Текст книги "Двойная жизнь. Защитница веры"

Глава 4
О мышах, молитвах и яблоках

Через полтора часа бесцельного блуждания по пустому храму я почувствовала, что мое первое знакомство с местной религией не задалось. Уходя, жрецы закрыли все двери, которые, очевидно, вели в помещения на втором этаже. Сунув свой нос во все углы, я обнаружила, что в храме царит идеальная чистота, а из предметов, которые я могла бы хотя бы теоретически переместить, здесь только лавки да свечи в огромных и тяжелых кандилах, стоящих под фресками. Не было ни чаш для купели, которую я обнаружила в соседнем зале, ни запасных незажженных свечей, даже захудалой табуретки мне не оставили. Будто я тут не с богиней общаться собиралась, а храмовую утварь воровать, ей-богу!

Вернувшись к своим вещам, я закинула сумку на плечо и, подойдя к бассейну возле статуи, расстелила у бортика плащ и попыталась устроиться на нем поудобнее. Выходило в целом неплохо. В храме было тепло, приятно пахло воском и цветами, а тишина стояла мягкая и уютная, окутывая, словно любимый плед. Сев и разложив книги перед собой, я согнула ноги в коленях, обхватила руками, положив на них голову, и посмотрела на статую прекрасной женщины, возвышающуюся надо мной. Тот, кто сотворил ее, был настоящим мастером: казалось, что еще мгновение – и прикрытая тончайшей вуалью грудь поднимется во вдохе, а сама богиня откроет глаза, сожмет пальцы на рукояти вложенного в ладони меча и услышит возносящих ей молитвы. Только вот сегодня здесь не было ее верных последователей, лишь одна я – не верующая ни в одного из богов своего мира и пока что не собирающаяся проникаться религией этого. И из молитв Светозарной у меня была только та, что я вычитала перед выходом во взятой с собой книге о культах и божествах. Судя по описанным событиям, если божества в этом мире реальны, вслух ее зачитывать совсем не стоило – был риск пообещать этой прекрасной женщине жизнь ее врага. Интересно, она считает своими врагами любого, кто не поклоняется именно ей, или тех, кто поклоняется кому-то другому, конкретному?

Вздохнув, я принялась листать страницы книги, ища момент, на котором закончила читать. И ровно тогда, когда палец лег на нужную мне строку, я услышала шорох.

Мыши?

Мышей я не боялась, а их присутствие в идеальном внешне храме показалось мне даже забавным. Мышам плевать – дом бедняка, дворец короля или храм божества. Мыши просто хотят есть.

Отложив книгу, я встала, одернув подол платья, и пошла на шорох. Через пяток шагов я замедлилась – шорох был громче, чем даже от пары мышей, и я уже задумывалась о том, стоит ли мне вообще идти на источник шума или, может быть, лучше позвать на помощь…

А кого я могу позвать? Эти каменные двери я не открою при всем желании, даже если вдруг захочу прервать общение с божеством досрочно. Мог ли в храме остаться какой-то зазевавшийся жрец, которого заперли случайно? Или это воришка? Или…

Я сделала шаг назад. До этого момента мне казалось, что роль свадебной жертвы была достаточной защитой от убийц, ведь вряд ли кто-то из местного дворянства захочет ощутить на себе все прелести кровопролитной войны.

Отступив на пару шагов, я огляделась, ища, что же могу использовать в качестве оружия. Я взглядом скользила по залу, не зная, за что зацепиться: лавку я бы не подняла, а больше ничего тут и не было. Вряд ли незваный гость испугается нескольких свечек, зажатых в кулаке. Еще пара шагов назад – шум в соседнем зале усиливался, кажется, я даже слышала, как кто-то ковыряется возле двери, ведущей на второй этаж, вот бы только знать, по какую сторону: все еще по ту или уже по эту?

