Текст книги "Власть кармы"

Тереза Вейр
Власть кармы

1

Свой штат местные жители называли Миссура. Дэниэл Синклер и сам раньше называл его так же, но теперь произносил – Миссури. И уже этим определялся его статус в маленьком городке Египет, штат Миссури.

Чужак.

Положение для него тем более унизительное, что в чужаках прежде он вовсе не ходил. Нет, родившись, Дэниэл прямиком попал в теплые заботливые объятия Египта, штата Миссури, а в Египте только так и можно стать своим. Хоть двадцать лет проживите в Египте, а все равно, если вы появились на свет в любой другой точке земного шара, вы – чужак. Ну а уж если вы родились в Египте, штат Миссури, а потом удрали невесть куда, то смело можете добавлять к своей биографии пункт – предатель.

А если все-таки вы вернетесь в родные места, вам все равно никогда не простят бегства и будут подсмеиваться над вашим кажущимся местным жителям вычурным акцентом. Хотя это и не акцент вовсе, а отсутствие местного выговора. Но спорить бесполезно. Никого вы в Египте не убедите, что именно они и говорят с акцентом.

Тягучий выговор Дэниэла был поводом для насмешек в Калифорнии, а в Миссури издеваются над его чужеродной речью. В общем, всегда ты крайний.

Дэниэл стоял в дверях одноэтажного, обшитого вагонкой домика, не замечая мух, прилипших к сетчатой двери и поджидающих случая залететь в комнату, нуждающейся в свежей краске веранды. Смотрел он на свой раздолбанный синий грузовичок, поджидавший его, готовый доставить хозяина туда, куда тому и ехать-то совсем неохота. Мальчишкой Дэниэл питал заблуждение – вот станет взрослым, и не придется ему делать того, чего не хочется. Но когда вырос, то обнаружил – пустые были его мечты.

– Бью! – крикнул Дэниэл через плечо. Настало время сообщить брату о своем отъезде.

Насколько он знал своего брата Бью, тот наверняка еще торчит в ванной – совершает ритуал причесывания, чтоб ни одна прядка не выбивалась; а брился он с таким тщанием, так старательно, что лицо после бритья сияло у него младенческим шелковистым блеском.

– Увидимся через пару часов!

Дэниэл взялся за дверь. Мухи всполошились было, но тут же уселись снова – вялость их казалась издевкой над медлительностью самого Дэниэла, напавшей на него последнее время.

«К дождю, – сказал себе Дэниэл. – Перед дождем мухи всегда рвутся в дом».

– Обожди! – донесся крик из темных глубин дома. – Обожди меня!

Плечи Дэниэла обмякли. Этого-то он и боялся.

Бью поторопился насколько мог – всего через три минуты выскочил из ванной: прическа – волосок к волоску, полосатая рубашка аккуратно заправлена в джинсы с заутюженной складкой.

– Ты не поедешь, – бросил Дэниэл.

– А почему? – В голубых глазах Бью плеснулось удивление. – Ты ведь за леди на вокзал? А я очень поезда люблю. Ты же знаешь – я люблю поезда!

Мешать брату любоваться поездами Дэниэл вовсе не намеревался. Не хотел он другого – чтобы брат увидел «леди». Экстрасенса. Дэниэл злился, что город Египет тратит деньги на то, чтобы прибегнуть к услугам экстрасенса, и только потому согласился поехать за ней на вокзал, что желал поприветствовать ее лично. Да так, чтобы гостья тут же купила обратный билет в свое царство Буду, откуда прикатила. Так что встреча вряд ли сулила стать приятной, но кто-то должен взять это на себя.

– Ее зовут Клер, – поделился с братом сведениями Бью.

– И кто ж это тебе сказал?

– А я слышал, ты говорил про нее Джо. Сказал, что ее имя – Клер. Клер Войант11
  Ясновидящая (прим. пер.)


[Закрыть].

– Нет! Зовут ее Клео Тайлер! – расхохотался Дэниэл. – Хотя твой вариант нравится мне больше.

– Клео… Чудное какое-то имечко.

– Может, сокращенно от Клеопатры, – предположил Дэниэл.

– Еще чуднее.

– Не болтай ерунды.

Но Бью еще не удовлетворил своего любопытства.

– А какой такой ключ она станет искать?

