Текст книги "Ахматов. 2021"

5. Верховный Суд

ДПС-ники привезли меня в отдел полиции, на улицу Салавата, 19. Там меня поместили в изолятор временного содержания, показав ориентировки на меня, и рассказали, за что я был задержан. Повезло, что в изолятор меня посадили в одиночку, где никого не было. Были лишь две двухъярусные железные койки с матрасами и подушками, высокие окна с решётками, тумбочка, ржавая раковина и грязный туалет. Телефон у меня отобрали, а документы забрали себе и собрали в какой-то файл. Вот так я нежданно -негаданно оказался за стальной толстой дверью, а мог поехать в объезд через село Ермолаево и дальше таксовать по городу. Ну, как говорится, знал бы, где упаду – соломки бы подстелил.

Я не стал включать свет в изоляторе и, как только меня оставили одного, сел на койку и стал смотреть в стену. За окном светил фонарь, который растянул тень решётки на всю комнату. Было холодно и страшно. Что ждёт меня дальше? Мне сказали, что к утру отвезут меня в Уфу, а 5 июня будет повторное заседание суда. Без меня суд не согласились проводить. Здесь никто не слушает меня. Я говорил им, что был лишь водителем, а они сказали, что им всё равно, и говорить это буду в Уфимском суде. Их дело – доставить меня туда.

Голова болела, лицо было всё в соплях, а в горле пересохло. Посидев некоторое время, я успокоился, ведь теперь я ничего не сделаю. Остаётся только ждать и быть готовым ко всему. Я умылся в раковине и напился воды. На моё удивление, в Кумертау люди всегда пьют воду из-под крана, и она тут у них действительно вкусная и чистая. Уфа таким похвастаться не может. Приходится прогонять воду через фильтр или кипятить в чайнике.

До утра ждать долго, и я решил прилечь. Было жёстко, но такие условия. Я просто лежал на спине и смотрел на верхний ярус.

А если бы я остался у Юли?.. Всего этого могло бы не произойти? Задержись я у нее на полчаса, пропустил бы заказ в Маячный… Но я не мог не уйти. Увидев Аню на заставке телефона, я представил её перед собой вживую, ту самую блондинку, в которую влюбился всем сердцем. Теперь я хочу только её, и вижу смысл своей жизни только в ней…

Через некоторое время я попытался уснуть, но не мог. Было состояние, как будто я сплю наполовину. Я слышал шум за дверью изолятора, разговоры, шаги. А в это же время мне снились беспокойные сны. Мне снилась Аня, как мы с ней сидим вдвоем в «Рохате», и больше никого. А там, в парке, повсюду ходили менты и смотрели на нас, что-то обговаривая между собой. Потом в сон ворвался Хан, приложив мне к горлу нож и угрожая, что если я уеду, меня найдут. А Аня все это время сидела рядом и держала меня за руку, улыбаясь. Затем меня перекинуло в другой сон, где я гнал по пустому проспекту Октября в Уфе, а вдалеке стояла машина ДПС с включёнными мигалками. И я ехал ещё быстрее, а дорога растягивалась, и я ехал к дпс-никам бесконечно. Потом сон ушёл в пустоту, и я услышал скрип двери изолятора.

– Подъём, на выход, – послышался голос из открывшейся двери, и я, продрав глаза, встал и без сил, сонный, вышел из изолятора. Меня поставили к стене, надели наручники и вывели на улицу. Посадили в УАЗик в задний отдел, где обычно багажник у джипа, и закрыли, а я снова уснул. И опять беспокойно… Я слышал разговоры ментов, каждый стук машины на кочке, стук капель по крыше. Видимо, пошёл дождь…

К утру меня доставили уже в Уфимское отделение полиции. Там я опять сидел в изоляторе, давали еду, которую я совсем не ел. Я был голоден, но просто не мог есть, не было аппетита, и ложка никак не лезла в рот. В Уфе я уже сидел с алкашами и мелким воришкой. Они особо не докапывались. Только рассказывали свои безумные истории и расспрашивали меня. Но я никому ничего не рассказывал.

Вызывали на допрос, предоставили адвоката. Рассказали про мои права и как нужно вести себя в суде. На допросе у меня смотрели документы, брали письменные и устные показания, которые я дал максимально правдиво. Оказалось, Хан указал на меня на допросе, сказав, что я тоже каким-то образом занимался торговлей наркотиками и прочим. Но я смог доказать свою невиновность и то, что я всего лишь возил этих придурков, и не знал, чем они промышляют. Следователи проверили все мои рабочие дни в кафешке, где я работал курьером, взяли у работодателя характеристику, а также у моих родителей.

