Текст книги "ЦРУ. Правдивая история"

Президент и Дик Бисселл были вовлечены в интенсивную борьбу за обладание одной из самых больших тайн – тайну самолета-шпиона U-2. После переговоров с Хрущевым в Кемп-Дэвиде шесть месяцев назад Эйзенхауэр не разрешал проводить полеты над советской территорией. Хрущев возвратился из Вашингтона, похвалив президента за усилия в поиске путей мирного сосуществования; Эйзенхауэр хотел, чтобы его наследием стал «дух Кемп-Дэвида».

Бисселл изо всех сил стремился возобновить секретные миссии. Президент не находил себе места. На самом деле ему тоже хотелось изучить данные разведки, собранные с помощью U-2.

Он стремился восполнить «отставание по ракетам»[19]19
  «Отставание по ракетам» – заявление о том, что США отстают от СССР в производстве ядерных ракет, впервые было сделано Дж. Кеннеди в 1960 г. во время предвыборной кампании. Оно оказало воздействие на конгресс и общественное мнение и привело в начале 60-х гг. XX в. к массированному развертыванию баллистических ракет наземного базирования.


[Закрыть] – ложные утверждения ЦРУ, ВВС, военных подрядчиков и политических деятелей обеих партий о том, что Советы якобы опережают Америку по ядерным вооружениям и этот разрыв постоянно увеличивается. Формальные оценки ЦРУ советской военной мощи были основаны не на разведке, а на политике и разного рода догадках. С 1957 года ЦРУ направляло Эйзенхауэру устрашающие донесения, что процесс наращивания СССР количества межконтинентальных баллистических ракет с ядерными боеголовками проходит намного быстрее и масштабнее, чем у американцев. В 1960 году агентство предупредило о смертельной угрозе Соединенным Штатам; оно сообщило президенту, что к 1961 году Советы должны иметь в своем арсенале пятьсот готовых к запуску межконтинентальных баллистических ракет. Стратегическое авиационное командование использовало эти оценки для подготовки секретного плана нанесения первого удара с применением более чем 3 тысяч ядерных зарядов, способных разрушить все города и военные базы от Варшавы до Пекина. Но у Москвы в то время не было пятисот ядерных ракет, нацеленных на Соединенные Штаты. Было четыреста…

Пять с половиной лет президент не на шутку волновался о том, что U-2 может действительно спровоцировать третью мировую войну. Через месяц после кемп-дэвидских диалогов с Хрущевым президент отклонил недавно предложенный ЦРУ полет U-2 над территорией Советского Союза; он еще раз прямо заявил Аллену Даллесу, что выяснение намерений Советов через шпионаж для него гораздо важнее, чем выявление деталей их военного потенциала. Только шпионы, а не технические устройства могли вовремя предупредить его о готовящемся советском нападении.

Без такой информации, сказал президент, полеты U-2 являются «проявлением провокационной политики мелких уколов, и это может навести их (Советы) на мысль о том, что мы и в самом деле планируем внезапные удары по их военным базам».

16 мая 1960 года у Эйзенхауэра была запланирована встреча на высшем уровне с Хрущевым в Париже. Он боялся, что его самый ценный актив – репутация честного президента – будет утрачен, если U-2 собьют как раз в тот момент, когда Соединенные Штаты, по его же словам, «вовлечены в искренний диалог» с Советами.

Теоретически санкционировать полеты U-2 мог только президент. Но программу курировал Бисселл, который с большой щепетильностью относился к разработке планов полета. Он пытался уклоняться от необходимости отчитываться перед президентом и выискивал способы осуществить эти полеты со стороны британцев или китайских националистов. В своих мемуарах он написал, что Аллен Даллес пришел в ужас, узнав, что траектория первого полета U-2 пролегала непосредственно над Москвой и Ленинградом. Директор так и не узнал о начале полета; Бисселл не счел целесообразным его об этом проинформировать.

