Текст книги "Основы изучения языкового менталитета. Учебное пособие"

Вслед за А. Вежбицкой авторы исходят из положения о том, что ряд слов и выражений любого естественного языка следует считать «ключевыми», если они служат своего рода ключом к пониманию каких-то важных особенностей культуры народа, пользующегося данным языком. Речь идет о каких-то представлениях о мире, свойственных носителям, в частности, русского языка и русской культуры и воспринимаемых ими как нечто самоочевидное. Эти представления находят отражение в семантике языковых единиц, так что, овладевая языком и значением слов, носитель языка одновременно сживается с этими представлениями, а будучи свойственными (или хотя бы привычными) всем носителям языка, они оказываются определяющими для ряда особенностей культуры, пользующейся этим языком.

Для авторов принципиальна необходимость именно синхронического исследования нетривиальных семантических конфигураций, достаточно частотных в бытовом дискурсе (возможно, повторяющихся в значении ряда слов) и относящихся к неассертивным (неявным, невербализованным, имплицитным) компонентам высказывания. Важно не то, что утверждают носители языка, а то, что они считают само собою разумеющимся, не видя необходимости специально останавливать на этом внимание.

Владение языком предполагает владение концептуализацией мира, отраженной в этом языке. Поскольку конфигурации идей, заключенные в значении слов родного языка, воспринимаются говорящим как нечто само собой разумеющееся, у него возникает иллюзия, что так вообще устроена жизнь. Но при сопоставлении разных языковых картин мира обнаруживаются значительные расхождения между ними, причем иногда весьма нетривиальные.

Изучение языкового менталитета, предпринятое в нашей работе, в основном ориентируется на синхронический подход, заложенный в трудах А. Вежбицкой, Ю.Д. Апресяна и развитый цитированными выше авторами книги «Ключевые идеи русской языковой картины мира». Нас интересует вопрос, каким образом язык начала третьего тысячелетия, в эпоху культурного глобализма и экспансии всемирной компьютерной сети, сохраняет в себе самобытные рефлексы народного миропонимания и мироощущения, сформированные еще в древние периоды его существования, у истоков нынешней человеческой цивилизации.

1.2. Менталитет и языковой менталитет

Слово менталитет, употреблявшееся примерно с 20-х годов XX в. в качестве узкоспециального исторического (Л. Февр и М. Блок) и культурно-антропологического (Л. Леви-Брюль) научного термина, сегодня переживает стадию «популяризации» (как это было в свое время с такими строгими научными понятиями, как «квант», «черная дыра» или, позднее, «виртуальная реальность» и т. п.), становясь общепринятым и даже в чем-то «модным» обозначением всего, что так или иначе связано с нематериальной, духовной сферой деятельности человека.

Между тем проблема определения понятия менталитет связана с тем, что, как и всякое престижное в речевой практике людей слово или выражение, оно используется нетерминированно, а значит, при его употреблении неизбежен некоторый налет своего рода «мифологизации» этого понятия. Кроме того, существует и известная в науке объективная проблема, когда интуитивно ясное понятие предельно общего характера, именно в силу этой общности и размытости своего объема и содержания, с трудом поддается строгой и однозначной теоретической дефиниции.

При этом на уровне обыденного сознания то, что принято называть менталитетом, издревле ощущается как безусловная реальность нашего экзистенциального опыта. В этом нас убеждают данные фольклора, в частности анекдотов на национальную тему, языковой материал фразеологизмов, пословиц и поговорок, а также почтенная философская, культурная и литературная традиция (вспомним, например, споры о народности русской литературы, противостояние славянофилов и западников в России XIX в.).

Любое слово в плане определения его содержания можно рассматривать в трех аспектах: 1) с точки зрения его внутренней формы, или этимологии, которая подсказывает нам, как данное явление представлял себе коллективный субъект – носитель языка в момент его первономинации, т. е. с диахронической точки зрения; 2) с точки зрения синхронического лексического значения слова, по которому можно судить, как носитель данного языка представляет себе это явление, так сказать, на уровне обыденного сознания, или, в терминологии Ю.Д. Апресяна, на уровне «наивной картины мира»; 3) с точки зрения его концептуального содержания, или «энциклопедического знания», которое раскрывает его строго научное, понятийно-логическое понимание, определяя данное понятие через совокупность существенных признаков, на уровне «научной картины мира».

