Текст книги "Творцы миров"

Он растворился в воздухе, как дьявол. Кин протянула через стол руку, но ощутила там только воздух.

Немного позже она приказала проверить все челноки, убывающие по Линии с поверхности планеты. Даже невидимый человек не смог бы проскочить мимо сверхчувствительных датчиков. При этом он не смог бы воспользоваться грузовым контейнером – все они были негерметичными.

Но он исчез. Потом она поняла, что, должно быть, он купил себе билет на другое имя и прошел через контрольную сеть, используя именно то, что похоже на шапку-невидимку.

Известие пришло через двадцать пять дней, вместе с первой волной колонистов.

Основная Линия была уже давно демонтирована и исчезла в недрах преобразователя-Матки, в свою очередь установленного на специальном грузовике. На планете осталось только несколько небольших групп специалистов на противоположном полушарии, наносящих последние косметические штрихи.

Кин стояла на небольшом холме, окруженная со всех сторон теплыми, влажными испарениями джунглей, заполненных запахами и бурлящей жизнью, абсолютно девственных, без единой человеческой отметки. Она знала, что под ее ногами, на противоположном полушарии, люди и роботы очень скоро закончат последние операции по разборке Линии, упакуют ее составные части в Матку и переправят наверх для погрузки в двенадцатимильный скелетный каркас с одним-единственным фотонным двигателем, оставляя этот Мир для вновь прибывающих.

Исход с планеты был продуман до мелочей. Самыми последними от поверхности оторвутся корабли-мусорщики, тщательно уничтожив все следы пребывания людей и механизмов. Компания выпустила один из своих рекламных роликов, где было показано, как человек, последним ступающий на Линию, делает по ней шаг, затем поворачивается назад и тщательно заметает свой след на поверхности планеты. Конечно, это было только рекламой, но все же отличалось от истины лишь на несколько миллиметров.

Этот Мир был хорош. Лучше, чем Земля, хотя, говорят, сейчас и Землю значительно усовершенствовали. Население Земли возросло до 314 миллиардов, и это не считая бесчисленных роботов.

Теперь Земля стала лучше, чем та, на которой прошло ее детство. Большая часть воспоминаний была заменена необходимой информацией в процессе периодического обучения, но Кин специально сохранила один или два фрагмента. Она закрыла глаза и вызвала в памяти самый ранний.

Почти такой же холм на туманной равнине, освещенный косыми лучами заходящего солнца. Мать взяла ее с собой сюда, и сейчас они стояли в окружении небольшой толпы, представляющей собой большую часть населения, почти половину их страны. Среди них преобладали роботы. Один их них, Класс-8, весь покрытый сварными швами после многочисленных ремонтов, поднял ее и посадил себе на плечо, чтобы ей было лучше видно.

Среди танцоров были одни только роботы, и лишь на скрипке играл человек.

Тум, тум. Шаги металлических ступней глухо отдавались в темной торфяной почве. Ранние летучие мыши с писком проносились над головой, охотясь на кого-то.

Движения танцоров были совершенны. Но роботы и не могли двигаться иначе. Для окружающих людей Мир был переполнен делами и заботами, и они просто не могли позволить себе тратить время на подобное. Но они знали, что однажды когда-нибудь и для них найдется место в кругу танцующих. Шагая вперед и назад, сходясь и расходясь, роботы двигались в танце, следуя мелодии скрипки.

Именно в этот момент юная Кин Арад решила, что человечество не должно угаснуть. Они и так были на грани исчезновения. Без роботов это уже бы произошло.

Глядя на темные фигуры, плавно движущиеся в свете заката, она решила, что обязательно должна поступить на работу в Компанию.

Первый большой глайдер скользнул над верхушками деревьев и тяжело сел на траву. Он заскользил боком, задев дерево, и остановился.

Через миг дверца распахнулась, вниз выдвинулись ступени, и плавно сбежавший по ним мужчина, едва ступив на поверхность, сразу же опустился на колени и поцеловал землю.

Не замечая Кин, он упруго поднялся и обернулся к открытому люку. Оттуда появилось еще двое мужчин и следом за ними три женщины. Наконец они увидели ее.