Он спорил в течение многих недель с Белым домом, прежде чем Эйзенхауэр наконец сдался и разрешил полет U-2 над территорией Советского Союза. Вылет был намечен на 9 апреля 1960 года из Пакистана. На первый взгляд полет прошел успешно. Но Советы знали, что их воздушное пространство снова нарушено, и пребывали в повышенной боевой готовности. Бисселл «отвоевал» еще один полет. Президент установил для его реализации крайний срок: 25 апреля. Когда наступил назначенный день, небо заволокло плотным слоем облаков. Бисселл умолял об отсрочке, и Эйзенхауэр скрепя сердце дал ему еще шесть дней. Следующее воскресенье должно было стать окончательным сроком полета перед Парижской встречей на высшем уровне. Тогда Бисселл попытался обойти Белый дом, обратившись к министру обороны и председателю Объединенного комитета начальников штабов, чтобы заручиться их поддержкой для проведения еще одного полета. В безудержном рвении он, естественно, не учел возможность катастрофы.

1 мая, как и опасался американский президент, U-2 был сбит в Центральной России. Пилот ЦРУ, Фрэнсис Гэри Пауэрс, оказался жив и попал в плен. На тот момент действующим госсекретарем был К. Дуглас Диллон. «Президент приказал мне проконсультироваться с Алленом Даллесом, – вспоминал Диллон. – Нужно было выступить с каким-нибудь заявлением». К ужасу обоих, НАСА объявило, что в Турции потеряна связь с самолетом метеорологической разведки. Такой была легенда ЦРУ. Директор Центральной разведки либо никогда не знал об этом, либо напрочь забыл.

«Мы не могли понять, как это произошло, – говорил Диллон. – Но нужно было как-то выкручиваться».

Это оказалось нелегко. Следуя легенде, Белый дом и Государственный департамент в течение целой недели вводили в заблуждение американский народ по поводу этого полета. Но их ложь становилась все более прозрачной. 7 мая было сделано последнее лживое заявление: «Этот полет никто не санкционировал». Это сломило дух Эйзенхауэра. «Он не мог позволить Аллену Даллесу взять всю вину на себя, потому что тогда получилось бы, будто президент не знает о том, что творится в правительстве», – сказал Диллон.

9 мая Эйзенхауэр вошел в Овальный кабинет и произнес вслух: «Я хотел бы уйти в отставку». Впервые в истории Соединенных Штатов миллионы американских граждан поняли, что их президент смог обмануть их, пусть и во имя национальной безопасности. Доктрина правдоподобного дезавуирования была мертва. Встреча на высшем уровне с Хрущевым была сорвана, и краткая оттепель в холодной войне сменилась льдом и стужей. Шпионский самолет ЦРУ отложил идею разрядки почти на целых десять лет. Эйзенхауэр одобрил заключительную миссию в надежде выяснить ситуацию с «отставанием по ракетам». Но легенда-прикрытие выставила его лгуном. Уже находясь в отставке, Эйзенхауэр сказал, что самое большое сожаление во время его президентства вызывает именно «ложь по поводу полета U-2. Я не понимал, насколько высокой может оказаться цена, которую мы заплатим за ту ложь».

Президент знал, что не сможет оставить кабинет в обстановке мира и согласия во всем мире. Теперь, прежде чем уйти в отставку, он был полон решимости установить режим полицейской охраны на как можно большей части планеты.

Лето 1960 года стало для ЦРУ сезоном непрерывного кризиса. На картах, которые Аллен Даллес и его люди приносили в Белый дом, постоянно увеличивалось количество красных стрелок, обозначающих очаги войн и конфликтов в Карибском море, в Африке и Азии. Огорчение по поводу сбитого русскими U-2 постепенно прошло и уступило место ярости.

Сначала Дик Бисселл вдвое расширил планы ЦРУ, связанные с осуществлением государственного переворота на Кубе. Он учредил новую резидентуру ЦРУ в Корал-Гейблсе[20]20
  Корал-Гейблс – город на юго-востоке штата Флорида, на атлантическом побережье (курорт в заливе Бискейн). 43,2 тысячи жителей (2000). Входит в Большой Майами. Университет Майами. Ипподром. Здесь расположены региональные штаб-квартиры многих корпораций, работающих в странах Латинской Америки. Статус города с 1925 г. Город строго спланирован, известен своей архитектурой и считается одним из самых красивых в штате.


