Текст книги "Двойная жизнь. Защитница веры"

– Пожалуйста, сядь…те, ваше величество. И позвольте мне все объяснить.

Король удивленно вздернул брови, однако молча обошел стол и сел, оперевшись на него локтями и положив на сцепленные пальцы голову.

– Вчера ты себя подобными официозами не утруждала, дочь моя. Ну что же – позволяю, ваше высочество. Объясняйтесь.

И я начала с самого начала.

С того момента, как помнила свою жизнь, ту, настоящую жизнь. Рассказывала про маму и про отца, про то, как его не стало, и про то, как через пару лет нам пришлось переехать. Про свой первый класс, про то, как мама сшила мне платье на новогодний утренник. Про школу, про университет, про знакомство с Олей. Про первую настоящую любовь и то, как больно было потом. Про работу, про новую квартиру, про то, как отправила маму отдыхать к морю. Про все, что мой отец, мой настоящий отец должен был бы знать, будь он жив в моем родном мире.

Король не перебивал. Он сидел и слушал с непроницаемым лицом, только неровные отблески огня иногда сверкали где-то в глубине его глаз. Но он молчал, и я продолжала говорить. Про свое стремление к лучшему, про работу в «Вермине», про все трудности, с которыми я там столкнулась. Про бизнес-план. Про вечер у Оли. Про кошмар, в котором я видела его дочь и ту, что угрожала ей. И про свою смерть и последующее пробуждение здесь.

– …а эти бумаги… Я пыталась успокоиться. Пыталась настроиться на разговор с тобой… с вами. И делала то, что умею лучше всего, но, видимо, и тут я недостаточно хороша. Оно не сходится, все не сходится, и мне надо потратить несколько месяцев, чтобы понять, верно ли это. Я сначала просто из любопытства… а потом просто хотела понять и помочь, потому что я не знаю, не знаю, что теперь делать и что со мной будет… – Чувствуя, что срываюсь на позорные слезы, я почти до крови закусила губу и замолчала, утыкаясь взглядом в пол.

Мужчина в кресле шевельнулся, чуть меняя положение. А затем в полумраке кабинета прозвучал его тихий голос:

– Как зовут твою мать, дитя?

– Изерда. Изерда Алоновна. – Я подняла взгляд на короля и, увидев замешательство на его лице, пояснила: – У нас так принято. Есть имя, есть фамилия – это как род, и есть отчество – оно по имени отца дается. Имя моего дедушки – Алон.

Король напротив медленно поднялся из кресла, не сводя с меня тяжелого, пугающего своей задумчивостью взгляда. Он обошел стол и остановился рядом со мной.

– Я вижу, что ты веришь в то, что говоришь. Но это еще не значит, что все это – правда. Что с моей дочерью?

– Я не знаю. Оля… Она сказала «мы постараемся тебя найти», но кто эти «мы» – я не знаю. Я могла бы соврать, но знаю только то, что там вашей дочери, очевидно, безопаснее, чем здесь.

Мужчина кивнул, сел на край стола, сдвинув записи, и еще раз внимательно меня оглядел.

– Вчера Эвелин сказала, что умрет, но замуж за убийцу и узурпатора не выйдет. Она никогда не обладала магическим даром, даже зажечь светильник для нее было непосильной задачей, но ее мать была исключительной женщиной. Изерда обладала даром провидения, но призналась мне в этом только после свадьбы. У нас считается, что магические силы для особы королевского рода – не самое лучшее приданое. Дочь их не унаследовала, как я думал, по крайней мере, ни одна проверка у нее так и не нашла их…

Нервно облизнув губы, я пыталась понять, к чему ведет король, но в моей голове крепко засели его слова о магическом светильнике.

Подождите-ка, то есть для того, чтобы зажечь его, надо обладать магическим даром? Но я же легко сделала это в своей комнате. Подняв голову, я нашла на потолке уже знакомую мне мутную полусферу и хлопнула в ладони, мысленно произнеся: «Свети!»

И он засветил. Набрав яркости от тусклой лампочки до маленькой сверхновой, он вдруг загудел и взорвался.

