Текст книги "Дженнифер Чан не одна"

4

Мисс Чан добиралась целую вечность до входной двери. Мы с мамой стояли, окутанные жарой и назойливым гулом цикад, слушая доносящиеся из дома грохот посуды и суетливое «Иду! Секундочку!»

Когда мисс Чан наконец распахнула дверь, она, растрёпанная, с выбившимися из пучка волосами, прислонилась к косяку, переводя дыхание.

Либо она распаковывала вещи, либо убивала очередную жертву. Что происходило на самом деле, оставалось только гадать.

Мама растянула губы в широкой улыбке.

– Здравствуйте! С новосельем, добро пожаловать в наш район!

Я на всякий случай оглянулась на неё, просто чтобы убедиться, что маму не подменили, пока я не смотрела. Но нет, это был тот же самый человек, который всего десять минут назад осуждал мой макияж.

– О, привет, – сказала мисс Чан, убирая с лица растрёпанные чёрные волосы.

Она была моложе большинства мам, и всё в ней буквально кричало об ином – она была такой… не-Нигдешной, в этом платье с красно-жёлтым орнаментом, с ярко-оранжевой помадой (которая немного размазалась по щеке), длинными накладными ресницами и нервной улыбкой, из-за которой мисс Чан казалась немного потерянной.

– Вы, должно быть, Ребекка Чан! Я – Лия Мосс, – представилась мама, протягивая пирог, – а это моя дочь, Мэллори. Она ровесница Дженнифер!

Несколько неловких секунд мисс Чан растерянно моргала, глядя на угощение, словно думала, что пирог и есть мамина двенадцатилетняя дочь. Потом она перевела взгляд на меня.

– О, точно.

Мама улыбнулась и наклонила голову. Я знала это выражение её лица – сплошь тепло и забота. Такой она становилась, когда говорила с людьми, которых хотела направить и утешить.

На меня она так больше не смотрела.

– Нибург может… вообще-то, все новые места поначалу могут показаться немного пугающими, – сказала мама, – Поэтому я подумала, что Дженнифер было бы неплохо познакомиться с кем-то её возраста. Приятно ведь увидеть дружелюбное лицо, согласны?

Я улыбнулась, стараясь придать своему лицу как можно более дружелюбный вид. Я уже жалела, что накрасилась. Проявляли ли дружелюбные лица свои скрытые эмоции при помощи подводки для глаз?

У мисс Чан эти слова вызвали явное облегчение.

– Конечно, да. Здравая мысль. Мэллори ходит в Гиббонс? Мы только что записали туда Дженнифер.

Я кивнула. Поблизости было две школы: Общественная школа Нибурга и Академия Гиббонса. Наша была поменьше, так что я старалась не слишком себя обнадёживать. Но вот оно. Захватывающая новость. Новый ученик.

Мисс Чан слегка улыбнулась, оглянулась через плечо и позвала:

– Жужелка! Кое-кто хочет с тобой познакомиться!

Я поёжилась: отчасти от неловкости при звуках этого приторного прозвища, но в основном потому, что во Флориде в нём не было ничего милого. В мае и сентябре к нам налетали жуки, кишели в воздухе и прилипали к ветровым стёклам, а затем снова исчезали.

Я бросила на маму вопросительный взгляд. Может стоит им сказать?

Мама поморщилась, мол, и почему наш штат такой? Затем слегка покачала головой. Наверное, лучше этого не делать.

Дженнифер сбежала по лестнице и подошла к входной двери, её волосы выбились из неряшливого хвостика. По сути, она была более молодой и округлой версией своей матери. И она не подводила глаза.

– Эм…, – мисс Чан посмотрела на маму в поисках поддержки.

Мама наклонилась к Дженнифер и опёрлась руками о колени, словно говорила с воспитанницей детского сада:

– Привет, Дженнифер. Меня зовут Лия Мосс, а это – Мэллори. Мэллори здесь, чтобы поприветствовать вас в Нибурге и рассказать всё, что тебе нужно знать об Академии Гиббонса.

