Текст книги "Не будите спящего спинорога"

Тим Дорси
Не будите спящего спинорога

Пролог

Меня зовут Эдит Грабовски. Мне восемьдесят один год, и в последний раз я занималась сексом вчера вечером. Лучше скажу сама, и закроем тему. Все ведущие спрашивают о сексе. Причем хихикают и намекают на бабочек и цветочки. Наверное, забыли, как это делается.

До прошлой недели меня никогда не показывали по телевизору. А теперь за четыре дня – шесть раз! Через пару минут будет семь.

В Лос-Анджелесе я впервые. Сижу в артистическом фойе. Амброз, мой муж, утверждает, что это гримерка. Я не спорю, хотя он ошибается. Молчание – ключ к семейному счастью.

Мы молодожены. Да вы и сами знаете, если не свалились с Луны или не пролежали все это время в коме. Нас поженил ведущий ток-шоу «Сегодня» Эл Роукер; у него есть лицензия нотариуса. Говорят, рейтинг побил все рекорды. Мы даже деньжат чуток срубили.

Надо мной опять кудахчет дамочка в синем блейзере, какая-то телевизионная обслуга. Мол, не принести ли подушечку или стаканчик соку? Отказываюсь. Она похлопывает меня по руке и фальшиво скалится, как стюардесса пассажирам. Так бы и врезала ей по зубам!

Обычно разговоры о сексе заводят не сразу, а после первого вопроса: как вам удалось спастись? Удивляются, что мы выжили. Подумаешь! Мы просто…

Черт, еще одна дура в блейзере, на этот раз блондинка. Как мы себя чувствуем? Да прекрасно! Без посторонней помощи. Иначе не перевалила бы за восьмой десяток. А вот тебе это вряд ли светит. Руки убери!..

И так всегда, на каждом шоу. Раз стукнул восемьдесят один, тебя считают какой-то чудо-зверушкой, которая знает четыре нехитрые команды и обкакается, если за ней не смотреть. Между прочим, в студии меня спрашивают чаще других: я говорю, что думаю. Пятьдесят лет назад за такое прозвали бы нахалкой, а теперь я «наша героиня» или «бездна энергии».

Телевизионщики писают кипятком от любой истории о старушках, у которых «есть еще порох в пороховницах». Поэтому по ящику только и слышишь, что о Флориде. Тут нас таких много, особенно в залах игровых автоматов. Брали бы и переезжали сюда со своими студиями. Кстати, до меня на всех ток-шоу побывала одна мадам шестидесяти семи лет из Бока-Ратона, укусившая питбуля.

Чистая правда, кстати. Она выгуливала своего пуделя, Мистера Пипкинса – телевизионщики были в восторге от клички. Какие-то добрые соседи, приспособившие автомастерскую на заднем дворе для разведения питбулей, забыли закрыть калитку. В общем, один питбуль схватил Мистера Пипкинса и давай трепать, а эта мадам недолго думая вцепилась в ухо обидчику. Питбуль взвыл и позорно сбежал. Всего делов-то. А шумиху раздули такую, будто она открыла лекарство от рака или изобрела машину, которая работает на воде из-под крана.

Теперь, стало быть, моя очередь. Я не против, расскажу еще раз, как все было. Но вот к чему эти вечные вопросы о сексе? Можно подумать, услышав заветное слово, я сделаю перед камерой сальто. Или завизжу: «Ур-р-р-ра!»

Да нет, грех жаловаться. Мне еще никогда не было так весело. Я вышла замуж за мужчину, о котором мечтала. Я влюблена в Амброза с семидесяти восьми лет!

Нам велели приготовиться к выходу. Дали карточки с готовыми вопросами. Например, какие люди жили в этом квартале.

Говорят, тихие. Сначала соседи всегда тихие. Потом квартал сходит с ума, и все разевают рты от удивления. Зря. Спросили бы меня. А я вот что скажу: люди есть люди, и даже на самой спокойной улице от двух-трех ссор может начаться светопреставление.

