Текст книги "Шелкопряд"

ГЛАВА 1

С орбиты Астра представляла собой не что иное, как гигантский ком грязи, тут и там неряшливо опрысканный бледно-голубой краской. Полковник Ллойд Мередит никогда в жизни не видел такого унылого ландшафта, какими показались ему оба массива материковой земли. Ни красного, ни зеленого, лишь кое-где виднелись цепи белесых горных вершин да грязно-голубые пятна озер. Даже минеральные отложения у границ материков, которые рассматривались как залог будущего индустриального развития планеты, оказались почти бесцветными.

– Жаль, что мы не захватили с собой красок, – обратился он к стоящему рядом с ним человеку.

Капитан Рэдфорд вежливо хмыкнул.

– Ничего, со временем привыкнете, – сказал он. – На мой взгляд, невзрачный пейзаж – не самая страшная проблема, с которой вы столкнетесь там, внизу.

– Не сомневаюсь, – согласился Мередит. Естественно, Рэдфорд гораздо лучше Мередита знал эти края – ведь он целый год возил туда-сюда рабочих и оборудование. Сам Мередит провел этот год на Земле, занимаясь организацией мельчайших деталей быта будущих колонистов, которым предстояла долгая жизнь на незнакомой планете.

– Поселение уже где-то рядом? Я знаком с картой местности, но на такой высоте трудно сориентироваться .

– Мы как раз над ним, уже снижаемся. – Рэдфорд указал на западный край далекого континента. – Видите вон тот залив – по очертаниям напоминает четыре растопыренных пальца, а посредине остров? Это место посадки. Там все рядышком: и минеральные шельфы, и четыре речки с пресной водой, и закрытые бухты для рыбных хозяйств. Центральная военная база и космодром со всеми службами – на острове, а города – в радиусе дюжины километров от залива.

– Гм… – Мередит бросил взгляд на горную гряду, тянущуюся к заливу с юго-востока, и обратил внимание на одинокое темное пятно приблизительно в пятидесяти километрах к востоку от поселения. – А это что – вулкан, что ли?

– Вы имеете в виду Олимп? Да так, ничего особенного – он спит уже несколько столетий.

– Да, в предварительном отчете так и записано. А более тщательной проверки никто с тех пор не делал?

– Не знаю. Разве у вас нет геологов? Вот пусть они и волнуются.

Уловив снисходительные нотки в голосе Рэдфорда, Мередит стиснул зубы. Многие коллеги полковника считали, что его слишком заботит все, что связано с вулканами… Но ведь никому из них не доводилось своими глазами увидеть последствия извержения вулкана Изалко – в Эль-Сальвадоре погибло четыреста человек.

– Да-да, конечно, – невозмутимо ответил он Рэдфорду. – Ну и когда мы можем запускать шаттлы и начинать высадку всей этой оравы?

– Как только вы и ваша орава будете готовы – в любую минуту, – сказал капитан. – Что касается меня, чем скорее – тем лучше.

Мередит понимающе кивнул – последние три недели обстановка на борту корабля была напряженной.

– Внизу они наверняка придут в себя – там есть возможность передвигаться.

– Надеюсь, они будут двигаться в нужном вам направлении. – Нажав на кнопку селектора, Рэдфорд стал отдавать распоряжения.

С близкого расстояния цветовая гамма Астры не стала богаче, но доктора Питера Хафнера это ничуть не огорчило. Он уже познакомился и с фотографиями, и с результатами почвенных анализов, но разве заочное знакомство могло заменить возможность своими глазами увидеть образчики горных пород и своими руками исследовать их? Перегнувшись через поручень катера, он вглядывался в невысокие рифы, защищающие узкий пролив, который вел в Косолапую бухту, рассматривал едва заметные различия в окраске скал и выстраивал догадки об их строении. В эти минуты единственное, что он мог делать, это размышлять. Полное отсутствие металлов в земной коре Астры давало простор научным изысканиям: здесь обязательно есть химические соединения, о которых никто даже не подозревает. Хафнеру не терпелось начать работать.

Катер миновал пролив и устремился к самому восточному из трех рукавов. В дальнем конце северного залива Хафнер приметил поселок, но из-за большого расстояния ему не удалось разглядеть никаких деталей. Через несколько минут катер поплыл по восточному рукаву, и Хафнер увидел еще одно скопление зданий. В ряды ничем не отличающихся друг от друга домов кое-где вклинивались более громоздкие, вытянутые в длину здания – по всей видимости, склады или казармы. Он заметил, что здания были построены из кирпича. Разумеется, при нехватке дерева это очень эффективно, но как же мрачно и убого!