Дженнифер просияла и пожала маме руку.

– Приятно с вами познакомиться!

Затем она оглядела меня с ног до головы, и на меня нахлынуло головокружительно неприятное ощущение, что за мной наблюдают. К этому я не была готова. Я шла сюда, чтобы собрать для друзей информацию о новенькой, но никак не ожидала, что она будет оценивать меня.

Интересно, какое впечатление у неё сложилось, какого человека она увидела. Меня даже затошнило от волнения.

– Я поступила в Гиббонс сразу после детского сада, – сказала я, словно это была какая-то важная информация.

Дженнифер наклонила голову, глядя на меня, и я невольно затаила дыхание.

Затем она улыбнулась.

– Пойдём посмотрим мою новую комнату, – не вопрос. Приказ.

У меня возникло острое желание написать Рейган, рассказать ей о происходящем, спросить, что делать. Я даже нащупала в кармане телефон, ощутила прохладную плоскую поверхность под ладонью, но не осмелилась его достать. Мама бы точно закатила истерику.

– Мэллори с радостью составит тебе компанию, – сказала мама, кладя мне на спину ладонь и подталкивая внутрь дома. Указав на пирог, она обратилась уже к мисс Чан, – Может быть, мы можем куда-нибудь его поставить?

Мама управляла нами, как маленькими куклами, указывая куда идти. Когда они с мисс Чан исчезли на кухне, Дженнифер повела меня по дому.

Наш район казался странным, потому что все дома в нём выглядели почти одинаково: крашеные кирпичные фасады и большие окна, маленькие здания на больших лужайках, засаженных дубами и заставленных цветочными клумбами. Изнутри дом Дженнифер представлялся зеркальной версией моего собственного, и казалось, что я была в нём миллион раз. Вот только всё было словно вывернуто наизнанку – версия моего дома из параллельной вселенной.

Но вместо того, чтобы выбрать спальню на первом этаже, как это сделала я, Дженнифер заняла комнату наверху – ту, которую мой папа использовал в качестве кабинета.

Пока мы поднимались по лестнице, Дженнифер оглянулась и понимающе улыбнулась, словно мы состояли в каком-то секретном клубе.

– Итак, какой же ты азиат?

– Ох, – я почувствовала, что краснею, хотя и не была уверена почему, – мама наполовину кореянка.

Дженнифер наморщила лоб, будто я сказал что-то странное. Но затем просто ответила:

– А я китаянка. Нас здесь не так уж много, не так ли?

– Думаю, да.

Мы снова погрузились в молчание, и я лихорадочно перебирала варианты тем для продолжения разговора:

– М-м-м, а откуда ты переехала?

Я уже знала ответ, Гугл подсказал: из Чикаго.

– Чикаго, – сказала Дженнифер, перепрыгивая через две ступеньки за раз. – Точнее, сначала Коламбус, потом Чикаго. Теперь здесь.

– Ого, круто, – когда мы с Рейган узнали, что Дженнифер из Чикаго, Рейган это не понравилось. Сама она, прежде чем переехать сюда, жила в Филадельфии – и это было потрясающе. Но Чикаго был ещё более престижным и захватывающим вариантом. – И почему вы переехали сюда?

Дженнифер открыла дверь в свою спальню и обвела комнату рукой, демонстрируя голый матрас, письменный стол и коробки.

– Вот мы и на месте. Как видишь, я всё ещё переезжаю.

Мне было интересно, услышала ли она мой вопрос, или следует задать его ещё раз. Иногда я ненамеренно говорила слишком тихо, и меня не слышали. Рейган всегда указывала мне на это, мягко напоминала говорить громче, чтобы люди воспринимали меня серьёзнее.

– М-м-м, это круто, – повторила я. – Так почему…

– Я устрою тебе экскурсию, – перебила Дженнифер, пробираясь через лабиринт, в который превратилась её комната, и указывая на картонные коробки, – Одежда: скучная. Обувь: такое себе. Книги, пальто – ага, вот оно! – она остановилась перед коробкой с надписью «РАССЛЕДОВАНИЕ» и поманила меня к себе.