Зрители хлопают как сумасшедшие. Им не терпится услышать всю историю. И пусть себе. Прекрасно их понимаю: мы сами хотели того же. Мы-то – я и мои подружки – всего лишь пытались не окочуриться. И видели хорошо если десятую часть того, что случилось. Как и остальные. Ведь все происходило не в одном месте и не в одно время! Каждый ухватил маленький кусочек общей картины. Зато на репетиции свадебного ужина мы это дело обсудили и более или менее разобрались. Всей свадьбой. Подружки невесты, понятное дело, знали столько же, сколько я: вместе сидели. Амброз после перестрелки оказался впереди погони и кое-что добавил. Шафером он пригласил Джима Дэйвенпорта. Бедный Дэйвенпорт. Такой был приятный, обходительный молодой человек! Нет, он, конечно, жив, хотя вряд ли оправится. Столько всего произошло – не знаю, как он выдержал. Соседи Амброза тоже насмотрелись. А Серж! Амброз сначала его хотел в шаферы, но тот словно испарился. Никто не знает куда. Поди разберись, когда вокруг палят из пушек, летают гранаты, разбиваются машины, взрываются трансформаторы, по улицам голышом бегают стриптизерши и чуть ли не половина города сгорает дотла.

В фойе подали сигнал: до выхода одна минута.

Ну, поехали.

Лучше начать с Джима Дэйвенпорта, потому что он оказался в гуще почти всех неприятных событий. Ага, с него и начнем.

Точнее, с вопроса, который мне задают все кому не лень. Не только ведущие ток-шоу, а вообще все. Спрашивают совершенно об одном и том же… Ладно, молчу. Пусть говорит голос за кадром.

1

Ну и что новенького во Флориде?

Что новенького? Да все! Если при мысли о Солнечном штате вам представляются сентиментальные стереофотографии – апельсиновые рощи, борцы с крокодилами, дрессированные дельфины и поля для игры в шафлборд, – вы отстали от жизни лет эдак на сорок.

К началу третьего тысячелетия во Флориде воцарилось то ли романтическое беззаконие, то ли непроходимое тупоумие – а может, и то, и другое вместе. Сегодняшняя Флорида – бредовый римейк «Касабланки», новый фронтир, где оружия больше, чем на всем Диком Западе. Только в этом штате в вечерних новостях могли девять месяцев подряд муссировать душераздирающую историю о кубинском мальчике и его родственниках из Майами. И, кстати говоря, именно во Флориде горсткой конфетти удалось изменить результаты президентских выборов двухтысячного года. А что за флоридцы в последнее время чаще всего мелькают на страницах газет? Мужеподобная Джанет Рено, Генеральный прокурор США, и ее антипод Кэтрин Хэррис, местный госсекретарь, лица которой не видно под тонной косметики. Вот и думайте, какой в штате генетический материал.

Несмотря на все это, во Флориду едут и едут. Те, кто ведет подобные подсчеты, утверждают: каждый божий день в штате появляется тысяча новых переселенцев. Поводы для переезда самые разные: кто-то решил погреть на солнышке старые кости, кто-то надеется на дешевое жилье и новую работу, кто-то мечтает о налоговых скидках. Флорида – рай для нелегальных иммигрантов и скрывающихся от бандитской мести свидетелей. Если вы – знаменитый игрок любительского футбола и вам не удается доказать свою непричастность к убийству жены кухонным ножом, не горюйте: по флоридскому закону, пока вы сидите в тюрьме, ваш дом не конфискуют. Ну а про гольф круглый год я и не говорю.

Итак, ничем не примечательным весенним утром 1997 года в городе Логанспорт, штат Индиана, пятеро из вышеупомянутой тысячи переселенцев сели в кобальтово-синий «додж-аэростар», проводили взглядом грузовой фургон и тронулись следом, на юг. Это было семейство Дэйвенпортов – Джим, Марта и их трое детей.

При въезде на автомагистраль какой-то водитель показал Джиму средний палец. Показал бы и два, но второй рукой он, как на грех, прижимал к уху телефон. Джим широко улыбнулся, помахал и пропустил обидчика вперед.

