Книга: Культура шрамов - Тони Дэвидсон

Раздражение — это, говорят, хорошо. Не, теперь не я говорю. Многие другие не устают. Вон, в интернетах (перекурить же надо), например, в одном углу решают куда бы пересесть с иглы мужского одобрения — пропускаем ибо boooоring, зато в другом — премьера «Дау», и все кричат — очень заразительно — друг на друга, на предметы искусства и на такие удивительные темы: да можно ли резать свинью не понарошку, эстетично ли методически мотать нервы и не идёт ли это вразнос с какой-либо этикой, стоит ли воспроизводить травматическую ситуацию, чтобы изжить травму, куда, наконец, приложить Кафку с топором, «разрубающим ледяное море внутри нас» (Пруст! - и пополам)? Настоящее искусство, мол, должно бесить, выворачивать наизнанку, вытаскивать на поверхность то, о чём люди стараются не думать, за чем лишь подглядывают украдкой — иначе это не искусство, а вышивание гладью и хохлома. Ну ладно, допустим. Демонстрация оторванных лап, брошенных заек, мрачных внутренностей, криво наложенных швов с клочьями ваты, пены, незаживающей плоти, ущемленных в правах гениталий и томящегося духа — беспроигрышный ход: тут тебе и надёжный тест на эмпатию, как основной хрящ гуманизма, и возможность перетряхнуть этот самый гуманизм до куда более бесчеловечных его основ — особенно если параллельно с выявлением общей патологической симптоматики творцу удаётся зацепить чей-то личный, полоскавшийся на дне адок. Допустим, ладно. Но какое же широкое это поле для шарлатанов, спекулянтов и попросту непатентованных мудаков! Ведь попробуй скажи, когда перед тобой расковыряли язвы, вытащили парадные скелеты и прочие ошмётки человеческого из всех шкафов, что раздражение твоё не от шока и дискомфорта сорванных покровов, а от усталости — ещё один эксплуататор эмоций задарма, тошнота — не от привычки питаться зефирками, а от мерзости запустения, подвешенной в безвоздушном клаустрофобическом пространстве, где даже руин какой-нибудь несвихнувшейся реальности не предусмотрено для удобства самоидентификации заглянувшего на огонёк невротика. Попав в дурдом, довольно глупо всплёскивать руками и восклицать: «Ну и дурдом!». Но тут понимаешь, что перед тобой не профильное заведение, а психо-шапито, в убранстве которого были задействованы все показавшиеся автору мало-мальски острыми и актуальными идеи и приёмы конца прошлого века, и сколько по нему ни броди — смысл ускользает, кроме самолюбования декоратора — эк я нахуэвертил, поди разберись зачем.

Что ж, разберёмся… Не очевидным на первый взгляд образом перед нами готовый сценарий потенциально бесконечного эпизода «психотерапевтического детектива» по лекалам House, M. D., но с прицелом на воображаемого Триера в режиссёрской кепке, приди ему фантазия снимать из-под кровати, закопавшись в носки. Трехчастное повествование: две вводные новеллы от лица потерпевших — вроде как жертв домашнего насилия, педофилии, садистов-отцов, истеричек-матерей и в целом крайне токсичной для детской психики среды — представлены довольно ловко. Мы никогда не узнаем, как всё происходило на самом деле, где оттопталось реальное зло, а где спутал планы иррациональный страх: сновидческие коллажи, кадры из головы, обрывки фраз, пунктиром намеченные обстоятельства, ловушки и намёки, за которыми читателю предлагается рассмотреть худшее, угадать парафилию с трех нот — в силу собственной испорченности и нездорового воображения. Происходит ли что-то омерзительно-противоестественное в доме на колёсах? что заставляет его все время двигаться? насилует ли патлатый Паника собственного сына, прячась в заброшенных тоннелях, или он просто рядовой параноик, доведённый до ручки повышенным вниманием органов опеки к ржавой консервной банке с запертым внутри на грани взрыва обыденным семейным скандалом? Выход — оголтелая нимфоманка или обычная тётка в трагической стадии прощания с мечтами о лучшей жизни? Осознанная жестокость к ребёнку или зацикленность на собственных нервишках? Изощренный садизм или превратно понятый родительский долг? И что хуже и опаснее? Или вторая история, где зло очевидно, как в криминальной хронике — монструозный папаша, форменный псих, - но неясного, смутного, недосказанного больше: что за жуткие ритуалы за волглой занавеской в наивный цветочек, куда делся второй брат, случайны ли несчастные случаи, почему молчим? И тут в дело вступает великий знаток человеческих шестеренок и подшипников, непризнанный гений психиатрии с комплексом бога и непременным условием жанра — собственной одержимостью, патологическим изьяном в виде необоримого желания трахать родную сестру вплоть до осязаемых галлюцинаций— что, безусловно, делает его идеальной кандидатурой на роль сыщика-диагноста с репликой «Everybody lies» в арсенале. Источая снобизм, обзывая коллег психо-лохами, он берётся вернуть пациентов к нормальной жизни, (что бы это ни значило в данном контексте), вывести их помрачённые сознания на чистую воду, для чего воссоздает из говна и палок сломавшую их среду обитания, и запирает туда же читателя без малейшего шанса продраться к выходу. Энтропия, понятно, растёт как на дрожжах, куда ей деваться, норд-норд-вест крепчает, финала не будет — может потому, что Дэвидсон устал и запутался, надоело писать, бросил, а может вдруг понял, что извёл весь материал на сомнительную сатиру: слепая вера современного общества в божественное происхождение психотерапии и трепетная культивация душевных шрамов, как бы не затянулись ненароком — и устыдился. Но вряд ли.

