Текст книги "Жаклин Врана"

Жаклин дернула крышку, и содержимое открылось окружающим во всем своем отвратительном великолепии. Восприимчивому Локу снова сделалось нехорошо, Уве опустил оружие, закрыв глаза, Жаклин потерла переносицу и тихо чертыхнулась. Гробница не пустовала. Хозяин ее, уже порядком разложившийся, мирно спал. Одежда сильно истлела и потрепалась, кожа проваливалась между костями в черепе.

– Его осматривали? – спросила Жаклин, перебирая пальцами рабочую форму механика.

– Нам это неизвестно, – ответил старик. – Кажется, его похоронили в том, что на нем было в последний момент.

Девушка запустила руку в карман оранжевой куртки, потускневшей от холода и грязи. Что-то зашуршало между ее пальцами. Она бросила гневный взгляд на рабочих и скорбный – на своих коллег.

– Мы здесь ни при чем, – оправдывались первые, в то время как она вынимала поблекший снимок паспортного образца.

– Кто бы сомневался. Это какая-то игра обиженного ребенка. Кажется, у нас это называется испорченным телефоном. Или переводом стрелок, – она подняла фотографию над головой и продемонстрировала Уве обратную сторону со словами «Он меня убил».

Глава 3

Свет единственной лампы падал в центр стеклянного столика. Жаклин склонилась над фотографиями. На одной из них – Михаэль, на второй – светловолосый юноша с водянистыми глазами. Остальные выжидали вердикта экспертизы. Уве разделывал кровяную колбасу, Лок украшал искусственную елку на подоконнике. Виктор барабанил пальцами, раздражая окружающих обыкновенной нервозностью от переизбытка или недостатка кофеина. Он уже и сам не мог определить, чего не хватает его организму, поэтому злился вместе с остальными.

Наконец, в кабинете показалась энергичная Соня с документами в руках.

– Совпадение почерка чуть меньше, чем в прошлый раз, – сообщила она, прежде чем кто-то заглянет в бумаги.

– Но ведь мы не можем утверждать наверняка, – переворачивала страницы Жаклин. – Почерк – не отпечатки пальцев.

– В том-то и проблема, – вздохнула женщина. – Мы сняли отпечатки с ламп, которыми была убита женщина. Они принадлежат Михаэлю.

– То есть дело можно закрыть? – обрадовался Лок. – Все сходится.

– Нет, не можем, – стукнул кулаком Виктор. – И не будем.

– Согласна, – кивнула Жаклин, постукивая по фотографии с незнакомцем. – Мы не знаем, кто этот мальчик. Ведь не знаем? – уточнила у Сони она.

Она развела руками, набирая телефон отдела.

– Можешь спросить сама, – передала ей трубку женщина.

– Да? – спросила у гудков Жаклин и повторила, когда раздался голос.

– Слушаю, – отозвался Снуре Ламан, молодой человек из поискового отдела.

Со своей работой он справлялся с переменным успехом, и девушку это нередко злило. Он единственный, кто мог производить в ней желчь тоннами.

– Я тоже слушаю, – бросила она. – Мы оба умеем слушать. Вот так совпадение.

Уве зажал губы, чтобы не рассмеяться вслух.

– Га?.. Жаклин? – исправился он. – Мы еще не успели ничего разведать.

– Меня должно это удивить?

– Мы… Что? Мы думаем, что узнать об этом юноше ничего не удастся.

– Уверены?

– Абсолютно. Мы все проверили. Нигде и ничего о нем нет. Никаких данных. Он будто призрак.

– Так ищите внимательнее.

– Мы уже все проверили.

– Значит, не все, – спокойно заключила она.

– Нет, все, и досконально, – он поднял голос так, что слышали все в кабинете. – Постарайтесь получить новые данные.

– Хорошо, – потерла переносицу она. – Вот тебе новое задание.

– Да, – заинтересовался Снуре. – Записываю.

Уве и Лок пригнулись, чтобы подслушать разговор, и застыли в ожидании.

– Записывай, ничего не упусти.

– Хорошо, – деловито сказал он. – Диктуй.

– У тебя на столе ксерокопия фотографии, которую мы нашли в последний раз, верно?

– Так.

– Блондин, светлые волосы…

– Верно, – соглашался мужчина. – И что мне с ней делать?