С точки зрения происхождения слово менталитет принадлежит к интернациональной лексике абстрактно-терминологического характера семантики. Оно восходит к латинскому слову mens (mentis), которое уже в языке-источнике было многозначным и обозначало самые разные явления в сфере духовной деятельности человека: '1) ум, мышление, рассудок; 2) благоразумие, рассудительность; 3) образ мыслей, настроение, характер, душевный склад, душа; 4) сознание, совесть; 5) мужество, бодрость, 6) гнев, страсть; 7) мысль, представление или воспоминание; 8) мнение, взгляд, воззрение; 9) намерение, решение, план, желание – и т. д.'.

Общеиндоевропейский корень, к которому восходит латинское mens (mentis), имеет свои рефлексы и в других индоевропейских языках, например, в древнеиндийском слове manas 'ум, дух, разум', в английском mind или в русском память (па-мѧ-ть – ср. по-мин-ать). Видимо, всем этим разнообразным семантическим признакам данного слова можно приписать родовую сему, связанную со значением 'дух, духовная деятельность'. Не случайно же знаменитое Mens sana in corpore sana Ювенала принято по традиции передавать как В здоровом теле здоровый дух.

На уровне «наивной картины мира», воплощением которой выступает естественный язык, та семантическая область, которая в последнее время связана с употреблением слова менталитет, в русском языке действительно в какой-то мере покрывается словом дух в первом значении – 'сознание, мышление; психические способности, нечто пробуждающее к действию'. Однако наиболее полно этой семантической области соответствует многозначное английское слово mind, которое, по мнению А. Вежбицкой, является лингвоспецифичным и «ключевым» словом для англосаксонской культуры. Это слово в английском языке передает целый комплекс значений, связанных с деятельностью сознания, включая интеллектуальную и когнитивную сферу, сферу памяти и волитивную сферу: 'разум, умственные способности; 2) память, воспоминание; 3) мнение, мысль, взгляд; 4) намерение, желание; 5) дух (душа)'. В этом плане английское слово ближе всех к латинскому первоисточнику слова менталитет – mens (mentis).

Достаточно непросто определить лексическое значение слова менталитет в современном русском языке, поскольку это слово ранее не было зафиксировано в толковых словарях русского языка (с чем не в последнюю очередь и связан такой разброс в его употреблении и толковании в сегодняшней речевой практике нашего общества). Одним из первых это слово фиксирует «Толковый словарь русского языка конца ХХ века: Языковые изменения» (1998), где приводится два значения: '1. Совокупность мировоззренческих (идеологических, религиозных, эстетических, психологических, этических и т. п.) представлений, характерных для отдельной личности и народа в целом. 2. О складе ума, характере мышления'.

В современные западные языки, имеющие более почтенную традицию философской и научной рефлексии, это слово входит гораздо ранее, и оно, естественно, характеризуется устойчивым широким кругом значений. Так, английское mentality значит: '1) ум; интеллект, рассудок, разум; 2) склад ума; 3) умонастроение; 4) точка зрения'. Примерно то же значение и у немецкого Mentalitat: 'склад ума; образ мыслей'. Французское mentalit'е значит: '1) направление мыслей; (умо)настроение, направленность ума; 2) ум, умственные способности; умственное развитие, интеллектуальный уровень; склад ума; мышление; психика; психология; 3) нравственность; порядочность – и даже ирон. бессовестность'. Отметим, что во французском языке в трактовке семантики этого слова, наряду с общим с английским и немецким языками интеллектуальным компонентом смысла, присутствуют также психологический и моральный компоненты.

