Текст книги "Леди на сельской ярмарке"

Глава 3

– Я тут подумала, – сказала леди Хардкасл на следующее утро, когда мы наслаждались завтраком в малой гостиной, – что нам и в самом деле нужен телефон.

– Правда? – Я взяла еще одну пышку.

– Правда. Ты только подумай, насколько быстрее смог бы вчера связаться с нами инспектор, если б у нас был телефон… И как легко нам было бы задавать ему вопросы и отчитываться о происходящем.

– Вы правы, миледи, – согласилась я. – Но было очень мило вновь встретиться с ним лично.

– Телефоны никогда не помешают людям встречаться друг с другом, – безапелляционно заявила хозяйка. – Зато только подумай об удобстве, скорости…

– И о счетах, миледи? И о вмешательстве в личную жизнь?

– Фло, ты неисправимый консерватор. Решено. Мы поставим у себя телефон. Я напишу в… а куда надо писать?

– У Фарли-Страудов есть телефон, миледи. Сэр Гектор наверняка знает.

– Сэр Гектор – самый милый старик, которого я когда-либо знала, – произнесла леди Хардкасл, – но он об этом ничего не знает. По всем вопросам, касающимся хозяйства, надо обращаться к Герти. Я спрошу у нее. Может быть, заглянем к ней с утра и узнаем, как она себя чувствует?

– Думаю, нам надо это сделать, миледи, – согласилась я. – И давайте захватим для нее подарок.

– Как мило, что это пришло тебе в голову… А что у нас есть?

На какое-то время я задумалась.

– С утра я сделала торт…

– Этим мы обидим миссис Браун, – заметила миледи. – А с нашей поварихой мне не хотелось бы ссориться.

– Тогда, может быть, бренди?

– Она никогда не отказывается от капельки бренди.

– От капельки? – уточнила я.

– А он у нас есть?

– Вы о непочатой бутылке, миледи? По-моему, нет. Виноторговец пришлет заказ лишь в конце недели… – Я присела, глубоко задумавшись. – Знаю! Карикатура. Она любит ваши рисунки. Надо только найти пригодную старую рамку.

– Отличная идея, – с энтузиазмом поддержала меня хозяйка. – Думаю, я нарисую Герти на скотном рынке. Этакий жизнерадостный образ, который отвлечет ее от мыслей о бедном мистере Кэрэдайне. Я в гостиную – начну рисовать. А ты поищи рамку.

– Слушаюсь, миледи, – сказала я и стала собирать остатки завтрака.

Работала она очень быстро, так что к одиннадцати часам мы вставили в рамку набросок, изображающий леди Фарли-Страуд среди коров, сделанный карандашом и пером. Миледи подписала рисунок и назвала его «Скотный рынок».

– Вот, – сказала она. – Будем надеяться, что он заставит старушку улыбнуться. Мне самой нравится…

– И заслуженно, миледи. У вас редкий дар.

– Тогда надеваем пальто и шляпки и прогуляемся до «Грейнджа», чтобы вручить ей подарок, созданный благодаря моему дару…

К счастью, раздался звонок в дверь, который отвлек ее от этих неконтролируемых мыслей.

Это оказался констебль Хэнкок из местного полицейского участка.

– Утро доброе, мисс Армстронг, – поздоровался он, коснувшись пальцами своей каски. – А леди Хардкасл дома?

– Конечно, констебль, конечно. Прошу вас, заходите. Она в столовой.

– Надеюсь, я не помешал ее ланчу?

– Вовсе нет. Она рисует. Проходите.

Я провела его в столовую и доложила:

– Констебль Хэнкок, миледи.

– Мой дорогой констебль, – миледи убрала перья и карандаши в лаковую коробку, стоявшую на столе. – Чему я обязана счастьем вас видеть? Хотите чаю?

– Еще никогда в жизни не отказывался от чая, миледи, – полицейский улыбнулся. – Так что с удовольствием.

– Фло, прошу вас, займитесь этим, – распорядилась моя хозяйка, и я отбыла на кухню.

Когда я вернулась с подносом, хозяйка уже просматривала содержимое официального вида папки из плотной бумаги.

– Достойное похвалы прилежание городских детективов, констебль, – заметила миледи, – но, к сожалению, узнали они не так много.

Я поставила поднос на стол.

– Не много, миледи, – согласился Хэнкок. – Я просмотрел отчеты; кажется, ребята опросили всех, кто был там во время ланча. Но получается так, что никто ничего не видел.