– Узнать, кто он такой, – спокойно объяснила она в десятый раз и положила трубку.

Уве выдавил воздух из легких и громко рассмеялся.

– Это было жестоко, – качала головой Соня.

– Разве? – возмутился Лок. – Ничего не жестоко! Я давно хотел это сделать.

– И я, – согласился Уве.

– Ведь все так очевидно, – задумчиво сказала Жаклин, и общее веселье оборвалось. – Разве нет?

– Что очевидно? – выглянула через ее плечо Соня.

– Вглядитесь в его глаза.

Уве взял фотографию и выставил перед носом.

– Слишком блестящие. И настолько светлые, что сливаются с белком. Я понял, о чем ты.

– А нам не объясните? – запротестовал аспирант.

– Он незрячий, – догадалась Соня.

Жаклин перевернула снимок и рассмотрела почерк.

– Это должно сузить список, – потянулась к телефону Соня. – Давайте сообщим об этом…

– Нет, – задержала ее руку девушка. – Пускай сами думают.

– В любом случае за дополнительной информацией ты обратишься к Тоби, – кивнул Уве.

– Может, они просто адекватные люди, которым не нравится работать в праздники? – возмутился аспирант. – Может, здесь только вы мазохисты?

– А может, кто-то говорит слишком много и не по делу? – отозвался Уве.

– Кому действительно надо отдохнуть, так это Жаклин, – мягко улыбнулась Соня.

– Я отдыхала в прошлом месяце. Вы же читали мою статью в журнале.

– Ты не отдыхала, – облизал пальцы Уве, – а была на задании.

– Отпечатки на фотографиях есть? – сменила тему она.

– На фотографии с первого места преступления обнаружены отпечатки, кого бы вы думали…

– Михаэля, – раскинул руками Лок. – В чем дело? Почему нельзя объявить убийцей его?

– Успокойся, – бросил Уве, сворачивая грязные салфетки. – Если никаких улик в течение суток не всплывет, так и поступим. Но не думаю, что это принесет облегчение всем нам. Особенно Жаклин, – бросил ухмылку на ее стеклянные глаза он. – Да, Жаклин?

– Михаэль убил женщину и получил по заслугам, – пояснил Лок. – Иногда жизнь бывает справедливой.

– Жизнь никогда не бывает справедливой, – обернулась на вид за окном Жаклин и постучала рукой по столу. – Вот что мы сделаем.

– Идем спать? – жалобно предложил Лок.

– Не дождешься, – усмехнулся Уве, вытирая руки влажным полотенцем.

– Пусть сравнят почерки еще раз.

– Но ведь… – начала Соня.

– Почерки этих двух фотографий. Нам надо знать, принадлежат ли они одной руке. И продолжайте поиск отпечатков с последнего снимка.

– Они должны принадлежать убийце Михаэля? – спрыгнул с подоконника Лок. – Но ведь Михаэль сам убийца. Зачем восстанавливать честь убийцы?

– Потому что будет третий, – откинулась на спинку стула Жаклин. – А теперь расходимся.

Лок хлопнул в ладоши, Виктор схватил куртку и выбежал из отдела первым. Соня спустилась в кабинет экспертизы с новым поручением. Уве собрал пакеты с мусором, а Жаклин выключила яркие лампы над столом и бросила последний взгляд на панораму из офиса.

– Подбросишь меня? – спросил он, нажимая кнопку лифта. – Я и до кладбища на метро добирался.

Жаклин резко кивнула и направилась к машине, подготавливая ключи.

– Мы живем в немного разных частях, но Швеция тесная, – забрался на соседнее кресло он и хлопнул дверью. – К тому же я знаю, в какой восторг тебя приводят ночные улицы. А сама помочь ты никогда не предложишь.

– Ты угадал, – поправила стекло Жаклин. – Тем более мне ведь надо тебя как-то отблагодарить.

– За что? – нахмурился Уве.

– За цветы, – ответила она. – Только остановим у первого заведения. Я всех распустила только для того, чтобы выпить кофе.

– Охотно не против.

Первое кафе показалось уже через несколько минут. Жаклин припарковалась на свое усмотрение, не обращая внимания на сигналы выезжающих с поворота машин.

– У тебя, насколько я знаю, права есть, – усомнился Уве, открывая перед ней дверь в кафе.

– Есть, – кратко ответила она, рассматривая меню над потолком. – Американо и… американо.