Несмотря на то что мы не можем считать семантически эквивалентными лексемы разных языков, пусть и восходящие к общему фонду интернациональной лексики, видимо, можно говорить о неких инвариантных семантических признаках в разноязычных словах с этим корнем, именно в силу их принадлежности к общему культурному фонду, – это такие признаки, как 'склад ума', 'умонастроение', 'образ мыслей'.

В этом смысле возможен не только национальный менталитет, но и менталитет любой формы групповой общности людей, имеющей определенную общую идеологию – профессиональную, возрастную, социальную (менталитет интеллигенции, менталитет военных, менталитет юристов). В переносном, суженном употреблении можно, видимо, говорить и о менталитете индивидуума. Но все же в основном употреблении это слово прежде всего ориентировано на характеристику этнической общности людей. И тогда изо всех известных в истории мировой и отечественной мысли перифрастических составных наименований к понятию менталитет ближе всего такие составные наименования, как дух народа, или национальный дух (В. фон Гумбольдт), психология народа (Г. Штейнталь), этническая психология (Г.Г. Шпет), или этнопсихология (А. Вежбицкая).

Концептуальное, понятийно-логическое содержание слова менталитет отражено в ряде специальных энциклопедических словарей, а также в научных работах ученых-гуманитариев. Так, например, в «Краткой философской энциклопедии» оно (в варианте ментальность) определяется как образ мышления, общая духовная настроенность человека, группы. «Большой энциклопедический словарь» дает нерасчлененно менталитет (ментальность) как «образ мыслей, совокупность умственных навыков и духовных установок, присущих отдельному человеку или общественной группе».

Проблема научного определения понятия «менталитет». Это понятие широко используется представителями разных наук о человеке – историками, этнологами, антропологами, культурологами и др. В отечественной гуманитарной науке разработка понятия менталитет / ментальность связана прежде всего с именем замечательного историка-медиевиста А.Я. Гуревича. В книге «Проблемы средневековой народной культуры» (1981) и других многочисленных работах понятие менталитета (ментальности) трактуется им как «наличие у людей того или иного общества, принадлежащих к одной культуре, определенного общего «умственного инструментария», «психологической оснастки», которая дает им возможность по-своему воспринимать и осознавать свое природное и социальное окружение и самих себя». Указанный «умственный инструментарий» определяет видение мира, приемы освоения действительности, коллективные психологические установки.

Выдающийся отечественный медиевист одним из первых обратил внимание на главную особенность менталитета – его имплицитность, скрытый, неявный, неосознанный характер проявления: «Ментальность… во многом, – может быть, в главном – остается непрорефлектированной и логически не выявленной. Ментальность… тот уровень общественного сознания, на котором мысль не отчленена от эмоций, от латентных привычек и приемов сознания, – люди ими пользуются, обычно сами того не замечая, не вдумываясь в их существо и предпосылки, в их логическую обоснованность».

В отличие от официальной, элитарной идеологии под ментальностью понимают народное мировидение широких масс людей, «всю кипучую магму человеческих эмоций и повседневных жизненных установок, особенности мировидения, способы осознания ими самих себя, природного и социального окружения, а также социальное поведение людей и вытекающие из всего этого социально-психологические установки, стереотипы настроения и иные формы психической жизни. И все поступки людей, от элементарно-бытовых до тончайших выражений в сфере творчества, от участия в социальных движениях до размышления наедине с собой, в огромной степени обуславливаются той системой мировидения, которая присуща данной культуре и стадии общественного развития».

Опираясь на точку зрения А.Я. Гуревича, Л.А. Микешина дает свое определение, которого мы и будем придерживаться в данной работе: «Ментальность, менталитет – это неосознанные представления, верования, ценности, традиции, модели поведения и деятельности различных этнических и социальных групп, слоев, классов общества, над которыми надстраиваются теоретические и идеологические системы» [Микешина 2005: 431].