Я подошла к ней, осторожно огибая груды одежды, которую она уже начала распаковывать.

– Итак, эта коробка… – она снова оценивающе оглядела меня с ног до головы. – С тобой когда-нибудь случалось что-то необычное? Что-то, чего ты не можешь объяснить?

Мои ладони мгновенно вспотели. Особенность слухов в том, что им никто никогда не верит. То есть никто никогда не верит им полностью, пока человек не скажет или не сделает что-то необычное. Или жуткое. Или откровенно странное, оставив тебя гадать: ну, кто знает? Может быть.

И вот, стоя в той комнате с Дженнифер, которая вела себя очень странно, я подумала: «Она ведь и меня может уложить одним приёмом карате. Кто знает».

– Я не говорю о чём-то, ну, совсем диком, – продолжила она. – Я бы не стала ожидать чего-то такого от жизни обычной горожанки.

– Правильно, – я отступила назад, ведь разве она сама, кхм, не была обычной горожанкой? Может передо мной и правда стояла обученная наёмная убийца.

– Подожди, нет, стой! – выпалила она, поднимая руки. Затем зажмурилась и, прежде чем снова заговорить, сделала глубокий вздох. – Уф, Ребекка же говорила не поднимать эту тему. Не всем это понятно.

Стал бы опытный убийца называть маму по имени? Вполне возможно.

– Иногда люди переживают что-то невероятное, что-то большое, – продолжила Дженнифер, – например, огни в небе – три вспышки красного – или странные сообщения по радио. Но в большинстве случаев знаки не такие заметные. Например, воздух становится холодным, или у тебя возникает дежавю. Или вот ты просыпаешься, а тело ещё спит, и несколько секунд ты просто не способна пошевелиться, – она широко размахивала руками и говорила всё быстрее. – Или иногда у тебя просто возникает такое чувство… Как будто ты хочешь что-то сделать или сказать, но тело тебя не слушается. Или чувствуешь себя такой потерянной, словно не принадлежишь этому миру. Будто все прочие знали, что будет тест, а ты нет, вот и не готовилась. И даже учебник не прочитала.

– Ох.

– Задумывалась ли ты когда-либо, что означают эти чувства?

Мои родители часто говорили о любознательности (в основном о том, как мне её не хватает). А вот у Дженнифер явно была самая тяжёлая форма этой самой любознательности.

Если честно, я никогда ни о чём таком не задумывалась. Да, то, о чём она говорила, было мне знакомо, но такова уж моя жизнь. Какой смысл задаваться вопросами.

– Ты, наверное, считаешь меня совсем чокнутой, – она опустила глаза и принялась пинать коробку мыском ботинка.

Я поняла, что ей хочется мне понравиться. Это желание было таким сильным, что она вполне могла бы засветиться от него, как от большой дозы радиации. Никто не старается ради чего-то так сильно. Не желает чего-то настолько отчаянно.

Именно тогда я и поняла, насколько далеки от реальности все слухи о Дженнифер. Потому что эта девушка ни за что бы не выжила в мире обученных убийц. Она едва переживёт Академию Гиббонса.

– Я не думаю, что ты… чокнутая, – сказала я.

Она со свистом выдохнула, даже не пытаясь скрыть облегчение, и, к собственному удивлению, я поняла, что тоже хочу ей понравиться.

– Ну и, э-э, что всё это означает?

В её взгляде вспыхнула надежда, а улыбка становилась всё шире и шире, словно Дженнифер не могла её сдержать – или не хотела. Она прошептала одно слово:

– Инопланетяне.

Я моргнула, ожидая, что она вот-вот скажет: «ШУЧУ». Но она просто стояла передо мной, и с каждой секундой, что я молча смотрела на неё, надежда в глазах Дженнифер постепенно угасала.

– О, – я буквально заставила себя произнести это. Официально заверено и подтверждено на все сто процентов: дети в Гиббонсе съедят её с потрохами.