Я вскрикнула от испуга, закрываясь руками, и почувствовала, как меня выдергивают из-под падающих осколков.

– Я… я просто сказала ему светить!

Король, отряхиваясь от стеклянного крошева, жестом отослал вбежавшую в кабинет стражу и рассмеялся, качая головой:

– Да уж, он был очень исполнителен, хочу тебе сказать.

Посерьезнев, мужчина еще раз осмотрел меня, а потом, резко выдохнув и, видимо, что-то решив для себя, заговорил:

– Значит, так. Ты – Эвелин. Это твое имя. Эвелин Латисская, дочь Рудольфа Четвертого. То есть – моя дочь. Хотела ты того или нет, но теперь будет так. Что ты знаешь о месте, куда попала?

Я, тихонько выдохнув от облегчения, помотала головой. Одной проблемой только что стало меньше – мне поверили и меня признали. У меня появился первый союзник! Да еще и не просто союзник – а король и мой собственный отец. Наконец-то приятная новость!

– Ничегошеньки я не знаю. Мне «по наследству» досталось умение говорить, читать и писать. Вроде бы все. А вот воспоминаний никаких, только моя собственная память.

– И еще, судя по всему, дар к магии принесла с собой, – добавил отец, подходя к креслу, в котором сидел в начале разговора, и беря в руки оставленную в глиняном блюдце на подлокотнике трубку.

Я снова помотала головой.

– В моем мире магии не было, кажется… – Я задумалась: что же тогда провернула Ольга и, получается, проворачивала все то время, что я ее знала, если магии нет?

– Кажется, гм. А светильник сам по себе взорвался, видимо. – Рудольф раскурил трубку от уголька из камина и махнул рукой на мои попытки что-то возразить.

– Слушай меня внимательно, Эва. Изерда была не просто пророчицей, она была правнучкой могущественной чародейки из Серебряного народа… – Глянув на мое лицо, он вздохнул. – Да, придется знатно поработать над всем этим. Серебряный народ отличается от людей. Они говорят на другом языке, они все обладают силой, недоступной простому человеку, даже если тот родился с магическим даром. Твоя прапрабабка Каталина Шантрийское Пламя была могущественной и пугающей своей силой властительницей. Только вот одного из своих сыновей, старшего, наследника трона Хеймара простить так и не смогла, ведь тот женился на человеческой женщине, пусть и благородных кровей. Было несколько десятков лет кровопролитной вражды между родом Северной Звезды, имя которого взял себе Хеймар, и Шантрийским Пламенем – правящим домом Серебряного народа. В процессе этой вражды Хеймар, его супруга и трое из четырех их детей, кроме младшей дочери – Ароны, погибли. Это дела давно минувших дней, предательство Хеймара было прощено, но не забыто. Арона была отвергнута собственным народом и навсегда осталась Северной Звездой. Ее дочь – Изерда, твоя мать и моя жена, унаследовала лишь толику дара своих могущественных предков. Ее пророчества были спонтанны, неясны и забирали много сил. В конце концов это ее и сломило. Ты была совсем малышкой, когда после одного из пророчеств она не пришла в себя, а вскоре – умерла.

Повисла тишина. Сизый дымок от трубки плыл по кабинету, что постепенно светлел от солнечных лучей, проникающих через слюдяные оконца. Рудольф погрузился в воспоминания, его взгляд потух, а сам он словно бы постарел на глазах. Я понимала его – тяжело думать о тех, кого потерял, даже если это было очень давно. Выждав еще пару мгновений, я поелозила в кресле, а потом аккуратно подергала «отца» за край камзола. Он, будто бы очнувшись, посмотрел на меня и, снова раскуривая притухшую трубку, продолжил:

– В общем, наличие у тебя дара объяснить можно просто. Вчера мы с тобой знатно поругались. Так, что аж свод замка дрожал. Слышали, наверное, даже за его стенами. Будем считать, что в тебе проснулась кровь предков, афишировать это не станем, но если что – как-то объяснить можно.

Вспомнив свое вранье служанке, я тут же рассказала о нем «отцу», он одобрительно кивнул.