– Два американо? – переспросила официантка.

– Нет, американо и капучино, – исправилась Жаклин и выложила кредитку. – Почему ты решил, будто у меня нет прав?

– Ну, ты неправильно паркуешься и забываешь блокировать двери.

– Я не заблокировала двери? – обернулась Жаклин.

– Да, я пытался тебе сказать, но ты так спешила…

Жаклин пожала плечами, подняла поднос и направилась к угловому столику.

– Все равно не моя.

– Но ты несешь за нее ответственность, – кинул ей вслед Уве, но не удостоился даже взгляда. – Кофе и блинчик с мясом и вишневым соусом.

– Ты ведь уже ел, – недоумевала Жаклин, когда он поставил поднос рядом.

– Это запрещает мне поесть еще раз? Если уж мы оказались в таком месте. Или раз ты питаешься одним только кофе, это обязывает всех остальных следовать твоему полезному рациону?

– Да, у меня полезный рацион, – не поняла сарказма девушка.

– Нет, Жаклин, то, как ты ешь, вовсе не полезно. И говорю я тебе это, потому что желаю только добра. Ведь ты мне небезразлична.

– Почему это? – подняла бровь она. – Ты же мне безразличен.

– Спасибо за правду. И все же ты годишься мне в дочери, а старший всегда берет на себя ответственность за младшего. Дети не привыкли заботиться о ком-то, а в тебе еще не сформирован родитель.

– Вот как? – удивленно спросила она. – Значит, я не должна испытывать вину за то, что не могу ответить тебе взаимностью?

– Может, и должна, не знаю, – раздраженно махнул мужчина. – Я сам неважный родитель и давно перестал понимать свою дочь. Она, к слову, почти твоя ровесница.

– То, что мы с ней ровесники, еще не делает нас похожими.

– Почему-то мне кажется, из тебя выйдет неплохой родитель. Ты не совершишь моих ошибок.

– Я вообще не собираюсь быть родителем, – поежилась она. – Я смотрела, как это происходит, и мне это показалось противоестественным.

– Я тоже видел, как рожает моя жена, и, поверь мне, это самая в природе натуральная вещь. В отличие от этого скверного мяса и джема. Раз уж мы заговорили о семье… Как поживает сестра?

– Из последнего разговора с ней я вынесла, что весьма скверно. Все беды с этой особой происходят из-за того, что она невыносимая потаскуха.

– Сказал бы, что о родных сестрах так не отзываются, но знаю, что лгать ты не умеешь, и приму за чистую монету.

– Она спала с одним парнем на протяжении полугода и подумала, что это даст ей право считать его своим.

– А я-то думал, ты самая знатная феминистка в стране.

Уве рассмеялся с набитым ртом, вдохнул брусничный соус и резко закашлялся. Жаклин спокойно наблюдала за этими муками, игнорируя его жесты.

– Спасибо, – выдавил он, когда кашель отступил.

– Не за что, – пожала плечами она. – А за что?

– Когда человек кашляет, следует постучать ему по спине, иначе ненароком задохнется, – доходчиво пояснил мужчина.

– Даже если человек взрослый и понимает, что с набитым ртом не разговаривают и уж тем более не смеются? Закончил? – следила за его движениями челюстью она.

– Необязательно вскакивать, как только закончишь с трапезой.

– Ты собираешься есть еще? – поморщилась Жаклин.

– Нет, что ты! Я не такое чудовище, как ты думаешь.

– Я не думаю, что ты чудовище, но у тебя чудовищный желудок, – добавила она, немного помолчав. – Почему ты назвал меня феминисткой?

– Ну не знаю, – наклонил голову в бок он.

– Ты доел? – поднялась Жаклин. – Кажется, они закрываются. Это кафе не круглосуточное.

– Да, – вздохнул и направился за ней в машину Уве. – Прости, что залез не туда, – сжал губы он. – И прости, что поднял голос. Это непозволительно и непрофессионально.

– Да, я не твой допрашиваемый. Криком бы ты из меня ничего не выбил.

– Так я из тебя действительно сделаю феминистку, – рассмеялся он. – Просто все в отделе… Понимаешь, в коллективе закрытых не любят.

– И что же, если я просто работаю на работе, значит, можно пускать обо мне сплетни?