Рядом с Хафнером стояли двое мужчин, похожих на латиноамериканцев. Они тоже рассматривали город. По интонациям их неразборчивого испанского ученый понял, что вид города их тоже разочаровал. Интересно, не захватил ли кто с собой масляной краски? Хафнер с грустью подумал, что подобное соображение вряд ли пришло в голову военным, составлявшим списки необходимых вещей.

Оживляли пейзаж разноцветные одежды снующего по пристани народа. Небольшая группка толпилась у причала, где разгружался один из катеров. Судно Хафнера подошло к другой стороне сваренного из металлических балок пирса, и ученый присоединился к устремившимся на берег колонистам.

Здесь толпа разделилась на несколько очередей, ведущих к подобию военного пропускного пункта. Хафнер встал в конец одного из хвостов. Он был благодарен армии, давшей колонистам возможность побыть на воздухе после вынужденного двухнедельного заточения в замкнутом пространстве космического корабля.

Солнце было в зените – наступила середина двадцатисемичасовых суток. Окружавшие бухту предгорья защищали от прохладного океанского ветерка, и воздух стал быстро прогреваться. Как ни странно, сезонный прогноз метеорологов оказался довольно точным. Хафнер стянул с себя пиджак. По сравнению с земной, ось Астры имеет меньший угол наклона, так что здесь температурные перепады не должны быть так чувствительны, как в родной Пенсильвании. Но если верить сведениям о годовом температурном режиме, климат здесь не очень устойчив. Кроме того, в этой точке планеты ранней весной не должно быть так жарко, и, если это потепление не является временным, у них будут проблемы даже с завезенными сюда стойкими гибридами. Оставалось надеяться, что специалисты учли этот факт. Наконец подошла его очередь.

– Имя? – спросил истекающий потом лейтенант, не потрудившись оторвать глаз от портативного терминала.

– Питер Хафнер. Я геолог из группы доктора Паттерсона…

Терминал выдал маленькую карточку.

– Хафнер, Питер Эндрю; 1897-22-6618; ученый-профессионал. – Солдат вручил карточку Хафнеру. – Дом номер 127, здесь, в Юни. Карта-схема за КПП. Время проведения координационных собраний и расписание работы столовой найдете на доске объявлений. На все вопросы получите ответ сегодня вечером на собрании. Неотложные дела решаются в административном корпусе.

«Ну что ж, организовано все неплохо», – думал Хафнер, подходя к небольшой толпе у доски объявлений. Вообще-то он собирался разыскать административный корпус, чтобы узнать, где проживает доктор Паттерсон. Но тот, наверное, по уши в работе, зачем ему докучать? До собрания осталось не так много времени, там они встретятся и обсудят график работы, так что не стоит пороть горячку – лучше спокойно осмотреть квартиру и прогуляться по улицам Юни. А если его багаж уже доставлен, вообще здорово: у него там есть и коробки с образцами, и набор реагентов – как говорится, все свое ношу с собой.

Улыбаясь, он двинулся в путь. Значит, день не совсем потерян.

Когда закончилось собрание в городе Цересе, в небе сияли яркие звезды. Их холодное сияние не тускнело от света фонарей, расставленных прямыми рядами для обозначения направления будущих улиц. Кристобаль Перес медленно брел к дому, где его поселили с двумя другими мужчинами. Каждый его шаг отдавался шелестом бумажек в кармане – на собрании всем раздали инструкции, касавшиеся завтрашних работ.

За спиной зашуршал гравий: кто-то догонял его. Обернувшись, он узнал лицо попутчика.

– Матро! – приветственно окликнул он. – Ну что, хорошо устроился на новом месте? Разве такой тебе виделась страна беспредельных возможностей?

Вместо ответа Матро Родригес разразился ругательством, которое Перес слышал от него не раз.

– Сельское хозяйство! Фермерство! И мы проделали весь этот путь, чтобы ковыряться в земле, как иммигранты!

– Я говорил тебе – не слишком раскатывай губы, – пожав плечами, сказал Перес. – Ты ведь служил в армии, неужели не знаешь, что вербовщики всегда врут без зазрения совести!

– Уж лучше бы мы попали в армию! Или ты еще не заглядывал в устав?