Джим Дэйвенпорт практически ничем не отличался от своих девятисот девяноста девяти сотоварищей, за исключением одной очень важной черты – абсолютной бесконфликтности.

Джим избегал всяческих разногласий и не умел говорить «нет». Он любил семью и ближнего своего и никогда не поднимал ни голоса, ни руки. В награду ему каждый день приходилось глотать тысячи мелких обид. Буяны, грубияны и прочие троглодиты приставали к Джиму как репей.

Более довольного жизнью человека, чем Джим, трудно сыскать.

И вот со всей семьей он переехал во Флориду, где не прошло и полгода, как случилось нечто совершенно противоестественное. Джим Дэйвенпорт убил человека. Точнее, нескольких.

Впрочем, на второй день путешествия Дэйвенпорты пребывали касательно своего будущего в блаженном неведении.

У границы Джорджии от асфальта, размягчившегося под послеполуденным солнцем, пошел специфический запах.

Была суббота, и по трассе 1-75 нервно сновали многочисленные автомобили: «хонды», «меркьюри», «субару», «шеви-блейзеры». Синий «аэростар» с индианскими номерами миновал съезд в город Тифтон, если верить щиту, «ВЕДУЩИЙ ЦЕНТР ПО ПРОИЗВОДСТВУ ДЕРНА В США», и рекламную вывеску, что гласила: «ИИСУС ГОСПОДЬ НАШ… В РЫБНОМ МАГАЗИНЕ «БАДДИЗ».

Впереди показался дорожный знак с надписью «Штат Флорида». На месте привычных деревьев средней полосы возникли стройные ряды пальм. В жарком мареве над шоссе вырисовалось справочное бюро для приезжих. Водители дружно нажали на газ и помчались к оазису, как иракские беженцы к пограничной заставе Кувейта.

Автомобили кое-как пробрались на места для стоянки; дверцы распахнулись, на траву выскочили дети и самозабвенно занялись весьма характерным для своего возраста делом: бессмысленным бегом по кругу. За детьми вылезли родители, сделали потягушечки, нагрузились внушительными пакетами мусора и пошли к бакам. За походным столиком большое семейство из Висконсина старательно давилось сухомятными бутербродами с колбасой и дешевыми творожными палочками: экономили сейчас, чтобы потом отдать тысячу долларов за один день в Диснейленде. К обочине подъехал мини-вэн без опознавательных знаков, выгрузил целую команду государственных специалистов по клинингу, и те, вооружившись шлангом, начали смывать с асфальта то ли кровь, то ли иную жидкость из человеческого организма. На тротуаре ветер играл кусочком ленты, какой полицейские обычно огораживают место преступления.

«Аэростар» припарковался у торговых автоматов перед табличкой «Ночью не охраняется». – Кто в туалет? – спросил Джим.

Восьмилетний Мелвин скрепя сердце расстался с игрушечными мутантами и поднял руку.

Рядом в мрачной наполеоновской позе восседала Дэбби Дэйвенпорт, которой до «милых шестнадцати» оставался всего месяц. Судя по всему, путешествие в мини-вэне вызывало у девушки дикое раздражение – как с недавних пор и собственное имя. Недавно Дэбби заявила родителям, что отныне откликается лишь на Друзиллу.

– Дэбби, идешь в туалет? Молчание.

Годовалая Николь на детском стульчике загукала, и Марта достала бутылку молока. Джим с Мелвином направились к зданию. У туалета перед огромной ламинированной картой Флориды взволнованно толпились путешественники, не в силах смириться с тем, что до ближайшего парка аттракционов сотни миль пути. Бедолаги и не подозревали, что им станет еще горше, когда за справочным бюро и искусственными пальмовыми насаждениями потянутся нескончаемые кусты с редкой рекламой пирожковых, где официантки ходят «топлесс».

Джим купил газет и кофе. Марта села за руль и выехала на шоссе. Ее муж развернул первую попавшуюся газету и прочитал вслух: «Местная охрана правопорядка обнаружила туриста из Финляндии, который лишился багажа, паспорта, денег и удостоверения личности и восемь недель провел в международном аэропорту Майами без всяческих средств к существованию».

