Текст книги "Леди полуночи"

Глава 5

Комната поплыла в глазах Кейт. Баджер соскочил на пол, и она не сделала попытки остановить его. Вокруг нее спорили Грамерси.

– Я говорил вам, что нельзя вот так, сразу наваливаться на нее.

– На нас на всех это навалилось. Еще утром мы не догадывались…

– О господи! Она побледнела как смерть.

Так значит, все они… ее семья! Кейт с трудом могла в это поверить. Искушение было велико, и оптимизм быстро овладел ею. Но ей не хотелось оказаться в дурах. Для начала надо прийти в себя.

Пока новоиспеченные родственники галдели, к Кейт подсела тетя Мармозет и достала из кармана завернутую в бумажку конфетку.

– Вот тебе пряный леденец, дорогая.

Кейт безропотно приняла его.

– Давай попробуй.

Не зная, как ей в этом отказать, Кейт развернула фантик и сунула в рот жесткую конфетку.

О!.. В голове будто вспыхнуло, на глаза навернулись слезы, огнем зажгло язык. Ей потребовались все силы, чтобы не выплюнуть облатку.

– Крепко, да? Даже немного подавляет поначалу. Но чуть-чуть терпения, и будешь получать удовольствие от этих конфеток. – Тетушка Мармозет похлопала Кейт по руке. – Вся наша семья похожа на такую конфетку.

Неожиданно старушка обратилась к присутствующим:

– Эй, вы, успокойтесь.

Все тут же замолчали. Включая маркиза.

– Мне кажется, что говорить об этом можно только как о предании. – Тетя Мармозет взяла руки Кейт в свои высохшие старческие ладони. – Когда-то жил да был некто Саймон Грамерси, младший маркиз Дру. Как и все Грамерси, он отличался буйным страстным темпераментом, но больше всего его интересовало искусство и любовь к совершенно неподходящей ему девушке, – дочери арендатора из поместья в Дербишире. Можешь такое представить?

Кейт покачала головой, перекатывая во рту дьявольский леденец.

– Мать Саймона была шокирована донельзя. Родители девушки отреклись от нее. Но Саймон не пожелал ни с кем считаться и устроил любовное гнездышко для своей музы в Амбервейле. Несколько месяцев они прожили в уединении, отдаваясь страсти и рисованию.

– Тетя!

– Вообще-то, после того как мы увидели этот портрет, мои слова вряд ли могут шокировать. – Старушка продолжила: – Через какое-то время бедняга Саймон тяжело заболел, а потом скончался, неожиданно для семьи. Никто не знал, что случилось с дочерью арендатора: она просто исчезла. Может, тоже заболела, а может, стала музой для кого-то другого. Никто ничего не мог предположить. Титул перешел к кузену Саймона, моему деверю, а по его смерти – к Эвану.

– Все еще сбиты с толку? – участливо осведомилась Ларк.

– Мы потом нарисуем вам схему, – пообещала Хэтти.

Кейт, разглядывая картину, заметила:

– Признаю, мы довольно похожи, но мне всего двадцать три и у меня есть вот это. – Она поднесла руку к родимому пятну.

– О, это наша родовая черта, – сказала Ларк. – У нескольких Грамерси есть что-нибудь подобное. У Хэтти это небольшая очаровательная родинка, большинство моих прикрыто волосами, а у Эвана – под ухом. Покажи ей, Эван.

Лорд Дру отважно продемонстрировал Кейт свою шею. Да, у него действительно имелось такое же багрово-красное родимое пятно, которое он скрывал под жестким безукоризненным галстуком.

– Теперь понятно? – спросила Ларк. – Когда мы на чердаке наткнулись на картину, то решили, что девушка на ней, должно быть, любовница Саймона. Но никто из нас даже не знал, что она была беременна. Возникал вопрос: что сталось с ребенком?

