Текст книги "Леди полуночи"

После всех этих месяцев бесплодного одиночества, может, этого будет достаточно.

Достаточно?… Достаточно!

– О боже! – опять прервал его размышления ее голос.

– Что такое?

Кейт опустила глаза и, взволнованно сглотнув, указала на него пальцем.

– У вас там что-то шевелится.

– Не может быть. – Торн быстро осмотрел себя, но не заметил ничего необычного. В другое время, даже при меньшем количестве слез, столь близкое соседство с женщиной, без сомнения, вызвало бы в нем некое шевеление, но сегодня он испытывал более возвышенные чувства: эта девушка будто вязала узлы из его внутренностей и толкалась в черные обуглившиеся головешки, оставшиеся от сердца.

– Ваш ранец, – уточнила Кейт, кивнув на кожаную сумку, висевшую на ремнях у него на груди. – Он… извивается.

Ах это! За всеми перипетиями он совсем о нем забыл.

Торн сунул руку под кожаный клапан и извлек наружу то, что так ее обеспокоило.

И вдруг сразу все изменилось: лицо мисс Тейлор преобразилось, слезы высохли, изысканные тонкие брови изумленно выгнулись, глаза вспыхнули жизнью, засияв, без преувеличения, как две звезды, а губы приоткрылись в восхищении.

– О, так это же щенок! Какая прелесть!

Она засмеялась. Господи, какой у нее смех! И все из-за этого шерстяного комочка с мокрым носом, который с готовностью обмочил бы ей туфли, а то и вовсе изжевал.

Девушка потянулась к нему.

– Можно мне?

Ну как ей откажешь? Торн передал Кейт щенка, и она заворковала над ним как над ребенком:

– Откуда ты такой взялся, счастье мое?

– С соседней фермы, – откликнулся Торн. – Думаю отвезти его в замок. Мне нужна охотничья собака.

Девушка подняла голову и пристально посмотрела на щенка.

– Он разве охотничьей породы?

– Помесь.

Она провела пальцем по рыжей полоске вокруг его правого глаза.

– Я думаю, тут много чего намешано. Очаровательная кроха!

Кейт на ладонях поднесла щенка к лицу, они уставились друг на друга, нос к носу, и тут этот проказник лизнул ее.

«Счастливчик!»

– И этот противный капрал Торн скрывал нас в темном грязном ранце? – Кейт потормошила щенка. – А тебе захотелось выбраться, да? Ну конечно, да!

Хитрющая псина радостно заскулила в ответ, и, засмеявшись, Кейт прижала щенка к груди.

– Ты просто чудо, – услышал Торн ее шепот. – Именно это мне и требовалось сегодня. – Она погладила щенка. – Спасибо тебе, малыш!

У Торна защемило в груди, как будто повернулись вдруг старые заржавевшие шестеренки. Девушке удалось невозможное – заставить его чувствовать. Ей всегда это удавалось, даже давным-давно в прошлом, которое от нее сейчас заслонили более поздние воспоминания, что в отношении ее настоящее благо.

Но Торн помнил. Помнил все!

Он откашлялся.

– Пора отправляться в путь. Пока доберемся до Спиндл-Коув, уже стемнеет.

Оторвавшись от собачонки, Кейт взглянула на него с любопытством.

– Но каким образом?

– Вы поедете верхом вместе со мной. Вы оба. Я усажу вас в седло перед собой, а собаку будете держать на руках.

Словно спрашивая разрешения, она сначала повернулась к лошади, потом посмотрела на щенка и наконец подняла глаза на Торна.

– Вы уверены, что мы уместимся?

– Абсолютно.

В сомнении Кейт покусала губы.

Ей явно не понравилась его идея: это было отчетливо видно. И понятно. Да он и сам не горел желанием осуществить пришедший ему на ум план. Три часа верхом с мисс Кейт Тейлор, устроившейся у него между бедрами? Это же мука адова! Но другого способа быстро и безопасно доставить ее домой у него не было.

Он вынесет это. Уж если сумел выдержать целый год, постоянно сталкиваясь с ней нос к носу в крохотной деревушке, то три часа пусть и куда более тесного соседства уж как-нибудь…

– Я не могу оставить вас здесь, так что это дело решенное.