– Восемь недель? – удивилась Марта. – Как же он мылся?

– Мокрыми бумажными полотенцами в туалетах.

– И где спал?

– Каждую ночь на сиденьях у разных выходов.

– А ел-то что?

– Рогалики из Адмиральского клуба «Американ Эйрлайнз».

– Как он попал в Адмиральский клуб без удостоверения личности?

– Тут не сказано.

– Чем так мучиться, лучше бы обратился к авиакомпании. И вообще не может быть, чтоб его никто не заметил!

– По-моему, статья как раз об этом.

– И что же с ним сделали?

– Выгнали. Недавно его видели в международном аэропорту Форт-Лодердейла.

Дэйвенпорты проехали мимо группы полицейских, которые, взявшись за руки, цепочкой по восемь прочесывали придорожные кусты. Джим перевернул страницу.

– С известного комика Галлагера снято обвинение по делу тамайамского душителя.

– Это точно не «желтая» пресса?

Джим снова перевернул страницу и молча указал на жирную надпись, призванную внушать доверие всякому американцу: «Тампа трибьюн».

Марта закатила глаза.

– Они напечатали фоторобот – усатый дядька с лысиной и длинными прядями на висках, – и в полицию позвонили сотни людей, утверждая, что это Галлагер. Но у того оказалось алиби: в ночи, когда совершались преступления, он был за пределами штата.

– Хочешь сказать, его всерьез допрашивали?

– Не только его самого, но и брата.

Марта на мгновение отвлеклась от дороги и посмотрела на Джима.

– Когда Галлагера отпустили, кто-то сообщил полиции, что у комика есть брат, как две капли воды похожий на него. Разбивает арбузы во второсортных комедийных шоу под сценическим псевдонимом Галлагер-два. Правда, его в городе тоже не было.

– Как бы не пожалеть, что мы сюда переехали, – вздохнула Марта.

Джим накрыл ее руку своей.

– Тебе понравится!

Как ни странно, Джим никогда не планировал переезжать в Тампу, да и вообще во Флориду. Все свои знания о штате он почерпнул из журнала «Лучшие места для жизни в Америке», теперь лежавшего на приборной панели «аэростара». На семнадцатой странице сего уважаемого издания, напротив очерка о прелестях крытых мостов Вермонта, был опубликован популярный рейтинг лучших американских городов для семей с детьми. На третьем месте, сразу после Сиэтла и Сан-Франциско, ко всеобщему удивлению гордо красовался флоридский город Тампа: это после прошлогоднего-то четыреста девяносто седьмого! Когда журнал оказался на прилавках, в торговой палате города засвистели пробки от шампанского. Мэр созвал прессу, в парке срочно устроили фейерверк с оркестром. Короче говоря, новость настолько всех ошеломила, что некоторым наконец удалось хоть с кем-то переспать.

Никто и не подозревал, что произошла ошибка. Незадолго до того журнал перекупила крупная немецкая компания. Приобретя новейшее программное обеспечение для проверки орфографии и грамматики, немцы уволили всех редакторов и корректоров и заменили их рассеянными студентами с плеерами. Один зеленоволосый юнец тупо посмотрел на электронную таблицу, где отражалась статистика преступности в Тампе, и без всякого злого умысла сдвинул запятую на один знак влево.

Джим и Марта Дэйвенпорт идеально подходили друг другу. Рыжая длинноволосая Марта обладала темпераментом рождественской хлопушки, а Джим – умением вовремя затыкать уши.

Марте было сорок два, на год больше, чем Джиму; среднего роста, с пышными бедрами, но стройной талией, она красила свои полные губы помадой, как нельзя лучше подчеркивающей рыжие волосы и веснушки. Джим, выше жены на ладонь, отличался любопытным телосложением: тощий, почти тщедушный торс переходил в широченные костистые плечи, что вынуждало хозяина покупать костюмы большого размера, висевшие на нем, как на вешалке.