– А где отчет полицейского хирурга?

– Его еще нет, миледи, но он пойдет прямо в криминальный отдел полиции Бристоля с копией в Чиппинг. И мы его не увидим, если не попросим. И даже в этом случае не уверен, что нам его дадут. Понимаете, между нами и ребятами из города отношения довольно напряженные. Сержант Добсон считает их всех сборищем идиотов, и не могу сказать, чтобы я был с ним не согласен. А они думают, что мы здесь вообще никто, потому что базируемся в деревне. Как будто из-за этого мы становимся полицейскими второго сорта, или как там еще…

– Но мы-то знаем правду, Фло? – подмигнула мне хозяйка.

– Конечно, миледи. У нас здесь лучшие полицейские в графстве.

– Вы обе очень добры, – смутился Хэнкок, беря у меня чашку с чаем. – А вы не будете возражать, если я возьму один из этих бисквитов? Просто умираю с голоду.

Леди Хардкасл пригласила констебля есть столько печенья, сколько ему захочется, а мне протянула отчет бристольских детективов. Затем взяла со стола блокнот и механический карандаш и, пока я читала папку, делала какие-то пометки. Блокнот и карандаш с пожеланиями скорейшего выздоровления ей подарил инспектор Сандерленд сразу же после того, как ее ранили. Сам он со своим верным блокнотом не расставался никогда, и хозяйка приняла этот подарок как признание ее собственных детективных достижений.

В пабе было полно народу, как и всегда по четвергам, и люди инспектора Сандерленда смогли опросить буквально всех. Ужасным было то, что ни один из нескольких десятков свидетелей вообще ничего не видел. Никто не вел себя странно, не было никаких споров, никого не видели с бутылкой темного стекла с черепом и костями на этикетке и надписью «ЯД», сделанной дрожащей рукой. Никто не знал о том, чтобы кто-то что-то имел против Спенсера Кэрэдайна. Кроме того, к папке прилагалась написанная аккуратным почерком записка, в которой говорилось, что детективы не могут гарантировать достоверность этих показаний. «В ситуации недавней смерти никто обычно не говорит плохо об умершем и не высказывает никаких предположений о том, что тот мог кому-то не нравиться. А в случаях убийства никто не решается высказывать предположения, которые можно было бы трактовать как обвинения». В этом они были правы. Люди предпочитали молчать, если только у них не было своих собственных претензий к умершему.

– Ну что, – сказала я, закончив чтение. – Не так уж много.

– Совсем немного, – согласилась леди Хардкасл. – Есть несколько человек, к которым стоит, на мой взгляд, присмотреться повнимательнее, но может быть, я решила так потому, что мы о них уже слышали. Их называла нам Герти, помнишь? И все они были соседями, так что поговорить с ними, вероятно, стоит. И еще вдова… как там ее?

– Одри, – ответила я, заглянув в папку.

– Одри, – повторила миледи. – Вот именно. Это очень неприятно, но мне кажется, начать надо будет именно с нее.

– А это надо согласовывать с полицией Чиппинг-Бевингтона? – уточнила я.

– На вашем месте, мисс, я бы об этом не беспокоился, – подал голос констебль Хэнкок. – Они полные идиоты, и договориться с ними будет непросто. У вас есть разрешение инспектора Сандерленда, так что я советую вам делать то, что вы считаете нужным, и не думать о придурках из Чиппинга. Их сержант, Бойс, тот еще фрукт, так что на вашем месте я держался бы от него подальше.

– Очень хорошо, констебль, мы так и сделаем, – обещала ему леди Хардкасл. – Но нам необходимо решить одну проблему.

– Какую же, миледи? – поинтересовалась я.

– Транспорт, – уныло ответила моя хозяйка. – Как, черт побери, мы доберемся до всех этих проклятых ферм?

– Ага, – в голосе констебля Хэнкока появились триумфальные нотки. – У меня уже есть решение.

– Неужели? – удивилась леди Хардкасл.

– Вот именно, миледи, – с этими словами констебль протянул ей записку.

Леди Хардкасл прочитала ее.

– Что за прелесть эта старушка Герти, – расцвела она. – Берт и мотор в нашем полном распоряжении. Она пришлет его в полдень, и я могу использовать Берта как своего собственного водителя… Что ж, все отлично. Сначала мы нанесем визит вдове Кэрэдайн, а на обратном пути заедем к леди Фарли-Страуд.

