Электронная библиотека » Терри Пратчетт » » онлайн чтение - страница 2

Текст книги "Джонни и мертвецы"


  • Текст добавлен: 11 мая 2017, 17:39


Автор книги: Терри Пратчетт


Жанр: Зарубежные детские книги, Детские книги


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Шрифт:
- 100% +

В шестьдесят пятом году о доме отзывались как о «потрясающе динамичном сочетании пустот и объемов, величественном в своей бескомпромиссной простоте».

Теперь «Сплинберийский страж» частенько публиковал фотографии тех его обитателей, кто жаловался на сырость, на холод, на то, что от сильного ветра вылетают стекла (по «Джошуа Н’Клементу» вечно гулял ветер, даже в тихие дни), или на то, что по промозглым закоулкам многоэтажки шатаются банды подростков, чье любимое развлечение – сбрасывать с крыши украденные в супермаркете тележки на Великое Затерянное Кладбище Магазинных Тележек. Лифты перестали нормально работать еще в 1966 году и с тех пор отсиживались в подвале, боясь высунуть оттуда нос.

В переходах и на лестницах («завершающий штрих, восхитительный по брутальности выбранного зодчим материала – цемента») в зависимости от того, приезжал или нет фургон городского мусорщика-ниндзя, всегда стоял один из двух запахов. Вторым был запах хлорки.

Высотка имени Джошуа Н’Клемента не нравилась никому. Существовало две школы мнений относительно того, как с ней следует поступить. Жильцы считали, что их нужно переселить, а дом взорвать. Жителям соседних кварталов хотелось просто взорвать его.

Эта перенаселенная четырнадцатиэтажная башня стояла посреди огромного участка, теоретически отведенного под газон («зону зеленых насаждений»), а практически превращенного в Дом-призрения-для-пакетиков-из-под-чипсов-и-неизменно-сжигаемых-из-года-в-год-автомобилей.

– Жуть, – поежился Холодец.

– Надо же людям где-то жить, – сказал Ноу Йоу.

– Ты думаешь, тот, кто это придумал, живет здесь? – спросил Джонни.

– Вряд ли.

– Предупреждаю, я к Бигмакову братцу на пушечный выстрел не подойду, – заявил Холодец. – Он того. Весь в наколках и вообще… И потом, все знают, что он ворует. Видюшники, к примеру. С завода. В детстве он убил Бигмакова хомяка. А когда злится, швыряет в окно что попало. А уж если он спустит Клинта…

По слухам, Клинта – собаку Бигмакова братца – за подлость и злобный нрав выкинули из Секции Помесей Ротвейлера С Питбультерьером.

– Бедняга Бигмак, – сказал Джонни. – Понятно, чего он так рвется в ряды вооруженных сил.

– По-моему, ему охота как-нибудь прихватить в увольнение автомат, – сказал Ноу Йоу.

Холодец окинул мрачным взглядом высоченную громаду «Джошуа».

– Ха! Тогда уж лучше танк.

Фургон Бигмакова братца стоял на площадке, задуманной архитекторами как место для мойки-сушки. Все его дверцы и одно переднее крыло были разного цвета. На переднем сиденье, привязанный к рулю, восседал Клинт. Это была единственная машина, которую можно было спокойно оставлять незапертой в окрестностях «Джошуа Н’Клемента».

– Ей-богу, странно, – сказал Джонни. – В смысле, если подумать.

– Что странно? – спросил Ноу Йоу.

– У нас такое громадное кладбище, а живые втиснуты в этот муравейник, – пояснил Джонни. – Словно кто-то что-то перепутал…

Из подъезда показался Бигмак со стопкой картонных коробок. Он мрачно кивнул Джонни и поставил коробки в фургон.

– Здорово, пацаны, – сказал он.

– А где твой брат?

– Наверху. Ну, айда.

– В смысле, пока он не спустился, – уточнил Холодец.

– Заткнись.


Ветер шелестел тополиной листвой и с посвистом кружил среди античных урн и разбитых надгробий. Неразлучная четверка собралась у ворот.

– По-моему, мы совершаем ошибку, – буркнул Холодец.

– Тут повсюду кресты, – напомнил Ноу Йоу.

– Да, но я атеист, – возразил Холодец.

