Текст книги "Narconomics: Преступный синдикат как успешная бизнес-модель"

Глава 2
Конкуренция и сговоры: почему союзы лучше убийств

В одной из роскошных комнат президентского дворца Лос Пинос, что в Мехико, Фелипе Кальдерон размахивает кипой бумаг, на которых красуется тридцать семь угрюмых физиономий. На дворе стоял октябрь 2012 года, и господину Кальдерону оставалось всего шесть недель до истечения срока его президентских полномочий. В своем последнем интервью он попытался впечатлить меня успехами в борьбе против главных наркобаронов страны. Тридцать семь человек получили статус самых разыскиваемых преступников еще в 2009 году, когда информация о них впервые была опубликована в официальной государственной газете «Diario Oficial de la Federation». Одни фотографии похожи на тюремные снимки, другие – как если бы их вырезали из семейного альбома. Что удивило меня сильнее всего, так это черная линия, проведенная по диагонали на большинстве изображений.

«Главарь группировки „Лос-Сетас“ – Эль Талибан, – говорит президент Кальдерон, указывая на бородатого мужчину, на фотографии которого красуется штамп „арестовав. Большинство лиц, фигурирующих как члены крупнейшего картеля „Лос-Сетас“, уже вычеркнуто. „Эль Амарильо«(Желтый) заправляет делами „Лос-Сетас“ на юго-востоке страны. „Счастливчик«– лидер группировки в Веракрусе. Ла Ардилья (Белка) – считается одним из самых опасных и кровожадных убийц», – продолжает Кальдерон. На карточках двадцати пяти из тридцати семи человек присутсвуют пометки: семнадцать арестованы, шестеро убиты полицией или армией, двое казнены (то есть убиты конкурентами). В июле 2013 года, спустя восемь месяцев после ухода президента Кальдерона, новый главарь группировки «Лос-Сетас» – Мигель Анхель Тревиньо – был задержан на техасской границе. В марте 2015 года силы федеральной полиции арестовали его брата Омара в роскошных апартаментах в пригороде Монтеррея.

Читателю может показаться, что планомерное устранение верхушки криминального мира может окончательно справиться с наркокартелями. На самом деле, этого не происходит. Во время правления Кальдерона объем контрабанды наркотиков через границу с США едва ли уменьшился, а число новых последователей нелегального бизнеса среди молодежи лишь возросло. Единственным заметным результатом его политики стал небывалый рост насилия. Еще в 2006 году Мексика была одной из самых безопасных латиноамериканских стран, ведь на 100 000 человек приходилось всего 10 убийств. Этот уровень был даже ниже, чем в большинстве американских штатов. В 2012 году количество смертей удвоилось, и президент Кальдерон покинул Лос Пинос как самый непопулярный лидер в современной истории Мексики. Теперь его изображают на карикатурах в военной форме не по размеру, стоящим посреди могил и черепов.

Как раз когда смертность в Мексике была на подъеме, в одной из ее стран-соседей сложилась диаметрально противоположная обстановка. Долгое время Сальвадор считался самым опасным государством, на фоне которого проблемы Мексики просто меркнут. Наводящие ужас «марас», или банды, знаменитые своими татуировками с головы до пят, каждый день совершали множество убийств по принципу «зуб за зуб» в сальвадорских трущобах. Но в 2012 году ситуация резко поменялась. Всего за несколько дней восторжествовал мир, количество убийств снизилось на две трети, и все благодаря редкому событию – два враждующих клана, «Мара Сальватруча» и «Квартал, 18», пришли к мирному соглашению. Две группировки, бывшие злейшими врагами, даже провели пресс-конференцию, заявив о том, что убийств больше не будет. В результате перемирия ежегодно удается сохранять более 2,000 жизней.