Без леди Фарли-Страуд в авто Берт оказался гораздо более активным водителем, и мы ехали гораздо быстрее, чем я ожидала. Живые изгороди летели нам навстречу, и я наслаждалась ощущением скорости.

Когда мы сделали поворот и стали взбираться на холм по направлению к Верхней ферме, нам в глаза бросилась фигура мужчины, стоявшего облокотившись на ворота и наблюдавшего за продвижением нашего авто.

– Скажите, Берт, – спросила миледи, – кто это?

– Ланселот Трибли, миледи. Он владелец Нижней фермы.

– Той, которая находится внизу по отношению к ферме Верхней?

– Так точно, миледи, – водитель улыбнулся.

– Остановитесь, пожалуйста. Я хочу перекинуться с ним парой слов.

– Но его нет в нашем списке, миледи, – вмешалась я. – В «Стоге» в момент смерти Кэрэдайна его не было.

– Я знаю. Но он их ближайший сосед. И может что-то знать.

Берт затормозил, как ему было приказано, и теперь задним ходом подавал авто к воротам. Мы выбрались наружу, и леди Хардкасл представилась.

– Не так уж много найдется людей в округе, которые вас не знают, миледи, – произнес невысокий коренастый мужчина, стоявший в воротах. Я решила, что ему где-то около сорока. В своей мятой одежде и кепке с твердым козырьком он походил на фермера, но что-то в его манерах говорило о том, что этот человек чувствовал бы себя гораздо лучше в блейзере и фланелевых брюках[17]17
  Традиционный наряд английского джентльмена в начале XX в.


[Закрыть].

– Думаю, вы правы, – согласилась леди Хардкасл. – Не уверена, что слава мне идет, но так много проще, когда знакомишься с кем-то.

– Согласен, в этом есть свое преимущество, – Трибли кивнул. – И чем же я могу вам помочь?

– Вы слышали о прискорбной смерти мистера Кэрэдайна?

– Слыхал. Хотя мне будет трудно назвать хоть кого-то, кто сочтет эту смерть прискорбной.

– Правда? – удивилась моя хозяйка.

– Правда. Нашего Спенсера не очень любили.

– И почему же?

– Не хочется плохо говорить о мертвых, но в случае старины Спенсера Кэрэдайна другого не получится – ничего хорошего о нем не скажешь. Он был несчастным старым скрягой, у которого ни для кого не находилось доброго слова. То есть не так – добрые слова у него находились, но я не стану повторять их в присутствии дам. Он легко мог начать склоку на пустом месте… – Казалось, эти слова вызвали у Трибли какие-то воспоминания.

– Понятно, – сказала леди Хардкасл. – Проблема в другом: есть версия о том, что его убили. И криминальный отдел полиции Бристоля попросил нас выяснить побольше и о нем, и о том, что могло с ним произойти. Я уже догадалась, что вы не очень с ним ладили, но знали вы его хорошо?

– Думаю, достаточно.

– Часто с ним виделись? Разговаривали?

– Бывало, мы проводили вместе время. Вы знаете, как это бывает.

– И когда вы видели его в последний раз?

– Думаю, в начале недели, – ответил мужчина после паузы. – Наверное, в понедельник или во вторник.

– А о чем говорили? – поинтересовалась миледи.

– Да так, ни о чем. Ни о чем существенном.

– Ясно. И больше вы не встречались?

– Нет, это было в последний раз.

– И в «Стоге» в день его смерти вас не было, не так ли?

– Нет. На прошлой неделе дел на рынке у меня не было – надо было быть в другом месте.

– Важные дела? – поинтересовалась леди Хардкасл.

– Небольшое дельце в Глостере.

– Наверное, было приятно отвлечься от всего этого.

– Все, что угодно, только б выбраться отсюда, – сказал мужчина, оглядываясь на поле у себя за спиной.

– Вижу, фермерство вас не очень привлекает.

– Это чертово место я унаследовал от своего брата, – Трибли горько рассмеялся, – пять лет назад. И с тех пор пытаюсь от него избавиться.

– Ах вот как, – миледи кивнула. – А чем вы занимались до этого?

– По профессии я шеф-повар. И работал в лучших отелях Европы. И вот во что я превратился… Вместо того чтобы жарить свиней, теперь гоняюсь за этими паршивками. Как вам это нравится?

– Но я уверена, многие хотели бы приобрести ферму, приносящую доход, мистер Трибли, – вставила я.