– Умер, как мы предположили, – сказала Хэтти. – Иначе хоть что-нибудь услышали бы. Но Ларк не упустила возможности навести кое-какие справки.

Та улыбнулась.

– Обожаю все загадочное. Если ребенок родился в Амбервейле, то должна была остаться запись о рождении. Поэтому мы отправились в местный приход и там узнали, что церковь сгорела еще в тысяча семьсот восемьдесят втором году и не восстанавливалась в течение десяти лет. Какой-то несчастный случай: вроде кадило упало на ковер.

Лорд Дру откашлялся.

– Не отвлекайся, Ларк: пожалей мисс Тейлор.

Та кивнула.

– В общем, никаких записей не сохранилось. За несколько лет приход был поделен между тремя соседними церквями, и мы решили их осмотреть, по одной в неделю, для чего и устраивали семейные вылазки.

– Это возможно только в нашей сумасшедшей семейке, – заметила Хэтти, – устраивать развлечение из просмотра заплесневелых регистрационных книг в поисках мертворожденной кузины.

Ларк проигнорировала сестру.

– Мы начали с церкви Святого Франциска, которая находилась ближе других, но там нам не повезло. На этой неделе выбор лежал между церковью Святого Антония в Глене и Святой Мученицы Марии. Должна признаться, я выступала за Святого Антония, потому что его имя звучит так умиротворяюще, но…

– Но как-то так получилось, что выбрали Святую Марию.

– Да, слава богу! Покажи книгу, Эван.

Лорд Дру достал огромный том, который выглядел как замусоленная церковно-приходская книга. Кейт удивилась, как ему удалось забрать ее из церкви, потом решила, что он просто дал денег викарию. Наверняка трудно отказать в просьбе местному маркизу.

Он открыл ее на заложенной странице, ткнул пальцем в отмеченную строчку и громко прочел:

– «Кэтрин Аделл, рожденная в феврале, двадцать второго числа, в году тысяча семьсот девяносто первом. Отец – Саймон Лангли Грамерси. Мать – Элинор Мария».

– Кэтрин? – переспросила Кейт с забившимся сердцем. – Вы сказали «Кэтрин»?

Ларк возбужденно подскочила в кресле.

– Да! Мы просмотрели еще несколько годовых записей, но регистраций смертей не было, как, впрочем, и крещений. Мы спросили викария, не знает ли он кого-нибудь из местных подходящего возраста по имени Кэтрин, и он не сразу, но вспомнил, что недавно получил письмо.

– Письмо? – воскликнула Кейт, и Баджер ткнулся носом ей в голени. – Мое письмо?

Несколько последних лет она играла на органе на воскресных службах в церкви Святой Урсулы. Денег за работу не требовала, только помощь. Каждую неделю мистер Кин отдавал в ее распоряжение помещение викария. Она выбирала из его огромного указателя всех английских церквей какой-нибудь приход и отправляла туда письмо с просьбой разыскать запись о рождении в период между 1790 и 1792 годами ребенка женского пола, получившего имя Кэтрин. Она начала с приходов близ Маргита, затем круг поисков расширялся. Медленно. Неделя за неделей, месяц за месяцем, год за годом.

Письма подписывал и наклеивал потом на них марки викарий. Он также делал ей большое одолжение тем, что держал всю ее затею в секрете. Большинство жителей деревни подняли бы ее на смех, если бы узнали про это безнадежное предприятие: посчитали бы, что с таким же успехом можно запечатывать письма в бутылки и пускать в океан.

Но Кейт не могла расстаться со своей идеей фикс. Для нее это стало еженедельной привычкой. Каждый раз, когда почта приносила отрицательный ответ или, хуже того, когда месяцы утекали, а ответа не было вообще, словно давая понять, что краеугольный камень ее усилий отвергнут, она вслушивалась в голос, звучавший в глубине сердца: «Будь храброй, моя Кэти».