Кин изменила цвет кожи. Теперь она имела серебристый оттенок, а волосы остались черными и были украшены россыпью светящихся неоновых капель. Для этого случая Кин Арад выбрала красный плащ. Имитируя ветер, электростатические заряды заставляли его развеваться у нее за спиной.

Для торжественной встречи немного эффектности не помешает. Вполне возможно, эти люди уже заранее воодушевлены своей написанной и переплетенной в золото конституцией – основой всех Свобод. Их следует приветствовать как подобает. У них будет еще так много дней вдоволь насытиться реальностью этого Мира.

Все больше и больше глайдеров садилось вокруг. Мужчина, тот, который первым ступил на землю, широким шагом поднялся к ней на холм. Его лицо с бородой, вполне под стать пионеру, приветливо улыбалось, демонстрируя удивительно ровные зубы. Но прежде всего она заметила, как блеснул в лучах заката серебряный диск у него на лбу. Забравшись на вершину холма, он продолжал спокойно и ровно дышать, без видимых усилий контролируя свой организм, что было присуще всем столетним. Подойдя ближе и узнав ее, он заулыбался еще шире.

– Кин Арад?

– Бжорн Чанг?

– Ну, вот мы и на месте. Сегодня прибудет десять тысяч наших. Ты приготовила отличный воздух, просто нечто! Что за запахи!

– Это джунгли, – сказала Кин. – Плесень. Помет кугуара. Запах орхидей из чащи.

– Ты, как всегда, живописна. Ну, скоро, я думаю, и мы во всем разберемся, – ответил он дружелюбно.

Она улыбнулась в ответ.

– Ты меня удивил. Я ожидала увидеть эдакого молодца с мотыгой в одной руке и… и свитком с Перечнем Прав и Свобод в другой. Вроде того, что захватили с собой поселенцы на Ленмер. Ты слышал о Ленмере? Я видела микрофильмы.

– А ты знаешь, что они всю первую неделю спорили о том, какое у них будет правительство? И что первым зданием, которое они построили, была церковь? И зима, конечно, не заставила себя долго ждать. Я побывал там в северном полушарии в зимние месяцы. А здесь ты тоже сделала суровые зимы?

Кин начала спускаться с холма. Чанг двинулся следом.

– Мы не желали их гибели, – ответила она, – и мы предупреждали их о возможностях перемены погоды.

– Но вы ничего не говорили им о том, что Вселенная безжалостна. А они были слишком молоды, чтобы быть мудрыми.

– А ты?

– Я? Думаю, что могу рассчитывать на себя. Этой планете меня не достать. Вот почему эти люди наняли меня. Мне ведь уже почти сто восемьдесят. Я не хочу умирать и поэтому буду следить за погодой во все глаза, и купаться только в стоячей воде, и ничего не съем, пока не увижу результатов полного химического анализа пищи. Я даже думал насчет метеоритов. Я подписал контракт на пять лет и должен выжить. – Кин кивнула. Его целеустремленность и в нее вселяла уверенность.

Но она знала, что это достанется ему нелегко. Теоретически, чем старше ты становишься, тем больше стараешься поближе пристроиться к генной инженерии, к офисам Компании, где тебе обеспечат гарантированную плату не менее одного Дня за двадцать четыре часа работы. Только Компания расплачивается со своими сотрудниками в Днях и только Компания может их конвертировать. По мнению социологов, Компания владеет всем и вся.

Но те же социологи вывели закон возрастного ослабления. В двадцать лет вы действуете очень осмотрительно, без риска потому, что если вы работаете на Компанию, то у вас впереди столетия. Было бы глупо махнуть на это рукой и неосторожно водить машину или просто так тратить Дни направо и налево.

А в двести лет кому какое дело? Вы везде побывали, все испробовали. Все новое для вас – это хорошо забытое старое, всего лишь поданное под новым соусом. А после трехсот – вы мертвы. Фактически. Как правило, это не самоубийство. Вы начинаете совершать восхождения на все более и более высокие горные пики, или делать все более и более затяжные прыжки, или производить все более и более замысловатые маневры в окрестностях Меркурия и… и результат не заставит себя ждать.

