Текст книги "За пределы страха. Трансформация негативных эмоций"

• Я ожидаю, чтобы другой касался меня с чувствительностью.

• Я ожидаю, чтобы другой не контролировал меня и не манипулировал мной ради собственных потребностей и желаний.

• Я ожидаю, чтобы другой был «в энергии», не был подавленным или размазней.

• Я ожидаю, чтобы другой не ждал от меня спасения.

• Я ожидаю, чтобы другой работал над собой и не отрицал чувства.

• Я ожидаю, чтобы другой был медитативным и сознательным в том, как он(а) живет (быт, забота о теле, и т. д.).

• Я ожидаю, чтобы другой проявлял чувствительность и поддерживал меня в творчестве и духовном росте.

3. Исследование реакций и неисполненных ожиданий.

Отметьте свою реакцию на каждое из неисполненных ожиданий: гнев ли это, требование, обвинение, отступление, безнадежность, отрицание или преуменьшение важности этого для вас? Когда вы переносите внимание с другого на себя, что всплывает? Как чувствуется то, что ожидание не исполняется?

4. Поиск бессознательных ожиданий.

Чтобы подробнее исследовать бессознательные ожидания, рассмотрите разные области своей жизни. Каковы ваши ожидания в отношении сексуальности, чувств, духовности и роста, совместной жизни, быта, денег и отношений? Вы можете пролить свет на собственные ожидания в этих областях, рассмотрев последний случай, когда кто-то вызвал в вас гнев или разочарование.

Ключи:

1. Наши ожидания – это окна в самые глубокие раны. За каждым неосуществленным ожиданием стоит рана лишения в какой-то существенной потребности. Когда мы начинаем наблюдать Раненого Ребенка, мы можем пойти дальше ожидания и реакции на его неудовлетворение и соприкоснуться непосредственно с раной.

2. Ожидания равнозначны страданию. Другие люди не изменятся, чтобы соответствовать нашим ожиданиям. Мы жалуемся, обвиняем, требуем или погружаемся в безнадежность, но ничто из этого ничего не меняет. Единственный результат состоит в том, что все это приносит нам много страданий. Почему тогда мы продолжаем делать это? Потому что, чтобы отказаться от ожиданий, нам нужно принять свое одиночество. Когда кто-то оказывается не таким, как нам хочется, мы остаемся в одиночестве. И это больно – но и наполовину не так больно, как продолжать надеяться, что люди изменятся.

3. Ожидая, мы находимся в сознании Ребенка, который хочет, чтобы люди и жизнь соответствовали его представлениям. Ожидания – это волшебное мышление Раненого Ребенка. Ожидая, мы не живем сейчас, в текущем мгновении. Мы не можем видеть другого таким, как есть, и ясно видеть, кто такие мы сами.

4. Мы можем начать вносить свет и осознанность в свою жизнь, просто замечая, как ожидания всплывают в повседневной жизни. Каждый раз, заметив ожидание, мы можем начать спрашивать себя, какую рану оно прикрывает. Отозвать фокус от другого и переместить его на самих себя – это для нас единственный путь домой.

Глава 6. Компромисс

Недавно во время группы один из участников рассказал, что его отношения длились семь лет; уже через два года после их начала он осознал, что ситуация была для него неправильна. Но он чувствовал, что оказался в западне. Ему не хватало духу сказать партнерше о желании ее покинуть, потому что он боялся ранить ее. В конце концов, он сказал ей, что он гей. Эта ложь дала ему возможность разорвать отношения без чувства вины. Он готов на большие компромиссы в своей цельности, потому что его Эмоционального Ребенка ужасают возможные последствия заявления своей правды. В состоянии ума Ребенка мы живем для других. Когда сознание захватывают страх или стыд, нам не избежать жизни в компромиссе. Наш Эмоциональный Ребенок верит, что другие контролируют наше благополучие. Если мы держимся за это верование, наши действия управляются тем, что другие подумают и как себя поведут, и мы не следуем нашему собственному свету.