– Или взять ее в аренду, – добавили леди Хардкасл.

– Ну вот, и вы тоже так думаете… Конечно, какой-то интерес есть. Но всегда что-то случается, постоянно появляется какая-то причина выйти из сделки. Да и, если начистоту, арендная плата мне не очень поможет. Мне необходим весь капитал.

– Какое несчастье, мистер Трибли, – заметила я. – Ужасно, должно быть, заниматься делом, к которому не лежит душа.

– Вы правы. Но кто-то этим должен заниматься. Да и есть хочется каждый день.

На какое-то время в воздухе повисла неловкая пауза.

– Что ж, вы нам очень помогли, мистер Трибли, – сказала наконец леди Хардкасл. – Благодарю вас. Спасибо большое, что уделили нам время, но больше мы вас задерживать не будем. Нам пора ехать дальше.

– Без проблем. Приятно было познакомиться.

Мы еще раз поблагодарили его и вернулись к нашему транспортному средству. Берт следил за нами и уже успел выскочить из кабины и завести мотор[18]18
  В начале XX века машины заводили с помощью заводной ручки.


[Закрыть].

– Спасибо, Берт. А теперь, пожалуйста, на Верхнюю ферму.

* * *

До нее было меньше мили, и я даже не успела толком устроиться на сиденье, как мы уже въезжали во двор. Леди Хардкасл жестом попросила Берта остаться в авто, когда тот попытался из него выбраться.

– Вы очень любезны, Берт, но мне кажется, нет смысла в том, чтобы запачкались мы все. Я и сама в состоянии открыть дверь.

– Благодарю вас, миледи, – поблагодарил водитель.

– Это может занять какое-то время, – предупредила моя хозяйка. – Так что устраивайтесь поудобнее.

– Спасибо, миледи, – еще раз повторил Берт.

Он прихватил с собой газету, и его мало волновало, как долго нас не будет. Мне даже показалось, что Берт с удовольствием предвкушает день ничегонеделанья, изредка прерываемого короткими поездками.

Жилое здание фермы выглядело надежно и содержалось в безукоризненном состоянии – семейный дом, которым можно гордиться. Леди Хардкасл постучала в прочную входную дверь. Спустя несколько минут на пороге появилась невысокая полная женщина с седыми волосами. На вид ей было ближе к шестидесяти, но ее лицо, хотя и омраченное горем, все еще можно было назвать хорошеньким. Наверняка в молодости на нее заглядывались.

– Я вас слушаю, – произнесла она с подозрением. – Чем могу вам помочь?

– Миссис Кэрэдайн? – дружески поинтересовалась миледи. – Я леди Хардкасл из Литтлтон-Коттерелла, а это мисс Флоренс Армстронг. Инспектор Сандерленд из криминального отдела полиции Бристоля попросил нас…

– Я о вас слыхала, – прервала ее вдова, все еще не скрывая своей настороженности. – Вас называют «детективы-любители», что бы это ни значило. Вы пришли совать свой нос в смерть моего Спенсера?

– Я хочу помочь вам узнать правду, миссис Кэрэдайн. Моего собственного супруга тоже убили, и я очень хорошо понимаю ваши чувства.

– Прошу прощения, миледи, – голос женщины был полон горечи. – Но вы ничего не понимаете.

– Тогда помогите мне понять, миссис Кэрэдайн. Вы не позволите нам войти и поговорить с вами?

Какое-то время Одри Кэрэдайн оценивающе осматривала нас, прежде чем сказать:

– Ну, заходите.

Внутри дом выглядел таким же чистым и ухоженным, как и снаружи. Женщина провела нас на теплую, уютную кухню.

– Я только что заварила чай, – сказала она, снимая чистые чашки с крючков на кухонном буфете.

Пока хозяйка возилась с чаем, мы уселись за большой кухонный стол.

– Вы, должно быть, полностью опустошены, миссис Кэрэдайн, – произнесла леди Хардкасл мягким голосом. – Я не хочу вмешиваться, но если нам удастся поймать убийцу вашего мужа…

– А почему вы так уверены, что его убили? – прервала ее миссис Кэрэдайн, присаживаясь.

– Доктор настаивает на том, что его отравили, – сообщила я.

– Это вы о докторе Мантерфилде? – с насмешкой уточнила вдова. – Об этом старом чудаке из Чиппинга? Да что он в этом понимает? Его и близко нельзя сравнивать с доктором Фитцсиммонсом. Спенсер болел. И заболел он за несколько дней до того, как ехать на рынок.

