Текст книги "Если однажды жизнь отнимет тебя у меня…"

– Нет. Я в нем жутко смешная.

– Ты всегда преувеличиваешь. Выходи!

Клара вышла, скривив губы, по-детски выражая недовольство.

– Ну и?… – спросила она.

– Правда смешная.

– Вот видишь! А я что говорила?

– Примерь другое, – посоветовала Сабрина.

– Зачем? Фасон же одинаковый, только финтифлюшки разные.

– Для моего удовольствия. Ты даже представить себе не можешь, как мне приятно видеть тебя смешной!

– Ах ты, гадючка! – расхохоталась Клара.

Сабрина была ее лучшей подругой. Они одновременно пришли работать в бар в центре города и сразу прониклись друг к другу симпатией. Сабрина с первого взгляда оценила, как она выразилась, «высший класс» Клары, а Клара – бешеную энергетику брюнетки, которая вмиг умела поставить на место зарвавшегося клиента. Зеленые глаза красивой молодой женщины с длинными волосами были ласковее лагуны, но при необходимости вспыхивали ледяным изумрудным блеском. Красиво очерченные губы открывали в улыбке остренькие зубки, придававшие ей вид шаловливой школьницы. Сабрина была то сдержанной, то порывистой, а когда говорила, меткие и выразительные слова поддерживала не менее выразительными жестами, словно стремилась завоевать не только собеседника, но и окружающее пространство.

Девушки вышли из магазина и не спеша побрели по улице, останавливаясь перед витринами.

– Ничего не могу найти, – жаловалась Клара. – А ты, скажи на милость, почему мне не помогаешь?

– Нашла знатока в королевских праздниках! – усмехнулась подруга. – Последняя свадьба, на которой я гуляла, была у моего двоюродного братца. Женщины были похожи на торты, мужчины блестели жуткими нейлоновыми костюмами. Невеста сидела под фатой, вся в искусственных цветах. Единственное, что я хорошенько разглядела, так это ее трусы, когда пьяные гости решили стащить с нее чулки. Я боялась, что они сейчас ее изнасилуют с согласия моего милого братца!

– Стоп! А как тебе вот это? – воскликнула Клара, останавливаясь перед очередной витриной.

– Согласна, самое то, – согласилась Сабрина. – Подними глаза выше, взгляни на вывеску и поймешь, почему нет этикеток с ценами. Мечты бесценны, это всем известно.

– Пойдем померим, – восторженно предложила Клара.

– А давай не пойдем, а? Ты знаешь, сколько оно может стоить? Минимум нашу месячную зарплату с допчасами и чаевыми!

– Плевать! Пошли!

Сабрина пожала плечами.

– Ну разве что померить.

* * *

– Ты совсем рехнулась? Спустить столько бабок на платье, которое наденешь один-единственный раз? – возмутилась Сабрина.

– Оно замечательное, – отозвалась Клара, счастливо улыбаясь.

– Минималистское платье по максималистской цене! Лоскуток ткани, не больше. Даже бренда не видно. На твоем месте я оставила бы болтаться этикетку, пусть все видят.

Клара прыснула.

– В ближайшие месяцы подтяну поясок. А сейчас главное не промахнуться с этой свадьбой.

– Поверь, точно не промахнешься. Думаю, даже дашь фору другим гостям. А знаешь? Я за тебя волнуюсь, тебе с твоими средствами трудно поспеть за этим парнем. Пусть он дарит тебе платья и засыпает подарками.

– Не может быть и речи.

– Я тебя не понимаю. Это твой мужчина или нет?

– Да. Но у меня сложные отношения с деньгами, ты сама знаешь.

– И ты не хочешь, чтобы он думал, будто ты с ним из-за денег. Эту песню я уже слышала.

– Вначале так оно и было, хотя, наверное, сейчас уже все по-другому. Но деньги все равно все портят, Сабрина. В отношениях мужчины и женщины сразу возникает зависимость. Хочешь не хочешь. Позволить мужчине засыпать тебя подарками, как ты говоришь, покупать все, что тебе хочется, – значит, это ощущение зависимости укрепить. А в его мире вещи на особом положении. О людях судят по тому, что они имеют: недвижимость, роскошные автомобили, часы немыслимой цены… Мне нужно чувствовать себя свободной. Я работаю, чтобы иметь необходимое, и так будет всегда.