Марта миновала съезд на Окалу и глянула на детей в зеркало заднего вида. Дэбби искала новые способы мрачно хмуриться. Мелвин надел очки с толстыми стеклами, взял детскую научно-популярную книжку и погрузился в чтение о том, как сделать компас из стакана воды и иголки. Николь нагнулась, насколько позволяли ремни стульчика, и с восторгом первооткрывателя исследовала пальцы своих ног.

Марта выехала на правую полосу и включила круиз-контроль. И тут близость к заливу Тампа дала о себе знать. Слева пулей пронесся ядовито-желтый мотороллер. Еще один ниндзя пролетел справа, по аварийной полосе, а за ним – красный автомобиль с откинутым верхом, полный голых по пояс татуированных ракетолетчиков.

– Они чуть в нас не врезались! Если б у меня был пистолет… – возмутилась вслед Марта.

– Потому у тебя и нет пистолета.

– Тогда, может, купим «субурбан»?

– Ты же знаешь, сколько эти машины стоят.

– Они прочнее, для детей безопаснее. Видишь, как тут народ гоняет?

Справа машину с разгону подрезал еще один гонщик. Марта ударила по тормозам.

– Да куда же мы собрались?! Джим схватил с панели журнал.

– «Прекрасная погода, песчаные пляжи, роскошные парки, исторический испанский квартал, едва заметный уровень преступности…»

Они добрались до города за час до заката. Грузовой фургон ожидался не раньше утра, нужно было где-то переночевать. Марта поехала медленнее, пригнувшись к рулю и всматриваясь в вывески мотелей: «Эконо», «Бюджет», «Ценность», «Для бережливых», «Эль Ранчо»…

На перекрестке с каждой стороны стояло по автозаправке; вокруг на пляжных стульях разместились сомнительные личности, которые продавали садовые скульптуры, картины на бархате, музыку в стиле кантри, поддельные фирменные игрушки и морепродукты не первой свежести. У ломбарда какой-то бездомный и женщина в леопардовой мини-юбке вырывали друг у друга видеомагнитофон.

– Не сказала бы, что тут идиллия.

Джим вытянул руку:

– А вот «Мотель-9»!

– Ну, не знаю…

– Они же везде, как «Макдоналдс», – продолжал Джим. – Значит, никто нас не тронет, фирма не допустит.

Дэйвенпорты заселились в номер на третьем этаже и распаковали самое необходимое. Через полчаса Джим с Мартой вышли подышать воздухом на балкон.

– Видишь, какая красота? – сказал Джим. Супруги взялись за руки и долго смотрели, как за ресторанчиком «Голодный Марвин» садится солнце.

Чуть за полночь Дэйвенпорты проснулись от грохота.

– Что это? – подхватилась Марта.

– Может, гром? – предположил Джим.

Марта подошла к окну и выглянула в щель между шторами.

– Небо чистое.

Десять минут спустя в отеле «Брейкере». Не в знаменитом, что на Палм-бич, а в том, что в Тампе, по соседству с «Мотелем-9». На стоянке три машины; мигающая неоновая вывеска сулит бесплатные звонки по городу и порнофильмы в номер.

Номер сто двенадцатый. По телевизору передача для детей.

«Какой чудесный день, мальчики и девочки, какой чуде…»

Ба-бах!

Пушка двенадцатого калибра разнесла кинескоп двадцатидюймового «Сони».

Из ванной выбежала высокая блондинка с лицом, обсыпанным каким-то белым порошком.

– Что такое?

– Не знаю. Он сам! – ответил мужчина с дробовиком в одной руке и бутылкой пива в другой.

– Само ничего не стреляет!

– Стреляет!

На улице залаяли собаки.

– Дай сюда!

Блондинка протянула руку.

– Не дам!

– Дай!

Она выхватила дробовик, и второй выстрел снес люстру. Посыпались осколки.

Собаки залаяли сильнее.

– Теперь ты виновата! – заявил мужчина.

– Нечего на меня валить! Даже этого козла посторожить не можешь!