После этих допросов меня перевели из подозреваемых в обычного свидетеля. Вместе со следователями мы ездили к гаражу Азата и на заброшку, где я рассказал им всё, что видел. В суде от меня требовалось дать показания, и я мог быть свободным…

5 июля, 11:00

Настал день суда. Я сидел за дверью и ждал, пока меня позовут. Из свидетелей я был единственным. Я услышал шаги за дверью, и девушка в белой рубашке с зелёными погонами, открыв дверь со скрипом, вызвала меня:

– Пройдёмте…

В руках у меня был мой паспорт, и я быстрым шагом, с паникой вошел в зал суда.

Слева в клетке сидел Хан, он взглянул на меня злобно, а я растерялся. Он был одет, как и 21 мая, весь побитый и серый. Перед клеткой за столом сидел адвокат Хана, а напротив – государственный обвинитель. За высоким столом в чёрной мантии был сам судья. В зале суда сидели пара журналистов с фотоаппаратами. Увидев их, и испугался. Мои фото могут разлететься везде, и эти фотки может увидеть Аня или Раф, мама или папа. А что ещё хуже, дядя Фаниль или его семья. Что я им всем скажу???

Судья вдруг произнёс:

– В зал судебного заседания приглашается свидетель, документы, удостоверяющие личность у вас имеются?

Я посмотрел на судью и, подойдя к высокой трибуне, протянул паспорт. Судья была девушкой, и на вид – молодой, лет тридцати.

Она взяла мой паспорт и сказала:

– К трибуне подходите, пожалуйста.

Прямо напротив судьи была ещё одна трибуна, маленькая. Я подошёл к ней и осмотрелся. За окном был ливень, и капли дождя громко стучали по окну. Мне было холодно, голодно и страшно. Справа от меня в клетке сидит самый опасный человек в моей жизни, который угрожал, что меня найдут. Меня хотели включить в «Программу защиты свидетелей», но я отказался. Очень хочу вернуться в Кумертау и встретиться с Аней… Я не выходил с ней на связь уже три дня. Судья: «Ваша фамилия, имя, отчество?»

Я, слушая, как сзади сидят журналисты и щёлкают камерами, неуверенно ответил: «Ахматов… Рустам Ильгизович…»

– Число, месяц, год рождения?

– Девятое марта девяносто пятого.

– Где вы родились?

– В Уфе. Башкортостан.

– Где вы зарегистрированы?

– Уфа, улица Степана Кувыкина, д. 19, квартира 42.

– Фактически там же проживаете?

– Нет…

– Работаете?

– Да…

– Где, кем?

Я испугался говорить эту информацию в присутствии Хана. Но уже несколько раз писал и говорил это следователям.

– Такси «Корона», водителем.

– По какому делу на судебное заседание приглашены, знаете?

– Да.

– Показания дать желаете?

– Да…

– Суд предупреждает вас об уголовной ответственности за отказ дачи показаний и заведомо ложных показаний, также вам разъясняют положение конституции РФ, согласно которой вы вправе не свидетельствовать против себя и своих близких родственников. Вам понятно ваше право?

Я кивнул головой.

– Подойдите, пожалуйста, к секретарю, распишитесь, что он разъяснил вам права и обязанности.

Я подошёл к той девушке в белой рубашке и поставил подпись на бумаге. Перед судом мне всё это уже оглашали.

Я вернулся за трибуну, по пути забрав паспорт, который мне отдал судья.

– В зале судебного заседания вам кто-нибудь знаком?

Я посмотрел на Хана, который уже сидел, закрыв лицо, и поник.

– Да. Это мой бывший одногруппник, – ответил я.

– Неприязненное отношение испытываете к нему?

– Да.

– В каких отношениях с ним состоите?

– Ну… На данный момент ни в каких. Да и раньше считались только знакомыми.

– Пожалуйста, Михаил Петрович, ваш свидетель?

Вдруг встал адвокат Хана и задал мне вопрос:

– Рустам Ильгизович, скажите, пожалуйста, с какого времени вы знаете Тимерхана Амировича?

– С первого курса ПТУ, с 2011 года.

– Как вы можете охарактеризовать Тимерхана Амировича?

– Скрытный человек… Вспыльчивый.

– Спасибо, у меня всё.

Адвокат сел за стол, и судья задал мне другой вопрос:

– Рустам Ильгизович, опишите события вечера 21 мая в деталях.

– Ну… Я возвращался домой после работы, когда мне позвонили Хан и Азат. Они попросили отвезти их в Черниковку, за денежное вознаграждение. Я приехал за ними в гараж Азата, они сели ко мне с сумками, и мы поехали по проспекту Октября к Парку Победы. Потом они попросили меня проехать чуть дальше к заброшенному зданию, а потом, угрожая ножом, заставили ждать их. Затем они вышли и ушли в заброшку. Через пару минут к заброшке приехала полиция, а я, испугавшись, собирался уехать. Затем увидел бегущего ко мне Хана… Извините, Тимерхана, и дал задним ходом прочь с заброшки. Выехал на проспект, бросив их там… Затем, опасаясь преследования бандитов, заехал на съёмную квартиру, забрал вещи и уехал из города. После этого я не связывался с Тимерханом.