Краем глаза я уловила мимолетный блеск и, повернув на него голову, чуть не подпрыгнула от внезапной радости. Конечно! Меч в руках статуи, он же настоящий; по крайней мере, я на это надеялась, уповая на то, что пакостную бутафорию в этом мире меча и магии никто в руки божественной статуе не всунет. Подобрав юбку и стараясь производить как можно меньше шума, я добежала до статуи, взяла небольшой разбег и, в прыжке перемахнув бассейн у ног священного изваяния, обхватила ее руками, балансируя на небольшой площадке-основании, где, собственно, и стояла Светозарная.

Надеюсь, что меч настоящий, а ты – не обидчивая. В конце концов, что лучше может защитить девушку, чем меч? Тем более – полученный из рук богини.

Закусив губу от напряжения, я начала аккуратно вытягивать клинок за рукоять вверх, но он, предательски застряв гардой, ни в какую не хотел поддаваться: растопыренные пальцы божества словно нарочно цеплялись за, по сути, небольшую и скругленную деталь, хотя казалось, что та должна была легко проскочить между переплетенных пальцев, стоит лишь только…

Повернув голову на усиливающийся шум, я чертыхнулась и уже не так осторожно дернула меч, как вдруг почувствовала, вернее – не почувствовала сопротивления.

Мгновение полета спиной назад, крепко сжимая меч в руках, и я с оглушительным для тишины храма шумом упала в бассейн, перевернув все эти маленькие плавающие свечи, подняв тучу брызг и выплескивая воду на пол. Мой совсем не молитвенный вопль устремился под своды храма, тут же превратившись в неразборчивое бульканье, а потом – в резкий всхлип-вдох и кашель.

Переваливаясь через бортик мелкого, до бедра глубиной, бассейна, я одной рукой пыталась отлепить от себя мигом потяжелевшую шерсть юбки, а другой – крепко сжимала рукоять трофейного одноручного меча. Бросив испепеляющий взгляд в невозмутимый божественный лик, я поднялась на ноги, потом переставила их в более устойчивую позу, как учили когда-то в историческом клубе, и направила меч в сторону предполагаемого источника шума. Некоторое время в храме не раздавалось ни единого звука, кроме разбивающихся о камень пола капель, что щедро сыпались с подола моей юбки. Затем я уловила смешок. Тонкий детский голос хихикнул раз-другой, заставляя волосы на затылке буквально встать дыбом, и затих. Послышались шаги и шлепки, словно кто-то босой шел по камню. Смешок раздался ближе, откуда-то сбоку. Резко развернувшись, я продолжала держать меч перед собой, стараясь не обращать внимания на то, как предательски дрожит его острие в моей руке.

Соберись, Эля, соберись. Что бы это ни было, у тебя есть чем защититься. Ты сможешь, давай, соберись, черт тебя дери!

Вдруг я поняла, что чувствую чей-то взгляд. Меня передернуло от отвращения, казалось, что кожи коснулись старой игрушкой-лизуном, пыльным, грязным, но все еще сохранившим свойство прилипать, пусть и не так здорово, как раньше. Медленно, чувствуя, как по моим ногам стекают ручейки воды с промокшей насквозь одежды, я начала поворачиваться вокруг своей оси, стараясь напрячь все органы чувств, какие мне только были доступны. И уже почти оказавшись лицом к божеству, я скорее ощутила, нежели поняла, что воздух за моей спиной приходит в движение. Разворот, полшага назад, резкий выпад с ударом по косой – кажется, мое тело знало лучше меня, что нужно было делать. Воздух взорвался оглушительным визгом, а затем на меня прыгнуло что-то, похожее одновременно на жабу и маленького ребенка: худое тельце венчала огромная пасть, разевающаяся на полголовы и имеющая несколько рядов острых зубов, а длинные руки заканчивались перепонками и когтями на пальцах. Существо прыгнуло, я заслонилась мечом, но оно, врезавшись в меня всей тушей и отбросив назад, к бассейну, вдруг отскочило, дымясь и пронзительно завывая.

С трудом встав, я почувствовала, как пол уходит из-под ног, как к горлу подкатывает предательская тошнота, но вид длинного раздвоенного языка, яростно хлещущего в воздухе из зубастой пасти монстра, явно говорил мне: упаду в обморок – и от меня к утру останутся только кости, и то не факт. Существо затихло, дымок, идущий от его тела, развеялся, и я увидела, что на груди и плечах монстра остались светлые подпалины, словно на него пролили кислоту. На торсе твари также красовалась узкая и длинная царапина – я все-таки зацепила ее самым острием. И это давало мне надежду – если можно ранить, значит, можно и убить!