[Закрыть], штат Флорида, под кодовым названием «Волны». Он сказал вице-президенту Никсону, что для проведения эффективной операции ему понадобится отряд из пятисот обученных кубинских изгнанников. Но военный центр в панамских джунглях не мог принять сотни новичков.

Тогда Бисселл отправил Джейка Эстерлайна в Гватемалу, где тот единолично заключил секретное соглашение с президентом Мануэлем Идигорасом Фуэнтосом, генералом в отставке и квалифицированным махинатором. Предоставленный им участок стал главным тренировочным лагерем для операции в заливе Кочинос, с собственным аэропортом, собственным борделем и собственным кодексом поведения. Завербованные ЦРУ кубинцы нашли его «целиком и полностью неудовлетворительным», – сообщил полковник военно-морской пехоты Джек Хоукинс, главный планировщик военизированных операций у Эстерлайна. Они жили «в обстановке лагеря для военнопленных», и это создавало «политические осложнения», которые ЦРУ было «очень трудно» разрешить. Хотя лагерь был изолирован, гватемальская армия была хорошо о нем осведомлена, и присутствие иностранной силы на ее территории едва не привело к военному перевороту и свержению действующего президента.

Тогда, в середине августа, изысканный и любезный Дик Бисселл заключил мафиозный контракт против Фиделя Кастро. Он отправился к полковнику Шеффилду Эдвардсу, руководителю по безопасности, и попросил связать его с гангстером, который мог бы стать исполнителем покушения. На сей раз он оповестил Даллеса, кто дал-таки свое одобрение. Историк агентства делает вывод: «Бисселл, вероятно, полагал, что Кастро погибнет от руки наемного убийцы еще до того, как Бригада высадится в нужной точке» в заливе Кочинос.

Люди Бисселла, ничего не зная о совместном плане с мафией, продолжали работать над вторым планом покушения. Вопрос заключался в том, как поместить подготовленного ЦРУ киллера на убойном расстоянии от Фиделя: «Можно ли поставить Рипа Робертсона к нему поближе? Сможем ли мы отыскать по-настоящему смелого кубинца?» – спрашивал Дик Дрейн, руководитель оперативного подразделения «Куба». Ответ был всегда один и тот же: «Нет». Майами кишел тысячами кубинских изгнанников, готовых присоединиться к этой операции ЦРУ, которая становилась все менее и менее тайной, но среди них было немало и шпионов Кастро, от которых Фидель знал о планах ЦРУ. Агент ФБР по имени Джордж Дэвис, проведя несколько месяцев в компании словоохотливых кубинцев в кафе и барах Майами, дал офицеру ЦРУ на станции «Волны» дружеский совет: свергнуть Кастро с этими болтливыми кубинскими изгнанниками не удастся. Единственная надежда заключалась в том, чтобы отправить на Кубу американских морских пехотинцев. Его коллега передал донесение в штаб. Но на него никто не обратил внимания.

18 августа 1960 года Даллес и Бисселл обсуждали оперативное подразделение «Куба» на конфиденциальной встрече с президентом Эйзенхауэром. Встреча продлилась менее двадцати минут. Бисселл попросил выделить еще 10,75 миллиона долларов, чтобы начать военизированное обучение пятисот кубинцев в Гватемале. Эйзенхауэр согласился, поставив одно условие: «Пока Объединенный комитет начальников штабов, министерство обороны, государство и ЦРУ считают, что у нас хорошие шансы добиться успеха» в «освобождении кубинцев от этого демона». Когда Бисселл попытался подкинуть идею о создании американской группировки, чтобы заманить-таки кубинцев в решающее сражение, Даллес дважды прекращал разговор, уклоняясь от возможных дебатов и перебранок.

Президент – человек, руководивший самым крупным секретным вторжением в истории США, – предупреждал руководителей ЦРУ об «опасности неверных движений» и «преждевременной спешке, без надлежащей предварительной подготовки».

Позднее в тот же день, на заседании Совета национальной безопасности, президент приказал директору Центральной разведки устранить человека, которого ЦРУ рассматривало в качестве «африканского Кастро». Речь шла о Патрисе Лумумбе, премьер-министре Конго.