В этом определении в сжатом виде присутствуют все наиболее важные, на наш взгляд, семантические компоненты понятия менталитет: 1) указание на сферу сознания, духа; 2) указание на образный, неверифицируемый, в известном смысле иррациональный тип интеллектуальной реакции на действительность (представления и верования); 3) указание на спонтанный и неосознанный характер бытования, на глубинный уровень коллективного бессознательного; 4) указание на единство знания о мире, системы ценностей и моделей поведения.

В нашей работе используется традиционное, более узкое понимание менталитета, согласно которому под понятием менталитет имеется в виду (так сказать, «по умолчанию») только национальный менталитет.

Следует обратить внимание на семантически нераспределенный характер употребления понятий менталитет и ментальность в приведенном выше материале. Мы можем видеть, как одни авторы используют слово менталитет, а другие – ментальность примерно в одних и тех же смыслах и в сходных контекстах употребления. Кроме того, как в определении Л.А. Микешиной, часто предлагается недифференцированное употребление обоих терминов в одном ряду, когда дублетный вариант актуализуется в скобках: менталитет (ментальность) – или через запятую: менталитет, ментальность. Указанная нераспределенность свидетельствует о недостаточной освоенности этого термина в нашем культурном сознании, несмотря на его широкое распространение.

Как нам представляется, подобные разграничения на данном уровне понимания этого научного концепта представляют собой «умножение сущностей без видимых причин» (У. Оккам). В русском языке существует модель дублетного словообразовательного представления отадъективных отвлеченных имен с помощью суффиксов – изм /-ость (гуманизм/гуманность, демократизм/ демократичность и т. п.). При всем несовпадении распределения семантических признаков в аналогичных парах можно все же увидеть общую тенденцию. Образования на – изм в силу осознаваемого носителями языка иноязычного характера словообразовательного этого показателя, его высокой, книжной стилистической маркированности более тяготеют к терминологическому употреблению, обозначают чаще всего некоторую абстрактную понятийную категорию, тогда как образования на – ость, как правило, выражают свойство, признак, атрибут лица или предмета, названного производящим словом (гуманизм – это общественное движение или направление в культурной жизни общества, это социальная и этическая категория, а гуманность – это моральное свойство лица или социальной группы).

Возможно, имеет смысл говорить о тяготении словоупотребления менталитет к значению 'определенная категория сознания', а ментальность – к значению 'способ реализации менталитета, совокупность определенных свойств указанной категории'. Однако наши наблюдения показывают, что в современной речевой практике (по данным «Национального корпуса русского языка») это семантическое и стилистическое разграничение последовательно не проводится: словоупотребления менталитет и ментальность фактически не распределены ни семантически, ни стилистически. Ср., с одной стороны: Такова уж российская ментальность; Наша ментальность, конечно, немного не такая, как у европейцев, – а с другой: Но в нашем законе учтен российский менталитет; Но таков, к сожалению, наш менталитет: только сиюминутное, животрепещущее, становится предметом внимания общественности.

В настоящем пособии используется только слово менталитет (в силу его большего потенциала для терминированного употребления), предполагающее «по умолчанию» вхождение в сферу своего концептуального содержания и тех значений, которые могли бы быть отнесены к словоупотреблению ментальность.

Объем и содержание научной категории уточняется за счет ее со– или противопоставления с другими категориями, сходными с ней в каком-либо существенном отношении. Для понятия менталитет можно видеть определенные корреляции с частично пересекающимися с ним по объему и содержанию такими понятиями, как мировоззрение, национальная картина мира, национальная культура и национальный характер.

Менталитет и мировоззрение. Менталитет и национальная картина мира. Не существует общепринятого определения мировоззрения. В самом общем виде можно говорить, что мировоззрение – это совокупность знаний о мире, ценностей и норм поведения человека, общества и этноса, которая формируется на основе убеждений и осознанных принципов ориентации в мире.