И вот теперь…

А теперь пряный леденец тетушки Мармозет медленно растворялся у нее во рту. Старушка оказалась права: густая сладость обволакивала язык.

Кейт наслаждалась этим ощущением.

– Да, – сказала Ларк. – Именно ваше письмо. Я прямо сердцем почувствовала, что вы и есть наша Кэтрин. Мы все собрались, потратили полдня на дорогу и, наконец, несколько часов назад сюда прибыли.

– Мы показали это вашему викарию. – Хэтти кивнула на картину. – И как только он пришел в себя от небольшого апоплексического удара, то заявил, что мисс Кейт Тейлор, несомненно, имеет вполне очевидное сходство с дамой на портрете.

– От шеи и выше, разумеется. – Ларк обратила свое замечание – и легкую усмешку – капралу Торну.

Тетушка Мармозет похлопала Кейт по коленке.

– У истории оказался чудесный конец. Мы нашли тебя, моя дорогая. По всем признакам ты давным-давно пропавшая дочь маркиза.

Эти слова обрушились на нее как снежная лавина, и Кейт застыла, испытывая противоречивые ощущения. Потрясение оказалось для нее чрезмерным. Она теперь знает имена родителей, знает свой день рождения, у нее есть второе имя.

Если только…

Если только всему этому можно верить.

– Но мне никогда не доводилось жить возле Кенмарша, – сказала она. – Меня воспитывали как сироту в школе Маргита, которую я окончила четыре года назад, потом приехала сюда преподавать музыку.

– А до Маргита где вы жили? – спросил лорд Дру.

– К сожалению, ничего толком не помню. Я пыталась узнать подробности у своей школьной учительницы… – Боже, даже не верится, что это было всего несколько часов назад! – …но та сказала, что меня бросили.

Кейт посмотрела на женщину на портрете – на свою мать, как утверждают все эти люди. Как сложилась ее судьба? Она умерла? Или отказалась от собственного ребенка, не имея возможности заботиться о нем? Но по тому, с какой нежностью женщина руками поддерживает свой округлившийся живот, было ясно, что дитя, которое носила под сердцем, желанное. Как интересно, подумала Кейт, представлять себе, что она находится внутри этой картины, в чреве, еще в виде зародыша, но уже живого…

– Бедняжка, – прервал ее размышления голос Ларк. – Мне даже представить трудно, сколько вам пришлось пережить. Мы не в силах что-либо изменить в прошлом, но сделаем все, чтобы вы забыли о плохом.

– Верно, – согласился лорд Дру. – Мы должны как можно скорее представить вас в Амбервейле. Сегодня, по возвращении домой, я отправлю к вам горничную, чтобы помочь упаковать вещи.

– Мне кажется, в этом нет нужды.

– У вас есть своя горничная?

Удивившись, Кейт засмеялась.

– Нет. У меня не так много вещей. Но я имела в виду другое – не очень прилично приглашать меня в ваш дом.

Лорд Дру захлопал глазами.

– Почему неприлично? Это же родовое гнездо!

Родовое гнездо!

От этих слов болезненно сжало грудь.

– Но я никого не стесню?

– Абсолютно никого! – заверила ее Хэтти. – Всем досаждать – это прерогатива нашего братца Беннета. И он ревниво следит, чтобы никто не посягнул на эту роль.

– Да и как ты сможешь нас стеснить, дорогая? – включилась в разговор тетушка Мармозет.

– Даже если все, что вы рассказали, правда… я ведь ваша незаконная дальняя кузина, дочка арендатора.

Кейт подождала, пока смысл ее слов дойдет до них. Наверняка обладатели такого общественного ранга, как Грамерси, не знаются со своей незаконнорожденной родней.

– Если вы насчет скандала, то можете не волноваться, – заметила Ларк. – Скандалы идут с фамилией Грамерси рука об руку, как и богатство, и до этого никому нет дела. Мы с детства впитали в себя завет тети Мармозет…

– …не злоупотреблять пряными леденцами, – подхватила Хэтти.

