Электронная библиотека » Тимур Лукьянов » » онлайн чтение - страница 1

Текст книги "Испанский поход"


  • Текст добавлен: 14 ноября 2013, 06:41


Автор книги: Тимур Лукьянов


Жанр: Боевое фэнтези, Фэнтези


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Тимур Леонидович Лукьянов
Испанский поход

Щит мой в Боге, спасающем правых сердцем[1]1
  Библия, Псалтирь, псалом 7, стих 11.


[Закрыть]
.



Пролог

Король Франции Филипп I Капет[2]2
  Капетинги (фр. Capitiens) – династия французских королей, представители которой правили с 987 по 1328 гг. В истории французского государства – третья по счету династия после Меровингов и Каролингов. Король Филипп I (фр. Philippe Ier, 23 мая 1052 – 29 июля 1108) правил во Франции в 1060–1108 гг.


[Закрыть]
не представлял для графов Блуа серьезной опасности. Наполовину русский, по материнской линии внук властителя Руси великого князя киевского Ярослава Мудрого, а по отцу – внук короля Франции Роберта Благочестивого, это был человек достаточно умный, но ни мудрости, ни благочестия в нем не было.

С ранних лет, избалованный своей доброй русской матушкой, заимел он привычку много есть, и, склонный к ожирению, в зрелом возрасте он уже сделался настолько обременен массивностью своего тела, что думал по большей части о том, как бы повкуснее поесть и подольше поспать, а не о том, как и с кем следует сражаться за интересы Франции. В народе этого короля называли не иначе, как «добрым». Этим народным прозвищем король был обязан даже не столько своему не в меру располневшему телу, придающему королевской персоне округлый и добродушный вид, сколько почти полному бездействию в делах королевского правосудия. Переложив всю тяжесть принятия судебных решений на крупнейших вассалов короны, государь Франции просто уходил от ответственности. Каким-то особенно добрым, по сравнению с другими монархами, на самом деле Филипп I не был. Скорее, был он бездеятельным, ленивым, боязливым и слабохарактерным, позволяя сначала матери, а потом, после ее смерти, второй жене руководить собой.

Доброты в нем было мало, хотя бы потому, что постоянно нуждаясь в деньгах, он не стеснялся идти на всякого рода низости. Так, Филипп не гнушался грабить итальянских купцов, привозивших товары во Францию, в чем его неоднократно уличал сам великий римский папа Григорий VII[3]3
  Григорий VII (1020–1085) (лат. Gregorius PP. VII) – папа римский с 22 апреля 1073 по 25 мая 1085 г. (в миру Гильдебранд итал. Ildebrando); окончательно утвердил в католической церкви целибат – безбрачие духовенства. Боролся за политическое преобладание церкви в Западной Европе.


[Закрыть]
, а распродажа церковных должностей сделалась для этого короля делом обычнейшим. Тот же Григорий VII писал про него, что государь Франции примером своих поступков и образа жизни постоянно подталкивает подданных своих на пути зла.

Несмотря на малоподвижный образ жизни, Филипп был, разумеется, как, наверное, все французские короли и до, и после него, мастером интриг и всю свою жизнь, помимо обжорства, разврата и опосредованного грабежа, только и занимался тем, что стравливал между собой тех из могущественнейших своих подданных, которых подчинить короне напрямую никак не удавалось.

Домен самого короля не был еще в то время достаточным, чтобы собрать в одиночку многочисленную армию. Поэтому королю все время приходилось лавировать, опираясь то на одного из самых сильных своих вассалов, то на другого.

На восточных границах государства у Филиппа плохо ладились отношения с императором Священной Римской Империи Генрихом из-за постоянных споров о Бургундии и Лотарингии. На севере доставляла беспокойство Фландрия, проводящая самостоятельную политику, выгодную скорее Дании, нежели Франции. Единственная попытка короля вмешаться во внутренние дела Фландрии провалилась: разбитый в 1071 году при Касселе, Филипп с тех пор уже не затевал крупных походов.