Судья, листая бумаги, опустив глаза, ответила: «Хорошо, спасибо. Защита, государственный обвинитель? Есть вопросы?»

Они встали по очереди и ответили судье: «Нет, вопросов нет».

Затем суд обратился к Хану: «Подсудимый, есть вопросы к свидетелю?»

Хан встал и, посмотрев на меня, сказал: «Вот ты теперь ходи и оглядывайся. Я выйду, и мы еще встретимся!»

Судья вдруг проговорила громким тоном, глядя на Хана: «Отставить угрозы в зале Суда!»

Хан сел обратно, а потом судья сказал мне: «Свидетель может быть свободен или остаться в зале».

Я молча, быстрым шагом вышел из зала суда и упёрся об стену спиной, взявшись за голову. «Твою ж мать… Лучше бы Хана убили, а Азат бы выжил…» Я скатился по стене и сел на пол. И так сидел до конца заседания.

Вечером Хану огласили приговор: восемь лет лишения свободы. За оборот наркотиков, хранение оружия и сопротивление при аресте. А суд отпустил меня, и я стал свободен.

Без сил, я заказал себе такси из Уфы обратно в Кумертау и уехал… У меня сейчас было ощущение свободы и отпущения… Страх вроде бы отступил… А всё, что я сейчас хотел – попасть к моей любимой Анечке…

6. Трамплин

Уже ночью 6 июня я был в Кумертау. Заночевал у Фаниля в доме, а наутро пошёл забирать машину со штраф– стоянки. Суд отменил штраф, и мою девятку мне отдали бесплатно. Мне уже давно не мешало бы переодеться, и я нарядился в новый образ: черные прямые джинсы с палёным ремнем «GUCCI», красная рубашка с чёрными клетками, дешёвые часы на правой руке и светло-серая джинсовая куртка со всякими прикольными нашивками. И фирменное – чёрные очки. Старую одежду я собрал в пакет и собрался везти её в химчистку. Давать свои вещи на стирку тёте Лене мне было стыдно и неудобно. И вообще пора съезжать. Но денег нет совсем…

На улицe погода была не очень. Небо было затянуто тучами, но дождя не было. Местами были лужи, а ещё стояла прохлада. С открытым окном уже не поездишь. Благо из такси меня не уволили, босс вошёл в положение со всей этой ситуацией с арестом, и я всё ещё могу работать. Сегодня приду в себя и выйду на работу.

Страх перед Ханом и его местью ушёл, он сидит, а я в Кумертау, тут спокойно, нет суеты. Сейчас вернусь в темп работы, хату сниму, с Аней стану встречаться. Красота…

Сдав вещи в химчистку, я сел в машину и решил зайти в ВК. В него я не заходил с вечера 2 июня. Включил музон в машине «Fly Project – Back In My Love» и, откинув сиденье, увидел пять сообщений от Ани.

3 июня, 7:30: Доброе утро

3 июня, 11:20: Что делаешь?)

3 июня 18:00: Ты где? (

3 июня 23:00: Спокойной ночи…

5 июня 16:00: ЧТО СЛУЧИЛОСЬ???

* запись на стене *

В последнем сообщении Аня прислала пост с новостью, в котором говорилось о суде над Тимерханом Сагитовым. Там была небольшая статья с заголовком: «8 ЛЕТ ЗА ПРОДАЖУ НАРКОТИКОВ ДЕТЯМ», и пара строчек про меня: «Единственным свидетелем с места событий был курьер из Уфы – Рустам Ахматов, который подвозил „приятелей“ за вознаграждение. Он рассказал всю хронологию событий 21 мая в мельчайших деталях».

Случилось то, чего я боялся. Аня узнала, что я был в суде. Теперь ей надо будет всё рассказывать… Недолго думая, я написал Ане ответ.

«Привет, прости, что не отвечал, у меня забирали телефон. Это правда, я был в суде в Уфе и боялся, что ты узнаешь об этом. Хочешь, прокатимся сегодня?»

Через пару минут она написала ответ: «Ну, мне, конечно, надо готовиться, но ненадолго можно. Расскажешь, что было в суде? Ты что-то сделал?»

– Я ничего не делал. Просто оказался не в том месте, не в то время. Давай, я тебе при встрече все расскажу.

– Хорошо

– :)

– Тогда давай, в восемь вечера, у Дуслыка встретимся. Я рядом живу.