Тварь обходила меня сбоку, перемещаясь на всех четырех конечностях и периодически маша перед собой когтистыми лапами, а я делала небольшие шаги назад, боясь поскользнуться. Под сапогами жалобно хрустнули книги, зашуршала ткань плаща; тварь прибавила ходу, а потом вдруг, сделав очередной шаг ко мне, взвизгнула и отскочила назад, потрясая обожженной передней лапой. И до меня дошло. Она не нападала, потому что пыталась отрезать меня от воды, которая по какой-то причине доставляла ей массу неприятных ощущений. Резко вздохнув, я сделала еще шаг назад, не сводя взгляда с озлобленного монстра, который осатанело тряс покалеченной конечностью, наклонилась и подхватила плащ за край. Заметив мои движения, жабомордый зашипел, заклацал зубами и, очевидно, набравшись достаточно смелости и злобы, короткими и быстрыми прыжками снова попер на меня. Я в три широких движения небрежно намотала плащ на руку и прыгнула в бассейн, окатывая оказавшуюся совсем близко тварь потоком воды. От тут же раздавшегося визга, казалось, должны были лопнуть витражи под сводом храма, но этого не произошло, а вот я будто бы оглохла, по шее потекло что-то теплое. Однако, понимая, что сейчас не время проверять, смогла ли эта тварь сделать с моими ушами то, что не смог ни один новомодный русский рэпер, я, чувствуя, как плащ на руке щедро напитывается водой, пристально смотрела на покрытое белыми волдырями существо, которое сипело и хрипело, разнося скудное убранство молельного зала. Лавки превращались в щепки, золотые кандила летели на пол, рассыпая свечи; в припадке боли и ярости тварь не пожалела даже фреску – в одно мгновение оттолкнувшись задними лапами от пола и пробежав по стене, она оставила поперек мифологического сюжета о снисхождении Светозарной к людям пять глубоких царапин, вспахавших изображение, как плуг свежую землю, и снова уставилась на меня. Я пошатнулась, с трудом выдерживая ее ненавидящий, давящий взгляд. Грудь сжало, легкие, выплюнув воздух, заставили меня сделать судорожный вздох и отступить назад. Пробирающая до сердца прохлада божественной статуи коснулась моей спины.

– Запустила ты свой храм, Светозарная. Хреновая из тебя хозяйка. Вон какие мыши отожрались, с жеребенка размером… – Я не услышала свой собственный голос, скорее почувствовала его вибрации; слова, окончившиеся нервным смешком, взбесили моего противника. Жабомордый сгруппировался и прыгнул, распластавшись в воздухе по длинной, практически красивой… и смертельной для меня параболе. Я видела, знала, чувствовала, что не увернусь от этого прыжка. Так что я теряю?

– Во имя твое своею рукой я в жертву тебе отдаю!.. – Сминающий тело удар, хруст костей, боль, пронзающая всю меня от кончиков пальцев, сжимающих вошедший в грудь монстра клинок, до бедер, которые задними лапами полосовала бьющаяся в агонии тварь.

Я, пытаясь закрыться левой рукой, обмотанной плащом, из последних сил дернула головой в сторону, пропуская мимо удар когтистой лапы, и он пришелся по статуе за моей спиной.

И вспыхнул свет. И в нем я увидела, как монстр, разевая пасть, растворяется, истлевает, осыпаясь пеплом в последних конвульсивных позывах. Меч выпал из моей руки в воду, и я сползла по статуе вслед за ним, ощущая ужасную усталость и холод, ползущий от ног к животу.

– Кому ты принесла жертву, дитя? – Я слышала женский голос, но губы меня уже не слушались.

Я умираю, эгоистичная ты дрянь, неужели это так сложно понять?

– Я все слышу, чужачка. – Голос звенел металлом.