На юге Франции власть короля и вовсе была слабой, и ни Аквитания, ни тем более Тулуза почти не считались с интересами короны. А на западе долгое время король Филипп руками графов Анжу и Мэна[4]4
  После образования герцогства Нормандии в 913 г. графство Мэн оказалось зажатым между ним и набирающим силу графством Анжу, правители которого постарались подчинить себе Мэн. Жоффруа II Мартел, граф Анжуйский, в 1051 г. захватил Мэн, на который исторически претендовали нормандские герцоги.


[Закрыть]
пытался сдерживать амбиции могущественного герцога Нормандского Вильгельма, добиваясь сюзеренитета над землями графства Бретань.


Вильгельм Нормандский[5]5
  Вильгельм Завоеватель (1027–1087), он же Вильгельм Нормандский или Вильгельм Незаконнорождённый (англ. William I the Conqueror, William the Bastard), – герцог Нормандии с 1035 г, король Англии с 1066 г; организатор и руководитель победоносного нормандского завоевания Англии.


[Закрыть]
, известный сначала как Вильгельм Незаконнорожденный, а позднее – как Вильгельм Завоеватель, когда-то нанес тяжелую обиду Капетингам. Будучи бастардом, внебрачным сыном герцога Нормандии Роберта Дьявола и Арлетты, дочери простого кожевенника, Вильгельм рос во враждебном окружении: знать постоянно насмехалась над ним, считая «неблагородным». Но еще при жизни отца именно Вильгельм был объявлен законным наследником герцога Нормандского. Поэтому двенадцать лет после смерти Роберта Дьявола стали годами неповиновения своевольных нормандских баронов. И лишь с помощью своего сюзерена Генриха I Капета, короля Франции, который собственноручно посвятил пятнадцатилетнего Вильгельма в рыцари, ему удалось подавить вспыхнувшее восстание в провинциях Бессин и Котанген. Восставшие бароны хотели свергнуть герцога и поставить на его место правителем его родственника Гая Брионского. Но, усилив свою армию войсками короля Генриха, Вильгельм встретился с восставшими и разбил их в 1047-м году в битве при Валь-Эс-Дюн, около Каена. Эта победа поправила дела молодого герцога, а через год он снова присоединился к армии короля, идущей на войну с их общим врагом Джеффри Мартеллом, графом Анжуйским. И совместными усилиями анжуйцев удалось победить, несколько городов были захвачены, а в 1049 году пала одна из главных крепостей графа Анжуйского, замок Домфрон.

Однако, через несколько лет, окончательно укрепившись среди своих вассалов, неблагодарный Вильгельм повернул оружие против французской короны. Чтобы противостоять ему, Генрих I был вынужден объединиться с недавним своим врагом Джеффри Мартеллом. Дважды эти враги-союзники вторгались в Нормандию, но каждый раз исходом кампании была победа нормандца. В двух сражениях – при Варавиле и при Мортемере – Вильгельм разбил французские войска. Вскоре после этого король франков Генрих I умер, а сама королевская власть ослабла чрезвычайно.

И не удивительно, что сын Генриха I Капета король Филипп, не будучи в состоянии организовать серьезную войну против ставшего слишком могущественным герцога, пытался ему мелко мстить за позор отца. Но Вильгельм Незаконнорожденный к тому времени, разгромив короля саксов Гарольда и получив по праву прозвище «Завоеватель», к своей герцогской короне добавил еще и королевскую корону Англии, и теперь домогательствам Филиппа Вильгельм мог противопоставить силу гораздо большую. И все же, стычки на границах с Нормандией не прекращались.

Пытаясь взять под свой контроль Бретань[6]6
  Бретань (фр. Bretagne) – регион на северо-западе Франции.


[Закрыть]
, в которой укрывались от него англосаксонские беженцы, Вильгельм потерпел поражение от войск французского короля в битве при Доле. После этого французский король поддержал Роберта Куртгеза[7]7
  Роберт III (1054–1134), по прозвищу Куртгёз-короткие штаны (фр. Robert Courteheuse); герцог Нормандии (1087–1106), старший сын Вильгельма Завоевателя.


