Текст книги "Абсолютный слух. 100 классических композиций, которые должен знать каждый"

Вольфганг Амадей Моцарт
Квинтет для кларнета и струнных

1789

Н есмотря на то что кларнет был изобретен около 1700 г., только к концу восемнадцатого века он занял свое место в первых рядах оркестра и стал использоваться как сольный инструмент. Тем, что он привлек к себе столько внимания и добился популярности, он во многом обязан Моцарту.

Композитор любил кларнет и считал его мягкий тембр наиболее близким к человеческому голосу. Он выразил восхищение им в Серенаде для тринадцати духовых инструментов (известной как Gran Partita) и в 1789 г. добавил партию кларнетов в пере-оркестровку оратории «Мессия» Генделя. В тот же год, когда штурмовали Бастилию и революция охватила всю Францию, музыкант написал квинтет для кларнета и струнных.

Как и в случае с более известным концертом для кларнета с оркестром, Моцарт сочинил его для своего друга, кларнетиста Антона Стадлера. Тот был невероятным виртуозом, что ясно из свидетельств современника:

«Я никогда не слышал ничего подобного тому, что вам удается извлечь из инструмента, – писал либреттист Иоганн Фридрих Шлинк приблизительно в то же время, когда тот познакомился с Моцартом. – Никогда не подумал, что кларнет способен имитировать человеческую речь так, как он это делал благодаря вам. Воистину, его голос так мягок и очарователен, что ему никто не может противостоять…»

Изначально (как и концерт для кларнета) квинтет был создан для бас-кларнета – изобретения Стадлера, в котором диапазон шире. В произведении четыре совершенно разные части, и их можно отнести к самым нежным сочинениям этого автора. Медленный фрагмент, Larghetto, особенно красив: убаюкивающая мелодия, похожая на арию из «Женитьбы Фигаро», производит столь же сильное впечатление, как Adagio из концерта для кларнета.

Рекомендуемая запись: Sabine Meyer, Bruno Schneider and Wiener Streichsextett, EMI, 1988

Вольфганг Амадей Моцарт
«Волшебная флейта»

1791

В подростковом возрасте я очень долго пытался решить, какая из опер Моцарта самая великая – «Женитьба Фигаро» или «Дон Жуан» (соглашусь, несколько необычное занятие). Два шедевра одного автора, выбрать было попросту невозможно (это все равно что пытаться решить, что лучше – «Гамлет» или «Король Лир», «Красное и черное» или «Пармская обитель», «Война и мир» или «Анна Каренина»). Впрочем, несколько лет назад я задался вопросом, не превосходит ли оба эти произведения «Волшебная флейта».

Она построена на противоречиях и крайностях. Зингшпиль – музыкальная драма, в которой между ариями звучат диалоги, а не речитативы нараспев. Сочинение написано так, чтобы понравиться широкой публике, но тем не менее по форме напоминает «большую оперу», где есть и большой хор, и сложная сценография, и фантастические театральные эффекты. Оно представляет собой драму, но одновременно и комедию, сочетающую в себе юмор и пантомиму с философией эпохи Просвещения. Целиком творение может быть интерпретировано как аллегория масонства (Моцарт присоединился к братству в 1784 г.). В спектакле звучат как одни из самых высоких нот оперной музыки, когда Царица ночи берет фа третьей октавы в знаменитой арии Der Hölle Rache kocht in meinem Herzen («В моей душе пылает жажда мести»), так и невероятно низкие. Драматичная, но игривая, незамысловатая, но глубокая – разве не воплощение гениальности Моцарта?

Премьера состоялась в венском театре «Ауф дер Виден» 30 сентября 1791 г. Успех был невероятный, чем Моцарт по праву гордился, и это видно в его письмах жене: «Я только что пришел из оперы, зал был как никогда полон, – писал он 7 октября 1791 г. – Дуэт Mann und Weib («мужчина и женщина») и глокеншпиль [ария] Папагено в первом акте пришлось повторять, как и трио мальчиков из второго акта. Самое большое удовольствие мне принесли молчаливые аплодисменты. Не составит труда понять, что произведение продолжает расти…» На следующей день композитор рассказал о шутке, сыгранной над Эмануэлем Шиканедером, либреттистом и исполнителем партии Папагено. Прослушав большую часть оперы из ложи, Моцарт подгадал нужный момент, чтобы подыграть глокеншпилю (колокольчикам), с которыми Папагено был на сцене. Спрятанный из виду, музыкант дождался, пока артист достигнет середины монолога, и сыграл арпеджио. Певец подпрыгнул. Затем, когда Шиканедер начал «играть» на глокеншпиле, ничего не произошло. Он очень расстроился и выглядел так, как будто сейчас уйдет со сцены, тогда композитор сыграл еще один аккорд. «Прекратите!» – яростно прошипел на соавтора Шиканедер ко всеобщему восторгу.