Скука делает вас маньяком. Смерть – это просто природа советует вам немного притормозить.

Вот почему Чанг возглавил отряд колонистов в новый Мир. Терять все равно нечего кроме жизни, уже и без того порядком подпорченной своей бесконечностью.

* * *

– Мы не создаем удобных планет, – сказала Кин. – Вы сами должны взять ее. – Еще один глайдер показался над деревьями и сел на траву.

– Сначала они возненавидят ее, – сказал Чанг. – У них здесь полно всякой всячины: от ковриков под ноги до синтезаторов пищи. Я попросил, чтобы основной модуль управления посадили в милях десяти отсюда. Хорошая прогулка – это то, что нам сейчас необходимо. Заодно узнаем, какие из пауков здесь ядовиты. По мне – так это местечко чересчур попахивает цивилизацией.

– А что ты будешь делать, когда кончатся твои пять лет?

– Ну, не знаю. Может быть, останусь с ними и начну потихоньку превращаться в Великого Старца. Но через пять лет эта планета уж точно будет слишком цивилизованной для меня.

– Учти, Рим не в один день строился.

– Все равно это будет не для меня.

Колонисты, стоя поодаль, молча рассматривали Кин. Теперь для них не будет ни генной инженерии, ни Компании; они все добровольно пошли на это. И никто из них не переживет и ста лет.

Но бессмертие у них все-таки будет. Бессмертие обычных людей. У них будут дети. Даже на Земле сейчас рождается достаточно детей. Их гены выживут, и природа этого Мира поработает над ними. Под влиянием иной Луны и Солнца, через тысячу лет, люди изменятся, станут в чем-то другими, как и следует по Плану.

– Нам пора прощаться, – сказала Кин, расстегивая клапан на поясе. – Вот: Акт о приеме, Общее описание и Гарантия. На пять тысяч лет.

Чанг засунул документы в карман рубашки.

– Вы уже решили, как назовете ее?

– Все проголосовали за Королевство.

Кин согласно кивнула.

– Мне нравится. Просто и без лишней патетики. Может, когда и загляну, мистер Чанг, посмотреть, что вы здесь сработали.

Последний из приземлившихся глайдеров являлся собственностью Компании и сильно отличался от недорогих конструкций, принадлежащих пионерам. Как только Кин направилась в сторону глайдера, люк открылся, и робот Компании опустил трап.

– Когда ты последний раз подвергалась процедурам? – внезапно спросил Чанг. Кин удивленно повернулась к нему.

– Восемь лет назад. Заметно?

Он помолчал, а потом подошел ближе, так, чтобы люди в толпе их не слышали.

– У Компании очень серьезные неприятности. Может быть, наши Дни уже сочтены.

– Неприятности?

Робот-пилот зафиксировал пребывание Кин на борту, отсчитал три секунды и закрыл люк. Последним, что видели пионеры, был размытый силуэт Кин за стеклом кормового окна глайдера, взмывшего вверх и исчезнувшего вдали. Чанг смотрел ей вслед, пока глайдер не набрал высоту и не запустил фотонные сопла. Потом он нагнулся в люк своего глайдера и вытащил оттуда мегафон.

Толпа внизу медленно слилась в сплошную массу, превратилась в пятно и исчезла в зелено-бурой массе джунглей. Кин откинулась в кресле. Компания владеет шестьюдесятью процентами своих предприятий. В чем могут быть у нее осложнения?

Полет глайдера ускорил заход солнца, на глазах утонувшего за горизонтом. Она совершила посадку на песчаном пляже небольшого острова, белого в свете звезд, окруженного фосфоресцирующим морем.

Линия черной полосой перечеркивала небо. У ее основания была видна одна-единственная капсула. Рядом со входом стоял человек, опираясь на обшивку спиной. Джоэл! Он усмехнулся. Улыбка неандертальца. Как всегда очень похоже.

– Привет, Кин!

– Я думала, что ты теперь станешь Заведующим Сектором на Цифрадоре.