– Ок, босс

Ура! Вечером я наконец-то снова встречусь с Аней! Да-а-а!

От радости я прибавил музон в машине на всю и погнал на тачке кататься по Магистральной, в сторону завода. Там за микрорайоном «Заря» есть дорога на кладбище, где я уже катался и стоял на холме, любуясь городом, а дальше кладбища идёт дорога к небольшому аэродрому. Только я собрался поехать туда, как мне позвонил Рафик:

– Здорово, Рус. Ты где?

– Привет. В городе, а где же ещё?

– Ну, кто знает. Вдруг на суде в Уфе???

Теперь и Раф в курсе про суд. Класс!

– Откуда знаешь? – спросил я недовольно.

– Да я вчера смотрел новости по БСТ (Башкирское Спутниковое Телевидение), там про нариков говорили, а потом смотрю– ты там стоишь, базаришь у трибуны. Чё там делал-то?

– Да просто свидетелем был. Потом всё расскажу.

– Не потом, а через полчаса я за тобой заеду, посмотришь, чё я прикупил. Вот и расскажешь всё

– Ладно. Давай…

Я сбросил трубку и, развернувшись у завода, поехал к дому Фаниля ждать Рафа. Что он там хочет мне показать?

6 июня, 18:00

Я сидел в машине, залип в телефоне, когда увидел, как перед моей девяткой паркуется бежевая Лада Гранта без номеров, без тонировки. А в ней сидит довольный Рафик в своей чёрной рубашке поло. Я, увидев это, обомлел, и мы оба вышли из машины и поздоровались.

– Ты чё, тачку купил? – спросил я, улыбаясь.

– Ну да, – ответил довольным голосом Раф. – Продал нах свою Нексию за полтос, корыто грёбаное, и с батей поехали, оформили Гранту.

– Везёт… – ответил я, любуясь блестящей новой машиной. – Я бы тоже взял себе какую-нибудь Приору. Да бабла нет ваще, и неизвестно, когда появится…

Я грустно посмотрел на свою ржавую девятку, а Раф толкнул меня в плечо и сказал: «Да всё, не ной, разживёшься. На, прыгай, проедемся!

Рафик кинул мне ключи от Гранты, а я их еле поймал.

– Уверен? – спросил я, посмотрев на ключи…

– В смысле, уверен? Прав лишили?

– Да не. Нормально всё с правами. Просто новая машина.

– Да по барабану, сломаешь, новую купишь, нашёл проблему, – ответил Рафик с сарказмом, мы перекурили, и он сел на пассажирское сидение спереди, а я сел за руль.

Мне начала нравиться машина, как только я в неё сел. Мягкие и удобные сидения, легко и тихо закрывающиеся двери, чистая лобовуха, без трещин, да и вся машина чистая. Заводится плавно, без захлёбов. Но это пока она на бензине…

– А газ будешь ставить? – спросил я, заведя машину.

– Ну, поставлю попозже. На бензине охренеешь ездить. Пропан какой-нибудь. Чё, по кайфу завёлся, да?

– Ваще шикарно…

Не спрашивая и не пристегнувшись, я, включив первую скорость, поехал в город мимо двенадцатой школы. Педаль газа шла плавно, идеальное сцепление, не психует коробка передач. Но без музыки скучновато как-то.

– Давай к ТЭЦ проедем, через «Искру» и к моему дому.

Я уже понимал, о каком маршруте сказал Рафик, и поехал по нему.

– Так что у тебя с судом? – спросил Рафик.

– Да я, короче, двух придурков возил в Уфе по их делам, сам не знал, что они там делают. Мне подкидывали бабла, а потом как– то заметил, наркоту впаривают пацанам. А они же бандюганы, и я хотел слиться с этого дела, но боялся им сказать. Потом ещё пару раз свозил, на третий раз решился и сказал им: «Всё, я ухожу, дальше без меня». А Хан, которого посадили, мне нож приложил к горлу и говорит: «Свалишь -тебя найдут». Договорились, что я их последний раз везу, и свободен. А их менты накрыли, и одного прибили. Того, который самый спокойный был. А я, увидев ментов, свалил из Уфы сюда, потому что боялся, что меня искать будут. А потом Хана поймали, и он меня ментам заложил, типа я тоже продавал. Мне повестка пришла, что я подозреваемый, и надо ехать в суд. А я испугался и на всё забил, не поехал в Уфу. Пошёл с тобой в парк как раз. А потом меня в розыск объявили, и когда с Маячного ехал, гайцы поймали, арестовали и в изолятор увезли. Как зек сидел, ещё в Уфу этапом отправили. А там я уже доказал, что я ничего не сделал, и меня в свидетели записали. Вот и всё, показания дал и приехал».