Блондинка махнула в сторону кровати, где сидел пьяный бизнесмен, похищенный на выходе из стриптиз-бара. Они часа три возили его по городу и заставляли то снимать деньги в банкоматах, то снова лезть в багажник, пока они покупали очередную порцию наркотиков.

Бизнесмен был слишком пьян, чтобы бояться. Хуже того: он болтал без умолку, так что похитители уже жалели о своем выборе.

– Могу устроить вам славненькую, чистенькую «камарочку» с малым пробегом! – заявил пленник. – Ноу кредит-то? Ноу проблемо!

– Заткнись! – взвизгнула женщина.

Ее подельник подошел ближе и всмотрелся бизнесмену в лицо.

– Эй, я его знаю! Его по ящику показывали! Пленник просиял. Это был не кто иной, как Честный Эл, насквозь провравшийся менеджер по сбыту автосалона «Там-па-Бэй моторс». Местное телевидение демонстрировало раз двадцать на дню, как Честный Эл по-хозяйски похлопывает по капоту «хюндай» с скрученными показаниями одометра: «Ноу кредитто? Ноу проблемо!»

– Пустите, а, ребят? Мне через пару часов на работу!

– Заткнись! – опять крикнула женщина.

– Я вам еще денег дам, – не унимался Эл. – К девяти я должен быть на работе. Ко мне придут вчерашние покупатели, посмотреть на утопленный «кадиллак». Правда, они не знают, что тачка тонула. Пуэрторикашки, что с них возьмешь!

– Эй! – оборвал его мужчина. – Это нехорошо!

– А мне по барабану! – парировал Эл.

– Заткнись! – проорала блондинка.

– Вы оба отморозки! – заявил Эл. – Я пошел!

Эл привстал, но женщина в два прыжка оказалась у кровати и с размаху ударила его по лицу прикладом. Эл упал, обильно орошая матрас кровью из носа.

– Зачем так жестоко? – упрекнул блондинку партнер.

– Мы же грабим его, дебил!

– Ну, достал он тебя, но ведь настоящих проблем с ним не было! – Мужчина стоял у комода и пытался высыпать из пакетика кокаин. Порошок отсырел и сыпался плохо; мужчина пощелкал по нему, еще раз – и содержимое пакетика выпало одним большим комком на ковер, где бесследно исчезло.

– Это же последний! – взвыла блондинка, упала на колени и уткнулась лицом в ковер.

– Ну как, вставляет? Она подняла голову.

– Чуть-чуть.

Мужчина присоединился.

– Коулмэн, у тебя руки как крюки!

– Ты назвала меня по имени!

– Нуда. А что, ты не Коулмэн? Какие проблемы?

– Он тебя слышал.

– И что?

– Да то, что теперь придется его замочить.

– Никого мы мочить не будем! – сказала женщина.

– Я ничего не слышал! – вставил Эл. Женщина поднялась и влепила Элу оплеуху.

– Зачем?

– А тебе что, ты ж его убивать собрался!

– Если меня будут судить, его возьмут свидетелем.

– Так тебе и надо.

– Ладно, сама напросилась… Шэрон.

– Замолчи!

– Шэрон, Шэрон, Шэрон…

– Не зли меня!

Коулмэн вскочил на вторую кровать и запрыгал:

– Шэрон, Шэрон, Шэрон…

Дверь номера распахнулась. На темном фоне парковки возник высокий худой человек в гавайской рубашке.

– Кто палит, какого хрена?

Шэрон и Коулмэн ткнули пальцами друг в друга. Человек в гавайке воздел руки к небу. Коулмэн спрыгнул с кровати и подбежал к нему.

– Серж! Она назвала меня по имени при заложнике!

– Идиот!

– Ой, я тоже назвал твое имя, да?

Серж смерил взглядом Шэрон, которая снова уткнулась носом в ковер.

– Вас хоть ненадолго можно оставить без присмотра? Кокаин по всему номеру рассыпали!.. Разве вы не слышали – наркотикам и пьянству бой?

– Это наркотикам-то? – переспросил Коулмэн. – Слышал. Я против.

– Не пора ли научиться ловить кайф от жизни?

