Текст книги "О чувстве, заключенном в вещах, и о магии"

В трактате не могли не найти отражение и оригинальные, отличающие философию Кампанеллы от бруновской темы, следы которых можно заметить и в «Городе Солнца». В «Метафизике» Кампанелла систематически излагает своё учение о прималитетах или первенствах (primalitates), трёх фундаментальных атрибутах божества – Мощи, Мудрости и Любви (Met. VI, 11, 1), соответствующих трём ипостасям Бога, нашедшее выражение в более ранних работах. Только благодаря ему можно понять, почему тремя соправителями при Верховном правителе Города Солнца являются Пин, Син и Мор [Кампанелла 1954: 39, 191], чьи имена восходят к латинским названиям прималитетов – Potestas, Sapientia, Amor. В трактате нашла также выражение полемическая направленность учения Кампанеллы. Неизменными объектами его критики являлись четыре темы и персоналии [Горфункель 1969: 63]. Аристотель служил для Кампанеллы символом схоластики и оторванного от природы «мудрствования», создатель философии политического прагматизма Никколо Макиавелли (1469–1527) – образчиком равнодушного к религии лицемерия, эпикуреизм – олицетворением материализма и гедонизма, а Реформация – «ложного» некатолического христианства. Последняя задача была для Кампанеллы не менее важной, чем остальные, вопреки «еретической» его репутации, и отделять её как мнимую, по крайней мере, опираясь на наследие самого Кампанеллы, неприемлемо. «У [католической] церкви нет большего защитника, чем я», напишет он незадолго до смерти [Горфункель 1969: 84].

Нельзя оставить в стороне перевод заглавия трактата Кампанеллы. Первостепенное значение имеет верная передача многозначного латинского существительного sensus, от sentire «чувствовать, понимать, узнавать, полагать», восходящего к индоевропейскому корню sent- [Pokorny 1959 III: 908]. В этом корне выделяют прямое значение «идти» (ср. англосакс. sendan «посылать», арм. phpmgp [ынтацк’] «ход, течение», phpmUm]_ [ынтанал] «идти») и переносное «находить, обнаружить» (ср. нем. Sinn «разум», церк. слав. сАщь «умный», связь которого с «сетовать» подвергается сомнению [Фасмер 1986 III: 614]). Учитывая, что именно от лат. sensus происходит название направления новоевропейской философии, провозглашавшего первичность ощущения в познании (Локк, Юм), то есть «сенсуализма», абсолютно оправданным был «прямой» перевод

«Об ощущении вещей и магии» у Алексея Михайловича Водена (1870–1932) [Горфункель 1969: 204], который даже (намеренно ли?) сохраняет игру двух родительных падежей в оригинале («ощущение вещей [тем, кто их воспринимает]» или же «ощущение в самих вещах»?). Учитывая постоянно раскрываемый Кампанеллой посыл трактата, представление о том, что все вещи наделены ощущением (sensu praeditae), они способны чувствовать, стоит сделать однозначный выбор в пользу второго варианта, то есть genitivus subjectivus’a. Таким образом, появляется ещё один, не менее верный, но чуть более вольный вариант перевода заглавия: «О способности вещей к ощущению и магии» [Горфункель 1969: 78], где «способности» добавлены для раскрытия смысла оригинала и уточнения, что вещи у Кампанеллы обладают, так сказать, facultas sentiendi. Одним из возможных переводов латинского sensus является и «смысл» (ср. англ. common sense, от лат. sensus communis), что на основе первой, а не второй интерпретации падежей в заглавии трактата позволило появиться варианту «О смысле вещей» [Штекли 1966: 24]. Принципиальных возражений против такого понимания быть не может, однако оно делает из книги Кампанеллы подобие натурфилософского труда «О природе», лишая её главной и по-своему оригинальной мысли, столь дорогой самому автору, постулата всеобщей чувствительности (sensibilita universale) [Gatti 2010: 41–44, 79–81]. Целью труда Кампанеллы было метафизическое «одушевление» и «очувствление» сущего, скорее чем «осмысление», одарение всего мира жизнью в рамках «теории всеобщей способности вещей к ощущению» [Горфункель 1969: 102–105]. То, что переводчики, если оставить в стороне тех, кто интерпретировал sensus как «смысл», сделали выбор в пользу строгого философского «ощущения», а не «сентиментального» «чувства», было по-своему верно, но любопытно вспомнить в этой связи пояснение Морехода из перевода «Города Солнца» касательно первоначальной нелюбви тамошних жителей к мясу:

«Рассудив затем, что одинаково жестоко убивать и растения, также одаренные чувством, и что тогда пришлось бы им умирать с голоду, они уразумели, что низшие твари созданы для высших, и поэтому теперь употребляют всякую пищу» [Кампанелла 1954: 90].

На наш взгляд, основополагающее для понимания посыла трактата представление о мироздании как живом, а не «бездушном» и мёртвом теле более отвечает именно переводу «чувство», поэтому был избран вариант «О чувстве, [заключённом, живущем] в вещах, и о магии», где причастный оборот подчеркивает второе возможное значение латинского генитива. Допустим даже верный по смыслу вариант без родительных падежей: «О том, что вещи чувствуют [способны чувствовать, ощущать], и о магии».

Особого внимания заслуживает титульный лист первого, франкфуртского издания трактата Кампанеллы, который мы приводим. Гравюру на нём с изображением Солнца вверху, колокола, на котором помещена звезда с семью лучами, внизу, и двух пальм по бокам, исследователи интерпретировали по-разному [Lerner 2000].

Одно, не утратившее значения, лежащее на поверхности толкование этой гравюры, принадлежит Антонио Бруерсу (1887–1954), публицисту и философу католического толка, в послевоенное время известному своими музыковедческими трудами. Опубликовавший в 1925 г. первое критическое издание трактата на итальянском языке, Бруерс обратил внимание на то, что колокол внизу – вероятная аллюзия на фамилию Кампанеллы (по-итальянски Campanella значит «колокольчик), а Солнце – на его знаменитый «Город Солнца», причём семь лучей звезды на колоколе отсылают к семи кругам мифического города [Кампанелла 1954: 34][10]10
  Та же цепочка аллюзий заключена в псевдониме, под которым был в 1622 г. издан поэтический сборник Кампанеллы: «Семигор Бубенец» (Settimontano Squilla).


[Закрыть]. Что касается виноградных лоз, увивающих пальмы, то Бруерс ограничивается отсылкой к евхаристической их символике («хлеб и вино»), учитывая явный католицизм Кампанеллы и столь важную для него полемику с атеизмом.

Британский историк искусства и специалист по наследию французского художника Николя Пуссена (1594–1665), Энтони Блант (1907–1983) пытался соотносить эту гравюру с эскизами к картине Пуссена «Рождение Вакха» (1657), на которой изображено готовое выглянуть из-за грота водных богинь Наяд солнце. Деревья на гроте Наяд, по Бланту, отсылают к пальмам на гравюре как символы земного мира, одушевляемого Солнцем как мировой душой. Вольная параллель Бланта, интерпретирующего гравюру франкфуртского издания с помощью эстетики позднего Пуссена, фактически лишённая оснований (нет доказательств того, что Пуссен вдохновлялся книгой 1620 г.), вызвала массу нареканий.

Мишель-Пьер Лернер вспоминает, что в главе 14-й III-й книги трактата растения наделяются чувством и «взаимным притяжением»: «на пальмах разнополые соцветия друг к другу склоняются и целуются». Образ влекущихся друг к другу разнополых пальм, встречающийся ещё в «Истории растений» Теофраста и «Естественной истории» Плиния, ставший вставным сюжетом в эллинистическом романе «Левкиппа и Клитофонт» Ахилла Татия, играл большую роль в европейской космологии и философии. Лернер вспоминает, что его можно найти, среди прочего, в одном из писем псевдо-Феофилакта Симокатты, помещённых в латинском издании его работ 1509 г., переведённых Николаем Коперником с греческого, и в любовной поэме «Эридан» главы Неаполитанской академии, гуманиста Джованни Понтано (1429–1503), а также в «Тайнописи» Пьерио Валериано (14771558) и «Разгадывании растений» Джаммбатисты делла Порты (1535–1615), не раз упоминаемого Кампанеллой. Сюжет для символической картины, художник и гравёр которой, насколько нам известно, до сих пор не установлен, задумывалась именно Тобиасом Адами, который:

«Изображая две пальмы, взаимно переплетающие свои ветви под светом лучистого Солнца, вселенского источника тепла и жизни, отсылал к традиционному символу любви и плодородия, идеально созвучному развитой в трактате философии, наделяющей все вещи чувством» [Lerner 2000: 110].

Пытаясь понять смысл, вложенный в образ обвитых виноградными лозами пальм, Лернер, не отвергая старую точку зрения Бруерса, обращается к берущей начало ещё в античности собственно земледельческой и винодельческой практике совместной посадки виноградников и деревьев, особенно вязов, служащих лозам для закрепления. Сравним слова самого Кампанеллы из той же главы трактата:

«Диву даёшься, как искусно гнут друг к другу растения ветви и отросточки, с помощью которых с другом самым закадычным они связаны взаимной подпоркой. Плющ к дубу крепится прямо гвоздями, вонзается ему в кору, да и к другим остовам покрепче».

К этому же символу «дружбы» лозы и дерева восходит и логотип знаменитого издательского дома Эльзевиров (1617–1712, и с 1880 г. по настоящее время), созданный Исааком Эльзевиром (1596–1651) как раз в 1620 г., когда во Франкфурте был опубликован впервые трактат Кампанеллы.

При подготовке перевода итоговое парижское издание сверялось с франкфуртским и с итальянским текстом [Campanella 2007]. На русском языке ранее были доступны лишь отрывки из главы 4-й I-й книги и из глав 2-й и 11-й IV-й книги трактата в переводе А. М. Водена, касающиеся sensus’a как гносеологической категории. Они помещены в первом томе «Книги для чтения по истории философии» (1924), составленной А. М. Дебориным.

Эту книгу мы посвящаем памяти Александра Хаимовича Горфункеля (1928–2020).

Литература

Баткин Л. М. Парадокс Кампанеллы // Итальянское Возрождение. Проблемы и люди. М.: РГГУ, 1995. С. 385–400.

Толковая Библия / под ред. А. В. Лопухина. Т. 1–7. Т. 3. М.: ДАР, 2009.

Боннар А. Греческая цивилизация. Т. 1–3. Т. 2. От Антигоны до Сократа. М.: Изд-во иностранной литературы, 1959.

Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. / Пер. и прим. М. Л. Гаспарова. Общ. ред. и вступ. ст. А. Ф. Лосева. М., Мысль, 1979.

Публий Вергилий Марон. Буколики. Георгики. Энеида / Пер. С. А. Ошерова, С. В. Шервинского. М.: Художественная литература, 1971.

Горфункель А. Х. Джордано Бруно. М.: Мысль. 1965.

Горфункель А. Х. Томмазо Кампанелла. М.: Мысль. 1969.

Горфункель А. Х. Гуманизм и натурфилософия итальянского Возрождения. М.: Мысль, 1977.

Данте. Божественная комедия / Пер. М. Лозинского. М.: Наука, 1967.

Йейтс Ф. Джордано Бруно и герметическая традиция / Пер. Г. Дашевского. М.: НЛО, 2000.

Йейтс Ф. Розенкрейцерское просвещение / Пер. А. Кавтаскина под ред. Т. А. Баскаковой. М.: Алетейа, 1999.

Кампанелла Т. Город Солнца / Пер. с лат. и комм. Ф. А. Петровского, перевод Приложений М. Л. Абрамсон, С. В. Шервинского, В. А. Ещина, вступ. ст. В. П. Волгина. М., Л.: АН СССР, 1954.

Панченко Д. В. Кампанелла и Ямбул (опыт текстологического анализа) // Вспомогательные исторические дисциплины. Т. XIII. Л.: Наука, 1982. С. 314–324.