– Тогда ты не должен верить в привидения…

– В граждан, перешедших в новое качественное состояние, – поправил Бигмак.

– Бигмак, – окликнул Джонни.

– А?

– Что ты прячешь за спиной?

– Ничего.

Холодец вытянул шею, посмотрел и доложил:

– Большую острую деревяшку. И молоток.

– Бигмак!

– Так ведь фиг его знает…

– Выбрось!

– Ну ладно, ладно.

– И потом, колья не для привидений, а для вампиров, – сказал Ноу Йоу.

– Спасибочки, – поблагодарил Холодец.

– Послушайте, это же обыкновенное кладбище, – сказал Джонни. – Со своими правилами и порядками! Не Трансильвания какая-нибудь! Здесь просто лежат мертвые люди! Чего бояться? Мертвецы тоже когда-то были живыми людьми! Небось, если б тут лежали живые, вы бы не валяли дурака!

Они двинулись вдоль Северного проезда.

Поразительно, как здесь, на кладбище, умирали всякие шумы. Его отделял от дороги лишь скрытый густым кустарником и давным-давно не стриженными деревьями забор из редких железных прутьев, но звуки мгновенно глохли, словно увязая в слое ваты. На их место заступала тишина – она заливала все вокруг, как вода, в которой можно дышать. Наполненная шепотом и вздохами. На кладбище тишина звучала.

Под ногами похрустывал гравий. Кое-где, перед могилами поновее, были устроены маленькие приподнятые площадки, которые кто-то удосужился выложить зелеными камнями. Там пышно разрослись крошечные альпийские растеньица.

В кроне дерева хрипло крикнула ворона, а может, грач. Но птичий крик не нарушил, а лишь подчеркнул тишину.

– Тихо здесь, правда? – сказал Ноу Йоу.

– Как в могиле, – откликнулся Бигмак. – Ха-ха.

– Многие приходят сюда просто погулять, – сказал Джонни. – Я хочу сказать, в парк пока-а дотащишься, и там ничего нет, одна трава. А тут полно кустов, и деревьев, и всяких растений, и…

– Природы, – вставил Ноу Йоу.

– И экологии, наверное, тоже, – закончил Джонни.

– Эй, поглядите, вот это могилка! – сказал Холодец.

Они поглядели. И увидели огромную арку из резного черного мрамора, облепленную ангелами, как мухами. Среди ангелов просматривалась Пресвятая Дева, а из стеклянного окошечка под надписью «Антонио Порокки (1897–1958)» смотрела выцветшая фотография. В общем, это была могила класса «Роллс-Ройс».

– Отпад, – протянул Бигмак.

– Делать им больше было нечего, такую арку отгрохали, – поджал губы Холодец.

– Выпендреж! – заявил Ноу Йоу. – Сзади там, наверное, наклейка «Моя вторая могила – «Порше».

– Но-у Йо-у! – раздельно произнес Джонни.

– А по-моему, занятно, – сказал мистер Порокки. – Твой друг очень забавный парнишка.

Джонни медленно-медленно обернулся.

К надгробию прислонился мужчина в черном. У него были аккуратно подстриженные и гладко зачесанные к затылку черные волосы, гвоздика в петлице и чуть землистое, словно из-за плохого освещения, лицо.

– Ой, – сказал Джонни. – Здрасьте.

– А собственно, соль-то в чем? – совершенно серьезно поинтересовался мистер Порокки. Он стоял, скромно сложив руки перед собой, будто вышколенный продавец в старомодном магазинчике.

– Ну, знаете, продаются такие наклейки для машин, с надписью «Моя вторая тачка – «Порше», – объяснил Джонни. – Не слишком остроумно, – поспешно добавил он.

– «Порше» – это марка машины? – вежливо уточнил покойный мистер Порокки.

– Да. Вы нас извините. Шутка была неудачная.

– Когда-то, в утраченной стране, я показывал ребятишкам волшебные фокусы, – сказал мистер Порокки. – С голубями и прочим в том же роде. По субботам. На утренниках. Великий Порокки и Этель. Я любил посмеяться.

– В утраченной стране? – переспросил Джонни.

– В стране живых.

Ребята пристально смотрели на Джонни.