О, черт! А Дэниэл-то надеялся сохранить затею с ключом в секрете.

– Ты никому про это не проболтался, а?

– Ну… может… – Бью опустил глаза, – только Матильде.

– Какой Матильде?

– Да знаешь ты. Девушка из «Приятного аппетита».

Черт подери, значит, теперь наверняка уже весь городок в курсе! Такая глупость, но, к сожалению, типичная для Джозефины Бэннет. Когда два года назад умер ее муж, шеф полиции, Джо заняла его пост, и все было бы распрекрасно, да только она вдруг свихнулась на спиритизме и прочей ерунде и теперь твердо убеждена – ответы на любые вопросы могут дать камни, карты и прочие магические штуковины. А дальше что? Спиритические сеансы в полицейском участке?

Джо прочитала об участии этой Клео Тайлер в раскрытии дела о похищении в Калифорнии. Но Дэниэл слыхал, что ничем особым там Тайлер не помогла. Когда к ней обратились, полиция уже была готова спасти жертву. Однако авантюристка Тайлер в секунду присвоила себе все заслуги по раскрытию преступления и спасению жизни похищенного ребенка.

Дэниэл пытался убедить Джо, что Тайлер просто-напросто шарлатанка и авантюристка, но Джо слушать ничего не пожелала.

– Я посоветовалась с картами. И они говорят, Клео – та самая.

– Та самая – кто? – напирал он. – Чокнутая?

– Ну и ну! С каких это пор ты стал таким серьезным? – парировала Джо. – Ты полегче. Повеселее. Дэнни, мальчик мой, что с тобой стряслось? Малышом ты смеялся без умолку, а сейчас хоть бы улыбнулся когда..

– Веселого-то, Джо, ничего нет. Чему я должен улыбаться?

Что было сущей правдой. Ничего веселого не наблюдалось.

– Патрульная машина в ремонте, – объяснил Дэниэл брату: он специально поставил ее в гараж накануне, чтобы был предлог для отказа. – А в кабине грузовика мало места. Так что уж прости.

– Но мы уместимся! – не сдавался Бью. – Уместимся. Трое всегда умещались. Она толстая? – Он призадумался. – Да хоть и толстая, все равно. Я худой. А ты… ну ты нормальный.

– Она еще и с собакой.

– Какой породы?

– Без понятия.

Раздражение Дэниэла росло. Он старался сдержаться, но ему плохо удавалось.

– Собака, – резко повторил он. – Может, большая. А может, кусачая маленькая шавка.

И тут же пожалел, что повысил на брата голос. Бью-то чем виноват, если шеф полиции их городка нанял какую-то полоумную гадать по чаинкам в чашке.

Парнем Бью был добрым, но, когда с ним обходились несправедливо, надувался.

Дэниэлу говорили, что добрым Бью был с самого младенчества. Что он почти никогда не плакал, почти всегда улыбался. Сам Дэниэл этого не видел, потому что Бью был на два года старше его.

Бью был не совсем полноценным. В этом мире он появился на переднем сиденье родительского «Шевроле» 57-го года выпуска. Еще до того, как отцов стали допускать в родильную палату, и до того, как матери стали толком понимать, что же происходит при родах. Два неопытных родителя старались удержать Бью в родовых путях, где ему, как они считали, и положено находиться, пока они добрались до больницы. А в результате Бью на несколько минул был лишен кислорода.

Самое забавное заключалось в том, что сам Бью ничуть не считал себя в чем-то обделенным. Нет. Таких счастливых, всем довольных людей Дэниэл редко когда встречал. А ведь весь смысл жизни и состоит в этом – быть счастливым и довольным. И что за важность – пусть твои карманы не набиты деньгами, и для тебя без разницы, что Монблан – горный пик, а что ручка – «Бик». В конечном счете, это не имеет ровно никакого значения.

Дэниэл рассчитывал, что, когда он вернется обратно из Лос-Анджелеса в Миссури, ему станет полегче. Но нет, легче не стало, тут были свои трудности. Мальчишкой Дэниэл запоем читал книги про путешествия. Он впитывал информацию о странах, повидать которые ему самому, боялся он, никогда не доведется. Иногда ему думалось, что не прочитай он всех этих книг, то стал бы таким же, как и все другие в Египте: вполне удовлетворенным. Почти самодовольным в своем довольстве. Жители Египта и в голову не брали происходящее в остальном мире, их не волновало, что, может, они упускают что-то. Они и есть мир. Если событие случилось не в Египте, так его, считай, и вовсе не было.

