Текст книги "Странное предложение"

– Керри, ты говоришь ужасные вещи, и ты знаешь, что это неправда, – одернул ее Петрос. – Я знаю Елену – она хорошая женщина, правда, довольно высокомерная, – признался он.

– Такая же, как и ее сын, – надменная и властная. Я познакомилась с ней, когда мы провели с ними день на его яхте, помнишь? Сначала она была со мной нелюбезна, ворчала на меня, но я не стала слушать, а сразу села и стала ей читать.

Керри улыбнулась при мысли о Елене. Ей было приятно узнать, что операция по возвращению зрения прошла для Елены успешно.

– Я отлично помню, какими глазами Алексис смотрел на тебя. Никто так не разговаривал с его матерью, даже он сам. Он был поражен тем, как ты себя держала, не обращая внимания на ее придирки, и как она была довольна, – сказал Петрос задумчиво. – В тот день ты произвела на него большое впечатление.

– Правда? Я помню, как вы все сидели и слушали мои рассказы. – Она улыбнулась, и веселые искорки мелькнули в ее глазах. – Вы все аплодировали. Ты помнишь, Петрос? А потом он все испортил этой ужасной игрой.

– Да, я это очень хорошо помню. Ты накричала на него за то, что он жульничает, а он поставил тебя в неловкое положение.

Керри проигнорировала комментарий Петроса по поводу игры и Алексиса. Она еще отомстит за это. Он заставил ее краснеть. А может быть, ее заставляли краснеть нескромные девичьи мысли о мужчине, сидящем напротив нее? Ее мысли об Алексисе были, мягко выражаясь, интересными. Но Алексис все испортил, сказав:

– Полковник Мастард делал это в библиотеке своим кинжалом. – И потом добавил с дьявольским смехом; – Он угрожал кинжалом мисс Скарлет.

Керри мысленно покраснела. Она была в этот день мисс Скарлет, одной из жертв в этой игре.

– Он вовсе не поставил меня в неловкое положение, Петрос. А ты помнишь, что я рассказывала? Теперь ты вспоминаешь?

Петрос кивнул и рассмеялся.

– Конечно, вспоминаю, но ты все равно расскажи. Вздохнув, Керри начала:

– Эта история не из книги, ее мне часто рассказывал отец. Она называлась «Дочь моря». Он ведь любил море? – спросила она задумчиво. – По иронии судьбы море и стало причиной его смерти.

– Море не было причиной его смерти. Он умер от сердечного приступа, когда был на море. Или, скорее, от разрыва сердца. Ему так не хватало твоей матери. И нам всем тоже. Она была чудесной женщиной, – тихо произнес Петрос.

Ее мать была настоящей ирландкой, голубоглазой и такой острой на язык, что с ней предпочитали не связываться. Она умерла при вторых родах, оставив Керри и ее отца осиротевшими.

Отец ее происходил из скандинавской семьи. Его предки поселились в Южной Ирландии в восемнадцатом веке. От них Керри унаследовала светло-золотистые волосы. Те самые волосы, которые так любил Алексис.

Керри улыбнулась. Если быть честной, она все еще была в шоке от предложения Алексиса. Правда, она сама пришла к нему в офис, чтобы уговорить его помочь Петросу, и могла бы использовать свои женские чары, чтобы достичь этого, но иметь от него ребенка – это совершенно другое!

Женские чары! Она не могла удержаться от смешка. У нее не было и мысли очаровывать его. Вопреки тому, что Алексис думал о ней, опыт Керри был весьма ограничен. Он был лишь вторым мужчиной, с которым она целовалась, а о занятиях любовью и говорить не приходилось. Самым интимным эпизодом в ее жизни была та ночь, когда Алексис привез ее в почти бессознательном состоянии к себе в гостиницу. Он был слишком благороден, чтобы воспользоваться обстоятельствами.

– Спи, Керри, – прошептал он ей на ухо, внеся к себе в номер.

Она проснулась в незнакомом помещении с задернутыми тяжелыми шторами. В висках стучало. Осмотревшись, она вскрикнула.

– Алексис!

Его имя сорвалось с ее губ от неожиданности.

Он спал поверх одеяла в одних бермудах.[1]1
  Бермуды (от названия Бермудских островов) – удлиненные шорты.


[Закрыть] Она, не отрываясь смотрела на него; он выглядел так же безукоризненно, как манекенщики, которые их рекламируют.