– Мне предлагали. Но я решил, что это мне не подойдет. Давай зайдем внутрь. Робот!

– Слушаю, сэр!

– Зафиксировать глайдер на капсуле.

– Вас понял.

– Разрешите выполнять?

– Да. И отключи, пожалуйста, эти свои солдатские выкрики.

Они поднялись в пассажирскую кабину и сели в кресла по обе стороны от цилиндрического привода подъемника. Джоэл Ченч печально вздохнул и включил подъем. Раздался приглушенный лязг захвата, и Линия начала свое гипнотическое движение в окне капсулы.

– Я решил, что останусь тут Наблюдателем.

– О, Джоэл! Ты шутишь?

Кин вдруг почувствовала, что пол начал уходить у нее из-под ног.

– Не шучу. Но только между нами. Я давно уже думал об этом.

– Значит, ты… никогда? Но я не увижу тебя… – Кин с трудом могла говорить. – …Ты проведешь века в глубоком охлаждении на спутнике, описывающем бесконечные петли по очень высокой орбите вокруг этого Мира. Никогда не постареешь, – она просто не могла себе все это представить.

Робот будет неотрывно следить за состоянием твоего организма, повиснув в нескольких сантиметрах от твоего мраморного лица. Остальные роботы будут наблюдать за Миром внизу. Ждать особых проявлений. Использования ядерной энергии. Термоядерный синтез. Полеты в космос. Сверхвысокие энергии. Некоторые Миры делали своей наиглавнейшей целью завоевание межгалактического признания. И это никогда не срабатывало. Обычно они останавливались на суборбитальных станциях и все равно вынуждены были направить свои усилия в сторону развития способов производства пищи и сельского хозяйства. Бесполезно пробовать летать, если ты перед этим хорошенько не поел.

Джоэл наклонился вперед и набрал заказ на панели синтезатора. Почти сразу машина выдвинула столик с заказанными блюдами. Он заметил, как Кин смотрит туда, и снова улыбнулся. Джоэл очень часто улыбался. Гены палеолита явно всплыли наружу при его зачатии и теперь его улыбкой вполне можно было пугать непослушных ребятишек.

Его улыбку также вполне можно было назвать Пробуждением Человека. Друг с другом они могли обходиться почти без слов. Вместе им было почти четыреста лет. И новые слова вряд ли могли бы им во многом помочь. Они всего лишь могли подчеркнуть некоторые нюансы. Кин снова перевела взгляд на столик.

– Очень знакомо, я стараюсь вспомнить.

– Сто тридцать лет назад. Мы только что поженились, помнишь? Это был Тюневальд. Там еще были такие сумасшедшие обряды… Икар.

– Это был Икар, – сказала Кин. – Но ты запомнил меню. Как романтично.

– Если честно, я заранее посмотрел в дневнике, – с улыбкой ответил он, разливая вино. – Кажется, ты была моей пятой женой. Я это тоже забыл отметить.

– Третьей! Это ты был моим пятым мужем!

Они взглянули друг на друга и беззаботно рассмеялись.

– Хорошее было время. Три счастливых года.

– Два.

– Хорошо, два. Самая лучшая неудача в моей жизни. Тот месяц на Агеморре, когда мы…

– Не крути, Джоэл. Почему – Наблюдатель?

Он сразу сник. Королевство в иллюминаторе постепенно превращалось в диск, граница дня и ночи медленно двигалась по поверхности. Он вздохнул еще печальнее.

– Знаешь, мне стало казаться, что моя жизнь потеряла свой вкус. Компания никогда не даст мне такого срока жизни, какой я получу, став Наблюдателем. Смотреть, как взрослеет новый Мир и вершится будущее, не хуже, чем полет к чужим галактикам…

– Нет, Джоэл. Я всегда хорошо тебя чувствовала. И не знала такого случая, чтобы скука доконала тебя. Я отлично помню, как ты два года ломал голову, как сделать деревянное колесо для повозки. Ты всегда говорил, что никогда не останавливаешься, пока до конца не овладеешь новым ремеслом. Ты говорил, что хотел бы научиться делать седла для лошадей и лить медь. И еще ты говорил, что хотел бы сделать полное описание порнографии роботов. Ты ведь еще не брался ни за что из этого?