Скорее всего, это была волчанка.

.

Нет, я не против вышеозначенных тем, наоборот, стоит привлекать внимание к язвам нашего общества, и к тому, что происходит за дверями внешне благополучных семей, и к тому, что творится в голове у тех, кто должен нам помогать. Но от романа хотелось бы двух вещей (как минимум): мало-мальски внятного сюжета и какого-то нравственного вывода. И здесь произведение Тони Дэвидсона хромает на обе ноги.

В принципе, сюжет присутствует. Психиатр Кертис Сэд, изучающий проблемы семейной сексуальности и по ночам мастурбирующий на образ младшей сестры-подростка, сталкивается с двумя необычными пациентами - мальчиками, перенесшими страшные психические травмы и отказывающимися от любого контакта с внешним миром и людьми. Кертис Сэд мнит себя светилом от психиатрии, поэтому он решает применить к новым пациентам нестандартную терапевтическую методику - воссоздание окружающей среды, в которой они выросли, - и заставить их выйти из своей скорлупы. К чему привела его теория, мы узнаем на последних страницах романа. Заинтригованы? А зря. Потому что само повествование совсем не так стройно и логично, как я здесь описала. В этом повествовании сам черт ногу сломит, если честно. Во-первых, мы так и не узнаем, что в действительности произошло с мальчиками, так как их воспоминания - не самый надежный источник. Да и описаны они весьма рвано и отрывочно. Во-вторых, сам главный герой-психиатр большую часть не занимается исследованиями, а пускает слюни при мысли о пипиське своей сестренки. Немалый объем занимает его переписка с другим таким же долбоё... гениальным психиатром. Забавно, конечно, наблюдать, как тараканы в голове Кертиса постепенно празднуют победу, и как реальность неумолимо вторгается в его сладкие грезы, но не более того.

Нравственный вывод? Ну, мы же знаем, что насилие над детьми это плохо. Вывод у нас был еще до начала чтения, поэтому автор особо не заморачивается. Он сам, вроде одного из своих персонажей, способен лишь запечатлевать происходящее вокруг. Анализировать и оценивать события у него либо не получается, либо изначально такой задачи не стояло.

Но самым большим минусом для меня стали вовсе не частичное отсутствие сюжета и полное отсутствие идеи, а ужасающее ощущение вторичности. То самое чувство, когда ты это уже где-то читал. Конечно, по данной теме книг написано вагон и маленькая тележка, но у меня претензии скорее не к заезженности проблемы, а к языку, до боли напоминающему то ли "Осиную фабрику" Иэна Бэнкса, то ли "И узре ослица Ангела Божия" Ника Кейва. Эти произведения были написаны на 15 и 11 лет раньше творения Тони Дэвидсона соответственно. Не скажу, что это прямо плагиат-плагиат, но если вы читали эти книги до "Культуры шрамов", то они будут стоять у вас перед глазами все время.

Что же мы имеем в итоге? Скучное, бессмысленное произведение, написанное на злободневную тему и поэтому привлекшее к себе столько внимания. Искренне считаю, что он не стоит потраченного на него времени.

***

А судьи психи кто?

Да все. Серьезно. Но в данном случае это не статистика пресловутых британских ученых, нашептывающих, что все мы немного с придурью, нет. Тони Дэвидсон в своём романе собрал прямо-таки квинтэссенцию сумасшествия. Хватит на всех. От братьев, терпевших издевательства в семье, до психотерапевта, пытающегося их излечить и параллельно общающегося с галлюцинацией в виде собственной сестры, и не то чтобы это были милые сердцу беседы о погоде. С первых страниц обеспечено погружение в безумие (впадаем в безумие! Безумиееее~) на любой вкус. Кто хочет посмотреть на окружающий мир глазами ребёнка, ежечасно подвергающегося насилию, если не физическому, то психологическому, даже не знающему что может быть как-то иначе, без боли, грязи и страха (за себя, за брата, за мать...), озлобленного и в то же время молчаливо сносящего все что сыпется на его голову и другие части тела? Достаточно уже того, что он называет родителей Выход и Паника. Только вот Выход погибает, и что же остается?... Нет? Тогда можно познакомиться с Сэдом и правилами психотерапии. Сэд - психиатр, побывавший в кабинете не только в роли врача, еще в раннем детстве "узнавший вкус кресла психиатра", с ранних лет проявлявший нездоровый интерес к сексуальному развитию сверстников в целом и своей младшей сестренки в частности. О, они были неразлучны. Впрочем почему были, вот же она, вьется вокруг него, то ли восторженная, то ли испуганная, плавно перетекающая из невинного детства в праздную юность и обратно. Эти люди вполне свободно пересекаются в Душилище, в искусственно созданном Сэдом антураже... Дэвидсон, в попытке показать нездоровое мышление изнутри, создает довольно пугающую реальность, порой слишком абстрактную, в которую сложно поверить. Которую, при всей подробности описаний, довольно сложно понять и прочувствовать, и остается только наблюдать со стороны. Оно, пожалуй, и к лучшему.