Керри покраснела. Приложив руку к пульсирующему виску, она закрыла глаза, и в памяти ее начали мелькать эпизоды минувшей ночи.

– Ты слишком много выпила, милая крошка, – прошептал ей Алексис на ухо.

Вскочив на кровати, она инстинктивно потянула одеяло на себя и замотала головой. Алексис был слишком близко, чтобы чувствовать себя спокойно.

– Ух, ты! А еще несколько часов назад ты не отличалась скромностью. Ты всем своим видом показывала, что страстно хочешь раздеться, – проворчал Алексис, приподнявшись на локте и мрачно глядя на нее сверху вниз.

– Я вовсе не хотела!

Заложив прядь платиновых волос ей за ухо, Алексис прошептал:

– Нет, ты хотела. Знаешь, как я люблю твои волосы? И эти чудесные ирландские глаза, особенно когда ты смотришь на меня с ненавистью.

Керри внезапно почувствовала, что краснеет от его взгляда, остановившегося на ее губах. Она нервно провела языком по нижней губе и только потом поняла, что Алексис воспринял это как призыв.

– Не смей! – закричала она, поняв его намерения, но ей недоставало убедительности.

Он очень медленно опустил голову и нашел ее губы, заглушив возможные попытки возражения поцелуями. Он всегда любил подчинять, и эта ситуация не была исключением.

– Ты очень хотела этого вчера вечером, Керри, – сказал он между поцелуями, которые одурманивали ее.

Она пыталась сопротивляться этому чувству, но губы не слушались. По напрягшимся мышцам Алексиса она ощущала силу его возбуждения и отказалась от дальнейших попыток сопротивления.

Яростно оттолкнувшись от его широкой груди, Керри закричала:

– Алексис, нет, я не хочу этого!

Он внимательно посмотрел ей в лицо и прошептал:

– Нет, ты хочешь. Я мог бы заняться с тобой любовью несколько часов назад, но я хотел, чтобы ты знала, что происходит, и, конечно, участвовала в этом.

Керри подтянула одеяло к подбородку, чтобы скрыть свое смущение.

– Я была пьяна и нездорова. Джентльмен не станет заниматься любовью, как ты это называешь, с больной женщиной.

Алексис резко рассмеялся.

– Значит, ты еще многого не знаешь о мужчинах, если так думаешь. Некоторые могут удовлетворять свои желания, даже если у женщины припадок.

Гримаса исказила лицо Керри.

– Это омерзительно! И так похоже на тебя! Ты отвратителен уже потому, что привез меня сюда!

Керри замахнулась на него, что было страшным оскорблением для грека.

Алексис сердито фыркнул и спрыгнул с кровати. Греческое ругательство он произнес так, что у Керри мороз пробежал по коже.

– Я заставлю тебя вымаливать у меня прощение за эти слова, ирландская злючка. Никто не смеет оскорблять Стефанидеса!

– Я это сделала, – сказала она, загнав его в угол. Он был величествен в своем гневе, а в том, что он страшно рассержен, у нее не было никаких сомнений. Керри с грустью подумала, что зашла слишком далеко.

Он выглядел устрашающе. Его кулаки были с силой сжаты. Но вместо того чтобы преследовать свою жертву, он подошел к телефону и заказал такси, чтобы отвезти Керри домой.

Алексис повернулся к ней, угрожающе прошептав:

– Я желаю, чтобы ты убралась из моего номера, пока я буду принимать душ, или, клянусь небом, я проучу тебя так, что ты это запомнишь на всю жизнь!

Он быстро направился в ванную и защелкнул дверь.

Через несколько минут дрожащая и сконфуженная Керри стояла в холле гостиницы среди шумной толпы пришедших на работу служащих. Ее волосы были всклокочены, одежда сильно помята, в глазах застыл страх. Она понимала, что думают о ней работники гостиницы. Она могла читать это в их глазах и слышать в их шепоте. Впервые в жизни Керри было не по себе, но, высоко подняв голову, она направилась к выходу.

Глава 3

– Алексис, как приятно снова тебя видеть, – выдавила Керри с вымученной улыбкой. Она очень надеялась, что Петрос не заметит, что за этой улыбкой скрывается злобное выражение глаз.

Алексис казался равнодушным. Его взгляд скользнул по ее губам и, казалось, проник в самую душу, отчего все внутри ее просто перевернулось. Он наклонил голову и коснулся холодными губами ее щеки.

