Текст книги "Мятеж"

Томас Рейд
Мятеж

БЛАГОДАРНОСТИ

Выражаю особую благодарность моему редактору, Филиппу Атенсу, и Роберту Сальваторе – эта книга многое приобрела благодаря вашим неутомимым усилиям. Также спасибо Ричарду Ли Байерсу и Ричарду Бейкеру, с которыми меня связывают – с одним новые, а с другим – давние дружеские отношения. Они стояли на страже моих флангов.

Она ощущала себя так, словно частица ее самой ускользает из ее лона, и на мгновение почувствовала себя истощенной, как если бы утратила слишком многое.

Сожаление проходило быстро.

Ибо в хаосе один станет множеством, а множество последует иными путями к целям, которые, показавшись измененными, на самом деле останутся прежними. В конце все вернется к тому, с чего началось: останется только один. Это перерождение, большее, чем рождение; рост, превосходящий убытки или разъединение. Годами, на протяжении тысячелетия, она упорно добивалась прихода.

Она знала, что уязвима сейчас, а ее многочисленные враги, наряду с ее подданными, не упустят возможности нанести удар, чтобы свергнуть ее. Но ей было известно и то, что каждый из них брался за оружие для защиты или в стремлении одержать великие победы, которые оказывались крошечными и неважными, нанесенные на гигантскую шкалу времени и пространства. Несомненно, больше, чем что-либо другое, божество от простых смертных отделяет умение понимать и оценивать время и пространство, предвидеть, как посмотрят на события через сотни, тысячи лет. Минута слабости взамен на тысячелетия абсолютной власти…

Поэтому, несмотря на уязвимость и слабость (которую она ненавидела больше всего), ее переполнила радость, как только следующее яйцо выскользнуло из ее паучьего туловища.

Существо, находившееся в яйце, принадлежало ей.

Глава 1

– С какой это стати моя тетя станет доверять той, которая посылает мужчину делать за нее всю работу? – поинтересовалась Элисс'пра, глядя на Заммзита с презрением.

Жрица-дроу высокомерно откинулась на мягкую софу, обитую плюшем, служившим как для украшения, так и для удобства. Курлана подумала, что стройная темная эльфийка в искусно сработанной кольчуге, держащая рядом свою булаву, выглядела странно в роскошно обставленной частной гостиной. Так или иначе, Элисс'пре удалось произвести впечатление, будто она является самой необыкновенной последовательницей Дома Без Имени. Курлана сморщила нос от отвращения: она прекрасно знала, какой Дом представляла Элисс'пра, и ей казалось, что заносчивая дроу, развалившаяся напротив нее, выказывает слишком сильную любовь к верховной служительнице ее тети.

Заммзит слегка склонил голову, сознавая беспокойство дроу.

– Моя госпожа поручила мне передать некоторые… подарки, которые, она надеется, выразят ее полную искренность в этом деле, – сказал он. – Она также просила сообщить вам, что их будет намного больше, как только мы окончательно закрепим наше соглашение. Возможно, это рассеет ваши опасения, – добавил Заммзит, сопровождая свои слова улыбкой, которую, вероятно, считал почтительной.

Однако Курлана нашла ее более пугающей, чем что-либо. Эльф отнюдь не был привлекательным мужчиной.

– Ваша «госпожа», – ответила Элисс'пра, упуская, как заранее договорились пятеро собравшихся, обращение и имя, – просит многого у моей тети, более того, у каждого присутствующего здесь Дома. Одних подарков недостаточно, чтобы доказать свое доверие. Вы должны сделать что-то большее.

– Да, – вмешался Надал, сидящий справа от Курланы. – Моя бабка даже думать не станет об этом союзе, не получив весомого доказательства, что Дом… – Мужчина-дроу в довольно простом пивафви внезапно замолк на середине фразы. Эмблема выдавала в нем мага, принадлежащего к последователям Фелтонга. Он перевел дыхание и продолжил: – Я имею в виду, ваша госпожа фактически вверила вам те средства, о которых вы упоминали.

Надал казался раздосадованным оттого, что чуть не назвал имя Дома, но сумел сохранить твердое выражение лица.