Наконец, 14 ноября Моцарт написал, что пригласил директора итальянской оперы при дворе Габсбургов, Антонио Сальери. Хотя тот действительно мог питать зависть к юному сопернику (и кто бы не стал?), он его не убивал, как это изобразил Пушкин или драматург Питер Шеффер. Музыкант отнесся к постановке с величайшей внимательностью.

«Вы едва ли сможете представить себе, как они [Сальери и его любовница] милы и насколько им понравилась не только музыка, но и либретто, и все остальное», – писал Моцарт жене.

Сальери был очевидно тронут и «начиная с увертюры и до последнего хора не было ни единого номера, после которого он бы не выкрикнул: “Браво!” или “Прекрасно!”».

«Волшебная флейта» принесла автору самый грандиозный успех в жизни и должна была ознаменовать новый этап его творчества, свободный от давления и финансовых проблем. Этого не произошло. Через десять недель после премьеры «Волшебной флейты» он заболел и 5 декабря 1791 г. умер. Вагнер и Гайдн, Чайковский и Шуберт, Россини и Брамс, Шуман и Гуно, Шопен и Копленд, Штраус и Сен-Санс – композиторы таких разных стилей и взглядов (едва ли стоило ожидать, что они смогут разделить одну точку зрения) тем не менее в один голос утверждали, что Моцарт был величайшим из гениев от мира музыки, из всех когда-либо живших. Его смерть холодным декабрьским днем в возрасте тридцати пяти лет представляет собой непревзойденную трагедию в истории искусства.

Рекомендуемая запись: Kiri Te Kanawa, Francisco Araiza, Olaf Bär, Cheryl Studer, Samuel Ramey, José van Dam, Eva Lind, Ambrosian Singers, Academy of St Martin in the Fields, Neville Marriner, Phillips, 1989

Йозеф Гайдн
«Сотворение мира»

1797–1798

Для того чтобы творчество процветало, автор должен быть свободен не только в мыслях, но и физически. Почти тридцать лет Гайдн работал на знаменитого и титулованного богача, венгерского князя Николауса Эстерхази. Тот был щедрым нанимателем и видным меценатом.

Он оплачивал работу композитора, перестроил (дважды) его дом после пожара, а еще восстановил в должности не слишком талантливую меццо-сопрано, когда узнал, что она – любовница музыканта. Помимо всего прочего, князь построил великолепный оперный зал на четыреста мест в своем новом дворце, обеспечив Гайдну место для постановки всего одной его оперы, которую теперь исполняют редко. Несмотря на такую необыкновенную щедрость, тем не менее по статусу композитор приравнивался к слугам: он был обязан носить ливрею фамильных цветов, голубого с желтым, и следовать за двором, когда тот перемещался между Веной, Айзенштадтом и болотистой местностью возле Эстерхазы66
  Барочная резиденция княжеского рода Эстерхази в городке Фертёд на западе Венгрии.


[Закрыть]. Также предполагалось, что музыкант будет потакать всем капризам хозяина. Около 1765 г. Николаус стал гордым обладателем баритона – загадочного струнного инструмента, похожего на виолу, но с дополнительным рядом струн под грифом. Гайдну было приказано создать музыку для этого эксцентричного гибрида, и на протяжении последующих пятнадцати лет он написал больше сотни трио для баритона (а также другие виды произведений).

Смерть Николауса в сентябре 1790 г. освободила творца от работы над пподобными сочинениями, и, что куда важнее, у него появилась возможность путешествовать. Он принял приглашение посетить Англию – так начался самый захватывающий и яркий период его жизни. Во время двух длинных поездок, в 1791–92 и 1794–95 гг., музыкант создал двенадцать великих Лондонских симфоний (которые наряду с тремя последними симфониями Моцарта являются классическими образцами жанра), насладился страстным романом и всеобщим признанием. Также он услышал оратории «Мессия» и «Израиль в Египте» Генделя, исполнявшиеся большими хорами в Вестминстерском аббатстве.