– Керри, дорогая, днем ты намного красивее, – сказал Алексис. Его голос легко покрывал расстояние от причала до того места, где их ждал Петрос с машиной.

– Думаешь, что ты очень умный? – тихо прошипела Керри, испепеляя его взглядом.

Ее волосы развевались под легким бризом, и она убрала их за уши, едва он ее отпустил.

– Я не думаю, малышка. Я знаю, – тихо сказал он и повернулся, чтобы взять свой кожаный чемодан. – Идем к Петросу и посмотрим, какой замечательной актрисой ты можешь быть.

Керри страшно хотелось задеть его за живое, но ее гнев, как обычно, не обидел, а скорее развеселил его. Он умел обращаться с ней так, как никто другой.

– Петрос, дружище, мне кажется, твоя крестница стала еще бесстыднее, чем раньше, – заявил Алексис, приветствуя крестного отца Керри, а ее обняв за талию. Он улыбнулся, видя ее изумленный взгляд. – Бесстыднее и красивее – вот почему ей удается выходить сухой из воды.

Керри покраснела, с трудом удержавшись от язвительного комментария. Но почему он обязательно напоминает ей о событиях того рокового дня?

Петрос смотрел на них обоих с надеждой, и Керри, сама того не ожидая, улыбнулась Алексису, а он ей. Это было трогательно, и ее взгляд задержался на его чувственных губах. Интересно, каким должен быть настоящий поцелуй этих губ, подумала она.

Петрос рассмеялся.

– Да, но Керри сказала, что вы уладили это маленькое недоразумение.

Алексис расхохотался и прижал Керри к себе.

– Все было забыто вскоре после того, как я исполнил наказание. Хотя ты дорого заплатила за свою грубость, не так ли, малышка? – Он нежно ущипнул Керри за нос. – Но думаю, что тебе потребовалось немного больше времени, чем мне. Ты все еще ревела, когда я пришел взглянуть на тебя в тот вечер перед отъездом, но я уверен, что эти горькие слезы – следствие злобного ирландского характера. Ирландцы известны своим темпераментом.

Керри мгновенно побледнела; она всегда думала, что это Петрос успокоил ее перед сном и это он нежно поцеловал ее в лоб. И, черт побери, Алексис был прав в том, что слезы ее были по большей части слезами ярости.

Петрос кашлянул и переменил тему разговора.

– А кстати, почему ты прибыл не на своей яхте? Что, дела пошли плохо?

Алексис нахмурился.

– Нет, как ты знаешь, мой бизнес процветает. А выбор вида транспорта связан с тем, что моя непослушная сестра притащила десятка полтора своих университетских друзей на мою яхту.

– А! Понятно! Значит, и у сильного, жестокосердного грека есть в душе уязвимые места! – съязвил Петрос.

Алексис засмеялся и прижал Керри к себе.

– Думаю, я был более терпелив, чем обычно.

Керри посмотрела на обоих мужчин. Алексис был ничуть не терпимее, чем раньше. Он был жестоким, бессердечным чудовищем!

– Терпимее, черта-с два! – пробормотала она, освободившись от его руки. Слава Богу, только Алексис слышал ее реплику!

– Едем на виллу, Алексис. Кристина уже кое-что приготовила перекусить. Если не ошибаюсь, твои любимые пирожные, – радостно сообщил Петрос.

Алексис кивнул, снимая серый парусиновый пиджак.

– Петрос, сначала мне надо поговорить с тобой лично, а потом я должен искупаться. У меня все утро были деловые встречи, и мне необходимо освежиться.

К ужасу Керри, Алексис сел рядом с ней на заднее сиденье сверкающего красного «мерседеса». Ее крестный сел рядом с их водителем Джорджем, мужем Кристины.

Керри думала, что в машине достаточно места, чтобы сидеть в отдалении от Алексиса, но вскоре ощутила тепло его мускулистого бедра и тот нежелательный эффект, который его близость оказывала на нее. Алексис снял галстук и, расстегнув пуговицы, закатывал рукава рубашки, открывая загорелые волосатые предплечья.

У Керри перехватило дыхание и пересохло в горле, а ее тело испытывало наслаждение от такой близости с мужчиной. Это так ее возбуждало, что она проклинала себя за свою слабость.