Победив на свободных выборах, Лумумба обратился за помощью к Соединенным Штатам. Его страна только что избавилась от бельгийского колониального режима и летом 1960 года объявила о независимости. Американская помощь сюда так и не поступила, поскольку ЦРУ расценивало Лумумбу как жертву коммунистического обмана. Поэтому, когда бельгийские парашютисты попытались взять под контроль столицу страны, Лумумба принял для поддержки своего чахлого режима советскую помощь: самолеты, грузовики и «технический персонал».

На той же неделе, когда прибыли бельгийские солдаты, Даллес направил Ларри Девлина, резидента в Брюсселе, в столицу Конго, чтобы тот на месте оценил Лумумбу в качестве главной цели новой секретной операции. 18 августа, проведя в стране шесть недель, Девлин телеграфировал в штаб ЦРУ:

«КОНГО НАХОДИТСЯ ПОД ТИПИЧНЫМ КОММУНИСТИЧЕСКИМ ДАВЛЕНИЕМ, ЦЕЛЬ КОТОРОГО – ОСУЩЕСТВИТЬ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕРЕВОРОТ… ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ ФАКТИЧЕСКИ ЛУМУМБА КОММУНИСТОМ ИЛИ ПРОСТО ИГРАЕТ… ВОЗМОЖНО, ОСТАЛОСЬ НЕМНОГО ВРЕМЕНИ, ЧТОБЫ ПРИНЯТЬ МЕРЫ И ИЗБЕЖАТЬ ВТОРОЙ КУБЫ».

В тот же день Аллен Даллес донес суть этого послания членам Совета национальной безопасности. Согласно секретному отчету сената, составленному стенографистом СНБ Робертом Джонсоном, президент Эйзенхауэр повернулся к Даллесу и категорически заявил, что Лумумба должен быть устранен. На несколько секунд воцарилась мертвая тишина, затем заседание продолжилось. Восемь дней спустя Даллес телеграфировал Девлину:

«В ВЫСШИХ КРУГАХ СЛОЖИЛОСЬ ЧЕТКОЕ МНЕНИЕ О ТОМ, ЧТО ЕСЛИ LLL СОХРАНИТ ВЫСШИЙ ПОСТ, ТО НЕИЗБЕЖНЫМ РЕЗУЛЬТАТОМ В ЛУЧШЕМ СЛУЧАЕ БУДЕТ ХАОС, А В ХУДШЕМ ЭТО ПРОЛОЖИТ ПУТЬ К КОММУНИСТИЧЕСКОМУ ЗАХВАТУ КОНГО… МЫ ЗАКЛЮЧАЕМ, ЧТО ЕГО УСТРАНЕНИЕ ДОЛЖНО СТАТЬ СРОЧНОЙ И ГЛАВНОЙ ЦЕЛЬЮ И ЧТО В СУЩЕСТВУЮЩИХ УСЛОВИЯХ ЭТО СОСТАВИЛО БЫ ПЕРВООЧЕРЕДНУЮ ЗАДАЧУ НАШЕЙ СЕКРЕТНОЙ ОПЕРАЦИИ. ПОЭТОМУ ГОТОВЫ ПРЕДОСТАВИТЬ ВАМ БОЛЕЕ ШИРОКИЕ ПОЛНОМОЧИЯ».

Сидней Готтлиб, косолапый химик из ЦРУ, привез в Конго сумку с пузырьками смертельных токсинов и вручил местному резиденту. Там же лежал и шприц для подкожных инъекций, с помощью которого можно было незаметно вводить смертельные капельки в пищу, напитки или тюбики с зубной пастой. Задачей Девлина было доставить смерть точно по адресу: Лумумба.

В ночь на 10 сентября между Готтлибом и Девлином на квартире у последнего состоялся возбужденный разговор. «Я спросил, по чьему приказу составлены эти инструкции», – заявил под присягой Девлин во время секретного дознания, материалы которого были рассекречены в 1998 году. Ответ был кратким: «По приказу президента».

Девлин подтвердил, что запер яды в своем сейфе, и мучительно раздумывал, что ему делать. Он вспоминал свои терзания в тот момент: «Будь я проклят, если я оставлю это где-нибудь без присмотра». Впоследствии он вынул пробирки с ядом, вынес на берег Конго и надежно спрятал. Он сказал, что ощутил чувство стыда, когда получил приказ об убийстве Патриса Лумумбы. Он знал, что в распоряжении ЦРУ есть и другие средства воздействия.