– Заглядывал. А чего ты ждал? Что мы будем здесь чем-то вроде туристов и сможем делать все, что вздумается?

Родригес, казалось, не слушал.

– Ты обратил внимание на то, что в Цересе одни латиноамериканцы, что они поселили нас по трое, а то и по четверо в одном доме? Сегодня я стоял в очереди за одним ученым хануриком из среднего класса – так вот, он получил целый дом в Юни – на одного!

– Ну и что? Зато у нас есть свое собственное озеро.

– Я просто счастлив, – скорчил мину Родригес. – Пока мы будем отводить от него оросительные каналы, англичане будут нежиться на его берегах.

– Зря так изводишься. Да, они обращаются с нами, как с батраками, но только до поры. Колонистов здесь гораздо больше, чем солдат, да и англичане вряд ли будут в восторге от военных порядков. Будем держаться заодно – сами превратим этот край в райские кущи, которыми нас манили.

Родригес мрачно посмотрел на него.

– Надо же, какой речистый! Что ж ты молчал, когда нас загоняли на полевые работы?

– А зачем выступать? Пока что надо позаботиться о хлебе насущном. Но придет время, Матро, и мы заговорим в полный голос – когда на нашей стороне будет сила. Поверь мне.

Матро фыркнул:

– Как же! Когда это будет – тогда и поверю. Buenas noches[1]1
  Спокойной ночи (исп.).


[Закрыть].

Покусывая губы, Перес смотрел, как он уходит. Они дружили давно, со школьных времен в Техасе, и Перес прекрасно знал, что у Родригеса и язык, и кулаки всегда наготове, чего не скажешь о мозгах, которыми за все время их знакомства тот ни разу не попользовался. Не исключено, что весьма скоро он вляпается в неприятности или его обломают. Ну что ж, Перес будет помогать ему, чем сможет. Неблагодарное дело, но тупица Родригес тоже человек, и коли Перес претендует на роль спасителя мира, разве может он отказаться от спасения одного человека?

Погруженный в невеселые мысли, Перес пропустил свой поворот. Развернувшись, он зашагал вдоль тускло освещенной улицы к своему новому дому, надеясь, что его соседи не собираются проболтать всю ночь. Как и во всех сельских общинах, день должен был начаться очень рано.

Натянув простыню до самого подбородка, Кармен Оливеро с усталым вздохом выключила свет. Всего один день на Астре, грустно думала она, а кажется, что прошла неделя. Еще одна веха. Она знала, что по всем правилам должна была бы остаться в Юни, в административном корпусе, где ее коллеги из аппарата занимались составлением графика дежурств и проверкой техники и оборудования. Разумеется, когда корабли загружались, эту работу уже проделывали, но теперь надо было все сделать заново, чтобы убедиться, что за две недели полета ничего не сломалось и не потерялось. Полковник Мередит дал ее группе особый приказ – быть завтра на посту в 7.00, и она понимала: чтоб завтра быть хоть наполовину работоспособной, нужно хорошо выспаться. Особенно после пребывания на этом сверхсовременном космическом корабле.

Она закрыла глаза, но мозг, похоже, не желал отключаться. Она вспомнила об инвентарных списках и платежных документах – всей этой бумажной лавине, которую ей никогда не разгрести. Хотя за ее плечами было уже пятнадцать лет подобной рутинной работы, ни разу в жизни ей не приходилось сталкиваться с такими масштабами. Обеспечить всем необходимым десять тысяч колонистов и военных – дело не шуточное, а ведь, кроме воды, окружающая среда почти ничем не баловала. За каждой недостающей вещью нужно лететь на далекую Землю.

Промучившись в бесплодной борьбе минут десять, она скинула простыню и отправилась босиком на кухню. Индивидуальные продуктовые пайки еще не развезли по домам, но микроволновка на месте и водопровод уже работает, а в личном багаже у нее всегда есть пакетики с растворимым какао. Через несколько минут она сидела у кухонного окошка с дымящейся паром кружкой, прислушиваясь к отдаленным голосам и звукам моторов, доносящимся со стороны пристани. «Интересно, когда я начну тосковать по форту Дикс?»– думала она. На самом деле ни родная база, ни сам штат Нью-Джерси не имели для нее никакой притягательной силы. Просто ей не раз доводилось надолго отлучаться из дому, и она знала, что приступы ностальгии неминуемы. Ей нелегко далось расставание со школой и с друзьями, а в дни армейской службы тоска по дому казалась подчас просто невыносимой. Сейчас ей тридцать шесть лет, она взрослый человек. Она отлично знает, что теперь ее ждет всего лишь жалкая пародия на прошлые страдания: просто временами будет накатывать привычная хандра, которая продлится не больше двух-трех дней. Жизнь не баловала Кармен, у нее никогда не хватало времени на отдых и развлечения. «Когда-нибудь, – говорила она самой себе, делая осторожные глотки, – я все-таки покончу со всей этой ерундистикой и осяду. Возможно, когда поставим Астру на ноги… или когда признаем себя побежденными… Смотря что случится раньше».