Алексис повернулся к ней и задал вопрос, от которого по спине ее забегали мурашки:

– Ты искупаешься со мной, Керри?

Керри вытаращила глаза. Прежде чем она успела ответить, Петрос обернулся и сказал:

– Конечно. Керри никогда не упускает возможности искупаться с нашими гостями, правда, дорогая?

Керри потеряла дар речи. Взглянув на Алексиса, она увидела мрачное, злобное веселье в его глазах и пожалела, что не сказала «нет».

– Что ж, прекрасно, я буду ждать этого с нетерпением, – пробормотал Алексис и одарил ее чарующей улыбкой. Он поднес ее руку к губам, и лучшее, Что она смогла сделать, – это не вырвать руку.

Керри посмотрела на своего крестного. В его глазах были надежда, живость и блеск, которые, как ей казалось, ушли навсегда.

Ей было все равно, какой купальник надевать – все они были до смешного открытыми. Что на нее нашло, когда она покупала их на распродаже? Однако она сделала это и только теперь пожалела о той покупке. Ее старые купальные костюмы стали слишком малы, поскольку она приятно пополнела по сравнению с подростковым возрастом, когда была похожа на заморыша.

Она с неохотой влезла в лимонно-желтый купальник и надела сверху свободную майку. Сунув ноги в удобные шлепанцы, направилась на террасу.

Алексис стоял на ступеньках, глядя на море. Керри залюбовалась его могучими плечами, сильно загоревшими под щедрым греческим солнцем. Его широкая грудь, мускулистые руки и узкая талия были ей хорошо знакомы: она помнила все подробности их встречи в Лондоне. Он спокойно стоял к ней спиной в черных шортах, облегающих бедра. Она была уверена, что он чувствует ее взгляд.

Алексис повернулся, и его лицо осветила недобрая улыбка.

– Ты только подумай, дражайшая Керри, какое наслаждение тебе может доставить это тело, хотя бы и на короткое время!

Керри нахмурилась и, проходя мимо него, резко ответила:

– Я не понимаю, о чем ты говоришь. Ты знаешь, что я думаю о тебе и об этой нелепой идее. Почему ты не можешь просто помочь ему, ведь он твой старый друг?

Блеск в глазах Алексиса исчез, и брови сдвинулись. Его губы заметно напряглись.

– Ты знаешь условия, моя милая. Не пора ли помочь Петросу, учитывая то, что последние девять лет он платил за твое дорогое обучение и развлечения, что было ему не по карману? Он выполнял обещание, данное твоему отцу, и помогал, когда у тебя были неприятности.

Керри задохнулась от изумления. Он все повернул так, как будто во всем была виновата она! Как он мог узнать об идиотском вложении денег в постановку провалившегося ревю?[2]2
  Ревю – эстрадное или театральное представление из отдельных сцен, номеров, объединенных между собой общей темой.


[Закрыть] И что это значит – Петросу было не по карману платить за ее обучение в университете?

– Это ложь! Петрос всегда уверял меня, что мое обучение стоит того, а мое, мое…

– Твое что, Керри? Ты позволила жулику втянуть себя в дурацкую аферу. Я поражался тому, что ты все еще столь наивна, но потом, в Лондоне, я понял, что это совсем не так. Ты всего лишь маленькая соблазнительная… – Алексис не договорил, потому что Керри внезапно вскочила и ожесточенно занесла руку, целясь прямо в его надменную физиономию.

Она тяжело дышала, гнев переполнял каждую клеточку ее маленького тела.

– Ты ничего обо мне не знаешь! Ничего! – набросилась она на него.

Прокричав это, она побежала по пляжу к воде. Стянув на ходу майку, прыгнула в воду так, будто сам дьявол гнался за ней, впрочем, почти так оно и было!

Каждый взмах руки, прорезающей кристальную воду, приближал ее к заякоренному плоту, вокруг которого пузырилась бирюзовая вода залива. Интуиция подсказывала, что Алексис следует за ней. Она ощутила прилив страха, как при появлении хищника, патрулировавшего глубокие и временами опасные воды вокруг нее. Этот хищник не убьет ее, но уж точно причинит вред, если не сломает жизнь.

Запыхавшаяся и ослабевшая, она была в нескольких метрах от плота, когда он настиг ее. Сильные руки обвили талию. Алексис резко окунул ее, заставив наглотаться соленой морской воды. Вынырнув, задыхаясь и кашляя, она закричала:

– Пусти! Оставь меня в покое!