– Кончай придуриваться, – сказал Холодец. – Там… там никого нет.

– А еще я показывал чудеса ловкости. – Мистер Порокки рассеянно достал из уха Ноу Йоу яйцо.

– Ты общаешься с пустым местом, – заметил тот.

– Чудеса ловкости? – не понял Джонни. Снова-здорово, подумал он. До чего же покойники любят поговорить о себе…

– Что? – спросил Бигмак.

– Выбирался из разных оков, сундуков и обвитых цепями мешков. – Мистер Порокки разбил яйцо. Оттуда выпорхнула призрачная голубка. Она полетела к деревьям и там растаяла. – Из наручников и кандалов. Как великий Гудини – только, конечно, я был не профессионалом, а любителем. Мой самый сложный трюк состоял в том, чтобы в трех парах наручников освободиться под водой из мешка, обмотанного двадцатью футами цепи.

– Господи! И часто вам это удавалось? – охнул Джонни.

– Почти один раз, – ответил мистер Порокки.

– Ладно, – сказал Холодец. – Хватит. Не смешно. Пошли. Времени уже много.

– Увянь. Мне интересно, – отмахнулся Джонни.

Он услышал шорох, словно кто-то брел по сухим листьям.

– Ты Джон Максвелл, – сказал мистер Порокки. – Олдермен нам про тебя рассказывал.

– Нам?

Шорох стал громче.

Джонни обернулся.

– Он не придуривается, – сказал Ноу Йоу. – Поглядите на его физиономию!

Я не должен бояться, сказал себе Джонни.

Я не должен бояться!

Чего бояться? Это просто… постживущие граждане. Несколько лет назад они еще подстригали лужайки – как все, и украшали дом к Рождеству – как все, и нянчили внуков – как все. Бояться нечего.

Солнце едва виднелось за тополями. Над землей полз туман.

И сквозь его змеящиеся струйки к Джонни медленно шли мертвецы.

3

Там были Олдермен, и Уильям Банни-Лист, и пожилая дама в длинном платье и ломившейся от восковых плодов шляпе, и какие-то дети (они бежали впереди), и десятки, нет – сотни других. Они не крались. Не истекали зеленой слизью. Они просто были дымчато-серыми и слегка расплывчатыми.

Ужас обостряет наблюдательность, и мелочи начинают бросаться в глаза.

Джонни понял: все мертвецы разные. Мистер Порокки был почти… как живой. Уильям Банни-Лист – чуточку более бесцветный. Олдермен определенно просвечивал по краям. А множество иных, в викторианском платье или разнообразных панталонах, камзолах и кафтанах более ранних эпох, казались совсем уж блеклыми и нематериальными, этакими шагающими сгустками воздуха.

Со смертью они не исчезли. Просто ушли в некое далекое и странное измерение, имеющее мало общего с обычными тремя.

Холодец, Бигмак и Ноу Йоу во все глаза смотрели на Джонни.

– Джонни, ты в порядке? – спросил Холодец.

Джонни вспомнил учебник географии, параграф о перенаселении. За каждым нашим современником, говорилось там, стоит двадцать предшественников, и так было всегда, с той поры, когда люди еще только-только произошли от обезьян.

Иными словами, в затылок каждому живому дышат двадцать мертвецов.

За спиной у Холодца их было даже больше. Впрочем, Джонни казалось, что лучше не заострять на этом внимание.

– Что-то стало холодать, – заметил Бигмак.

– М-мне пора, – дрожащим голосом сказал Холодец. – Н-нужно сделать домашку.

Значит, он все-таки боялся. Заставить Холодца добровольно взяться за уроки могли только зомби.

– Ты же их не видишь, – удивился Джонни. – Их тут целая толпа, но ты-то их не видишь, верно?

– Вообще-то живые редко видят мертвецов, – сказал мистер Порокки. – Наверное, ради собственного блага.

Троица сбилась в кучку.

– Ладно, пошли. Хватит тут отсвечивать, – сказал Бигмак.

– Ха! – сказал Холодец. – Он просто пытается нас напугать. Что-то вроде «мертвой руки» на вечеринках. Ха! И ничего у тебя не вышло. Я пошел домой. Айда, ребята.