– То есть вы считаете, что его не убивали? – уточнила леди Хардкасл.

– В мире найдется немало людей, которые хотели бы убить старого скрягу, это точно, – сказала миссис Кэрэдайн. – Но такие вещи в реальной жизни не происходят, правда? По крайней мере, не здесь.

– Не стоит быть такой уверенной, миссис Кэрэдайн, – заметила я.

– Говорите что хотите, – ответила женщина, – но дела это не меняет.

– Мне кажется, что ваш муж был не очень популярен, – вмешалась в разговор леди Хардкасл.

– Спенсер был скаред и забияка, леди Хардкасл, – покачала головой вдова. – Старый козел с полным отсутствием юмора, который больше всего на свете любил делать окружающих такими же несчастными, как и он сам.

Мы неловко замолчали.

– Я вас шокировала? – поинтересовалась Одри. – Не могу сказать, чтобы меня его смерть обрадовала. Я ведь когда-то любила его и не желала ему зла, но жизнь многих людей была бы чуть веселее, если б он не висел над ними черной тучей.

– Кого же именно? – задала вопрос леди Хардкасл.

– Кого? – повторила вдова, и на ее губах впервые появилось нечто похожее на улыбку. – Да Господь с вами. – Она сухо усмехнулась. – Легче назвать вам тех, кто хорошо к нему относился.

Леди Хардкасл достала из своей бездонной сумки блокнот и карандаш. Пролистнув несколько страниц, она наконец нашла записи, сделанные ранее.

– А что вы можете рассказать о ваших соседях? И кто из них испытывал неприязнь к вашему супругу?

– Да все, наверное, – ответила Одри. – Вот смотрите – с этой стороны живет Лэнс Трибли…

– Да, мы встретились с ним по дороге сюда. Он производит довольно приятное впечатление. Кажется, ему не очень нравится фермерская жизнь, но тем не менее… В каких отношениях был с ним мистер Кэрэдайн?

– Как я уже сказала, ни у кого не было со Спенсером хороших отношений.

– Но у них имелись какие-то конкретные разногласия? – поинтересовалась леди Хардкасл.

– Насколько я знаю, такие же, как и со всеми остальными. Кажется, на прошлой неделе они скандалили о чем-то возле ворот на границе участков.

– А о чем именно? – уточнила я.

– Не знаю. Не слыхала. Впрочем, это меня мало волнует. Спенсер вечно собачился с кем-то.

– Понятно, – произнесла моя хозяйка, с недоумением взглянув на меня. – А кто живет с другой стороны?

– С другой стороны наш сосед Ной Локк. Отличный парень.

– Значит, там никаких разногласий не было?

– Послушайте, – голос миссис Кэрэдайн звучал устало. – Я знаю, что вы хотите только лучшего, и, несмотря на то что я вам здесь наговорила, мне тоже хочется узнать, было ли это действительно убийство, но мне кажется, вы меня совсем не слушаете. Спенсер Кэрэдайн, мой усопший супруг, был старым скрягой, готовым лаяться с кем угодно. И естественно, он конфликтовал и с Ноем.

– По какому поводу? – уточнила леди Хардкасл.

– Да по любому.

– А в последнее время?

– Ной обычно заходит к нам пару раз в неделю… вроде как добрый сосед. Думаю, что у Спенсера была возможность найти повод.

– Ясно, – леди Хардкасл кивнула. – А другие соседи? Кто-то еще к вам заходил?

– Нет, это, можно сказать, наши единственные соседи.

– А как насчет… – Моя хозяйка перевернула пару страниц в своем блокноте. – Ах да, вот… Насчет Дика Окли. Его вы когда-нибудь видели? – спросила она.

– Можно сказать, он и мой муж были «старыми друзьями». Окли из Вудворта, и они знали друг друга целую вечность.

– И по какому поводу они грызлись?

– А вы быстро соображаете, – миссис Кэрэдайн удовлетворенно кивнула. – Да по любому, милая. Это было их любимым занятием. Последний раз они сцепились, когда бык Спенсера выиграл приз, а Дик обвинил мужа в подкупе жюри.

– На прошлой неделе, на аукционе, мистер Кэрэдайн тоже обставил мистера Окли, – сообщила я.

– Мне ли этого не знать, милая. В тот вечер Дик заявился сюда и орал всякую чушь: «Я знаю, что тебе нужны были эти коровы и ты подкупил аукционера!» Это продолжается уже целую вечность.