Панченко Д. В. Безумие или революция?

Томмазо Кампанелла в последний год шестнадцатого столетия // Неприкосновенный запас. 2018. № 1. С. 115–132.

Платон. Тимей // Филеб, Государство, Тимей, Критий / Общ. ред. А. Ф. Лосева, В. Ф. Асмуса, А. А. Тахо-Годи. М.: Мысль, 1999.

Рутенбург В. И. Кампанелла. Л.: Общество «Знание», 1956.

Фасмер М. Этимологический словарь русского языка / Пер. с нем. О. Н. Трубачева, ред. Б. А. Ларина. 2-е изд. Т. 1–4. М.: Прогресс, 1986–1987.

Физиолог / Пер. О. А. Белобровой // Библиотека литературы древней Руси. Т. 5. XIII век / Д. С. Лихачёв. СПб: Наука, 1997. С. 402–413.

Фиалко М. М. Метафизика европейского эзотеризма: опыт исследования троичных структур. СПб: РХГА, 2018.

Шеллер-Михайлов А. К. Царства двух монахов. // Полн. собр. соч. Т. I–XVI. Т. XVI. СПб: Изд. А. Ф. Маркса, 1905. С. 5–206.

Штекли А. Э. Кампанелла. М.: Молодая гвардия, 1966 [1959].

Юренева Т. Ю. Музей в мировой культуре. М.: Русское слово, 2003.

Albertus Magnus. De secretis mulierum. Item De virtutibus herbarum lapidum et animalium. Amstelodami: Apud Iodocum Ianssonium, 1643.

Amabile L. Fra Tommaso Campanella, la sua congiura, i suoi processi e la sua pazzia: Narrazione con molti documenti inediti poli-tici e giudiziarii. Vol. I–III. Napoli: Antonio Morano, 1882.

Amerio R. Il sistema teologico di Tommaso Campanella: studio di editi ed inediti con appendici e indici. Milano, Napoli: Ricciardi, 1972.

Avicenna. Liber primus de universalibus medicae scientiae praeceptis / Andrea Gratiolo interprete. Adjectis utilissimis ejusdem interpretis scholiis Hippocratis et Galenis praecipue loca commons-trantibus. Venetiis: apud Franciscum Zilettum, 1580.

Avicenna Latinus. Liber De Anima Seu Sextus De Naturalibus IV–V / S. van Riet, G. Verbeke. Louvain: Editions orientalistes; Leiden: Brill, 1968.

Blanchet L. Campanella. Paris: Felix Alcan, 1920.

Bolzoni L. Tommaso Campanella e le donne: fascino e negazio-ne della differenza // Annali d’Italianistica. Vol. 7 [Women’s Voices in Italian Literature]. 1989. P. 193–216.

Caetan T. Summula Caietani. Lugduni: Sumptibus Petri Landry, 1595.

Campanella Th. Philosophia, sensibus demonstrata, in octo disputationes distincta adversus eos, qui proprio arbitratu, non au-tem sensata duce natura, philosophati sunt. Napoli: Apud Hotatium Saluianum, 1591.

Campanella Th. De sensu rerum et magia / Tobias Adami recensuit. Francofurti: Apud Egenolphum Emmelium, Impensis Godefridi Tampachii, 1620.

[Campanella T.] Scelta d’alcune poesie filosofiche di Settimontano Squilla cavate da’ suo’ libri detti La Cantica. S.l.: S.n., 1622.

Campanella Th. Realis philosophiae epilogisticae partes qua-tuor: hoc est de rerum natura, nominum, moribus, politica, (cui Civitas solis iuncta est) et oeconomica / A Thobia Adami nunc pri-mum editae. Francoforti: Impensis Godefridi Tampachii, 1623.

Campanella Th. De sensu rerum et magia. Parisiis: Apud Dionysium Bechet, 1637.

Campanella Th. Universalis philosophiae seu metaphysicarum rerum iuxta propria dogmata, partes tres libri 18. Parisiis: [Apud Ph. Burelly], 1638.