[Закрыть]
, старшего сына Вильгельма, восставшего против своего отца. Правда, и это не помогло: восстание было подавлено, а Роберт лишен наследства. Но Филипп не успокоился. Подстрекаемые королем Франции, при посредничестве графа Анжуйского, жители приграничных городов то и дело поднимали мятежи против Вильгельма. В 1087 году герцог пересек границу французской провинции Вексен, чтобы отомстить за набеги, совершаемые французами на земли герцогства. Рыцари Вильгельма взяли штурмом и сожгли дотла небольшой городок Мант. Но когда сам Вильгельм въехал на пепелище, чтобы осмотреть еще пылающие руины, его конь неожиданно взбесился и сбросил всадника прямо в горящие угли. Через несколько мучительных месяцев, проведенных в страданиях от ожогов и увечий, главный противник короля Франции умер чему Филипп был несказанно рад и в чем видел Провидение Господне.

Избавившись волею случая от Вильгельма, Филипп воспрял духом и решил, что настало время внести значительные изменения в свою личную жизнь. В 1092 году король расторг свой брак с Бертой Голландской, матерью его пятерых детей, и сослал несчастную в монастырь, где бедняжка и умерла от тоски, не прожив и двух лет. Покончив таким образом со своим законным браком, Филипп при посредничестве графа Стефана Блуа вероломно соблазнил и выкрал жену у своего ближайшего друга и союзника Фалька, графа Анжуйского, сына Джеффри Мартелла. Сама же Бертрана де Монфор, пожалуй, не имела ничего против того, что ее похитили у законного мужа: она давно уже была близко знакома с королем, и находила его очень милым. Фальк Анжуйский, напротив, будучи весьма недоволен тем, что король нагло увел у него жену, пытался пойти на Филиппа войной и просил о помощи своего сильного соседа, графа Стефана Блуа, но тот не поддержал Фалька, предпочитая не вмешиваться в конфликт. Впрочем, когда сама Бертрана помирила короля с графом, пригласив бывшего мужа на обед в королевский дворец, Филипп тут же снова «подружился» с графом Анжуйским теперь уже против Вильгельма Рыжего[8]8
  Вильгельм II Рыжий (1056–1100), англ. William II Rufus, – второй сын Вильгельма Завоевателя, король Англии в 1087–1100 гг.


[Закрыть]
, второго сына и наследника Вильгельма Завоевателя.

Занятый своими интригами против нормандского герцогства, Филипп, этот толстый король, казалось бы, не проявлял особого интереса ко всем прочим событиям в землях Франции. Но так всего лишь казалось. На самом деле, Филипп внимательно наблюдал за всем происходящим в его королевстве, и полнота его в этом никак ему не мешала, поскольку управлял ситуацией он опосредованно, незаметно рассылая верных людей в разные части страны, внедряя шпионов в окружение крупнейших вассалов короны и действуя где-то угрозами, а где-то подкупами.

Глава 1
Люди короля

Через неделю после всех пасхальных торжеств, как обычно, с плотно набитым едой ртом, хотя время обеда давно прошло, а до ужина было еще далеко, сидел Филипп в трапезной королевского дворца в парижском Сите, полулежа, обложенный со всех сторон большими мягкими подушками в огромном резном кресле. Рядом с ним, по правую руку, в кресле не меньшего размера и тоже наполовину лежа в подушках, находилась его молодая супруга Бертрана де Монфор, с которой он, вопреки воле римского папы, благополучно обвенчался с помощью епископа Парижского.

Дородные супруги (а Бертрана любила поесть никак не меньше, чем ее новый муж) ели пироги с дичью, запивая их белым шампанским вином последнего разлива. За трапезой, насколько позволяли их плотно набитые едой рты, венценосная семейная пара вела разговор с Ивом, аббатом Сен-Дени, тайным советником короля, сидящим от монарха слева и тоже принимающим деятельное участие в поглощении пищи.

Аббатство Сен-Дени было воистину святым местом. По старой легенде, сюда, со своей отрубленной головой в руках, пришел с Монмартра первый епископ Парижа святой Дионисий, казненный врагами христианской веры. Волоча за собой свою кровоточащую голову, он, как уверяют, прошел больше трех миль, чтобы упокоиться навечно именно здесь. Еще в 475 году, с благословения святой Женевьевы над гробницей святого построили первую базилику, при которой король Дагобер I учредил аббатство Сен-Дени, где хоронили королей династии Меровингов. Со временем монастырь передали бенедиктинцам, базилика была перестроена и стала главным храмом монастыря. Сам Пипин Короткий[9]9
  Пипин Короткий (714–768), фр. Pipin le Bref, – первый король франков (751–768) из династии Каролингов.