– А ваш муж действительно это сделал? – уточнила леди Хардкасл.

– Что именно? – не поняла Одри.

– Подкупил аукционера.

– Он вполне мог это сделать, но, думаю, не в этот раз. Просто Дик Окли не умеет проигрывать.

– Понятно, – леди Хардкасл сделала еще несколько пометок в блокноте. – А кто еще заходит к вам регулярно? Может быть, друзья?

– Вот уж никого не назову. Обычно фермеры стараются держаться поближе к своим соседям на тот случай, если понадобится какая-то помощь. Но речи о дружбе здесь нет. У нас никто не готов проехать несколько миль, чтобы просто поболтать, как это принято в вашем мире. Эти люди – единственные, с кем мы встречались, и я думаю, теперь вы уже понимаете, что Спенсер не уживался ни с кем из них.

– Спасибо вам, миссис Кэрэдайн, – поблагодарила леди Хардкасл. – У вас ведь есть дети?

– Да, две дочери и сын, – ответила женщина, и голос ее потеплел. – Девочки повыходили замуж и уехали. Я им уже написала, но не знаю, приедут ли они на похороны. Одна живет в Портсмуте и замужем за моряком. А вторая работает в Лондоне – она горничная, а муж у нее лакей.

– Я тоже работала в Лондоне, – сказала я и посмотрела на леди Хардкасл.

– Ну, здесь-то вам гораздо лучше, нет? У вас не такая уж плохая жизнь. Наверное, бывает и похуже.

– А ваш сын? – прервала новоиспеченную вдову леди Хардкасл.

– Наш Моррис? Он все еще здесь. Сейчас, наверное, чистит хлев.

– Он унаследует ферму?

– Мне хотелось бы так думать, – печально ответила Одри. – Но я не знаю. Он мог бы неплохо зарабатывать здесь, и, видит Бог, я не смогу управляться на ферме в одиночку…

– Но… – подсказала леди Хардкасл.

– Но он это место ненавидит. И оставался здесь только ради меня. А теперь, когда его отец мертв, его, кажется, уже ничто не удержит. Так что, думаю, скоро он уедет.

– А он с отцом уживался? – задала вопрос леди Хардкасл.

В ответ вдова просто подняла брови и пожала плечами, как бы говоря: «Вы о чем? Так ничего и не услышали?»

Мы пили чай в полном молчании еще несколько минут, но уже было ясно, что говорить нам больше не о чем.

– Ну что ж, миссис Кэрэдайн, – сказала леди Хардкасл, – не будем больше занимать ваше время. Мне и в самом деле очень неловко, что нам пришлось нагрянуть к вам в такое утро, но мы действительно хотим добраться до самой сути.

– Я понимаю, миссус[19]19
  Просторечное произношение слова «миссис». Так обычно обращаются к своим хозяевам представители низших классов.


[Закрыть], – ответила Одри Кэрэдайн. – Но думаю, вы меня тоже поймете. Как всегда, когда уходит человек, люди будут испытывать шок и некоторую грусть, но в конечном счете никто по нему страдать не будет.

* * *

– М-да, это было немного странно, – заметила леди Хардкасл, пока Берт вез нас в «Мызу».

– Совсем не та скорбящая вдова, которую я ожидала увидеть, – согласилась я. – Она была расстроена, но не могу сказать, что причиной ее расстройства была смерть ее супруга. Она рада от него избавиться.

– Согласна. Такое, без сомнения, присутствует. Но все это надо хорошенько обдумать. Может быть, нам сможет помочь Герти. Она знает их всех вот уже много лет.

Поездка из Верхней фермы была короткой. И вскоре уже колеса захрустели по гравийной подъездной дороге перед впечатляющим и в то же время очаровательным в своей архитектурной сумбурности особняком, в котором трубы в стиле Тюдоров[20]20
  Архитектурный стиль поздней английской готики, развившийся в период правления английской королевской династии Тюдоров.


[Закрыть] виднелись над симметричными георгианскими[21]21
  Широко распространенное в англоязычных странах обозначение архитектуры, характерной для георгианской эпохи, охватывавшей практически весь XVIII в.


[Закрыть] стенами, соседствовавшими, в свою очередь, с крылом в стиле неоготики[22]22
  Неоготика – наиболее распространенное направление в архитектуре эпохи историзма, возрождавшей формы и (в ряде случаев) конструктивные особенности средневековой готики.