Деньги были единственным вопросом, по которому возникали разногласия между Кларой и Габриэлем, когда они начали встречаться. Он хотел баловать ее, доставлять удовольствия и дарить роскошь, чтобы стереть память о годах лишений и трудностей, но она не соглашалась вести жизнь, к которой не привыкла. Когда он решил купить ей маленькую машинку, она отказалась наотрез.

– Я никому ничего не должна, Габриэль, – объяснила она ему. – И я знаю цену деньгам. Когда я позволяю себе что-то купить, то бываю счастлива. Я люблю свою старую «Твинго», потому что знаю, скольких жертв она мне стоила. Для меня будет унижением раскатывать в автомобиле, который я не заслужила.

– Но это же смешно! Ты все заслужила! Я с тобой счастлив!

– Вот и дари мне счастье в ответ.

– Но имею я право дарить тебе подарки?

– Да, такие, которые и я могу подарить тебе.

Позиция Клары огорчала Габриэля, но он понимал, что за ней стоит. И Кларина шкала ценностей его восхищала.

Они никогда не ходили в звездные рестораны, и Габриэль открыл для себя уют маленьких ресторанчиков с традиционной кухней и необременительными счетами. Платил каждый за себя.

– Если тебе не важны все их ценности, – снова заговорила Сабрина, – то зачем придавать столько значения платью?

Клара вздохнула.

– Тут все сложнее. Я его покупаю не потому, что оно дорогое, а потому, что оно красивое. Не потому, что хочу выставить модный бренд, а потому, что этот бренд подтверждает: я не погрешила против хорошего вкуса. Я не хочу, чтобы ему было за меня стыдно. Понимаешь?

– Стыдно?! Ты что, бредишь? А если вы поженитесь, ты тоже будешь отказываться от его денег? Заставишь жить в жалкой двушке, чтобы самой платить половину?

Клара не ответила. По лицу ее пробежала тень.

– Если поженимся… – повторила она. – Об этом и речи нет.

Сабрина заметила, как помрачнела подруга.

– С чего вдруг такой пессимизм?

Клара смотрела вдаль остановившимся взглядом.

– Эй! Что стряслось? Отчего у тебя такое лицо?

– Не знаю… Не знаю, чем кончится эта история…

– Что-что? Ты разочаровалась? Больше не веришь ему?

– Верю! То есть… Не понимаю. Все случилось так быстро. Я не была готова. Мне всегда приходилось бороться, трудиться, чтобы получить то, что я хотела. Мне удалось стать танцовщицей. Пока я не танцую ничего особенного, но живу тем, что для меня главное. А вот к любви я не была готова. Ждала, конечно, но представляла себе все проще: мужчину, такого же, как я, с которым мы будем стараться добиться лучшей жизни. А появился Габриэль. Идеал. Мягкий, умный, красивый. С большим будущим. Своим собственным. И мне иногда кажется, что мне в этом будущем нет места. Когда я вдруг оказываюсь среди его друзей – а среди них есть очень приятные люди, – контраст разителен. Между нами пропасть. Мы видимся, разговариваем, пытаемся общаться и при этом знаем, что никогда не захотим встретиться.

– Подумаешь! Какое тебе дело, как они к тебе относятся! Важно, как к тебе относится Габриэль.

– Габриэль тоже по ту сторону пропасти, Сабрина. Даже когда он рядом, мне кажется, что ему хочется перепрыгнуть через пропасть и оказаться с ними. Я не на своем месте и мешаю ему быть на своем. Я не хожу в дорогие рестораны, отказываюсь от роскошных банкетов, на которые его приглашают, не провожу каникулы в сказочных краях… Единственная моя уступка его богатству – согласие переселиться к нему в квартиру. Но… происходило это постепенно. Знаешь, после жалких квартиренок с особым чувством просыпаешься в роскошно отделанной мансарде.

– Ой, не говори, а то сейчас заплачу, – насмешливо отозвалась подруга.