[Закрыть]
, отец императора Карла Великого, был коронован в Сен-Дени как король франков. Здесь же был погребен и внук Карла Великого, император Карл Лысый. Но даже такая святость старинного монастыря не остановила короля Филиппа I перед соблазном симонии[10]10
  Симония – продажа и покупка церковных должностей или духовного сана, широко практиковавшаяся католической церковью в средние века. Явление получило название по имени иудейского волхва Симона, который пытался выкупить у Святого Петра дар творить чудеса.


[Закрыть]
, когда он без зазрения совести выгодно продал должность настоятеля аббатства духовнику своей любимой Бертраны де Монфор: Филипп I всегда с удовольствием пользовался правом инвеституры[11]11
  Инвеститура (от лат. investio – облачаю, облекаю) – в средневековой Европе юридический акт передачи земельного владения или должности, закреплявший вассальную зависимость и сопровождавшийся передачей какого-либо символического предмета (кома земли, посоха, кинжала, перчатки и т. д.) от сеньора к вассалу. Обряд передачи совершался после оммажа и принесения клятвы верности. Символический смысл процедуры заключался в переходе обладания предметом от одного лица к другому. Обычай восходит к обряду дарения, известному у примитивных народов, когда акт вручения подарка подразумевает в будущем получение ответного дара и устанавливает таким образом связь между двумя лицами. Инвеститура в этом смысле представляет собой акт отдаривания со стороны сеньора, который вручает вассалу собственность в обмен на клятву вассала в верности. Особым видом инвеституры была церковная инвеститура, состоявшая в назначении на церковные должности и введении в сан. Она сопровождалась двумя актами: вручением посоха и кольца, символизирующих духовную власть, и передачей скипетра – символа светской власти.


[Закрыть]
, которое приносило ему немалый доход.

Аббат Ив был весьма хорошо образован, но пользовался дурной славой не только в кругах церковных, а и в народе. Все знали, что должность настоятеля Сен-Дени была им куплена. Но прошлое аббата было темным. Никто с уверенностью не мог сказать даже, как его точно звали до вступления в сан. Люди говорили о нем, что нажил он свои деньги, начав с грабежей на дорогах. А еще говорили, что за высокими стенами в своем аббатстве, больше напоминающем королевский склеп, устраивает Ив кровавые оргии и служит не Богу, а Сатане. Как бы там ни было, должность свою этот человек приобрел за весьма хорошую плату через Бертрану де Монфор, и уже при ее посредничестве приблизился к королю. Бертрана, будучи женщиной суеверной, всегда придавала большое значение всевозможным гаданиям, приметам и толкованиям снов, а Ив Сен-Дени как раз по этой части считался знатоком непревзойденным, потому что на самом деле аббат Ив был астрологом и алхимиком. С его приходом в аббатство монахи из Сен-Дени, сидевшие раньше безвылазно в своем аббатстве, ни с того ни с сего зачастили в паломничества по святым местам, и не стало теперь в центральной Франции такого места, где бы этих монахов нельзя было встретить, ибо не случайно говорили в народе, что есть они глаза и уши короля.

Внешне же аббат Сен-Дени выглядел человеком любезным и обходительным, или, скорее, хотел таковым казаться, но иногда из-под этой маски все же проглядывала его истинная сущность.

– Какое все-таки прекрасное вино делают в Шампани! – нахваливал король светлый напиток, глядя в свою большую, серебряную с золотом чашу удивительной выделки, привезенную когда-то вместе с другим приданым юной королевы из далекого Киева и подаренную Анной Ярославной ему, своему любимому дитяти, вместе с другими красивыми вещами русской и византийской работы на день коронации. Теперь же, эта драгоценная чаша была еще более дорога Филиппу как память об умершей матери.