Он повернулся и сделал несколько шагов.

– Погоди, – сказал Ноу Йоу. – Тут что-то не так…

Он оглядел пустынное кладбище. Грач – а может быть, ворона – давно улетел.

– Что-то не так, – пробормотал Ноу Йоу.

– Послушайте! – сказал Джонни. – Они здесь! Вокруг нас!

– Все маме расскажу! – пригрозил Холодец. – Опять тебя в сатанизм понесло!

– Джон Максвелл! – прогудел Олдермен. – Нам нужно с тобой поговорить!

– Вот именно! – подхватил Уильям Банни-Лист. – Это важно!

– О чем поговорить? – спросил Джонни. На гребне волны страха он обрел странное спокойствие. Словно, взлетев туда, стал чуточку выше.

– Вот об этом! – Уильям Банни-Лист взмахнул газетой.

Холодец охнул. В воздухе плавала свернутая в трубку газета.

– Полтергейст! – выдохнул он и трясущимся пальцем ткнул в Джонни. – У подростков это бывает! Я читал в одном журнале! Сковородки по воздуху летают, шмотки всякие… Сейчас у него башка ка-ак завертится!

– О чем говорит этот толстячок? – спросил Олдермен.

– И что такое «мертвая рука»? – полюбопытствовал мистер Порокки.

– Этому наверняка есть научное объяснение, – выдавил Ноу Йоу, глядя на газету, порхающую в воздухе.

– Какое? – спросил Бигмак.

– Я и пытаюсь придумать!

– Глядите, разворачивается!

Уильям Банни-Лист развернул газету.

– Да это небось ветер! Какая-нибудь аномалия! – пятясь, выговорил Ноу Йоу.

– Нет тут никакого ветра!

– Я и говорю – аномалия!

– Что ты намерен предпринять на сей счет? – вопросил Олдермен.

– Прошу прощения, но все же… «мертвая рука» – что это?

– ТИХО! – рявкнул Джонни.

Даже мертвые подчинились.

– Так-то лучше, – сказал мальчик, отчасти успокаиваясь. – Гм. Послушайте, ребята… эти… м-м… люди хотят с нами поговорить. То есть со мной…

Ноу Йоу, Холодец и Бигмак напряженно смотрели на газету. Та неподвижно висела в воздухе в метре с лишком от земли.

– Эти… ущемленные в дыхании? – спросил Холодец.

– Балда! Они же не астматики, – возмутился Ноу Йоу. – Ну ладно. Начал – выкладывай. Колись. Как на духу. Они кто?.. – Он запнулся и оглядел медленно погружающееся во тьму кладбище. – Эти… граждане, перешедшие в новое качественное состояние?

– Они подкрадываются? – спросил Холодец. Они с Бигмаком и Ноу Йоу стояли теперь так близко друг к другу, что походили на одного очень широкого человека с шестью ногами.

– Ты нас не предупредил, – упрекнул Олдермен.

– О чем? – удивился Джонни.

– О том, каковы нынче «Ведомости»! «Ведомости», надо же! Куда ни глянь, девицы! А ведь эта газета может попасть в руки почтенных замужних дам или маленьких детей!

Уильям Банни-Лист с большим трудом удерживал газету раскрытой на разделе «Развлечения». Джонни вытянул шею и заглянул. На странице было помещено весьма скромное фото: девушки в бассейне Сплинберийского административного центра.

– Но они же в купальниках, – сказал Джонни.

– В купальниках? Все ноги наружу! – взревел Олдермен.

– И ничего страшного, – фыркнула пожилая дама в огромной шляпе с фруктами. – Здоровые тела наслаждаются гимнастикой в лучах солнца, которое есть дар Божий! И надо сказать, в весьма удобных костюмах.

– Удобных, мадам? Страшусь подумать, для чего!

Мистер Порокки наклонился к Джонни и шепнул:

– Дама в шляпе – миссис Сильвия Либерти. Умерла в четырнадцатом году. Пламенная суфражистка.

– Суфражистка?

– Теперь этому не учат, а? Суфражистки начали движение за равное избирательное право для женщин. Приковывали себя к оградам, кидали яйца в полицейских, а в день Дерби бросались под копыта лошади принца Уэльского.