– А когда ощущение удовольствия притупилось, мне стало казаться, что я проникла в чужую квартиру незаконным путем, – продолжала Клара. – Каждое утро я стою перед огромным окном, любуюсь панорамой города и… думаю, что пользуюсь этим не по праву. Думаю о брате и матери, которые остались в предместье.

– Синдром самозванца, – вздохнула Сабрина. – Им страдают намучившиеся вроде тебя. Послушай, он тобой дорожит. Ты для него большее счастье, чем самая роскошная квартира и самая быстрая машина. Ты живешь у него, потому что в жизни ты для него на первом месте.

– Я тоже иной раз так себе говорю, но потом думаю, что без меня он был бы счастливее. Что я торможу его в достижении целей, которые он для себя наметил.

– Странно. А знаешь что? Я думаю, ты просто не привыкла к счастью, не научилась быть счастливой, окруженной любовью. Вот тебе и кажется все подозрительным и ненадежным. Классический случай: не имея привычки к счастью, ощущение полета называешь нестабильностью, полноту – утратой контроля. И вместо того чтобы пользоваться настоящим, изобретаешь грозящие тебе проблемы, чтобы оправдать свое состояние. Для калек по части счастья вроде тебя нужно создать курсы по приобщению к хорошему, вас нужно тренировать на получение от жизни удовольствия.

Клара с грустью взглянула на подругу.

– Неужели ты думаешь, что я высасываю проблемы из пальца?

– Конечно, моя дорогая. Ты прекрасно знаешь, что времена изменились. Теперь социальная рознь не ломает любовных историй. Теперь слои общества уже не так изолированы друг от друга.

– Да, согласна… Но у меня, наверное, амбивалентное видение мира, – вздохнула Клара.

– Амби… – что?

– Не обращай внимания. А что ты думаешь о том, что Габриэль до сих пор не познакомил меня со своими родителями?

Клара рассказала Сабрине о разговоре с Габриэлем, о своих опасениях в отношении будущей встречи с четой Сансье.

– Опять ты сгущаешь краски! Как бы там ни было, Габриэлю не нужно согласия родителей на то, чтобы тебя любить. А он от тебя без ума. Наслаждайся лучшим, что есть в твоей любви, и перестань думать о худшем.

Клара молча опустила голову.

– А ты мне все рассказала, Клара? – Глаза Сабрины сделались изумрудно-зеленого цвета.

– Да. А почему ты спрашиваешь?

– Интуиция. Мне не верится, что лучезарное счастье может обернуться мрачной безнадежностью по такой несерьезной причине. С тобой происходит что-то очень неладное, я чувствую.

Кларе очень хотелось довериться Сабрине, но она сдержалась. Не хотела никаких мнений, влияний. Решение должно быть ее собственным. Она примет его после свадьбы.

Телефонный звонок избавил ее от необходимости снова солгать.

10

Издалека в мягком обволакивающем свете бара двое мужчин могли показаться отдыхающими бизнесменами. Но стоило подойти к ним поближе, как ощущалось напряжение их тихого разговора. Высокий то и дело нервно приглаживал светлые тонкие волосы. Тот, что был пониже ростом, не отрывал от него недовольного взгляда. Фигура невысокого дышала силой, напором, которые вот-вот выплеснутся, подомнут под себя. Раздражение выдавали судорожные подергивания.

На своего клиента тот, что пониже, смотрел с презрением. Ему не нравился этот человек. Вызывала отвращение его манера говорить, смотреть свысока. Но он шел к нему в подручные и был вынужден слушаться его приказов.

– Вы уверены в успехе? – осведомился первый.

– Все предусмотрено, – ледяным тоном отозвался второй. – Но случай тоже со счета не скинешь, успех зависит от судьбы.

– Я ждал от вас другого ответа. И когда?

– В ближайший уик-энд.

Высокий достал из кармана конверт.

– Аванс, – проговорил он. – Остальное как договаривались.

Бритоголовый подхватил конверт, сунул в карман и поднялся.

– Каким образом я буду извещен?

– Обыкновенным, как если бы не были вкладчиком.

В день, когда случилось несчастье…

11

– Ты… чудо!

При этих словах, произнесенных с глубокой нежностью, лицо Клары озарилось улыбкой.

– Правда?

– Платье тебе очень идет.

– Спасибо, – мягко проговорила она, поворачиваясь перед зеркалом.