– Как ты, что ли? – возмутилась Шэрон. – Нет уж, спасибо! Топать по парковке с бодуна…

– Я уже говорил! На юго-юго-востоке был виден шаттл. Целых четыре минуты и двадцать три секунды! Неужели вам совсем не интересно?!

– А можно, я пойду? – спросил Эл. – Если подвезете меня к банкомату, я дам еще баксов, и вам, ребята, и этой шлюшке.

– Шлюшке? – воскликнула Шэрон. – Шлюшке?!

– Мистер, – обратился к Элу Серж, – считаю своим долгом проинформировать, что перед вами не шлюха, а дешевая кокаинистка.

– Он назвал меня шлюхой! – завопила Шэрон, схватила дробовик и расшибла обидчику лоб прикладом. Дробовик опять выстрелил. Зеркало над умывальником разлетелось вдребезги.

– Сдаюсь, – произнес Серж. – Предлагаю сэкономить патроны и вызвать полицию самостоятельно.

Снова залаяли собаки; на этот раз их поддержали полицейские сирены.

Серж со вздохом приблизился к Элу.

– Сильно я его?

– Насмерть.

– Что?!

– Видно, отдачей от выстрела сломало шею.

– Я просто хотела его ударить!

– Добро всегда наказуемо.

Собаки понемногу затихали, чего нельзя было сказать о сиренах.

Серж кивнул в сторону окна.

– У нас две минуты. Время пошло.

Все трое ухватились кто за рукава Эла, кто за брюки, приподняли его и выволокли наружу. Не заботясь о том, чтобы закрыть за собой номер, они забросили труп в багажник и сели в машину – «барракуду» шестьдесят пятого года выпуска. Серж дал полный газ и, не включая фар, рванул по узкой улочке за «Мотелем-9». В тот же самый моменту «Брейкере» затормозили два полицейских патруля.

«Барракуда» петляла по темным переулкам для мусоровозов и подземным переездам, изредка вспугивая бездомных бродяг.

– Ну что, довольны? – заговорил Серж. – Между прочим, из-за вас я пропустил «Марлинсов» по спортивному каналу. В этом году кубок точно их.

– Черта с два, – ответил Коулмэн. – «Брэйвсы» их сделают.

– А вот и нет!

– А вот и да!

– За коксом поедем? – спросила Шэрон.

Серж подъехал к Тампскому порту и остановился у автоматической прачечной, где все отверстия для монет в автоматах кто-то уже разворотил отверткой.

Втроем они вытащили труп из багажника; Серж за лодыжки поволок Эла по бетону.

– Ты что задумал? – поинтересовалась Шэрон.

– Он был пьян, так? – уточнил Серж. Шэрон и Коулмэн кивнули.

– Значит, вскрытие покажет алкоголь в крови? Те кивнули снова.

Серж расположил труп с раскинутыми в стороны руками перед автоматом для продажи газировки. Потом отступил назад и произвел в уме приблизительные тригонометрические расчеты. Наклонился и сдвинул тело еще на пару дюймов. На автомате была хорошо заметна наклейка: на человечка с молниями вместо волос падает гигантский параллелепипед, а под ней подпись: «Если кран не работает, не расшатывайте автомат».

Серж активно проигнорировал предостережение.

Автомат рухнул с оглушительным грохотом. Зашипели банки с газировкой. Под автоматом быстро возникла лужа «Пепси», «Маунтин дью» и крови, в которой виднелись пальцы Эла.

– Такие дела, – произнес Серж. – Нас не поймают. А он войдет в историю полным идиотом.

Они быстро сели в машину и выехали на шоссе.

– Теперь куда? – спросил Коулмэн.

– Домой.

– Но…

– Что «но»?

– Я хочу оттянуться.

– Ага, – поддержала его Шэрон, – мы хотим оттянуться.

– Вам не кажется, что сегодня вы и так оттянулись по полной программе?

– Время еще детское, – сказала Шэрон.

– Да, спать рано, – поддакнул Коулмэн.

– Рано? – сказал Серж. – Да уже светает!

– Вот и я говорю, рано, – ответил Коулмэн.