– Ух ты!

– Но миссис Либерти все перепутала и бросилась под ноги самому принцу Уэльскому.

– И что?!

– Скончалась на месте, – вздохнул мистер Порокки и сочувственно пощелкал языком. – Видать, принц был очень весомый человек.

– Довольно буржуазной болтовни! – крикнул Уильям Банни-Лист. – Вернемся к злобе дня! – Он зашелестел газетой.

Холодец моргнул.

– Тут говорится, – сказал Уильям Банни-Лист, – что кладбище собираются закрыть. И застроить. Тебе это известно?

– Гм. Да. Да. Гм. А вы разве не знали?

– А что, кто-то должен был нас известить?

– Что они говорят? – спросил Бигмак.

– Их страшно разозлило, что кладбище продали. В газете статья про это.

– Поторопись! – сказал Уильям Банни-Лист. – Я ее долго не продержу…

Газета провисла, потом пролетела сквозь его ладони и приземлилась на дорожку.

– Да, я уж не тот, что прежде, – сказал Банни-Лист.

– Определенно, это какой-то аномальный ветер, – объявил Ноу Йоу. – Я про них слышал. Ничего сверхъесте…

– Это наш дом, – прогремел Олдермен. – Что будет с нами, юноша?

– Минутку, – сказал Джонни. – Погодите. Ноу Йоу!

– Чего?

– Они хотят знать: если кладбище застроят, что будет с теми, кто здесь похоронен?

– Эти… мертвецы хотят знать?

– Да, – хором сказали Олдермен и Джонни.

– Ей-богу, Майкл Джексон ничего такого не делал, – сказал Бигмак. – Он…

– Я видел один фильм, – проблеял Холодец, – про то, как на старом кладбище построили дома, и кто-то выкопал бассейн, и все скелеты повылазили и хотели всех передушить…

– Зачем? – спросил Олдермен.

– Он спрашивает зачем, – сказал Джонни.

– Без понятия, – пожал плечами Холодец.

– Я думаю, – нерешительно начал Ноу Йоу, – что… э-э… гробы и все прочее выкопают и куда-нибудь перенесут. Наверное, есть какие-то специальные места.

– Я против! – объявила покойная миссис Сильвия Либерти. – Я уплатила за свой участок пять фунтов, семь шиллингов и шесть пенсов! И отчетливо помню содержание Документа. Там говорилось: Место Последнего Упокоения. И ни слова о том, что Спустя Восемьдесят Лет Ваш Прах Выкопают и Перезахоронят, дабы живые могли построить… как это?..

– Современные Специально Спроектированные Офисы, – подсказал Уильям Банни-Лист. – Что бы это ни значило.

– Наверное, их спроектировали специально, – предположил Джонни.

– Пойти с молотка за пять пенсов! Стыд и срам! – воскликнула миссис Либерти.

– Вот вам живые! – с горечью воскликнул Уильям Банни-Лист. – Совершенно не думают об угнетенных меньшинствах.

– Понимаете, – несчастным голосом проговорил Джонни, – мэрия говорит, содержать кладбище чересчур накладно, а земля дорогая…

– А что это за Сплинберийские муниципальные власти? – спросил Олдермен. – Куда подевался городской совет Сплинбери?

– Не знаю, – сознался Джонни. – Никогда о нем не слышал. Послушайте, я тут ни при чем. Мне здесь тоже нравится. Я и Холодцу говорил: мне не по душе то, что происходит.

– Так что же ты намерен предпринять? – поинтересовался Олдермен.

Джонни попятился, но наткнулся на роллс-ройсовую усыпальницу мистера Порокки.

– Ой, нет, – сказал он. – Только не я. Это не мое дело!

– Разве? – удивилась покойная миссис Сильвия Либерти. – В конце концов, ведь именно ты нас видишь и слышишь.

– Остальные нас просто не замечают, – прибавил мистер Порокки. – Ноль внимания.

– Мы весь день из кожи вон лезли, – сказал Олдермен.

– Гуляют тут всякие с собаками, – буркнул Уильям Банни-Лист. – Ха! Пяти минут на месте не постоят, все бегом.

– Даже старая миссис Тахион и та… – вздохнул мистер Порокки.