Габриэль примерно представлял, сколько стоит платье, и это было еще одно подтверждение того, что Клара придает этой свадьбе значение – ну просто из ряда вон. Сердце его при этом болезненно сжалось.

– Пошли, – позвал он ее, – а то опоздаем. – Он взял со стола ключи от машины.

На площадке оглянулся – Клара еще не вышла. Он вернулся в квартиру и обнаружил Клару, стоящую посреди гостиной с потерянным видом.

– Эй! Что случилось? С чего вдруг такое лицо?

– Мне что-то не по себе, Габриэль.

– Заболела?

– Нет, что-то другое.

– Что же?

– Сама не знаю.

Он притянул ее к себе.

– Что с тобой, моя радость? – ласково спросил он.

– Прошу тебя… Останемся дома, – умоляюще проговорила она.

– Давай не будем начинать все сначала, ладно, Клара?

– Но… у меня такое дурное предчувствие… – Она опустила голову, словно была не в силах поделиться своими страхами.

– Ну, будет тебе! Пошли! Хватит страдать фигней! – Он схватил ее за руку и потащил к двери.

Она поспешила за ним, но сердце у нее сжалось еще больнее.

В машине Габриэль искоса взглянул на Клару. Она сидела с отсутствующим лицом, и он встревожился. Протянул руку и погладил ее по щеке.

– Ты увидишь, все будет хорошо. Красивый веселый праздник.

Она не ответила и нажала на клавишу проигрывателя.

Голос Пиаф запел «Гимн любви».

 
Синее небо может обрушиться на нас…
 

Габриэль улыбнулся Кларе, снова погладил по щеке и принялся потихоньку подпевать.

Но Клара не шевельнулась, она сидела, чувствуя, как по спине у нее бегут мурашки – «Гимн любви» был их песней. Они часто напевали ее, забывая о трагической подоплеке, видя лишь восторженную романтику. Но на этот раз Клара ощущала неистовое отчаяние певицы, посылающей свои слова небу, обращая их к возлюбленному, погибшему в авиакатастрофе.

Слова песни звучали для нее сейчас как предупреждение.

 
Если однажды жизнь отнимет тебя у меня…
Если ты умрешь, если не будешь рядом,
Я не расстроюсь, если только ты меня любишь,
Потому что тогда я тоже умру…
 

Клара торопливо нажала на клавишу.

– Ты что? – удивился Габриэль.

– Тяжело. Такие слова…

– Но это же твоя любимая!..

– Не сегодня…

Габриэль не настаивал. Ему хотелось настроить Клару на более положительную ноту, чтобы праздник начался под счастливой звездой.

Предстоящая встреча любимой с родителями его тоже не слишком радовала. Как половчее за это взяться? Какие слова найти? Идей не было. Что ж, положимся на импровизацию.

Клара мало спала ночью и, убаюканная мурлыканием «Ауди», наконец расслабилась и задремала. Она открыла глаза, когда машина въезжала за ограду замка. Вокруг было так красиво, что все ее опасения вдруг рассеялись, и она почувствовала, что улыбается. Лужайки, освещенные солнцем, казались шелковистыми коврами, играющими благодаря искусству садовника всеми оттенками зеленого, который он подчеркнул еще и яркими цветными пятнами – клумбами и цветущими кустами. Замок в глубине парка придавал торжественность раскинувшемуся перед ними изысканному ковру, но зритель, залюбовавшись сначала великолепием архитектуры, вдруг понимал, что радует его гармония, царящая между щедрой палитрой красок и строгой пропорциональностью здания.

– Какая красота! – прошептала Клара, выходя из машины.

Обрадовавшись ее хорошему настроению, Габриэль передал ключи от машины привратнику и поспешил за ней.

– Вот увидишь, здесь потрясающий банкетный зал, – пообещал он ей.

Гости разбрелись по аллеям, окружающим партер. Нарядные, с бокалами в руках, они с оживленным видом вели беседы. Квартет в старинных костюмах играл менуэты. Клара обратила внимание на роскошные туалеты и несколько искусственную веселость приглашенных. Она выпрямила спину и подняла чуть повыше голову, решив, что не позволит себя смутить.