[Закрыть], украшенным башенками и эффектными арочными окнами.

Тормоза взвизгнули, авто остановилось, и Берт быстренько выскочил из машины, чтобы открыть дверь леди Хардкасл. Пока он помогал ей выбраться и ждал, когда она расправит платье, я вылезла с противоположной стороны.

– Черт, – неожиданно сказала моя хозяйка. – Картина. – Она вновь залезла в авто и стала разыскивать рисунок, который мы привезли для леди Фарли– Страуд. Я дала ей возможность обшарить внутренности кабины, а потом постучала по стеклу и показала ей завернутый в коричневую бумагу пакет, который взяла с собой, когда вылезала из мотора.

– Вы не это ищете, миледи? – с невинным видом поинтересовалась я.

Леди Хардкасл нахмурилась и выбралась из кузова.

– Ты, наверное, считаешь, что это очень смешно, – сказала она, когда мы направились к входу.

– Простите, миледи… – подал голос Берт.

– Да, Берт? – Моя хозяйка повернулась к нему.

– А нельзя ли мне пройти на кухню и выпить чашечку чая?

– Ну конечно, Берт. Какая же я глупая, что не подумала об этом… Конечно, идите. Я позвоню, когда мы будем уезжать. А до этого даю вам разрешение предаться ничегонеделанию.

Она подмигнула ему, и, улыбнувшись и отдав честь, водитель направился к входу для слуг в тыльной части дома.

* * *

– Послушай, Фло, нам обязательно надо это себе завести, – сказала леди Хардкасл, когда он скрылся из виду.

– Шофера, миледи? – уточнила я.

– Да нет же, глупая, самодвижущуюся коляску. Ты только представь себе – я сижу за рулем, а ты рядом со мной! Сможем приезжать и уезжать, когда захотим. Будем носиться по шоссе и боковым аллеям…

– Вылетать в канавы и врезаться в деревья… – продолжила я.

– Эх ты, маловер! – воскликнула хозяйка, нацелившись мне в ухо. – Не может быть, чтобы это было так сложно. Берт же научился, а он далеко не светоч премудрости.

– Согласна, миледи, он тугодум, но в нем есть эта упертость. Он обладает преимуществом умения полностью концентрироваться на том, что делает в настоящий момент. И совсем не похож на взбалмошную старую калошу, вечно витающую в облаках.

– Фу-у-у-у, – сказала хозяйка. – Мне кажется, что чья-то горничная останется сегодня без ужина.

– А мне кажется, что одной ворчливой вдовушке придется сегодня самой готовить ужин, – ответила я, увертываясь от удара.

Миледи рассмеялась и нажала на звонок.

– Авто и телефон – вот что нам надо.

Дверь открыл Дженкинс, дворецкий Фарли-Страудов.

– Леди Хардкасл, – произнес он с приглашающей улыбкой. – Мисс Армстронг. Прошу вас, заходите.

Дворецкий распахнул дверь, впустил нас и помог нам освободиться от шляпок и пальто. Трость леди Хардкасл он поставил в новую стойку для зонтов в форме слоновьей ноги.

– Леди Фарли-Страуд надеялась, что вы заедете. Она просила провести вас в гостиную.

Дворецкий показал нам дорогу, хотя в доме мы были не в первый раз и прекрасно знали, куда идти.

– Прошу вас, устраивайтесь, – пригласил он, показывая на обитые шелком кресла.

– Спасибо, Дженкинс, – поблагодарила леди Хардкасл. – Как ваши дела?

– Неплохо, миледи, благодарю вас. Очень мило, что вы спросили. Я сообщу миледи, что вы здесь.

С этими словами дворецкий поклонился и вышел.

Комната, как и весь дом, выглядела слегка потертой и неухоженной, но в ней сохранялась атмосфера былой элегантности. Именно поэтому удобно устроиться в ней не составляло труда.

Через несколько минут в комнате появилась леди Фарли-Страуд в сопровождении все того же Дженкинса. Она жестом показала мне, что я могу не вставать.

– Сидите, девочка. Своим слугам сидеть на такой мебели я бы не позволила, но Эмили относится к вам как к члену семьи, и не мне устанавливать свои правила.

Я с благодарностью кивнула.

– Добрый день, Герти, дорогая, – поздоровалась леди Хардкасл. – Надеюсь, вы не против, что мы заехали?

– Конечно, нет, милая. Я вам рада. Дженкинс, кофе на троих, пожалуйста. И торт, если есть.