Почему-то в эти минуты все пугало ее. «Никогда не надо философствовать в два часа ночи», – припомнила она правило номер один из своего собственного устава и, выбросив из головы невеселые мысли, осушила кружку до дна и поставила ее в раковину. Не дай Бог к ней подселят какую-нибудь чистоплюйку. Когда она снова забралась в постель, мысли ее успокоились, она уткнулась лицом в подушку и закрыла глаза. Утро вечера мудренее, авось все уладится.

Через две минуты она уже спала.

ГЛАВА 2

– …а вот инвентарные списки из Кросса, – сказал майор Томас Браун, выкладывая на стол полковника Мередита толстую стопку распечаток. – С «Авроры» выгружено все, а сейчас заканчивается разгрузка «Следопыта». Осталось еще рассортировать консервы, одежду и удобрения.

Мередит кивнул, просматривая первую страницу распечаток. Резь в глазах постоянно напоминала о том, что для человека его возраста трехчасовой сон был явно недостаточен.

– Посадочная полоса устояла? – спросил он.

– Да, пока все отлично. От тех репульсаров[2]2
  Репульсары – двигатели летательных аппаратов, работающие на плазме. (Здесь и далее примеч. перев.)


[Закрыть], которые нам продали ктенкри, так и пышет жаром, но шаттлы используют для посадки небольшой отрезок полосы, так что пермкрит[3]3
  Пермкрит – особый строительный материал, более прочный, чем бетон.


[Закрыть] пока еще цел. Конечно, кое-где в центре надо поставить несколько заплат. Но ведь пока прилетит «Стремительный», пройдет три недели.

– Хорошо. Для запуска флайера хватит той полосы пермкрита, что не повреждена?

– Разумеется. Если завести репульсары на полную мощность, для взлета флайеру понадобится полоса не длиннее его собственного корпуса.

– Знаю, но мне не хотелось бы перегружать репульсары. Никто не знает, насколько долговечны эти чудеса технологии.

– По расчетам ктенкри…

– …сочиненным ими же для укрепления своей торговой репутации, и так далее, и тому подобное. Надеюсь, больше не нужно ничего объяснять?

Браун не сдавался:

– И все-таки с ними вряд ли будут проблемы. Посадочная полоса повреждена только в центре, флайеры вполне могут взлетать где-то в стороне.

– Отлично.

Мередит поднял руку с наручным телефоном на запястье и набрал номер.

– Ангар базы Мартелло. Стринбург у телефона, – ответил аппарат.

– Полковник Мередит. Флайеры проверили?

– Два уже готовы к полетам, сэр. Третий будет готов приблизительно через час.

– О'кей. Пусть экипажи первых двух вылетают, включите мониторы в диспетчерской и записывайте все данные.

– Есть, сэр.

Мередит отключил связь и вновь обратился к Брауну:

– Посевные работы идут по графику?

– В общем и целом. Доктор Хавершэм распорядился насыпать на поля в Кроссе еще одну порцию удобрений, так как почвенные анализы по-прежнему показывают очень низкое содержание цинка и марганца. Он считает, что в этом виноваты окружающие поля реки – они вымывают из почв минеральные соли гораздо быстрее, чем подземные воды. Во всяком случае, я так его понял.

– Ну что ж, если выбор этих площадей под посевы окажется самой большой глупостью, которую совершили наши инженеры, мы наверняка что-нибудь придумаем.

– Да, удобрениями мы хорошо запаслись. – Во взгляде Брауна светилось любопытство. – А что, вы думаете, в материковых дебрях хранятся сокровища капитана Кида?

– О чем это вы? А-а, флайеры… Нет, просто мне кажется, что надо изучить окрестности колонии повнимательнее и с небольшой высоты.