Мировоззрение – это результат осмысления научной, религиозной, философской и др. познавательной деятельности в поле ценностей и моделей поведения, это отношение к миру, оценка познанных феноменов. На содержательном уровне мировоззрение как целостная категория сознания включает в себя следующие тематические области: философское, бытийное содержание (представления о мире и месте человека в нем); социально-политическое, идеологическое содержание (гражданская позиция и система политических взглядов), ценностное содержания (система норм, идеалов и ценностей), этическое содержание (представления о добре и зле и пр.), эстетическое содержание (представления о прекрасном), прагматическое содержание (система поведенческих стереотипов и норм поведения).

Мировоззрение – это не просто знание о мире, это знание, пропущенное через систему ценностей, мотивов, принципов (убеждений), оно субъективно, имеет императивную направленность, характер предписания, нормы: знание же само по себе – объективно и внеоценочно.

Мировоззрение имеет две основные формы бытования (модуса существования): 1) бытовое мировоззрение – уровень обыденного «наивного» сознания, определяемый так называемым здравым смыслом; 2) теоретическое мировоззрение – продукт обобщающей деятельности сознания на базе разных способов концептуализации, т. е. познавательной деятельности человека в мире. Содержательно эти модусы не различаются, но теоретическое мировоззрение представляет собой качественно новый, более высокий, предельно абстрагирующий уровень осмысления мира.

Понятие мировоззрения как категория сознания соотносится с понятием картины мира. Последняя выступает как своеобразный результат «работы» мировоззрения по освоению действительности и ориентационной деятельности в ней. Картина мира – целостный образ мира, модель мира, которая, в отличие от мировоззрения, имеет не абстрактный и безобразный, логико-дискурсивный, а конкретно-чувственный, образный характер репрезентации знания о мире, системы ценностей и поведенческих стереотипов.

Подчеркнем, что речь идет о так называемой концептуальной картине мира, которая по определенным параметрам противостоит языковой. Такая концептуальная картина мира определяется В.И. Постоваловой как «исходный глобальный образ мира, лежащий в основе мировоззрения человека, репрезентирующий сущностные свойства мира в понимании ее носителей и являющийся результатом всей духовной активности человека» [Роль человеческого фактора в языке 1988]. С другой стороны, картина мира, или концептуальная картина мира, всегда опосредована тем культурным языком (культурным кодом), на котором говорит данная группа: поэтому логичен переход от понятия картина мира к понятию языковая картина мира.

В каких же отношениях находятся понятия мировоззрение, (концептуальная) картина мира и менталитет?

По объему охватываемого данной категорией содержания, видимо, понятие мировоззрение не отличается от понятия менталитет, состоя в общем из тех же компонентов (сфер). Так же и мировоззрение, и менталитет суть интернализованные формы видения мира. Однако все же между ними есть существенная разница в способах репрезентации знания о мире, системы ценностей и норм поведения. Мировоззрение – это прежде всего система осознанных взглядов, пропущенных через призму убеждений; оно, как правило, вербализуется, т. е. имеет знаковое воплощение в виде строго определенных формул, словесных стандартов, максим, т. е. носит сугубо формализованный характер. Поэтому возможно государственное мировоззрение (официальная точка зрения), классовое и пр., возможна его кодификация в разного рода программах, манифестах, кодексах и пр. Мировоззрение формируется в опыте осознанного взаимодействия со средой, в образовании и в воспитании, его можно осознанно принимать или не принимать, защищать, отстаивать, его можно утверждать, аргументировать в спорах или пропагандировать.

Однако никому еще не удалось защищать, отстаивать, утверждать или пропагандировать менталитет, который имеет неосознанный, спонтанный характер бытования и не зависит от воли и желания человека: он может лишь проявляться в большей или меньшей степени, а если даже и осознаваться, но только post factum. Менталитет имплицитен, находится не в ассертивной, а в пресуппозитивной сфере и потому не формализуем и не кодифицируем, он присутствует в сознании на уровне бессознательных представлений и стереотипов, в качестве некой незримой сущности, неощутимой основы, интонирующей, особым образом окрашивающей любой вид человеческой духовной активности.