В состоянии ума Эмоционального Ребенка большая часть наших усилий направлена на получение одобрения, внимания и уважения. Мы можем притворяться, что нам это не нужно или мы этого не хотим, но это будет просто отрицание. Мы питаемся вниманием и одобрением, потому что в детстве нам их не хватало. Мы постоянно боремся, и в качестве одного из главных способов, применяемых нами, чтобы получить это внимание, любовь, одобрение и уважение, мы используем угождение. Наша жизнь становится бесконечной серией компромиссов. Более того, нашего Эмоционального Ребенка приводит в ужас малейшее неодобрение или любого рода физическая или эмоциональная атака. Когда мы оказываемся вынужденными с кем-то столкнуться, нас может ошеломлять страх. Безопаснее пойти на компромисс.

Компромисс, как и все остальные модели поведения Эмоционального Ребенка, возникает автоматически. Например, если кто-то, кого вы уважаете и от кого хотите дружбы и внимания, просит вас высказать о чем-то свое мнение, ваш Ребенок внутри может автоматически сказать то, что, по-вашему, этот человек хочет услышать. Когда кто-то, кого вы боитесь, просит вас что-то сделать, ваш испуганный Ребенок, скорее всего, это сделает, даже если вы совершенно не хотели бы так поступать. У Эмоционального Ребенка нет других инструментов, и он не может сделать ничего другого. Когда мы сталкиваемся с ситуацией, когда мы чего-то от кого-то хотим, мы идем на компромисс прежде, чем возникнет ситуация. Мы похожи на собаку, униженно ползающую на брюхе.

В моей жизни ситуации с авторитетными людьми были особенно значительными, страх неодобрения или жажда уважения неизменно уводили меня из центра. Было бы точнее сказать, что я никогда не был в соприкосновении со своей цельностью в этих ситуациях, потому что страх был слишком силен. Вся моя манера поведения была компромиссом моего существа. Что бы я ни сказал и ни сделал, все исходило из ложного пространства. Когда я начал внутреннюю работу, то стал лучше осознавать, как чувствуется внутри угождение, а соприкосновение с внутренними страхами помогло понимать, а не осуждать себя.

Наши интимные отношения представляют собой другую область, в которой большинство из нас идет на нескончаемый компромисс – пока мы не разовьем более глубокое понимание своего Эмоционального Ребенка. Мы не хотим вызывать неудовольствие или дисгармонию, и чтобы их избежать, готовы на многое.

У нас есть семинар для пар, и одна из его рабочих тем – исследование форм, в которых живущие вместе люди идут на компромиссы, и того, как это порождает скрытые обиды. На один из таких семинаров пришла пара, которую я знал долгое время. Их жизнь друг с другом была полна компромиссов, и я знал, что если пара пройдет наш процесс вместе, многое будет прояснено. Ему нужно было проигрывать свои подростковые фантазии с другими женщинами, и он втайне досадовал на то, что так «женат». Она перегибалась пополам, угождая ему, потому что чувствовала себя незащищенной и нелюбимой. В середине семинара он начал мини-роман с другой женщиной. Она реагировала поначалу «угнетенностью» и упрашиванием, потом яростью, и, в конце концов, начала видеть, что проигрывает образец «угождения папе», и ей нужно заново предъявить права на свое достоинство. Когда они вынесли эту ситуацию в сферу видимого и распознали, как каждый из них жил в компромиссе, обоим стало легче сделать то, что им нужно. У него начался роман, она поехала в Индию. Через четыре месяца они снова были вместе, но теперь с гораздо большей ясностью и подлинностью. До этого оба реагировали из бессознательного Эмоционального Ребенка. Гнев, неодобрение или отвержение от другого вызывали внутри сущий ужас. Если мы сможем почувствовать страх, стоящий за компромиссом, то начнем видеть, как глубоко он управляет нашей жизнью.