Браун пожал плечами:

– Но ведь у нас есть аэрофотоснимки отличного качества. Все территории в радиусе ста километров. Что еще вы думаете обнаружить?

Послышался тонкий свист, и Мередит выглянул из окна как раз в тот момент, когда два новеньких блестящих флайера взмыли в небо и полетели к находившейся в отдалении горе Олимп. Он дрался как лев, чтобы заполучить полдюжины сконструированных мастерами ктенкри летательных аппаратов, и, когда это количество сократили до трех, он был на седьмом небе от счастья. Реактивные двигатели флайеров работали на плазме, для достижения предплазменных температур сжигался кислород, так что для полетов в атмосфере не было никаких препятствий, а на случай выхода на ближайшую космическую орбиту на борту каждого аппарата имелись баллоны с кислородом. Так что в экстремальных ситуациях их можно было использовать вместо шаттлов.

– Представьте себе, – обратился к Брауну Мередит, – что где-то неподалеку обитают колонии спор или каких-то иных организмов, которые в настоящее время дремлют, но в принципе готовы к росту и размножению – в том случае, если в почве появятся металлы: ну, скажем, вздумает свалиться один из тех астероидов, что вертятся в миллионе километров отсюда, или ветер вдруг сдует удобрения с наших плантаций. Что тогда? Тогда что-то вырастет, и мне бы хотелось заранее получить представление о возможных последствиях.

Браун присвистнул.

– Мне такое даже в голову не приходило, – согласился он. – Может, потому, что в моем ведении только взлетные полосы да космопорты. А это вопросы стратегии.

– Не думайте, что автором этой идеи был я. Биологи догадались. А вообще, как задумаешься об этой планете, так вспоминаешь пустыню. Очень схожая экология. Только в пустыне нет воды, а здесь – металлов. – Мередит замолчал, так как с улицы донесся отдаленный глухой гул. – Похоже, идет на посадку последний шаттл.

Браун вскочил на ноги.

– Точно. Я лучше пойду прослежу за разгрузкой, надо поскорее отправить в Мартелло катера. Не отключайте терминал: как только получу накладные, сразу же перешлю вам. Или чуть позже принесу распечатки.

– Отлично. И не отпускайте «Аврору», черт побери, пока не убедитесь, что у нас есть все необходимое.

– Будет сделано.

Браун откозырял и вышел.

Приподняв верхнюю стопку распечаток, Мередит достал последнюю страницу и просмотрел список потерь и поломок. Не так уж плохо: разбито небольшое количество лабораторного стекла и рассыпано несколько мешков обогащенных металлами удобрений. Один пункт из перечня заставил его поморщиться: разбитая склянка была основной частью перевезенного ими на Астру аппарата для соединения рыбьей икры и молоки. Разумеется, был кое-какой запас, но, по мнению ученых и Мередита, весьма неудовлетворительный. «Вот сволочи! – мрачно думал он. – Втравили меня в это дело, убедили, что снабдят всем необходимым, а теперь крутись как можешь». Мысль не совсем справедливая, он знал это. Президент Аллертон горой стоял за колонию и позиции своей не менял, но в Конгрессе было несколько недоумков, которые и слышать об Астре не желали. Видимо, они считали затею с Астрой заговором ООН, имеющим целью истощить финансовые и человеческие ресурсы США, и поэтому всеми правдами и неправдами все-таки добились сокращения бюджета колонии.

Мередит вынул из стопки еще один листок. Долгие месяцы размышлений, уговоров и обивания порогов остались в прошлом, теперь надо было как можно быстрее поставить Астру на ноги. И дело даже не в том, что впереди маячит чин бригадного генерала: на карту поставлена честь Дядюшки Сэма. Зубоскалы будут посрамлены.

Воспрянув духом, он вернулся к работе. Через час телефонный звонок принес ему дурную весть.

– Флайер номер два разбился, полковник, – сдавленным голосом доложил лейтенант. – Видимо, где-то к юго-юго-западу от горы Олимп.

Мередит почувствовал, как по спине пробежал холодок. Около вулкана? Уже пересекая комнату, он выглянул в окно, но не увидел над далеким конусом ничего похожего на дым.

– Что произошло? – спросил он, распахивая дверь и жестом приказывая адъютанту подогнать машину.

– Пока мы ни в чем не уверены, сэр. У нас есть только фрагмент записи: репульсары словно взбесились, а потом связь прекратилась.

Будь проклята ненадежная техника чужаков!