– Ладно. Я отваливаю, потому что я трус. Теперь нормально? Скоро начнется такое, что лучшего места, чем камера глубокой заморозки, не найти.

– Начнется? Что?

– Очень неприятные вещи.

– Неприятные… – она прервалась. – Чанг говорил мне то же самое.

– Этот здоровенный колонист-пионер?

– Да.

– Я с ним разговаривал, пока они были на орбите. Он тоже решил сбежать с корабля, прежде чем волна накроет его.

– О чем это ты говоришь?

И он рассказал ей про это.

После встречи с Джало Кин сразу отправила Компании подробный рапорт. Там она особо отметила то, что Джало обладает возможностями производить Дни очень высокого номинала.

– Компания исследовала ту банкноту Джало, которую ты отправила им.

– Ну что – это фальшивка?

Он медленно покачал головой.

– Хорошо бы, если так. Но это что-то потрясающее. Она настоящая. Но только мы не печатали таких. И все номера на этой банкноте правильные. И все метки тоже правильные. Просто эти номера не наши. Мы еще не выпустили кредитки с такими номерами. Но это не случайно, ты понимаешь? А теперь хорошенько подумай об этом. Где-то имеется возможность для производства денег Компании. Чувствуешь, что это значит?

И Кин подумала. В кредитки Компании заложено столько уровней защит и кодов, что изготовление точной подделки сведено к нулю, практически невозможно. Вы не смогли бы получить копию Дня, даже используя страт-машину, основу геопластплатформы, потому что все страт-машины находились в руках Компании, а один из уникальных кодов в каждой банкноте все равно испортил бы все дело. Но кто-то смог изготовить точную копию денег Компании. Но если это так… Гигантская волна долгоживущих будет первой бедой. Дни Компании тверды до тех пор, пока их основа находится в руках Компании. Без этого Дни это просто куски пластика. И если их количество в десять-двадцать раз превысит реальные возможности Компании, она просто перестанет существовать. Жизнеспособность Компании в ее кредитоспособности, а ее кредитоспособность – в твердости ее валюты. Генная хирургия может остановить умирание вашего организма. И вы сможете жить без дополнительной обработки столько, сколько лет смогли купить за свои Дни, но вы будете продолжать стареть. Вы не умрете, но тело ваше одряхлеет.

И вот теперь все решили попрятаться. Джоэл нашел свой способ получить бессмертие. Чанг – тот, по крайней мере, избежал краха. Может быть, сейчас люди менее сметливые уже начинают предпринимать что-то вроде прогулок в космосе без скафандра.

«Нас немного, всего несколько миллионов», – подумала Кин. – «Наша самая большая забота – придумать, что бы нам отведать такого, чего мы еще не пробовали. Наша жизнь потеряла свой смысл. Мы размышляем о том, почему короткоживущие так бездумно тратят свои жизни, и с ужасом понимаем, что дело в том, что мы отказались от детей. Ведь это так опасно. Если человек начинает жить только ради довольства, наслаждений и радостей жизни, то чем дольше он так живет, тем выхолощеннее становится его жизнь и он сам.

Но жизнь так сладка, а смерть по-прежнему таинственна и непонятна нам. И мы по-прежнему боимся своих лет. О, Боже!»

– Они ищут его? – спросила она.

– Повсюду. Мы знаем, что он был на Земле, потому что все записи о Подпространственных Пробах в Музее Космоса были стерты.

– Получается, что теперь мы совершенно ничего о нем не знаем?

– Именно так. Прямо в десятку, Кин. – Он коротко усмехнулся.

– Но в конце концов политика Компании была верной. Наши Миры продолжают свое существование. Один человек не сможет подорвать всю цивилизацию, – попыталась спорить Кин.

– Покажи мне то место, где сказано, что это правило универсально, – резко сказал он, но сразу сник.

– А та шапка-невидимка, она что, действительно позволяет стать невидимым?