Дэниэл только завидовал такой самодостаточности.

Люди всегда стремятся к большему. А может, секрет в другом – надо довольствоваться малым?

Дэниэл следил, как Бью молча плюхнулся на кушетку, взялся за пульт и включил телевизор. Очень расстроенный.

– Ну, увидимся позднее. О'кей? – Подбодрить Дэниэл старался не столько Бью, сколько себя.

Ответа не последовало. Бью упорно смотрел в телевизор.

– Вечером стейки приготовим. Я купил вчера.

«Как дошло до такого?» – сокрушенно гадал Дэниэл. Он хотел стать Бью другом, братом, а не воспитателем, но ответственность за близкого человека превратила его в какого-то брюзгу, ему и самому-то противного. Общаться с таким он ни за что бы не хотел.

За ним захлопнулась хлипкая дверь. Сквозь дымку зеленой сетки был виден Бью: уставился в экран телевизора, руки скрещены на груди, тело напряжено. Показывали очередное ток-шоу: скорее всего, обсуждали какую-нибудь пошлую, дешево-скандальную тему.

Какое-то время Дэниэл постоял, уперев руки в бока и разглядывая свои сандалии. Правильно ли он поступил, отказав брату в удовольствии прокатиться на этот чертов вокзал? Вот уж низко! Настоящая подлость. Может, Джо права: чересчур уж серьезно стал он воспринимать жизнь?

Он поднял голову.

– Я тут подумал, – бросил он сквозь сетчатую дверь, – а пожалуй что, я и не против компании.

Преобразившись, вмиг забыв всякую обиду, Бью вскочил с кушетки.

– Не стоит опаздывать, – добавил Дэниэл, хотя прекрасно знал: торопить брата – пустая затея. Как и с утренним обрядом омовения, Бью неукоснительно проделывал свою традиционную процедуру, прежде чем выйти из дома.

Бью проверил, все ли в порядке – аккуратно ли заправлена рубашка, продернут ли ремень через все петли на джинсах. Потом натянул кроссовки на липучках.

Бью обожал свои кроссовки. И частенько сетовал, что не вся обувь в мире застегивается на липучки.

Как-то раз, когда Бью с Дэниэлом гуляли по лесу, на брюки им прицепилось полно колючек репейника. Дэниэл показал брату – шипы у колючек всюду, в точности как у липучек. Вот они-то и подали идею парню, придумавшему застежку-липучку, сказал он тогда Бью.

Брат внимательно, в крайнем изумлении, рассматривал репейник – так может удивляться только человек неискушенный, вроде Бью. Большинство людей уже где-то годам к десяти утрачивают способность изумляться окружающему миру. А Бью и в зрелом возрасте сохранил такое восприятие. Дэниэл частенько думал, что сохранил его брат и способность проникать в суть бытия – другие, взрослея, обычно теряют ее, как потерял и он сам.

– Телевизор, – напомнил ему Дэниэл.

– А, да! – Счастливый, как щенок, Бью рысцой потрусил в комнату выключить телевизор и помчался следом за младшим братом к машине.

2

Крепко ухватив поводок Вестника, Клео Тайлер поправила темные очки и взялась за металлические поручни вагона.

– Осторожнее, мисс, – поддержал ее под локоть проводник. – Тут три ступеньки. Раз, два, три.

Ее ноги ступили на платформу.

– Вот так…

Три дня. Потребовалось три тягомотных дня, чтобы добраться от Портленда, штат Орегон, до Чистого Озера в Миссури. Жара тут била со всех сторон – и с пасмурного неба сверху, и снизу от раскаленных плит, и сзади от поезда.

– Вокзал прямо, – подсказал проводник, все еще удерживая ее за руку. Ему явно не хотелось отпускать симпатичную пассажирку.

– Спасибо, все в порядке, – сверкнула Клео ослепительной улыбкой кинозвезды.

Проводник с сожалением отпустил ее руку. Она услышала его голос, теперь приглушенный: он отвернулся, помогая следующему пассажиру: «Осторожнее, осторожнее!»