Ее губы тронула легкая улыбка: она явно почувствовала себя увереннее. Это успокаивало и одновременно тревожило.

– Ну, если вы так решили, у меня нет возражений.

«Ради бога, не говори так!»

– Благодарю вас, – добавила Кейт, легонько дотронувшись до его рукава.

«Ради самой себя, не делай так!»

Торну явно это не понравилось: он отдернул руку, – и Кейт огорчилась.

Ему захотелось ее утешить, но он даже не стал пытаться, а лишь напомнил:

– Не забудьте про щенка.

Он помог ей подняться в седло, придерживая за колени, а не за бедра, что было бы более целесообразно, вскочил на лошадь сам и, взяв повод в одну руку, другой обнял ее за талию. Когда они наконец тронулись, Кейт откинулась на него, теплая и нежная, так что его бедра оказались прижаты к ее бедрам.

От ее волос пахло клевером и лимоном. Этот запах всколыхнул в нем все чувства, прежде чем он успел взять себя в руки. Черт, черт, черт! Можно было бы держать ее на расстоянии, не давать ей говорить с ним, дотрагиваться до него или отвлечь щенком, но как заставить себя не обращать внимания на ее женственность, на этот райский аромат?

Забылись побои, пытки – годы, проведенные в тюрьме…

Торн понял, что следующие три часа, вне всякого сомнения, станут самыми тяжелыми во всей его жизни.

Глава 3

Во время первого часа их поездки произошло нечто странное: в глазах Кейт капрал Торн превратился из сурового нелюдима в совершенно другого человека – в красивого мужчину.

В первый раз, когда она украдкой оглядела капрала, медленно подняв глаза от отворотов его кителя к лицу, внешность Торна ее ничем не поразила – он был так же пугающе суров, как всегда. Яркое летнее солнце второй половины дня заливало крупные, словно вырубленные, черты его лица, и Кейт внутренне поежилась.

А потом, через несколько сотен ярдов, Кейт снова посмотрела на него: они как раз проезжали через рощу, – и на этот раз его профиль и резкость черт смягчили тени от деревьев. Ей вдруг показалось, что вид у него вовсе не пугающий: теперь он больше походил на защитника, причем очень сильного.

Это впечатление укрепляла теплая стена из мускулов у нее за спиной и усиливал вид крепких рук, державших повод, которые почти обнимали ее, и манера без какого-либо напряжения править лошадью. Он не кричал, не пользовался хлыстом, просто давал легкий посыл каблуками, тихо добавляя обычное «но». Это слово действовало на нее как звуки виолончели: возбуждало, отдавалось дрожью в позвоночнике.

Кейт закрыла глаза. Низкие звуки проникали в нее до самой глубины души.

Теперь она упорно старалась не спускать глаз с дороги, уходившей вдаль, и тем не менее ее мысленный образ Торна продолжал меняться от грозного и отталкивающего – к сильному мужчине, настоящему защитнику.

И красивому к тому же.

Невероятно, возмутительно красивому!

Нет-нет! Этого быть не может. Воображение сыграло с ней злую шутку. Кейт знала, что простолюдинки в Спиндл-Коув просто обожали капрала Торна, но никогда не понимала почему. Ей он не нравился – вероятно, прежде всего потому, что обычно смотрел на нее мрачно или сердито, если вообще обращал внимание.

Так они проехали несколько миль. Щенок у нее на руках заснул. Порывшись в памяти, Кейт вспомнила про те стычки, которые случались между ней и Торном, и лишний раз попыталась убедить себя, что он ей не нравится.

«Взглянем на него еще разок, – сказала она себе. – Просто чтобы удостовериться в своей правоте».

Но когда Кейт подняла на него глаза, случилось самое неприятное: оказалось, что и он смотрит на нее.

Их взгляды встретились. Пронзительная голубизна его глаз целиком и полностью захватила ее, но она тут же отвела взгляд и стала смотреть куда-то в сторону.

Поздно!

Черты его лица врезались ей в память. Даже зажмурившись, она видела его перед собой с такой же отчетливостью. Эти глаза пронзали ее до глубины души. Ей вдруг пришло в голову, что он самый красивый мужчина из тех, кого она когда-либо встречала. Мысль странная, которая не поддавалась разумному объяснению. Никакому вообще!