У нас есть три истории: две из них - о подростках, знающих о жестокости и безразличия слишком много, третья - о психиатре, стремящемся "вылечить" их весьма сомнительным методом. Эта третья история собирает предыдущие, подводит итог всему, что произошло раньше.

Не воспитание, не семья делают из человека чудовище. Он сам из себя его делает.

Отдельное спасибо за разнообразие повествования. Щелчок делает фотографии и описывает свои воспоминания так же - как один миг, замерший, запечатанный навсегда. Дичок говорит обо всём на плёнку, его речь запутана, он перескакивает с одного на другое. А доктор Сэд... Ну, у этого всё чётко, по порядку: он ведёт дневник.

Книга мрачная, тяжёлая, и перечитывать её я вряд ли когда-нибудь стану, но назвать её плохой я не могу. Да, читать "Культуру шрамов" неприятно, но разве литература обязана быть приятной? Если ведёшь тихую, удобную жизнь, полезно иногда вспомнить, что не у всех всё так же хорошо.

Так что предупреждаю сразу, если вы существо с тонкой душевной организацией, то вам даже близко к этой книге подходить не стоит. Не такая эта книга чтобы читать и наслаждаться, тут скорее о мерзостях и убогости человечества.

Честно говоря эту книгу даже по героям разбирать не могу, потому что вспоминаю и опять подкатывает. Могу сказать, что описанное ты не можешь не принять, оно не сверхъестественно. То есть такое может происходить с детьми. Такие люди могут существовать, такие проблемы в семьях вполне реальны, может от этого все еще более гадко, чем если бы это было просто больным воображением автора. Больные на голову люди есть везде и... короче, в книге рассказывается о сексуальном насилии над детьми, разные проявления этого насилия. Жутко, мерзко, страшно, отвратительно и куча больных на голову уродцев в обыденности происходящего и о невозможности сбежать, изменить, понять.

Я не хочу такое читать, меня от такого физически выворачивает.

Где-то на другой стороне – другое создание в таком же и даже, пожалуй, еще худшем безумии. Страх. Насилие. Брат. Таинственные занавески. Отсутствие выхода. Пациент, черт вас возьми, ваша история так страшна, что я едва ее понимаю. Но все равно пожелаю сделать себя ее частью.

Ибо чем страшнее история, тем интереснее копаться в изломанных судьбах психических дел мастерам. Только герою этой книги надо бы покрепче вцепиться в свои хваленые правила профессионального психиатра. Потому что сам он – на грани, и падение, быть может, совсем близко.

Что это все было, спросите вы? А это роман такой у Тони Дэвидсона. Сначала фотографии, потом пленки, потом исповедь психиатра. Добро пожаловать в безумие! Далеко не уйдете, потопчетесь по краю, но эмоции получите, это точно, и с наибольшей вероятностью – негативные, если, конечно, не полезли, как я, за этим самым мраком.

Тут все больны. Все до единого. Потому что по итогу болен мир в целом, а не конкретные несчастные.

Но мне, вообще-то, книга понравилась. Правда в том, что она понравилась бы мне еще больше, если бы я до того не прочитала «И узре ослица Ангела Божия» Ника Кейва. Серьезно, в начале книги так похожи, что голова кругом. Практически одна ситуация, только у Кейва все так далеко пошло, что меня до сих пор не отпускает, а у Дэвидсона коротко схлопнулось… Окно приоткрылось, мы посмотрели, окно закрылось, поехали дальше… Получилось обрывочно и коротко, а структура романа далеко не сразу становится понятна, приходится предполагать, теряться в догадках. И это не тот жанр, где это приятно делать.

Однако все равно роман отправляется на почетную полку с подписью «За гранью нормального». Любителям мозговыноса, шизы и просто чернухи очень рекомендуется.

Пы.сы. Можно было бы поподробней написать и задать кучу вопросов, но, во-первых, не хочется спойлерить, во-вторых впереди ещё обсуждение в клубе, там всё и выясним!