Господи, ну и жарища! Ни о чем другом думать Клео была не в состоянии. Здесь что, всегда так? Наверное, сейчас какая-то аномалия.

Может, все-таки стоило послушаться Адриана? Хотя одна из причин, по которой она поехала в Миссури, – Портленд слишком близко к Сиэтлу, слишком близко к ее брату. Правильно, он спас Клео от нее самой. Возможно, спас ей жизнь. Но это не означает, что она стала его собственностью. Адриан никак не поймет, что теперь она уже абсолютно здорова.

– И куда ты едешь? – поинтересовался он, когда Клео сообщила, что уезжает. – Ты хоть кого-нибудь там знаешь?

– Ни души. Потому и еду. И к тому же поездка сулит деньги. И работу.

– Проституция тоже работа, но ты же ею не занимаешься, – заметил Адриан. Повисла долгая пауза. – Ведь так?

Тут ей полагалось бы гневно взорваться, но она только рассмеялась:

– Пока что нет.

– Черт возьми, Клео!

– Да шучу я, шучу! Я еще не дошла до края.

– Клео, послушай. Почему бы тебе не приехать в Сиэтл? Обсудим все как следует. Может, я сумею выкроить для тебя денег, и ты снова вернешься в колледж.

– Адриан, не надо, – остановила Клео его благородный порыв.

У брата была жена, двое маленьких детишек, вторая закладная на дом и студия звукозаписи, едва державшаяся на плаву. Эру расцвета бизнеса в Сиэтле Адриан уцепил уже за самый хвост.

– Со мной все нормально. Правда, правда.

– Меня беспокоит, как бы ты не связалась с дурной компанией.

– Братец, дорогой, – слова Адриана развеселили Клео, – да я сама и есть дурная компания. Мог бы это уже понять. Против таких, как я, нас всегда остерегала мама.

Брат засмеялся – смех его она была готова слушать без конца.

– Позвоню тебе, когда доберусь туда.

– Да уж, пожалуйста.

– Люблю тебя.

– Я тебя тоже.

Адриан. Единственный человек, с кем Клео могла быть самой собой. Но даже и с Адрианом приходилось соблюдать определенные рамки. Он перепугался бы и встревожился, догадайся, как же ее ожесточила жизнь.

Вестник дернул поводок, напоминая Клео о проблемах более насущных. Желтый Лабрадор ткнулся носом в землю и прямиком потрусил к вокзалу, где и задрал ногу у угла здания.

Путешествовать с собакой, особенно такой большой, было нелегко. Кошку можно было бы запихнуть в клетку и сдать в багажное отделение. Конечно, несчастная станет истошно мяукать и метаться в тесном пространстве, но кому до этого есть дело. Собаки – совсем другая статья. Они – животные общественные. Кошкам нравятся уютные, уединенные местечки, а большинству собак это не по нраву. Заточение может губительно сказаться на натуре собаки. По этой самой причине Клео три дня промаялась в поезде, хотя одна преспокойно могла бы лететь самолетом.

И потому же она в подобных ситуациях прикидывалась слепой и надевала на Вестника специальный ошейник-поводырь.

Не очень, конечно, достойно извлекать выгоды, прикидываясь калекой, и обман она терпеть не могла, но ради Вестника можно было поступиться некоторыми принципами. Всего лишь еще один раунд схватки с жизнью. В приюте для животных, откуда она взяла Вестника, ее уверяли, что бывший хозяин так жестоко обращался с псом, что тому уже ни за что не суметь приспособиться к новой жизни; но это только укрепило рещимость Клео взять Лабрадора. Пес опроверг вынесенный ему приговор и прижился у Клео, остался у него только страх перед замкнутыми пространствами.

Покончив со своим делом, Вестник потянул ее на газон: там он мог охладить лапы в прохладной траве. Позади Клео запыхтел, отъезжая, поезд, увозя с собой грохот и пар, но жара, замешкавшись, застряла на месте.

Сквозь темные очки Клео увидела: к ней направляются двое мужчин: оба под шесть футов, один – темноволосый, другой – блондин; но притворилась, будто не замечает их.

«Дэниэл Синклер – Овен, – предупредила по телефону Клео шеф полиции. – И отрицательных качеств этого знака Зодиака у него больше, чем положительных».