И в этой ужасной тишине, душащей всякую надежду, я поняла, что моим друзьям она не понравится. А значит дружить с Дженнифер будет… проблемно. Это было бы сложно для нас обеих, некоторые вещи просто того не стоят. И хотя эта мысль опечалила меня сильнее, чем я готова была признать, иногда лучше просто не пытаться.

– Знаешь, думаю, мне пора у…, – начала было я, но она поджала губы, словно проглотила своё разочарование, и у меня в груди что-то сжалось. Я знала, что мне следует бежать прочь, но не могла выдавить из себя ни слова.

Мысленно я подтолкнула себя: «мне пора уходить».

Вот только сказала в итоге совсем другое.

– В смысле, инопланетяне?

Её лицо засияло от облегчения.

– Правда? Ты действительно хочешь знать? Боже мой, это потрясающе. Вообще-то существует масса свидетельств внеземной жизни.

Рейган показала мне, что уверенность может быть заразительной. С Дженнифер я поняла, что облегчение – тоже. Крошечный узелок в груди растаял, и от этого у меня голова пошла кругом. Это пробудило во мне… любознательность или что-то в этом роде. Указав на коробку с «РАССЛЕДОВАНИЕМ», я спросила:

– Это там и лежит? Улики?

– О, да. Она забита всем, что мне известно, – упав на колени, Дженнифер содрала полоску скотча и открыла коробку, демонстрируя сверкающие камни в стеклянных футлярах, потемневшие от времени газетные вырезки и толстую стопку красочных тетрадей. – А ещё всем, что знал мой папа. Мы часто смотрели документалки о космосе и научную фантастику, ходили смотреть на звёзды, когда он был жив.

– Ох, – мы были недостаточно близки, чтобы я могла её утешить, но не сделать этого я тоже не могла, – мне жаль насчёт твоего отца, – сказала я это совершенно искренне.

Дженнифер быстро заморгала, её улыбка дрогнула. Но потом она тряхнула головой и резво вскочила на ноги.

– Мои текущие записи лежат в сумке внизу. Я их тебе покажу. Жди здесь!

Она выбежала за дверь и затопала вниз по лестнице, а я осталась в комнате, полной коробок, пытаясь понять, что делать дальше.

Я написала Рейган: Я только что встретила новенькую!!

Та ответила молниеносно: М-м-м?? Дженнифер Чан? Она набросилась на тебя, словно ниндзя??

Стараясь не думать о том, что сказала бы мама, я начала печатать: Ты ни за что не поверишь. Она действительно верит в…

Застыв, я уставилась на текст и на значок «Отправить» рядом с ним. Снизу донёсся голос Дженнифер, она что-то говорила своей маме, интонации были лёгкими и беспечными, хотя слов я не разобрала.

Я медленно стёрла набранное сообщение.

Рейган была моим самым близким другом во всём мире. Она понимала меня лучше всех – лучше родителей, лучше Тесс, лучше всех друзей, что у меня когда-либо были. И всё же. Возможно, Рейган лучше не знать об инопланетянах Дженнифер.

Когда ответа не последовало, Рейган написала: Эй, ты там?

И ещё: Какая она? Уровень странности Кэт и Ингрид или ещё хуже?

Я закусила губу. Ингрид Стоун и Кэт Абрамс были непопулярны в школе, и до сих пор всякий раз, когда Рейган упоминала их, мне становилось неловко. Раньше я общалась с Ингрид – немного, но общалась. А затем, в прошлом году, Ингрид вдруг возненавидела меня. Я не знала причин, но иногда втайне думала, что, возможно, она просто завидует тому, что я стала популярной.

От Рейган пришло ещё сообщение: Кровавые подробности, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста??

Дженнифер вернулась, и я быстро убрала телефон обратно в карман. Рейган явно расстроит моё таинственное молчание, но я не знала, что ей ответить. Лгать ей не хотелось, быть до конца честной – тоже.