– К сожалению, в большинстве кругов это именно так и происходит, – с горечью признал он. – Если не обсуждаешь вместе с остальными – обсуждают тебя.

– И что же, меня обсуждают? – сглотнула она. – А ты обсуждаешь вместе с ними? Как меня называют за спиной?

– В нашем кругу тебя никто так не называет, поверь.

– Но как называют не в нашем кругу? – потребовала ответа Жаклин.

– Тебя это не обрадует. Гансом.

– И что это значит?

– Я не большой специалист в медицине и литературе.

Она кивнула, прислушиваясь к звону брелока и шума двигателя.

– Понимаешь, – продолжил он, – мне трудно тебя защищать, когда я сам ничего не знаю. Вот уже пятнадцать лет я объясняю коллегам, что никакая ты не сбежавшая из другой страны преступница, не наркоманка и не лесбиянка. Фантазия у людей безгранична. Скоро они тебя и вампиром сделают. Я не перестану тебя защищать, но для этого нужно хотя бы чувствовать уверенность в том, за что заступаешься.

Жаклин не отвлекалась от дороги.

– Высадить у дома? – бросила она.

– Да, у дома, – огорченно ответил Уве.

– До завтра, – кивнула она, не оборачиваясь, и остановила машину на площадке рядом с его подъездом.

– Жаклин, я всегда буду на твоей стороне. Понимаю, что новым Отто мне для тебя не стать. И все же не думай, что ты одна.

Он покинул машину, и девушка тут же тронулась. Она не стала ждать, пока он поднимется на свой этаж, как любила это делать. Не стала смотреть на окно их кухни. На то, как радуется его приходу жена, ставит на стол свежеприготовленный чай с имбирным печеньем. А дочь наблюдает за ней с высоты в коротком халате, забросив на подоконник ноги в шерстяных гетрах.

Жаклин выехала на главную улицу, свернула в сторону площади Сельгенс Тор и бросила машину вне зоны стоянки. Прошла вдоль горящих витрин магазинчиков, рассматривая причудливые игрушки, елочные шары с миниатюрными копиями популярных зданий внутри, плетеных зверей. Один из них ей приглянулся особенно. Это был олень из веток вроде тех, что стояли в центре площади.

– Его можно подключить, и тогда он будет светиться, – пришел на помощь продавец. – Показать?

Жаклин вспомнила о кошмарах, которые преследовали ее всю ночь, и поставила игрушку на прежнее место.

– А есть что-нибудь не электрическое? – отмахнулась от уродливых кадров она. – Что не сгорит.

– Обычные олени, – кивнул на более дешевый товар мужчина. – Из обычных веток. Тоже горят, но только если очень постараться.

Она подняла одну из фигурок с повязанным на шее миниатюрным шарфиком.

– Беру этого, – вынула кредитку она.

Продавец не выдержал и указал на ее пальто.

– Не хотите ответить на телефон?

Из-за общего шума и навязчивой фоновой музыки своей тихой монофонии она не услышала. Привыкший к подобной какофонии продавец посторонний звук уловил несколько минут назад. Она не успела ответить и проверила входящий номер. Такого в ее электронной записной книжке не было. Спустя секунду с этого же номера, прежде чем она успела бросить обратный звонок, пришло сообщение с коротким текстом: «Имя слепого Николас Эшби. Садовод».

Садоводом себя называл Тоби. Его информации Жаклин верила без проверок. Мальчик еще ни разу ее не подводил. Перезванивать ему она не стала. Вместо этого набрала номер Сони Иккерман, которая, как она подозревала, до сих пор находилась в участке вместе с экспертами.

– Николас Эшби, – бросила в трубку она, забирая карту у продавца.

– Имя слепого?

– Да, Николас Эшби, – повторила по слогам она, возвращаясь к машине быстрым шагом. – Пустите фотографии в ленту новостей. Нужно объявить его в срочный розыск.

– Он убийца Михаэля?

– Еще хуже. Он следующая жертва. Моя машина…

– Жаклин? Я тебя…

– Где моя машина?

Соня почти не различала ее голоса сквозь поток постороннего шума. Жаклин медленно отдаляла трубку, наблюдая за тем, как ее автомобиль погружают на эвакуатор. Она бросилась за ним, обогнала и преградила дорогу буксировщику. Водитель приоткрыл дверь, чтобы крикнуть что-то неприличное.