Овен. Стихия огня. Самый энергичный из всех знаков огня. Овны используют свою энергию, чтобы взрывать реальность кардинальными переменами. Итак, какие же отрицательные качества имеются у Дэниэла Синклера? Нетерпимость, ошибочные суждения о людях или импульсивность? А может, все скопом? Но есть же у этого знака Зодиака и положительные характеристики. Они легко идут на риск, они отважны и напористы.

«Ни один из двоих, – решила Клео, – не похож на копа. И у обоих вид… хм, весьма неординарный».

Опрятность темноволосого молодого человека казалась чрезмерной и подчеркнутой. Блондин, столь же подчеркнуто, выглядел небрежно одетым. На аккуратисте была полосатая рубашка, старательно, без единой морщинки, заправленная в отглаженные джинсы. На ногах кроссовки на липучках. Уже, наверное, года четыре Клео ни на ком не видела таких кроссовок.

Когда молодые люди приблизились, она разглядела, что лицо у парня в кроссовках блестит, будто его пригнули к раковине и надраили как следует. В подсознании мелькнуло: «Что-то тут не так».

В отличие от темноволосого чистюли, казавшегося мягким и уступчивым, весь вид его спутника свидетельствовал о противоположном. В грубых штанах цвета хаки, кожаных, на босу ногу сандалетах; летняя рубашка, некогда, может, и черная, теперь выцвела до светло-серого оттенка. На ней проступают… вроде бы розовые фламинго? И пальмы?

Да, точно.

И даже не потрудился побриться. Все в нем кричало: «Плевать мне на то, что вы обо мне думаете!»

Копна русых, выгоревших на солнце волос непокорными прядками падала на твердо смотревшие, немигающие глаза. Прямой взгляд. Жесткий, смелый. Взгляд Овна. Взгляд, в котором крылось раздражение. На нее? На жару? На то и другое вместе?

Клео ждала, что встречать ее придет кто-нибудь посолиднее. Почему – сама не знала. Может, оттого, что для нее офицер полиции олицетворял власть, а такие люди всегда кажутся старше, независимо от их настоящего возраста. Будь ей, к примеру, восемьдесят и ее арестовывал бы коп – ему должно бы быть лет на пять больше, по крайней мере.

– Вы – Клео Тайлер? – высокомерным тоном осведомился Овен, и Клео тут же взбесилась. На подобный тон ее так и тянуло огрызнуться по-детски: «А тебе-то какое дело?»

Но она сдержанно сказала:

– Да, это я.

– А я – Дэниэл Синклер.

Она легко разгадала его. Скептик до мозга костей. Против скептиков Клео вообще-то ничего не имела. Если на то пошло, она и сама скептик: эти последние несколько лет она только и старалась доказать себе, что экстрасенсорных феноменов не существует.

Клео видела: Дэниэл явился на вокзал, уже предубежденный против нее, но при виде слепой женщины вошел в штопор. И теперь чувствует себя виноватым за то, что невзлюбил калеку, однако по-прежнему считает: единственная ее цель – обмишурить жителей городка Египет, штат Миссури.

Что, может, и верно. Но ведь они же сами обратились к ней за помощью, она своих услуг им не навязывала. Она же не занималась гаданием и прорицательством. Бог мой, она всего лишь работала в кофейне! Последнее время бродила у нее мыслишка вернуться обратно в колледж, но когда шеф полиции этого городка обратилась к ней в третий раз, Клео невольно задумалась над предложением. Что-то жизнь у нее стала совсем уж скучной и монотонной. А когда ей пообещали, что заплатят в любом случае – найдет она универсальный ключ или нет, ну что ж – от таких предложений не отказываются.

Этот Синклер пялится на нее, будто видит ее насквозь. Ну и самонадеянность! Он же ничегошеньки про нее не знает! И в ту же минуту Клео решила – она и сама ничего про него не желает знать. Пусть себе коснеет в своей самодовольной узколобости.

– А вы совсем не похожи на полицейского, – заявила она, намекая – люди не всегда те, кем кажутся. А заодно ее замечание разоблачило перед ним ее невинный обман.

Сначала на лице у него отразилось удивление. Тут же сменившееся самодовольством: именно этого – обмана и двуличия – он от нее и ждал!