И я из последних сил выдавила улыбку.

Да пошла ты…

Я очнулась посреди молельного зала. Разрушения вокруг меня давали понять, что все произошедшее не было сном. Медленно я подняла голову с пола и сразу увидела ее. Богиня держала меч, закинув его плашмя лезвием на алебастровой белизны плечо, и смотрела на меня с насмешкой и презрением.

– Надо было оставить тебя подыхать за твои слова, чужачка.

Я села на каменном полу, осмотрев свои ноги, потом – ощупала тело и, наконец, снова подняла взгляд на божество:

– Ты могла помочь сразу.

– С чего мне тебе помогать? Ты – ненастоящая Эвелин.

– Как будто Эвелин бы ты помогла. – Прекрасный божественный лик исказился гневом, и сияние вокруг фигуры, доселе мягкое, вдруг начало резать глаза. Но божество молчало, и я продолжила, вдохновленная оставшейся без ответа дерзостью: – Не помогла бы. Ты ее бросила.

– Она не молилась. – Сияние не утихало, но женщина смотрела на меня почти что с интересом.

– А о чем она должна была молиться? О, великая Светозарная, спаси меня от замужества с ящеропоклонником, ведь он захватит эти земли и разрушит твои храмы! – изобразила я писклявый и жалобный голос, а затем хмыкнула: – Думаешь, этот народ будет втихаря приносить тебе жертвы, совершая ритуалы бога Дракона?

Сияние угасло, богиня, взмахом руки сотворив себе изысканный стул, устроилась на нем и, положив меч поперек колен, продолжила меня разглядывать.

Я тебе что, шут?

– Весьма похожа. Хотя скорее – мелкая гавкающая собачка.

Я фыркнула:

– Все вы, божества, одинаковые. Во всех мирах.

Обойдя богиню и сев на остатки лавки, я покосилась на меч, первый раз разглядев его как следует. На нем не было и следа прошедшего боя, и меня это, пожалуй, радовало. Обидно было бы, если бы его повредили.

– Нравится? – вдруг спросила меня Светозарная. Я молча кивнула. Мановение руки – и меч материализовался у моих ног. – Ты заслужила.

Божество поднялось и пристально смотрело на меня. Я пыталась ответить тем же, но полыхающие белым бесформенным огнем провалы глаз без намека на зрачки не давали сделать этого, и я позорно опустила голову.

– Хамка. Дерзкая хамка, пришедшая в мой храм, устроившая в нем этот… МОЛЧАТЬ! – Божественный глас буквально размазал по полу меня, пытающуюся заикнуться о настоящем виновнике беспорядка, а божество продолжило: –…Устроившая в нем этот бардак. Своровавшая мой меч, сломавшая мою статую. Пославшая меня! В моем собственном храме! – Светозарная замолчала, закончив озвучивать список моих геройств, и я, снова подняв на нее взгляд, пожала плечами, мол, да, все я, признаю, только не ори ты больше. – Ты же ведь понятия не имеешь, что я могу с тобой сделать, да? – Голос божества был таким, словно бы она разговаривала с умственноотсталой.

Я покачала головой:

– Судя по информации из книг – все что угодно.

– И тебе не страшно? – Богиня снова села, положила ногу на ногу, оперлась рукой на подлокотник и подперла кулаком подбородок.

– Не-а. От той твари умирать страшно, потому что… я могла справиться, и, заметь, справилась. Ну… почти. А с тобой я что сделаю? Ничего. Значит, я должна принять все твои действия как фатальность бытия.

Некоторое время мы молчали. Божество смотрело на меня, не шевелясь. А я разглядывала ее. Светозарная была будто соткана из белых языков пламени, этакая хуманизация сверхновой звезды. Идеальная фигура, идеальные черты лица. Она казалась настолько похожей на человека и в то же время все же не выглядела таковой, и это вызывало какое-то нервирующее беспокойство. Именно это, а не ее сверхсила.

Урчание моего живота прервало царившую тишину, и божество одновременно с этим, вроде бы придя к какому-то решению, встало со стула.

– Да, пожалуй, ты подходишь.