– Мира – добрая женщина, любит тебя, как свою дочку. И уж поверь – она всем расскажет, что к тебе во снах являлась Изерда. Как бы слухи о твоей божественности не пошли такими-то темпами. Изерду очень любили, ее смерть была невосполнимой потерей для всего королевства. Жаль только, что характером ты пошла в меня, а не в мать. А теперь… – Он повел плечами, разминаясь, и посмотрел на посветлевшее окно. Потом перевел взгляд на меня, взял платок и принялся вытирать с моего лица угольные разводы. Я не сопротивлялась – мне было как-то по-особенному приятно, хоть и неловко. – Кажется, нам придется начинать все заново, Эва. Жаль, что времени осталось так немного…

Я напряглась, вспоминая о предстоящем замужестве, которое висело надо мной дамокловым мечом.

– Да, об этом я тоже хотела поговорить. Через сколько это прекрасное событие состоится? – Встав, я нервно прошлась по кабинету, сплетая пальцы в замок.

– Через месяц. Твой жених уже прислал повесту, судя по всему, с ней ты еще не сталкивалась.

Я поморщилась. Понятия не имея, кто такая эта повеста, я уже чувствовала, что от женщины, которую прислал мой «суженый», добра ждать не придется. Мою гримасу король понял по-своему и пояснил, что повестой в тех краях, из которых родом Ариман, зовут жрицу драконьего храма, служащую королю, если он отмечен благословением дракона. И что эта чешуепочитательница прибыла в замок для того, чтобы просветить меня об обычаях моей будущей родины, а также – следить за моим поведением и ситуацией в замке в целом.

– Очаровательно. А ее, случаем, не Виала зовут? – Получив утвердительный кивок от короля, я вздохнула. – И как давно она здесь?

– Неделю. Отношения у вас не заладились, предупреждаю сразу. И я бы на твоем месте был осторожен с этой женщиной. Она весьма влиятельна в своих краях. Тут я могу тебя защитить, но там…

Я язвительно фыркнула, обернувшись на «отца».

– А я не собираюсь пока в ее края. Играть в робкую жертвенную овечку я не буду, не для того я сюда попала. – Заметив глубокую морщину между бровями Рудольфа и тоскливый, но хмурый взгляд, я подошла ближе и взяла его за руку. – Я понимаю, что выдать меня замуж тебе видится единственным способом сохранить это королевство, избежать кровопролитной войны и, возможно, спасти меня саму. Я обещаю, что если не будет иного выбора, если мы вместе не найдем другой способ – я выйду замуж молча и с достоинством, как истинная дочь короля. Но до этого момента я буду бороться. За свою свободу и свободу этого королевства. Мы будем бороться. Да, отец?

Мужчина молчал, а потом медленно кивнул и сжал мои пальцы в ладони.

– Да, дочь. Мы будем бороться.

И, повинуясь внезапному порыву, я обняла человека, который был мертв для меня двадцать девять лет моей прошлой жизни, чувствуя, что обрела что-то новое и очень дорогое мне.

Отец… тебя никогда не было. Всю мою жизнь, и теперь… эта странная, пугающая ситуация, чужое тело, чужой мир и чужой человек, которого я тем не менее называю своим отцом даже мысленно. Мои ли это чувства? Честна ли я сама с собой и с этим уставшим, так много потерявшим человеком? Мысли вихрем пронеслись в моей голове, пока тяжелая и теплая ладонь не легла мне на плечи.

– Мне все еще тяжело свыкнуться с мыслью, что ты – это не ты. Но… – король отодвинулся и поправил корону-обод на моей голове, – ты словно стала больше похожа на мать, чем на меня. Это хорошо для нашего маленького вранья. И хорошо для меня. Я совсем стал забывать, что ты ее дочь тоже ровно столь же, сколь и моя, а она не простила бы мне, отдай я нашу дочь как откуп, без боя.

Я кивнула и, рассматривая его лицо, думала о вещах, которые сейчас были так невозможно далеки от меня: о том, смогу ли я познакомить маму с ним, показать ему свой мир, и сумеет ли он когда-нибудь простить себя за то, в чем никогда не был виноват – в смерти Изерды из этого мира.