– Значит, вы не слепая!

Ну а вы? – с лета отбила она удар. – Вы – тот, кем прикидываетесь? Я ощущаю ясно вашу двойственность. Это не характерно для Овна…

– Вот только мне не надо впаривать эту вашу ерунду, – поморщился Синклер. – Я вполне соответствую своему знаку. До сих пор не жаловался.

– Но что вы подразумеваете под своим знаком? – уточнила Клео, вдруг почувствовав, как она устала, и уже жалея, что затеяла этот разговор.

– Я – коп маленького городка и могу делать то, что пожелаю. Вот моя стихия, мой элемент, моя судьба.

«А глаза у него ярко-синие, как у Пола Ньюмена, – машинально отметила Клео. – Такие яркие, что кажутся ненатуральными. Может, контактные линзы? Хотя нет, он не из таких. Такой и простые-то линзы поставить не побеспокоится, не то что цветные».

– То есть вы хотите сказать, что управляете городом? – уточнила она.

– Управляй городом я, здесь и духу бы вашего не было.

– Интересно, и почему меня это ничуть не удивляет…

– А вам не приходило в голову, что вы, возможно, искушаете судьбу, прикидываясь слепой?

А может, не такой уж он и скептик. Не станет она утруждаться объяснениями, почему решилась на притворство. Пусть думает, что ему угодно. Пусть считает, что она – ловкая авантюристка. Ей безразлично. Попытки объясняться означали бы, что она реагирует на его уколы, Клео как раз была выше этого. Пусть себе считает как хочет.

– То есть вы хотите сказать, что верите в судьбу, но не в экстрасенсов? – осведомилась она.

– Ну… вроде того, – пожал плечами Дэниэл. Его спутник становился все беспокойнее и, явно опасаясь, что ему так и не дадут поучаствовать в беседе, врезался в разговор с ходу, разрядив атмосферу, грозящую превратиться во враждебную:

– А я – Бью!

– Мой брат, – пояснил Дэниэл.

Бью порывисто протянул руку с таким добродушным видом, что уклониться от рукопожатия было бы кощунством. Ладонь у него оказалась мягкой, теплой, но пожатие – твердым. Клео улыбнулась, глядя в красивые добрые глаза, каких она прежде и не видела.

– Привет, Бью. – Тут, на захолустном вокзале, посреди захолустного штата, она вдруг наткнулась на доброе сердце. А добрые сердца – такая редкость в наше время. Такая благословенная редкость.

– Какой у тебя знак? – поинтересовалась Клео.

– Что?

– Знак Зодиака.

Она видела – Бью не понимает, что ее интересует. И на минутку пожалела, что спросила. Но тут же ринулась заглаживать промах:

– Рыбы? Спор, что ты – Рыбы.

– А, да… – наконец уразумел Бью. – Да, верно. Я – Рыбы.

Клео познакомила его с Вестником. Тут возникла любовь с первого взгляда. Бью начал играть с псом, отбегая на несколько шагов и дожидаясь, пока тот нагонит его. Никогда раньше Клео не видела, чтобы пес так сразу проникся к кому-то.

– Здесь всегда такая жара? – повернулась Клео к Дэниэлу, все еще не в состоянии постигнуть, как можно жить в таком климате.

– Нет, случается, бывает и жарче. – Дэниэл словно получал садистское удовольствие, сообщая ей это. – Ваш? – указал он на одиноко стоявший на платформе чемодан.

– Да.

Он поднял его, изумленно охнув от его тяжести.

– Похоже, все эти ваши пирамиды и хрустальные шары тяжеленные!

– По правде говоря, в ней детали от моей машины времени.

Его выгоревшие белесые брови дрогнули, и он наконец соизволил улыбнуться.

– Надо же!

Клео уже расслышала в его выговоре легкую картавость.

– А что это у вас за акцент? – полюбопытствовала она, стараясь завязать пустяшный разговор, пока они шли к стоянке. – По-моему, не местный.

В общем-то, ей было безразлично, у нее нет ни капельки интереса к этому человеку, твердила себе она.

– Может, от Лос-Анджелеса остался.

– Нет, я слышу – не лос-анджелесский. Дэниэл перебросил чемодан в другую руку.

