только для них, но и для вас. Что касается меня… Я принадлежу не себе – а императору и Империи. И вам это хорошо известно. Только если император отдаст приказ вас уничтожить, я вас уничтожу. Или лично. Или весь род. До последнего младенца. Как будет угодно моему повелителю и отцу. Да, я его ублюдок и бастард. И горжусь этим. А теперь прекратите истерику и покиньте мой дом.

Глава 11

– Подслушивали? – резко распахнув двери в библиотеку, рявкнул милорд Верд.

– Да, милорд, – бодрым голосом девочки-отличницы отрапортовала я и преданно уставилась ему прямо в глаза.

Суровый вельможа глядел на меня. Я понимала, что он изо всех сил хотел продолжить возмущаться, но… не выдержал и рассмеялся.

– Спасибо вам! – вдруг сказал он.

– За что, милорд? – действительно удивилась я.

– Я тоже был какое-то время в библиотеке, пока вы беседовали с моими гостями. Вы их нарочно отвлекали?

– Мне хотелось, чтобы вы хоть чуть-чуть отдохнули, – смутилась я. Решительно заставила взять себя в руки и поинтересовалась: – Милорд, прикажете подавать завтрак?

Неделя прошла спокойно. Я обвыклась, Каталина не бунтовала, Джон стал относиться ко мне с симпатией. В понедельник мы вычистили дом – все заблестело. Во вторник состоялся обед – те пятеро, что приглашаются на обед милордом, оказывается, пишут у милорда диплом. Защита уже зимой. Из них я опознала только графа Троубриджа – видела на поляне, где фехтовали мои сыновья.

Отметила, что по тому количеству продуктов, что кадеты способны поглотить, можно подумать, что в академии не кормят вовсе. Хорошо, что об этом знала повариха и на этот раз решила меня не подставлять – еды мы с ней наготовили вволю.

Утром следующего дня я отправилась прогуляться в деревню. Вилли, который каждый день приходил в поместье на работу, отправился меня сопровождать.

– Вилли, – спросила я у него, – а ты где-нибудь учишься?

– Я умею читать, писать и считать, госпожа, – гордо сказал мальчишка. – Я ходил в школу при храме Стихий. Три года.

– А кем бы ты хотел стать?

– Все равно кем, – нахмурился Вилли. – Только бы выбраться отсюда. И маме помочь мелких поднять. Она совсем измучилась. А я… не хочу слугой быть.

Поймала себя на желании погладить его по голове, но удержалась – мало ли, обижу.

– Нет, госпожа, вы не подумайте, – вдруг засуетился он. – Я вам благодарен и… мне нужна эта работа, но…

– Все в порядке, – успокоила его. – Я понимаю.

Хотела спросить про отца. Но прикусила язык. Неизвестно же, что у них случилось в семье…

– Я уже все решил, – серьезно сказал Вилли. – Мне бы только до шестнадцати лет вес набрать, чтобы меня в армию взяли. А там… И жалованье можно будет маме отдавать. И потом – если все будет в порядке – в дорожники устроиться. Отставников милорд Верд организовал так, чтобы они должности при государственных трактах получали. А если что… Опять же – пенсия моей будет.

Покачала головой – такие взрослые рассуждения от такого малыша.

– А сколько у твоей мамы детей?

– Со мной – четверо, – ответил мальчишка. И вдруг, словно решившись, признался мне: – Вообще-то, я хотел бы мосты строить. Через реки.

Мы прошлись по рынку. Я купила огромных краснощеких яблок. Отобрала несколько с собой. Договорилась, чтобы остальные доставили в поместье. Да побольше! Побольше!

Уже на выходе с рынка мое внимание привлекла женщина с ягодами, похожими на крупную малину. Попросила попробовать. И даже зажмурилась от удовольствия. Сладко!

– Возьмите, госпожа, – обратилась ко мне женщина. – Я лимарру в лесу собирала, хорошая ягода. Последняя. Еще неделя от силы – и отойдет.

– Эту я заберу, – кивнула я на два оставшихся туеска. – А к выходным вы можете такой же набрать – и принести ее сразу в поместье милорда Верда?

– Конечно, госпожа! – радостно закивала женщина.

«Вот мальчишки обрадуются!» – подумала я.