– Вот они, – сказала Дженнифер, держа в руках зелёную тетрадь. На обложке большими, жирными буквами, выходящими за рамку для заголовка, было написано:

ПУТЕВОДИТЕЛЬ ПО ВСЕЛЕННОЙ

ДЖЕННИФЕР ЧАН, ТОМ VII.

– Я собирала доказательства, теории и рекомендации. Разумеется, есть куча фальшивок, много недостоверной информации и источников. Именно поэтому нужно изучить вопрос во всех подробностях, чтобы знать, чему верить.

Прежде чем встретиться с ней взглядом, я долго смотрела на тетрадь.

– То есть ты хочешь сказать… что действительно веришь… в инопланетян? – мне не хотелось показаться грубой, но этот вопрос определённо стоило задать.

Она улыбнулась, словно ожидала именно такого скептического отношения.

– Конечно. Сперва это может прозвучать безумно, но мы не можем быть единственными разумными формами жизни во Вселенной. Просто задумайся. Началось всё с большого БУМ.

Я подпрыгнула от неожиданности, она рассмеялась и продолжила:

– А что потом? Вселенная закончится вместе с нами? Просто исчезнет, когда кучка людей уничтожит одну крохотную планетку? Без шансов. Должно быть что-то ещё, – она протянула мне тетрадь. – Это поможет тебе разобраться.

– Ты… даёшь её мне? – я провела пальцем по пухлому потрёпанному краю. Невозможно представить, чтобы я могла заполнить целых семь тетрадей… да чем угодно. И я была в равной степени тронута и напугана её доверием.

– Я ею делюсь. А когда дочитаешь, я расскажу тебе о поисках.

Я замешкалась. Было что-то зловещее в том, как она это произнесла.

– О, не волнуйся. Это совсем не страшно. Честное слово, тут самое главное – это общение. Инопланетяне где-то там, наверху. Они всегда там были, они готовы и ждут, и всё, что требуется от нас – выйти с ними на связь. Почти как узнать нужный номер, чтобы кому-то позвонить.

– В этом есть смысл, – сказала я. Он был, но не то чтобы совсем взаправду.

Дженнифер огляделась, словно инопланетянин мог прятаться в одной из её коробок, затем подалась ко мне.

– Я могу тебе доверять?

Не раздумывая, я кивнула.

– Ладно, в общем… Думаю, я уже знаю нужный номер. Знаю, как установить контакт.

Внезапно я поняла, что тоже склонилась ближе и перешла на шёпот.

– Это и правда возможно?

– Почему нет?! Ещё и так вовремя. Ты только посмотри на нашу планету: ужасные ураганы. Дикие пожары. Пандемии. Скоро половина этого штата уйдёт под воду. Но если бы во Вселенной был кто-то, способный помочь, способный решить наши проблемы или отвезти нас в безопасное укрытие, в какое-нибудь новое место…

– Это изменило бы всё, – закончила я. Дженнифер буквально заразила меня своим восторгом.

– Именно. И я буду первым человеком, который вступит в контакт. Большинство людей бегут от правды. А я бегу к ней. Я изменю историю. Я изменю весь мир.

– Не сомневаюсь, – я невольно улыбнулась. Да, стоило бы решить, что она, ну, совсем чокнулась. Но Дженнифер говорила с такой уверенностью, что я тоже поверила. Не в часть про инопланетян, разумеется, скорее в то, что она изменит мир. Вряд ли я когда-либо встречала человека, настолько уверенного в себе – даже Рейган ей уступала.

– Вот видишь, ты из тех, кто не боится верить, – улыбка Дженнифер стала шире. – Я знала, что могу тебе доверять.

Выдержка из «Путеводителя по Вселенной Дженнифер Чан: Том VII», статья № 11:

«Как найти союзников в поиске инопланетян»

Мама говорит никому не рассказывать о моём исследовании инопланетян. Или, как она это называет, «инопланетной чепухи».