С одной стороны, мировоззрение как бы «надстраивается» на менталитет, который представлен на более глубинном уровне сознания (в сфере подсознания), тогда как мировоззрение функционирует в «светлой зоне» сознания. Поэтому мировоззрение можно поменять сознательно – его можно развить, усовершенствовать, расширить и пр., – менталитет же изменяется сам по себе, причем довольно медленно. Мировоззрение может быть официальным, государственным, партийным и пр., а менталитет может быть национальным, групповым, возрастным, гендерным, т. е. быть атрибутом естественно образовавшихся или изначально выделенных по какому-либо признаку групп людей. При этом единого национального мировоззрения может и не быть (может быть национальный идеал, неоформленный, размытый – ср., например, «американская мечта», но и он тоже тяготеет, скорее, к сфере менталитета). А сколько разных официальных мировоззрений испытала на себе Россия в своей истории, сохранив некие инвариантные основы своего менталитета?

С другой стороны, сформировавшиеся принципы мировоззрения разных слоев населения в силу их авторитетности и распространенности в массовом сознании могут влиять на менталитет, становясь мировоззренческими основами менталитета. Так произошло с христианством в русском национальном менталитете, которое с уровня официального мировоззрения высших слоев населения постепенно «спускается в массы» и становится важным элементом народного менталитета.

(Концептуальная) картина мира, будучи определенной результирующей по отношению к мировоззрению, по своим конститутивным признакам имеет больше общего с менталитетом. В ряде исследований вообще термины менталитет и картина мира употребляются семантически нераспределенно или синонимизируются. Оставляя в стороне достаточно бесперспективные терминологические споры на эту тему, мы можем условно считать, что (концептуальная) картина мира выступает как когнитивный компонент, как содержательная часть (основа) менталитета, в котором, как будет показано выше, помимо когнитивного (познавательного), присутствуют также ценностный и поведенческий (регулятивный) компоненты. Картина мира выступает определенным информационным источником, резервуаром по отношению к ценностной и поведенческой составляющим менталитета. Тогда менталитет выступает как своего рода способ реализации картины мира в процессе отношения этноса к миру, его освоения и оценивания.

Менталитет и культура. Понятие менталитет сформировалось в качестве научного концепта гораздо позднее, чем это произошло с понятием культура, прошедшим стадию «депопуляризации» и, соответственно, терминологизации уже во 2-й половине XIX в. Поэтому закономерно возникает своего рода «смысловая интерференция» этих двух категорий, в ряде контекстов употребления просто взаимозаменяемых.

Сознательное и целенаправленное изучение культуры началось в XVIII в. деятелями эпохи Просвещения: Ж. – Ж. Руссо, Д. Дидро, П. – А.Д. Гольбахом – во Франции, И.Г. Гердером – в Германии и др. В середине XIX в. изучение культуры постепенно нащупывает свой специфический объект: культура как связующее звено в системе оппозиций человек / мир (природа), человек / общество, человек / этнос – и свою проблематику: происхождение культуры; теория культуры; структура культуры; типология культуры; история культуры; функции культуры и т. д.

Слово культура по своему происхождению восходит к многозначному латинскому глаголу colo, colui, cultum, colere 'возделывать, обрабатывать землю' – 'поклоняться'. Именно развитию семантического потенциала исходного латинского слова мы обязаны многозначностью современного слова культура в индоевропейских языках. Еще в латыни в этом слове присутствовали такие семантические признаки, как, с одной стороны: 'землепашество' – 'возделывание, обрабатывание земли', а с другой: 'воспитание людей (как результат «возделывания, обрабатывания» людей)' + 'уход, попечение, забота (тоже как своеобразное «возделывание»)' + 'образованность (как результат «внутреннего «возделывания»)', а в качестве дальнейшего расширения и обобщения семантики 'любое занятие, изучение ч. – л.', и даже: 'наряд, роскошь'; 'красота, изящество'. На фоне этих значений развивается семантика религиозно-мифологического характера: 'поклонение' – 'служение, вероисповедание'.