Больше мне ничего не приглянулось, и мы отправились в обратный путь. Уже на выходе из деревни я вспомнила, что не зашла в лавку к мяснику и не предупредила, что надо доставить в поместье хорошую говядину, необходимую нам назавтра для пирогов с мясом и грибами.

Поэтому я отправила Вилли с поручением, а сама поставила корзинки с яблоками и лимаррой на землю и приготовилась ждать моего помощника.

– И все-таки милорду Верду как-то не везет на женщин! – раздался чей-то оглушающий мужской голос.

– И что тебе-то за печаль в этом, сержант! – загоготал другой, такой же не тихий бас.

– Да я!!! – взревел голос. – За командира!!!! Переживаю!

– И за всеми его бабами присматриваешь?! – новый издевательский голос.

– Да пошел ты!!!

Я поняла, что остановилась на изгибе мощенной булыжниками улочки, куда долетали вопли из трактира неподалеку, который как раз и находился на окраине деревушки.

– Да сколько у него тех женщин было? – Этот голос был совсем пьяненький. И мирный.

– Сначала… Луизочка эта – вся такая… Он еще жениться хотел. Потом, когда она за барона своего замуж выскочила, – всяких актрисулек и балеринок было…

– Не-ме-ря-но! – снова раздался самый громкий голос. – Силен командир!

Звон посуды и крики:

– За командира! За милорда Верда! Бра-бра-бра!!!

Потом кто-то расстроенно протянул:

– А теперь у него – что за крокодилица?

– Графиня какая-то. Все фифу из себя корчит, а сама – змеюка-змеюкой…

– Да… Лучше уж честные давалки за деньги, чем эта…

Тут ко мне подбежал Вилли с докладом, что поручение выполнено. И отвлек от подслушивания интереснейших сведений о моем хозяине. Я вздохнула, но при ребенке стоять и следить за разговором пьяных солдат было неловко. Поэтому мы отправились домой.

Вечером, после того как все дела были переделаны, Вилли покормлен и отправлен домой, я отправилась на прогулку. С собой я взяла один из туесочков с лимаррой. Быстро пересекла сад и цветник, вышла за калитку и направилась к огромному камню. Там с одной стороны были удобные выступы. По ним я забралась на самый верх. Уселась, расправила юбку. И стала любоваться на солнечные закатные лучи, что пробивались через кроны деревьев, не забывая класть ягодки на язык.

…Значит, женщин в жизни милорда Верда немало. Хотя странно было бы думать что-то другое… Так, мать, а тебя-то это все каким боком задевает и раздражает?

Тут я прислушалась к себе и осознала – мда… И задевает. И раздражает. И с чего вдруг? Он мне кто? Хо-зя-ин. И человек, давший нам приют и защиту в сложное время. Так что – пеки свои блинчики, радуй милорда и… все.

Тут в мои мысли ворвался крик:

– Госпожа Лиззард!

Я резко повернулась, понятное дело, потеряла равновесие и стала падать вниз. Я даже не успела понять, что происходит, не говоря о том, чтобы испугаться. Меня подхватила какая-то сила, обжигающе горячая, но аккуратно-нежная, и водрузила обратно на камень.

Вот тут у меня испуганным зайцем затрепетало сердце. Я пришла в себя, огляделась. Я была на камне, возле стоял, уже спешившись, милорд Верд.

– Я испугал вас? – спросил он, заглядывая мне в глаза.

– Задумалась просто.

– Простите, я не хотел. Просто увидел вас. И обрадовался.

– И лимарру просыпала, – невпопад ответила я.

– Зачем вы вообще на этот камень забрались? – недовольно протянул он. – И сидите на нем, ничего не подстелив?

Милорд Верд протянул мне руку, заставил подняться, сгреб рассыпанные ягоды в ладонь, подул на них – как мальчишка, право слово. И положил все в рот. Довольно зажмурился. Насмешливо мне улыбнулся. Потом снял с себя знакомый мне уже плащ, кинул на камень.

– Вот теперь можете садиться, – довольно пророкотал он. – Не простудитесь.

Запустил руку в туесок с ягодами, выгреб часть. И опять высыпал себе в рот.

– Вот что я люблю из ягод – так это лимарру, – признался он мне. И сразу же отошел. Взял коня за повод и направился к дому.