Вздохнув, я опустила взгляд и прошлась по кабинету, хрустя осколками светильника под ногами. Встав возле окна, я вдохнула прохладу, идущую от камня замка, и обернулась на отца, снова рассматривающего мои записи, намереваясь что-то сказать, как вдруг мир перед глазами поплыл, и я почувствовала, как подкашиваются ноги.

– Эва! – Отец бросился ко мне и громким окриком позвал стражу. – Магистра сюда, живо! Эва, доченька, что с тобой? – Грубая ладонь коснулась моего лба, словно освежающий ледник. – Ты вся горишь, Эва, ты слышишь меня? Смотри на меня, Эва! – Голос отца прорывался сквозь мутную пелену, не давая мне нырнуть в нее, связывая меня с этим миром. В рот полилась вода, я кашляла, хватая ее вмиг пересохшими губами, пытаясь проглотить. А еще через мгновение, ощутив пьянящий запах цветущего луга, я погрузилась в небытие. Снова. Как меня это уже достало!

Глава 3,
в которой есть пострадавшие

Передо мной под касаниями беспечного ветра колыхались уже знакомые цветы. Запах лугового меда ударил в нос, но теперь он казался тошнотворно приторным, отдающим болезненной мигренью в висках. Я, приложив пальцы к голове, медленно обернулась и увидела неподалеку от себя парящую в воздухе тень, похожую на женский силуэт. Она то уплотнялась, то снова таяла, словно ей не хватало сил для того, чтобы появиться. Стоило мне сделать несколько шагов к ней, как она протянула ко мне руки, а потом сложила их в молитвенном жесте. Я медлила, не решаясь прикоснуться к неизвестному, тень, не издавая ни звука, все так же тянулась ко мне, не сдвигаясь с места, потом упала на колени, и я вдруг увидела призрачный силуэт длинной косы, переброшенной через плечо. Могла ли это быть Ольга? Я сделала шаг вперед и протянула к плечу тени руку, и в тот момент, когда мои пальцы почти коснулись ее, я вдруг услышала где-то на самом краю своего сознания тихий, отчаянный крик. Ольга! Отдернув руку, я увидела, как тень уплотнилась и одновременно с этим – потеряла человеческие очертания и бросилась ко мне. Время замедлилось: сгусток тьмы летел в мою сторону бесконечно долго, а я падала спиной в цветущую траву, и в воздухе между мной и атакующей меня тварью вдруг возникла маленькая серебристая звездочка. Она вспыхнула, вытягивая свои лучи по направлению к летящей тени, и та попыталась вроде бы извернуться, избежать неминуемого столкновения… и разлетелась на куски под острыми серебряными лезвиями.

Вынырнув, как из глубокого омута, я судорожно вздохнула, и надо мной тут же склонились два лица: одно принадлежало Рудольфу, а второе – незнакомому мне седому мужчине с ухоженной бородой и внимательным, острым, беспокойным взглядом.

– Эва, ты пришла в себя! – Отец попытался обнять меня, но старец его остановил властным жестом и, пробормотав под нос что-то на знакомо звучащем, но непонятном языке, протянул ко мне ладонь. Я недоуменно уставилась на его руку, а потом вдруг ощутила странное покалывание в голове и поняла, что источником этого ощущения был старик.

«Ты что, пытаешься читать мои мысли?!»

Стоило мне только возмущенно подумать об этом, как глаза старца расширились, и он, опустив ладонь, пробормотал извинения за свой поступок и отошел, дав королю возможность стиснуть меня в медвежьих объятиях. Сипя, я поведала, что сейчас в мире станет на одну принцессу меньше и ему придется выходить замуж самому. Отец сразу отпустил меня, очевидно, его такая перспектива совсем не прельщала, и я, отдышавшись, смогла оглядеться, старательно игнорируя пристальный, любопытный и непонимающий взгляд седовласого.

– Магистр Фарраль сказал, что ты побывала в Грани[1]1
  Грань – благодаря знанию местного языка героиня понимает, что этим словом тут называют некое место, межмирье, где обитают какие-то существа. – Здесь и далее примеч. авт.