– А она ведь умалишотка, – сказал Олдермен. – Бедняжка.

– Остаешься ты, – подытожил Уильям Банни-Лист. – Ты должен пойти к этим муниципальным как-их-там и объяснить, что мы – не намерены – переезжать!

– Меня никто не станет слушать! Мне всего двенадцать! Я даже голосовать еще не имею права!

– Зато мы имеем, – сказал Олдермен.

– Да ну? – усомнился мистер Порокки.

Мертвецы сгрудились около него, как американская футбольная команда.

– Мы ведь остаемся совершеннолетними, верно? По бумагам?

– Да, но мы мертвы, – напомнил мистер Порокки.

– Теперь голосовать можно с восемнадцати лет, – сказал Джонни.

– Неудивительно, что в людях не осталось уважения, – проворчал Олдермен. – Говорил же я: стоит допустить женщин к голосованию, и пиши пропало…

Миссис Либерти гневно сверкнула на него глазами.

– От имени умерших голосовать нельзя, – вмешался Уильям Банни-Лист. – Это называется «персонация». Незаконная Выдача Себя За Другое Лицо. Я был кандидатом от Революционной Рабочей Партии Солидарности и знаю.

– Я никому не предлагаю воспользоваться моим голосом, – сказал Олдермен. – Я хочу воспользоваться им лично. Никакой закон этого не запрещает.

– Верно…

– Я пятьдесят с лишним лет верой и правдой служил этому городу, – продолжал Олдермен. – И не вижу, отчего бы мне не поучаствовать в голосовании. Оттого только, что я мертв? Демократия – вот главное.

– Народная демократия, – вставил Уильям Банни-Лист.

Воцарилось молчание.

– Ну… – сказал несчастный Джонни, – я погляжу, что можно сделать.

– Молодчина, – одобрил Олдермен. – И газету не худо бы доставлять каждый день.

– Нет. – Мистер Порокки покачал головой. – Так трудно переворачивать страницы…

– Но мы должны быть в курсе событий, – возразила миссис Либерти. – Как знать, что за нашей спиной замышляют живые!

– Я… что-нибудь придумаю, – сказал Джонни. – Получше газеты.

– Вот и отлично, – сказал Уильям Банни-Лист. – И сходи в мэрию и скажи там…

– Что мы не собираемся с этим мириться! – прогремел Олдермен.

– Ладно, – покорно согласился Джонни.

Мертвецы растаяли. Опять возникло ощущение перемещения, словно они отбыли в неведомый иной край.

– Ушли? – спросил Холодец.

– Нельзя сказать, чтоб они приходили, – заметил Ноу Йоу, ревностный поборник науки.

– Приходили и ушли, – подытожил Джонни.

– Блин, чудно все это, – поежился Бигмак. – И холод собачий…

– Ладно, потопали, – сказал Джонни. – Мне надо подумать. Они хотят, чтоб я остановил стройку.

– Как?

Джонни быстро зашагал к воротам.

– Ха! Это они свалили на меня.

– Мы поможем, – тут же сказал Ноу Йоу.

– Да? – спросил Холодец. – В смысле, Джонни-то в порядке, но… ну… это получается якшаться с нечистой силой. Твоя мать, если узнает, будет вне себя.

– Да, но если они говорят правду, значит, мы помогаем христианским душам, – возразил Ноу Йоу. – А раз так – ничего страшного. Это ведь христианские души, да?

– По-моему, на кладбище есть и еврейский участок, – сказал Джонни.

– Ну и что. Евреи все равно что христиане, – заявил Бигмак.

– Не совсем, – очень осторожно возразил Ноу Йоу. – Но вроде того.

– Да, но… – неуклюже начал Холодец. – Это… покойники и всякое такое… ну… он их видит, значит, это его проблема… то есть…

– Когда Бигмака судили, мы все пошли его поддержать, – напомнил Ноу Йоу.

– Ты сказал, что его повесят, – надулся Холодец. – И я, дурак, все утро рисовал плакат «Свободу сплинберийцу!».

– Это был политический процесс, – обиделся Бигмак.

– Ты угнал машину министра просвещения, пока он торжественно открывал школу! – возмутился Ноу Йоу.

– Я не угонял. Я бы покатался и вернул.