Campanella T. Opere / Scelte, ordinate ed annotate da Alessandro D’Ancona. Vol. I. Torino: Cugini Pomba & C., 1854.

Campanella T. Del senso delle cose e della magia. Testo inedito italiano con le varianti dei codici e delle due edizioni latine / A cura di A. Bruers. Bari: Laterza, 1925.

Campanella T. Tutte le opere / A cura di L. Firpo. Vol. I.

Milano: Mondadori, 1954.

Campanella T. Del senso delle cose e della magia / A cura di G. Ernst. Bari-Roma: Laterza, 2007.

Campanella T. Selected Philosophical Poems of Tommaso Campanella. A Bilingual Edition / Edited, translated and annotated by Sherry Roush. Chicago, London: University of Chicago Press, 2011.

Duni M. Lawyers versus inquisitors: Ponzinibio’s De lamiis and Spina’s De strigibus // The Science of Demons: Early Modern Authors Facing Witchcraft and the Devil / Edited by Jan Machielsen. New York: Routledge, 2020. P. 68–82.

Ernst G. Tommaso Campanella: The Book and the Body of Nature / Translated by David L. Marshall. Dordrecht, New York: Springer, 2010.

Ficino M. In Plotinum // Opera. T. II. Parisiis: Apud Guillelmum Pele, 1641. P. 493–754.

Gatti P. Il gran libro del mondo nella filosofia di Tommaso Campanella. Roma: Gregorian & Biblical Press, 2010.

Giglioni G. Heavenly Negotiations in Ficino’s De vita coelitus comparanda and Their Place in Campanella’s Metaphysica // Bruniana & Campanelliana. Vol. 19. No. 1. 2013. P. 33–46.

Headley J. M. Tommaso Campanella and the Transformation of the World. Princeton: Princeton University Press, 1997.

Hieronymus. Commentaria in Isaiam Prophetam // Hieronymi opera omnia. T. IV / D. Vallarsi, S. Maffei [Patrologiae cursus comple-tus / J. P. Migne. T. 24]. Paris: J. P. Migne, 1863. P. 17–704.

Kobylakova I. Fenomen tarantismu a tradicni hudebni a ta-necni styl pizzica v jihoitalskem kraji Apulie. Diplomova prace. Praha: Universita Karlova v Praze, 2010.

LemitzB. Campanellas HOH. Ein Versuch aus dem Hebraischen // Bruniana & Campanelliana. Vol. 19. No. 2. 2013. P. 509–520.

Lerner M.-P. Telesio et Campanella: de la nature “iux-ta propria principia” a la nature “instrumentum Dei” // Bruniana & Campanelliana. Vol. 13, No. 1. 2007. P. 79–97.

Lerner M.-P. Sur la page de titre du “De sensu rerum et magia” (Francfort 1620) // Bruniana & Campanelliana. Vol. 6. No. 1. 2000. P. 105–114.

Mund-Dopchie M. Ultima Thule. Histoire d’un lieu et genese d’un mythe. Geneve: Droz, 2009.

Nejeschleba T. Formy panpsychismu v renesancni filosofii // Studia Comeniana et historica. Vol. 46. No. 95–96. 2016. P. 70–85.

Nero S. The Enigma of the Magician Lotapes (Pliny, Naturalis Historia XXX, 11) // Journal for the Study of Judaism in the Persian, Hellenistic, and Roman Period. 1996. Vol. 27. No. 3. P. 304–323.

Niola M. Sui palchi delle stelle: Napoli, il sacro, la scena. Roma: Meltemi, 1995.

Paracelsus. Opus paramirum // Paracelsi opera omnia: medi-co-chemico-chirvrgica, tribvs volvminibvs comprehensa. Vol. I–III. Vol. I. Geneva: I. Antonij and Samuelis De Tournes, 1658. P. 31–147.

Pautrier M. I Santi delle Chiese medievali di Roma (IV–XIV secolo). Roma: Lulu.com, 2013.

Pokorny J. Indogermanisches etymologisches Worterbuch. Bd. I–III. Francke: Bern-Munchen, 1959.