– Он прав, – прибавила Дилсинэ, сидящая с противоположной стороны от Курланы. Ее гладкая кожа почти светилась благодаря ароматическим маслам, которыми она обычно натиралась, а прозрачное, плотно облегающее платье, резко контрастировавшее с кольчугой Элисс'пры, отражало склонность к гедонистическим удовольствиям. Даже ее сестра, Верховная Мать, была, пожалуй, не так хороша. – Никто из тех, кого мы представляем, и пальцем не пошевелит до тех пор, пока вы не подтвердите, что мы все не сложим головы зря. Существует много более… интересных… способов провести время с пользой, чем мятеж, – закончила Дилсинэ, медленно потянувшись.

Курлане хотелось, чтобы эта развратная особа сидела подальше от нее, приторный запах ее масел вызывал тошноту.

Но, несмотря на полную неприязнь к остальным четырем дроу, Курлана признавала их правоту в этом вопросе.

– Если бы моя мать объединила свой Дом с четырьмя младшими Домами против наших общих врагов, ей бы потребовались некоторые гарантии того, что мы не останемся козлами отпущения, как только события примут неподходящий оборот. Не уверена, что таковой залог существует.

– Поверьте мне, – отозвался Заммзит, двигаясь по кругу, чтобы заглянуть в глаза каждому из них по очереди, – я понимаю ваше беспокойство и нерасположенность. Как уже было сказано, подарки, которые мне приказали преподнести вашим Домам, всего лишь незначительные знаки преданности моей госпожи этому союзу.

Затем он полез в свой пивафви и вынул тубус, в котором находился богато украшенный свиток. Размотав толстую обертку пергамента, он раскрыл свиток. Курлана подалась вперед на своем стуле, неожиданно заинтересовавшись тем, что собирался представить темный эльф.

Просмотрев кипу скрученного пергамента, Заммзит привел ее в порядок и принялся обходить собравшихся, отделяя страницы и передавая их. Когда он вручил листы Курлане, она взяла их осторожно, не зная, какая магическая ловушка может скрываться за этими страницами. Подозрения рассеялись, как только она внимательно их рассмотрела: это были заклинания, а не проклятия. В качестве даров им предлагали свитки!

Курлана почувствовала, как ее охватывает восторг. Такое сокровище было бесценно в неопределенную и тревожную пору. Отсутствие Темной Матери наложило дополнительные обязательства на каждую преданную ей жрицу. Курлана была бы не в состоянии использовать свою священную магию через четыре декады. Каждый раз, когда она думала об этом, ее кидало в жар. Но со свитками страх, беспокойство и отчаяние могли быть отброшены, по крайней мере, на какое-то время.

С величайшим трудом жрица подавила желание прочитать свитки от начала до конца. Вместо этого она заставила себя вспомнить, чьей слугой является, спрятала листы пергамента в карман пивафви и вернула свое внимание тайному собранию.

– Последнее, что должно окончательно убедить вас в нашей искренности, – это оплата наемных воинов, – прибавил Заммзит, но, похоже, никто из темных эльфов даже не обратил на него внимания.

Элисс'пра и Дилсинэ были взволнованы не меньше Курланы. Надал, хотя и не испытывал особого потрясения – он был магом и заклинания для него ровным счетом ничего не значили, – вполне мог оценить значение таких подарков.

– Каждому из вас должно быть ясно, – продолжал Заммзит, – что стоит только нашему Дому напасть на неудачников, пути назад не будет. Мы полностью скомпрометируем себя, с вами или без вас. Вы начинаете не с того конца, мои любезные друзья.

– Однако, – возразила Элисс'пра, все еще с улыбкой разглядывая свитки в своих руках, – это именно то, что вам следует делать, если вы хотите видеть мою тетю среди своих союзников.

– Согласна, – подтвердила Дилсинэ.

Надал кивнул в знак одобрения.

– Думаю, моя Мать примет ваши условия. Главным образом, когда увидит это, – подчеркнула Курлана, указывая на спрятанные в пивафви свитки. – Особенно если там, откуда они были принесены, остались еще.

«Как они сохранили такое количество драгоценные свитков в Подземье?» – размышляла она.

Заммзит нахмурился и произнес:

– Не могу что-либо обещать. Сомневаюсь, что смогу убедить ее согласиться на это. Но если она пожелает, я обеспечу вам услуги наемников и принесу необходимые доказательства.

Воцарилось молчание. Они все находились в шаге от черты, перейдя которую, невозможно будет вернуться. Несмотря на то, что решение было практически принято, каждый чувствовал его особую тяжесть.