Тут Кейт поняла, что у нее возникла огромная проблема: либо она подпала под воздействие страсти, либо слегка тронулась умом, а возможно, то и другое одновременно.

Это было ужасно. У нее так отчаянно колотилось сердце, что в той ситуации, когда они сидели практически вплотную друг к другу, он не мог этого не услышать. Она прекрасно понимала, что лихорадочный, прерывистый стук сердца выдает ее с головой. С таким же успехом она могла просто объявить: «Я, изголодавшаяся по человеческому теплу дура с поехавшими мозгами, еще никогда в жизни не сидела так близко к мужчине».

В отчаянной потребности обозначить дистанцию между ними Кейт расправила плечи и немного наклонилась вперед, но тут лошадь попала в рытвину и девушка опасно накренилась вбок. В полной беспомощности она поняла, что падает, но тут же почувствовала, что ход лошади выправился.

Перехватив повод одной рукой, другой Торн обнял Кейт за талию. Его движения были хоть и плавными, но сильными: создавалось впечатление, что его тело – это сплошной кулак, в который он зажал ее всю целиком.

– Все в порядке, я вас держу, – успокоил ее Торн.

Что да, то да: он держал ее так крепко и так близко к себе, что планки корсета наверняка впивались ему в грудь.

– Делаем привал? – поинтересовалась Кейт.

– Нет.

Она горестно вздохнула.

Когда солнце начало спускаться к горизонту, они сделали остановку на развилке дороги. Кейт со щенком на руках подождала, пока Торн вытащит бидончик с молоком и три еще теплых хрустящих крестьянских хлебца. Пикник устроили рядом, на откосе.

Они сидели бок о бок, а вокруг них расстилался пылающий от цветущего вереска луг. Заходящее солнце касалось лучами каждого пурпурного цветка, добавляя ему оранжевый оттенок. Кейт свернула свою шаль, положила на траву, и щенок, покружив возле этой импровизированной постельки, наконец улегся и занялся бахромой.

Торн, передавая ей один из хлебцев, произнес, будто извиняясь:

– Тут совсем немного, к сожалению.

– Мне достаточно.

Хлеб согрел руки, в животе заурчало, и Кейт, разломив хлебец пополам, с удовольствием вдохнула его аппетитный аромат.

Подкрепившись, она почувствовала себя значительно лучше. С сытостью пришла трезвость ума. Теперь, осмелев, Кейт смогла снова взглянуть ему в лицо.

– Я очень благодарна вам. К своему стыду, не помню, говорила ли уже это. Это был самый несчастный день в моей жизни, и при виде выражения вашего лица…

– …он стал еще ужаснее.

Улыбнувшись, Кейт запротестовала:

– Нет. Я не это хотела сказать.

– Насколько мне помнится, вы разрыдались.

Она опустила голову, но все же искоса посмотрела на него.

– Это вы так шутите, мрачный и суровый капрал Торн?

Он молча кормил щенка хлебными корками, размоченными в молоке, и Кейт, так и не дождавшись ответа, воскликнула:

– Силы небесные! Какой, интересно, будет ваша следующая уловка? Подмигнете? Улыбнетесь? Не смейтесь, иначе я упаду в обморок.

Тон сказанного хоть и был наполовину шутливым, но Кейт понимала, что уже испытывает приступы влюбленности, рожденной лишь его взглядами и ощущением исходившей от него силы. Если Торн догадается еще и об этом, она будет полностью разоблачена.

К счастью, на проявление такой ее эмоциональности он ответил со своей всегдашней прямотой:

– В отсутствие лорда Райклифа я командую ополчением Спиндл-Коув. А поскольку вы живете в этой деревне, мой долг – помочь вам и убедиться, что вы благополучно добрались до дому. Вот и все.

– Раз так, то мне несказанно повезло попасть в зону действия вашего чувства долга. В том, что случилось, виновата только я: вышла на мостовую, не оглядевшись по сторонам.

– А что произошло до этого? – спросил Торн.

– Почему вы решили, что что-то произошло?

– Не похоже, что вы просто рассеянны.

Кейт медленно жевала хлеб. Возможно, Торн прав, но странно, что сказал об этом: откуда ему знать, если он всегда избегал ее?