[Закрыть]. – Отец крепко сжимал мою ладонь, а я, аккуратно сев на полу (все это время я лежала на нем?), почувствовала легкую, но усиливающуюся тошноту, о чем не преминула сообщить, прижав ладонь ко рту. Дорогой серебряный кувшин вряд ли обрадовался бы такому использованию, если бы его кто-то спрашивал, но такова была его судьба… и когда я, скривившись, наконец отлипла от него, чувствуя вместе с облегчением неприятное жжение в гортани, мне было его почти жаль. Нормально ли это – жалеть предметы обихода? Ответа на этот вопрос я не нашла и, вздохнув, перевела виноватый взгляд на отца, надеясь, что он объяснит мне, что вообще произошло. Но слово взял мужчина, представленный мне как магистр Фарраль.

– Мм… Ваше высочество, я прошу прощения еще раз за то, что пытался прочесть ваши мысли. Мне нужно было удостовериться, что именно вы вернулись из Грани, а не какая другая тварь.

Я пристально смотрела на говорящего со мной, а потом покосилась на отца.

Ну и что это за хрень? Кто этот хмырь и что за тварь вы тут ждали вместо меня? Давай, пап, включи интуицию, я ведь ничегошеньки не знаю об этом мире и о том, можно ли доверять этому перевоплощению в Гэндальфа Серого!

Отец, заметив мои взгляды, непонимающе нахмурился, а потом, беззвучно протянув длинное «о-о-о», покачал головой, словно бы говоря и «да» и «нет» одновременно. Старец, увидев эту пантомиму, вопросительно посмотрел на меня, потом на короля, потом снова на меня и вздохнул.

– Я служил вашей семье сорок восемь лет, Рудольф. И так вы платите мне за мою верность? Сейчас речь не обо мне или о вас – речь о здоровье юной… – (Юной? Стоп, а сколько мне, вернее, этому телу лет? И до скольких тут живут люди?) –…принцессы Эвелин. Я, конечно, не могу требовать, но прошу вас рассказать, что вы знаете о случившемся, это может оказаться жизненно важным!

Отец выглядел посрамленным этими словами, а я, взвешивая все «за» и «против», смотрела на возмущенного до глубины души старика, который с оскорбленным и беспокойным видом стоял надо мной, выражая немой укор.

– Я принимаю ваши извинения. Только воды дайте, – решила я прервать сцену «оскорблен и обижен», не сводя взгляда с магистра Фарраля. Выпив и смыв отвратительное ощущение приторной тошноты, я глубоко вздохнула и решила зайти издалека. – Магистр, вы слышали о каком-то цветущем поле? Там только красные и желтые цветы, они пахнут очень сладко. Иногда приятно, иногда тошнотворно. И нет солнца, хотя свет, кажется, повсюду. – Я внимательно смотрела на лицо магистра, а затем, опираясь на руку отца, поднялась и села в кресло, стоящее рядом. Отец, взяв со стола слетевшую во время моего падения корону, молча водрузил мне ее на голову, предоставляя право самой решать, что говорить, и лишь ободряюще сжал мое плечо, словно бы стараясь поделиться своими силами.

Магистр Фарраль, помолчав, удивленно и обеспокоенно посмотрел на меня, а затем медленно кивнул.

– Да. Не точно о таком же, но место, что вы описываете, очень напоминает один из вариантов Грани.

– Хорошо. Значит, я была там, в этой Грани. И видела там тень. Я думала, что знаю ее, но потом услышала голос, который кричал мне не прикасаться к этой тени. Тень пыталась наброситься на меня, между ней и мной появилась серебряная звезда и разорвала ее светом на кусочки. А потом я очнулась тут… – Я замолчала на мгновение, смотря в ошалевшие от информации глаза магистра, а затем добавила: – До этого ночью мне снилась моя мать, сияющая, словно звезда. А после этого я приказала светильнику зажечься, и он… – Я кивком указала на осколки на полу, которые сиротливо поблескивали возле отцовского стола, и принялась с неким удовольствием наблюдать, как у седовласого мужчины совсем не фигурально отвисает челюсть от удивления. Впрочем, магистр быстро совладал с собой. Забродил по кабинету, бормоча под нос что-то и периодически гневно потрясая длинной бородой, сообщая миру, что это невозможно и так не должно быть, но так есть, и я – тому свидетельство. Я и король молча следили за ним взглядами, пока старик не обернулся, замерев и всматриваясь в мое лицо, а затем не начал пытаться опуститься на одно колено. Тут уже пришла очередь изумляться мне, а отец, отпустив мое плечо, властно поднял старика за локоть, не давая ему совершить задуманное.