– Да, вино восхитительно, – поддерживал короля аббат Ив, – жаль только, что граф Шампанский в последнее время мало его присылает в Париж. Видно, не все так хорошо у нас по соседству, ваше величество.

– С чего вы решили, что с графом Шампанским что-то нехорошо? Что с ним может быть плохо? Насколько я знаю, он еще очень молод и здоров, – продолжая жевать, произнес король.

– Не о его здоровье речь, ваше величество. Просто, как мне кажется, в Шампани плетутся какие-то козни, – сказал Ив.

– Вряд ли, аббат. Ну на что графу Гуго – так, кажется, зовут младшего брата нашего друга Стефана Блуасского – строить козни? А вина стало меньше просто оттого, что все последние годы не выдались урожайными, что уж тут поделаешь! Правитель Шампани давно уже ни с кем не воюет. Сидит себе спокойно этот Гуго в своем тихом Труа, и пусть сидит, – произнес король, запивая очередной ку сок пирога шампанским.

– Это-то и настораживает, ваше величество. Чего этот молодой граф так тихо сидит? Как-то даже странно. Вы знаете, наша монастырская братия иногда выходит за пределы обители, чтобы поклониться святым местам, и по дороге слышит, что говорят в народе, – произнес аббат.

– И что говорят? – поинтересовался король, продолжая жевать.

– Говорят, например, что на эту Пасху в Труа приезжал лотарингский герцог Готфрид Бульонский со своим родственником епископом Лютехским, и что в столице Шампани устроили большой турнир в их честь, и что ваш друг граф Стефан тоже был там, – сказал священнослужитель.

– Ну и что? Я знаю, Стефан мне говорил еще зимой, что при посредничестве своего младшего брата он постарается уладить вопрос о нейтралитете с Лотарингией, чтобы она не подумала двинуться на нас с востока, пока мы на западе возимся с нормандцами, а на севере граф Фландрский при поддержке датчан все время мутит воду. Герцог Нижнелотарингский как раз сильно смягчился за последнее время, и теперь с ним сделалось возможным разговаривать, а раньше он был настолько воинственным, что и подойти-то было страшно. А заставы младшего брата Стефана Блуа как раз вместе с нашими отрядами охраняют границу с этим герцогством. И знаете, аббат, как мне сразу после Пасхи написал Стефан, на встрече с герцогом все удалось уладить, – сказал король, протягивая руку к следующему пирожку.

– Но почему они не могли провести эту встречу, например, в Реймсе, не так далеко от границы и в присутствии верного вам архиепископа? Зачем понадобилось приглашать этого кровавого герцога Бульонского так далеко вглубь страны? А вдруг бы он начал грабить окрестные селения? – озабоченно произнес настоятель Сен-Дени.

– Наверное, аббат, Стефану так было удобнее. Не самому же ему, в самом деле, к этому опасному герцогу ехать, – прочавкал Филипп.

– А еще, ваше величество, наша монастырская братия слышала, что перед этой Пасхой в Труа состоялось некое собрание неких людей. Довольно странное собрание, – сказал Ив.

– Пожалуй, аббат, за стенами вашей обители осведомлены лучше, чем у нас при дворе. Ни о каком странном собрании я ничего не слышал. Так о чем там шла речь? – спросил король.

– Это и неизвестно. Но само собрание состоялось во дворце графа в Тру а. это засвидетельствовано достоверно. И доступ туда хорошо охранялся, – проговорил аббат.

– И вы не догадываетесь, о чем говорили там? – спросил король.

– Нет, ваше величество. Туда не допускали посторонних, даже монахов. Я смею только предполагать. Потому я и сказал вам, что в Шампани, возможно, что-то замышляется, и мой долг обязывает меня предупредить вас, – поведал Ив.

– И что же все-таки, по-вашему, может там замышляться? – король уже казался заинтересованным.

– Братья из нашего аббатства видели там много северян, в том числе и из Фландрии, много еретиков и людей с юга, прикладывающих руку к сердцу и произносящих при встрече имя Спасителя. Говорят, что всем этим заправляет какой-то человек, именующий себя аббатом Мори, который прибыл, якобы, из Святой Земли, не так давно появился в окружении графа Гуго и сильно влияет на него. Не зреет ли там заговор, ваше величество? – вкрадчиво произнес настоятель Сен-Дени.