Но поскольку поговорить ей больше было не с кем, да и причины скрывать правду тоже не было, она, проглотив последний кусочек и обхватив колени руками, решилась:

– Я отправилась навестить мою старую школьную учительницу в надежде узнать хоть что-нибудь о своем происхождении: о моих родителях, возможно – родственниках.

Она замолчала, и Торн спросил:

– Ну и как, узнали?

– Нет. По ее словам, она не стала бы мне помогать, даже если бы могла. Я была уверена, что мои родители умерли, но она дала мне понять… – Кейт быстро заморгала. – Теперь я знаю, что меня просто бросили. «Дитя порока» назвала она меня. Никому я оказалась не нужна: ни тогда, ни сейчас.

Их взгляды устремились к линии горизонта, где солнце, желтое, как яичный желток, уже касалось вершин меловых гор.

Кейт осторожно посмотрела на него.

– Вам нечего сказать?

– Ничего пригодного для ушей леди.

Она улыбнулась.

– Видите ли, я совсем не леди. Даже ничего не зная о своем происхождении, в этом я могу быть совершенно уверена.

В Спиндл-Коув она имела те же жилищные условия, что и настоящие леди, как и большинство ее близких подруг, среди которых были леди Райклиф и Минерва Хайвуд, недавно ставшая виконтессой Пейн. Большинство других просто забывали о ней, стоило им уехать из деревни. В их представлении она была не больше чем гувернантка или компаньонка. В случае крайней необходимости ее даже могли пригласить в компанию, когда кто-то не мог прийти. Иногда они писали ей. Нередко перед отъездом, если в чемоданах не оставалось места, могли отдать ей что-нибудь из своих ношеных вещей.

Кейт провела рукой по перепачканной юбке из розового муслина: испорчена безнадежно и окончательно.

У ее ног щенок сумел засунуть ушастую голову в бидончик, и теперь, довольный, вылизывал остатки молока. Закончив, он с довольным урчанием перевернулся на спинку, и Кейт принялась почесывать ему брюшко, приговаривая:

– Мы с тобой очень похожи, правда ведь? Ни тебе собственного дома. Ни знаменитой родословной. И оба ужас какие потешные.

Торн не выразил желания возразить ей, и Кейт решила, что так ей и надо: нечего нарываться на комплимент в качестве десерта.

– А вы, капрал? Где вы росли? У вас есть семья?

Он почему-то довольно долго молчал.

– Я родился в Саутуарке, недалеко от Лондона, но не был там уже почти двадцать лет.

Кейт взглядом ощупала его лицо. Несмотря на суровый вид, ему никак не дашь больше тридцати.

– Должно быть, вы покинули дом в совсем юном возрасте.

– Не в таком юном, как некоторые.

– Теперь война кончилась. Не желаете вернуться назад?

– Нет. – Их взгляды встретились на миг. – Прошлое лучше не ворошить.

Да уж, подумала Кейт, вспомнив несчастья этого дня, и принялась щекотать щенка длинной травинкой. Тот от удовольствия завилял своим тонким длинным хвостиком из стороны в сторону.

– Как вы собираетесь его назвать?

Торн пожал плечами.

– Не знаю. Меченым, наверное.

– Это ужасное имя!

– Почему? У него же есть отметина, так ведь?

– Правильно. Но именно поэтому и не нужно так его называть, – тихо проговорила Кейт и, взяв щенка на руки, погладила рыжее пятно вокруг его правого глаза. – Он должен быть уверенным в себе. У меня тоже есть отметина, но мне бы не понравилось, если бы меня так называли из-за нее.

– Разве можно себя сравнивать с собакой?

– Почему? У него тоже есть чувства.

Капрал Торн насмешливо хмыкнул.

– Это всего лишь собака.

– Назовите его Рекс, – предложила Кейт, склонив голову набок. – Или Дюк, ну или Принц, в конце концов.

Торн отвел взгляд, с трудом удержавшись от смеха:

– Сплошь королевские прозвища: Король, Герцог, Принц… Что такого вы в нем увидели?

– Да ничего. – Кейт опустила щенка на землю и стала наблюдать, как он носится по зарослям вереска. – В этом и суть. Таким образом вы уравновесите его скромное происхождение дворняги величественно звучащей кличкой. Это как я назвала бы вас, например, Очаровашкой, а вы меня – Еленой Троянской.