– …что семья превыше всего, – поправил ее лорд Дру. – Может, мы и сборище пестрых аристократов, но всегда помогаем друг другу пережить скандалы, несчастья и редкие моменты триумфов. – Он показал пальцем на регистрационную книгу. – Саймон объявил о рождении дочери и дал ей свое имя. Поэтому, если тот ребенок – вы, мисс Тейлор…

Драматическая пауза сгустила воздух в комнате.

– …тогда вы вообще не мисс Тейлор. Ваше имя – Кэтрин Аделл Грамерси.

Кэтрин Аделл Грамерси?

Черта с два!

Торн стиснул зубы. Будучи от природы неразговорчивым, он понимал, что в этой ситуации от него требуется красноречие, хотя проще приступить к конкретным действиям. Главное, чего ему хотелось, – это распахнуть настежь дверь и вышвырнуть вон всех этих непонятно о чем разглагольствовавших аристократов. Потом взять мисс Тейлор на руки, отнести наверх и уложить в кровать, чтобы она смогла наконец отдохнуть после переживаний этого дня. У нее был смертельно бледный вид.

И как бы ему ни хотелось прилечь рядом, в отличие от этих незваных гостей он умел себя сдерживать. Торн слышал, что из-за близкородственных браков среди аристократов часто наблюдаются признаки вырождения – слабоумие и дурные зубы. Эта семейка, судя по всему, страдала еще и от словесного поноса. Все, что они извергали, было полным дерьмом.

Торн не мог поверить своим ушам, услышав, как они предложили мисс Тейлор поехать с ними, и уж тем более, что она соглашается: у нее-то ведь имеется здравый смысл.

И Кейт, будто прочитав его мысли, тут же подтвердила это.

– Вы очень добры, но, боюсь, я не смогу уехать из Спиндл-Коув так поспешно. У меня тут есть некоторые обязательства. Уроки, ученицы. Через неделю состоится наша ярмарка по поводу середины лета, а я отвечаю за музыкальное сопровождение и танцы.

– Обожаю ярмарки! – воскликнула Ларк.

Эта девица снова подпрыгнула в кресле: у нее была такая раздражающая манера, отметил Торн.

– Ничего особенного, но мы хорошо проводим время. Главное на ней – детский праздник, который мы устраиваем там, наверху, в развалинах замка. Капрал Торн со своими людьми очень нам помогает. – Бросив на него нерешительный взгляд, Кейт продолжила: – В любом случае вам ведь наверняка хочется сделать более официальными наши… отношения, прежде чем вы пригласите меня в ваш дом, не так ли? Если вдруг обнаружится, что ваши предположения ошибочны и на самом деле я вам не родственница…

– Но портрет! – запротестовала юная леди. – Церковная книга! Ваше родимое пятно!

– Мисс Тейлор права, – заявил лорд Дру. – Мы должны доказать, что это не простое совпадение. Я отправлю людей поговорить в школе, собрать информацию в местностях возле Амбервейла. Не сомневаюсь, что мы без труда найдем связь между вами в детстве и Маргитом.

Торн знал, что посланцы лорда Дру не найдут никаких связей между церковной книгой и школой в Маргите. Он мог бы, как следует прочистив горло, сообщить им, где именно Кейт Тейлор провела годы младенчества. После этого она своими глазами увидела бы, как поубавилось бы у них желания объявлять ее одной из Грамерси. Это был бы грандиозный скандал, безнравственный, полный морального убожества.

Он вдруг объявил:

– Мисс Тейлор никуда не поедет с вами. Все, что у вас есть, – это лишь некие подозрения насчет ее происхождения. Кроме того, нам совершенно неизвестно, кто вы такие.

Мисс Тейлор прикусила губу.