Как только они подошли поближе к буфету, к Габриэлю заспешили знакомые.

– Габриэль! – радостно закричала молоденькая девушка, бросившись ему на шею. – Как я рада тебя видеть!

Они расцеловались и обменялись несколькими словами.

– Познакомься, это Клара. Клара, – моя кузина Барбара, – познакомил Габриэль девушек.

– Очень рада, – бросила та и протянула Кларе руку, тогда как Клара уже наклонилась, чтобы поцеловать родственницу Габриэля.

Кузина быстро повернулась к Габриэлю и потянула его за руку.

– Пошли! Братья тоже хотят тебя видеть, – говорила она, направляясь к стайке молодых людей.

Те заметили Габриэля и с радостными криками окружили его, оттеснив Клару. Она старалась скрыть смущение, натянув на лицо вежливую, терпеливую улыбку.

Юноши засыпали Габриэля вопросами, он, смеясь, отвечал. Их воодушевление было ему приятно. Взгляд Габриэля упал на Клару. Она стояла, держась очень прямо, и с интересом наблюдала за ними.

– Познакомьтесь, Клара, – объявил Габриэль.

Стайка обнаружила присутствие незнакомки и с любопытством оглядела ее, прежде чем поздороваться. Клара почувствовала, что любопытство таит в себе враждебность или какое-то подобие неловкости, но сделала вид, что ничего не замечает. Габриэль обнял ее за плечи. Увидев в нескольких шагах друзей, он распрощался с родственниками.

– Кажется, мне собирались устроить экзамен, – шепнула ему Клара, – а я взяла и сбежала.

– Ты подруга их обожаемого кузена. Они хотели узнать, достойна ли ты меня, – ответил он дурашливым тоном, надеясь ее развеселить.

Грегуар, Люка и Марк приветствовали их, подняв бокалы.

Все перецеловались. Среди друзей Габриэля Клара почувствовала себя свободнее. Люка ей нравился простотой обращения, Марк застенчивостью. На Грегуара она старалась не обращать внимания. Ей не нравился его взгляд, обращенный на нее, а еще меньше – ироническая улыбка, которая кривила ему губы, стоило ей заговорить. «Да он просто завидует!» – отмахнулся Габриэль, когда она поделилась с ним своими неприятными ощущениями.

– Следующая ваша очередь, – бросил Грегуар.

– Не обижайтесь, если узнаете об этом последними, – отшутился Габриэль.

– Естественно! Я так тебя понимаю! – продолжал насмешничать Грегуар. – Первыми должны узнать твои родители. Вот их-то тебе придется непременно проинформировать.

Всех слегка напрягло откровенное недоброжелательство Грегуара. Габриэль с упреком поглядел ему прямо в глаза, но тот сделал вид, что ничего не замечает.

– Кстати, твои родители здесь, – прибавил Грегуар, кивнув в сторону небольшой группы людей, стоявших по другую сторону партера.

Клара сразу же посмотрела туда, но откуда ей знать, кто из стоящих мадам и месье Сансье. Лицо Габриэля стало серьезным.

– А кто из этих людей – твои родители? – тихонько спросила она.

– Мама в темно-синем костюме, отец – такой лысоватый, стоит с ней рядом, – озабоченно шепнул он ей в ответ.

Госпожа Сансье, высокая худая женщина, могла бы еще казаться красивой, если бы ее костистое лицо со светлыми, глубоко посаженными глазами не было так сурово, а ее уверенность в себе не производила впечатление враждебности. Муж казался мягче, округлое лицо и лысина придавали ему добродушие, которое, правда, плохо вязалось с выправкой и высоко поднятой головой. Клара отметила, что Габриэль походит и на отца, и на мать, от каждого из них он взял лучшее, сплавив в собственную, особенную красоту.

– Они тебя до сих пор не заметили?

– Заметили, конечно. Ждут, когда я к ним подойду.

– Ну так пойдем и поздороваемся, – предложила Клара, зная, что не будет ей покоя, пока не минует эта формальность.

Габриэль нахмурился.

– Нет, я подойду один, – нехотя пробормотал он. – В последнее время я редко их навещаю, так что меня ждет нагоняй. Предпочитаю избавить тебя от колкостей. Я вас познакомлю, когда настроение у них улучшится.