Согласно современному биографу, Гайдн «признался, что был так поражен, будто его вернули к началу творческих изысканий, и прежде он ничего до не знал. Композитор внимал каждой ноте и извлекал из крайне сложной партитуры суть подлинного музыкального величия».

Ровно перед тем, как покинуть Англию в последний раз, импресарио Иоганн Петер Саломон, организовавший эту поездку по Британии, показал Гайдну либретто для оратории, отвергнутой, как утверждают, Генделем. Оно было основано на книге Бытия и «Потерянном рае» Мильтона, и в нем говорилось о том, как Господь сотворил мир, и о кратком, но полном блаженства пребывании Адама и Евы в Эдемском саду. Вернувшись в Вену, Музыкант отдал текст придворному библиотекарю, барону Готтфриду ван Свитену, а тот, увидев потенциал, переделал его в либретто к большой оратории одновременно на немецком и английском языках.

«Сотворение мира» – удивительно изобретательное произведение. Послушайте с закрытыми глазами первую часть, Largo, где Гайдн изображает пустоту, из которой был сотворен мир – скорее всего, вы подумаете, что по ошибке поставили Вагнера. Изобразить «ничто» в музыке может показаться невыполнимой задачей, но композитор справляется с ней блестяще; струнные скользят в до миноре, прежде чем наконец вывести нас из тьмы к триумфально звучащему до мажору и воззванию «да будет Свет!».

Затем следуют совершенно изысканная звукопись и торжествующие хоры, прославляющие Божью работу. Как «могучий орел»77
  Автор имеет в виду арию Гавриила «На мощных крыльях гордый летит орел».


[Закрыть], упомянутый в названии арии во второй части, воображение Гайдна расправляет крылья и, как сказал современный слушатель, сложно поверить, что «человеческий голос, овечьи кишки и телячья кожа [из которых сделаны инструменты] могут творить такие чудеса».

Рекомендуемая запись: Gundula Janowitz, Christa Ludwig, Fritz Wunderlich, Dietrich Fischer-Dieskau, Walter Berry, Vienna Singverein, Berlin Philharmonic, Herbert von Karajan, Deutsche Grammophon, 1966–1969

Йозеф Гайдн
Missa in Angustiis, или «Нельсон– Месса»

1798

Первоначальное название, которое Гайдн дал своей мессе ре минор, написанной в 1798 г., было Missa in Angustiis – «Месса для беспокойных времен». Так оно и было. Наполеон одержал победу в четырех основных сражениях против Австрии даже меньше чем за год и в мае заблокировал торговые пути Великобритании, вторгнувшись в Египет. В то же время у композитора начались проблемы со здоровьем – он был изможден после написания «Сотворения мира», а новый работодатель, Николаус II Эстерхази, сократил оплату. Все это отразилось и на Missa in Angustiis, где нет деревянных духовых. Художественное заявление? Не совсем. Незадолго до того князь уволил всех музыкантов из секции деревянных духовых, вынудив музыканта использовать вместо них орган.

Чего он не знал, так это того, что 1 августа 1798 г. вице-адмирал Гораций Нельсон с почти безрассудной храбростью уничтожил французский флот в битве на Ниле. Армия оказалась в Египте в затруднительном положении, и Наполеон, в первый, но далеко не в последний раз, оставил собственные войска, чтобы не рисковать своим титулом. Предполагается, что новости о победе прибыли в Вену прямо перед первым исполнением мессы, которая вскоре после этого была переименована в «Нельсон-мессу». Два года спустя военачальник лично посетил Эстерхази вместе с любовницей, леди Гамильтон, и, вполне возможно, слышал произведение.

Это, разумеется, ретроспективное восприятие, но сложно не представлять залпы британских пушек, когда в части «Kyrie» вибрируют литавры, и велик соблазн думать о ликующей «Gloria» как о предвкушении великой победы, случившейся на расстоянии во множество миль в беспокойных водах.