Агентство уже выбрало очередного лидера Конго: это был Джозеф Мобуту, «единственный человек в Конго, способный действовать твердо и уверенно», как заявил Даллес президенту 21 сентября на заседании Совета национальной безопасности. В начале октября ЦРУ передало ему 250 тысяч долларов, сопроводив это в ноябре поставкой партии оружия и боеприпасов. Мобуту удалось схватить Лумумбу, и, по словам Девлина, он передал пленника в руки его «заклятых врагов». С базы ЦРУ в Элизабетвилле, расположенной глубоко в центре страны, сообщили, что «бельгийский офицер фламандского происхождения казнил Лумумбу очередью из автомата». Это произошло за двое суток до того, как свой пост занял очередной президент Соединенных Штатов…

При мощной поддержке ЦРУ Мобуту после пятилетней борьбы за власть наконец обрел полный контроль над Конго. Он был любимым союзником агентства в Африке и заодно «расчетной палатой» для американских секретных операций на всем материке во время холодной войны. Он управлял в течение трех долгих десятилетий, став одним из самых жестоких и коррумпированных диктаторов в мире. Мобуту похитил миллиарды долларов с доходов от разработок огромных месторождений алмазов, других полезных ископаемых и стратегических металлов. В стремлении сохранить свою власть он никого не щадил и буквально шел по трупам.

По мере приближения избирательной кампании 1960 года вице-президенту Никсону становилось ясно, что ЦРУ совершенно не готово к нападению на Кубу. В конце сентября Никсон дал указание оперативному подразделению: «Сейчас ничего не предпринимайте; ждите окончания выборов». Эта задержка дала Фиделю Кастро решающее преимущество. Его шпионы в свое время доложили о готовящемся вторжении при поддержке американцев, и он принялся укреплять свои вооруженные силы и разведслужбу, жестко расправляясь с политическими диссидентами, из которых ЦРУ рассчитывало сформировать ударные группы для проведения переворота. Внутреннее сопротивление против Кастро умерло в зародыше тем же летом, хотя ЦРУ никогда не обращало особого внимания на то, что фактически происходило на острове. Трейси Барнс провел тайный опрос общественного мнения на Кубе, который показал, что народ всецело поддерживает Фиделя Кастро. Барнсу такие результаты, естественно, пришлись не по душе, и он не стал о них докладывать.

Попытки агентства перебросить оружие мятежникам на острове потерпели фиаско. 28 сентября самолет ЦРУ, вылетевший из Гватемалы, сбросил у побережья Кубы партию автоматов, винтовок и пистолетов «Кольт» 45-го калибра, предназначенных для экипировки сотни боевиков. Однако от намеченной точки сброса груз отклонился на добрых 7 миль. Солдаты Кастро быстро обнаружили оружие, схватили кубинского агента ЦРУ, которому было поручено встретить груз, и недолго думая расстреляли его. Пилот на обратном пути сбился с курса и приземлился в Южной Мексике, где местная полиция сразу же арестовала его. Всего таких вылетов было организовано около тридцати; успешными оказались максимум три-четыре…

К началу октября в ЦРУ поняли, что почти ничего не знают о силах противодействия Кастро на Кубе. «У нас не было никакой уверенности, что туда не проникли» шпионы Кастро, сказал Джейк Эстерлайн. Он теперь был уверен, что одной подрывной деятельностью Кастро свергнуть не удастся.

«Главные усилия мы сосредоточили на проникновении в тыл противника и поставках оружия и боеприпасов, но эти усилия не привели к успеху», – вспоминал Бисселл. Он решил, что «сейчас назрела необходимость ударного воздействия», то есть полномасштабного вторжения на Кубу.

У ЦРУ не было ни президентского одобрения, ни войск, необходимых для выполнения этой задачи. Пятисот человек, проходящих военную подготовку и обучение в Гватемале, по мнению Бисселла, которое он высказал Эстерлайну, «явно не хватало». Оба поняли, что для борьбы с Кастро, в распоряжении которого на тот момент находилось 60 тысяч солдат с танками и артиллерией, а также крепнущая день ото дня служба внутренней безопасности, нужны куда более крупные силы.