Клара не настаивала, ей было неясно, правду говорит Габриэль или маскирует свою нерешительность. Она боялась обнаружить в нем малодушие.

Взгляд Клары следовал за Габриэлем: вот он подходит, вот родители сделали вид, что только заметили его. Отец ждет сына с дежурной улыбкой, зато жесткое выражение лица госпожи Сансье не сулит ничего хорошего. Клару удивило, что мать может смотреть на сына столь недружелюбно. Габриэль отклонился в сторону, пропуская кого-то, и Клара вздрогнула: враждебный взгляд госпожи Сансье был устремлен из-за плеча сына на нее!

Растерявшись, она попыталась понять, как ей отреагировать на такой прием, но не успела что бы то ни было решить: Лоррен Сансье уже повернула голову и смотрела на Габриэля.

Клара, ошеломленная, застыла, продолжая наблюдать, как все они без малейшего тепла поцеловались, а затем о чем-то заспорили. Она догадалась – о ней.

– Добро пожаловать в безжалостный мир власти и денег, – тихо проговорил Люка, встав рядом с ней с бокалом в руке.

Клара не знала, заметил ли Люка ее растерянность или просто выражает солидарность – ведь он вышел из такого же скромного круга, что и она.

Люка вел себя так, словно в новом обществе чувствовал себя вполне комфортно, но иной раз Клара замечала, что ему здесь тоже не совсем по себе. Как только молодые люди начинали перебрасываться особыми жаргонными словечками, он из собеседника становился наблюдателем, ученым-этнографом, попавшим в неизвестное племя. Клара и Люка никогда не говорили о своем прошлом, но порой чувствовали себя союзниками и обменивались быстрыми, понимающими взглядами, когда, например, молодые люди начинали кого-то высмеивать.

* * *

– Ты мог бы предупредить нас, что приведешь ее сюда! – упрекнула сына мадам Сансье, не скрывая неодобрения.

– Почему я должен вас предупреждать? Насколько мне известно, не вы устроили этот праздник. И не я привел сюда Клару, а ее пригласили, она такая же гостья, как все остальные.

– Но ты же понимаешь, что, явившись сюда с ней, официально заявляешь о вашей связи? Среди приглашенных твои родственники, нам будут задавать вопросы. Что прикажешь отвечать?

Господин Сансье, как давным-давно повелось у них в семье, лишь присутствовал при разговоре матери с сыном, не вмешиваясь в него.

– Отвечай, что Клара моя девушка, – проговорил Габриэль. – Что наши отношения достаточно серьезны, и поэтому мы вместе на этом празднике.

– Надеюсь, ты шутишь, – оскорбленно поджала губы мать.

– Нисколько! – воскликнул Габриэль.

– Должна ли я сообщать, что она… танцовщица? – осведомилась Лоррен, понизив голос до шепота.

– Конечно! Кто тебя просит лгать, – ответил сын с вызовом.

– А нельзя ли поменьше эмоций? – не выдержал и вмешался в разговор месье Сансье. – Малоподходящее место для обсуждения волнующих тем. На нас могут обратить внимание.

Лоррен признала мнение мужа справедливым и поднесла к губам бокал.

– Вот и прекрасно. Счастлив, что встреча с сыном вас порадовала, – не удержавшись, съязвил Габриэль.

– А мы счастливы, что ты не забываешь родителей, – не осталась в долгу Лоррен.

– Может, не стоит начинать все сызнова, – остановил их отец семейства.

Габриэль сделал шаг, собираясь уйти, но тут же спохватился.

– Я хотел бы вас познакомить, – сказал он.

– Не может быть и речи, – мгновенно пресекла его попытку Лоррен. – В глазах наших родственников это означало бы, что мы одобряем твою связь.

– А мне казалось, что это означало бы, что вы достаточно вежливы, чтобы поздороваться с моей девушкой.

– Можешь считать, что я недостаточно вежлива.

К чете Сансье подошла знакомая пара.

– Люси! Жерар! Какая приятная встреча! – обрадованно встретила их Лоррен.

Габриэль не мог не оценить способности матери мгновенно преобразиться из грозного судии в улыбчивую даму.