Della Porta G. B. Magiae Naturalis, sive de miraculis rerum na-turalium libri IIII. Neapoli: Apud Matthiam Cancer, 1558.

Russell J. F. Tarantism // Medical History. Vol. 23. N. 4. 1979. P. 404–425.

Schneider M. La danza de espadas y la tarantela. Ensayo mu-sicologico, etnografico y arqueologico sobre los ritos medicinales. Zaragoza: Institution Fernando el Catolico, 2016 [1948].

Telesio B. De rerum natura / A cura di Vincenzo Spampanato. Modena: A. F. Formiggini, 1910.

Treves P. The Title of Campanella’s “City of the Sun” // Journal of the Warburg and Courtauld Institutes. Vol. 3. No. 3/4. 1940. P. 248–251.

Vecellio C. Habiti antichi e moderni di tutto il mondo. Venetia: I Seffa, 1598.

О чувстве, заключённом в вещах, и о магии

Апология своей книги[11]11
  Об «Апологии», включённой во второе, парижское издание см. вводную статью. Мы ограничились переводом её завершающих положений.


[Закрыть]

Итак, тот, кто отказывает всем природным вещам во всяком чувстве и ощущении, войдёт в противоречие с установлениями природы, учениями философов, разъясняющими естество её, суждениями Священного Писания, утверждающими, что у вещей есть разные чувства, и самыми возвышенными богословами, мудро объясняющими две книги божьи, то есть природу и Писание. Безбожникам же, не допускающим никакую божественность, он благоволит. Те, кто допускают существование чувства, согласны с первыми, со всеми ними, и богопочитание взращивают, поскольку благоговеют перед божьими указаниями на чувство в вещах (sensu rerum) и живую одушевлённость мира (mundi animatione et vita), [защищая их и выступая] против врагов божества, безбожников, всё это отрицающих.

Итак, мироздание – это живое и бессмертное изваяние Бога, которое управляется и словно бы одушевляется иерархией разумных сущностей (intelligentiarum administratione), восходящих к первой, к Богу восходящей[12]12
  Понятия мировой души, восходящей к перворазуму, автор коснётся ниже, в гл. 32-й III-й книги. Зачин «Апологии» напоминает начало эпилога к трактату.


[Закрыть]. Все вещи, будучи причастны первичностям[13]13
  О «первенствах» (primalitatibus – иногда используется калькированный термин «прималитеты») Кампанеллы см.: [Горфункель 1969: 108–110].


[Закрыть], обладают собственным стремлением, возможностью действовать и чувством (разумным, животным или природным). Всякого, кто будет это утверждать (пусть и не открыто) или же, логически рассуждая, отрицать, опираясь на Священное Писание, отвергать нельзя, если докажет он свой взгляд верными доводами – согласно основоположению Августина[14]14
  Августин в конце 12-й книги своей «Исповеди» утверждает, что заложенную в библейских текстах истину нельзя монополизировать, и в следовании им заложено богатство интерпретаций (Conf. XII, 30–32).


[Закрыть]. Надо думать, что суждение это заложено в самом Святом Писании, ведь не может истина истине противоречить[15]15
  То есть, опора на библейский текст, по мысли Кампанеллы, является мерилом истины.


[Закрыть]. Если идёт человек смело в объятия того, что и многие философы оспаривают, и Святому Писанию противоречит, то заблуждающимся признать его надо. Но если единогласны [в этом вопросе] авторитетные взгляды отцов церкви, слова Писания и его толкователей, то еретик в прямом смысле слова тот, кто будет против! Мы же пошли таким путём: докажем, что это представление о чувстве в вещах не только не противоречит Священному Писанию, но и очевидными рассуждениями всех философов одобряется, за исключением безбожников. Это представление настолько согласуется с духом (sensibus) Священного Писания, что его даже не выразить без помощи такого воззрения. Более того, в самом Писании явно заключён этот взгляд, и он одобряется почти всеми отцами церкви греческими и латинскими, открыто одобряется, или следует это из их рассуждений, так что… и т. д.