– Тогда встретимся вновь после того, как вы наймете армию, – подытожила Элисс'пра, поднимаясь с софы. – А пока я не желаю видеть никого из вас рядом с собой, даже на одной улице.

Крепко сжав свою булаву, жрица гордо покинула гостиную.

Один за другим, не исключая Заммзита, все разошлись, и Курлана осталась в комнате одна.

«Время пришло, – убеждала себя дроу. – Ллос бросила вызов. Знатные Дома Чед-Насада падут, а наши поднимутся, чтобы занять их место. Наконец-то этот момент настал».

Алиисза настолько привыкла к постоянному бормотанию и рычанию танарукков, что перестала слышать его. От этого тишина, окружавшая ее, пока она шагала одна по главной дороге, была сильно заметна. Путешествие по древнему Аммариндару без обычного сопровождения освежало. Каанир редко просил ее (она отказывалась говорить «позволял») делать что-либо без вооруженной охраны, поэтому она почти забыла, как приятно одиночество. Однако, наслаждаясь уединением, каким бы коротким оно ни было, она помнила о своей цели, и это заставляло ее ускорить шаги.

Длинный и широкий бульвар, который давно умершие дворфы прорубили в цельных породах Подземья много веков назад, подошел к концу. Едва ли Алиисза заметила тончайшую работу, с которой был выполнен проход. Каждый угол был великолепен, а массивные колонны и карнизы искусно украшены рунами и стилизованными изображениями отважного народа. Дойдя до конца бульвара, Алиисза попала в просторное помещение, настолько огромное, что оно могло поглотить небольшой город с поверхности. Затем свернула в боковой туннель, который позволял избежать нескольких главных переходов и выводил на дорогу, ведущую прямо к дворцу Каанира в самом центре старого города. Ее по-прежнему удивляло, каким пустынным казался город, несмотря на силы Королевского Карательного Легиона, патрулирующего повсюду. Она пересекла несколько улиц и, обнаружив нужную дорожку, поспешила по направлению к дворцу.

Два танарукка охраняли вход в тронный зал с обеих сторон. Приземистые, как всегда, сгорбленные серо-зеленые гуманоиды пристально рассматривали Алиисзу раскосыми красными глазами. При этом их торчащие клыки вызывающе выдавались вперед из чрезмерно широких нижних челюстей. Алиисзе на мгновение показалось, что обе твари готовились наброситься и атаковать ее своими низкими, покатыми лбами. Она понимала, что благодаря владению магией чашеобразные выступы, возвышавшиеся надо лбами чудовищ, не могли причинить ей вреда. Когда она приблизилась, существа, похоже, не узнали ее и продолжали держать секиры скрещенными у самого прохода. Наконец, перед тем как она собралась замедлить шаг и начать говорить, что вызвало бы ее крайнее раздражение, две полунагие, с грубыми волосами твари отступили, позволив ей войти, не останавливаясь. Улыбнувшись самой себе, она подумала, как забавно было бы спустить с них шкуру.

Пройдя несколько внешних комнат, Алиисза переступила порог тронного зала и обнаружила маркиза лениво развалившимся в своем огромном омерзительном кресле, которое было сделано из скелетов его врагов. Всякий раз при взгляде на эту вещь она ощущала ее грубость. Алиисза знала многих злодеев, считавших сидение на куче костей символом величия и славы, но, по ее мнению, в этом не было ни тонкости, ни блеска. Это был единственный существенный недостаток, нарушающий образ Каанира Вока.

Перекинув одну ногу через подлокотник трона и опершись локтем о колено, Каанир сидел, обхватив подбородок руками. Он пристально всматривался в дальнее пространство комнаты, о чем-то размышляя, и не обращал на нее внимания.

Как только расстояние между ними сократилось, Алиисза почти бессознательно сменила свою обычную походку на вызывающую и вскоре поняла, что рассматривает Каанира с не меньшим восхищением, чем, как она надеялась, рассматривает ее он. Седеющие, слегка взъерошенные волосы в сочетании со стреловидными ушами придавали его наружности впечатление зрелости с оттенком некоторой беспечности, чего-то полуэльфийского. Алиисза слегка усмехнулась, вспомнив, к скольким уловкам ему пришлось прибегнуть, чтобы выдать себя в Верхнем Мире за представителя этой светлой расы.