Не так давно я проводил сессию с человеком, пришедшим с большой болью и замешательством в жизни. Женщина, с которой он был вместе шесть лет и от которой у него был ребенок, влюбилась в другого мужчину. За две недели до своего романа она ему сказала, что хочет расписаться, родить еще одного ребенка и купить дом. Роман продолжался только три недели, но за это время он пережил сущий ад. Теперь они снова вместе. Она сказала, что рассталась с другим мужчиной и теперь хочет вернуться к их плану купить дом, пожениться и родить еще одного ребенка. Кроме того, она ему сказала, что если он хочет быть с ней, ему придется быть готовым к переменам. В тот вечер, когда он пришел ко мне, выяснилось, что она беременна.

Этот человек – детский психиатр. В нем больше шести футов и двух дюймов роста, и он выглядит очень сильным, уверенным и привлекательным. Все же с этой женщиной он живет в компромиссе. Его ужасает возможность сделать что-то, что она может не одобрить. Он чувствовал, что если так или иначе скажет ей «нет», это будет означать, что он не любит ее безусловно. Во внутренней домашней жизни он совершенно не влияет на ситуацию. Он словно позволил подруге вести свою машину, и теперь чувствует себя беспомощным. Один из уроков, которым многим из нас нужно научиться, – это снова принимать ответственность за свою жизнь, какой бы ни была цена. В состоянии ума Ребенка это невозможно. Это слишком пугающе.

В моих собственных отношениях несколько лет назад я столкнулся с ситуацией, которая поставила передо мной вопрос ответственности очень ясно. У меня была близкая подруга, ее отношения со мной вызывали трудности и конфликты между мной и Аманой. Эта подруга во многом для меня как сестра, и мы знаем друг друга долгое время. Трудности возникли в основном потому, что я был неясен и не прям с обеими женщинами, и эта неясность делала границы каждых отношений размытыми. Я вел себя в этой ситуации во многом так же, как и со многими прошлыми ситуациями, приносившими конфликт. Я просто зарыл голову в песок и притворился, что делать ничего не нужно, и стал надеяться, что, пока я остаюсь закопанным, все волшебным образом изменится. За этим поведением в основном стоял страх потерять Аману. Как только я увидел, что делаю, и откуда все это идет, я смог увидеть старый и знакомый сценарий. Мне удалось утвердить те и другие отношения и ясно выразить с обеими женщинами, где в них я. Конфликт исчез.

Корни нашего компромисса сложнее, чем просто страх отвержения, неодобрения или нападения. В детстве большинство из нас сформировало бессознательные соглашения с теми, кто нас растил. В обмен на любовь и одобрение мы согласились вести себя так, как от нас требовали. У каждого из нас это соглашение было особенным, но у любого из них есть характерные, жизнеотрицающие черты. Мы соглашаемся так или иначе пойти на компромисс в жизненной энергии и природе, чтобы осуществить ожидания общества, родителей и учителей. По этой причине такое явление называется «негативным сковыванием». Наша связь с теми, кто о нас заботился, имела для нас огромную цену. Конечно, соглашения были «заключены» так рано, бессознательно, и настолько поддерживались всей окружающей средой, что у нас нет ни малейшего представления о том, что случилось и как.

У меня есть друг в Норвегии, который вырос в самом высшем обществе Осло. Его воспитывали и ориентировали на такой же успех в бизнесе, которого добился его отец, и, как от него и ожидали, он женился на состоятельной женщине, которая могла поддержать его восхождение в важности и росте. Это был брак, построенный в основном на формальности. Я впервые встретился с этим человеком, когда он пришел на тренинг, проводимый мною вместе с несколькими другими терапевтами. Я тут же был им очарован. Я почувствовал в нем доброту и невинность и ощутил борьбу, которую ему приходилось вести, чтобы жить согласно установленным для него стандартам. Когда он начал двигаться глубже в личный рост, ему стало все труднее поддерживать старый образ жизни, и он нашел, что постоянно разрушает себя. В конце концов, он развелся с женой, но все еще борется за успех в норвежском мире бизнеса. Его слишком пугает возможность разорвать негативное сковывание с отцом и столкнуться с его неодобрением. Он впитал ценности своего общества и отца так глубоко, что теперь не может пережить второй развод – с негативным сковыванием. Недавно он встретил женщину, которая действительно видит и любит его. Но она так отличается от того, к чему он привык, что он боится представить ее старым друзьям из страха шокировать их.