– А нормальные самолеты на ходу?

– Только один, сэр.

– Посадите на борт бригаду медиков и взлетайте. Пусть они подберут меня в восточной части Юни. Они могут сесть на шоссе Юни—Кросс. А где флайер номер один?

– Летит к Олимпу, сэр. Когда номер второй упал, он был на юге, над Кафскими горами.

– Отмените полет. Пусть номер первый немедленно возвращается на базу.

– Есть, сэр. – На несколько секунд телефон замолчал. Голос лейтенанта возник на другой линии. – «Цессну» уже выкатили, полковник. Через пять минут они взлетят.

Когда Мередит сел на сиденье рядом с лейтенантом Эндрюсом, мотор уже был запущен.

– Ладно. Мы подождем метрах в двухстах от города. Если номер второй выйдет на связь, тут же дайте мне знать.

Медицинская бригада оказалась лишней. Оба члена экипажа флайера были мертвы.

Когда Мередит подошел к месту аварии, ему стало тошно. Падая, флайер пробороздил землю метров на сто, тут и там оставляя за собой обломки, и наконец успокоился, превратившись в гору покореженного металла и пластика. Тела искалеченных пилотов находились в кабине.

К середине дня аварийная команда закончила обследование места происшествия и вернулась на базу Мартелло.

– Ну что тут сказать, полковник? По всей видимости, одновременно вышли из строя все репульсары, – сообщил Мередиту старший офицер аварийной службы. – Мы привезли аппаратуру, так что, когда электронщики осмотрят ее, что-то прояснится.

Мередит кивнул, глядя через его плечо на огромный ангар, куда вкатывали «цессну». Он вернулся на базу раньше – с телами погибших и с медиками, – понимая, что аварийная команда справится и без него, и надеясь поработать в то время, пока эксперты копаются в обломках. Тактика сработала лишь наполовину: по вполне понятным причинам он не мог сосредоточиться на инвентарных списках.

– Но у вас есть хоть какие-то соображения о причинах поломки репульсаров?

– Никаких, сэр. Напротив, я бы сказал, что этого произойти просто не могло – они подключены к трем независимым системам.

– Радар показал, что, когда это случилось, репульсары работали очень медленно. А если бы вышли из строя только боковые репульсары, у них хватило бы времени перейти на вертикальный полет?

– Хватило бы – они находились на приличной высоте, и такой маневр заложен в программу бортовых приборов. Но, если предположить, что они так и сделали и, чтобы вывернуться, им просто не хватило скорости, тогда они должны были бы удариться о землю с гораздо большей силой.

Капитан покачал головой.

– Ну ладно, – спустя мгновение сказал Мередит. – Займитесь анализом. Пока не выясните, что там произошло, другие флайеры не будут допущены к полетам.

– Есть, сэр. Мне очень жаль, полковник. Отдав честь, капитан направился к ангару. «Мне тоже очень жаль», – подумал Мередит.

Он уже шел в сторону доков. Первый день на Астре, а двоих ребят уже нет в живых. «Вот мы и посрамили зубоскалов. Браво, Мередит! А на бис прострели-ка себе ногу!»

Возле пристани лениво покачивались на воде три катера. Мередит прошел мимо, отдав предпочтение небольшой моторке. Он отплыл от берега и, сворачивая к узкому входу в Косолапую бухту, в сердцах крутанул руль. В Юни его ждет терминал с бланками свидетельств о смерти. Он представил, как будет заполнять их, и на душе снова стало муторно. Он никак не мог научиться философски относиться к гибели своих парней – даже будучи офицером действующей армии во времена гондурасского конфликта, а ведь тогда сталкиваться со смертью приходилось ежедневно. Значит, годы кабинетной работы ничего не изменили: люди так и не превратились для него в безликие цифры потерь.

Моторка огибала полузатопленные рифы. «Проклятый ктенкри! – думал он, вцепившись в руль. – Если окажется, что двигатель был неисправен, я сверну ему дурью башку».

Он уже въехал в пятикилометровый залив, ведущий к Юни, когда зазвонил наручный телефон.

– Мередит слушает, – сказал он.

– Полковник, говорит майор Данлоп. – Голос звонившего был едва слышен из-за тарахтения мотора. – Кажется, у нас в Цересе назревает бунт.

Мередит дернул на себя рычаг.

– Давайте поподробнее.