– Капрал Торн, я не уверена…

– Нет-нет, – прервала ее та, мужеподобная. – Любезный капрал совершенно прав, мисс Тейлор. Мы можем оказаться бандой работорговцев белыми, или каннибалами, питающимися человечиной, или оккультистами, которые приносят девственниц в жертву.

Торн не верил, что Грамерси работорговцы, каннибалы или оккультисты. На его взгляд, они выглядели как слегка спятившие. И хотя ему было кое-что известно о детстве Кейт Тейлор, все же следовало признать, что полной уверенности в том, что эти люди не являются ее родственниками, у него не было. Кейт родилась в другом месте. Имя у нее настоящее, год рождения – тоже. Есть еще портрет и родимое пятно – от них просто так не отмахнешься.

И все равно эти люди не вызывали доверия: что-то с ними было не так. Возможно, они ошиблись в своих предположениях, и тогда мисс Тейлор станет потенциальным объектом насмешек, а возможно, что они все-таки ее родственники, которым каким-то образом удалось потерять ее почти на двадцать три года, позволив ей влачить существование в жестокости и бедности.

В лучшем случае они просто легкомысленны, в худшем – преступники.

Торн не доверил бы им мисс Тейлор даже на пять минут, что уж там говорить обо всей жизни.

– Итак, повторяю: она никуда с вами не поедет – я не позволю.

– Напомните мне, – холодно заявил Дру, – кто вы такой? Я имею в виду, какое отношение вы имеете к мисс Тейлор.

Торн понял, что оказался перед решающим выбором: либо придется сказать то, что вертелось на кончике языка, – слова, произнести которые он не смел и мечтать, – либо позволить мисс Тейлор уехать с этими Грамерси и отказаться от своих претензий стать ее защитником и сделать счастливой. Навсегда!

Получается, что выбирать не из чего, и поэтому Торн твердо произнес:

– Мы с ней помолвлены и собираемся пожениться.

Глава 6

Кейт вздрогнула. Разумеется, она ослышалась.

«Помолвлены»? «Собираемся пожениться»?

– Мои поздравления, дорогуша. – Тетушка Мармозет стиснула ей руку. – Возьми еще леденец.

– Вообще-то… – начала было Кейт, обретя дар речи, но большая рука Торна легла ей на плечо и крепко сжала. Это было краткое, недвусмысленное предупреждение: «Молчи!»

– Странно: о том, что вы помолвлены, никто не упоминал: ни викарий, ни ваша хозяйка. – Лорд Дру подозрительно переводил взгляд с Кейт на Торна и обратно.

– Мы пока никому не говорили, – ответил Торн. – Это произошло совсем недавно.

– Насколько недавно?

– Кейт ответила мне согласием сегодня, когда мы возвращались из Гастингса. – Торн заправил выбившуюся прядку ей за ухо, тем самым привлекая внимание к ее растрепавшейся прическе.

Как и было задумано, в ответ на этот жест в разных концах комнаты вскинулись брови.

Ларк просияла.

– О, я сразу поняла, что между вами что-то есть. Почему еще тогда вы могли вернуться домой так поздно и выглядели при этом столь… – Ее глаза скользнули по перепачканной кромке подола Кейт и растрепанным волосам. – …столь естественно.

Ножки кресла резко взвизгнули от скрипа, когда Кейт вскочила и, послав извиняющуюся улыбку присутствующим, сказала:

– Капрал Торн, можно вас на два слова?

По опыту Кейт знала, что в углу, где стояло пианино, можно говорить и никто в комнате их не услышит.

– О чем это вы? Всего пару часов назад вы заявили, что не испытываете ко мне никаких чувств, а теперь заявляете, что мы обручены.

– Я пытаюсь уберечь вас.

– Уберечь? Да вы только что едва ли не в открытую сказали, что мы… что мы…

– Они так и подумали, – уж поверьте. Я привез вас домой поздней ночью, вид у вас был взъерошенный. И потом, подарок… щенок. Что еще они должны были подумать?