– Для чего? – осторожно поинтересовалась я.

– Для того чтобы стать защитником веры.

– А если я не хочу? – Перспектива стать девочкой на побегушках у своенравного и эгоистичного божества меня совсем не прельщала.

– А тебя никто уже не спрашивает, могла подумать об этом раньше, когда приносила мне жертву. – Богиня пожала плечами и повела правой рукой в воздухе, создавая блюдо с фруктами.

«Ты что, еще и вегетарианка? У меня желудок позвоночник обсасывает, а ты тут яблоки наколдовываешь… – Заметив взгляд Светозарной, я крайне стремительно мысленно исправилась: – Яблоки – тоже неплохо. Даже очень хорошо, вкусно, полезно, питательно…»

Богиня вздохнула и резким движением запястья отправила блюдо на пол, к моим ногам. Оно, вопреки ожиданию, мягко приземлилось возле меня, и я с удовольствием впилась зубами в сладкую плотную мякоть. Запрещали приносить еду с собой, так? А то, что наколдовала Светозарная, является самой что ни на есть правильной пищей, ведь не отказывать же богине в желании накормить свою… э-э-э… защитницу веры?

– Ты невыносима. Мерзотный характер, никакого уважения к божествам, ноль смирения, тяга к жизни и шило в заднице. Знаешь, мне нравится. Получше, чем все эти робкие овечки, которые приходят и просят, просят, просят… – Светозарная прошла мимо меня к фреске на стене и повела рукой, восстанавливая ее. Затем вдруг остановилась на половине работы, хмыкнула и вернула все, как было.

Я хрустела яблоком, облизывала пальцы от текущего по ним сока и чувствовала, что вкуснее этого яблока, съеденного после моей практически самостоятельной победы над уродливым монстром, еды быть не может.

– А эти жабомордые в храмах, это нормально? – Оставив от яблока только хвостик, я бросила его на поднос и взяла новый фрукт.

– Нет, он пришел за тобой. – Божество подошло к бассейну и собственной статуе, лишившейся части ладони от удара твари. – Ты заняла это тело, когда оказалась на просторах Грани. Еще некоторое время они будут тебя чувствовать и искать. Разные твари, хат’тазиш или, как ты выразилась, жабомордый – чуть ли не низшее звено пищевой цепочки существ, что живут там. Это прекратится, когда запах Грани выветрится, но я не уверена, что ты до этого момента доживешь.

Свечение божества усилилось, и куски статуи, даже, кажется, мраморная крошка, поднялись из воды и стали снова единым целым, словно и не было того страшного удара когтистой лапы. А я, замерев с яблоком во рту, переваривала услышанное: судя по всему, я была в глубокой и непроглядной мадам сижу.

Прожевав кусок, я взвесила недоеденный фрукт в ладони и посмотрела на божество, что с явным интересом наблюдало за моими размышлениями.

– А какие плюсы полагаются твоему защитнику веры? – наконец поинтересовалась я, понимая, что, видимо, податься в услужение строптивой богине – не самый плохой (единственный?) способ сохранить свою шкурку целой и невредимой. Божество иронично выгнуло бровь, молча уставившись на меня. – Ну да, да. Я подумала и решила, что моя вера крепка, и я с радостью…

– Не паясничай, – прервала меня Светозарная, снова отворачиваясь и рассматривая храм. – Я дам тебе защиту, сотру запах Грани с тебя. Не до конца, это даже мне неподвластно, но это даст тебе больше времени на то, чтобы научиться владеть своими силами. Дам тебе свой знак и крошечный, в моем понимании, конечно, набор своих умений. Попрактикуешься и сможешь лечить всяческие болезни, которыми вы, люди, болеете, общаться с магическими созданиями, защищать себя не только с помощью меча, но и магии. Неплохой такой набор для девочки на побегушках, не так ли?

Светозарная даже не собиралась скрывать, что читала все мои мысли как открытую книгу. И потому я тоже не собиралась юлить, тем более, как выяснилось, именно мою наглость, родившуюся не иначе как на пороге очередной смерти, она и оценила.