Мексиканские картели и сальвадорские марас работают в одном регионе, занимаются похожими видами деятельности и обнаруживают одинаковую готовность прибегнуть к насилию. Почему же тогда всего за несколько лет банды Мексики стали предельно жестокими, в то время как в Сальвадоре убийства перестали быть популярными? На языке экономики это вопрос звучит так: почему один рынок продемонстрировал возрастание конкуренции, тогда как на другом появился феномен альянса?

* * *

Отправной точкой в войне против мексиканских картелей считается тот самый город Хуарес. Как и многие другие поселения, раскинувшиеся вдоль границы с США, Хуарес выглядит так, как будто его строили на скорую руку. По мексиканским стандартам он не так уж и беден. Некоторые бары и забегаловки в центре города, похоже, были пересажены прямиком из Техаса. Но на его пустынной окраине живут отчаянно бедные работяги, которые едва сводят концы с концами, собирая идущие на экспорт телевизоры и холодильники на близлежащей «макиладора» – фабрике конвейерного типа. На склоне горы, что к западу от города, видна крупная надпись: «Хуарес: Библия дает вам истину, читайте ее».

До недавнего времени, не знаю уж какими высшими силами, в городе царил мир и порядок. В обычное время в год убивали порядка 400 человек – не такая уж и большая цифра для бедного города с населением 1,5 млн человек, который граничит со страной, легализовавшей торговлю оружием. В 2008 году в криминальном мире Хуареса произошел всплеск насилия, в результате чего уже к лету 2011 года местные морги были буквально забиты трупами: ежемесячно здесь находили более 300 мертвых тел.

Все случаи имели почерк организованной преступности. Большинство жертв было убито крупнокалиберными пулями, выпущенными из «куэрно де чиво» – козлиного рога, как здесь принято называть Ак-47 за его изогнутый магазин. Многие не были местными: это были приезжие наемные убийцы либо их жертвы, незаметно избавиться от которых после похищения решали именно в Хуаресе. В какой-то момент ежемесячное число только неопознанных жертв подобралось к отметке в 50 человек. За время правления президента Кальдерона, бесследно исчезло более 25 000 человек, многие из которых впоследствии оказывались в едва успевающем расширяться морге Хуареса. Почти каждый день небольшая очередь выстраивается на входе в здание в надежде обнаружить пропавшего родственника.

Почему же мексиканские картели стали так отчаянно сражаться за неказистый Хуарес? На первый взгляд он не должен представлять для них особый интерес. С точки зрения производства наркотиков он едва ли полезен, ведь марихуана и опиум выращиваются в тысяче километров на юго-западе, на Сьерра-Мадре, а кока и вовсе отправляется из Южной Америки. Да и потребителей здесь не так много, в особенности по сравнению с крупными городами в США. И все же война в Хуаресе была настолько ожесточенной, что всего за несколько лет он получил статус самого опасного города в мире.

Хуарес важен для картелей как транспортный узел и канал входа на более крупные рынки. Управление по борьбе с наркотиками США (DEA), задачей которого является полное уничтожение наркоиндустрии, полагает, что около 70 % всех мексиканских наркотиков, попадающих в страну, пересекает границу в районе Хуареса. Большие объемы ненаркотической контрабанды просачивались через пустыню Чиуауа. Даже до кокаинового бума 1970-х Хуарес был излюбленным местом американских туристов, которые приезжали сюда на один день ради недорогой выпивки, бюджетного авторемонта, стоматологии, интимных услуг – словом, всего того, что дешевый мексиканский труд может производить по столь же невысоким ценам. Находясь в городе, сложно даже понять, где заканчивается Хуарес и начинается техасский Эль Пасо.

Чтобы задушить картели, правительства США и Мексики приложили максимум усилий, усложняя пересечение границы. В частности, после терактов 11 сентября на охрану американской границы было выделено еще больше полицейских (к всеобщему негодованию как законопослушных граждан, так и мошенников: «Полицейский – ay, cabrón[13]13
  Козел (прим. пер.).