– Какой еще заговор? – недоверчиво спросил король.

– Ну, скажем, не заключили ли эти графы Блуа за вашей спиной тайный союз с Готфридом, Фландрией и с Тулузой против вас? – провозгласил Ив.

– Да неужели мой друг Стефан пойдет на такое? – произнес король, перестав жевать. Выглядел он растеряно. Маленькие свинячьи глазки его быстро моргали.

– Как учит нас история, друзей и ближайших родственников надо более всего опасаться, ваше величество, – назидательным тоном заговорил аббат.

– Каин был братом Авеля, а Брут был другом Цезаря. И вспомните, отец Стефана граф Тибо и тем более, его дед Эд, уже выступали с оружием в руках против французской короны. А ведь и Стефан сейчас силен. У него триста крепостей, а у вас, ваше величество, и двухсот не наберется.

– Но даже если он и решится на подобную подлость, чему я поверить уж никак не могу, неужели же Фландрия и Тулуза поддержат его? И, не понимаю, какой интерес во всем этом может быть для герцога Готфрида?! – воскликнул король, откладывая очередной пирожок с дичью, который хотел было отправить в рот.

– А почему бы Фландрии и Тулузе не поддержать Стефана? Роберт Фландрский, хоть далеко не так богат и мощен, как граф Стефан, но давно уже ведет себя более как вассал датского короля, нежели как ваш подданный. Его дружинники свирепствуют в северных землях, разоряя мелких соседей. Чего стоят одни только тайные дела графа Роберта с Византией за вашей спиной! Кто дал ему право подружиться с схизматиками? Уже не один год ведет он переписку с Алексеем Комниным. Больше того, этот граф посылает на службу к василевсу[12]12
  Василевс или базилевс – византийское наименование императорского титула.


[Закрыть]
своих рыцарей! А это само по себе уже предательство короны Франции и всего дела святой Римской церкви. А если говорить о графе Тулузском, то это человек еще более опасный. Крепостей у него только немногим меньше, чем у Стефана, но зато какие это крепости! Один лишь Каркассон стоит десятка обычных замков. К тому же, кроме крепостей, Раймунд Тулузский недавно собрал армию в тридцать тысяч копий и пока держит ее при себе. Но, без сомнения, его армия долго не будет сидеть без дела. Граф Раймунд и так уже подчинил и обложил данью почти всех своих соседей и, уверяю вас, сир, на этом не остановится. Жажда власти погонит его дальше. Возможно, на восток, а может быть, и сюда, на север. Что же касается привлечения ко всему этому герцога Готфрида Нижнелотарингского, то – это же прямой выход на императора Германии Генриха. И в самом деле, почему бы заговорщикам не заручиться поддержкой немца, скажем, в обмен на герцогство Бургундское, в случае успеха их заговора? – продолжал запугивать монарха аббат.

Выслушав все это, король Франции побледнел и вовсе позабыл о еде.

– До беседы с вами я, признаться, и не задумывался, что подобный расклад возможен. Неужели же все так серьезно? И что же вы предлагаете? – промямлил Филипп, опустив глаза.

– Ничего, ваше величество. Пока ничего. Возможно, дело не зашло еще далеко. Нужно просто повнимательней присмотреть за ними, чтобы выяснить, кто такой этот аббат Мори, что связывает Труа с Фландрией, с герцогом Готфридом и с Тулузой. Вот пока и все, – произнес аббат.

– Так пошлите туда своих монахов, – предложил король.

– Монахи уже увидели то, что смогли увидеть, ваше величество. Увы, наших монахов пускают не всюду. Например, во дворец графа Шампанского им не проникнуть. А посему, хорошо бы послать для сбора сведений кого-нибудь посерьезней, кого-нибудь обличенного властью, какой-то, скажем, небольшой отряд доблестных рыцарей, людей короля, преданных и наделенных определенными полномочиями, способных перехватить гонцов графа Шампанского и допросить их, либо проследить за ними, либо, в случае опасности для вашего величества, задержать их или даже уничтожить. Короче говоря, нужно послать людей решительных и способных вашим именем навести порядок, – сказал Ив.