Нахмурившись, Торн помолчал, а потом спросил:

– А кто это – Елена Троянская?

Кейт чуть не ахнула от удивления, но вовремя сдержалась, к счастью, и напомнила себе, что капрал – низший офицерский чин, а большинство таких военных получили лишь начальное образование, поэтому объяснила:

– Елену Троянскую, царицу Древней Греции, называли еще Еленой Прекрасной за неземную красоту. Не было мужчины, который не желал бы ее, за нее вели войны.

Он помолчал какое-то время, переваривая информацию:

– Значит, Елена…

– …Троянская.

– Да, правильно, Елена Троянская… – Небольшая морщинка пролегла у него между бровями. – Где же тут ирония?

Она засмеялась.

– Разве это не очевидно? Просто посмотрите на меня.

– Я смотрю.

Силы небесные! И ведь действительно. Он смотрел на нее так же, как все всегда делал, – упорно, напряженно, со скрытой силой. Ей даже показалось, что взгляд у него какой-то… мускулистый. Это лишало ее присутствия духа.

По привычке Кейт поднесла пальцы к родимому пятну, но в последний момент откинула локоны и завела за ухо.

– Можете убедиться сами. Ирония заключается в том, из-за меня ни один мужчина не захочет сражаться, не говоря уже о двух. – Словно извиняясь, она улыбнулась. – Мне уже двадцать три, но до сих пор таких не нашлось.

– Вы живете в деревне, где полно женщин.

– В Спиндл-Коув есть и мужчины: кузнец, например, викарий.

Он ответил на ее слова грубым рычанием.

– Ну… есть еще вы, – добавила Кейт.

Торн замер.

Итак, они добрались и до этого. Она наверняка не хотела ставить его в неловкое положение, однако он сам затронул эту тему.

– Есть еще вы… – повторила Кейт. – Только проблема в том, что вы на дух меня не переносите. Я попыталась быть дружелюбной, когда вы только появились в Спиндл-Коув, но ничего из этого не получилось.

– Мисс Тейлор…

– И совсем не потому, что вас не интересуют женщины. Я знаю, что у вас они были.

Он прищурился, и это заставило ее занервничать. Поразительно! Такое короткое движение, а эффект был, как если бы другой мужчина сжал руки в кулаки.

– Да это всем известно. – Кейт носком сапожка поковыряла грязь. Такая вот попытка обрести мужество. – В деревне о ваших… отношениях говорят много. Даже если бы не захотела слушать, то узнала бы о них против воли.

Он встал и пошел назад к дороге. Массивные плечи расправлены, тяжелый шаг размерен. Торн уходил все дальше и дальше. Кейт была сыта всем этим по горло и попыталась забыть о его отказе, добродушным смешком отгородиться от обиды.

– Вот видите? – Вскочив, она двинулась через заросли вереска, чтобы оказаться рядом с его длинной монументальной тенью. – Именно об этом я и говорила. Если я улыбалась вам, вы отворачивались. Если я находила место в одном конце комнаты рядом с вами, вы предпочитали встать и стоять. Я вызываю у вас зуд, капрал Торн? Вам хочется чихать от запаха моей пудры? Может, в моей внешности, на ваш взгляд, есть что-то противное или ужасное?

– Не говорите глупости.

– Тогда признайтесь: вы избегаете меня.

– Ну хорошо. – Он остановился. – Я вас избегаю.

– Почему?

Торн повернулся к ней лицом: ее пронзил ледяной взгляд голубых глаз, – но не сказал ни слова.

С тяжелым вздохом Кейт попросила:

– Ну скажите. Ничего ведь страшного не случится. После всех этих лет для меня будет как милость Божья услышать от кого-то правду. Просто будьте честным.

Не давая себе отчета в собственных действиях, она схватила его руку, поднесла к своему лицу и приложила пальцами к родимому пятну. Он попытался высвободиться, но она не отпустила. Если ей приходится жить с этой отметиной, пусть поймет, как это.

Кейт подошла еще ближе и прижалась виском с родимым пятном к его ладони, отчего-то очень холодной.

– Причина ведь в этом. Я права? Именно поэтому я никому не интересна: ни вам, ни другим мужчинам.

– Мисс Тейлор, я… – Он стиснул зубы. – Нет, не в этом.

– Тогда в чем?

Никакого ответа.