Наконец, Каанир услышал шаги своей любовницы и взглянул на нее. Черты его лица осветились. Она не могла сказать с полной уверенностью, что послужило этому причиной – ее вид или те новости, которые она принесла. Алиисза по ступеням поднялась на возвышение, позволив лишь легкой тени недовольства отразиться на ее лице.

– Ах, моя прелесть, надеюсь, ты пришла не просто так? – поинтересовался Каанир, выпрямляясь и хлопая себя по бедру.

Алиисза показала ему язык и, преодолев оставшееся расстояние скользящей походкой, плюхнулась к нему на колени.

– Я больше не доставляю тебе удовольствия, Каанир. – Она выгнула спину, усаживаясь удобнее, и притворилась обиженной. – Ты любишь меня только за проделанную для тебя работу.

– О, ты несправедлива, крошка, – возразил Вок, скользя ладонью по ее обтянутому черной блестящей кожей крылу. – Это совсем не так.

С этими словами он положил другую руку на ее темные искрящиеся локоны и прижал ее к себе, сливая их губы в глубоком, берущем за живое поцелуе. На какое-то мгновение у нее возникла мысль оттолкнуть его, разыграв один из бесконечных вариантов забавы, которая им так нравилась, но она тут же передумала. Его пальцы спустились вниз до впадины на ее шее и продолжали опускаться все ниже. Прикосновение заставило ее пробормотать нечто невнятное, хотя она и понимала, что, как только начнет делиться с любовником полученными сведениями, чары будут разрушены.

Каанир высвободился из пылкого объятия и произнес:

– Довольно. Расскажи-ка лучше, что ты выяснила.

На этот раз Алиисза действительно надула губы от обиды. Его ласки заставили ее дыхание слегка участиться, и какими бы важными ни были новости, ей не хотелось прерывать удовольствие так быстро.

У нее мелькнула мысль не выкладывать сразу все новости, дав понять, что с ней лучше не шутить. Вок был здесь хозяином, она же его супругой, советницей, но не служанкой. К тому же она свободно могла найти другого поклонника, коль скоро этот перестанет ее устраивать. Правда, находилось не много тех, кто отважился бы насладиться алю – дочерью суккуба и обыкновенного мужчины. Каанир принадлежал как раз к этому меньшинству. Алиисза решила рассказать ему свои новости:

– Они не отклонились от выбранного направления, хотя, несомненно, знают о нашем приближении. Их разведчики заметили небольшой отряд наших стрелков, но продолжали избегать контакта. Вскоре мы прижмем их к Аромикосу.

– Ты уверена, что они здесь не для того, чтобы шпионить или разжечь войну? А как насчет мелких стычек, прежде чем раствориться в дебрях Подземья?

Задавая вопросы, он рассеянно поглаживал одно из крыльев Алиисзы. Демоница затрепетала от наслаждения. Каанир сделал вид, что не заметил ее реакции.

– Без сомнения. Они направляются на юго-восток, прямо к Чед Насаду. Каждый раз, когда мы перерезаем им дорогу, они находят другой путь. Кажется, они не намерены отступать с выбранной тропы.

– Это явно не караван, – размышлял Каанир вслух. – У них нет ни товаров, ни вьючных животных. По сути, они неразумно легко вооружены для дроу. Они стремятся к какой-то цели. Вопрос в том, к какой именно?

Алиисза снова вздрогнула, на этот раз в предвкушении реакции на свои следующие слова.

– Конечно, не караван, – заверила она Каанира. – Думаю, это самый странный из странствующих через дикую местность, отрядов дроу, который я когда-либо видела. С ними путешествует дреглот.

Каанир приподнялся на локте и переспросил, внимательно глядя Алиисзе в глаза:

– Дреглот? Ты уверена?

Алю кивнула, и он сжал губы.

– Интересно. События становятся все более интригующими. Для начала, мы не видели ни одного каравана дроу несколько последних декад. Во-вторых, невероятно, что темные эльфы рискнули сунуться сюда. Обычно они всеми силами стараются избежать этого. И последнее, дреглот, сопровождающий их, означает, что здесь как-то замешаны знатные Дома. Какого черта им тут понадобилось? – подытожил Вок, вглядываясь в темноту и продолжая ласкать свою любовницу.

Его пальцы мягко блуждали по ее ребрам, не защищенным шнуровкой блестящего, сшитого из черной кожи корсета. Она вздохнула от удовольствия, но заставила себя сохранить сосредоточенность.