– Конечно, миледи, – ответил тот и вышел, прикрыв за собой дверь.

– Простите меня за вчерашнее, Эмили, – сказала леди Фарли-Страуд, когда мы остались одни. – Сама не знаю, что это на меня нашло.

– У вас был шок, милая, – ответила леди Хардкасл. – И это совершенно естественно. Так что забудьте. Как вы чувствуете себя сейчас?

– Лучше, милая, гораздо лучше.

– Рада это слышать. Мы здорово беспокоились, – с этими словами миледи взяла подарок, который лежал рядом с ней на диване. – И кое-что привезли, чтобы поднять вам настроение.

Она протянула упакованный в коричневую бумагу пакет, который леди Фарли-Страуд стала с нетерпением разворачивать.

– Это совсем ни к чему, дорогая, – сказала она, воюя с веревкой. – Но тем не менее спасибо. Я тронута. Мне не так часто дарят подарки. – Она наконец освободила рисунок от бумаги и радостно засмеялась. – Вот это да! Какая прелесть. И как точно схвачено! У вас дар, милая. Большое спасибо. Мы повесим его на стену, чтобы все могли видеть.

Она продолжила изучать рисунок, вся сияя от удовольствия.

– Мне, право, неловко, что я подняла такой шум, Эмили. Это совсем не похоже на меня.

– Глупости, – ответила миледи. – Я больше волновалась бы, если б это не произвело на вас никакого впечатления. Наверное, это было ужасно.

– Конечно, дорогая, просто кошмар.

– А что там конкретно произошло? Вы долго сидели в «Стоге»?

– Я туда рано пришла, часов в одиннадцать. Мы с Моггом нашли столик…

– Это с тем парнем, которого мы видели на прошлой неделе? С вашим управляющим?

– Именно с ним. С Амброзием Моггом. С солью земли нашей. Он как раз рассказывал мне о нашем стаде. Угрюмая личность, немного суховат, но если захочет, может быть очень остроумным.

– А вчера вы говорили, что сидели с мистером Кэрэдайном, – напомнила ей леди Хардкасл.

– Правильнее будет «сидела рядом», – поправила ее леди Фарли-Страуд. – Вы помните длинные столы в общем зале? Могг и я сидели на одном конце, напротив друг друга. А Кэрэдайн сидел чуть дальше, на стороне Могга.

– Он был с кем-то?

– Дорогая, Кэрэдайн никогда не бывал «с кем-то». Человек он был малопопулярный.

– Это мы уже поняли.

– Неужели? – Леди Фарли-Страуд приподняла бровь.

– Мы только что общались с вдовой Кэрэдайн, – пояснила миледи.

– Бедняжка… Хотя я ее не очень хорошо знаю. – Леди Фарли-Страуд наконец положила рисунок на стол. – Она никогда не бывала на рынке.

– Наверное, нет. Должна признаться, что ее рассказ о покойнике нас несколько удивил.

– Спенсер Кэрэдайн был старым козлом. Препротивным. Не стоит, конечно, говорить плохо о покойниках, но ничего не поделаешь. Он мог начать склоку на пустом месте.

– Вы не первая, кто нам говорит об этом сегодня, дорогая, – заметила леди Хардкасл.

– А я однажды слышала это в пабе. И мне показалось, что такое описание ему подходит. Конечно, это совсем не по-доброму, но в тот раз я рассмеялась.

– И полагаю, именно поэтому он сидел один.

– Вот именно, дорогая. Он был тяжелым человеком.

– А выглядел он нормально?

– Не совсем, милая. Он был сильно исхудавшим.

– Но вы с ним разговаривали? – уточнила леди Хардкасл.

– Очень коротко. Он начал было ворчать по поводу своих новых коров, а в следующий момент был уже мертв.

– Вот так, да?

– Сначала затрясся, а потом упал лицом в пирог.

– А за горло он совсем не хватался? Не пытался вздохнуть?

– Вы хотите спросить, не кашлял ли он? Нет. Просто сильный спазм – и всё.

– Рядом в тот момент кто-нибудь был? Кто-нибудь говорил с ним?

– Насколько я помню, дорогая, нет. Он был одиноким человеком. Я не знаю ни о каких его друзьях. Никогда не могла понять его жену: как она с ним связалась?.. Насколько я знаю, ее все любят. И она красотка. Уверяю вас, вскружила в молодости не одну голову.