Лицо у нее пылало, ей хотелось что есть силы колотить кулаками в его грудь, пока не откроет правду.

– Тогда в чем? Ради всего святого, скажите: что во мне настолько непереносимого и отвратительного, что вы не можете оставаться со мной в одной комнате?

Он тихо выругался.

– Не вынуждайте меня. Вам не понравится мой ответ.

– И тем не менее вы скажете – сейчас же.

Не в силах больше терпеть эту муку, Торн запустил руку ей в волосы, отчего она тихо ахнула. Сильные пальцы легли ей на затылок, глаза лихорадочно ощупывали ее лицо. Каждый нерв в ее теле напрягся в ожидании. Заходящее солнце в последний раз вспыхнуло оранжевым светом, ослепив их.

– Вот мой ответ.

Он притянул ее к себе и поцеловал.

И целовал он так же, как делал все остальное: сосредоточенно, со скрытой мощью, требовательно.

Не ожидавшая такого напора, Кейт толкнула его в грудь.

– Отпустите меня!

– Непременно… чуть позже.

Она оказалась в плену его объятий: выхода не было, – и тем не менее страшно ей не стало. Нет, все-таки немножко стало – от того, как быстро сократилась дистанция между ними. А еще ее испугал голодный блеск в его глазах, жар, который опалял их тела, ощущение тяжести в руках и ногах, в животе и в груди, бешеное биение пульса.

Воздух вокруг них словно сгустился. На мгновение ослабив объятия, чтобы дать ей глотнуть воздуха, Торн поцеловал ее снова. В этот раз ее инстинкты повели себя по-другому: Кейт потянулась к нему.

Когда его твердые, но удивительно нежные губы коснулись ее, она вдруг ослабела. Он притянул ее к себе, обняв за талию. Кейт даже не попыталась оказать сопротивление. Голос разума стал почти неслышен, ресницы затрепетали, словно признавая ее полное поражение. Не прерывая поцелуя, она тихо застонала. Стыд! Все равно что признаться в том, что изнывает от желания.

Какие теплые у него губы! При всей его холодности и твердокаменной внешности губы у него оказались мягкими, а на вкус напоминали свежевыпеченный хлеб с легкой горчинкой, какая остается после эля. Перед ее глазами даже возникла картина – вот он сидит в полусумраке таверны и пьет эль. В одиночестве. И так остро она вдруг почувствовала это его одиночество, что захотелось обнять его, прижаться к груди.

Губы ее слегка приоткрылись, и Торн чуть втянул сначала верхнюю, а потом – нижнюю, словно тоже наслаждаясь их вкусом.

Он принялся целовать уголки рта, подбородок, бьющуюся жилку на шее. Каждое прикосновение его губ было хоть и нежным, но сильным: ей казалось, что его поцелуи оставляют на коже огненные следы. Он словно ставил на ней свои знаки.

На припухших от страсти губах… «Хочу тебя!»

На нежно изогнутой шее… «Изнемогаю!»

На высоких скулах… «Люблю!»

И, наконец, на винно-красном родимом пятне… «Сокровище мое!»

Последний поцелуй длился несколько мгновений. Он тяжело дышал. Ее волосы слегка шевелились от его дыхания. Вот так прижимаясь к нему, Кейт чувствовала, как его тело излучает силу, которой невозможно сопротивляться. Его тело содрогалось от желания – такого мощного, что до него, казалось, можно было дотронуться рукой.

И тут Торн отстранился.

Она вцепилась в его китель, голова шла кругом.

– Я…

– Не беспокойтесь. Этого больше не повторится.

– Не повторится?

– Да.

– Тогда почему это произошло вообще?

Он осторожно взял ее за подбородок и посмотрел в глаза.

– Не смейте думать – никогда! – что ни один мужчина не захочет вас. Вот и все.

И это все?…

Она смотрела на этого огрубевшего, но такого красивого мужчину, который своими поцелуями в закатных лучах солнца на пурпурном от вереска лугу заставил ее почувствовать себя самой красивой и желанной, заставил трепетать от страсти только для того, чтобы сказать… «вот и все»?

Он шевельнулся, намереваясь высвободиться из ее рук.

– Подождите! – еще крепче прижав к себе, задержала его Кейт. – А что, если мне захочется чего-то большего?