[Закрыть]!» – возмутился бармен в Хуаресе, обвиняя Америку в том, что у него стало меньше посетителей). Обратная сторона медали подобного ужесточения – каждая точка входа для картелей стала еще более ценной. На границе между Мексикой и США, протянувшейся на три с лишним тысячи километров, есть всего 47 официальных таможенных постов, из которых шесть отличаются особенно высокой пропускной способностью. Если картель не сможет заполучить в свои руки один из таких постов, то ему не удастся снять сливки с крупнейшего в мире рынка потребителей наркотиков. Чтобы получать свою баснословную прибыль, картель должен владеть пропускным пунктом. И на это не жалеют денег.

Таким образом, конкуренция за каждый вход неимоверно высока. Хуарес – далеко не единственный приграничный город, который был наводнен ужасающим насилием. В последние годы ожесточенные столкновения между наркокартелями наблюдались и в таких городах, как Тихуана, Рейноса и Нуэво Ларедо. Самые высокие коэффициенты смертности в Мексике характерны для шести граничащих с США штатов. Соревноваться с ними в этом могут только крупные порты – Веракрус и Мичоакан, ценные для картелей по той же причине. Именно малое количество таких высокоэффективных шлюзов вынуждает наркоторговцев драться за контроль над ними не на жизнь, а на смерть.

И все же конкурентная среда всегда была более-менее стабильной. Почему же именно во время правления Кальдерона все так изменилось? Долгое время наркоторговля в Хуаресе была в руках «Карильо Фуэнтес Организасьон», которую чаще называли просто хуаресским картелем. В 1990-х годах лидером группировки был Амадо Карильо Фуэнтес по прозвищу «повелитель неба», коль скоро для импорта кокаина из Колумбии на вооружении у него был целый авиапарк. Словно по сюжету дурного кино, Амадо умер в 1997 году под ножом пластического хирурга во время операции по изменению внешности. Никто толком не знает, как и почему именно он скончался, но спустя несколько месяцев три оперировавших его доктора были найдены заживо забетонированными в бочках из-под нефти. Еще одним серьезным ударом для картеля было разоблачение контакта в правительстве. Хосе де Хесус Гутьеррес Ребольо был отставным армейским генералом, назначенным на должность руководителя Национального института по борьбе с наркотиками, что автоматически делало его царем мексиканской наркоторговли. Ребольо получал крупные суммы от хуаресского картеля все время, пока занимал свою должность (вероятно, вы уже слышали об этом из фильма «Траффик» 2000 года). Со смертью Амадо и после отставки Ребольо дела у банды пошли совсем неважно.

Их конкуренты быстро об этом прознали. Стабильные потоки бутлегерского алкоголя, текущие через Хуарес, делали город еще более лакомым куском, и все, что было нужно для его захвата, это наличие талантливого специалиста по корпоративным слияниям. Словно по заказу, одним зимним утром 2001 года дерзкий побег из тюрьмы совершает Хоакин Гусман, самый ловкий наркоторговец во всей Мексике. Коренастого Гусмана из синалоанского городка Сьерра Мадре неспроста прозвали «Эль Чапо» – коротышкой. Именно невысокий рост всего в пять с половиной футов и помог ему сбежать из тюрьмы, расположенной на окраине Мехико, в прачечной тележке. Поездка под грудой грязного тюремного белья не навредила репутации самого могущественного наркобарона Мексики и главаря крупнейшего в мире «синалоанского картеля». В рейтинге миллиардеров «Forbes» Эль Чапо занял шестидесятую строчку как один из наиболее влиятельных людей в мире (а вот Президент Кальдерон вообще не попал в этот список).

Выйдя на свободу, Эль Чапо решил прибрать к рукам осиротевший без Амадо Фуэнтеса Хуарес. Вот хроника последовавших смертей. В 2004 году на выходе из кинотеатра в Синалоа был убит Родольфо, младший из братьев Карильо Фуэнтес. В том же году в тюрьме было найдено тело Артуро Гусмана, брата Эль Чапо, что было расценено как акт возмездия. Спустя четыре относительно спокойных года неизвестные расстреляли одного из сыновей Эль Чапо – Эдгара Гусмана – в синалоанском торговом центре. Существует легенда, что на День матери, который отмечался через два дня после смерти Эдгара, в Хуаресе было не найти ни одной красной розы, потому что все они были выкуплены Эль Чапо в порыве глубокой скорби[14]14
  The apocryphal tale is dramatically recounted in «Fifty Thousand Red Roses», a narcocorrido, or narco-ballad, by Lupillo Rivera.


[Закрыть]. Еще через несколько месяцев в багажнике автомобиля обнаружили мертвую возлюбленную Эль Чапо, а на ее теле был вырезан символ враждебной банды. И вот тогда началась настоящая бойня.

Меня угораздило ступить на улицы Хуареса именно на пике вооруженных столкновений в 2011 году. Выйдя из аэропорта с блокнотом в руке и бесполезным устройством, болтающемся в моем носке, я встретился с Мигелем, информатором, который согласился покатать меня по городу и все рассказать. Хотя я и привык в своих путешествиях пользоваться такси, но в этот раз меня предупредили, что местные «таксистас» часто по совместительству являются наблюдателями картелей, а потому мой товарищ и свел меня с Мигелем. Наличие собственного водителя казалось мне просто невероятной удачей до тех пор, пока тот не попросил меня подтолкнуть машину с парковки, потому что задняя передача была сломана. «Да, на этой колымаге будет не скрыться от погони», – подумал я, когда мы направились в город.

Как только мы въехали на скоростное шоссе, я поймал себя на мысли, что в Хуаресе что-то не так. В отличие от других мексиканских городов, где на каждом перекрестке кто-нибудь да продает еду, вееры, мухобойки и прочий скарб, местные улицы были пустынны. Даже с потеплением в течение дня окна автомобилей остаются закрытыми. Люди, похоже, изо всех сил стараются вести машины предельно осторожно. В Мехико дорожное движение просто кошмарное: несколько лет назад там отменили экзамен на водительские права, потому что большинство экзаменаторов были настолько коррумпированы, что пройти испытание без взятки было почти невозможно. В Хуаресе водители же, напротив, вежливы и обходительны. Я поинтересовался у Мигеля, почему на светофорах он останавливается так далеко от впереди идущей машины. «А вдруг будут стрелять», – пожал он плечами. Киллеры чаще всего нападают на своих жертв на светофоре. Поэтому лишние пару метров до следующего авто могут решить вопрос жизни и смерти.

У меня была назначена встреча с профессором Уго Альмадой, специалистом по городской наркоиндустрии, изучившим ее как свои пять пальцев. Профессор устало опустился на мягкое сиденье в американского стиля закусочной «Барригас» («Сытый живот»), где мы заранее договорились побеседовать. «Наркотрафик словно река», – сказал он, изображая одной рукой ее течение, а другой – нарезая свою энчиладу. «Попробуй только построить дамбу и преградить ей путь, – рука с громким стуком опускается на стол, – и она разольется повсюду». Было ясно, что, как и многие другие мексиканцы, он раздражен тем, что Президент Кальдерон слишком буквально подошел к вопросу войны с наркотрафиком, при малейшей возможности решая проблему с помощью вооруженных сил, в результате чего она лишь сильнее усугубилась. Профессор Альмада нехотя признает более циничный подход к ведению этой «войны» в США. «Нам бы следовало взять с них пример. Торговля идет полным ходом, наркотики продолжают прибывать в страну, деньги отмываются – и все в целом спокойно. Но стоит одному козлу подставиться и убить стража порядка, на уши поднимут всю полицию, его отыщут и посадят лет на сорок, и вряд ли он сможет сбежать. Это негласное правило. А здесь, в Хуаресе, полицейские мрут как мухи».

Убийство полицейских имеет под собой сугубо экономическое основание, вот почему в Хуаресе это происходит с завидной частотой. В 2008 году первая вспышка агрессии началась после сообщения синалоанского картеля, который оставил послание на мемориале в честь погибших офицеров. Небрежная надпись гласила: «Те, кто не верил». А под ней были нацарапаны имена четырех убитых полицейских. Далее было написано следующее: «Для тех, кто все еще не верит». И снова список, на сей раз из семнадцати еще живых. Вскоре после этого синалоанцы стали методично убивать их по одному. После первых шести убийств остальные были вынуждены бежать.

Все эти убийства не были случайны. Как и при проведении обычных сделок по корпоративным слияниям и поглощениям, сперва необходимо умаслить регулирующие органы, которые в случае с наркоиндустрией представлены силами полиции. Их работа – не давать бизнесу развиваться, а для того, чтобы они свою работу выполняли не так качественно, картели стараются уговорить их с помощью взяток и запугиваний. Вот тут-то Эль Чапо и прокололся. Хуаресский картель талантливо обхаживал органы правопорядка, и даже подмял под себя главу национального института по борьбе с наркотиками. Считалось, что местная полиция была полностью в его руках.

Городское правление же, обладающее высшими руководящими полномочиями, отчаянно это отрицало. Сидя в своем офисе-бункере неподалеку от техасской границы, сварливый мэр Хуареса, Эктор Мургия Лардисабаль, приходит в бешенство от моего вопроса о том, достаточно ли хорошо полиция справляется со своими обязанностями по контролю за наркотрафиком. «Куда лучше, чем в вашей „Инглатерра“», – парировал он, как бы невзначай поигрывая своим «Blackberry». И все же существует множество доказательств того, что местная полиция работает сообща с картелем. Например, бывший глава службы государственной безопасности при мэре Мургия был осужден в США после попытки дать взятку в размере 19,250 долл, таможенному инспектору, чтобы тот, в свою очередь, закрыл глаза на груженный полутонной марихуаны грузовик[15]15
  Ciudad Juarez Man Sentenced for Eight Years for Bribery/Drug Smuggling // US Immigration and Customs Enforcement news release. September 15, 2008 на http:// www.ice.gov/news/releases/ciudad-juarez-man-sentenced-8-years-briberydrug-smuggling.


[Закрыть]. Выход на правоохранительные органы картель Хуареса осуществлял посредством организации «La Linea» («Линия»), члены которой были отставными и действующими офицерами местной полиции. Тесные связи полиции с хуаресским картелем завели Эль Чапо в тупик: полицейские приняли сторону местной мафии и оставались неподкупными для синалоанцев.

И что, в таком случае, обычно делает обычная компания, если регулирующие органы смешали все карты? С одной стороны, можно было бы попробовать обратиться к другой юрисдикции. Взять хотя бы знаменитую сделку по слиянию «General Electric» («GE») и «Honeywell» в 2000 году. К сущему кошмару для своих конкурентов, «GE» объявила о поглощении высокотехнологического конгломерата «Honeywell», который специализировался на производстве широчайшей номенклатуры товаров: от охранных сигнализаций до вертолетных компонентов. Американские власти дали «GE» добро. Но вот их конкуренты не согласились с подобным решением и обратились с жалобой в органы ЕС. По результатам анализа они пришли к противоположному решению: сделка приведет к нарушению условий свободной конкуренции. В частности, при слиянии с «GE» дочерние предприятия «Honeywell», производящие реактивные двигатели, могут образовать монополию на некоторых рынках. Так конкуренты «GE» смогли воспрепятствовать принятому в США решению путем обращения к аналогичному органу в другой юрисдикции.

Наркокартели тоже придерживаются такой практики. Не сумев убедить полицию Хуареса в состоятельности захвата синалоанцами местного рынка наркотиков, Эль Чапо обратился к другой структуре. К счастью для него, это стало возможным благодаря многоступенчатой правоохранительной системе. В Мексике у каждого из более чем двух тысяч органов местного самоуправления в подчинении находятся собственные силы полиции (во всяком случае, на бумаге, ведь практически в некоторых городах ее вообще нет). Кроме того, на уровне штатов (которых в стране насчитывается 31) тоже есть полицейские силы прямого управления. Наконец, существует федеральная полиция – элитное подразделение, обладающее более совершенной техникой, оружием и подготовкой, и предназначенное для решения общегосударственных проблем. Ее штат, кстати, был значительно расширен за время правления Президента Кальдерона.

Так вот, Эль Чапо счел возможным пойти на сделку с федералами. Многие коррумпированные полицейские в Хуаресе уже давно работали на банду Карильо Фуэнтес, на откупе у которой были даже представители властей штата. Но вот федералы, не привязанные к конкретному городу, были куда более открыты к сотрудничеству.

В отношениях между двумя уровнями полицейских сложилась абсурдная ситуация. Каждая из сторон наперебой кричала о том, что другая находится в сговоре с одним из воюющих картелей, и зачастую обе оказывались правы. Силы городской полиции арестовали двух федералов, устроивших перестрелку в баре. Федералы обнаружили участников серии похищений, среди которых был и городской офицер. Вооруженные силы армии задержали городских полицейских по причине ношения ими несанкционированного оружия. Тут же остальные заявили о том, что прекращают патрулировать, потому что не хотят быть арестованными. В 2011 году произошел громкий скандал, новость о котором быстро разлетелась по всему миру: личный телохранитель мэра Мургия из числа городских сил был застрелен офицерами федеральной полиции.

Как США, которые возмутились позицией ЕС по сделке «GE» (по словам заместителя генерального прокурора, «это противоречит задачам антитрестовского законодательства»), власти Хуареса с досадой смотрели за тем, как «федералес» помогают синалоанцам захватывать город. Мэр Мургия в сердцах воскликнул, обращаясь к федералам: «Кто вы такие, чтобы здесь командовать?» После размещения в городе дополнительных федеральных сил в 2008 году вооруженное противоборство усилилось уже не только между картелями, но и между двумя группами полицейских.

Действия хуаресского картеля в ответ на угрозу поглощения были похожи на поведение обыкновенной коммерческой компании. В первую очередь, была развернута широкая PR-акция против агрессивного конкурента. По всему северо-западу Мексики стали появляться написанные от руки объявления «наркомантас» (буквально, «наркоплакаты») с призывом прогнать Эль Чапо. Плакаты гласили, что синалоанцы – это не просто наркоторговцы, но воры, насильники и чуть ли не агенты правительства.

Как любая другая компания, хуаресская мафия нуждалась в больших средствах для ведения войны. Традиционные поставщики уже находились во власти синалоанского картеля, и поэтому новым источником дохода стали вымогательство и шантаж.

Из местных предпринимателей буквально высасывали всю кровь, облагая их непомерными налогами. Жить в городе стало невозможно.

Центр города показался мне необычайно пустынным. Ресторан «Эль Пуэбло», на крыше которого красуются фигуры певцов-мариачи, сдается в аренду. По соседству с ним стоит отель «Оливия» с обвалившейся крышей словно после бомбежки. Я зашел в небольшой бар, чтобы узнать у его владельца об отношениях с мафией. Мои глаза постепенно привыкают к полумраку после палящего полуденного солнца. Внутри не было никого, не считая хозяина и нескольких скучающих проституток. По его словам, оплата дани обходится как еще один сотрудник. Еженедельно он платит 1500 песо, или около 120 долл. «А если оплата задерживается, то тебе начинают названивать с угрозами или того хуже». Скелеты сожженных зданий все время напоминают о том, что будет, если отказаться сотрудничать. Ни для кого нет исключений: все стекло в ритуальной лавке напротив пришлось заменить после визита коллекторов, а в еще один ресторан неподалеку даже закинули гранату.

Медленно, вязко, большой кровью Эль Чапо и его союзники начали одерживать верх. Помимо убийств городской полиции, они раздували слухи о том, что весь аппарат государственного обвинения штата работает на хуаресскую банду. Чтобы доказать это, синалоанцы похищают брата ушедшего на пенсию генерального прокурора и под страхом смерти записывают его «признание» в том, что он помогал картелю установить связи с властями. На видео, которое впоследствии было размещено на «YouTube», он называет имена нескольких госслужащих, в том числе офицера полицейской разведки, который вместе со своим братом (экс-боксером) был найден мертвым несколько недель тому назад. Хотите верьте, а хотите – нет, но поддельное признание позволило пошатнуть доверие местных властей к картелю, с которым они ранее сотрудничали. Решающим моментом в битве за Хуарес стал арест в 2011 году главы «Линии» Хуана Антонио Акосты, известного как «Эль Диего». После этого он признал, что участвовал в подготовке более полутора тысяч покушений. Количество убийств пошло на спад, как только Эль Чапо окончательно закрепился в городе, а сопротивление хуаресского картеля постепенно сошло на нет. За отсутствием прочих препятствий, синалоанское поглощение успешно завершилось.

Из-за многоступенчатой полицейской системы Мексики для проведения поглощений картели вынуждены согласовать свои действия с несколькими уровнями властей, из-за чего вооруженный конфликт сильно затягивается. Вот и Президент Кальдерон часто обращал внимание на то, что его федеральные полномочия перекрываются властями штатов и местным самоуправлением. Едва Хуарес успел оправиться от недавних потрясений, была осуществлена попытка захвата еще одного города – роскошного прибрежного курорта Акапулько, известного тем, что здесь располагается вилла Джона Уэйна, а молодая чета Клинтонов в свое время проводила здесь медовый месяц. В крайнем раздражении от всего происходящего Кальдерон сказал, что проблему можно было бы решить, если бы местные власти сотрудничали с федеральными. «Лично я с удовольствием стал бы мэром Акапулько, мне очень нравится этот город, – продолжает он. – Но суть в том, что между городским правлением и властями штата есть еще пять тысяч полицейских, которыми оба хотят управлять. Ну а пока они разбираются в том, кто же будет это делать, кризис продолжается». Считается, что только за время правления Кальдерона этот кризис между картелями унес более 60 000 жизней.

Мексика стала беспокойным, мрачным местом. Страх не дает мне задерживаться на одном месте слишком долго. Наспех перекусывая в забегаловке с говорящим названием «Крестный отец» (как будто и без того недостаточно напоминаний о мафии), я спешу на следующую встречу. Вечером, когда мы уже возвращались в аэропорт, страстно желая завершить наше путешествие до наступления темноты, Мигель шепотом сообщил мне, что за нами может быть хвост. Мы сидим в тишине, а мимо проезжают автомобили федеральной полиции и армейские грузовики, из которых на нас устремлены немигающие взгляды сквозь прорези в масках. В сумерках мы добрались до терминала вылета. Расслабиться я смог только тогда, когда мой самолет взмыл в ночное небо. Я так и не узнал, преследовал ли нас кто-то, но во время каждой следующей поездки в Сьюдад-Хуарес, да и в другие приграничные города, меня не покидало гнетущее чувство того, что я ступил на чужую территорию. Даже в фешенебельных районах Мехико гул голосов стихает, когда напротив очередного ресторана останавливается дорогой спорткар, из которого выходит стильно одетый мужчина. Немногие города могут похвастаться такой же привлекательностью для картелей, как Хуарес, но каждый из них кому-то да принадлежит.

* * *

Так почему же в Сальвадоре все сложилось иначе? Как и Мексика, страна буквально кишит самого разного рода представителями криминального мира. Две главные уличные банды, «марас», это «Мара Сальватруча» и «Квартал, 18», известная также как банда 18-й улицы. Обе группировки берут свое начало не из Сальвадора, а из тюрем и беднейших кварталов Калифорнии. Молодые сальвадорские иммигранты объединялись для самозащиты, ведения рэкета и наркоторговли. Банды фактически были реэкспортированы в Сальвадор при депортации. Молодые, безработные, с татуировками, а теперь еще и со связями в США и с опытом обращения с оружием, они привезли преступность и разбой в Центральную Америку, благодаря отсталости системы правоохранительных органов банды стали процветать как никогда. По приблизительным оценкам, количество членов группировок в регионе составляет около 70 000 человек[16]16
  Dudley S. S. Drug Trafficking Organizations in Central America: Transportistas, Mexican Cartels and Maras. Wilson Center. 2010 на http://www.wilsoncenter.org/ sites/default/files/Chapter %202 %20Drug %20Trafficking %20Organizations %20in %2 °Central %20America %20Transportistas, %20Mexican %2 °Cartels %20and %20 Maras.pdf.


[Закрыть], примерно столько же, сколько сотрудников «General Motors» работает в США[17]17
  US Securities and Exchange Commission см. C. 15 на http://www.sec.gov/Archives/ edgar/data/1467858/000146785812000014/gm201110k.htm#s8EF7834BE4E777188CAFl 031CB3 °C168.


[Закрыть]. В группе Центральноамериканских стран с общим населением всего в 40 млн это внушительная сила.

Я захотел узнать больше о том, как же устроены эти транснациональные корпорации. Карлос Мохика Лечуга, лидер банды 18-й улицы, любезно согласился ответить на мои вопросы. Мохика управляет своим бизнесом из-за решетки тюрьмы Кохуте-пеке, больше похожей на крепость. Тюрьма расположена в часе езды от Сан-Сальвадора, столицы республики Эль Сальвадор. Раньше это было величественное здание, но теперь сквозь решетки на окнах, грубо вмонтированных в каменный фасад, видно, как свет пробивается через жалкое подобие крыши. Солдаты в масках патрулируют периметр здания или стоят у примитивных заграждений из мешков с песком, лениво наводя автоматы на любого, кто подойдет слишком близко. Мы были почти в центре города, но даже здесь у меня не ловила мобильная связь. Утомленный жарой продавец «пупусас», жареной закуски из кукурузы, которой и славится Сальвадор, объяснил мне, что дело в глушилках, которые не дают арестантам просто так сделать телефонный звонок. Он ткнул пальцем вниз по дороге, где связь снова оживала, и я заметил компанию местных, размахивающих телефонами в попытке поймать сигнал.

В тюрьме меня все равно попросили сдать телефон и все остальные вещи, разрешив оставить только блокнот, ручку и диктофон. В сопровождении вооруженной охраны я прошел через просторный двор прямиком в камеру размером со школьный кабинет, которая была абсолютно пустой, не считая пары стульев. Затем ввели сеньора Мохику. На нем надеты наручники, но это, пожалуй, единственное неудобство, которое он вынужден испытывать, отбывая свой срок. Гардеробу титулованного арестанта можно позавидовать: синяя баскетбольная футболка, белоснежные шорты и пара стильных кроссовок «Reebok». Вся одежда выглядит совершенно новой, словно только сошла с прилавка магазина. Лысину умудренного опытом наркоторговца скрывает черная бейсболка, спереди на которой вышито число «18», а сбоку – его прозвище – «Viejo Lin» («Старик Лин»). Тело с головы до пят покрыто татуировками. На шее крупный рисунок – «100 % 18-й». Изображение на правой руке искажено длинным шрамом, тянущимся от самого плеча. У левого глаза нарисована слеза, а кепка частично скрывает три строки, выбитые на лбу: «En Меmoria De Mi Madre» («в память о моей матери»).

Большинство членов банды – это молодые люди, а все потому, что шансы дожить то старости, работая на «марас», совсем невелики. На 2009 год коэффициент смертности в Сальвадоре был равен 71 на каждые 100 000 человек, из-за чего страна была названа ООН самой смертельно опасной в мире. В пересчете на жизнь среднестатистического человека, вероятность быть убитым в этой стране составляет примерно 10 %. И это только среднее значение. Для бедного населения и членов банд оно куда выше.