У Бисселла на одной телефонной линии была мафия, на другой – Белый дом. Неминуемо приближались президентские выборы. В первую неделю ноября 1960 года основная концепция Кубинской операции рухнула, не выдержав давления извне. Эстерлайн объявил план неосуществимым, и Бисселл понимал, что он прав. Но никому не сказал об этом. За месяцы, недели и даже считаные дни до вторжения он всех вводил в заблуждение.

«Он лгал всем вокруг», – говорил Джейк Эстерлайн, сообщая неверную информацию оперативному подразделению «Куба», вводя в заблуждение прежнего и вновь избранного президента.

В ноябре Джон Кеннеди опередил на выборах Ричарда Никсона менее чем на 120 тысяч голосов. Некоторые из республиканцев считали, что часть голосов была похищена где-то в окрестностях Чикаго. Другие намекали на покупку голосов в Западной Вирджинии. Ричард Никсон со своей стороны обвинял ЦРУ. Он был ошибочно убежден в том, что «джорджтаунские либералы» вроде Даллеса и Бисселла тайно помогли Кеннеди, передав ему секретную информацию о ситуации на Кубе перед решающими президентскими дебатами, которые транслировались по телевидению.

Избранный президент Кеннеди немедленно объявил о повторных назначениях Эдгара Гувера и Аллена Даллеса. Решение исходило от его отца, и это было сделано ради политической и личной безопасности. Гувер был посвящен в некоторые тайны семьи Кеннеди, в том числе о сексуальных развлечениях избранного президента во время Второй мировой войны с нацистской шпионкой; и этой информацией Гувер поделился с Даллесом. Кеннеди знал все это, потому что его отец, один из консультантов иностранной разведки в кабинете Эйзенхауэра, сообщил ему из вполне достоверных источников.

18 ноября вновь избранный президент встретился с Даллесом и Бисселлом в отцовском пристанище, в Палм-Бич, штат Флорида. За три дня до этого Бисселл получил заключительное донесение от Эстерлайна по поводу Кубинской операции. «Наша первоначальная концепция теперь выглядит нереальной перед лицом тех сил, которые сейчас имеются в распоряжении Кастро, – сказал Эстерлайн. – Никаких внутренних волнений в стране, которые ранее считались возможными, не произойдет, а при имеющихся оборонительных возможностях вариант первоначально запланированного удара совершенно исключен. Наша вторая концепция (отряд численностью 1500 – 3000 человек, способный захватить и удержать плацдарм с взлетно-посадочной полосой) теперь также представляется недостижимой, кроме как в форме совместной операции ЦРУ/Минобороны США».

Другими словами, чтобы свергнуть Кастро, Соединенные Штаты должны отправить на Кубу дивизии своих морских пехотинцев.

«Я сидел в своем кабинете в ЦРУ, – вспоминал Эстерлайн, – и говорю: «Проклятье! Надеюсь, у Бисселла хватит мужества рассказать Джону Кеннеди, какова обстановка на самом деле». Но Бисселл не произнес ни единого слова. Невыполнимый план превратился в миссию «будет выполнено».

Брифинг в Палм-Бич выявил «абсолютно несостоятельную позицию» руководителей ЦРУ, сообщил Бисселл историку агентства. В примечаниях заседания отмечено, что они намеревались обсудить свои прошлые успехи и триумфы – в частности, операцию в Гватемале – и множество тайных операций на Кубе, в Доминиканской Республике, в Центральной Америке и Южной Америке, а также в Азии. Но они этого не сделали. Перед совещанием президент Эйзенхауэр настоятельно рекомендовал придерживаться «узкой повестки дня»; присутствующие интерпретировали это как запрет на обсуждение чего-либо, что выяснялось или происходило на прошлых заседаниях Совета национальной безопасности. В результате важнейшая информация о тайных операциях ЦРУ была утрачена в переходный период смены президентов.

Эйзенхауэр никогда не одобрял вторжения на Кубу. Но Кеннеди ничего не знал об этом. Он знал лишь то, что ему доложили Даллес и Бисселл.