Но мама боится верить. Её беспокоит, помята ли моя одежда, причёсаны ли мои волосы, в порядке ли мои мысли. Она боится того, что подумают окружающие.

Я называю это «людской чепухой».

Папа же, напротив, не боится людей, и инопланетян он тоже не боится.

Пару лет назад он рассказал мне об одной научной теории – она называется «теория альтруизма». Если вкратце, то группа реально умных учёных считает, что если инопланетная цивилизация стала достаточно развитой, чтобы путешествовать в космосе, это значит, что они прошли все тяжёлые стадии развития цивилизации. Они пережили ядерное оружие, войны и смену климата, и при этом смогли не уничтожить себя и свою планету.

Прожить так долго им мог позволить один единственный способ – они научились быть хорошими.

Именно поэтому нам не надо их бояться. И я думаю, что друг друга бояться нам тоже не стоит. Потому что даже если человечество ещё не во всем разобралось, мы же учимся.

По крайней мере, я так всегда считала.

Но сегодня папа сказал то, что я не совсем поняла. Мы сидели в больнице перед одним из его сеансов лечения, и он сказал: «После того как меня не станет, тебе понадобятся новые союзники».

Я сказала ему, что не стану их искать, что кроме него мне никто не нужен, но он только погладил меня по голове.

«Быть храбрым – это подойти к кому-нибудь и сказать: “Вот во что я верю. Я тебе доверяю”, – сказал он. – Доверие – самое страшное, что можно кому-то вручить. И в то же время – самое могущественное».

Я не нашла в его словах ни капли смысла, ведь есть вещи гораздо страшнее доверия. Я хотела спросить его об этом, но мама сказала, что нам нужно идти, и теперь этот вопрос звенит у меня в голове всю ночь.

Я просто не могу перестать думать: каким же образом доверие может навредить или причинить боль?

Сейчас
5

Мама и остальные родители отправились на поиски Дженнифер, а папа отвёз меня домой. Он пытался со мной поговорить, но я сказала, что устала, и сразу спряталась в своей комнате.

Закрыв за собой дверь, я первым делом отправила сообщение в общий чат: Как вы думаете, куда она пошла?

Обычно первой отвечала Тесс – и делала эта почти мгновенно. Телефон всегда был у неё под рукой, и печатала она нечеловечески быстро, потому что любила оставить за собой первое слово. Но сегодня моё сообщение так и осталось в одиночестве висеть посреди экрана. Прошла минута, за ней другая.

Я переключилась на личную переписку с Рейган и напечатала: «Ты в порядке?» – но фраза показалась какой-то неправильной. Удалив её, я набрала другую: «Что думаешь?», отправила сразу, не перечитывая, и тут же об этом пожалела.

На экране появились три точки, значит Рейган начала что-то печатать. Но скоро они исчезли. Я пристально смотрела на телефон, словно хотела запугать его и тем самым вытянуть ответ. Вот только руки у меня дрожали так сильно, что вряд ли вызвали бы страх даже у мыши.

Сев на кровать, я заставила себя сделать несколько глубоких вдохов и выдохов.

Обычно друзья не заставляли меня чувствовать себя так неловко и неуместно, но сегодня всё было по-другому. Вопреки здравому смыслу, я отправила Рейган ещё одно сообщение: Ну… это было дико.

Рейган отреагировала мгновенно: Дико?

Я тут же осознала свою ошибку. Так говорила Дженнифер.

Странно, – поправилась я.

На этот раз никаких точек.

Прошло шесть долгих минут, в течение которых я просто пялилась в экран, но никакого ответа так и не последовало. Тогда я отправила ещё одно сообщение: Как ты там?

Даже если бы Рейган не игнорировала половину моих сообщений, спрашивать такое было чертовски неловко, но этот вопрос никак не выходил у меня из головы.

Пойди всё по плану, сейчас мы с Рейган лежали бы, свернувшись клубочками под одеялом, и обменивались секретами и историями. И я бы чувствовала себя, как во время любой из ночных посиделок имени Рейган: словно мы спрятались в невидимом пузыре, где не нужно беспокоиться о моей маме, отце Рейган и других учениках, которые нас совсем не понимают. В этом пузыре всё в порядке, потому что в нём есть только мы.