Щеки залились румянцем, и Кейт отвела глаза.

– И краснеть совсем ни к чему.

Ну как научиться не вспыхивать по каждому поводу? Лицо у нее разгоралось. А он еще и локон на палец накручивает…

– Мы не станем мужем и женой, так что не волнуйтесь.

– Не станем? – В возникшей тишине Кейт вдруг забеспокоилась, не слишком ли разочарованно прозвучал ее голос. – Ну конечно, не станем. У меня нет желания выходить за вас, о чем я и сообщу сейчас Грамерси.

– Это будет ошибкой. – Его руки опять легли ей на плечи, пригвоздив к месту. – Послушайте меня. Вы слишком взволнованы.

– Я не…

Кейт осеклась. У нее не хватило решимости закончить фразу. Конечно, она взволнована, а еще утомлена и смущена. И все, по крайней мере частично, из-за него. А может, и в большей степени из-за него.

К его чести, он не пытался это отрицать.

– День был долгим, – вздохнул Торн. – Вам досталось сначала от учительницы, потом – от кучера, но больше всего от меня. И еще эти люди начали потчевать вас своими сказками: у них карманы полны сладостей и денег, и вам хочется видеть в них все самое лучшее, потому что у вас характер. Но я повторяю: есть что-то неправильное и в них самих, и в их истории.

– Почему вы так думаете?

Долгая пауза.

– Интуиция.

Она подняла на него удивленный взгляд пронзительных глаз.

– Интуиция? Я думала, вы доверяете только фактам.

Торн не обратил внимания на ее шпильку.

– Вам не известно, чего они хотят, а они, в свою очередь, пока не уверены в вас. Весьма рискованная ситуация, потому что некому защитить ваши интересы. Кроме меня. Но не мог же я объявить себя вашим защитником, не заявив на вас определенных прав…

Прав на нее? Кейт не знала, как отнестись к его словам. Никогда в жизни никто даже не пытался заявить на нее какие-то права, а тут сразу двое, и все в один вечер.

Атмосфера сложилась весьма странная: позднее время, цепочка совпадений, эксцентричность манер Грамерси. Она не знала, чему или кому верить. После того как сама кинулась на шею Торну этим вечером, ее отчаявшееся сердце, судя по всему, меньше всего заслуживало доверия.

Ей был нужен союзник. Он?

– Значит, мы теперь должны изображать помолвленных?

Торн нахмурился.

– Это не театр, мисс Тейлор. Я не собираюсь притворяться и изображать что-то. Мое предложение подразумевает настоящую помолвку, чтобы у меня была реальная возможность вас защищать. Как только все прояснится с этим делом, вы освободите меня.

– Освобожу вас? – отозвалась она эхом.

– От помолвки. Леди имеет право отменить ее в любой момент, и при этом ее репутация ничуть не пострадает. Если будет доказано, что вы одна из Грамерси, никому и в голову не придет, что вы выйдете за меня.

– А если нет?

Брови у него изогнулись.

– И в этом случае тоже никому не будет никакого дела, почему вы приняли такое решение.

Вот тут он ошибается: все будет как раз наоборот. Народ в деревне прекрасно понимал, что они с Торном в социальном плане как вода и масло – субстанции, которые не смешиваются.

– Зачем вам все это нужно? – Она взглядом ощупывала его лицо, пытаясь найти разгадку. – Почему вы беспокоитесь обо мне?

– Почему?… – С недовольным вздохом он отпустил ее. – Это мой долг, мисс Тейлор. Через десять дней я обращусь к лорду Райклифу с прошением об отставке. Если я ни с того ни с сего отдам близкую подругу его жены в руки каких-то проходимцев, лорд вряд ли благосклонно отнесется к моей просьбе.

– О, понятно… теперь понятно.

Что ж, по крайней мере хоть что-то знакомое Кейт услышала в этом суровом, бесстрастном ответе.