Рекомендуемая запись: Bach-Collegium Stuttgart, Oregon Bach Festival Chorus, Helmuth Rilling Hänssler Classic, 2006

Людвиг ван Бетховен
Соната для скрипки № 9 ля мажор, «Крейцерова»

1803

Бетховен кажется нам воплощением романтического художника: одинокий мизантроп, отрешенный от мира из-за своей глухоты и гениальности. В ля мажорной сонате для скрипки, известной как «Крейцерова», тем не менее слышно, как юный композитор может вдохновиться обществом и творчеством других.

Скрипач-виртуоз Джордж Огастас Полгрин Бриджтауэр дебютировал на сцене в возрасте десяти лет. Его отец был индийцем, мать – австро-немкой, но прославился музыкант в Лондоне, где его рекламировали как «сына африканского принца»; также он пользовался покровительством принца Уэльского. В 1802 г. Бриджтауэр совершил поездку в Европу, а весной следующего года был представлен главному венскому композитору. Он впечатлил Бетховена, который отзывался о нем как о «весьма талантливом виртуозе, в совершенстве владеющем инструментом», и вскоре начал писать новую скрипичную сонату для совместного исполнения.

Финальную часть композитор восстановил из черновиков, но сочинение первых двух частей затянулось до последнего. Ученик, Фердинанд Рис, вспоминал, что его вызвали утром в день концерта, велев скопировать партию скрипки из манускрипта. Рис принялся за дело, но у него было время переписать лишь вступление, из-за чего Бриджтауэр (в любом случае игравший произведение) был вынужден исполнять Andante по рукописи автора. Несмотря на это, концерт стал триумфом. Медленную часть заставили повторить дважды, и затем, когда скрипач добавил ряд виртуозных пассажей, Бетховен вскочил из-за фортепиано и воскликнул: «Еще раз, мой дорогой друг!» Логично, что он посвятил сонату «великому безумцу», как по-дружески звал коллегу, но после их ссоры изменил посвящение, указав имя французского скрипача Рудольфа Крейцера, непонимавшего и даже неисполнявшего это сочинение.

«Крейцерова соната», девятая и предпоследняя из завершенных Бетховеном композиций для скрипки, превосходит все предыдущие размахом и эмоциональностью. Переполненная нервной энергией первая часть – отчасти диалог, отчасти эротическое взаимодействие между скрипкой и фортепиано. Она настолько страстная, что именно ее Толстой выбрал в качестве сюжетного элемента, с помощью которого раскрывается смертоносная ревность главного героя в одноименной повести 1889 г. «Разве можно играть в гостиной среди декольтированных дам это престо? – спрашивает Позднышев. – Эти вещи можно играть только при известных, важных, значительных обстоятельствах и тогда, когда требуется совершить известные, соответствующие этой музыке важные поступки. <…> А то несоответствующее ни месту, ни времени вызывание энергии, чувства, ничем не проявляющегося, не может не действовать губительно». Обращайтесь с выбранной мной сонатой с осторожностью.

Рекомендуемая запись: Itzhak Perlman, Vladimir Ashkenazy, Decca, 1973

Людвиг ван Бетховен
Концерт для фортепиано с оркестром № 5 ми-бемоль мажор, «Император»

1809–1811

Подзаголовок «Император» пятого, и последнего, фортепианного концерта Бетховена не подходит ему минимум по трем причинам. Название было придумано не композитором, а, с английскими издателями произведения, чтобы привлечь внимание. История началась в 1809 г., когда Вена находилась под осадой наполеоновских войск. Музыкант вычеркнул посвящение с титульной страницы Третьей симфонии после того, как корсиканский генерал объявил себя в мае 1804 г. императором. Автор едва ли восхищался и габсбургским правителем Франциском I, который перестал быть императором Священной Римской империи с тех пор, как Наполеон отменил этот пышный анахронизм в 1806 г. и стал всего лишь императором Австрии.

Однако концерт ми-бемоль – «император» среди всех фортепианных концертов. Первая часть со смелым и торжественным началом, похожим на каденции расходящимися пассажами фортепиано перед вступлением оркестра, демонстрирует в полной мере силу и величественность «героического» периода творчества Бетховена. Вторая часть, наоборот, квинтэссенция спокойствия – мечтательное Adagio, нежное и красивое. Заканчивается произведение бравурным и непревзойденно пышным рондо.