– Ну-у-у, если смотреть прямо сквозь человека, то, насколько я помню, предметы позади него кажутся слегка затуманенными. Но если ты ничего не знаешь, то ничего и не заметишь.

– Сгодилось бы для старомодных шпионов, – усмехнулся Джоэл. – Но все равно непонятно, как это действует. Не думаю, что мы смогли бы изготовить такое. Для создания эффекта невидимости требуется очень высокая технология, но при такой технологии невидимость – не такое уж достижение. Можно обнаружить человека с помощью массы других средств.

– Я думала об этом, – сказала Кин. – И этот телепортатор материи. Любая теория отвергает возможность его существования. Эффект удвоения Васби почти делает это, но это почти то же самое, что вечный двигатель.

Спутник на конце Линии теперь сиял как звезда. Джоэл посмотрел на приборы.

– Я хотел бы с ним встретиться. Я читал о Подпространственных Пробах, когда еще пешком под стол ходил.

* * *

– И когда я однажды был на Земле, я специально заезжал к Рип ван ЛеВайну на ранчо. Он был одним из тех, кто сумел посадить капсулу на ту планету и найти…

– Да. Я знаю об этом, – ответила Кин.

Если Джоэл и уловил перемену интонации в ее голосе, а он всегда отлично чувствовал их, то вида не подал. Он, не торопясь, продолжил.

– Пару лет назад я видел этот фильм о П4 и П6. Это те двое, что летают по орбите до сих пор. На Земле есть специальное благотворительное общество, и примерно каждые десять лет в память об этом событии они запускают один или два корабля по траектории касательной к Солнцу для их разгона и…

– И об этом я знаю тоже, – сказала Кин. – Корабли Проб разгонялись, пикируя прямо на Солнце, затем совершали подпространственный переход и перемещались обратно на несколько миллионов миль, снова пикировали и снова исчезали в подпространстве и так далее, и в конце концов входили в подпространство на расстоянии в несколько сотен световых лет на субсветовой скорости и должны были появиться снова в нескольких милях от места начала пробы.

– Подпространственный-4 потерпел аварию, развалившись от непосильных перегрузок, а поломка в примитивном компьютере П6 привела к тому, что он выскочил в Пространство почти что прямо внутри Солнца, которого по расчетам там не должно было быть. Техника оживления и восстановления жизнедеятельности в те времена тоже была весьма далека от совершенства. И, кое-как собрав пилотов по частям, их запустили на круговую орбиту вокруг Земли. Специальные бригады подновляли их каждые десять лет. Это дорого стоило. Значительно дешевле было бы оживить пилотов и дать им возможность наслаждаться жизнью в качестве героев. Но Рип ван ЛеВайн, Отважный Рыцарь Подпространства, тот, который после тысячелетнего путешествия сумел посадить свой корабль на планету, созданную людьми на Подпространственных кораблях всего лишь лет триста назад, был очень богатым человеком, перед тем как покончил жизнь самоубийством. Настолько богатым, что смог нанять хороших адвокатов и настоять на том, чтобы его Специальный Фонд полностью оплачивал обеспечение жизнедеятельности двух последних пилотов, но только не будил их.

Не приведи Господь когда-нибудь еще связаться с Фондом ЛеВайна. Первое, о чем Компания подумала, это было разбудить пилота П4 и расспросить ее о Джало. Ведь они вместе проходили тренаж и, возможно, она знала о нем хоть что-то. Но Фонд поднял такой шум, что нам пришлось спешно ретироваться.

– Джоэл, а что ты сам думаешь обо всем этом? – спросила Кин.

– Я думаю, что все это – дерьмо.

– И я тоже, – поддержала его Кин.

Она провела на спутнике все то время, пока Джоэл настраивал оборудование и производил дезинтеграцию той длинной цепочки огромной искусственной молекулы, являющей собой Линию. По завершении этого Королевство осталось наедине с собой. Но присутствовать при подготовке камеры заморозки было выше ее сил.