– Быть не может, я даже не верил в это, а тут вижу собственными глазами. Дитя мое, тебе необходимо отправиться в Маль’суатар, твое наследие пробудилось спустя столько лет, только Серебряный народ сможет научить тебя управлять им!

Я ошарашенно посмотрела на короля – он бросил столь же изумленный взгляд на меня. Кажется, такого развития событий в ответ на нашу маленькую легенду отец не предвидел.

– Магистр Фарраль, но ведь Серебряный народ отверг моих предков, разве нет? – удачно блеснула я полученными так недавно от отца знаниями, и старик согласно закивал.

– Да, но этот случай должен все изменить, такое бывало… да такого вообще не бывало! Считается, что наследие Хеймара Шантрийского навсегда растворилось в человеческой крови, ведь даже ваша мать, пусть цветущие луга оберегают ее покой, не могла совладать со своим даром, а она всего лишь была провидицей.

Магистр выглядел весьма взволнованным, а я, задумчиво накручивая длинный локон на палец, смотрела в окно за его спиной.

Всего лишь провидица…

– А как же моя свадьба?

– Да какая свадьба, ваше высочество, ваш дар важнее всякой свадьбы!.. – Магистр возмущенно задергал бородой, но, заметив наши с отцом кислые взгляды, вдруг осунулся, замолчал и устало оперся пальцами на край стола.

– Только вот мой будущий супруг вряд ли будет согласен с вашим мнением, магистр. – Я, грустно улыбнувшись старику, подняла глаза на отца, словно бы спрашивая у него, что с этим всем делать.

Он задумчиво покусывал губу, о чем-то напряженно размышляя, и, уже знакомым мне образом кивнув своим мыслям, поднял взгляд на Фарраля.

– Об этом мы подумаем позже. Магистр, моей дочери ничего не угрожает?

Старик отрицательно замотал головой:

– Если и угрожало, то это уничтожено. Все, что стирает чистый свет, уничтожается навсегда, а уж если это происходит в пределах Грани, то тому точно нет возврата. – Фарраль был категоричен в своем мнении, и это, очевидно, успокоило отца. Но не меня. Я не могла понять, почему это произошло со мной, почему я снова оказалась там, на том поле, и почему я слышала голос подруги – она тоже была там? Или она чувствует, когда со мной случается беда?

Вопросов становилось слишком много. Я уже собиралась просить поведать мне об этом Маль’суатаре, как в дверь кабинета громко постучали, а затем она открылась, явив перед нами немолодого мужчину в строгой темной одежде зеленых тонов, с немногочисленной вышивкой. Его худое нахмуренное лицо выражало крайнюю степень беспокойства.

– Ваше величество, ваше высочество, магистр, прошу прощения, но аудиенции у короля ожидают уже больше получаса. Мне велеть им ждать еще?

Переглянувшись с отцом, я ободряюще ему улыбнулась.

– Иди, все в порядке. Я буду или тут, или с магистром Фарралем, нам есть что обсудить.

Помедлив, король поцеловал меня в лоб и покинул кабинет, оставив нас со стариком наедине. Фарраль ждал, с любопытством смотря мне в глаза, я какое-то время молчала, рассматривая его.

– Сдается мне, что я недостаточно много внимания уделяла получению знаний, – наконец начала я, вставая из кресла. – Хочу заполнить этот пробел, пока еще есть такая возможность. Мне нужны все книги и записи о моих предках и все, что мы можем достать о Серебряном народе и Маль’суатаре. И ваша помощь, чтобы во всем этом разобраться. – Я скрестила руки под грудью, не готовая принимать возражения. В конце концов, магистр служит этой семье уже столько лет – послужит и мне самой!