Отсюда в современном узусе (речевой практике) встречаем столь семантически разнообразные рефлексы этого корня. Это и сельскохозяйственная культура (ср. также культиватор – сельскохозяйственный агрегат), и культура бактерий в биологии. В религии мы имеем дело с культом, в этике – с понятием культура поведения и культурный (т. е. воспитанный) человек.

Анализируя внутреннюю форму, можно увидеть некую родовую сему – это идея возделанности, обработанности чего-либо. Таким образом, культура предстает как некая нематериальная сила, носящая антиэнтропийную направленность, упорядочивающая мир, вписывающая его в человеческую систему ценностей. Поэтому и в сфере синхронического лексического значения (уровень обыденного сознания, «наивной» картины мира) под культурой понимаются любые результаты именно человеческого способа деятельности в мире, как материальные (здания, краски, орудия труда, обработанность земли, плоды ремесел и пр.), так и духовные (обряды, обычаи, традиции, модели поведения и пр.). Толковые словари русского языка выделяют в основном следующие значения этого слова: '1. Совокупность достижений человечества в производственном, общественном и умственном отношении. 2. То же, что культурность. Степень общественного и умственного развития, присущего кому-то. 3. Высокий уровень ч. – л., высокое развитие, умение'.

Концептуальное, логико-понятийное содержание понятия культура реализуется в его дефинициях, количество которых можно определить уже четырехзначным числом. Нам наиболее близко предельно общее понимание культуры. Так, согласно Ю.М. Лотману, своеобразие человека как культурного существа требует противопоставления его миру природы, понимаемой как внекультурное пространство. В этом широком смысле культуру можно определить как всю совокупность духовного опыта человечества, реализованного в продуктах материальной и нематериальной деятельности, которая представляет интеллектуальную, эмоциональную, моральную и эстетическую ценность и имеет своей целью духовное развитие и обогащение всего человечества в целом, этнической или социальной группы людей и отдельной личности.

Культура зарождается в момент противопоставления человека окружающей среде, когда он начинает активно упорядочивать свои взаимоотношения с ней, обрабатывать, возделывать ее и себя. По своему происхождению культура имеет различные истоки: природные, социальные, ментальные, антропологические. В этом плане культура носит конкретно-исторический характер – может быть в синхронии и диахронии. Можно говорить потому о культуре целых исторических периодов – античности, Средних веков и эпохи Возрождения и пр.

Объем понятия культура варьируется в зависимости от разной степени обобщенности: можно говорить о культуре как о феномене всего человечества; о культуре какого-либо общества или государства; о культуре отдельных социальных групп, классов, слоев общества, политических движений, религиозных течений, профессиональных объединений, возрастных и половых категорий и пр.; о культуре индивидуума. В этом ряду стоит и интересующее нас понятие культура этноса, или национальная культура.

В каких же отношениях находятся понятия менталитет и культура, если мы попробуем все же произвести их семантическое распределение? Представляется, что и менталитет, и культура выступают как аспекты духовной деятельности людей, связанные между собой посредством национального языка. По словам В.В. Колесова: «Отображая культуру нации, язык участвует в формировании менталитета народа – носителя языка».

С одной стороны, менталитет в качестве системы неосознанных способов видения мира, ценностной ориентации и моделей поведения выступает как источник, предпосылка и непосредственный фактор становления и эволюции национальной культуры. Менталитет есть неизменная в своей сути основа, лежащая в корне борьбы культур, смены культур, именно он направляет избирательную активность культуры, управляет фактором «отобранности» национальных культурных ценностей. Культура в этом плане выступает как некий результат, проявление менталитета.

С другой стороны, выработанные, отобранные и накопленные культурой основные стержневые категории народного опыта, народных ценностей, идеалов и пр. оказывают свое воздействие на эволюцию менталитета, равно как и инокультурные влияния, кросс-культурные взаимодействия. Например, в наши дни культурная экспансия со стороны западной культуры влияет на русский менталитет, в каких-то основных чертах унаследованный из прошлого. В этом смысле и менталитет выступает в качестве своего рода результата культурной активности этноса, борьбы культур, диалога культур.