Они вновь погрузились в воду и, разбрасывая вокруг брызги, вынырнули на поверхность, судорожно моргая. Алексис прошипел:

– Плыви к плоту, злючка, и там ты сможешь услышать всю горькую правду!

Керри из последних сил схватилась за край плота. Ее грудь болела от напряжения, и не было сил, чтобы вылезти из воды.

Алексис влез на плот, крепко и больно схватил ее за руку и одним быстрым движением вытащил из воды.

Керри едва не закричала от боли, но нет, такого удовольствия она ему не доставит. От длительного и интенсивного плавания все ее мышцы заныли. Она не плавала годами и понимала, как глупо сейчас выглядит.

Затянувшееся молчание прервал Алексис. Его голос был беспощаден.

– А теперь тебе придется меня выслушать. И ты не избежишь ужасной правды о Петросе и его долгах. Все гораздо, гораздо хуже, чем ты думаешь.

Керри закусила губу. Она не решалась посмотреть на Алексиса. Если это касалось оплаты обучения и содержания, ей трудно будет смотреть Петросу в глаза.

– Посмотри на меня, Керри, – мягко сказал Алексис.

Она неохотно подчинилась, облизав языком соленые губы. С трудом сглотнув, она пожала плечами и резко ответила:

– Ну, говори, я ничего не узнаю, если ты не скажешь.

Он нахмурился, а голос его стал вкрадчиво-мягким. Это означало, что он теряет терпение.

– Не смей разговаривать со мной в таком тоне, Керри.

Керри, тяжело вздохнув, сказала:

– Прости, Алексис. Мне не хочется об этом слышать, но думаю, у меня нет выбора.

Алексис покачал головой.

– Я говорил с Петросом всего несколько минут назад. Он конченый человек, Керри. Он продал почти все свое имущество, кроме виллы и флотилии «Афродита», которая в ее теперешнем состоянии почти ничего не стоит.

Керри закрыла глаза, на которые уже навертывались слезы.

– Продолжай. Ты сказал, что он не в состоянии обеспечивать меня. Но деньги на мои личные расходы – я думала, это деньги моего отца.

– Нет, это не так. Твой отец оставил тебе весьма небольшую сумму. – Он посмотрел на свои руки, затрудняясь с объяснением. – Петрос не хотел, чтобы ты восприняла это как милостыню. Ты всегда была щепетильна в подобных вещах, и он предоставил тебе возможность думать, что наличные деньги – это часть состояния твоего отца. Но это было не так.

– Понятно.

Керри охватили противоречивые чувства. Значит, Петрос обманывал ее все это время, чтобы сделать счастливой?

Алексис наклонился вперед, чтобы убрать мокрые волосы с ее лица. Она вздрогнула и посмотрела на него с болью в глазах.

– Твоей вины в этом нет, – сказал он ласково, прикоснувшись к ее щеке, – и не это разорило его. Было и многое другое на протяжении ряда лет. И ты должна понять, что у него никогда не было крупной флотилии, и он никогда не пытался вкладывать капитал в прибыльные предприятия. Твой отец был движущей силой его бизнеса, и, когда он умер, флотилия Петроса пришла в упадок.

Керри сглотнула, все еще ощущая вкус морской воды. Ее голос звучал ровно, но сердце разрывалось на части.

– Он банкрот?

Алексис повернулся к ней спиной и посмотрел в направлении виллы. Она сделала то же самое. Они молча смотрели на Петроса, а тот смотрел на них.

– Алексис, прошу тебя! Скажи, он теперь банкрот? – повторила она более настойчиво.

– Он обанкротится, если в самое ближайшее время не найдет себе поручителя. – Алексис наблюдал за ее реакцией, затем тихо добавил: – Но ты можешь остановить все это, Керри. У тебя есть власть.

Керри закрыла глаза. Она изо всех сил пыталась забыть о его предложении. Цена казалась ей непомерной.

– Ты не понимаешь, Алексис. Вопрос о ребенке не имеет к этому совершенно никакого отношения, – ответила она, едва дыша. У нее перехватывало дыхание при одной только мысли об этом. Как все это будет происходить? Где и когда? Кто будет ухаживать за их ребенком? И самое важное – какое место она займет в его или ее будущем?