Старик, впрочем, спорить и не собирался. Наоборот – он согласно закивал, с радостью принимая мои слова.

– Это воистину светлый час, я так долго ждал, простите мне мою дерзость, госпожа, когда вас заинтересует история собственной семьи!

Видимо, до этого принцесса Эвелин не особенно радовала старика тягой к знаниям. Оно и к лучшему – было бы странно, если бы я начала вдруг изучать то, что и так, по мнению окружающих, должна знать.

– Тогда предлагаю начать прямо сейчас, – безапелляционно заявила я. – С чего мой наставник порекомендует это сделать?

Старик задумался на мгновение, пробежав взглядом по книжным полкам, а затем уверенно пошел к стеллажу и извлек пухлый том в потемневшей от времени малиновой обложке.

– С этого. А я, с вашего позволения, схожу к себе и возьму еще пару документов, которые могут нам пригодиться. И… э-э-э… заодно пришлю служанку, чтобы убрала последствия этого маленького недоразумения. – Фарраль обвел рукой осколки на полу, использованный не по назначению серебряный кувшин и покинул кабинет, оставив меня наедине с врученной им книгой.

Решив не терять времени, я села в отцовское кресло и устроила том на столе, предварительно аккуратно сложив стопкой исписанные мною ранее листы, скинула с ног туфли и подвернула под себя ноги, укрывая их теплой тканью платья. Впрочем, спокойно почитать мне никто не дал. Служанка, собиравшая осколки, прошла в кабинет почти незаметно, но через пару мгновений за дверью раздалась ругань: гневный женский голос обещал проклясть стражу, если тотчас не откроют дверь. Судя по тому, что та распахнулась, стражу угроза проняла, и это мне совсем не понравилось – где тот предел их верности короне, после которого они начинали слушаться черт знает кого?

Вошедшая в кабинет женщина была облачена в открытое алое платье – подол асимметричный, сзади до щиколоток, спереди на ладонь выше колена, украшенное грубым черным орнаментом, изображающим чешую, и высокие сапоги, зашнурованные от подъема стопы. Она бесцеремонно прошла через кабинет к столу, оперлась на него руками, нависая надо мной, и скривилась.

– Ты думала, что сможешь тут от меня спрятаться? Убирай свои книжки, принцесса, они не научат тебя законам, которым ты должна подчиниться через месяц.

Я почувствовала обжигающую ярость, закипающую внутри меня.

– Виала. – Не сомневаясь, что эта наглая, хамоватая особа была той, про кого говорил мне отец, я спустила ноги, надевая обувь, и встала.

Женщина презрительно скривилась и процедила:

– Повеста Виала, никчемная ты…

Договорить ей я не дала. Мне было уже все равно, кто она там, положено ли принцессам бить кого-либо, но сжавшийся кулак прилетел в это надменное лицо четко туда, куда я и хотела. В нос. Все, как учил меня когда-то давно один из моих ухажеров. Хороший парень Дима был одним из немногих, с кем я осталась в теплых отношениях, разойдясь по обоюдному желанию. Иногда так бывает, что люди друг другу просто не подходят. Но на занятия по боксу, которые он вел, я ходила еще много лет по его же просьбе. Он говорил, что знание о том, куда и как бить, еще ни одной девушке не мешало.

Пока Виала, держась за лицо, вставала с пола, я, обойдя стол, схватила ее за волосы, собранные во множество косичек, и, намотав их на кулак, без всякой жалости дернула голову повесты вверх, отчего она снова развалилась на полу в болезненно-неудобной позе.

– Слушай сюда, никчемная ты сука, – я смотрела в ошарашенные глаза женщины, получая странное удовольствие от вида ее окровавленного лица, – я вроде бы через месяц выхожу замуж за того, кому ты служишь. Я нужна ему живой, целой и невредимой. По крайней мере – на первых порах. А вот тебя прислали в чужое королевство, одну, и думается мне, что на твое место с готовностью встанут десятки других женщин, если ты вдруг близко познакомишься с нашим палачом.