Повернувшись к Грамерси, она взяла Торна за руку – попыталась с обожанием заглянуть ему в глаза.

– Прошу прощения. Надо было раньше сказать про нашу помолвку. Это все так внове. У нас даже не было времени сообщить об этом нашим друзьям, правда… – Кейт запнулась, вдруг сообразив, что не знает его имени.

«Ну что там говорят обычно: что-нибудь нежное? «Сердце мое», «дорогой», «счастье мое», «любовь моя»… Все что угодно, только соображай быстрей!»

– …правда, дорогой?

Ах! Именно в этот момент ледяная пелена, застилавшая его глаза, вдруг дала трещину, и он еще крепче сжал ее руку. Кейт испытала странное удовольствие от такого отчетливого выражения досады. Так или иначе, теперь все вернулось на свои места.

Лорд Дру, выпрямившись, стоял в центре комнаты, величие и властность словно лучились из него.

– Дела обстоят следующим образом.

И Кейт неожиданно испытала полную уверенность – что бы ни сказал лорд Дру, все это исполнится, даже если сейчас он вдруг объявит, что пряные леденцы начнут падать с неба.

– Мисс Тейлор, я вижу, что мы слишком торопим вас. Вам необходимо поучаствовать в ярмарке. И конечно, у вас нет особого желания уехать прямо сейчас, когда вы только что заключили помолвку.

Она прислонилась к плечу Торна.

– Ваша правда.

– Мы не можем настаивать на том, чтобы вы покинули Спиндл-Коув в такое время.

Кейт вздохнула с облегчением. Слава богу! Лорд Дру оказался здравомыслящим человеком и понял ее. Он вернется назад в Амбервейл вместе с семьей, продолжит свои поиски, а потом уведомит ее о конечном результате. Письменно скорее всего, а не во время ночного визита.

– У вас много дел, – продолжил лорд Дру, – тогда как мы просто отдыхаем. Вот я и подумал: а что мешает нам отдохнуть здесь…

У Кейт пересохло в горле.

– Вы хотите сказать, что поселитесь в Спиндл-Коув? В «Рубине королевы»? Все вместе?

– В деревне есть другой постоялый двор?

Она покачала головой и заметила:

– Но в этом не селят мужчин.

Лорд Дру пожал плечами.

– Я видел трактир напротив, через лужайку. Наверняка у хозяина найдется пара комнат для сдачи внаем. Мне не требуется что-то особенное.

«О, ну конечно! Ты ведь всего лишь маркиз».

Возникли непредвиденные трудности. Одно дело – сказать этим людям, что они с Торном помолвлены, и совсем другое – сделать так, чтобы они в это поверили, пока будут жить вместе с ними в Спиндл-Коув.

Господи, да ни один человек в деревне не поверит в это!

Дру между тем продолжал:

– Я поговорю с миссис Николс, чтобы она поселила у себя дам, и прямо сейчас отправлю кучера за нашими вещами.

– Может, не стоит? – засомневалась Кейт.

– Праздники бывают так редко, – заявила тетушка Мармозет. – В них столько красоты, дорогая.

– Мне не хочется причинять вам неудобства.

– О каких неудобствах речь! Спиндл-Коув – приморский курорт для эксцентричных дам. – Лорд Дру раскинул руки, словно пытаясь сразу обнять двух сестер и тетку. – Я привез с собой аж трех таких, и они совсем не прочь поразвлечься. Что до меня, то я веду свои дела посредством писем, а их можно отправлять из любой точки земного шара.

– До смерти хочется побывать на ярмарке! – воскликнула Ларк.

– Для меня идея остаться в Спиндл-Коув в новинку, – заметила Хэтти и, поднявшись из кресла, расправила жилет. – Эймз позеленеет от ревности.

– Видите, мисс Тейлор, как все идеально складывается. В этом случае нам нет нужды отнимать вас у друзей, а кроме того, появляется время, чтобы лучше с вами познакомиться.