– Есть еще кое-что. Когда они остановились передохнуть, я подслушала разговор. Один из них, скорее всего маг, говорил колкости дроу, выглядевшей как жрица.

– Мужчина, дерзящий женщине? Долго это не продлится.

– Не просто женщине, он обращался к ней «настоятельница Академии».

Каанир окончательно выпрямился. Его взгляд глубоко проникал в ее глаза.

– Не может быть, – произнес он, так увлекшись, что чуть не уронил Алиисзу на пол.

Она попыталась удержаться на своем месте, но вынуждена была подняться, чтобы не выглядеть глупо. Алю бросила огненный взгляд в сторону своего любовника.

Он продолжал, не обращая внимания:

– Очень хорошо. Одна из самых почтенных жриц во всем Мензоберранзане пытается незаметно прокрасться через мои небольшие владения. К тому же она позволяет магу повышать на себя голос. Ни одного каравана почти целый месяц, и теперь такое. Все это слишком забавно!

Каанир повернулся, чтобы еще раз взглянуть Алиисзе в лицо, и, заметив ее недовольство, смущенно склонил набок голову.

– Что? Что произошло?

Алю вскипела от злости:

– Даже не подозреваешь, не так ли?

Он беспомощно развел руками и покачал головой.

– Тогда я не собираюсь ничего тебе объяснять! – огрызнулась она и отвернулась.

– Алиисза. – Голос Вока звучал низко и повелительно, отчего по ее спине пробежала дрожь. Он был разгневан, как она и надеялась. – Алиисза, посмотри на меня.

Она сверкнула глазами через плечо, вопросительно подняв дугообразную бровь. Он поднялся с трона и стоял, держа руки на поясе.

– У меня нет на это времени. Посмотри на меня!

Она внутренне заколебалась и все же полностью развернулась, посмотрев в лицо своему любовнику. Теплящийся в его глазах огонек заставил ее растаять. Она слегка надула губы, лишь для того, чтобы показать ему, что ей не нравится быть наказанной, но завершила игру.

Вок удовлетворенно кивнул.

Выражение его лица немного смягчилось, и он сказал:

– Что бы я ни сделал, мы разберемся с этим позднее. А сейчас тебе придется вернуться туда и разузнать, что происходит. Посмотрим, сможешь ли ты встретиться с ними лицом к лицу и «пригласить» их навестить нас. Но будь осторожна. Не хочу, чтобы все обернулось против меня. Если верховная жрица и дреглот входят в состав этой группы, то остальные тоже опасны. Подберись к ним ближе, чтобы окружить, но не трать слишком много сил на решительное наступление. Не дай им догадаться, что мы хотим удержать их. Также не…

Алиисза закатила глаза, чувствуя некоторое раздражение.

– Я проделывала такое уже не один раз, ты прекрасно знаешь об этом, – оборвала она его, вложив в свой голос долю сарказма. – Думаю, я разберусь, что надо делать. Но…

Она придвинулась к Кааниру ближе, поднявшись на носки, обхватила руками его талию и обвила босой ногой его ногу. Позволив телу прижаться к нему еще сильнее, Алиисза продолжила голосом, полным желания:

– Когда я решу эту небольшую задачу, тебе ненадолго придется обратить внимание на мои нужды.

Она наклонилась и прикусила его ухо, а затем прошептала:

– Твое поддразнивание работает слишком хорошо, дорогой.

Триль не любила впадать в задумчивость, но поймала себя на том, что частенько занимается этим в последнее время. Сейчас, когда она поняла, что ее мысли были далеко, то внезапно осознала, что к ней выжидающе обращены лица семи верховных матерей. Триль моргнула и так же внимательно смотрела на них в течение нескольких мгновений, пытаясь воскресить в памяти слова разговора, монотонно звучащие на заднем фоне ее мыслей. Но ничего, кроме гула голосов, не смогла припомнить.

– Я спросила, – повторила Верховная Мать Миз'ри Миззрим, – что ты думаешь по поводу дальнейших действий, следует ли твоей сестре оставаться?

Когда Триль по-прежнему не дала ответа, безжалостная Верховная Мать прибавила:

– Сегодня где-то тут витают мысли как по поводу, так и без него, не так ли, Мать?

Триль опять моргнула, полностью вернувшись к разговору благодаря резким словам Миззрим, и сосредоточила внимание не на пустых эмоциях, а на том, где требовалось присутствие жрицы. Иная линия поведения…

– Разумеется, – вымолвила она, наконец, – я размышляла об этом, но прежде чем углубиться в поиск альтернативы, стоит проявить больше терпения.