– Ты будешь проклята и сожрана богом Драконом, ты будешь мыть ноги его статуи своими волосами, ты… – Смотря в ненавидящие меня глаза Виалы, которая почему-то даже не пробовала вырваться, я поняла, что попала в самое яблочко.

– А ты будешь проклята мною сейчас. Станешь бесплотной тенью в Грани, а твое сердце подадут мне на ужин, если сейчас твой черный язык не втянется в твою пасть и она не захлопнется до того момента, пока я не скажу ее открыть! – Я еще раз дернула черные косы, внимательно наблюдая за изменением выражения лица своей пленницы. Очевидно, удачно ввернутое упоминание Грани окончательно повергло в шок иноземную гостью, она побледнела так, что ее загорелая кожа стала казаться серой. – Убирайся. И не забудь сообщить о произошедшем моему будущему супругу. Во всех деталях. – Я отпустила волосы Виалы, и она, словно очнувшись, зашипела подобно змее, заставляя меня буквально дернуться от нового желания ударить ее снова, вскочила с пола и, вытирая рукой бегущую из носа кровь, пулей вылетела из кабинета. Я проводила ее взглядом, потом повернулась к онемевшей служанке, что столбом стояла возле окна, и, подмигнув, шагнула следом за сбежавшей. Нет, я не собиралась ее преследовать. Выйдя за двери, я развернулась к стоящим возле них стражникам, пристально осмотрела их, вглядываясь в лица, а затем презрительно скривилась.

– Бабы испугались. Проклятия. И даже не заглянули в кабинет, когда она вошла. Похоронили меня уже? Откупились мною? – Я повысила голос, чувствуя, как из коридора за мной следят глазами слуги и другие стражники. – А будь там не я, а мой отец, вы бы ее тоже впустили?

Я смотрела в их лица, ища в них ответ. Мужчины переглянулись, и один из них, вздернув подбородок, демонстративно отвел от меня взгляд.

Это уже потом я с ехидным смешком думала, что было бы с моей ногой, придумай в этом мире стальной гульфик. А в тот момент, чувствуя клокотавший в груди праведный гнев, я не без удовольствия наблюдала, как получивший носком туфли по самому нежному месту стражник скрючился на полу.

– Может, мне и придется выйти замуж за этого чешуйчатого фанатика. Только вот я сделаю это ради спасения королевства от войны. Ради людей, тех, кто верен короне, верен мне и моему отцу. А не ради вас, трусливые мыши. – Я скрестила руки на груди, чувствуя, как гнев проходит, а меня начинает колотить крупная дрожь. – Убирайся с поста и забери с собой этого… – Подбородком указав на притихшего на полу мужчину, я понадеялась, что точно запомнила их. – И чтобы к вечеру вас обоих больше не было в замке. – Протянув руку к двери кабинета, я погладила старинное дерево и, не оборачиваясь, уже тише договорила: – А увижу – прокляну. Спросите у драконьей жрицы – как.

Захлопнув за собой дверь, я прижалась к ней спиной, чувствуя, как меня буквально трясет от переизбытка адреналина. Гнев и бессилие захлестывали меня с головой. Ситуация с Виалой и стражниками у кабинета показала мне, что сторонников у нас было еще меньше, чем мне думалось вначале. Замок, которому надлежало выдержать изнурительную осаду, внезапно стал казаться клеткой, в которой мы были вынуждены сидеть.

Внезапно эмоции схлынули, оставив меня, обессиленную и дрожащую, стоять, прислонившись к двери. Я вздохнула раз-другой, чувствуя, как это все больше походит на всхлипы, и вдруг услышала шевеление. Служанка! Точно, она же убирала осколки! Открыв глаза, я сразу нашла ее, с деревянным ведерком в руках нерешительно топтавшуюся в паре шагов от меня. У девушки было странное, напуганное и одновременно с этим обеспокоенное лицо. Она нервно покусывала губу, смотря на меня, и мне было жутко интересно, о чем она думает. Может быть, размышляет о том, что ее высочество заболела бешенством и стала кидаться на людей, и не пора ли ей прыгать в окно, пока я и на нее не накинулась?