Алексис взглянул на нее сквозь полуопущенные веки и произнес, растягивая слова:

– Значит, об этом больше нечего говорить. Тем не менее, последний срок в пятницу днем.

Его лицо выразило неодобрение, но он не сказал больше ничего.

Итак, он продолжал настаивать на своем. Что ей было делать? Иметь от него ребенка? Но это совершенно бредовая идея. Или нет?

Неожиданно Алексис положил руку ей на шею и стал притягивать ее к себе.

– По крайней мере, мы можем дать Петросу хоть какую-то надежду. Он все еще смотрит на нас.

Все произошло слишком неожиданно. В следующую же секунду она лежала на коленях у Алексиса.

– Нет, Алексис, это ложная надежда, ему нужно не это, – запротестовала Керри, но уговоры ее были бесполезны. Он не хотел ни слушать ее возражений, ни отказываться от своих намерений.

Алексис нежно прикоснулся большим пальцем к ее верхней губе. Она безнадежно вздохнула, и он, наклонившись, поцеловал ее.

Он был так нежен, так осторожен, покусывая ее нижнюю губу и проводя языком по ее зубам, что она громко застонала и позволила ему проникнуть глубже.

Керри была потрясена до глубины души – она чувствовала то, чего, как она считала, не может быть.

Только бы это не кончалось! Истома охватила ее грудь, бедра – все ее тело.

Она открыла глаза, когда он прошептал:

– В твоей власти помочь Петросу, только в твоей. – Потом он, резко подняв голову, сказал: – Ну, давай, поплыли к берегу, тебе нужно остыть после такого бурного проявления чувств.

Он столкнул Керри в голубые волны Эгейского моря, и она погрузилась в воду, преследуемая его смехом.

Задержав дыхание, Керри нырнула. Она ему еще покажет! Пришло время поменяться ролями и побить противника его же оружием. Она поднырнула под плот, зная, что скоро он забеспокоится. Она использовала этот трюк много раз со своим отцом и Петросом, и он ни разу ее не подводил.

Она увидела тень Алексиса, наклонившегося над краем качающегося плота, а потом его тело неожиданно прорезало воду. Он быстро осмотрелся. Керри не совсем поняла, что было в его глазах, но, что бы это ни было, это испугало ее до такой степени, что она быстро вынырнула, хватая воздух, и уцепилась за край плота.

Через секунду он был рядом с ней. В его глазах светились веселые искорки. Он негромко рассмеялся.

– Когда ты этому научилась? Чем больше ты убегаешь, тем больше мне это нравится. А теперь поплыли обратно к берегу, дорогая Керри, иначе я за свои действия не отвечаю.

Керри поплыла обратно, зная, что Алексис следует прямо за ней, однако его близость придавала ей спокойствие во время долгого возвращения к берегу.

Они, запыхавшись, возвращались на виллу в приятном молчании. И только когда поднимались по ступенькам террасы, Алексис взял ее за руку и переплел свои сильные пальцы с ее, предупредив движением бровей, чтобы она держалась спокойно.

Подняв голову, Керри увидела, что Петрос сидел в тени, глядя на них и улыбаясь.

– Хорошо поплавали? – спросил он Алексиса.

– Конечно. Вода освежает и тело, и дух, – ответил тот, отпустив Керри, чтобы налить себе апельсинового сока, стоявшего на подносе. – Керри, тебе налить?

Он оценивающе посмотрел на нее и цинично ухмыльнулся.

Керри отрицательно махнула рукой. Это выглядело глуповато, но она вдруг вспомнила про свой крохотный купальник и быстро сказала:

– Нет, спасибо, мне надо принять душ, переодеться и привести себя в порядок. Потом я, может быть, к вам вернусь.

Алексис улыбнулся, блуждая глазами по ее стройному телу.

– Ты и так прекрасно выглядишь. Правда, Петрос?

– Вне всякого сомнения. Думаешь, почему я назвал свою флотилию в ее честь? Она Афродита Поросская, – рассмеялся он. – Отец часто называл ее дочерью моря, – сказал он с грустью в голосе, – а вскоре после ее приезда сюда я приобрел флотилию. Ту самую флотилию, которая может тебя заинтересовать, Алексис.

Сердце у Керри сжалось, когда она увидела нетерпение в глазах Петроса и услышала желание в его голосе. Алексис, развалившись в кресле, повел плечами и взглянул на нее. Его взгляд говорил: «Теперь твой ход!».