Верховная Мать Мез'баррис Армго фыркнула:

– Ты слышала хоть одно слово из того, о чем мы говорили последние пять минут, Мать? Терпение – роскошь, которой мы отныне не обладаем. Мы истощили такие запасы магии, что их хватило бы, я повторяю – хватило бы на подавление еще одного крупного восстания, если бы оно возникло. Сколь сильно бы я ни любила хорошее сражение, усмирение следующего мятежа рабов будет бесполезным. Осталось лишь считаное время до того момента, когда Граклстах или выжившие из Блингденстоуна поймут, что мы бессильны без…

Неуклюжая, грубая Верховная Мать запнулась, не решаясь, несмотря на свою обычную прямоту и бестактность, назвать проблему, с которой все они столкнулись.

– Если им уже не известно, – вставила Зеериф К'сорларрин, дополнив незаконченную мысль Мез'баррис– Даже сейчас одна или несколько рас могут собирать армию, чтобы двинуться к нашим воротам. Новые голоса могут вливать яд в уши низших рас в Браэрине или в Базааре; голоса, принадлежащие тем, кто достаточно умен, чтобы скрыть свое настоящее обличье и истинные цели. Мы должны принять это во внимание и обсудить.

– О да, – презрительно сказала Ясраена Дирр. – Да, давайте будем сидеть здесь и обсуждать, но только не действовать, никогда не действовать. Мы боимся выйти за ворота в собственном городе!

– Попридержи язык! – рявкнула Триль, распаляясь все больше и больше.

Ее злило не только направление разговора, – малодушные предложения Верховного Совета! – но и насмешка, неожиданно неприкрытая, едкая сущность слов верховных матерей. Насмешка, направленная на нее.

– Тому из нас, кто боится ходить по собственным улицам, не место в Совете. Ты одна из таких, Ясраена?

Верховная Мать Дома Аграч-Дирр неодобрительно нахмурилась от нанесенного оскорбления, и Триль поняла, что причиной этому было не только то, что Ясраене пришлось перешагнуть через себя. Ясраена предполагала заключить союз с Верховной Матерью Дома Бэнр, сделавшей ей строгий выговор. По крайней мере, Триль думала именно так. Пришло время напомнить остальным верховным матерям, что она по-прежнему занимает верхнюю ступень в иерархии власти и что она не намерена терпеть подобное неповиновение ни от кого из окружающих, будь то союзник или нет.

– Возможно, Верховная Мать К'сорларрин права, – тихо произнесла Миз'ри Миззрим, явно пытаясь перевести разговор в другое русло. – Может, стоит учитывать не только тех, кого мы знаем, не просто тех, кто выступает против нас – тайно или открыто, но и тех, кто может объединиться против нас. Даже если две или три расы соберутся вместе в качестве наших врагов…

Она отогнала от себя эту мысль, тогда как остальные находившиеся в комнате дроу выглядели смущенными, обдумывая этот очевидный вывод.

– По крайней мере, надо выяснить, что происходит, – продолжала она. – Наша шпионская сеть среди дергаров, иллитидов и других низших рас не использовалась в последнее время или, вероятно, была не такой продуктивной, как нам бы хотелось. Теперь же мы должны получать больше сведений о потенциально грозящих нам опасностях.

– О, следует сделать гораздо больше, чем это, – сказала Бертин Фей.

Триль удивленно подняла бровь: сластолюбивая Верховная Мать Дома Фей-Бранч редко находила интерес в беседах, столь далеких от ее собственного наслаждения.

– Стоило бы отыскать возможные слабости наших врагов и использовать их, настраивая потенциальных союзников друг против друга. Не следует исключать и возможности нового союза с недовольными, которые наверняка найдутся среди постоянных противников.

– Ты сумасшедшая?! – набросилась на нее Мез'баррис. – Объединяться с неудачниками? Кому там доверять? Не имеет значения, как мы подойдем к созданию подобного союза. Когда возможные союзники узнают, что мы не можем получить благословения собственного божества, они или от души посмеются, или, спотыкаясь, побегут разносить эту новость повсюду.

– Не будь глупой! – в ответ огрызнулась Бертин, – Я знаю, как ты гордишься своей прямотой, приемом жестокой правды во всем, но не лучше ли более мягкими способами заманить врага к себе в спальню.