– Около сотни латиносов из полевых рабочих устроили базар перед зданием администрации: несут какую-то околесицу об улучшении жилищных условий, о том, что нет ни баров, ни клубов… Я поднял своих ребят, но, если запахнет жареным, боюсь, мне их не хватит. Вы не могли бы прислать солдат – человек тридцать хотя бы?

– А вы не пытались просто поговорить с ними? – поинтересовался Мередит.

– Сэр, стоит мне открыть дверь, они тут же ворвутся внутрь.

Мередит поморщился, хотя такой ответ не был для него неожиданностью. Данлоп – неплохой администратор, но не имеет ни малейшего представления об искусстве дипломатии и компромисса. Майор мог эффектно расстрелять толпу, но как раз в этом Мередит нуждался сейчас меньше всего.

– Значит, так: ничего не предпринимайте, – распорядился он. – Я в нескольких минутах от Юни. Там меня ждут. Как только приеду, будет оказана помощь. До моего появления никаких телодвижений. Никаких мер против бунтовщиков не принимать – если не будет угрозы для жизни. Вы меня поняли?

– Понял, сэр. Советую вам поспешить с подкреплением.

– Заметано. Все, ждите.

Бешеным движением Мередит отвел рычаг до упора. Мотор заработал на полную мощность. «Ишь чего захотел, подкрепление ему подавай, – подумал он, когда лодка рванулась вперед. Никакого насилия не будет, нужны только переговоры. Нужны люди, которые сносно говорят по-испански. Именно такую команду он возьмет с собой в Церес. – Сначала флайер разбился, теперь это. Чертовщина какая-то!»

Подняв руку, он набрал нужный номер и начал инструктировать лейтенанта Эндрюса.

– По трое, по четверо в доме! – зычным басом, перекрывая гул толпы и отдельные выкрики, ревел Матро Родригес.

Стоя в сторонке, Кристобаль Перес внимательно рассматривал внушительное здание административного корпуса и собравшихся перед ним людей. В окнах здания не было ни души, но Перес знал, что за ними наблюдают. Раньше или позже чинушам придется сделать выбор: или длительная осада, или решительные действия. «Идиоты, – подумал он, переводя взгляд на толпу и замечая, что некоторые уже начали потрясать сжатыми кулаками и энергично жестикулировать, – они добьются-таки своего: майор разозлится и даст им прикурить». У них нет ни экономической поддержки, ни политического веса. Правда, их много и они способны к насилию. Но такие вещи срабатывают только тогда, когда власти не решаются открыть стрельбу. Перес не сомневался, что у военных подобных колебаний не будет.

Вдруг он заметил, как в одном из темных окон мелькнул луч фонарика. Значит, внутри кто-то все же передвигается, видимо, солдаты занимают огневые позиции возле окон. Ругнувшись сквозь зубы, Перес сделал шаг вперед и стал решительно проталкиваться сквозь разгоряченную толпу. Он-то надеялся, что Данлоп какое-то время будет выжидать, давая народу время выпустить пар. Тогда все могло бы закончиться миром. Продвижение солдат к окнам означало только одно: Данлоп переходит к решительным действиям.

Пока Перес проталкивался в передние ряды, никто, казалось, не обращал на него внимания. Он занял место рядом с Родригесом, как раз напротив входа в административный корпус. Когда он поднял руку, требуя тишины, несколько человек вопросительно посмотрели на него.

– Друзья! – крикнул он, но какое там… разве мог его голос сравниться с мощью баса Родригеса? Он сделал глубокий вдох, готовясь ко второй попытке, и тут, словно повинуясь его желанию, гвалт внезапно сменился гробовой тишиной.

Обернувшись, он нос к носу столкнулся с майором Данлопом. Майор открыл было рот, чтобы заговорить, но Переса всегда отличала быстрота реакции, и ему удалось первому вступить в диалог.

– День добрый, майор, – сказал он, стараясь вложить в голос ноты почтения и справедливого негодования. – Нам бы хотелось обсудить с вами условия…

– Ну вот что, быдло ленивое! – взревел Данлоп, даже не потрудившись взглянуть в сторону Переса. – У вас есть ровно тридцать секунд, чтобы разойтись и вернуться к работе. Не подчинитесь – пеняйте на себя! Давайте пошевеливайтесь!

Толпа ответила взрывом гневных выкриков и стала напирать.

– Подождите! – крикнул Перес, но его вопль утонул во всеобщем реве и растаял, а мгновением позже его тело дернулось, и он упал на землю.