Наверное, она различила слабый акцент, оставшийся после его житья в Шотландии. Он так горел желанием повидать мир, что работал до седьмого пота, чтобы скопить денег и поучиться хотя бы год в Шотландии. Он планировал вернуться сразу по окончании учебы, но влюбился, и вся его жизнь быстро пошла вразнос. А вот акцент сохранился.

– Жил какое-то время в Шотландии. Акцент легко подхватить, да трудно от него избавиться. – Он невольно отдал ей должное: этого акцента у него никто не замечал.

Клео сняла темные очки, словно бы желая лучше разглядеть его.

– От Миссури до Шотландии не близкий путь.

Глаза у нее оказались зеленые. Зеленые и чуть припухшие. Видно, она из тех, кто всегда выглядит так, будто только что проснулся. Это придавало ее лицу мягкость, но она показалась Дэниэлу обманчивой.

– Не всегда мы сами выбираем себе дороги! – кинул он.

Взгляд ее, полный сочувствия и понимания, перешел с него на Бью и обратно.

Дэниэл без труда раскусил ее уловки: выкачивает из него информацию, а потом в подходящий момент обронит: «Вижу волынку… вижу килт…» И все заахают в восторге и изумлении от ее экстрасенсорных способностей. Ну, кроме него, разумеется. Надо скормить ей побольше всякой чепухи.

Блузка на ней белая, без рукавов, спереди бегут крошечные пуговички. На шее украшения: две нитки бус и длинная, исчезающая под блузкой, цепочка. В ушах болтаются серьги-подвески, без конца запутывающиеся в ее длинных рыжих кудрях. А юбка по щиколотку, пестроты необыкновенной. На ногах коричневые босоножки, на большом пальце ноги – серебряное колечко. Пока они шагали к грузовичку, Дэниэл мельком заметил у нее на щиколотке маленькую татуировку. Розочка?

Что и говорить, такой экзотичной особы провинциальный Египет еще не лицезрел.

Что Клео понравится его брату, Дэниэл не сомневался: потому что Бью нравились все. Но вот пес оказался сюрпризом. Дэниэл и не подозревал, что Бью так любит животных. Конечно, у них была в детстве собака, да ведь почти у всех ребятишек есть собаки. Это вовсе не означает, что они обожают животных.

Бью откинул борт грузовичка, и Дэниэл с усилием поднял в кузов чемодан Клео. Бью вскарабкался следом.

– Ты правда хочешь ехать там? – спросил Дэниэл. – Это совсем не обязательно.

Но Бью уже уселся, привалясь к окошку кабины, и похлопал себя по ноге. Пес одним грациозным прыжком запрыгнул в кузов и устроился на коленях у Бью.

Дэниэл запер борт грузовичка.

– О'кей. Но когда захочешь перебраться в кабину, крикни.

«С какой подкупающей естественностью девушка держала себя с Бью», – подумал, усаживаясь за руль, Дэниэл. Обычно люди на Бью реагируют по-другому.

Большинство испытывают неловкость. Едва взглянув на него, они быстро отводят взгляд и дальше притворяются, будто его тут и нет, и оживленно болтают с Дэниэлом – быстро, захлебываясь словами, с виноватым выражением в глазах. Другие же обращаются с Бью, будто с младенцем, раздражая Дэниэла не меньше первых. Нашли ребеночка! У Бью в башке мозгов побольше, чем у многих других. Черт подери, да побольше даже, чем у самого Дэниэла. Да, Бью счастлив, доволен жизнью и добр. Но до людей не доходит, что он еще и очень проницателен. Куда проницательнее многих других.

Клео же отнеслась к Бью как к равному. Пожала ему руку. Смотрела ему в глаза, не отводя в смущении взгляда. Она видела в нем личность. В ту минуту Дэниэл даже решил: а может, стоит держаться с ней чуть мягче? Но тут же напомнил себе – он приехал за ней на вокзал не сантименты разводить.

– Я все про вас знаю! – объявил он.

Она застегнула ремень безопасности и обратила на него свои странные, словно сонные глаза.

– Но вам наверняка это уже известно. Вы ведь ясновидящая?

– И ясновидения никакого не требуется, чтобы почувствовать исходящую от вас враждебность, – ровным тоном произнесла Клео. – Почему бы вам попросту не выложить то, что вы уже пять минут рветесь сказать?