Самая большая трудность в компромиссе – это что он так глубоко внедрен вовнутрь.

Мы не осознаем, что идем на компромисс. В то же время где-то глубоко внутри что-то по ощущениям неправильно. Мой друг несчастлив, но не знает никакого другого способа жить. Когда мы принимаем роль рано в жизни, может быть, лишь небольшой внутренний шепот нам напоминает, что мы живем в компромиссе. Некоторые из нас запрограммированы быть заботливыми. Именно так мы заслуживали любовь в детстве и думаем, что именно это приносит ее нам сейчас. Может быть, нас обусловили – как меня – представлять результаты, и мы фокусируем всю энергию в этом направлении ценой более женственных сторон существа.

Многие из нас жили в компромиссе так долго, что мы вообще не знаем, как можно жить по-другому. Наш образ себя основан на компромиссе. Я знаю, что так было со мной. Я помню, что в колледже во время экзаменов мы все часто ходили на фильмы Хэмфри Богарта; обязательным ритуалом было вечером перед каждым экзаменом пойти и посмотреть один из его фильмов. Мы понимали, что если не выучили материала до сих пор, то все равно уже слишком поздно. Мы так хорошо знали роли Богарта, что в кинотеатре хором произносили реплики, прежде чем они донесутся с экрана. Мы запоминали эти слова, потому что они были такими «крутыми», собранными и бескомпромиссными. После каждого фильма я принимал внутреннее решение, что теперь буду «крутым парнем». Это никогда не помогало. При первом же затруднении я снова оказывался в своем прежнем, полном компромисса «Я».

Живя в компромиссе, мы не чувствуем соприкосновения со своим ядром внутри. С компромиссом связано характерное глубокое внутреннее чувство. Лично для меня он ощущается как слабость и отсутствие почвы под ногами. Более близкое знакомство с этим чувством помогло мне научиться видеть моменты, когда я делал или говорил что-то по внутреннему ощущению неправильное. Мне стало очень знакомым внутреннее чувство компромисса. Поначалу я его замечал через несколько дней (иногда – недель). Постепенно время промежутков сократилось, пока, наконец, я не стал способен чувствовать его почти немедленно. Это было первым шагом к выходу из огромного количества автоматических реакций, основанных на старом и знакомом видении себя как человека компромисса. Если все, что мы делали в жизни, было компромиссом, у нас нет стандарта, чтобы судить о том, живем ли мы в достоинстве. Компромисс наполнял мою жизнь, и стало легко видеть, что он особенно процветал с теми, у кого была надо мной какая-то власть – власть отвергнуть, удержать любовь, влиять на выживание, власть уважения. С этими людьми я входил в соглашения поддерживать происходящее в гармонии, но часто эта гармония была совершенно безжизненной. Даже более того, я начал видеть, что весь мой образ жизни был компромиссом. Я, по сути, жил для других, не для себя.

С тех пор многое изменилось. В эти годы я делал выборы и принимал решения, которые возвращали мне достоинство, и учился тому, как это ощущается внутри: жить в достоинстве. Как только я начал это чувствовать, стало не так легко снова вернуться к старому образцу. Конечно, много раз возникали ситуации, когда я ловил себя снова в старом «Я», но их становится все меньше и меньше. Важно то, что я могу их различать. Так как этот навык сыграл в моей жизни очень важную роль, он стал одной из областей, на которых мы подробно фокусируемся в терапевтической работе.

Когда я говорю о компромиссе, то подразумеваю существенные стороны нашего существа, а не небольшие «подстройки», которые совершаем мы все, чтобы жить в гармонии с другими. Например, если я хочу, чтобы в доме было 68 градусов, а Амана предпочитает 72, остановиться на 70[3]3
  По Фаренгейту. – Прим. перев.


[Закрыть] не значит пойти на компромисс. Компромисс, о котором я говорю, включает разрушение самого нашего существа – делать и говорить то, что ложно для нашей природы, и преуменьшать или отрицать существенные потребности и желания. Более того, выход из компромисса никогда не означает, что измениться должен кто-то другой. Дело вообще не в другом, дело в том, чтобы найти храбрость быть теми, кто мы есть на самом деле. Это не достижимо в состоянии ума Ребенка. Страх слишком силен. Чтобы жить без компромисса, мы должны увидеть, как и в каких ситуациях мы на него идем, и понять, что мы не обязательно должны во всем идти на поводу у своего испуганного и стыдящегося Ребенка. Это тема, которую я разрабатываю более детально в одной из следующих глав.

…Помните: никогда не идите на компромисс.

В том, что касается существенного, остерегайтесь.

Даже если придется рискнуть жизнью, рискните…

ОШО

Упражнения:

1. Чувствование внутреннего качества компромисса.

Тренируйтесь в наблюдении того, как ощущается внутри компромисс. Заметьте момент, когда вы сделаете или скажете что-то, что по внутреннему ощущению неправильно. Обратите внимание на ощущения в теле, ваше отношение к себе и мысли о себе.

2. Отметьте, с какими людьми вы идете в жизни на компромисс.

Отметьте, как вы ведете себя с важными в вашей жизни людьми – любимым человеком, начальником, ближайшими друзьями, и спросите себя, есть ли в чем-нибудь у них власть над вами. Затем заметьте, если вы идете на компромисс, что вы говорите или делаете рядом с ними, чтобы они не применили к вам эту власть.

3. Заметьте, в чем вы идете на компромисс.

Начните осознавать, какими именно способами вы идете на компромисс. Говорите ли вы то, что не чувствуете, или не говорите, что чувствуете? Что в вашем поведении кажется вам фальшивым? Какого рода деятельность вы ограничиваете в своей жизни из страха, что скажет или сделает другой?

4. Осознание негативных соглашений в прошлом.

Запишите, какие вы заключили с самыми важными из людей, которые вас растили, соглашения, приносившие вам любовь и одобрение, но бывшие компромиссом для вашей жизненной энергии. Что от вас ожидали, и от чего вы отказались?

Ключи:

1. Мы идем на компромисс, потому что нами изнутри бессознательно движет живущий в страхе и стыде Эмоциональный Ребенок. В состоянии ума Ребенка мы соприкасаемся не со своим существом, но с Ребенком, который верит, что должен пойти на компромисс, чтобы получить необходимое.

2. Большинство из нас начали жить в компромиссе так рано, что мы вообще не знаем, что такое быть в гармонии со своим существом. Наш компромисс укоренен в негативных соглашениях, заключенных с теми, кто о нас заботился в раннем детстве. В обмен на любовь и одобрение мы отдали себя и стали вести себя так, как от нас ожидали.

3. Чтобы выйти из этого привычного и автоматического поведения, нужно сначала научиться видеть, когда оно включается. Первый шаг к освобождению происходит, когда мы учимся тому, какие чувства приносит жизнь в компромиссе и какие чувства приносит жизнь в достоинстве.

Глава 7. Жизнь с одержимостью

В состоянии ума Эмоционального Ребенка мы остаемся в постоянной тревоге. Иногда она больше, иногда меньше, но остается всегда. Ребенок не может оставаться с тревогой. Он хочет облегчения и хватается за все, что только может как-нибудь ее уменьшить. В этом лежит основа аддиктивного поведения. Если к тому же спровоцированы страхи и боль Ребенка, мы становимся еще более склонными к аддикциям[4]4
  Состояние непереносимого психологического дискомфорта приводит к формированию аддикций, быстрых способов защиты от действительности. Аддикция – поведение или действие, предпринимаемое для интенсивного возбуждения или эмоциональной разрядки, трудно контролируемое личностью. Это действие может быть внутренним (мысли, образы, чувства) или внешним (работа, игра, зависимости и т. д.). Аддиктивное поведение дает возможность имитировать хорошее самочувствие на короткий период, не решая внутри личностных проблем. К аддикциям относятся зависимости от химических веществ (наркомания, алкоголизм и т. п.), переедание, стремление к снижению веса, стремление к риску и стрессу, страсть к азартным и компьютерным играм, потребность быть занятым, стремление к достижению, стремление к смене сексуальных партнеров, страсть к покупке вещей, к физическим упражнениям, к изоляции и т. д. Аддиктивное поведение устанавливает эмоциональную связь не с другими людьми, а с неодушевленным предметом или явлением. Человеческое стремление к близости реализуется искусственным образом. Характерно, что в аддикте живут, не пересекаясь, две личности. Одна все правильно понимает и рассуждает на логическом уровне, другая всегда найдет оправдание аддиктивному поведению и проигнорирует последствия, могущие быть весьма опасными. Учитывая, что термин «аддикция» мало употребителен, далее в тексте без дополнительных комментариев он заменен «одержимостью», «пристрастиями», «привычками», «зависимостями» и «защитными образцами». – Примеч. ред.


[Закрыть].

Я знаю, что это один из основных стилей поведения Эмоционального Ребенка, но мне было трудно прояснить для себя, что я хочу сказать в этой главе. Причина в том, что моим собственным способом справляться с пристрастиями было компенсировать их дисциплиной и контролем. Долгое время я осуждал себя и всех остальных, кто, как я чувствовал, был склонен к самопотаканию. Я унаследовал такое отношение от моего отца. Его мотивация, энергия и самоконтроль были так сильны, что он вселял робость в большинство людей, которые его знали. Он дисциплинировал себя до такой степени, что единственными ситуациями, в которых, как я помню, он позволял себе слабость, было поедание мороженого или его любимых пахучих французских сыров. Он самостоятельно выучил семь иностранных языков и научился играть на трех музыкальных инструментах, и играл так хорошо, что выступал в оркестрах и камерных группах почти до самой смерти. Моя мать также всегда была самоотверженной и даже теперь редко позволяет себе какое-либо потакание.

Воспитанный в такой среде и следуя по стопам старшего брата, у которого энергия и целеустремленность были так же сильны, как и у отца, я научился самомотивации, но также и тому, чтобы не щадить себя и быть с собой жестким. Я редко допускал ослабления в самодисциплине. Говоря коротко, я прикрывал свою потребность в защитном поведении контролем так же, как это делали мои отец и брат. Я делил людей на тех, кто движется правильным способом, и на тех, кто не справляется и потакает себе, и в промежутке почти ничего не было. Нетрудно представить, что с таким подходом у меня было мало пространства, чтобы чувствовать собственную уязвимость – или, если на то пошло, уязвимость кого-либо другого. Мало-помалу, во время психиатрической практики и за годы терапии некоторая часть этой жесткости начала откалываться. В один из первых дней после моего приезда в индийский ашрам[5]5
  Ашрам – в Индии – духовная община, направляемая Учителем. Участники общины предаются медитации, концентрации и йогическим упражнениям с целью постичь духовную свободу. – Примеч. ред.


[Закрыть] я слушал, как говорит мой мастер. Я услышал фразу, которая изменила мою жизнь:

«Дисциплина, – сказал Ошо, – только усиливает эго».

Теперь я вижу, что самоконтроль и самодисциплина были сами по себе пристрастиями. Я жил как раб цели и направления. Когда я не делаю ничего, ведущего к определенной цели, или чувствую, что никому не нужен, я становлюсь тревожным и напряженным. Я слышу голоса в голове, привитые обусловленностью прошлого, которые осуждают меня за то, что я трачу время впустую. У этих голосов есть резкие суждения о том, что «конструктивно», а что нет. Даже мой отдых окрашен той же целеустремленностью и ориентацией на результат. У меня страсть к теннису. Но я играю в теннис не ради здоровья и удовольствия. Каждый раз я сфокусирован на том, чтобы улучшить технику игры. Проблема не в энергии или мотивации. Это прекрасные качества. Но фокус на будущем, одержимость достижением – это привыкание, сочетаемое с привыканием к действию и скорости. Пока я двигаюсь быстро и остаюсь занятым, я держу все под контролем, и мне не приходится чувствовать страх и боль внутри. Это почти непреодолимо, и такой была моя семья, сколько я себя помню.

Одна из сторон моего самоисследования, которой я увлекся недавно, заключается в том, чтобы сломать свою зависимость. Я стал позволять себе неструктурированное, несфокусированное, не ориентированное на цель время. Я увидел, что, замечая автоматическое поведение, могу соприкоснуться со стоящими за ним ранами и тревожностью. Я также узнал, что помогает спрятаться от страхов не само поведение, но то, как я что-то делаю. Проблема именно в недостатке присутствия – в автоматичности. Обусловленность и дисциплина заставляли меня постоянно судить, ценна ли определенная деятельность или это пустая трата времени. Если я учусь, улучшаю себя, тяжело работаю и так далее, я получаю высокие оценки от внутреннего экзаменатора. Но если это потакание, например развлечение себя фильмами или мороженым, я получаю низкие оценки. Такая жизнь была страданием. В последнее время раздвоение отпадает, потому что я увидел, что внутренний экзаменатор приходит из обусловленности, не из мудрости. Теперь моим критерием стало, тотален ли я, присутствую ли и приносит ли мне это радость. Тогда это не ощущается как пристрастия и защита. Как бы то ни было, я сомневаюсь, что эти критерии применимы к химическим зависимостям, потому что они сопровождаются состояниями, не позволяющими нам быть действительно присутствующими здесь и сейчас. И в этом случае уводит от самого себя именно поведение.

Защитные привычки у каждого из нас разные и приходят во множестве форм. Но, по сути, Эмоциональный Ребенок справляется с ними двумя путями – через чрезвычайный самоконтроль и подавление (который выбрал я) или самопотакание (которое я осуждал). Других возможностей нет. Чтобы облегчить напряжение и постоянную тревожность внутри, мы движемся в одну из этих крайностей. У меня есть друг, который годами борется с привычкой курить марихуану. Он знает, что контроль блокирует более глубокое внутреннее исследование, и такие усилия еще ни разу ему не помогли. Для него было большим шагом даже признать, что это защита. Другой мой друг потакает себе во всем – в сексе, еде, алкоголе, наркотиках – и выработал дикий, беззаботный образ жизни, который его в этом поддерживает. Еще один из моих друзей зависим от своего имиджа, и использует обаяние и сексуальную привлекательность в отношениях с женщинами, чтобы скрыть более глубокие чувства неуверенности в себе и стыда. Многие из нас борются с одержимостью в еде. Подростком я был маленьким и пухлым и очень страдал от унижений, которым меня подвергали другие мальчики. Позднее, в старших классах, я сильно похудел и даже перешел в другую крайность, но еда оставалась проблемой до гораздо более позднего возраста. Потом и эта проблема исчезла, и что-то во мне расслабилось. Теперь ее нет, и я понятия не имею, почему она исчезла.

Пристрастия окружены мощными бессознательными силами, на которые мы не можем воздействовать просто самоконтролем и самодисциплиной. За одержимым поведением, как и за другими моделями поведения Эмоционального Ребенка, стоят горы страха и стыда.

Большую часть времени мы не соприкасаемся с тем, что стоит за нашими пристрастиями, потому что с ними наше поведение бессознательно и чувствуется непреодолимым.

Но когда мне удается посмотреть вовнутрь хотя бы на мгновения, я могу видеть, что вместе с одержимостью и автоматичностью вызываю в себе онемение и чувствую лихорадочность и стыд. В старших классах школы я влюбился в девушку, которую не интересовал. Я не мог выбросить ее из головы или принять, что она не хочет отвечать на мои знаки внимания. Иногда вечерами я даже бродил вокруг ее дома. Я чувствовал, как меня словно захватывала сила, которую я не мог контролировать. Многие годы спустя я снова был отвергнут женщиной и поймал себя на таком же поведении. Только в этот раз я мог чувствовать стыд. Я чувствовал, что внутри меня было пространство, которое не могло выносить отвержения и хотело найти какой-то способ доказать, что происходит ошибка. Как только включается защитная модель поведения, мы становимся более и более лихорадочными, потому что боль не уходит ни от каких наших усилий ее избежать.