– Да, на первых порах пойдет. А теперь про мои обязанности поподробнее расскажи, о Светозарная.

Богиня молчала, чуть склонив голову к плечу, а потом улыбнулась, демонстрируя мне в улыбке все до одного острые зубы.

– Ты должна будешь убить бога Дракона, когда придет время. И посвятить его мне, как посвятила хат’тазиша.

Я икнула, подавившись яблоком, закашлялась, пытаясь его выплюнуть, и подумала, что это будет невероятно нелепая смерть: убийца опасного (что бы там ни говорила богиня) чудища, нахамившая божеству и ставшая защитницей веры, умирает от куска яблока, застрявшего в горле.

Светозарная недовольно цокнула, и злополучный кусок фрукта выскочил из моего рта, давая мне возможность судорожно вдохнуть.

– То есть ты сама его убить не смогла, а мне – иди и убей? Думаешь, я книжек не читала? Не знаю, что происходило в вашей Божественной войне?

Светозарная нахмурилась, скривила прекрасное лицо и подняла левую руку раскрытой ладонью ко мне. На пылающей огнем коже темно-фиолетовой кляксой расползался символ культа драконопоклонников.

– Мы заключили договор. Об этом в «умных» людских книжках не напишут. Мы не можем напасть друг на друга и не можем причинить друг другу прямой вред. Но ты этим договором не связана, даже как моя защитница веры.

Я нервно усмехнулась, а потом – рассмеялась в голос. Богиня, засветившись чуть ярче, молчала, ожидая, пока моя истерика закончится. Когда смех превратился в судорожные всхлипывания, я соизволила оторвать лицо от колен, в которые уткнулась, пытаясь взять себя в руки, и почти шепотом произнесла:

– Значит, он, пока ты почивала на лаврах, взращивал себе могущественную армию из людей, раздавал свою благосклонность направо и налево и завоевывал мир, а теперь, когда тебя приперло, ты решила разгрести жар моими руками? Как я могу убить БОГА? Для этого мне надо будет прирезать каждого его последователя, чтобы он потерял подпитку Ато, а я не согласна становиться твоим персональным палачом!

Светозарная вдруг ласково улыбнулась, подошла и прикоснулась к моему лицу, поднимая меня за подбородок и заставляя встать. От ее пальцев шло сухое тепло, как от раскаленного полуденным солнцем песка.

– О, моя строптивица, с богом Драконом будет все намного проще. Ведь я знаю то, чего мне, по его соображениям, знать не позволено. Я знаю, что твой жених стал не просто его защитником веры, он стал его воплощением, его физическим телом. – Сияющие глаза Светозарной выворачивали мою душу наизнанку, парализовали, оставив мне возможность дышать и слушать, напрочь лишив всех прочих ощущений. – Он очень дорожит своим выкормышем Ариманом, а ты, о, я уверена, ты поразишь в самое сердце их обоих. Во всех смыслах этих слов. И тогда, когда Ариман будет выдыхать свой последний воздух, ты принесешь его в жертву мне, и почти все Ато Дракона станет моим. И поверь мне, Эвелин, после этого в этом мире не останется женщины, равной тебе, моей защитнице веры, в могуществе.

Я трепетала, чувствуя, как слова божества проникают в разум, заползают в самые темные глубины моей души. Я всегда этого хотела: славы, могущества, уважения. Хотела, чтобы люди здоровались со мной первыми, чтобы мое слово весило достаточно для влияния на жизни других. Хотела получить все то, что могло бы устроить мою жизнь и жизнь мамы лучше, чем у всех…

Мама. Ее образ вдруг всплыл поверх всех других, и я почувствовала укол стыда лишь на мгновение, но его хватило, чтобы божество, держащее меня за лицо, уловило это изменение.

– Мама… она осталась там, в твоем родном мире. Бедная старая женщина, чья дочь вдруг резко изменилась. Интересно, настоящая Эвелин будет так же благосклонна к твоей старушке-матери, как ты была к ее отцу?

– Так она – там, на моем месте? – Эта новость меня обрадовала. Пусть лучше будет так, чем мое бездыханное тело, похороненное рядом с отцом.