– Жерар! Люси! А это наш сын Габриэль!

– А-а, чудо-сын, – шутливо проговорил Жерар, подавая руку.

Габриэль пожал ее с отсутствующим видом.

– Габриэль, Жерар хотел задать тебе несколько вопросов по поводу фирмы, где ты работаешь, – сказал месье Сансье.

– Сожалею, но у меня сейчас нет ни времени, ни желания говорить о работе. Меня ждут, – сухо ответил Габриэль.

– Габриэль! – шепотом одернула сына Лоррен Сансье, бросив на него суровый взгляд.

– Учусь невежливости, мама. У меня хороший учитель, – парировал сын, повернулся и ушел.

* * *

– Мне бы хотелось, когда-нибудь показать такой праздник моим родителям, – признался Люка Кларе.

– А ты никогда не приглашал их пойти с тобой?

– Нет. Знаешь, им бы это, скорее всего, не понравилось.

– Как так? – удивилась Клара, продолжая исподволь наблюдать за разговором Габриэля с родителями.

– Как-то я пригласил их в один из лучших ресторанов, хотел отпраздновать свое поступление на фирму. Мне казалось, они будут очень довольны.

– И что же?

– Спору нет, им сначала понравилась обстановка, обслуживание. Но очень скоро они засмущались. Стали опасаться, что ведут себя не так, как положено, что я буду их стыдиться, и в конце концов совсем сникли. Как я ни старался, они так и не развеселились. Им даже кухня не понравилась. Сидели, чувствуя себя чужаками среди нарядной публики. До них вдруг дошло, что мир красоты, элегантности, хороших манер, который они считали журнальной картинкой, существует на самом деле, но им в него не попасть, потому что они бедны и заурядны.

– Не говори так! – возразила Клара. – Ты подарил им что-то вроде сна или мечты, и они наверняка с гордостью рассказывают обо всем, что видели, знакомым и соседям.

– Может, и так, – задумчиво согласился Люка.

Клара хорошо понимала, о чем говорит Люка. Примерно то же самое чувствовала бы и ее мать, попади она на эту свадьбу.

– Мы унаследовали от них наши комплексы, – продолжал Люка. – Но мы способны с ними справиться. Чтобы существовать в мире богатых, главное не поддаваться смущению, которое сковывает бедняка перед властью денег. Нужно сохранять достоинство, веру в себя и собственные ценности, нельзя теряться и обнаруживать неуверенность. Нужно помнить, что люди здесь умеют распознать затаившегося в тебе раба и не упустят возможности обернуть это против тебя.

– Это совет?

– Скорее несколько утрированная, но правдивая картина. Впрочем, суди как хочешь. А вот и твой друг возвращается, так что я вас оставляю.

Габриэль направлялся к Кларе, но вынужден был то и дело останавливаться, здороваясь то с друзьями, то с родственниками. Клара видела: улыбка Габриэля – натянутая, настроение у него не ахти. Вот он подошел к ней, крепко обнял и прижал к себе.

– Что-то случилось? – спросила она.

– Ничего. А что?

– Пожалуйста, не притворяйся. Я прекрасно видела, что ты говорил с родителями на повышенных тонах. И до сих пор еще сердишься.

– Да, я с ними немного повздорил.

– Из-за меня?

Габриэль мотнул головой и потянулся за хрустящим хлебцем, желая избежать взгляда Клары.

– При чем тут ты? Они недовольны, что я их не навещаю, – ответил он.

Клара поняла: Габриэль ни за что не скажет ей правды, и не захотела настаивать, чтобы не портить ему настроение. И себе тоже.

* * *

Гостей пригласили за стол. Клара сидела между Габриэлем и Люка. И на протяжении всего ужина чувствовала, что за ней наблюдают. Кроме друзей Габриэля, с которыми она была уже знакома, никто с ней не заговаривал. Она вела себя сдержанно и с достоинством, не опускала глаз и не улыбалась жалкой улыбочкой, стараясь завоевать расположение.

Родители возлюбленного откровенно ее игнорировали. Они сидели за столиком по соседству, и госпожа Сансье нарочито избегала взгляда Клары.

– Значит, ты нас не познакомишь? – прошептала тихонько Клара Габриэлю.