Рекомендуемая запись: Leif Ove Andsnes, Mahler Chamber Orchestra, Sony Classical, 2014

Людвиг ван Бетховен
Симфония № 7 ля мажор

1811–1812

Композитор Карл Мария фон Вебер говорил, что эта симфония свидетельствует о безумии Бетховена. Дирижер Томас Бичем счел, что последняя часть похожа на «толпу прыгающих яков». Однако Вагнер называл сочинение «апофеозом танца», а Бетховен полагал, что это одно из лучших его творений.

Седьмая симфония – произведение об одержимости. Во-первых, потому, что в слушателя чуть ли не вселяются демоны – благодаря тому, как настойчиво композитор повторяет один и тот же ритм. В отличие от своей предшественницы, «Пасторальной» симфонии, Седьмая симфония не использует предсказуемые темы, которые развиваются по ходу каждой части. «Пасторальную» можно назвать последней мелодичной симфонией Бетховена. Седьмая же пронизана поразительно настойчивыми точечными ритмами, используемыми музыкантом со смелым упрямством. Биограф автора Ян Своффорд говорил, что она – настоящее воплощение вакхического начала. Действительно, в ней есть одновременно что-то исступленное и завораживающее.

Вторая часть восхищала и приносила восторг слушателям с первого же, премьерного исполнения в 1812 г. Ее меланхоличный темп (такой однообразный, что может показаться монотонным) и скорбная мелодия побудили некоторых дирижеров исполнять ее как похоронный марш. И все-таки Бетховен отметил часть как Allegretto («несколько живо»), а не Marcia Funebre, как была названа часть «Героической» симфонии или финал сонаты для фортепиано ля-бемоль мажор. Поэтому вторая часть – скорее, танец (пускай, и правда, скорбный) и единственный медленный фрагмент, потому что она в буквальном смысле медленнее остальных трех. После бравурного скерцо, в котором отдельные секции оркестра играют как бы сами по себе, смешивая танцевальный материал, звучат «прыжки яков» или, если сказать иначе, один из самых взволнованных финалов в истории симфонического жанра.

Рекомендуемая запись: Carlos Kleiber, Vienna Philharmonic, Deutsche Grammophon, 1976

Джоаккино Россини
«Севильский цирюльник»

1816

Представьте, что вы достигли такого успеха в творческом и финансовом плане и до такой степени пользуетесь любовью критиков, что можете уйти на покой, когда вам слегка за тридцать. Джоаккино Россини написал тридцать девять опер, прослыв мастером в жанре opera buffa (комической оперы), и затем, в возрасте тридцати семи лет, порвал с музыкой. В течение последующих двадцати пяти лет он сочинял очень мало и не написал ни одной оперы. Россини переехал в Париж, где наслаждался dolce vita, развлекался в салоне, который сам и организовал, обедал в лучших ресторанах, а еще в честь него назвали стейк – Tournedos Rossini. Как-то он сказал, что плакал в жизни лишь трижды: когда провалилась его первая опера, когда услышал, как играет Паганини, и когда «во время обеда на кораблике фаршированная индейка упала в воду».

«Севильский цирюльник» – настоящий шедевр. В комической опере, которую композитор сочинил всего в двадцать четыре года, множество запоминающихся мелодий, превосходные ансамбли и виртуозные номера. Либретто основано на первой части трилогии о Фигаро, написанной Пьером Бомарше, и поэтому является предысторией событий в «Свадьбе Фигаро» Моцарта. В произведении Россини граф Альмавива приезжает в Севилью, чтобы посвататься к Розине, своей будущей супруге. Увы, та почти что пленница опекуна, доктора Бартоло, который сам хочет жениться на ней. К счастью, местный цирюльник Фигаро – мастер решать чужие проблемы, он предлагает Альмавиве помощь. Стоит запастись лестницей, разнообразными нелепыми костюмами для маскировки и своевременно дать взятку, и влюбленным удается заткнуть за пояс брюзгу-доктора.

При должной режиссуре это просто уморительный спектакль, но получить удовольствие от него можно благодаря одной только музыке. Как позднее выразился Джузеппе Верди, получившему после Россини титул мастера итальянской оперы:

«По изобилию истинных музыкальных мыслей, комическим остротам и точности декламации [ «Севильский цирюльник»] – самая прекрасная опера-буффа».

Рекомендуемая запись: Roberto Servile, Sonia Ganassi, Ramon Vargas, Angelo Romero, Franco de Grandis, Hungarian Radio Chorus, Failoni Chamber Orchestra, Will Humburg, Naxos, 1992