– Вы правы. Однако… – Она покусала губы. – Деревушка у нас небольшая. Могу ли я попросить не распространяться о нашем возможном родстве? Мне хочется свести все разговоры и домыслы на эту тему до минимума, на случай… на случай если все это закончится ничем.

Ей оставалось лишь надеяться, что сейчас к дверям с другой стороны не приникли чьи-нибудь уши.

– Разумеется, – секунду подумав, ответил лорд Дру. – Мы тоже терпеть не можем сплетни, которые, грустно сказать, рождает фамильярность. Чтобы не давать пищи разговорам, мы наймем вас личной учительницей музыки для нашей Ларк. Это вас устроит?

К ним подошла и сама ученица.

– По правде говоря, пара уроков мне не помешает. Фортепиано для меня – сплошное несчастье. Может, стоит перейти на клавесин?

Ее теплая улыбка тронула Кейт до глубины души, как и ободряющее объятие Хэтти. Лорд Дру держался так уверенно, а на языке все еще оставался вкус пряного леденца тетушки Мармозет.

Они одна семья, поэтому хотят провести время рядом с ней, чтобы как следует узнать. Пусть это продлится всего несколько дней, это все равно ценно. Пусть даже ей станет неловко перед Торном. От грубости, с которой он отверг ее на вересковом лугу, тоже вышла своя польза. Лучше знать правду, чем воображать, что у него есть чувства…

– Что ж, – Кейт с улыбкой оглядела каждого Грамерси по очереди. – В таком случае, кажется, мы все утрясли.

Утрясли!

Когда немного позже ложилась в постель, Кейт совсем не была в этом уверена. Еще сутки назад эти полотняные простыни принимали в свои объятия сироту и старую деву, а за один сумасшедший день ей удалось обрести четырех потенциальных родственников, щенка-дворнягу и оказаться временно помолвленной. Так что слово «утрясли» никак не подходило для описания ее состояния – скорее наоборот, голова кружилась от возбуждения, от открывшихся возможностей…

А его поцелуй!

Даже после всех событий, связанных с Грамерси, она не могла забыть этот поцелуй.

Это было ужасно. Она чувствовала себя опустошенной – и физически, и эмоционально. Ей отчаянно хотелось заснуть, но каждый раз, как только закрывала глаза, Кейт чувствовала на своих губах горячий, крепкий поцелуй.

Каждый раз!

Если бы она держала глаза открытыми во время поцелуя, то, может, ей и удалось бы избежать этой ассоциации. Но нет. Связь установилась прочно – стоило сомкнуть веки, и тут же вспоминался поцелуй. Губы начинали наливаться, а тело содрогалось от владевшего ею неистового и недозволенного чувства.

Надо было давным-давно так настрадаться от этих поцелуев, чтобы сейчас это ощущение не стало для нее новым и необычным. И в самом деле: разве это нормально – в первый раз целоваться в двадцать три года? Да к тому же с таким… бесчувственным. Он ей даже не нравился.

«Думай лучше о своих потенциальных родственниках, – посоветовала она себе, широко открытыми глазами разглядывая балки на потолке. – Или о днях рождения в феврале. Подумай о той обнаженной женщине на картине, которая так любовно поддерживает свой круглый живот: может, это твоя мать».

Если уж проводить ночь без сна, то уж лучше из-за этих мыслей, а не потому, что поцеловалась с мужчиной, который ничего к ней не испытывает и который рассматривает помолвку как средство продвижения по карьерной лестнице.

Она больше не будет думать о нем. Не будет!

Кейт схватила подушку и, прижав к лицу, зарычала, а потом, обхватив руками, запела колыбельную, которую помнила с раннего детства и которая всегда действовала на нее успокаивающе.

И едва отзвучала последняя нота, веки опустились, глаза закрылись.

Кейт видела сон про горячие, страстные поцелуи, которые длились всю ночь.