– Жаклин Врана, – выставила свидетельство она. – Полиция Швеции.

– Ничего не знаю, у меня приказ, – хлопнул дверью он и объехал девушку до того неаккуратно, что ей пришлось отскочить к бордюру и упасть в снег.

Впадать в панику было не в ее правилах. Провожая взглядом капот своего автомобиля, она вынула мобильный и набрала номер того, кто всплыл в ее памяти первым.

– Да? – сонно ответил Уве. – Что-то случилось?

– Мою машину эвакуировали, – коротко и спокойно пояснила она, отряхивая пальто. – Можно я вернусь к тебе?

– Ну, да, конечно, – обрадовался, но одновременно растерялся он. – Ждем. Ты далеко? Тебя встретить?

– Нет, доберусь, – нагнулась за игрушкой она.

Глава 4

Дверь он открыл в домашних штанах, белой майке и тапочках. Сонный и потирающий глаза, отступил от порога и указал на кухню.

– Сегодня разборки устраивать не будем. Позвоню завтра, и решим этот вопрос полюбовно. Лучше тебе разуться, – заметил ее грязную обувь он.

– А вы разуваетесь? – удивилась Жаклин.

– Представь себе, – улыбнулся он. – Жена не любит грязи в доме. Ты же знакома с моей женой, если я помню?

– Бекки твоя жена? В таком случае – знакома. Она появлялась в участке несколько раз, чтобы принести тебе еду.

Квартира Уве разительно отличалась от ее собственной. Чувствовалось, что в ней кто-то живет, но без той броской загруженности розового в мире Софи. Ряд семейных фотографий в компании бесчисленных родственников и друзей на полках, подарки, купленные или же сделанные руками.

– Странно, – задержалась на пороге Жаклин.

– Что странно? – улыбнулся мужчина.

– У вас так тепло.

– Да, мы хорошо топим. Даже тапочки не нужны.

– Нет-нет, – замахала руками она.

– Нужны, – показалась в проеме ванной дочь Уве, накрашенная совсем не по-домашнему. – Я принесу.

– Это моя дочь Кларисса, – бегло представил девочку отец. – В общем, мы с женой ждем на кухне. Печенье и кофе еще остались. Мы как будто знали, что ты вернешься. Обслужи гостя, милая, – бросил хозяин и скрылся на кухне.

– С большим удовольствием, – улыбнулась миловидная девочка, наклоняясь к напольному шкафчику так, что задралась юбка и оголились стройные бедра. – Вам нравятся? – выпрямилась она, демонстрируя белые махровые тапки с заплатками. – Мама сама их пришила. Вот здесь.

Она провела ногтем по рисунку, улыбаясь пухлыми ярко-красными губами.

– Вы работаете с папой? – поставила обувь к ногам Жаклин она и помогла расстегнуть пальто длинными ногтями. – Он ничего о работе не рассказывает.

– Вот как? – приподняла бровь Жаклин, позволяя девочке за собой ухаживать.

Подвоха в ее заботе она не заметила. В этом доме ей все казалось необычным, поэтому удивляться она перестала.

– Наверное, вы очень устали, – повесила на крючок пальто гостьи девочка, взяла ее руку и повела на кухню. – Работа у вас напряженная. Каждый день убийства и погони.

– Да не так уж…

– Можете прийти ко мне после трапезы, – обошла гостью девочка.

Жаклин растерянно обернулась корпусом и проводила Клариссу взглядом. Девочка помахала рукой и скрылась в комнате, оставляя за собой демонстративную щель.

– Ну, где ты там? – крикнул мужчина, и девушка прошла на кухню, маленькую, но уютную. – Я уж было подумал, ты нас грабишь.

– Добрый вечер, Жаклин, – улыбнулась жена Уве, приятной наружности женщина средних лет. – Ты, насколько я помню, любишь эспрессо.

– Да, – удивилась ее познаниям Жаклин и опустилась напротив своей чашки. – У вас очень приятная дочь. Тоби ответил мне двадцать минут назад.

– Когда эвакуировали машину? – не мог сдержать улыбку Уве.

– Как это могло произойти? – сопереживала хозяйка. – Разве они имеют право до выяснения обстоятельств? А как же штрафы?

– Я разберусь с этим завтра, – отмахнулся мужчина. – Все, кроме телефона, осталось там? Составь список, чтобы ничего не прибрали.