– Сегодня неподходящий день, – вынужден был признать он. – Ты же понимаешь, они на меня в обиде.

– Да… Я понимаю.

Клара даже слишком хорошо все понимала. Ее охватило отчаяние. Она взяла бокал и выпила несколько глотков белого вина, чтобы растворить ком, подкативший к горлу. Не помогло.

Грегуар затеял спор с Габриэлем, и Клара вновь почувствовала, что она одна, ее снова одолели самые черные мысли. Она не прикасалась к еде, потихоньку потягивая вино и осторожно наблюдая за четой Сансье. Во что бы то ни стало она хотела встретиться взглядом с властной дамой, узнать, как она на самом деле относится к ней. Равнодушно? С любопытством? Враждебно?

Клара делала вид, что заинтересована разговором, но сама застыла в настороженном ожидании и, когда вдруг ощутила на себе пристальный взгляд Лоррен Сансье, мгновенно обернулась и посмотрела ей прямо в глаза. Мать Габриэля этого не ожидала и на секунду замерла. Клара слегка улыбнулась и едва заметно кивнула. Лоррен продемонстрировала полную слепоту и отвернулась.

Молчаливая дуэль не продлилась и секунды, но Клара получила ответ на все свои вопросы. Речь шла не о любопытстве, не об опасениях, не о ненависти. Мать Габриэля испытывала к ней отвращение и запрещала к ней приближаться.

Потрясенная, Клара поглубже вздохнула, стараясь справиться с незаслуженным оскорблением.

– Все эти люди производят впечатление высокомерных, занятых собой и непримиримых, – прошептал ей Люка.

Он успел заметить их поединок?

– И они такие на самом деле? – спросила Клара, надеясь за разговором вернуть себе самообладание.

– Не обязательно. Они ведут себя как сектанты, но в целом прагматичны и стремятся избегать нежелательных историй.

– И что это означает?

– Что как только родители Габриэля убедятся, что он жить без тебя не может, они примут тебя. А потом и полюбят.

– Значит, ты считаешь, что сейчас они не готовы меня… принять?

– В их мире ничего и никого не принимают без предварительного исследования. Любовь подвергается точно такому же анализу, как деловое предприятие. Сейчас пошло предварительное анкетирование. Они хотят знать, кто ты такая, откуда появилась, чем занимаешься.

– По анкете я не подойду, – невесело усмехнулась Клара. – Как только получат ответы, они меня возненавидят.

– Не факт. На втором этапе будет проанализирована прочность ваших отношений из желания понять, есть ли возможность повлиять на них. Затем подведут итог и проведут следующее исследование, цель которого можно сформулировать примерно так: каким образом повлиять на ситуацию, чтобы добиться желаемого. Вычислят также степень риска: не потеряем ли любимого сына. Выводы умножат на десять.

– Почему на десять? – удивилась Клара.

– На три, на пять. В общем, на число лет, которые они смогут выдержать, не общаясь со своим дорогим мальчиком.

– Ты говоришь ужасные вещи!

– Согласен. Я немного преувеличиваю, но ты меня знаешь, в моих словах далеко не все шарж. Сама посуди: для своей семьи Габриэль божество. Родители, дяди, тети, кузины считают его совершенством. И согласимся, что он неплох, этот парнишка. В него вложено много любви и много надежд, от него ждут профессиональных успехов, чтобы в один прекрасный день он встал во главе семейного предприятия, где все они в той или иной мере акционеры. Они считают себя вправе высказывать свое мнение относительно его друзей и подружек.

– И они все считают, что я недостаточно хороша, чтобы стать одной из Сансье.

– В общем-то они ничего особо не считают. Но люди, вроде нас с тобой, вынуждены всегда преодолевать препятствия. За спиной у нас нет истории, нет родословной, значит, мы должны сами предоставлять доказательства своей годности, их требуется гораздо больше. В общем, им нужно время, чтобы составить мнение. Вернее, не так – им нужно время, чтобы оно подтвердило или опровергло составленное ими мнение.

Габриэлю удалось свернуть дискуссию с Грегуаром, он схватил Клару за руку.

– Пошли танцевать! – воскликнул он.

Клара отказалась.

– Знаешь, мне что-то не хочется.