Один из вопросов, которые естественно возникают, когда мы рассматриваем пристрастия, – как от них избавиться. Обычно мы пытаемся с ними справиться из пространства дисциплины и самоконтроля. Но такой подход редко чувствителен к причине, вызвавшей зависимость. Требуя и подавляя себя, мы не можем принять, оценить и чувствовать рану внутри. Только когда мой самоконтроль уменьшился, я смог почувствовать за ним страхи и стыд, и во мне стало больше сострадания и понимания того, почему мы спасаемся пристрастиями. Может быть, если бы мы выросли в среде более расслабленной, свободной от давления, поддерживающей и безмерно любящей, мы не были бы к ним так склонны. Но, учитывая объем стресса, которому подверглись наша чувствительность и уязвимость, я начал признавать вполне правомерным, что мы естественно тянемся к чему-то, что позволит снять внутреннее напряжение.

Есть бесконечное множество источников стресса для нашей уязвимости, которые все вместе создают тревожность и заставляют нас жаждать облегчения. Один – это постоянная борьба за то, чтобы доказать себя себе и другим. Поскольку мы, может быть, скрываем стыд так автоматически и бессознательно, часто очень трудно признать, сколько стресса мы несем в себе постоянно. Все давление, приходящее от нашей культуры, заставляет добиваться успеха и быть «кем-то» и приводит нашу внутреннюю чувствительность глубоко в стыд и шок. Если мы хотим оставаться в ритме с этим скоростным, материалистическим, ориентированным на достижение миром, нам приходится жить в отрицании своей чувствительности. Безумие западной культуры часто управляет нашей жизнью. И еще одна мощная причина, заставляющая нас прибегать к пристрастиям, – это глубокие страхи чувства одиночества и пустоты внутри. У нашего Эмоционального Ребенка нет ресурсов, чтобы справляться с этой черной дырой одиночества и отсутствия смысла. Это что-то такое, чему мы должны научиться у людей, которые нашли мудрость и храбрость, чтобы позволить возникнуть этому пространству и пройти через страхи, связанные с ним.

Я также нашел, что чем более чувствительными и уязвимыми мы становимся, тем сильнее могут становиться наши защитные тенденции. По мере того как мы более и более соприкасаемся со страхами и болью внутри, тревоги, которые мы подавляли отрицанием и контролем, поднимаются на поверхность. Контроль не кажется эффективным лекарством для пристрастий, потому что это только одна сторона маятника. Каждый из нас должен найти собственный способ справляться со своими зависимостями, но, согласно моему опыту, наблюдение и понимание этого поведения с любовью и без осуждения кажется лучшим лекарством. Одним из моих самых глубоких исследований в себе был поиск внутри доверия к собственному росту. Было важно убедиться в том, что если я отпущу контроль, я не спущусь в невообразимые глубины развращенности и потакания и не потеряю фокус и направление в жизни. Постепенно я замечаю, что внутри есть сила или проводник, которые удерживают корабль на правильном курсе. Я ему еще не совсем доверяю, но расслабление постепенно приходит.

Упражнения:

1. Признание защитных привычек.

Какие модели поведения вы в себе видите, которые вам кажутся одержимостью и уводят вас из реальности настоящего?

2. Исследование пристрастий.

Выберите одну из этих моделей. Заметьте:

а) Осуждаете ли вы себя за это поведение? Если да, то как вы это делаете?

б) Какие стрессы в вашей жизни провоцируют это поведение?

в) Как это пристрастие выражает скрытый страх или стыд? Посмотрите, можете ли вы связать его со страхом или стыдом и почувствовать, как это отзывается в теле.

Ключи:

1. Жизнь с одержимостью – это привычное, бессознательное поведение, которое притупляет нашу тревожность, страхи, дискомфорт и боль и уводит нас из настоящего момента. В ней есть качество лихорадочности и зависимости.

2. Пристрастия скрывают глубокие страхи и стыд. Их главная причина – стрессовая, подавляющая, соревнующаяся, материалистическая и морализаторская культура, в которой большинство из нас выросло. Мы принимаем все эти негативные ценности и затем постепенно начинаем наказывать себя и давить на себя.