– Ты въехал на ней в стену. Ты бы не смог ее вернуть, даже если бы отскреб лопатой.

– А я виноват, что у него тормоза ни к черту? Я, между прочим, мог здорово покалечиться. Но, похоже, это никого не колышет. Ваш министр сам виноват – не фиг бросать где попало тачки с плевыми замками и гавкнутыми тормозами…

– Спорим, сам он тормоза не чинит.

– Значит, виновато общество…

– Все равно, – сказал Ноу Йоу, – мы в тот раз подставили тебе плечо, верно?

– Не шею же было вместо него подставлять, – буркнул Холодец.

– И все мы поддержали Холодца, когда он нажаловался в музыкальный магазин, что, если проигрывать записи Клиффа Ричардса задом наперед, слышны Откровения Господа…

– Ты же говорил, что тоже их слышал! – возмутился Холодец. – Сам говорил!

– Это когда ты объяснил мне, что к чему, – сказал Ноу Йоу. – А пока я не знал, что слышу, мне казалось, что кто-то скулит и подвывает: айип-аййиип-муээп-айииипп[1]1
  Но если верить Холодцу, в действительности из динамиков магнитофона неслось: «Эй, братва! Марш в школу получать приличное образование! Слушайтесь предков! Ходить в церковь – круто!»


[Закрыть]
.

– Нельзя выпускать записи, которые так действуют на впечатлительных! – воинственно заявил Холодец.

– Я хочу сказать, – перебил Ноу Йоу, – что друзьям надо помогать, согласны? – Он повернулся к Джонни. – Вот что. Лично я думаю, что ты на грани нервного срыва, у тебя расстроена психосоматика, ты слышишь голоса и страдаешь бредовыми галлюцинациями, и тебя, наверное, надо бы засунуть в смирительную рубашку – знаешь, такую белую, с моднючими длинными рукавами – и посадить под замок. Но это не важно, потому что мы друзья.

– Я тронут, – сказал Джонни.

– Похоже, – согласился Холодец, – но нам по барабану, верно, парни?


Мамы дома не оказалось – ушла на вторую работу. Дед смотрел «Курьезы скрытой камерой».

– Дед!

– А?

– Уильям Банни-Лист был известный человек?

– Очень известный. Знаменитая личность, – не оглядываясь, ответил дед.

– А в энциклопедии я его не нашел.

– Очень известный человек был Уильям Банни-Лист. Ха-ха! Гляди, гляди, мужик с велосипеда свалился! Прямо в кусты!

Джонни взял том «Л – Мин» и на несколько минут затих. У деда было полно толстенных многотомных энциклопедий. Зачем они ему, никто толком не знал. Году, кажется, в пятидесятом дед сказал себе: «Ученье свет!» – и оптом закупил все эти пудовые тома. Он их так ни разу и не открыл, только смастерил для них шкаф. К книгам дед относился с суеверным почтением. Он считал, что, если в доме их довольно, атмосфера насыщается культурой и знаниями, как радиацией.

– А миссис Сильвия Либерти?

– Что за птица?

– Эта… как ее… суфражистка. Женщины на выборах и прочее.

– Никогда о такой не слыхал.

– Ни на «Либерти», ни на «Суфражистки» ее нет.

– Нет, никогда не слыхал про такую. Ого, смотри! Кошка ухнула в пруд!

– Ладно… а мистер Антонио Порокки?

– Что? Старина Тони Порокки? Как он?

– А он был знаменитость?

Дедушка на мгновение оторвался от экрана и устремил взгляд в прошлое.

– Тони? Держал магазинчик для любителей розыгрышей. На Элма-стрит, там, где теперь стоянка. Продавал бомбочки-вонючки и чесоточный порошок. А еще, когда твоя мама была маленькая, Тони на утренниках показывал фокусы.

– Значит, он был знаменитость?

– Все дети его знали. Видишь ли, в нашем захолустье их больше никто не развлекал. Ребятишки наизусть знали его фокусы и всегда кричали хором: «У вас в кармане!» и всякое такое. Элма-стрит. А еще была Парадайз-стрит. И Балаклава-террейс. Там я родился. В доме номер двенадцать по Балаклава-террейс. Все это теперь занято стоянкой. Ой-ёй-ёй… он сейчас ухнет с крыши…

– Выходит, знаменитым – по-настоящему знаменитым – он не был?

