Текст книги "50 великих книг об успехе"

До Грэхема выбор акций был фактически игрой на деньги, но профессор предложил методологию, которую молодой Баффетт мгновенно «воспринял». Как описывает это Лоуэнштейн, «инвестиционная деятельность без Грэхема как коммунизм без Маркса – эта отрасль вряд ли существовала бы». Метод Грэхема был противоположностью спекуляции: он искал лежащую в основе стоимость ценной бумаги и разницу между этой стоимостью и биржевым курсом. Если вы покупаете акции очень дешево, вы фактически не рискуете. Акцент на исследовании, анализе и отслеживании только фактов бизнеса идеально соответствовал характеру Баффетта; он мог работать в одиночку.

Биография, написанная Лоуэнштейном, – это единственный серьезный портрет Баффетта в полный рост.

Хотя отец предостерегал его от поступления на фондовую биржу, Баффетт начал работать в брокерском деле отца. Он также участвовал в семинаре Дейла Карнеги по ораторскому искусству и в 21 год уже вел вечерний курс в Университете Омахи по принципам инвестирования для примерно сорока профессионалов. Позже он поступил в Инвестиционный фонд Грэхема в Нью-Йорке, но понял, что хочет работать на себя, в собственном фонде, и вернулся обратно в Омаху.

Начав с собственного капитала и капитала жителей Омахи, к концу третьего года фонд Баффетта удвоил свою стоимость; через пять лет, когда биржевой индекс Доу поднялся до 74 процентов, этот фонд невероятно вырос – на 251 процент.

К 35 годам Баффетт управлял 22 миллионами долларов и имел собственный капитал размером в 4 миллиона. В 1960-х годах это было много, однако его жизнь практически не изменилась. Он продолжал жить в том же невыразительном доме, который купил в 1950-х за 31 500, и только попросил свою жену Сюзи купить машину получше, чем их «Фольксваген», потому что «он плохо смотрелся, когда они забирали гостей из аэропорта». Его невзрачный офис находился на той же улице, что и его дом, и он работал в обстановке полной секретности.

Баффетт был успешен по большей части оттого, что независимо мыслил. Чтобы быть хорошим инвестором, необходимо знать ценность того, что «все» считали ничего не стоящим. Он никогда не волновался, если рыночная стоимость акций, которые он купил, сильно снижалась, так как для него было очевидным, что базисные внерыночные факторы заставят ее подняться.

И в самом деле, когда в начале 1980-х годов начался бум, акции, которые Баффетт купил очень дешево в годы стагфляции Никсона, начали расти. К 1983 году он попал в список богатейших людей Америки «Forbes», и его «стоимостное инвестирование»[9]9
  Стоимостное инвестирование – приобретение акций компаний, реальная стоимость которых значительно выше их актуальной рыночной цены.


[Закрыть] начало привлекать большое внимание. В одной беседе он сказал:

«Я сообщу вам секрет, как разбогатеть на Уолл-стрит.

(Пауза.) Закройте двери. Старайтесь быть алчным, когда остальные робки, и быть робким, когда остальные алчны».

Этот парадоксальный подход требовал смелости, но Баффетт не желал идти легким, но неэтичным путем враждебного поглощения, «зеленого шантажа» (требования выкупа фирм путем скупки их акций) или торговли бросовыми облигациями. Хороший пример – приобретение им доли «Washington Post», газеты, раскрывшей Уотергейтский скандал. Акции продавались так, как будто эта компания стоила 100 миллионов долларов, но ее активы заслуживали в четыре раза большей суммы. Баффетта привлекала политическая сторона этой сделки, и он всю жизнь дружил с президентом компании Кэтрин Грэхем. Что касается прибыли, начальные инвестиции «Berkshire» в «Washington Post» в 10 миллионов долларов превратились в 205 миллионов к тому времени, как Лоуэнштейн писал эту книгу, а в 2003 году эта доля стоила 1,3 миллиарда.

К 35 годам Баффетт управлял 22 миллионами долларов и имел собственный каптал размером в 4 миллиона.

Такой скачок в стоимости нередок для компаний Баффетта. Как инвестор он всегда настаивал на том, что нестабильность в экономике или политике не должна влиять на ваши решения о покупке акций. Прогнозы, по его мнению, – это потеря времени – его работа заключается в том, чтобы анализировать компанию, а не экономику. Оценивая компанию, Баффетт мало беспокоился о перспективах ее роста или даже размере прибыли; он интересовался рентабельностью инвестиций, или процентом прибыли на каждый вложенный доллар. «Я бы скорее предпочел иметь десятимиллионный бизнес, дающий 15 процентов, чем стомиллионный бизнес, дающий 5 процентов, – говорил Баффетт. У меня еще есть места, в которые можно вложить деньги».

Баффетт рисковал в том, что был готов поставить четвертую часть «Berkshire Hathaway» на одну ценную бумагу, но он не был азартным игроком, потому что искал только «надежные вещи». Он представляет торговлю на фондовой бирже подобной пожизненной перфокарте, на которой позволено пробить только 20 отверстий. С таким ограниченным выбором вы будете уверены, что акции, в которые вы инвестируете, правильные.

Баффетт не желал идти легким, но неэтичным путем враждебного поглощения.

Наиболее радикально в Баффетте то, что если он однажды выбирает акцию, он ее держит. Продать акции, которыми ты долгое время владел, говорил он, это как «бросить жену, когда она состарится». Короче говоря, он подчеркивает разницу между настоящим инвестором и биржевым маклером. Вот как пишет Лоуэнштейн:

«Баффетт всегда страстно желал этого и всегда чувствовал, что его обогащает следующее: работа с одними и теми же людьми, владение одними и теми же акциями, пребывание в том же бизнесе. Верность – это стиль его жизни».

Одни из самых крупных его долей предприятий включали «See’s Candy», медиакомпании «Capital Cities» и «АВС», «Disney», «Gillette», «Wells Fargo», «Coca-Cola», «Salomon Brothers», страховую компанию «GEICO» и цессионера «General Re». Заметьте, что ни одна из них не является акционерным капиталом технической компании. Когда бум с интернет-компаниями был в полном разгаре, Баффетта обвиняли в равнодушии, потому что он никогда не инвестировал в технические компании. Думали, что на «Berkshire» плохо повлияют только лишь вложения в акции «старой экономики». А Баффетт говорил, что «никогда не видел электрона» и придерживался той же инвестиционной формулы, которую применял всегда. Теперь его подход к инвестиционной деятельности, разумеется, всеми признан.

В противоположность главам взаимных фондов, подобным Питеру Линчу, отмечает Лоуэнштейн, Баффетт кажется человеком другой эпохи. У него в офисе нет компьютера («Я сам компьютер», – однажды сказал он журналисту) или даже калькулятора, и он проводит большую часть своего времени за чтением (ежегодных отчетов, газет) или беседами с партнерами по бизнесу и старыми друзьями. Его «единственная уступка современности», замечает Лоуэнштейн, – это частный самолет под названием «Непростительный». Баффетт приобрел его только потому, что устал от людей, просящих его совета по работе на бирже, когда он летал экономическими или коммерческими рейсами.

Оценивая компанию, Баффетт мало беспокоился о перспективах ее роста или даже размере прибыли.

Его любимое блюдо – чизбургер, и он знаменит тем, что обожает вишневую кока-колу. Лоуэнштейн говорит, что Баффетт настолько сосредоточен, что или не обращает внимания, или не имеет времени на то, что мы обычно связываем с образом всесторонне эрудированного человека. Во время путешествия в Париж он не меньше других интересовался достопримечательностями, однако неделями живет в своем прибрежном доме в Лагуна-Бич (Калифорния), не подходя к воде. Он постоянно удивляется магии сложных процентов, и когда его жена потратила 15 тысяч долларов на новую обстановку в их доме, Баффетт жаловался партнеру по гольфу: «Знаете, как это много, если погашать этот долг больше двадцати лет?»

Баффетт интересен, потому что по образу жизни и стилю работы он больше напоминает художника или философа.

Когда его жена Сюзи решила переехать в Сан-Франциско, чтобы стать певицей, Баффетт был удручен, но они не развелись, а по-прежнему проводили отпуска вместе, и она сопровождала его на важные встречи. У него была подруга Астрид Менке, которую Сюзи знала, и все трое, по всей видимости, приняли такую необычную ситуацию как совершенно нормальную. Баффетт очень не любит перемен, и окружающие его люди, как и компании, в которые он вкладывает деньги, – это тоже «навсегда».

Трое его детей, теперь уже взрослых, помнят отца, неизменно занятого чтением в своем рабочем кабинете с обоями цвета долларовых банкнот. Остальные члены семьи освободили его от большинства обычных отцовских обязанностей, но он поощрял своих детей скорее делать то, что им нравится, чем гоняться за деньгами. Очень интересна глава о взаимоотношениях молодых Баффеттов с их знаменитым отцом.

Для миллиардера, самого себя сделавшего, Баффетт необычно либерален. Он вышел из омахского клуба «Rotary» (президентом которого был его отец), потому что считал его расистским и элитарным, а также бойкотировал местный загородный клуб, потому что там отказывали в членстве евреям. Его семья, жившая в преимущественно белом районе, также была необычной для Америки 1960-х годов тем, что они со Сюзи принимали черных американцев.

Лоуэнштейн пишет: «В отличие от своего антиправительственно настроенного отца, Уоррен признавал необходимость правительства». Он не сетует на порядок и думает про себя, что налоги для богатых должны быть повышены. Он чувствует, что та энергия, которую люди вкладывают в то, чтобы платить меньшие налоги, отвлекает их от настоящей работы. В одном из своих знаменитых ежегодных писем инвесторам он писал, что цель инвестиций – не платить меньше государству, а уходить с «большей посленалоговой нормой прибыли». Понимание, что вы должны заплатить налоги, должно сделать вас более осмотрительным в инвестициях.

Когда Баффетта спрашивают, что нужно сделать, чтобы реформировать систему соцобеспечения, он предпочитает говорить о «соцобеспечении для богатых». Он не любит фондовых опционов для должностных лиц, потому что они слишком легко распоряжаются чьими-то деньгами за счет акционеров. Многие директора, с их сильно раздутыми компенсационными пакетами, эти «подопечные системы госкорпораций», по его мнению, не подлинные капиталисты, а бюрократы. Баффетт также предостерегал от неумеренности корпорации за пару лет до того, как развалились «Enron» и другие гигантские компании.

Хотя необходима корректировка, чтобы учесть действия Баффетта за последние десять лет, почему портрет великого инвестора, сделанный Лоуэнштейном, по-прежнему столь интересен? Если вы ничего не знаете об инвестировании, эта книга научит вас, весьма захватывающе повествуя об одном из великих умов нашего времени. Хотите узнать подробности – обратитесь к самой книге.

Для миллиардера, самого себя сделавшего, Баффетт необычно либерален.

Баффетт интересен, потому что по образу жизни и стилю работы он больше напоминает художника или философа: «Berkshire Hathaway» – это его холст, а свои отношения с партнерами он считает священным долгом. Те, кто делал с ним вложения, обычно держат свои паи десятилетиями и считают себя членами «привилегированного клана», отмечает Лоуэнштейн.

Бенджамин Грэхем говорил, что один из трех важных элементов успешного инвестора – это «твердость характера». У Баффетта ее с избытком, потому что его стиль инвестиций требовал от него придерживаться своих взглядов. Как верно замечает Лоуэнштейн, Баффетт так привлекателен потому, что его стоимостное инвестирование идет рука об руку с такими понятиями, как верность, честность и привязанность к одним и тем же вещам. Этот подход как будто не согласуется с нашей эпохой, хотя он дает прекрасные результаты.

Фонд Баффетта станет самым богатым благотворительным обществом в истории, жертвуя не менее 1 миллиарда долларов в год, однако только после смерти Баффетта и его жены. Но зачем же ждать, когда в современном мире так много проблем? Дело в том, что Баффетт верит, что за пару десятилетий благодаря магии сложных процентов его фонд станет еще богаче, и поэтому он сможет сделать больше.

Роджер Лоуэнштейн

Будучи владельцем акций «Berkshire Hathaway», Лоуэнштейн не интервьюировал Баффетта при написании этой книги, а говорил только с его родными, друзьями и партнерами по бизнесу. Лоуэнштейн – журналист «Уолл-стрит джорнал», живет в Нью-Йорке с женой и тремя детьми.

Самая известная его книга – «Когда гений потерпел поражение», о расцвете и закате взаимного фонда «Long Term Capital Management».

Автобиография Эндрю Карнеги
1920

«Я советую молодым людям не только посвящать все свое время и внимание единственному в жизни делу, которым они заняты, но и вкладывать в него каждый доллар своего капитала. Что касается меня, я рано принял решение. Я предпочел сосредоточиться на производстве железа и стали и стать специалистом в этой отрасли».

В двух словах

Будьте ненасытны в учебе и поступайте так, чтобы другие люди выигрывали от вашего интеллектуального и денежного богатства.

В схожем ключе

Генри Форд «Моя жизнь, мои достижения» (стр. 160)

Бенджамин Франклин «Автобиография»

Жан-Поль Гетти «Как быть богатым» (стр. 184)

Бабушка Эндрю Карнеги первой открыла маленькую библиотеку в родном городе Данфермлайне, в Шотландии, в те времена, когда еще не было публичных библиотек. Как простая семья ткачей, производивших полотно, они были далеко не богаты, но любовь и уважение к книжной учености оставили свой неизгладимый след на молодом Эндрю. Позже, когда он разбогател, библиотеки стали наиболее частым объектом его благотворительности. Он делал им крупные пожертвования.

Хотя Карнеги сам не получил хорошего образования, он ценил восприимчивый ум.

Как и Бенджамин Франклин, он знал, что «лидеры – это читатели» и что богатство возникает из глубоких знаний и размышлений. Когда должна была строиться первая дотировавшаяся им библиотека, Карнеги просили предоставить свой герб, чтобы разместить его над входом. У него не было герба. Вместо этого он попросил сделать табличку с изображением испускающего лучи солнца и словами «Да будет свет».

Карнеги родился в 1835 году и провел детство в большой семье. Отец перевез семью в Соединенные Штаты, когда Эндрю не было двенадцати, но его никогда не покидал интерес и любовь ко всему шотландскому.

В Питтсбурге он получил место телеграфиста и железнодорожного клерка и сделал карьеру в Железнодорожной компании Пенсильвании. Когда разразилась Гражданская война, его попросили руководить государственными железными дорогами и телеграфом США, что он весьма успешно делал. Он был республиканцем и боролся с рабовладением, а такая должность давала прекрасную возможность способствовать решению этого вопроса.

В дополнение к огромной работоспособности и умению расположить к себе людей Карнеги выбрал правильную дорогу в жизни. Американская железнодорожная сеть быстро разрасталась, и он заметил, что «производственные предприятия, такие как наше, едва ли разовьются достаточно быстро, чтобы удовлетворить потребности американцев».

Продав большую часть железо– и сталелитейных заводов в Соединенных Штатах, Карнеги стал самым богатым человеком в мире. Он провел поздние годы в своем любимом замке Скибо в Шотландии и умер в Леноксе, в штате Массачусетс, в 1919 году.

По завещанию он оставил более 100 миллионов долларов на строительство публичных библиотек по всем США и Великобритании и сделал большие пожертвования университетам. Миролюбивый Карнеги печалился из-за того, что вспыхнула Первая мировая война, и жертвовал деньги организациям, которые поддерживают мир и исследуют причины возникновения войн.

Вкладывайте деньги в себя…

Карнеги не любил спекуляции на биржах. Он считал, что лучше всего инвестировать в промышленность, хорошо ее изучив, или инвестировать в свой собственный бизнес:

«Я считаю, дорога к исключительному успеху в любой области предполагает превращение в знатока своего дела. Я не доверяю политике распыления ресурсов и сам редко встречал людей, которые интересовались бы многими вопросами и стали выдающимися капиталистами».

Сила концентрации, жертвование тем, что вы могли бы приобрести путем расширения сферы интересов, позволяет получить меньший, но четко определенный рынок.

…но разделяйте риски

Из-за большого успеха в столь молодом возрасте Карнеги приобрел репутацию бесстрашного и безрассудного бизнесмена. Этот образ, говорит он, не мог быть более далеким от истины. На самом деле он никогда сильно не рисковал собственным капиталом или капиталами партнеров: «Когда я делал большие дела, за мной и ответственной стороной стояли такие большие корпорации, как Железнодорожная компания Пенсильвании».