Предполагаемым почитателям необязательно знать о недостатках, пока в твоей власти пользоваться их заклинаниями.

– Не имея возможности защитить собственный город от нападения, было бы слишком явной ошибкой пытаться спрятаться, – нахмурилась Зеериф. – Наши заклинания будут самым убедительным средством скрыть истинную правду от подобных почитателей. Идея все же стоит внимания.

– Это невыполнимо! – воскликнула Верховная Мать Мез'баррис, скрестив полные руки и отклонившись назад так, как будто хотела положить конец разговору. – Риск, что нас раскроют наши же враги, только усилится. Награда отнюдь не уменьшит его.

– Говоришь, как старая карга, которой не с кем разделить постель, – самодовольно произнесла Бертин, лениво потягиваясь, чтобы стало ясно, как хороша ее точеная фигура, отчетливо просвечивающая сквозь прозрачный, переливающийся материал платья. – К тому же старающаяся убедить себя, что ей гораздо лучше без кого-либо.

Несколько верховных жриц онемели от такого оскорбления, но Мез'баррис лишь сузила свои пронизывающие красные глаза, злобно уставившись на Бертин.

– Довольно! – потребовала наконец Триль, прервав зрительное состязание двух верховных матерей. – Ваша перебранка бессмысленна и не касается нас.

Она язвительно смотрела на Мез'баррис и Бертин, пока обе не прекратили дуться и не вернули ей свое внимание. «Если бы только Джеггред был здесь», – подумала Верховная Мать Дома Бэнр.

Триль никак не могла решить, стоит ли беспокоиться из-за того, что ей в который раз захотелось ощутить успокаивающее присутствие дреглота, столкнувшись с опасностью. Это было еще одно, на чем она все чаще ловила себя, и страшно подумать, что это может означать. Возможно, она стала полагаться на внешнюю защиту больше, чем на собственные способности. Дроу боялась, что это была слабость, которую она едва ли могла позволить себе в сложившихся обстоятельствах.

«Нет, – поправила она себя. – Не сейчас – никогда больше».

Однако создание союза стало неотъемлемой частью ее жизни. Каким бы нелепым и быстротечным он ни казался, она нуждалась в нем.

«Может быть, Бертин права, – продолжала размышлять Триль. – Может быть, Мензоберранзану необходим союзник. Другая раса из Подземья, которая будет помогать знатным Домам, пока не минует кризис».

Плотно сжав челюсти и покачав головой, жрица постаралась изгнать подобные глупые идеи из головы.

«Чепуха, – твердо решила она. – Мензоберранзан самый могущественный город Подземья. Нам никто не нужен. Мы, как всегда, победим благодаря умению, хитрости и благосклонности нашей богини. Где бы она ни находилась…»

– Я прекрасно знаю положение дел в Мензоберранзане, – заговорила Триль, взглянув по очереди в глаза каждой из присутствующих. – Грозящий нам кризис – самое суровое из испытаний, когда-либо выпадавших на долю правящих Домов. Момент, когда мы начнем ссориться из-за пустяков и не предстанем единым фронтом перед Брешской крепостью или бандой Бреган Д'эрт, станет моментом, когда весь оставшийся мир увидит нашу слабость. К тому времени мы потерпим полный крах. В настоящее время продолжим сохранять спокойствие. – Триль снова склонила голову в сторону двух верховных матерей. – Приветствуются спокойное, вежливое обсуждение путей решения проблемы или предложения новых способов узнать, что происходит с Ллос. И больше никаких разговоров о страхе или трусости, а также никаких оскорблений. Ваше поведение достойно лишь глупых мужчин и низших рас. Будем руководить делами наших Домов и нашего Совета, как делали это и прежде.

Пристально всматриваясь в каждую пару красных глаз по очереди, Триль убедилась, что поймала взгляды всех верховных матерей. Важным было не только то, как присутствующие поняли ее, но и сумела ли она сохранить твердое выражение лица, произнося свою речь.

Медленно, одна за другой верховные матери кивнули, соглашаясь хотя бы на некоторое время уступить требованиям Бэнр.

«Обладание властью всегда требует осторожности, – напомнила себе Триль, когда собравшиеся расстались и каждая матрона пошла к дому своей дорогой. – Это подобно гибкому хлысту: если размахнешься слишком сильно, то, обрушив его на раба, которого пытаешься подогнать, поранишься сама».