– Все детишки его знали. В войну он попал в плен в Германии. Но сбежал. И женился… на Этель Пташкинс, точно. Детей у них не было. Тони показывал фокусы и вывертывался из разных штукенций. Всю жизнь только и делал, что вывертывался.

– И пришпиливал к пальто гвоздику, – сказал Джонни.

– Верно! Каждый божий день. Ни разу не видел его без гвоздики. И всегда такой элегантный… Штукарь. Сто лет его не видал.

– Дед…

– Очень уж все нынче изменилось. В городе почти не осталось знакомых лиц. От кого-то я слыхал, будто старую галошную фабрику прикрыли…

– Помнишь, у нас был маленький транзистор? – спросил Джонни.

– Какой маленький транзистор?

– Ну тот, твой.

– А что?

– Можно мне его забрать?

– Мне казалось, у тебя есть стереомагнитофон.

– Это… для одних знакомых. – Джонни замялся. По натуре он был честный малый, потому что, помимо всего прочего, врать всегда очень сложно. – Они старенькие, – добавил он. – И мало выходят.

– А, тогда ладно. Только тебе придется вставить новые батарейки – старые совсем сели.

– Какие-то батарейки у меня есть.

– Эх, не те нынче приемники! Когда я был маленький, их делали на лампах. А теперь попробуй достань такой! Хе-хе! Оп-ля – гляди, прямо под лед!..


До завтрака Джонни сбегал на кладбище. Ворота оказались на замке, но, поскольку в ограде зияло множество дыр, погоды это не делало.

Накануне он купил пластиковый пакет, выскреб из приемника кашу из химикалий, в которую превратились старые батарейки, и подобрал новые.

Кладбище было пустынно, ни души – ни живой, ни мертвой. Только тишина – огромная пустая тишина. Если бы барабанные перепонки могли издавать звук, он как две капли воды походил бы на эту тишину.

Джонни попытался заполнить ее.

Из-за надгробия выскочила лисица и метнулась в кусты.

– Эй! Это я!

Отсутствие мертвецов пугало больше, чем они сами во плоти… вернее, в бесплотности.

– Я принес приемник, вот. Может быть, с ним вам будет легче, чем с газетой. Гм. Я посмотрел про радио в энциклопедии, и выходит, почти все вы должны знать, что это такое. Гм. Нужно крутить ручки, тогда радио включится. Гм. В общем, я положу его за плиту мистера Порокки, ладно? И вы сможете держаться в курсе событий.

Он откашлялся.

– Я… я тут думал и… надумал: может, если бы в городе узнали про… здешних знаменитостей, вас оставили бы в покое. Я знаю, что это не самая удачная мысль, – прибавил он безнадежно, – но ничего лучше мне в голову не приходит. Я хочу вас переписать. Можно?

Он надеялся, что мистер Порокки где-нибудь рядом. Джонни очень нравился мистер Порокки. Может быть, потому, что он умер позже других и держался более дружелюбно. Не так окоченело.

Джонни переходил от могилы к могиле, записывая имена. Среди старых надгробий попадались очень затейливые, с пухлыми херувимчиками. Но на одной плите были вырезаны футбольные бутсы. Ее Джонни отметил особо:

СТЭНЛИ «КУДА ПРЕШЬ!» НЕТУДЭЙ
1892–1936
Он таки услышал
свой последний свисток…

И едва не проглядел могилу под деревьями. В траве лежала плоская каменная плита (и больше ничего, даже намозоливших глаза уродливых цветочных вазонов), лаконичная надпись на ней сообщала, что это место последнего упокоения Эрика Строгга (1885–1927). Ни тебе «Спи спокойно, дорогой муж и отец», ни «От безутешных родных»; не было даже «Почил в бозе», хотя последнее представляло неоспоримый факт. Но Джонни все равно внес Эрика Строгга в свой список.

Мистер Строгг подождал, пока Джонни уйдет, вышел и сердито уставился вслед мальчику.

Внимание! Это не конец книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!

Страницы книги >> Предыдущая | 1 2
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации