Текст книги "Narconomics: Преступный синдикат как успешная бизнес-модель"

Поэтому Старик Лин своего рода долгожитель. На мой вопрос о возрасте его лицо на мгновение исказилось ироничной гримасой, но затем вернулось к привычному ничего не выражающему состоянию. «Мне 25. Шучу, на самом деле мне 50». Скорее всего остаток своих дней он проведет за решеткой за то, что обезглавил двух девочек-подростков, встречавшихся с членами «Мара Сальватруча» (позже из газет я узнал, что, вероятно, их еще и пытали машинкой для натирки полов). Как и большинство своих коллег, Старик Лин вошел в банду еще в Лос-Анджелесе в возрасте 21 года. Сегодня он лишь обладатель утробного прокуренного голоса, да бледно-серой кожи, которая достается всем обитателям тюрьмы.

Компания Старика Лина предпочитает несколько иные бизнес-стратегии, нежели его мексиканские коллеги. В марте 2012 года «Квартал, 18» пошел на перемирие со своим злейшим врагом – «Сальватруча». Старик Лин и его конкурент, гангстер американского происхождения Эдсон Закари Юфемия, договорились, что члены их банд будут в дальнейшем стараться избегать взаимных убийств. «Решение было принято после долгих размышлений, – Лин переключился в режим генерального директора. – Жестокость окончательно себя исчерпала. Теперь мы готовы жить вместе, как братья. Война банд в 1990-х унесла жизни более 50 000 человек. Тюрьмы оказались заполнены молодежью, и не все из них были осуждены по справедливости. Пострадали наши семьи, страна оказалась поделена на сферы влияния». В трущобах Сальвадора достаточно лишь ступить шаг на чужую территорию, и это будет поводом для убийства. Сколько же территории находится в руках «Квартала, 18»? Он наградил меня еще одной полуулыбкой: «Bastante. Достаточно много».

Раздел территории и система секторов частично объясняет, почему мирное соглашение оказалось жизнеспособным в Сальвадоре, а в Мексике – нет. Цель такого сговора, будь то между наркокартелями или обычными фирмами, состоит в том, чтобы превратить стихийную конкуренцию на крупном рынке в серию небольших монополий. Давайте представим, что в какой-нибудь стране есть всего две телефонные компании. Если они будут соперничать на территории всей страны, то рынок завоюет та, которая будет предлагать более качественные услуги по более низкой цене. Но в таком случае ни одна из компаний не будет получать высокую прибыль. А вот если же они договорятся (читай: вступят в сговор) о том, что одна из них будет обслуживать, например, города на севере, а другая – на юге, то каждая из них по сути станет региональной монополией, которая сможет продавать некачественные услуги по высоким ценам. Вот почему в большинстве стран это запрещено. Компании, занятые нелегальным бизнесом, конечно не станут особо стремиться соответствовать антитрестовскому законодательству, вот почему сговоры и соглашения между картелями это вполне обычная практика.

Несмотря на экономическую целесообразность, мексиканским картелям не удалось таким путем поделить рынки. Крупнейшие пограничные шлюзы и портовые хабы у картелей на вес золота, а с учетом того, что на один лишь Хуарес приходится более 70 % всей торговли, о «справедливом» разделе не может быть и речи. В случае с сальвадорскими «марас», ситуация сложилась иначе. Хотя на международном уровне их обороты весьма скромны, но основной объем деятельности приходится на внутренние рынки, среди которых особое значение играет наркоторговля и рэкет. Местный рынок значительно легче поддается разделу на сферы влияния. В условиях свободной конкуренции Старику Лину и его противнику пришлось бы постоянно снижать цены на наркотики, и все более мягко заниматься вымогательством (или наоборот, все более жестко, из-за чего выбывание целевой аудитории стало бы происходить куда быстрее). Разделив же страну на две части, они могут спокойно задирать цены и не бояться за эффективность своего рэкета, тем самым значительно снизив издержки, характерные для ситуации с непосредственным противостоянием.

Сговор произвел небывалый эффект. Всего за одни сутки смертность в стране – мировом лидере по уровню жестокости снизилась на треть, и жить в Сальвадоре стало даже менее опасно, чем в соседней Бразилии. А к концу 2011 года количество убийств в Сан Сальвадоре стало ниже, чем в калифорнийском Окленде. Старик Лин уже не на шутку разошелся в своей импровизированной рекламной акции, сообщив, что сговор преследовал лишь одну цель – восстановление количества молодежи в стране. «Слушай, мы всего-то хотели достойно работать и зарабатывать на свой кусок хлеба, – сжатая в кулак пятерня рассекла воздух, подчеркивая важность поднятой темы, – но получилось, что наши дети выросли среди насилия».

Отличительной чертой юных сальвадорских «марерос» было огромное количество татуировок. Как и Старик Лин, почти все члены банд охотно заполняют свою кожу рисунками в знак принадлежности к «Сальватруча» или «Кварталу, 18». Наколки, кстати, тоже вносят свой вклад в показатели смертности, потому что это настоящая мишень на теле жертвы, ступившей на территорию враждебной «мара». Но, вместе с тем, именно они позволили бандам столь быстро прийти к перемирию.

Исследование сицилийской мафии, проведенное итальянским экономистом Мишель Поло, показало, что местные группировки наполняют свои ряды путем подкупа «сольдати», рядовых пешек противной стороны[18]18
  Fiorentini G., Peltzman S., eds. The Economics of Organised Crime. Cambridge: Cambridge University Press, 1997.


[Закрыть]. Поло была выведена формула, показывающая, каким образом мафиози минимизируют риски дезертирства, заключая «трудовые договоры» со своими сотрудниками. Оказывается, что это достигается двумя способами. Во-первых, необходимо назначить достаточно высокое вознаграждение, чтобы обеспечить лояльность. А во-вторых, учитывая ограниченность финансовых ресурсов, каждому сотруднику также выдается своя порция угроз и запугиваний. Мексиканские картели поступают так же: предателей и перебежчиков наказывают самым жестоким образом.

А вот «марас» действуют иначе. Принадлежность к той или иной группировке определяется не уровнем заработной платы, а местом рождения будущего гангстера. Как только он вступит в банду и набьет несколько татуировок, например, с символом «Сальватруча», вопрос о возможности перехода в «Квартал, 18» отпадет сам собой, и наоборот. Покинуть банду и начать жизнь законопослушного гражданина тоже почти невозможно, ведь вы вряд ли найдете работу, если на лбу у вас будут красоваться черепа и кости. Говоря языком экономики, мексиканский рынок труда более подвижен, потому что гангстеры могут выбирать ту группировку, которая предложит лучшие условия (с позиции денег или силы); в Сальвадоре же рынок труда абсолютно неликвиден. За отсутствием риска перемещения сотрудников, «марас» нет необходимости конкурировать за наиболее компетентные кадры, что и позволяет держать зарплаты на низком уровне.

Между столицей и тюрьмой раскинулся пригород Илопанго, разделенный на сферы влияния между бандами. На обратном пути я созвонился с его недавно избранным мэром, Сальвадором Руано, которому, похоже, по душе его новое место работы. Едва мы присели, и мэр стал набивать рот рисом с бобами из пластиковой коробки, он тут же вскочил, вспомнив, что должен сегодня обвенчать молодую пару, и предложил мне поучаствовать. Из его кабинета, располагающегося в крохотном здании городского совета, мы прошли в небольшой конференц-зал. Нарядные молодожены и их родственники уже сидели за столом в волнительном ожидании. Произнеся речь с пожеланиями гармонии в браке (призвав жениха помогать невесте по дому: «Женщина не должна сама готовить тортилью»), мэр объявил, что теперь они муж и жена, после чего мы вернулись в его кабинет, и он снова принялся за свой обед.

Мэр Руано, у которого есть странная привычка говорить о себе в третьем лице, признает, что каждый клочок земли в его городе принадлежит либо «Мара Сальватруча», либо «Кварталу, 18». «Во время своей предвыборной кампании от района к району я встречал группы людей с татуировками по всему телу. Большинство из них интересовалось лишь тем, смогу ли я дать им работу». Мэр пообещал, что сделает все возможное, и его избрали. «Теперь поиск рабочих мест для молодых членов банд помогает снижать дань, которой „марас“ облагают местный бизнес, – говорит он. – Раньше владельцам магазинов приходилось платить по 5-10 долл, в день». Тыча себя пальцем в грудь, он с гордостью заявляет: «Этот мэр живет здесь, и его дети тоже. Мы все хотим тихой и мирной жизни».

Для выполнения своей части уговора, правительство приложило усилия к поиску законной работы для членов банд. Благородный поступок, скажете вы? Но он потребовал больших расходов бюджетных средств на тех людей, которые еще недавно терроризировали всю страну. Только за первый год действия соглашения государство пообещало выделить 72 млн долл, на реализацию проектов занятости для бывших бандитов. Изначально планировалось, что мероприятия пройдут в восемнадцати городах, но о желании поучаствовать в проектах объявило почти сорок. В Илопанго для «марерос» построили пекарню, а сейчас мэр Руано занимается подготовкой к открытию куриной фермы.

Похоже, что эта сделка пошла на пользу и самим бандам. Вот, к примеру, Старик Лин. Тюрьма, в которой он отбывает свой срок, конечно не люксовый отель, но по меркам Сальвадора это заведение с довольно мягким режимом. Ранее он побывал в тюрьме Сакатеколука, которую не просто так в народе называют «Сакатрас»[19]19
  По аналогу с известной тюрьмой Алькатрас (прим. пер.).


[Закрыть]. Незадолго до объявления о соглашении, его перевели в более комфортные условия. Эдсон Закари Юфемия, лидер «Сальватруча», тоже переехал из тюрьмы строгого режима. Причиной тому, согласно официальным источникам, была необходимость дать главарям банд возможность обсудить друг с другом и со своими подчиненными будущий сговор. «Нам были нужны условия, в которых мы могли бы посоветоваться со своими „компаньерос“», – объясняет Старик Лин. Конечно, это лишь одна сторона медали. Умаслить главарей помог и сам факт смягчения тюремного режима.

Все это – тюремные ротации и крупные расходы бюджетных средств – вызвало бурю общественного протеста, несмотря на значительное снижение количества убийств. Никуда не делось обложение данью, это самое ненавистное проявление преступного мира за его направленность на мирных граждан. «Дань – это основной источник дохода банд. Нам сказали, что банды готовы пойти на переговоры по любому вопросу, кроме этого», – сказал Дэвид Мунгия, занимавший пост министра безопасности Сальвадора на момент заключения сделки в 2012 году.

Именно по этой причине власти опасались за конечный результат. Когда о сговоре впервые стало известно, его назвали «соглашением между бандами пред лицом господа». Правительство отметило заметный спад количества убийств, но на тот момент о его участии в сделке не было ничего известно. Спустя год после заключения перемирия, наблюдая за стабильно низкой смертностью, власти решили засвидетельствовать и свою роль в мирном процессе. Как впоследствии выяснилось, посредником в нем выступал Рауль Миханго, бывший советник Министерства обороны. В марте того же года, когда, наконец, «Мара Сальватруча» и «Квартал, 18» завершили переговоры, он также убедил присоединиться к соглашению сначала такие мелкие банды, как «Да Мао Мао» и «Да Макина» («Машина»), а затем «Да Раса» («Раса») и даже потрепанную тюремную группировку «M.D». («Мара де Десорден» или «Неорганизованная мара»).

С тех пор соглашение пережило несколько потрясений. В 2014 году оно было разорвано, когда вновь избранный президент страны Сальвадор Санчес Серен официально отказался от поддержки банд, а в предвыборной кампании и вовсе пообещал с ними покончить. Естественным образом после этого число убийств вернулось к своему традиционно высокому уровню, пока банды увлеченно нашинковывали друг друга с прежней жестокостью. Совершенно неожиданно в качестве советника по борьбе с преступностью частной организацией был нанят мэр Нью-Йорка Рудольф Джулиани, который в 1990-х годах смог основательно почистить свой город от криминальных элементов. Но даже это не помогло урегулировать кризис, и кровавая резня продолжалась.

Власти других стран, а в особенности – США, не поддерживают стратегию перемирия. Это вызвало сильное раздражение в Сальвадоре, в особенности с учетом заметного спада насилия во время действия режима прекращения огня. «Им это не нравится? Хорошо, пусть тогда придумают другое решение. Или какое-нибудь волшебство. Если США знают, как с этим бороться, пусть не молчат», – требовательно заявляет мэр Сальвадор Руано. Дэвид Мунгия тоже хоть и признает несовершенство метода, но все же настаивает на том, что войну банд нужно было остановить. По его подсчетам соглашение позволило сохранить от 1900 до 2500 жизней, чего не удалось бы в других условиях. В стране с населением всего в 6 млн человек это очень большое достижение. Договор, кроме того, помог урегулировать обстановку в тюрьмах. Незадолго до моей встречи со Стариком Лином, в страну с визитом приехал глава Организации американских государств Хосе Мигель Инсульса. Ему даже позволили посетить места заключения, что ранее было бы крайне рискованным.

Сговор между бандами, проведенный под контролем властей, может и был нужен только для передышки и перегруппировки, но он помог оправиться и мирным гражданам. Американский священник в Сальвадоре Дэвид Бланшард, чья миссия находится на пересечении территорий «марас», надеется, что перемирие поможет сдержать рост численности банд. Известно, что в одной из школ недалеко от столицы четверо шестиклассников (дети возрастом 11–12 лет) работают рекрутерами на «18-ю улицу». Эти обязанности, как правило, и сообщаются самым юным членам группировки, а позже им могут доверить сбор дани и даже выдать 9-мм пистолет, который они непременно заткнут за пояс. Священник говорит, что банды похожи на древнего бога Баала, который требует в жертву детей. «А пока перемирие действует, у нас есть шанс снять детей с жертвенного алтаря и дать им шанс на нормальную жизнь».

* * *

Новостные сводки о войне наркоторговцев производят впечатление, что последние постоянно находятся в состоянии жесточайшей конкуренции. Жестокость и правда есть неотъемлемая часть этого бизнеса: в силу того, что для реализации своих интересов криминалитет не может использовать законные средства, насилие для них является единственным способом добиваться выполнения контрактных обязательств. На примере Мексики и Сальвадора мы выяснили, что уровень насилия, тем не менее, можно значительно менять, регулируя рыночные условия. Сравнение двух криминальных рынков с точки зрения экономики позволило отыскать ряд причин, по которым ситуация в обеих странах развивалась по диаметрально противоположным сценариям, а также выявить наиболее адекватные меры государственного воздействия для дальнейшего сдерживания роста насилия.

Ключевой причиной ожесточенной борьбы за такие города, как Сьюдад-Хуарес, является дефицит пограничных хабов. Растущее насилие в таких точках входа стало вызывать все больше разговоров о необходимости их и вовсе перекрыть. И все же экономика подсказывает нам обратное: если искусственно создать еще больше таких наркотических шлюзов, каждый из них в отдельности станет менее ценным, что и отнимет у картелей стимул к вооруженной борьбе. Да, в таком случае ввезти очередную партию наркотиков в США будет гораздо легче, но и обвал сырьевых поставщиков особо не отразился ни на объемах контрабанды, ни на ее цене (см. главу 1). Тогда расширение доступа тоже не произведет значительного воздействия на рыночные условия, а вот конкуренция с использованием огнестрельного оружия явно ослабнет.

На примере Мексики мы также узнали, что для наркоторговцев важен еще и контроль над регулирующими органами власти – то есть над полицией. Ужесточение отбора и повышение зарплат полицейским в равной степени увеличит издержки картелей на их подкуп. Конечно, борьба с коррупцией займет, мягко говоря, немало времени. А пока процесс идет, было бы целесообразно провести реформу и слить воедино все уровни полицейской системы. Специалисты по борьбе с преступностью уже долгое время на этом настаивают, поскольку такая мера значительно повысит эффективность борьбы с криминалитетом. С точки зрения экономики, в результате этого сотрудничество с представителями власти на разных уровнях станет невозможным, как и их конфронтация из-за поддержки враждующих кланов. На сегодняшний день, тем не менее, картели все еще могут развязывать друг против друга «виртуальные» войны за счет столкновения тех или иных полицейских сил штатов и федерального центра. Слияние же последних сделает этот метод мало возможным.

Из жизни сальвадорских «марас» можно извлечь другой урок. Несмотря на то что власти пошли на уступки, которые вроде бы не так уж далеки от содействия преступности, правительству все же стоит иметь в виду эффективность роли посредника в войнах банд. Еще одной причиной сговорчивости группировок был раздел сфер влияния, позволивший им вести бизнес на отдельных территориях. Поощрять такое поведение банд, разумеется, недопустимо, но по некоторым параметрам жизнь общества при этих условиях все же несколько улучшается. Например, наркотики становятся дороже, а конкуренция за рынки – ниже.

Неликвидность трудовых ресурсов «марерос», вытекающая из невозможности перейти в другую банду, с одной стороны, помогла ускорить принятие мирного соглашения. С другой, она приоткрывает завесу тайны над организацией управления в криминальных группировках, упрощая процесс борьбы с ними. Обычно «сотрудникам» приходится платить достойную заработную плату, чтобы те не сбежали к конкурентам. Так, если синалоанцы перестанут платить своим наблюдателям в Хуаресе, последние запросто могут уйти к враждебному картелю. И напротив, в «марас», покинуть которые едва ли возможно из-за татуировок, зарплаты остаются предельно низкими. Таким образом, чтобы переманить «марерос» из банд на обычную законную работу, компании не придется тратить больших денег. Все, что для этого требуется, найти такого работодателя, который будет готов закрыть глаза на татуировки. Государство может этому поспособствовать, выделяя средства на выведение рисунков. Именно это и предлагает шериф округа Лос-Анджелес в США бывшим заключенным, желающим начать новую жизнь[20]20
  Villacorte С. Tattoo Removal in Prison Gives Inmates a Second Chance // Huffington Post. September 4,2013 на http://www.huffingtonpost.com/2013/09/04/tattoo-removal-prison_n_3864222.html.


[Закрыть]. Предоставляемая бесплатно услуга обычно стоит несколько тысяч долларов. Но это сущие копейки по сравнению с платежами в социальные фонды, которые устроенный на работу преступник затем вернет в бюджет. В Сальвадоре такая практика может сохранить не только деньги, но и жизни.

Подводя итог, на примере Мексики и Сальвадора мы выяснили, насколько сильно на криминогенную обстановку влияет изменение рыночных условий. Более 4000 мирных сальвадорцев были спасены благодаря сотрудничеству местных «марас», в то время как из-за ужесточения конкуренции между картелями погибло 60 000 простых мексиканцев. Всего этого можно было избежать. Когда ставки высоки, властям следует придавать рынкам более устойчивую форму, а не сломя голову кидаться в драку, чтобы прикрыть их любой ценой.

Глава 3
HR в норкокартелях: что, если скрестить Джеймса Бонда с мистером Бином

Кадры решают все.

Дело шло гладко. Стороны договорились о сделке, товар дожидался покупателей, деньги приготовлены. Все нужное для обмена было на месте. Главарь, крупная шишка, специалист в области импорта марихуаны и кокаина из Европы в Англию. Он перепроверил сумму: толстая пачка старых банкнот на 300 000 фунтов, или почти полмиллиона долларов. Сверток отдан водителю, который в свою очередь должен был передать его продавцу в Бельгии.

Но… Водитель, не устояв перед соблазном, разложил перед собой всю пачку купюр, чтобы насладиться их видом. Зрелище оказалось настолько впечатляющим, что он просто не смог не поделиться эмоциями со своей подругой, которую и пригласил к себе. Позже, отвечая на вопросы сотрудников Министерства внутренних дел Великобритании, главарь операции объясняет, как преступников удалось раскрыть. «Этот придурок решил, что было бы неплохо расстелить деньги на кровати, заняться на них страстной любовью со своей семнадцатилетней девчонкой, а потом еще и сфотографироваться». Что, конечно, было не самым умным решением. Дальше – хуже. Кроме любовницы, у водителя была еще и ревнивая жена. В следующую субботу, прямо перед поездкой в Бельгию, прогуливаясь с ней вечером, он наткнулся на подвыпившую любовницу. Завязалась словесная перепалка, и девушка показала жене водителя эротические фотографии, чему та, конечно, не обрадовалась.

Разъяренная жена решила проучить своего недалекого мужа. Она позвонила в пограничную охрану, чтобы предупредить властей о готовящейся контрабанде. Ничего не подозревающий водитель был остановлен в порту Дувра с тремя сотнями тысяч фунтов стерлингов, даже не успев покинуть Англию. Он был вынужден признаться, когда его допрашивали об источнике такой крупной суммы. «Болван всех сдал», – продолжает главарь. Сделка сорвалась. Глуповатая жена, которая сама тратила на кокаин 2500 фунтов (4000 долл.) в неделю, еще больше подлила масла в огонь, спросив у главаря, может ли он снова взять ее мужа на работу[21]21
  The Illicit Drug Trade in the United Kingdom. Matrix Knowledge Group / Home Office. 2007 на http://webarchive.nationalarchives.gov.uk/20110220105210/rds.home-office.gov.uk/rds/pdfs07/rdsolr2007.pdf.


[Закрыть].

Наркоторговля представляется нам в образе безжалостных профессионалов своего дела – врожденных убийц, гениальных контрабандистов и экспертов по логистике – работающих сообща против сил полиции. Иногда все так и есть. Но чаще попадаются случаи небывалого непрофессионализма. С учетом высоких зарплат даже у рядовых сотрудников (например, тот же водитель зарабатывал 800 фунтов в день (1200 долл.) просто развозя партии кокаина по стране), становится странным, что такую работу выполняют преимущественно «придурки» и «болваны». По словам аналитиков МВД Великобритании, причиной тому является моральный упадок и «жизнь в стиле мыльной оперы» у наркоторговцев, из-за чего они все чаще попадаются на горячем.

Несоответствие компетентности сотрудников их заработным платам и есть, пожалуй, самая острая проблема в управлении наркокартелем, а именно – человеческими ресурсами. Гуру менеджмента уже, наверное, натерли мозоль на языке, беспрестанно повторяя, что главным активом любого предприятия являются его работники. В мире наркоторговли это правило доведено до абсолюта. Перед картелями стоит две основные проблемы. Во-первых, искать сотрудников приходится в условиях полной секретности, ведь в такой отрасли рекламировать вакантные места попросту не получится. Это усугубляется еще и крайне высокой текучестью персонала, характерной для наркоиндустрии. В транзитных странах, таких как Мексика, где ультранасилие – неотъемлемая часть работы, высокая смертность среди членов группировок вынуждает картели периодически искать новых сотрудников на замену убитым. Даже в развитых странах, например, в США и Западной Европе, где убийства скорее редкость, а полиция работает куда эффективнее, ротация кадров все равно высока. Один контрабандист как-то посчитал, что из четырех перевозчиков, доставляющих товар из карибского региона в Англию, неизбежно бывает пойман. А каждый арест или смерть означает, что нужно снова мучиться, подбирая и обучая нового работника.

Во-вторых, картели должны управлять персоналом так же добросовестно, как и связями с поставщиками и клиентами, ведь просто с помощью давления добиваться выполнения контрактных обязательств не всегда получается. В мире законного бизнеса, если сотрудник пойман на краже или контрагент не уложился в сроки поставки, потребовать компенсацию можно через суд. Для криминального мира единственным инструментом обеспечения выполнения обязательств является насилие, вот почему умение грамотно запугивать и убивать лежит в основе успеха наркокартеля. Но излишняя жестокость также вредит бизнесу и сулит большие расходы.

Вот над чем ломают головы специалисты по HR в картелях – как искать и нанимать персонал и как добиться от него эффективности. Ни одна компания далеко не уедет, если сложные операции будут выполнять малообразованные, непредсказуемые работники, из-за банальной глупости которых может встать все дело. Поэтому лучше всего с комплексными задачами справляются те картели, которые обращают особое внимание на работу с личным составом.

* * *

В шумном, залитом мутным светом ресторане в Санто-Доминго, со вкусом разлагающейся столице Доминиканской Республики, офицеры отдела по борьбе с наркотиками отмечают конец рабочей недели протокольной попойкой. Когда я сел рядом с ними, запуганный до смерти официант, которого окликнули звонким «Tonto!» («Дурачок!»), принял заказ на еще несколько порций пива. Другие посетители заведения не горят желанием ввязаться в драку, а потому им остается лишь презрительно оглядываться на веселую компанию.

Сегодня доминиканский отдел по борьбе с наркотиками загружен работой намного сильнее, чем это было раньше. Набив рот «платано фрио», наименее пьяный из всех офицер рассказывает, что в последнее время в стране наметилась неприятная тенденция: «головокружительный» рост объемов изымаемых на границе наркотиков. Долгие годы Карибский бассейн был перевалочным пунктом для кокаина, следующего в США. В период «порочного Майами» 1980-х груженные порошком скоростные катера наперегонки мотались отсюда во Флориду, а возвращались с крупными суммами на борту. Но этот маршрут вскоре был перекрыт специальными силами Южной Флориды. Эти силы были учреждены по указу президента Рональда Рейгана и координируются при содействии ФБР, УБН, таможни, налоговых органов и других федеральных агентств в прямом подчинении вице-президенту Дж. Бушу-старшему. Кокаиновый морской путь за короткий срок был взят подразделениями спецсил под контроль, а наркоторговцы сместились западнее и стали осуществлять поставки в основном через территорию Мексики.

Тем не менее, в последнее время появились признаки того, что трафик вернулся на острова, в результате чего был зафиксирован резкий скачок преступности. «Ожесточение борьбы за мексиканские ворота в США заставило картели вернуться на восток, в Карибский бассейн», – объясняет офицер, составляя из тарелок и бутылок импровизированную карту региона. Взрыв насилия в Мексике и Центральной Америке вынудил наркоторговцев искать более спокойные места для сбыта, и вот, Карибы снова в моде. Особенно много наркотиков начало появляться здесь в 2011 году, когда картельная война в Мексике достигла своего апогея. В том году власти изъяли и уничтожили почти девять тонн наркотиков, что в два раза больше, чем всего пару лет назад. Основной вал товара прибывает из Колумбии в современный, недавно построенный порт Кауседо на южном побережье Доминиканской Республики. Большая часть предназначается для Пуэрто-Рико, откуда потом отправляется в США, Испанию или Нидерланды.

Полицейский также отметил, что перехват наркотрафика осуществляется с использованием закупленных в Бразилии истребителей «Super Тисапо» (напротив этого заявления в своей записной книжке я ставлю знак вопроса. Довольно необычно приобретать дорогостоящую военную технику для ловли наркоторговцев. Может, так и было, но спустя несколько месяцев после нашей беседы в «Wall Street Journal» была опубликована интересная статья. Сообщалось, что бразильская прокуратура возбудила уголовное дело по факту коррупции в рядах авиационного гиганта «Embraer», взяткой добившегося подписи доминиканцев под тем самым контрактом)[22]22
  Palazzolo /. Jelmayer R. Brazil Files Bribery Charges in Embraer Aircraft Sale to Dominican Republic // Wall Street Journal. September 23, 2014 на http://www.wsj.com/ articles/brazil-files-bribery-charges-in-embraer-aircraft-sale-to-dominican-repub-lic-1411502236.


[Закрыть].

Большинство задержанных контрабандистов – местные. Небывалый подъем преступности привел к тому, что душные тюрьмы Доминиканской Республики забились до отказа. В 2014 году число заключенных было в два раза выше, чем каких-то десять лет назад. 26 000 человек теснятся в камерах, рассчитанных всего на 15 000. Двукратное превышение допустимого уровня сказалось на условиях содержания арестантов. «В общем-то отбросы и не должны комфортно себя чувствовать», – добавил офицер. Его пьяный коллега предложил тост – «за прелести ее величества королевы Англии» (очевидно, в мою честь), официант принес еще несколько кружек спиртного, а я был вынужден откланяться.

Почти все полицейские, да и простые граждане, удовлетворены тем фактом, что убогие тюрьмы страны так плотно упакованы. В конце концов, чем больше преступников сидит за решеткой, тем меньше их на свободе, и тем меньше будет убийств, грабежей и контрабанды наркотиков. А чем хуже условия тюремного содержания, тем меньше желания совершать преступление. Большая часть латиноамериканских стран придерживаются аналогичного подхода. Регион занимает первое вместо в мире по количеству заключенных, обгоняя даже США: из 150 граждан 1 будет отбывать срок в тюрьме. Условия же в них тоже не из приятных. В 2012 году в одной из тюрем Гондураса произошел пожар, унесший жизни 350 осужденных. Двумя годами ранее таким же образом в Чили погиб 81 человек. Убийства в тюрьмах происходят с завидной регулярностью, а его резню между тюремными группировками не считают чем-то выдающимся. Например, в тюрьме на севере Мексики группа арестантов из картеля «Лос-Сетас» казнила 44 членов враждебной группировки, после чего без особых затруднений сбежала из места заключения.

Вот почему никто не хочет оказаться в таком месте. Но именно там набирают и обучают будущих сотрудников агенты картелей. Давайте разберемся в этом подробнее на примере истории Карлоса Ледера. Когда его семья переехала жить в Америку, прилежный студент, сын отца из ФРГ и матери-колумбийки, долго не мог устроить свою жизнь. Повзрослев, юный Ледер стал заниматься перегоном краденых автомобилей между Канадой и США. Это нехитрое дело обеспечивало ему вполне достойный заработок до тех пор, пока в возрасте 25 лет он не загремел на короткий срок в тюрьму города Дэнбери, штат Коннектикут. Это едва не стало концом его криминальной карьеры, но тюремное руководство сажает его в одну камеру с Джорджем Янгом. Это решение впоследствии кардинально изменило путь развития мировой наркоторговли. Тридцатидвухлетний Янг, светловолосый уроженец Бостона, уже имел опыт в индустрии куда большего масштаба. Джордж Янг отбывал свой срок за контрабанду марихуаны из Мексики в США, которой он занимался на угнанном самолете. Не имея других занятий, двое заключенных стали делиться историями и составлять новый бизнес-план.

Это была по-настоящему историческая встреча криминальных гениев. Янг имел опыт ввоза наркотиков на самолете; у Ледера оставались контакты в Колумбии. До этого момента кокаин не был так популярен в штатах и продавался лишь в небольших объемах. В 1976 году, выйдя из тюрьмы, пара предпринимателей навсегда это изменила. Всего через пару лет наркотик уже тоннами ввозился на территорию США, а к процессу был подключен медельинский картель под руководством колумбийского наркобарона Пабло Эскобара. Перевалочным пунктом для новоиспеченных бизнесменов стал небольшой багамский островок Норманс-Кей. Если кто-то и может похвалиться тем, что подсадил Америку на кокаин, то этим человеком и будет Карлос Ледер.