Но сейчас у меня была только тишина. Тревога ожидания – ответа, новостей, чего угодно – давила так сильно, что внутренности скручивало и тянуло разные стороны. Чтобы хоть как-то отвлечься, я гуглила истории о сбежавших девушках, но от этого становилось только хуже.

Шло время, напряжение от ожидания нарастало. Так что, услышав стук в дверь, я действительно вскрикнула от неожиданности.

Когда она открылась, на пороге, нахмурившись, стоял папа.

– Мэл, тебе нужно поесть. Хоть что-нибудь, – он подошёл к кровати, протягивая тарелку со свининой и квашеной капустой.

Если мамины пироги – это дурной знак, то папина квашеная капуста – настоящий билборд, на котором огромными буквами написано «ПЛОХИЕ НОВОСТИ». Папа всегда говорил, что это блюдо напоминает ему о родителях, и готовил его только в самые тяжёлые дни, когда нам была нужна особая поддержка.

Я взяла угощение, и от первой же ложки внутри растеклось тепло.

– От мамы что-нибудь слышно?

Поколебавшись, папа кивнул.

– Они ещё не нашли Дженнифер.

Я догадывалась об этом, но, получив подтверждение своим мыслям, мигом растеряла весь аппетит и отставила тарелку с капустой в сторону.

– Где они ищут? Может быть, она совсем в другом месте.

Папа на секунду задумался.

– С ними Ребекка Чан, да и полиция уже начала расследование. Каждый делится любой имеющейся информацией, и все делают всё, что в их силах.

Я перевела взгляд за окно, в темноту. Новое, непонятное чувство зародилось у меня в груди.

– Значит она там совсем одна?

Папа проследил за моим взглядом, и какое-то время мы сидели в тишине, словно ожидая чего-то. Будто Дженнифер могла выскочить из укрытия и весело крикнуть: «Попались!»

– Это страшно, – произнёс папа в своей обычной, осторожной манере.

Раньше, когда мы с мамой были ближе, мы с ним почти не разговаривали. Он держался в стороне, лишь изредка вставляя короткие комментарии, пока говорила мама. Но по мере того, как мы с мамой отдалялись друг от друга, папа заполнял образующуюся между нами пустоту. Так что я успела привыкнуть к его долгим паузам.

Наконец, он продолжил.

– Но, насколько я знаю, Дженнифер и раньше сбегала. Тогда она сама вернулась домой, спустя пару дней.

– Но почему? Зачем ей убегать?

Папа покачал головой.

– На этот вопрос отвечать не мне.

– Хочешь сказать, это вопрос к Богу?

Папины губы дрогнули в намёке на улыбку. Папа верил в Бога. Мама – нет. И хотя они позволяли мне самой решать, верить или нет, я не понимала, как они оба могут быть настолько уверены в своей позиции. Я, в свою очередь, верила только в то, чего я не знаю.

– Я имел в виду не это, – сказал папа.

Я ждала продолжения или пояснения, но его не последовало. Иногда папа так делал, что слегка меня раздражало: оставлял вопрос висеть в воздухе, позволяя каждому сделать собственный вывод.

Но я не знала. Я не знала, какой вопрос надо задать чтобы найти правильный ответ.

– Тогда, это вопрос к Дженнифер?

Он только поцеловал меня в макушку. И, хотя мне показалось, что это значит «да», одна мысль никак не давала мне покоя.

То, как он это сказал, – на мгновение мне показалось, он имеет в виду, что это вопрос ко мне. Но в этом не было никакого смысла, ведь я не знала, почему Дженнифер сбежала. Ни малейшего представления.

«Вот только, – шептала маленькая часть меня, – может быть, только может быть, у меня есть предположение».

Потому что у побега Дженнифер могло быть две причины.

Один из них – инопланетяне.

А другая – это я.