– Да в общем-то нет, – пожала плечами Жаклин.

– А кошелек?

– При себе, – стукнула по карману гостья.

Уве неловко переглянулся с женой.

– Тогда почему не вызвала такси?

– Не знаю, – задумалась Жаклин.

– В любом случае кровать я уже разобрала, поэтому сегодня поспишь у нас, – улыбнулась Бекки.

– Хорошо, – легко согласилась Жаклин, все еще думая над словами Уве о такси. – Я буду спать с вами?

– Да, в гостиной, – собрала посуду в мойку женщина. – Можешь идти, когда хочешь.

– Думаю, так и поступлю, потому что здесь дел не осталось, – кивнула девушка. – Кофе отвратный, но все равно спасибо.

– Не за что, – растерялась хозяйка. – Печенье с собой не возьмете?

– Уве говорит, они невкусные, поэтому даже пробовать не стану, – отчеканила она и направилась в коридор к гостиной.

– Ах, Уве говорит, – перевела взгляд на мужа та.

– Эй, – поймала ее в коридоре девочка и увлекла к себе в комнату.

На ней была легкая шелковая сорочка, еще более короткая, чем халат, но косметики значительно поубавилось. Свет не горел, пахло ароматическими свечами.

– Это ведь не гостиная, – уточнила Жаклин.

– Гостиная напротив, за шкафом, – пояснила девочка, усаживая гостью на кровать.

Она забралась на кровать с ногами, провела рукой по жесткой рубашке Жаклин и между волосами, точно гребенкой.

– Какие красивые, – восхитилась она. – Не у многих женщин такие встретишь.

– Наверное, – равнодушно пожала плечами та.

– Люблю мужчин с длинными волосами, – напевала девочка.

Сладкие ароматы и спокойный свет усыпляли Жаклин.

– А ты каких женщин любишь? – начала расспрос Кларисса. – Длинноволосых или кудрявых?

Ее голос размывался, становился все тише и менее отчетливым.

– Женщин? – сонно протянула Жаклин. – Мне все равно.

– У меня кое-что есть, – упорхнула с кровати Кларисса и нагнулась над тумбочкой, как уже делала это раньше. – Отец думал, что потерял ее или допил. Мне на руку его плохая память.

Жаклин хотела опровергнуть комментарий насчет памяти Уве, но губы не шевелились. Девочка вылила остатки содержимого в маленькие чашки и протянула одну гостье. У той сил не хватало даже на то, чтобы поинтересоваться составом. Она вылила ее в себя залпом и только потом почувствовала привкус спирта. Последний раз она пила три года назад, и этот опыт запомнился всем. Она думала, что в кофе ей подливают какой-то сливочный сироп, но им оказался Бейлис. Эта шутка отдела свалила ее в сон на целые сутки. Правда, выпила она тогда немало, но не была настолько уставшей и сонной. Теперь она почти спала, и глоток абсента полностью затуманил ее разум. Она не успела отставить чашку и упала назад, разлив остатки.

– Жак? – испугалась девочка и похлопала по щекам гостя.

Однако услышала мирное сопение и отставила свою чашку.

Проснулась Жаклин только в третьем часу дня. Девочки в комнате не оказалась. На мобильном высветилось несколько пропущенных вызовов. Она потерла спутанные от массажа Клариссы волосы и поднялась на дрожащих ногах. Тут же села и повторила попытку. В голове нестерпимо колотило, а на языке оставался кисловатый привкус. Она вышла в коридор и столкнулась с матерью девочки. Та удивилась, но галантно промолчала.

– Яичница на столе. Кофе сейчас сделаю.

Жаклин дошла до стола на ватных ногах в тапках не по размеру и упала на подоконник, удерживая разбитую голову.

– А где остальные?

– Кларисса в школе, а Уве уехал на работу восемь часов назад за бумагами по поводу машины, – поставила чашку с эспрессо женщина.

– Почему не разбудил?

– Сказал, что ничего нового, достойного твоего внимания, там нет. К тому же он повсюду передвигается на велосипеде либо метро, поэтому подбросить все равно не мог.

Жаклин оценила вид из окна семьи Ингман. Слепящее полуденное солнце нравилось ей меньше всего. Деловые высотки блестели и неприятно слепили.

– Сколько я вам должна? – спрыгнула с подоконника девушка.