Светозарная кивнула, отпустила мой подбородок, освобождая из-под власти своих сил, и скучающим взглядом обвела храм.

– Итак, значит, всего того, что я тебе пообещала, мало за убийство Дракона. Ну что ж… Я смогу провести твою мать в этот мир. Омолодить. Наверное, она и король снова будут счастливы вместе, пусть и в другом мире.

Я не сводила взгляда с божества, чувствуя щемящую боль в груди, а потом – медленно кивнула.

– Я согласна. Я сделаю это. – Богиня довольно улыбнулась, но я не остановилась: – Предлагаю скрепить наши договоренности клятвой. Ты, Светозарная, поклянешься именами всех божеств, кроме Дракона, в том, что сделаешь то, что пообещала мне. Я поклянусь твоим именем, что сделаю то, что ты с меня требуешь, – убью бога Дракона или умру сама, выполняя это.

Божество прищурилось, пристально глядя на меня, хмыкнуло и скривило губы недовольно, но кивнуло.

– Ладно.

Она хотела меня обмануть!

– Да, хотела. Но ты все же додумалась до очевидного решения этого вопроса, молодец. Значит, и богу Дракону будет не так легко тебя обдурить. – Я зло зашипела, и Светозарная насмешливо цокнула. – Ну-ну, успокойся. Ни к чему делать такое лицо, в конце концов, после клятвы мы станем друг другу почти что сестрами, – зубастая улыбка снова нарисовалась на лице божества, и она протянула мне правую руку, – будет не больно.

Вздохнув, я подала Светозарной свою ладонь, а в следующий момент поняла, что в этом мире у меня нет хуже врага, чем моя собственная покровительница. Больно не было. Была агония. Мое тело словно разбирали на мельчайшие частички и собирали заново, лучше и прочнее. И где-то на краю сознания я понимала, что этот процесс почему-то идет медленнее, чем планировало божество. Наконец все это закончилось, и я снова лежала на каменном полу храма. Таком удобном, прохладном, нежном, ощущаемом каменном полу. Перед моим лицом стояли две босые божественные ноги. Светозарная наклонилась и показала свою правую ладонь, а потом перевернула мою, демонстрируя сияющее белое пламя по центру.

– Мы заключили договор, Эвелин… – Голос божества внезапно зазвучал устало и болезненно. – Отныне ты – моя защитница веры. Твоя рука – моя рука, твой меч – мой меч. Ты – мой голос, выше голоса всякого жреца. Дарую тебе свое благословение и свои силы: все, что ты сможешь вместить и освоить.

Знак на моей руке засветился, мягко, нежно, испуская приятное тепло.

Богиня выпрямилась, оставив в поле видимости только свои ноги до колен, так как я все еще не могла пошевелить ничем, кроме глаз, даже моргать мне было тяжело.

– Не бойся, это скоро пройдет. Твое тело привыкает к новым силам. Оказывается, у тебя уже был один дар, но, думаю, с Орлицей я разберусь сама. Будем считать это твоим маленьким бонусом от родни по материнской линии. – Женские ноги исчезли из поля зрения, но я чувствовала, что божество еще рядом. – Зови меня, если почувствуешь крайнюю нужду, но особо не увлекайся. До прибытия Аримана ты предоставлена сама себе. Решай свои проблемы своими силами, я хочу видеть, что не ошиблась в тебе, Заноза.

Еле слышное гудение и словно бы посвежевший воздух известили меня о том, что моя покровительница ушла. Я прикрыла глаза, наслаждаясь прохладой камня, что остужал мою разгоряченную голову, и очнулась только тогда, когда услышала тяжелый скрежет каменных дверей.

Встав, я обнаружила, что чувствую себя так, как если бы не лежала больше двенадцати часов на холодном камне, а посетила спа-салон, массажиста и отдохнула в удобнейшей кровати. Тело все еще плохо подчинялось мне, реагировало медленнее и плавнее, чем я хотела, и это напоминало мне попытки заново научиться двигаться, впрочем, может, так и было на самом деле. Подобрав с каменного пола оставленный мне меч, я сжала теплую, чуть шершавую рукоять и, водрузив по примеру Светозарной его на плечо, неторопливо пошла навстречу открывающимся дверям храма.