– Хорошо, аббат, мы с королем подумаем над всем этим, а вы идите. Мне что-то хочется лечь в постель, – вмешалась в беседу молчавшая до этого Бертрана де Монфор. Ей давно уже весь этот разговор наскучил, и одолела зевота. К тому же она действительно чувствовала себя неважно, поскольку ожидала уже младенца от Филиппа. Самым бесцеремонным образом она растолкала короля и подняла его с кресла. И под ручку эти два пухлых существа, король и королева, побрели в спальню.

Но король не забыл о том разговоре с аббатом Сен-Дени, и уже через два дня небольшой отряд всадников выехал из ворот Парижа в сторону Труа. Впереди ехал могучий седеющий рыцарь в темно-синем плаще с вышитой на левой стороне груди золотой лилией – знаком французского королевского дома. За ним следовали семь всадников в таких же темно-синих плащах, но без всяких знаков, а сзади них под черным плащом с капюшоном на каурой кобыле скакал священник.

Ехавшего впереди рыцаря звали Александр де Ретель, и он носил титул барона. А последнего всадника звали Эдуард Пиоре, и носил он звание дьякона. Первый происходил по матери из старинного французского рода и из не менее славного русского рода по отцу. Отец его прибыл во Францию из Киева в качестве одного из дружинников великого князя Ярослава Мудрого, сопровождавших приданое молодой княжны Анны Ярославны, да так и остался во Франции, служа верой и правдой ее величеству королеве. За эту службу ему от короны был пожалован титул барона. И теперь сын продолжал традиции отца, являясь преданнейшим слугой любимого сына королевы Анны – его величества короля Филиппа.

Происхождение Эдуарда Пиоре было, напротив, неясным и темным, как и многое в окружении нового настоятеля Сен-Дени, поскольку Эдуард был тайным слугой аббата Ива и своим положением был обязан только ему.


Аббат Сен-Дени сказал королю Филиппу не все. Незадолго перед их разговором в парижском Сите, глубокой ночью, аббат Ив, уединившись и наглухо заперев двери, сидел в своей комнате на самом верху Северной башни[13]13
  Северная башня была снесена в ходе реконструкции аббатства Сен-Дени, проводимой аббатом Сугерием в 1137–1144 гг.


[Закрыть]
вверенного ему аббатства. Братия монастыря считала, что их настоятель молится, но он не молился. Его комната, расположенная вдали от других жилых помещений монастыря и отгороженная тремя расположенными друг за другом и надежно запирающимися дверями и крутой винтовой лестницей, не была кельей или молельней. Скорее чем-то напоминала она библиотеку, потому что книги и свитки пергамента лежали повсюду внутри этого довольно просторного небольшого зала, а на стенах висели астрологические таблицы и карты, испещренные странными значками и линиями. Но и библиотекой эта комната не была в полном смысле, поскольку помимо старинных свитков и инкунабул[14]14
  Инкунабула – старинная рукописная книга.


[Закрыть]
, некоторые из которых являли собою жалкое зрелище, нещадно пострадав от времени, здесь находилась масса других предметов. Черепа и кости людей и животных, куски различных минералов, странной формы светильники и сосуды, ступки и тигли, какие-то инструменты, кузнечные меха и наковальня, жаровня и угли и маленькая плавильная печь в углу Хозяин комнаты недаром слыл алхимиком.

Аббат Ив смотрел в большой прозрачный кристалл горного хрусталя, освещенный пламенем свечи. И это пламя, преломляясь и отражаясь в глубине хрусталя, постепенно росло и принимало отчетливую форму. Повелитель Вечного Пламени снова возникал перед Ивом. Голос Повелителя был низким и хриплым, но никто, кроме аббата, не слышал его, ибо звучал он не из глубин хрустального кристалла, а раздавался прямо внутри головы самого аббата, и никуда не деться было ему от этого страшного голоса:

– Время приходит. Пора. Пойди и возьми то, что принадлежит нам по праву. Но сначала убери с дороги врагов. Действуй руками короля.


Страницы книги >> 1 2 3 4 5 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации