Текст книги "Настоящая охота. Лучшие рассказы со всего мира"

Монетки в воздухе

Трюки со стрельбой были очень популярны в викторианскую эпоху. Выстрелы через плечо и между ног вызывали восторг, набирала популярность стендовая стрельба, и все это подогревалось известиями о мастерстве американских стрелков (взять хоть знаменитую Энни Оукли), что долетали через Атлантический океан.

Полковник Питер Хокер обожал стрельбу во всех ее проявлениях. Однажды он посетил поместье лорда Портсмута, прослышав о необыкновенных стрелковых трюках местного егеря.

Мистер Форд – тот самый егерь – обладал незаурядными способностями: он клал заряженное ружье на землю, подбрасывал две пенсовые монетки в воздух и, быстро подобрав ружье, выстрелом из каждого ствола сбивал обе до того, как они упадут на землю.

Хокер тщетно пытался повторить трюк, в конце концов признав, что никогда не видел стрелка, что мог бы сравниться с мистером Фордом в скорости и точности.

Худший в мире стрелок

6-й герцог Девонширский был известен своим богатством, родовитым происхождением и просто ужасной меткостью!

Поговаривали, что он скорее попадет в цель, если намеренно постарается промахнуться. Однако герцог был большим оптимистом и, несмотря на то что у него ничего не получалось, продолжал попытки.

Не раз он бывал в шаге от трагедии, особенно однажды, когда умудрился одним выстрелом ранить фазана, собаку, что бросилась за птицей, слугу и случайного зеваку. Друзья поддерживали его несмотря ни на что, и когда в каньоне Кресвел-Крэгс он все-таки попал в высоко летящую куропатку, за этим последовали бурные овации. Его светлость был немного озадачен, поскольку целился-то он в фазана!

Тяжкая ноша

Одно из величайших наслаждений во время традиционной охоты – обеденная трапеза, ведь для многих это – возможность поболтать, посплетничать о друзьях и их похождениях.

Лорд Алвенли и лорд де Рос были закадычными друзьями-охотниками, неисправимыми сплетниками и любителями розыгрышей. Если какой-то розыгрыш удавался, он становился предметом обсуждения за трапезой на месяцы, а то и годы вперед. Вдобавок оба были заядлыми спорщиками и держали пари по поводу и без.

Как-то во время охоты на пересеченной местности де Росу пришла в голову мысль, что будет забавно, если домой каждый из них понесет ту дичь, которую подстрелит напарник. Немногим позже ему попался на глаза осел, и он без раздумий пристрелил его. Реакция лорда Алвенли, к сожалению, неизвестна!

Коварные загонщики

Загонщики – это невоспетые герои охоты загоном, к которым следует относиться с должным уважением. Но в викторианской Англии их часто игнорировали или относились к ним как к низшим существам. В конце концов, возмездие свершилось. В некоторых угодьях загонщики традиционно носили белые холщовые плащи, подобные тем, что носили пастухи в восемнадцатом веке. На одной из охот хозяин решил, что на спине каждого загонщика нужно написать черным цветом буквы от «А» до «Я», чтобы было проще их различать.

По понятным причинам загонщики почувствовали себя униженными и начали недовольно ворчать. Но устроить открытый бунт было невозможно, и тогда они решились на то, что сегодня мы называем пассивным сопротивлением. Самым ярким событием охоты стала обеденная трапеза, когда охотники и их жены расположились прямо на лужайке перед домом. Загонщики сидели немного поодаль, спинами к господам, как вдруг один из охотников заметил, что, как будто случайно, буквы на белых спинах сложились в очень неприличные слова. Хозяин тут же распорядился убрать буквы.

Браконьерская смекалка

Оленина всегда стоила больших денег, поэтому неудивительно, что браконьеры рыскали по горам Шотландии в поисках оленя, а патрулировать такую огромную и труднодоступную территорию было очень сложно. Но однажды егерям повезло.