Рыбьи глаза уставились на меня так, будто я прямо в храме хладнокровно расчленила десяток невинных людей, развесив их после этого по стенам. В рваном платье, юбка которого сбоку укоротилась до, очевидно, непозволительной длины чуть выше колена, с мечом в руках, с разбитым главным залом за спиной я шла, чувствуя разливающееся в душе блаженство, которое наверняка отражалось на моем лице.

– Да как ты посмела!.. – Я медленно перехватила меч левой рукой, устроив его тем же образом на левом плече, подняла правую ладонь перед собой, и верховный жрец замолчал, словно его голос обрубило острейшим лезвием.

– Светозарная выбрала меня защитницей веры.

По мере того как я подходила ближе, глаза всех остальных жрецов, столпившихся на крыльце, становились все больше. Они отходили, пропуская меня, а я шла к ожидающим внизу крыльца людям.

– Она услышала меня! – Я, встав по центру крыльца, подняла ладонь, распрямив руку полностью, и знак на ней вспыхнул белым огнем, разгоняя вечерние сумерки. – Она услышала НАС!

Люди взревели, подкидывая головные уборы, и я несколько мгновений наслаждалась этим ликованием, а затем опустила ладонь, и людской гул быстро стих.

– Я прошу вас об одном – разнесите эту новость по всем уголкам нашего королевства. И отпразднуйте тот день, когда Светозарная вернулась к нам и встала за нашими спинами!

В этот раз радостный гул раздался и из-за моей спины, впрочем, он быстро утих, и я, не оборачиваясь, знала причину.

Что поделать, мой рыбоглазый друг. Твое единоличное правление в этом религиозном болотце окончено, придется или пододвинуться, или приспособиться к новым условиям.

За моей спиной произошло некоторое шевеление, и рядом, по правую руку от меня, появились вышитые жемчугом одеяния, скрывающие тощее тело верховного жреца.

– Это великая честь стать защитником веры, ваше высочество, надеюсь, вы осознаете это.

– О да. Мы со Светозарной провели почти целые сутки в беседе об этом. Как она сказала, теперь мы практически сестры, и это действительно большая честь и большая ответственность. – Я улыбалась людскому морю перед храмом, не поворачивая головы к жрецу.

Жрец, промолчав, лишь вкрадчиво поинтересовался у меня, что я собираюсь делать дальше.

– Я? Я – защитница веры, но я также – принцесса. Королевством правит мой отец, за религиозную же часть все это время отвечали вы. Я думаю, что мы придем к соглашению, в конце концов, это наш общий дом, и мы все будем радеть за его благосостояние, верно? – Краем глаза я увидела, как дрогнули уголки губ мужчины, он явно был доволен услышанным.

– Истинно так, ваше высочество. Я не сомневался в вашем благоразумии, ведь вы были так далеки от веры все это время, что начни вы вмешиваться…

– Я начну, – оборвала я его речь, обернувшись к нему и смотря ему в глаза. Меч, покоящийся на плече, и тепло божественного знака на ладони придавали мне уверенности и спокойствия. – Я непременно начну, но я не собираюсь играть против вас, если вы поддержите моего отца и наше королевство.

– Вы хотите ввергнуть нас в пучину войны? – Жрец мастерски сохранял дружелюбное выражение лица, и со стороны наверняка казалось, что мы общаемся как лучшие друзья.

– Нет, как я уже сказала до этого. Но теперь я – защитница веры. И, как вы понимаете, не собираюсь эту веру менять. А Ариман может слегка… не одобрить такое развитие событий.

Жрец глубоко задумался, и я его хорошо понимала. С одной стороны, таким образом я говорила ему почти прямым текстом, что свадьба под угрозой, а значит – война все же может случиться. С другой стороны, лично я в этом как бы не была виновата, а осуждать решения Светозарной… Видимо, подобная вольность позволительна лишь мне. И то – я больше не чувствовала в себе такой смелости.