– Должна? – смутилась Бекки. – Жаклин, живи здесь хоть год. Мы твоих денег не возьмем. Для Уве ты словно племянница, ведь он твой наставник.

Пока хозяйка разбиралась на кухне, Жаклин вынула подарок, предназначенный Уве, и поставила на полку рядом с фотографиями. Среди других памятных семье вещей он выглядел в ее глазах лишним. Ей сделалось неловко, и рука сама потянулась опустить его обратно. Куда, как она думала, ему самое место.

Бекки собрала нетронутую яичницу в одноразовую посуду и успела передать его гостье. Та равнодушно ее приняла, но тут же выбросила в первый контейнер на улице. Она задержалась за поворотом, уставившись на брелок в виде прозрачных сердец, наполненных цветной жидкостью – подарок от коллег на какой-то из праздников. Это была их инициатива. Сама Жаклин никому подарков не делала.

«С чего бы это ему пригодилось? – думала она, пряча оленя в безразмерный карман. – Нужно дарить деньги. Пусть сам купит себе то, что действительно нужно».

Прежде чем поехать в отдел, Жаклин всегда набирала Сони. Собеседник вступал в разговор первым, независимо от того, кто звонил.

– Гудки кончились, – добродушно напомнила женщина.

Жаклин пожала плечами.

– В целом ничего нового, – продолжила секретарь. – Поступала пара звонков о том, что они где-то видели этого парня. В магазине или в парке. Но никаких конкретных адресов. Ни одна база его места жительства не выдает. Как будто он уже мертв, а мы гоняемся за призраком.

– Надеюсь, что еще нет. Первое и второе убийства отделяют три месяца.

– То, что смерть Михаэля неслучайна, мы доказать не можем. Автомобиль, на котором он разбился увезли на свалку и разобрали на металлолом.

– Мы еще можем успеть найти Нильса живым. Если убийца не поторопится.

Слабый кофе Бекки ее ненадолго поддержал. Добираться пешком у нее желания не было. Большие скопления людей ее пугали. Она вызвала такси и свернула в ресторанчик за самым большим стаканом капучино. Максимальным официантка порцию назвала без преувеличения. Его хватило до самого дома. Потягивая остатки, она дернула ручку незапертой двери.

Чужое присутствие девушка почуяла мгновенно. Рука автоматически потянулась в нагрудный карман пальто.

Телевизор все еще работал. Раздавался эхом искусственный смех какой-то дешевой комедийной передачи. Она заметила тень и выставила оружие.

– Жаклин Врана, полиция Стокгольма, – заявила она своему искаженному отражению.

Софи выронила на пол огромное ведро сухой кукурузы и подняла руки по инерции. Ванко, сложивший крылья на ручке кресла, повернул шею и устало моргнул.

– Как ты сюда попала? – поморщилась Жаклин.

– А двери тебя запирать не учили? – улыбнулась та. – И может, опустишь?

На Софи было платье не по сезону, но Жаклин не сомневалась, что в нем она и приехала.

– Хотела сделать тебе сюрприз, – объяснила девушка, соскальзывая с кресла. – Поэтому предупреждать не стала. Думала, по прибытии позвоню. Но ты не отреагировала. Посмотри, сколько у тебя пропущенных.

Жаклин расстегнула пальто, проворчав под нос что-то нечленораздельное, упала в кресло и принялась гладить блестящую голову Ванко. На ручке по другую сторону располагался макет черепа, украденного из анатомического кабинета. Ворон издал звук, имитирующий смех, на какую-то телевизионную шутку, а Жаклин вернула пистолет во внутренний карман.

– Это тебе, – выглянула из широкой сумки Софи, вынимая платье на манер тех, что носила сама.

– Это что? – поморщилась Жаклин.

Разница в их внешности, несмотря на совершенную идентичность в детстве, поражала даже старшую сестру. Со временем изменился не только стиль, но фигуры и лица. У Жаклин – угловатые и мальчишеские. Острые скулы и тонкие губы, подвижные мужские надбровные дуги, плоская грудь и худощавые ноги. У Софи – мягкие и округлые. Огромные глаза, пухлый рот и пышные формы. Взгляд у них тоже отличался. У старшей – равнодушный и строгий, у младшей – кокетливый и застенчивый.

– Померь, – попросила сестра. – Тебе должно пойти.