Дэниэл завел грузовичок, оглянулся еще раз на Бью с псом и, отъехав от бровки, направился к центру города.

– Мне известно, что вы присвоили себе все заслуги за розыск похищенного ребенка в Калифорнии. А на самом деле всю работу проделала полиция.

Она улыбнулась ему странной, самодовольной улыбкой, будто бы сказал он в точности то, что она и ожидала услышать.

– Да, здорово вы меня раскусили. Об одном только забыли – людям требуется во что-то верить. Им нужно верить, что магические талисманы охраняют их, а карты предсказывают будущее. Что контроль над событиями в их руках. Ведь альтернатива этому: жизнь – хаос, и никто не властен управлять ею. А принять такое просто немыслимо.

– То есть вы считаете себя оппортунисткой, а никак не шарлатанкой?

– Можно сказать и так.

Клео скрестила руки на груди, устроилась на сиденье поудобнее и прикрыла глаза.

Конец разговору.

Через десять минут она уже спала, ровно дыша, а может, просто умело притворялась.

«Какого черта она потащилась на поезде, а не полетела самолетом?» – гадал Дэниэл, поглядывая на ее безмятежное лицо.

В этот момент что-то ударило по ветровому стеклу, снова переключив его внимание на дорогу.

Дождь.

Налетел так стремительно и хлынул с такой силой. Пока Дэниэл свернул к обочине и затормозил, дождь поливал уже вовсю, в кабинке от него стоял оглушающий гул.

Его пассажирка мгновенно встрепенулась, словно бы и не спала, словно всегда была начеку. Она огляделась, соображая, что к чему.

Не успел Дэниэл выпрыгнуть из кабины, как Клео настежь распахнула дверцу.

– Сюда! Быстрее! – позвала она.

И в ту же минуту Бью с собакой скатились из кузова. Клео подвинулась, освобождая место, и вот они вчетвером оказались в кабине. Бью захлопнул за собой дверцу.

«Ну да, нет ничего приятнее запаха мокрой собаки», – с сарказмом подумал Дэниэл.

Пес встряхнулся, разбрызгивая вокруг воду, и принялся отвоевывать себе пространство, устраиваясь прямо на ногах пассажиров. Клео попыталась было усмирить его, но Лабрадор был слишком возбужден и не обращал особого внимания на ее команды.

– Ну же, Вестник! Сидеть, сидеть! – Обеими руками Клео обхватила пса и наконец немножко утихомирила.

Прижатый к дверце кабины Бью только посмеивался.

Кое-как протиснув руку мимо собаки, Дэниэл щелкнул кнопкой «дворников», включив их на полную мощность. В ожидании, пока затуманенное стекло очистится, он стал вытирать его изнутри.

– Вот, держите.

Покопавшись в кожаной сумочке, смахивающей на рюкзак, Клео протянула ему бумажную салфетку. Он протер ею стекло и кинул мокрый смятый комок бумаги на пол. Дэниэл потянулся к переключателю передач, но наткнулся на коленку Клео. Ее нога упиралась в рычаг.

– Вы хотите завести?

– А что? Готовы? – И она включила первую скорость.

Дэниэл отпустил сцепление, взглянул, нет ли на дороге машин, и подал грузовичок задним ходом, выбираясь на шоссе.

Мотор подвывал все громче. Дэниэл утопил педаль. Не сразу, но Клео нашла переключатель второй скорости, однако теперь они уже потеряли инерцию движения. Мотор закашлялся, но постепенно, когда грузовик набрал скорость, выровнялся.

Наконец они перешли на третью скорость, и Дэниэл все давил педаль газа, пока они ни разогнались как следует.

И тут Дэниэл заметил, что ее голая рука прижата к его руке. И волосы – длинные, кудрявые – тоже липнут к нему. От дождя рыжие кудри зажили собственной жизнью. Теперь они крутыми завитками обрамляли ее лицо, а отдельные пряди тянулись, словно золотистые змейки, обвивая его руку.

– На что вы смотрите? – обернулась Клео.

– На ваши волосы. Какие они необычные! Она сделала попытку убрать прядку с его руки, но другие упорно цепляли ее снова и снова.

– У меня есть все книги Льюиса! – возник вдруг Бью.