Ее частный корабль ждал на орбите недалеко от Верха. Теперь она будет находиться в одиночестве до того момента, пока не присоединится к команде на Тангере, где специальная бригада уже приступила к очистке атмосферы и укреплению поверхностной коры планеты. Примерно через месяц она планировала посетить Момремонн и взглянуть там на новые раскопки останков Высоких. Там были найдены части страт-машины абсолютно нового принципа действия.

Но теперь все это казалось совсем неважным. Она с силой захлопнула за собой дверцу люка.

– Приветствую вас, леди, на борту, – отсалютовал корабль. – Запасы топлива обновлены. Ковры в кабинете вычищены. Постелены свежие простыни. Прикажете приготовить ванну?

– Давай.

– Курс проложен. Прикажете начать отсчет?

– С этим можно подождать. Начнем с ванны.

Послышался шум наполняющейся ванны. Вода было горячей – в самый раз. Ванна наполнялась быстро и без брызг. Кин, которая выросла, привыкнув к уважению и вежливости машин, похвалила.

– Большое спасибо. Ты очень мил.

– Благодарю вас, леди. Пять часов три минуты до начала разгона.

Кин начала задумчиво намыливать руки. Немного погодя она спросила:

– Корабль?

– Слушаю, Леди?

– А куда, между прочим, мы собираемся лететь? Что-то я не припоминаю, чтобы давала тебе указания.

– На Кунг, леди, в соответствии с вашим приказом, принятым 388 часов назад.

Кин выскочила из ванны, как Венера, из мыльной пены рожденная, и, голышом промчавшись через весь корабль, упала в кресло пилота.

– Этот приказ, – с расстановкой спросила она. – Повтори его.

Она внимательно читала то, что появлялось на экране, держа палец на кнопке, включающей связь со спутником Наблюдателя Королевства. Если Джоэл уже лег в камеру заморозки, все равно процесс занимает часы. Так или иначе автоматика сможет быстро разморозить его. Главным было то, что на спутнике имелся передатчик достаточно мощный, чтобы связаться с Компанией. Она чувствовала руку Джало.

Принятый Кораблем приказ был очень прост и предварялся кодом вызова корабля и личным кодом Кин. Он поступил по обычному каналу связи земля-орбита. Его могли послать с любого передатчика на Королевстве, пока там еще не были закончены работы.

Конец послания был таков:

«Плоский Мир. Ты, Кин Арад, я знаю это точно, очень любопытна. Только попробуй провести меня – и всю жизнь будешь умирать от любопытства при мыслях о том, что могла бы увидеть там». Кин опустила руку, так и не нажав на кнопку передатчика.

«Плоский Мир невозможен. Но, с другой стороны, если ты пилот Подпространственных Проб, то ты не возвращаешься обратно. И не можешь печатать деньги Компании».

– Корабль?

– Да, леди?

– Кунг – продолжить.

Она делает ошибку. Наверно, это очень глупо. И может стоить ей работы.

Быть там или всю жизнь умирать от любопытства!

Она коротала время до перемещения за чтением «Плэнет Дайджест». Оказалось, что за это время кунгийцы тоже успели соорудить себе Линию. Но при этом никто не запрещал сажать корабли на планету своим ходом. И вообще, на Кунге разрешалось почти все, вплоть до убийства. Она перепроверила, и оказалось, что Кунг остался единственным Миром в ближайшем космосе, разрешающим кораблям посадку на свою поверхность. Интересно, случайность ли это?

Кунгу до зарезу нужна была валюта. Кунг не производил почти ничего, за исключением широчайшего разнообразия легочных заболеваний, но при этом сам нуждался во многом. И всеми силами старался наладить туристический бизнес…