Не нужно ничем рисковать, чтобы мыслить и действовать масштабно. Карнеги учит, что нужно иметь еще одно лицо, которое взяло бы на себя риски и с помощью своей репутации помогало бы вашему предприятию.

Успех приходит благодаря открытости и умению ладить с людьми

Карнеги стремился сделать прозрачным менеджмент на всех своих промышленных предприятиях. Он соблюдал большой порядок и чистоту и спокойно принимал государственных инспекторов. Он всегда стремился к хорошим отношениям со своими рабочими и обычно давал своим работникам то, что они хотят, в пределах разумного. Знаменитая Хомстедская стачка, во время которой умерло несколько человек, произошла тогда, когда он был в Шотландии, и вряд ли такое случилось бы, если бы он был на месте.

В дополнение к огромной работоспособности и умению расположить к себе людей Карнеги выбрал правильную дорогу в жизни.

Он сделал богатыми многих из своих сотрудников. Управляющий заводом Чарльз Шваб стал первым человеком в Америке, которому платили 1 миллион долларов в год. В книге Наполеона Хилла «Добейся успеха с помощью позитивного мировосприятия» автор замечает, что эта огромная сумма выплачивалась Швабу не за квалификацию, а за его превосходную способность мотивировать людей. Как все самые успешные люди, Карнеги изучал человеческую природу и знал, что умение направлять энергию рабочей силы в нужное русло – это отличительная черта настоящего лидера. Он замечал: «Я не понимал в паровых машинах, но старался понять гораздо более сложный механизм – человека».

Будьте хозяином своего настроения

«Жизнерадостный характер важнее удачи. Молодежь должна знать, что его можно вырабатывать; что ум, как и тело, можно наполнить радостью».

Перечтите снова эти строки. Это простое высказывание Карнеги заключает в себе главную идею сотен книг по самопомощи и достижению успеха.

Выступление перед публикой – это всего лишь выступление

У Карнеги было два правила для выступлений:

1. Говорите с людьми, а не читайте лекцию.

2. Будьте собой, не старайтесь быть «оратором».

Запомните этот совет Карнеги, и вам не придется идти ни на какие дорогостоящие курсы. Нужно добавить, что дабы «быть собой», нужно посвятить время тому, чтобы решить, кто ты есть и что поддерживаешь. Речь предполагает утверждение такого мира, каким он, по-вашему, должен быть. Речь идет от сердца, которое всегда право.

Расширяйте свой круг

В числе друзей Карнеги были судья Меллон, Мэтью Арнольд, Джеймс Блэйн, Уильям Глэдстоун, президент Харрисон, Марк Твен и Герберт Спенсер. Эти отношения он поддерживал не для того, чтобы хвастаться знакомством с такими людьми, а чтобы учиться непосредственно у этих людей, обладавших уникальными знаниями и опытом. Он всегда находил интересных людей.

Стремитесь к знаниям и истинным ценностям, а не только к деньгам

Однажды вечером 1868 года в возрасте 33 лет, когда Карнеги жил в отеле «St. Nicholas» в Нью-Йорке, он написал себе меморандум. Он начинает эту записку словами «Тридцать три, доход 50 тысяч в год!» и затем констатирует, что смог организовать свои коммерческие предприятия так, чтобы получать ежегодно эту сумму, а остаток тратить на «благотворительные цели». Философствуя, он писал о своем намерении отойти от дел в 35 лет и с этого времени посвятить свою жизнь чтению и учебе. Конечно же, он этого не сделал, но в его словах заключено семя его последующей филантропии. Знания, полученные благодаря чтению и учебе, представляли настоящую ценность; хорошей жизнью считалась та, которая действительно давала широту взглядов. А сами по себе деньги ничего не стоили.

Путешествуйте, чтобы расширить кругозор

Карнеги любил путешествовать, особенно когда путешествия имели элемент приключения, и убеждал всех посмотреть мир. Его книга «На четверке лошадей по Британии» представляет хронику путешествия в экипаже по всей стране. В своих путешествиях он старался больше узнать о культурах, с которыми встречался, например, будучи в Китае, он прочел Конфуция, а в Индии – философские принципы Будды и Заратустры. Такое уважение ко всем религиям характеризовало широту мышления Карнеги, а также его убеждение, что посещение незнакомых стран помогает людям правильнее все оценивать.