– Мне подходит моя одежда.

– Умоляю тебя, – обняла ее за плечи Софи. – Развеемся сегодня в каком-нибудь баре.

– Да. Сказала бы я, не будь у меня столько работы.

– Думаешь, все в участке работают круглосуточно? Уверена, у них есть личная жизнь и семьи. Боюсь спросить, но когда ты была в последний раз в постели с кем-то?

– Сегодня, – механически ответила Жаклин. – С дочерью моего коллеги. Ей семнадцать.

– Вот оно как, – чуть попятилась младшая. – Я ничего против твоих предпочтений не имею, – бегло добавила она. – Я не против посетить с тобой какой-нибудь бар по… интересам.

– Я не хожу в бары.

– Не сомневаюсь, – смущенно улыбнулась Софи.

Близилось к шести. Солнце медленно опрокидывалось.

– Я поищу подходящий тебе клуб, – обратилась к бездонной сумке гостья и вынула планшет. – А ты одевайся.

– Я уже одета.

– Оденься еще раз, – надавила сестра, бросая на нее взгляд матери.

Он мог подействовать на Софи, но Жаклин ничего не испытала.

– Вот, нашла один, – воскликнула младшая после нескольких минут поисков. – Самый ближний к нам всего в пятнадцати минутах. До одиннадцати вход бесплатный, так что вызываю такси, пока не поздно.

– Вызывай, – равнодушно бросила Жаклин, щелкая каналами.

– Кстати, если ты не заметила, – не унималась младшая, меняя короткое платье на очень короткое, – я здесь у тебя прибралась. Ты ведь знаешь, у меня аллергия на пыль. Могла бы хотя бы один ее слой стереть перед моим приездом.

– Я тебя не приглашала, – оглянулась по сторонам Жаклин.

И действительно чего-то не хватало. Пустых коробок из-под молока и горы стаканчиков, разбросанных фотографий, досье и улик прошлых дел, грязных носков и одноразовых салфеток, полотенец и белья. Все испарилось. Жаклин потянулась к ящику для обуви – второе место хранение снуса после шкафчика на кухне.

– Готова? – спросила Софи, надевая огромные серьги. – Выходим.

Жаклин лениво поднялась и взяла пульт.

– Оставь, – каркнула птица, и девушка повиновалась.

– Пистолет можешь тоже оставить, – посоветовала сестра. – Там вряд ли кто-то будет нам угрожать.

– Оружие при мне всегда, – бросила она, прикрывая дверь. – Это привычка.

– Лучше бы у тебя выработались более полезные привычки. Убираться, например, или закрывать дверь. И когда, наконец, починят ваш лифт? – жаловалась она, придерживаясь за перила.

– Куда мы идем? – на всякий случай уточнила Жаклин.

– В бар.

– Кофе там продают?

– Конечно, продают, – съязвила сестра. – А еще булочки с корицей и мармелад на гриле.

– Хорошо, – не поняла шутки Жаклин.

– Простите, у нас не работает лифт, – отчиталась перед таксистом Софи, забираясь в машину. – Кстати, где твоя машина? Разве ты не водитель?

– До вчерашнего времени, да, – коротко пояснила девушка, выглядывая в окно.

Клуб оказался довольно просторным, но сильно задымленным. Софи моментально закашлялась, а Жаклин пробивала дорогу к стойке сквозь паровую завесу. Она пролистала меню и заказала первое, в чем был замешан кофе. Другие ингредиенты напитка она проигнорировала, поэтому когда его принесли, осилила только несколько глотков.

– Плохой здесь кофе, – постановила она. – Идем в другое место.

– С ума сошла? – зашипела Софи. – Другого места для тебя здесь нет. А платить за такси еще раз я не собираюсь. Пошли, сядем за столик той женщины, – предложила она, хватая свой и ее коктейли. – Кажется, она от тебя глаз не сводит.

Следователь инертно за ней побрела и приземлилась рядом. Незнакомка с высоким бокалом в руках была многим их старше, но выглядела для своего возраста великолепно и очень ухоженно. Незначительные морщины вокруг рта и над глазами ничуть ее не портили. В шелковых штанах и блузке, строгих лаковых туфлях на квадратном каблуке, она выделялась из толпы танцующих потных подростков и неформалов с проколотым всем-что-только-можно-проколоть.