– Милорд Верд! – окликнула я его, чтобы поблагодарить.

– Если вы хотите сказать, что вам неловко будет объясняться со слугами, откуда у вас взялся мой плащ, то вы можете оставить его здесь, на камне. Я заберу утром.

А вот теперь в его голосе были недовольные, рычащие нотки.

– Хорошего вам вечера.

Резкий кивок, и милорд удаляется.

И вот что это только что было? Я даже не успела сказать, что он меня не так понял.

Прошел день, потом второй. Я практически не видела милорда. Он приходил поздно, уходил рано. Поскольку я быстро разобралась с ведением хозяйства, у меня образовалось достаточно свободного времени, я опять стала читать. Особенно мне была интересна история и география того мира, в который я попала.

Здесь были два огромных материка: один в Восточном полушарии, другой в Западном. Большой остров, который назывался Запретные земли. И целая россыпь небольших островов, где одиночных, где грядой.

На материке в Восточном полушарии самым большим государством была Империя Тигвердов – по фамилии императорского рода. Тигверды – звучало красиво. Кстати, получается, что фамилия моего хозяина – Верд – это фамилия императорского дома минус три первых буквы. Опять же, признак его незаконнорожденности, как и императорский грифон на гербе, перечеркнутый алой полосой.

«Каково ему живется?» – задала я себе вопрос. Вздохнула, подумав, что нелегко. И продолжила рассматривать атлас здешнего мира.

Еще на этом же материке было – из крупных государств – Османское ханство – на юге от Империи. И несколько десятков государств помельче, включая герцогство Рэймское – западного соседа Империи.

Второй материк, находившийся в Западном полушарии, – некая земля незнаемая. Все попытки высадиться на берег оканчивались неудачей. Острова, как и следовало ожидать, были давно и успешно колонизированы. Кроме, как я поняла, Запретной земли. Я полистала справочник. Выяснила, что на этом острове, состоящем практически из одних болот, обитают порождения магии. Например, кентерберийская змейка. И соваться туда без очень веской причины не стоит.

Сама Империя Тигвердов состояла из пяти провинций – Северной, Южной, Западной, Восточной и Центральной. Столица – город Роттервик. Политика – как я поняла – достаточно жесткая. Воля императора – это что-то святое. Армия – это элита, дворянство все – военнообязанное.

С самой Империей все в принципе было понятно. Есть дворянство – это те, что попроще, в основном военные. Есть еще аристократия – те, что гордились протяженностью рода свыше пятисот лет и занимали ключевые позиции. Они стояли во главе управления государством.

Император. Вдовец. Ему было шестьдесят два года, в расцвете сил – в том числе магических. Считалось, что именно сейчас он достиг зрелости. Как я поняла, срок жизни мага – около трехсот лет. Так что действительно… В самом деле, если жить столько, то шестьдесят два – самый расцвет. Даже свои историки отмечали жесткость, но справедливость правления. Страна достигла небывалого уровня развития, но при этом проявление непокорности подавлялось безжалостно.

Наследник. Пока про него писали мало. Как я понимаю, в его двадцать четыре года он считался мальчишкой, которого активно воспитывали, но ничего серьезного не доверяли.

И третья по значимости фигура – это старший сын императора, его бастард, рожденный вне брака от мелкопоместной дворянки. Милорд Верд, в доме которого мы с мальчишками и очутились по воле случая. Имперский палач, ненавидимый за жестокость во многих провинциях. Ублюдок, ненавидимый аристократами за влияние на императора и наследника. Очень одинокий человек, как я поняла.

Еще я активно искала в любой литературе, какое отношение имеет герцогство Рэймское к Империи Тигвердов.

Оказалось, это единственная провинция в Империи, которая сумела выйти из состава Империи. И случилось это при прадеде нынешнего императора.

За свою независимость герцогство сражалось отчаянно. А имперцы, чтобы удержать богатые территории, перекрыли поставку продуктов питания в горные области. Начался голод. Но жители маленькой страны и тут сумели выкрутиться. Они заключили договор с другой крупной страной – Османским ханством, – и те доставляли им продукты порталами. За это им платили не просто драгоценными камнями, но драгоценностями короны. Как я поняла, это были какие-то очень сильные магические артефакты.