Группа егерей увидела, как внезапно упал стоявший вдалеке олень. Затем донесся звук выстрела. Для охоты был не сезон, и егеря, не мешкая, бросились к месту, где видели оленя, и затаились там. Шли минуты, затем часы, но никто так и не пришел за тушей.

Стемнело, но егеря и не думали уходить. Они организовали дежурство по сменам, чтобы можно было поспать. Двое из них засели на ближайшей тропе.

В свете почти полной луны они продолжали караулить, но лишь с первыми лучами рассвета увидели приближающуюся издалека фигуру.

Когда до оленя оставалось шестьдесят-семьдесят футов, стало твориться что-то странное. Человек остановился, начал поднимать с земли большие камни и швырять их в тушу. Камни градом начали сыпаться вокруг, оставалось лишь дождаться, пока заденет кого-то из егерей. Так и произошло. Камень лишь слегка задел одного из егерей, но и этого было достаточно, чтобы тот вскрикнул, – и браконьер тут же со всех ног бросился наутек в противоположном направлении.

Егеря, выпрыгнув из засады, устремились вдогонку, но через несколько сотен ярдов браконьер исчез в непроходимом кустарнике, и его преследователи поняли, что уже никогда не найдут его.

Они медленно поплелись назад, утешая себя тем, что хотя бы помешали браконьеру забрать добычу. Представьте их ужас, когда они обнаружили, что олень исчез! Браконьер просто отвлекал их, давая подельникам возможность забрать тушу.

Фальсификатор

Чарльз Уотертон (1782–1865) был одним из самых эксцентричных британских землевладельцев. В молодости он много путешествовал по Южной Африке и, поговаривали, охотился на кайманов, зажав нож в зубах и прыгая им на спину.

По возвращении в Англию Уотертон унаследовал громадное семейное поместье в графстве Йоркшир и, не мешкая, обнес его высокой стеной протяженностью более десяти миль, которая обошлась ему так дорого, что он почти обанкротился.

Он был заядлым охотником, но стрельба по фазанам и зайцам больше не приносила ему удовольствия. Вместо этого Чарльз начал охотиться на крыс – это было единственное животное, которое он недолюбливал.

Еще он скупал у местного населения ежей и зайцев и отпускал их на волю в своих владениях. Чарльз проводил много времени на деревьях (особенно в летний период), пытаясь приручить певчих птиц и подкармливая их с руки.

Когда в его земли повадились ходить браконьеры, Чарльз Уотертон стал по ночам обходить свои владения, время от времени стреляя в воздух, чтобы отпугнуть непрошеных гостей. Это не сильно помогло, и тогда он смастерил из фанеры сотни фазанов и закрепил их на деревьях по всему поместью. Поскольку браконьеры всегда приходили по ночам и выискивали силуэты птиц на фоне темного неба, фанерные чучела вводили их в заблуждение и вынуждали тратить слишком много дроби. Из-за этого браконьеры быстро сдались и прекратили свои набеги, а Уотертон продолжил охотиться на крыс и лазить по деревьям.

Помимо прочего, Чарльз Уотертон был выдающийся таксидермист. Он внес большой вклад в развитие этого искусства, но, возможно, чрезмерное использование опасных химикатов привело к тому, что его поведение со временем становилось все более странным. Когда приходили гости – а чем старше становился Чарльз, тем меньше их было, – он свешивался вниз головой с двери и таким манером с ними разговаривал. Ночью он спал на полу, положив под голову деревянную подушку, а его одежда стала настолько потрепанной, что временами его принимали за бродягу и бросали ему мелочь. Впрочем, эти случаи лишь забавляли Чарльза.

Высший класс

Король Чехии Габсбург Карел, охотясь как-то у себя в имении Жидлоховице чуть более столетия назад, за один день, как говорят, подстрелил 833 фазана.

В те далекие дни, еще до изобретения помпового и магазинного ружей, он достиг такого выдающегося результата только при помощи команды из трех опытных человек, которые заряжали ему ружья. Даже если предположить, что мастерство стрельбы короля было на уровне выше среднего, то, чтобы добыть такое количество дичи, ему, должно быть, понадобилось как минимум 15 000 патронов.

Цыплята

В 1963 году лорд Хьюм из Хирсела отказался от своих многочисленных титулов (включая титул графа) и, чтобы стать премьер-министром, сделался просто сэром Алек Дуглас-Хьюмом. Он занимал несколько высоких постов до того, как стать премьер-министром, и никогда не терял интереса к общественной жизни. Кроме того, за годы, проведенные в палате общин и палате лордов, он никогда не забывал о рыбалке и охоте, особенно в своем родовом поместье Хирсел на границе с Шотландией.

Хьюм обожал охотничьи байки, а его любимой была история о том, как в его поместье приезжал один невероятно увлеченный стрелок.

Когда он приехал, Хьюм вежливо поинтересовался, желает ли гость поохотиться на куропатку. Гость был в восторге от предложения, однако признался, что у него совсем нет опыта и он ничего не знает о куропатках. Более всего его интересовал размер куропаток, так как, по его словам, ему хотелось поохотиться на что-нибудь существенное.

На следующее утро Хьюм, как и полагается радушному хозяину, предоставил гостю самую лучшую позицию на болотах – ту самую, через которую обычно и летели все птицы. Было прекрасное утро, и Хьюм, расположившийся на своей позиции чуть поодаль, был уверен, что у всех охотников дела идут замечательно.

За обедом он мягко поинтересовался, все ли понравилось гостю.

– Было не во что стрелять, – пожаловался гость. – Пролетали только какие-то небольшие птички, по виду – цыплята.

Стало очевидно, что для этого охотника размер действительно имел значение.

Кто лучше?

Томми де Грей, будущий 6-й лорд Уолсингем, живший в викторианскую эпоху, обожал охоту до безумия. Он и его друг и соперник лорд де Грей состязались за звание лучшего стрелка практически всю свою жизнь.

Уолсингем бахвалился, что однажды на болотах Блабберхаузес в графстве Йоркшир он подстрелил более тысячи куропаток. Это отчасти было возможно благодаря тому, что сама местность напоминала песочные часы, а Уолсингем расположился как раз в самой узкой части, так что все птицы полетели через него. Но ведь нужно было еще в них попасть, и мало кто стал бы оспаривать блеск, с которым это было сделано.

Помимо прочего, Уолсингем удивительно быстро стрелял, особенно из казнозарядных ружей. Но даже с дульнозарядными ружьями и порохом он управлялся быстро – конечно, при условии, что с ним были его проверенные помощники.

Во времена, когда дульнозарядники и порох все еще были в ходу, Уолсингем и де Грей часто охотились вместе. Однажды де Грей стал свидетелем интересного происшествия: Уолсингем, как обычно, стрелял с высокой скоростью, как вдруг загорелся, да так, что на какое-то мгновение стал похож на горящий факел! Но продолжал стрелять, как будто ничего не произошло.

Оказалось, Уолсингем просыпал немного пороха на приклад своего ружья, что и стало причиной возгорания. Каким-то образом порох загорелся в ту самую секунду, когда лорд приложил приклад к плечу. И хотя со стороны казалось, будто его светлость был на мгновение объят огнем, на деле он получил лишь незначительный ожог.

Скоростная стрельба

Один пожилой и весьма эксцентричный йоркширский землевладелец стал весьма нелюдим с возрастом. Члены семьи перестали навещать его, так как он был с ними довольно груб. У него совсем не было друзей, но он, казалось, наслаждался одиночеством. Он владел несколькими тысячами акров земли с лесами, полными дичи, и рекой, кишащей форелью.

С годами он перестал заниматься земледелием, полагаясь лишь на значительные инвестиции. Но его страсть к охоте и рыбной ловле проявлялась все больше, и землевладелец проводил дни напролет, блуждая по полям с ружьем наготове, либо у реки, вылавливая форель и хариуса.

Его егерь – один из немногих, с кем он разговаривал, – позже рассказывал, что в последние годы поведение пожилого хозяина стало совсем странным. Летом он настаивал на рыбалке голышом, а в сезон охоты приказывал слугам заряжать дюжину ружей и выкладывать их в ряд на специально построенной подставке. Затем отдавал команду загонщикам начинать и, когда появлялись птицы, бросался к одному из ружей, стрелял, швырял его на землю и бросался к следующему. Выстрелив из всех двенадцати, он громко свистел, и загонщики останавливались, ожидая, пока ружья не будут перезаряжены и охота продолжится.

В течение всего этого диковинного действия пожилой землевладелец тихо бранился себе под нос, а в конце дня, подстрелив порядка ста фазанов, приказывал егерю их не трогать и оставить гнить, где упали, так как вкус, да и сам вид фазанов вызывал у него отвращение.

На оленя

Выслеживание крупной дичи – занятие, куда более подобающее королю, нежели охота на фазана или куропатку.

Чарльз Сент-Джон, охотник и писатель, живший в викторианскую эпоху в Англии, за свою жизнь подстрелил сотни оленей. И вот одним осенним утром, полный уверенности в себе, он отправился выслеживать особенно великолепную особь. Как и все охотники, он прекрасно знал, что самое сложное – подкрасться достаточно близко для выстрела, не спугнув животное.

Как ему казалось, прошли часы, и наконец Сент-Джон занял удобную позицию для выстрела. Видны были только голова и шея оленя, поэтому выстрел предстоял не из легких. Но Сент-Джон спустил курок, и олень рухнул на землю – только для того, чтобы тут же вскочить и броситься наутек.

Чарльз бросился за ним. Животное, пошатываясь, взобралось немного вверх по холму, но затем развернулось и пошло прямо на Сент-Джона. Дойдя до ручья, что теперь отделял его от охотника, олень снова упал. Решив, что зверь мертв, Чарльз уже собрался вытаскивать его из ручья, как вдруг олень ожил и яростно бросился на изумленного охотника. Удар сбил Чарльза с ног, а олень еще и попытался затоптать его. Удар по голове был настолько сильным, что некоторое время Сент-Джон был без сознания. Он выронил ружье, и теперь единственной возможностью спастись было забраться на крутой берег ручья. Чарльз начал судорожно карабкаться вверх, оставляя разъяренного оленя всего в нескольких футах позади. За этим последовало несколько забавных мгновений, когда охотник и зверь просто смотрели друг на друга через ручей. Ни один из них не двигался, и Сент-Джон понял: если он не прикончит оленя в ближайшее время, то зверь, вероятно, покалечит его, а может, и вовсе убьет. Нужно было что-то предпринять.

Тартановая накидка была все еще на нем, и, едва ли успев обдумать решение, Чарльз прыгнул на спину оленю и набросил накидку ему на голову. Ноги оленя подогнулись под весом, но, справившись, он стал брыкаться, пытаясь сбросить охотника, отчаянно цепляющегося за свою жизнь. Сент-Джон признался позже, что ему было настолько жалко бедное животное и так стыдно за свой неудачный выстрел, что он почти уже решил сдаться.

Тем временем олень, казалось, ничуть не устал, и последнее, что запомнил Чарльз, был мощный толчок и последовавшее за ним падение. Очнувшись несколько минут спустя, Чарльз обнаружил, что лежит на земле, отделавшись всего несколькими царапинами и синяками. Олень, теперь-то уж наверняка мертвый, лежал всего в нескольких ярдах от него.

Чаевые егерю

Столетие тому назад в прессе было достаточно споров о деликатном вопросе чаевых для егерей и загонщиков больших (и не очень) поместий.

Весьма показательный случай описывался в одном из выпусков газеты The Times 1898 года:

«Один джентльмен был приглашен на охоту в Шотландию в два разных места недалеко друг от друга. Он приехал в первое из них и тут же получил телеграмму, вызывающую его обратно в город. Однако он принял решение поохотиться днем, а в город вернуться ночным поездом. Ближе к вечеру он дал главному егерю 1 фунт и попросил переслать его ружье и амуницию во второе место, куда он был приглашен на охоту и куда собирался подъехать через три или четыре дня.

Побывав в городе, джентльмен приехал на второе место охоты, однако не обнаружил там своих вещей, после чего написал егерю с просьбой выслать их незамедлительно. На что получил ответ, что как только он, егерь, получит еще 4 фунта, которые ему причитаются по праву, вещи будут отправлены – не ранее. Тогда джентльмен написал хозяину егеря и получил ответ, что он, хозяин, не вмешивается в дела своих гостей и слуг относительно чаевых. Как выяснилось, этот хозяин не платил своему егерю жалованье, однако позволял зарабатывать за счет гостей».

Поездом на охоту

Середина девятнадцатого века – эпоха железнодорожного бума – дала возможность многим состоятельным людям обзавестись своими собственными составами. Некоторые землевладельцы платили железнодорожным компаниям, чтобы те проложили пути к их имениям; пара аристократов стала заядлыми машинистами, а один эксцентричный помещик построил собственную железную дорогу, чтобы во время охоты на фазана переезжать из одного угодья в другое.

И пусть угодья находились далеко друг от друга, пусть сам хозяин был уже в возрасте, но запряженная лошадьми повозка и специальный экипаж справлялись с этой задачей десятилетиями. Но конкретно этому землевладельцу нравился сам принцип паровоза, и, поскольку денег у него было вполне достаточно, чтобы воплотить свою причуду в жизнь, он и построил пару миль железной дороги. Для этого он созвал команду инженеров, и через несколько месяцев у него была небольшая железная дорога и открытые вагоны, выкрашенные в его любимые цвета. Он научился управлять поездом и убедил ошарашенных инженеров проложить пути из одного угодья в другое и даже на те участки, где охота проводилась лишь время от времени. А одна тупиковая ветка вела в его любимый лесок, где он стрелял голубей. Результат превзошел ожидания, и в дни охоты хозяин с удовольствием лично катал своих гостей из одного угодья в другое, а после охоты доставлял на обед в поместье.

3
В погоне за пернатой дичью

Как завести друга

Любой, кто читал знаменитую книгу для детей «Маленькие серые человечки» или классику охотничьей литературы «После прилива», конечно же, знает писателя Би Би, чье настоящее имя было Дэнис Уоткинс-Питчфорд. Би Би всю жизнь посвятил охоте: с детства и вплоть до пожилого возраста он не пропустил ни одного сезона, даже когда ему нездоровилось. Но не сама стрельба привлекала его в охоте, а атмосфера диких мест и возможность самому добыть себе пищу. Он не приветствовал охоту на фазана загоном, скорее любил уединение и старался забраться подальше.

Би Би также был увлеченным натуралистом. Дикая природа завораживала его. Иногда настолько, что в разные периоды своей жизни он держал дома диких птиц, молодых лис, а как-то даже приручил дикого гуся. Гусь стал любимчиком Би Би, хотя, по идее, должен был закончить жизнь на вертеле. И история о том, как птица избежала подобной судьбы, довольно примечательна и очень характерна для Би Би.

Все началось на заболоченных полях залива Уош в Линкольншире, в местах, где приливы и отливы рождали бурные течения и грозили неприятностями зазевавшемуся путнику, в местах, куда без местных провожатых не сунется ни один охотник. Многие расстались с жизнью в этих беспощадных краях.

Би Би всегда нанимал провожатого. В тот день он вышел еще затемно и надеялся застать утренний пролет гуся. Занимался рассвет. Свет потихоньку пробивался сквозь тьму, как вдруг, почти незаметно, местность вокруг обрела четкость – наступило утро. Тут же послышался характерный шум крыльев: гуси летели в его сторону. Би Би посмотрел вверх и убедился, что они в пределах выстрела. Он спустил курок, и один из гусей упал немного позади. Птицу только задело выстрелом, и ко времени, когда Би Би подобрался ближе, гусь, к слову, довольно крупный, пребывал в очень скверном настроении. Крыло было явно перебито, и сбежать он даже не пытался, а, лишь взглянув на Би Би, бросился в атаку. При других обстоятельствах Би Би, скорее всего, просто свернул бы ему шею, а попытайся он улететь – выстрелил бы еще раз.

Но по каким-то причинам в этот раз он поступил иначе. Он так никогда и не смог объяснить, почему сделал это, но, схватив птицу и зажав ее под мышкой, Би Би отнес гуся в машину, привез домой и выхаживал несколько недель. Гусь полностью поправился и стал лучшим другом Би Би. Он прожил много лет и, как сам Би Би утверждал, охранял дом лучше любой собаки.

Почти попал

Охота с плоскодонки с использованием крупнокалиберного дробовика (так называемой уточницы), как многие и предсказывали, уже давно утратила популярность, и занимаются ей лишь единицы. В былые же времена этот метод позволял охотнику добывать пернатую дичь в огромном количестве и продавать ее на рынках в Лондоне, тем самым зарабатывая себе на хлеб.

Сами плоскодонки походили скорее на каноэ, только длиннее. Они позволяли сидеть гораздо глубже, чтобы не спугнуть птиц. Охотник ложился лицом вниз, а тяжелый ствол дробовика располагался ровно посередине лодки, на фут или даже более выходя за нос. В каждой руке было по небольшому веслу – с их помощью охотник подводил лодку на расстояние выстрела, где в дело вступал дробовик.

Это и было сложнее всего – подвести лодку на расстояние выстрела, не вспугнув птиц. Ну а цель была одна – подстрелить их как можно больше; по сути, это была промысловая охота.

Ближе к закату славных дней охоты с плоскодонки некоторые известные охотники-любители (в их числе естествовед сэр Питер Скотт) увлеклись этим занятием, но так и не смогли освоить интуитивные навыки местных жителей. Стрельба из уточницы всегда была сопряжена с опасностью, и многие любители, решившись выйти на воду, бесследно исчезали. Даже местные мастера иногда попадали в передряги, судя по рассказам одного пожилого охотника конца девятнадцатого века.

Вместе с земляком они вышли по высокой воде во время прилива и поплыли к стае серых гусей, что прилетела недавно. Каждый на своей плоскодонке, не теряя друг друга из виду, охотники медленно плыли по направлению к месту, где, по их мнению, расположились гуси. По сигналу пожилого охотника оба должны были выстрелить.

«Поначалу все шло неплохо, – впоследствии рассказывал охотник. – Но потом мы потеряли друг друга. Хотя я знал, что он где-то рядом, чувствовал, что отмель недалеко, и слышал, что там гуси. Они гоготали и плескались, правда, я их не видел. Затем я заприметил их очертания справа и стал забирать веслом в ту сторону, пытаясь подобраться ближе. Но больно уж тихо они себя вели для гусей. Тогда я решил, что это просто какая-то коряга. Но она шевельнулась, и я приготовился к выстрелу. Тут луна выглянула из-за туч, и оказалось, что я целюсь в плоскодонку своего земляка. Еще пару секунд, и я бы подстрелил его или потопил лодку. Если бы туча не сошла, я бы точно выстрелил. Вместо этого я отложил весло, откинулся назад и с облегчением вздохнул. Ничего похожего мне в жизни испытывать не приходилось».