Кин однажды уже посещала эту планету. Все, что она могла припомнить из своего пребывания там, было сплошным потоком дождя. У кунгийцев было около сорока четырех специальных слов для описания дождливой погоды, но и их всех вряд ли хватило бы, чтобы передать могучую симфонию потоков воды, низвергающейся с неба пятьдесят пять минут в течение каждого часа. Горы там просто не держались. При такой малой гравитации как на Кунге, гор могло быть много и довольно высоких, но та же гравитация позволяла океанам воды с легкостью испаряться и затем тщательно утюжить почву, выливаясь обратно. Остающиеся на месте гор холмики имели задушенный, больной вид. Время от времени они становились островами. Кин отлично помнила кугианские приливы. Очень большая луна и холодное близкое светило порождали мощные и кошмарные в своей непредсказуемости приливы. Растительность была плесенно-грибкового типа, способная мгновенно разрастаться и плодоносить в промежутках между приливами, или представляла собой полуподводные водоросли. Но туристы там появлялись. Несмотря на то, что им приходилось большую часть времени носить спасательные жилеты на случай шквального прилива, туристы все равно прилетали на Кунг. Это были заядлые рыбаки, любители туманов, собиратели оригинальных форм жизни и любознательные студенты-биологи. А что касается самих кунгийцев, то это было нечто, и здесь нужен отдельный рассказ.

Она включила экран и откинулась в кресле. «Ты должна связаться с Компанией», – тихонько сказала она сама себе. Пока не поздно. И сама себе ответила: «Но ты же прекрасно знаешь, что будет потом. Он, может, и спятил, но он не дурак. Он наверняка уже успел подготовиться ко всему. И, кроме того, Кунг не принадлежит людям. И приказы Компании там – пустой звук. Он воспользуется неразберихой и сбежит, а мы опять потеряем его».

Она еще подумала немножко и добавила: «Но ты связана долгом. Ты не имеешь права позволить такому опасному типу устраивать свои делишки ради удовлетворения твоего любопытства».

И потом еще немножко подумала и сказала: «А почему бы и нет».

Насколько богатой женщиной была Кин Арад, дочь Матери-Земли и автор знаменитого Продолжения Сотворения Мира? Компания платила своим слугам Днями, и с того времени, как они начинали зарабатывать более одного Дня в день, они часто конвертировали свое дополнительное время в более традиционную валюту. На сегодняшний день на ее счету находилось три тысячи шестьдесят восемь Лет, пять, Недель и два Дня, а еще она обладала одним миллионом восемьюстами тысячами Дней открытого кредита, и кредит Компании пока что имел вес.

Кредит Компании тоже мог быть конвертирован в Дни. Галактика обладала огромными запасами редких элементов. Но коль скоро трансмутаторы любой страт-машины или синтезатора, в принципе, могли создать что угодно, то, что могло укрепить валюту лучше самой жизни? Кин могла купить жизнь. Могли ли Соломон и Крез позволить себе подобное? Да, она была богата.

Беспокойно замигал предупредительный сигнал. Как только светило Королевства появилось в пространстве переднего экрана, сработали светочувствительные датчики, и звезда превратилась в черный диск с огненной бахромой.

Кин отключила голос корабля, начавшего обратный отсчет перед подпространственным перемещением. Этот размеренный речитатив, похожий на ожидание смерти, она ненавидела больше всего на свете. Если компьютер не ошибся, а он никогда не ошибался, то корабль совершит перемещение, как только достигнет скорости, достаточной для проникновения в… (несколько секунд небытия, мгновенная агония мечущегося разума и чувство жуткой безысходности. Показалась Душа, – так говорили про эти секунды, в течение которых человек пребывал в Подпространстве. Похоже, что-то в человеческом рассудке отказывалось передвигаться со скоростью, большей 0.7 световой, это было доказано экспериментально, и поэтому за каждым коротким промежутком времени перехода через Подпространство следовали секунды, в течение которых взбаламученный разум должен был оправитьсяаааааааа) …точку назначения. Кин с трудом восстановила равновесие и взглянула на экран. Солнце Кунга было холодным красным карликом. Как утверждала статистика, оно относилось к разряду менее чем небольших. Но с расстояния в четыре миллиона миль оно было гигантским. Фактически, Кунг плыл сквозь его внешнюю атмосферу. А вот и он, тут как тут, отъеденный сбоку темно-красный диск. Кин улыбнулась. Кунг, живущий под постоянным облачным покровом, и без того был сумасшедшим Миром. Можно представить себе, какие еще религии могли бы возникнуть там, если бы его небо вдруг стало чистым и кунгийцы смогли увидеть свое солнце.